Текст книги "Ни богов, ни королей (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Когда он спешился и ворвался в ворота, его ослепило огненное сияние. Это был Игнат. Точнее, наёмник мог лишь угадать Игната в этой целиком сделанной из огня раскалённой фигуре, зависшей в воздухе над корчащимся горящим человеком, закрывающим лицо обугленными руками.

– Игнат! – крикнул наёмник. – Игнат! Остановись!

Но огненная фигура не обратила на него никакого внимания. Тогда наёмник поднял с земли камень и швырнул в мага. Камень исчез в яркой вспышке, едва коснувшись его, но это заставило фигуру обернуться. Два белых пятна там, где должна быть голова, явно были глазами, и Таринор понял, что они глядят на него.

– Игнат! Ты победил его! Мы победили! Прекрати!

Наёмник ощутил, что жар усилился и отступил на несколько шагов.

– Этот. Мир. Сгорит. – проговорил жуткий голос, лишь отдалённо напоминавший голос мага.

– Игнат! – крикнул Таринор, закрывая лицо рукой от нестерпимого жара. – Вспомни, кто ты! Вспомни о Маркусе!

Огненная фигура на мгновение замерла. Раздался звук ревущего огня, будто рядом прогремел взрыв, а в следующее мгновение огненная фигура взмыла в небо и стремительно унеслась прочь, оставив лишь истончающийся огненный след, уходящий на восток. Во дворе крепости осталось лишь множество сожжённых тел, включая то, над которым нависал Игнат. Наёмник подошёл к нему. Скорченное, обугленное и безволосое, оно, несомненно, мало напоминало то, чем было при жизни. Одно было ясно: Архимаг Вингевельд погиб страшной смертью.

Уже собравшись покидать крепость, Таринор заметил тело Маркуса, лежащее у стены. От несчастного веяло холодом. Наверняка Вингевельд убил его, а из-за этого Игнат впал в ярость. И, похоже, теперь маг совсем потерял человеческий облик. Наёмник присел на землю и положил лицо на руки, сложенные на коленях. Сколько жизней унёс этот день, сколько судеб он сломал… Безумец Вингевельд хотел изменить мир и частично ему это удалось. Для многих людей мир теперь не станет прежним.

– Таринор? – рука Драма легла наёмнику на плечо.

– Да, я в порядке. Битва окончена. Война окончена.

– Где Игнат?

– Я не знаю. Он улетел куда-то в огненном вихре. Сразу после того, как убил архимага. – Таринор указал в сторону, где лежало тело Вингевельда. На лице эльфа появилось отвращение. – Идём, надо разыскать остальных.

В тот день погибло немало Таммаренов и ещё больше тех, кто верно служил им. Тиберий, целый и невредимый, обнаружился неподелёку от обозов. Когда войско столкнулось со второй волной мертвецов, он отступил к маркитантским телегам и ещё долго не мог прийти в себя от увиденного. А услышав о смерти Маркуса, он совсем помрачнел и попросил оставить его одного. Братьев северян нашли в одной из рощ, куда оттягивали силы архимага. Тогмуру крепко попали по голове, и страшно израненный Иггмур молча нёс своего брата на руках до самого лагеря. Там, осторожно положив его на тюк ткани, он сказал: «Пусть братец отдохнёт», и упал рядом замертво. Когда Тогмур пришёл в себя, то, увидев бездыханное тело брата, долгое время не мог вымолвить ни слова. Люди, посланные в крепость за телами, сказали, что не нашли тела Вингевельда. Тогда Таринор решил отправиться туда сам и с удивлением обнаружил, что обугленный труп архимага действительно исчез. Он осмотрел главную башню и нашёл только сундук с одеждой и припасами, а в углу обломки камней и осколки кристаллов. В помещении, служившем местной темницей, наёмник обнаружил еле живого измученного Альдена Старлинга.

Когда остатки войска вернулись в Высокий дом, к наёмнику подошёл старик, представившийся Мейвосом Таммареном, и Таринор вспомнил, что действительно видел его во время приёма у лорда Эйевоса. Он заявил, что теперь стал лордом Высокого дома, поскольку его старшие братья мертвы: Янес Таммарен погиб в бою, а Явос Таммарен казнён королём за измену. «Снова измены, снова казни», пронеслись в голове наёмника тревожные мысли. Но, несмотря на это, от имени дома Таммарен он благодарит Таринора за службу и желает вознаградить его серебром и рыцарским титулом. Также он обмолвился о беспорядках в столице и предостерёг от скорейшего возвращения туда.

– Серые судьи устроили там настоящее побоище. – сказал он. – Печально, что кровь ныне льётся не только на поле боя.

– Печально, что она вообще льётся. – ответил наёмник.

В рыцари Таринора посвящал сам Мейвос Таммарен, лорд Высокого дома. На церемонии присутствовали как уцелевшие спутники наёмника, так и те командиры, с которыми он недавно делил поле боя. Наёмник никогда не думал о посвящении, поэтому не заучивал слова рыцарской клятвы, подобно оруженосцам. Текст клятвы ему пришлось читать с бумаги, преклонив колено.

– Пред ликом богов и людей, Троих и Многих, я, Таринор, приношу обет Трёх благодетелей: Доблести, Стойкости и Смирения. – проговорил наёмник, не веря собственным словам. Конечно, многие рыцари плевать хотели на обеты, да и сам Таринор предпочитал клятвам договоры, но всё же ему было не по себе от того, что он произносит эти слова. – Вверяю свой меч моему господину и клянусь служить ему в час мира и в час войны, и да не будет у меня иного господина. Если нарушу я обеты или обращу меч свой против моего господина, да будут судьями мне Трое и Многие, боги и люди.

– В честь Битвы на Пепельном холме, где ты проявил доблесть, достойную рыцаря, я Мейвос Таммарен, лорд Высокого дома, пред ликом богов и людей, Троих и Многих, посвящаю тебя, Таринор, в рыцари. – новый лорд Таммарен получил из рук Кельвина Старлинга церемониальный меч. – Да будет твоя рука крепка, – прикоснулся клинком к правому плечу наёмника. – сердце храбро, – к левому, – а помыслы чисты. – плоская сторона клинка опустилась на голову. – Встань, сир Таринор, и служи верно пред ликом богов и людей, Троих и Многих. – Торжественно объявил Лорд Мейвос Таммарен и добавил. – В честь славной победы и возвращении замка Пепельный зуб из рук страшного врага, нарекаю тебя сиром Таринором Пепельным.

Получив награду, наёмник с уцелевшими спутниками стал собираться в путь, но перед тем он попросил о достойных похоронах Маркуса Аронтила, бывшего декана Огня Академии Вальморы.

– Этот человек был очень дорог моему другу. – говорил он. Но на вопрос, где же сам друг, он ответить не смог. Лишь сказал, что если бы не эти два мага, битва неминуемо была бы проиграна, а север, возможно, оказался бы обречён, и вместе с ним весь мир. И достойные похороны – самое меньшее, чего заслужил этот человек. Также от имени Тогмура он спросил дозволения сложить погребальный костёр для Иггмура по старой северной традиции. Тиберию разрешили остаться в Высоком доме на несколько дней, чтобы после он смог отправиться в родные края.

И вот, одной тёплой ночью Таринор, Тогмур и Драм, направляясь на север, развели костёр неподалёку от Эрбера. Припасов было предостаточно, а к ним Драму ещё и удалось поймать кролика, так что было решено устроить поминальный вечер.

– Я впервые видел столько смертей. – глядя на звёзды проговорил эльф.

– А я впервые видел смерть брата. – не поворачивая головы сказал Тогмур. – И это для меня важнее тысячи погибших южан. Иггмур был добрым и, наверное, не таким глупым, как я о нём думал. Как все о нём думали. Старый Эйвинд учил, что нужно отпускать умерших без сожаления. Но, хоть бог смерти одинаково беспощаден ко всем, а всё же хотелось бы, чтобы Иггмура в тот день он пощадил.

– Бог смерти здесь не причём. – нахмурившись, произнёс Таринор, глядя в огонь. – Всему, что произошло сегодня, виной люди. И если Вингевельд действительно желал очистить мир от тех, кто распоряжается чужими жизнями, то ему следовало начать с себя.

– Я слышал, что в Илорене, городе эльфов в лесу Илиниэр, растёт огромное дерево, чьи листья всегда зелены. Когда умирает эльф, лист срывается с ветвей и падает на землю и где-то в Благословенных землях богиня Иллания роняет слезу по умершему эльфу. Когда эльфы вступают в войну, листья опадают часто, а Иллания проливает множество слёз.

– И к чему ты это рассказал? – спросил Тогмур.

– Если бы такое древо было у людей, возможно, они увидели бы ценность жизни, увидев, как во время войн осыпаются листья. – ответил Драм.

– Не поможет, друг мой. – наёмник подбросил веток в костёр. – Уж слишком скоротечна наша жизнь, чтобы видеть в ней такую же ценность, какую видят эльфы. Даже Эйевос Таммарен, проживший больше сотни лет, посчитал, что отдать жизнь, чтобы воодушевить солдат, это достойный размен. Знаешь, почему на войну отправляют молодых? Они думают, что будут жить вечно, и не осознают своей смертности. Эльфу же, прожившему не одну сотню лет, определённо есть, за что цепляться в этом мире. Отсюда, как мне думается, и растут ноги у эльфийской философии.

На это никто не ответил. Первым тишину нарушил Тогмур.

– Как думаешь, Таринор, выполнил ты клятву, данную Гальдру?

– Наверное, да. Битва была без преувеличения знаменательной, достойная этого меча.

– И как же ты назовёшь его? – не унимался северянин.

– Ну, мы победили мертвецов, так что «Победитель смерти» был бы неплохим вариантом.

– Не слишком ли вычурно? – с сомнением в голосе спросил Тогмур.

– Ну, что-то вроде «Кровопускатель» ему тоже не подойдёт. – ответил Таринор. – У мертвецов крови-то почти и не было.

– А если «Резатель»? – неуверенно предложил Драм и две пары глаз вопросительно уставились на него, заставив смутиться.

– Звучит нелепо. Прямо как мой рыцарский титул, «Сир Таринор Пепельный» – улыбнулся наёмник. – Тебе, должно быть, своим клинкам было проще имена сочинить. У тебя ж с ними духовная связь или что-то вроде того.

Драм смущённо улыбнулся.

– Нет никакой связи, Таринор. – ответил эльф. – Просто я всегда ношу Шёпот слева, а Тень справа.

– То есть, то, что ты говорил при нашем знакомстве – это всё чушь?

– Про мечи – да. – Драм сдерживал смешок. – Хотел произвести впечатление.

– Да уж. – наёмник пригладил волосы. – Произвёл так произвёл. Вот так и помер бы я, не догадываясь, что Драм Дирен шутник, каких поискать. А ведь я тогда тебе поверил. Думал, у меня-то с оружием отношения исключительно житейские, куда уж мне имена мечам придумывать. «Сир Таринор Пепельный со своим верным Резателем», тьфу. Титулы эти ещё… – наёмник задумчиво нахмурил брови. – Если кто и заслужил подобную награду, так это Игнат с Маркусом. Без них нас бы всех просто перебили. Они, а не я, выиграли эту битву. Эх… – вздохнул наёмник. – Нет. Нужна какая-то деталь… Лорд Эйевос говорил о сыне лорда Старлинга, что сделает всё возможное, чтобы спасти его. И я его всё-таки спас. А скольких ещё сыновей спасла эта победа? Мы ведь и сами сыновья своих отцов, избежавшие участи превращения в безмозглых мертвецов на службе у некроманта. Поэтому я думаю дать ему имя «Спаситель сыновей».

– Хорошо звучит. – кивнул Тогмур и с грустью добавил. – Да только не всех сыновей удалось спасти.

Когда кролик изжарился, наёмник со спутниками подкрепился и собрался было отправляться спать, как вдруг Драм, сидевший с грустным лицом, неожиданно насторожился и прислушался к ночной тишине.

– Сюда кто-то идёт. – тихо сказал эльф, обнажая клинки. – Там. – он указал в ночной сумрак.

– Погоди, может это всего лишь голодный бродяга, решивший заглянуть на огонёк. – сказал Таринор. – У нас тут и кролика немного осталось.

Но фигура, показавшаяся со стороны, куда показывал Драм, изумила всех. Ей оказалась девушка, чьё тело было скрыто с ног до головы, даже на руках были надеты перчатки, а лицо скрывал плащ. Она прикрывала ладонью лицо от огня и осторожно, шаг за шагом, приближалась.

– Вот дела. – удивлённо воскликнул наёмник. – Как же тебя сюда занесло? Да ещё и одну…

Но девушка не обратила внимания на слова наёмника, даже не повернулась к нему. Вместо этого она указала на Драма и произнесла что-то на непонятном языке, который показался Таринору чертовски знакомым. Эльф изменился в лице и раскрыл рот. Он осторожно ответил ей что-то, а когда она сказала одно единственное слово в ответ, то встал, снял с неё капюшон и крепко обнял. У девушки оказались очень светлые волосы, даже слишком светлые, как показалось наёмнику.

– Что, чёрт возьми, происходит, Драм? – обескураженно спросил Таринор. – Кто это? И что за слова, что за объятья? Ты её что, знаешь?

– Таринор, Тогмур. – произнёс эльф, обернувшись. – Это Элона Дирен моя сестра.

***

Драм и Элона долго разговаривали, причём она сидела спиной к костру. Наёмник вспомнил, как глаза эльфа первое время не могли привыкнуть к яркому пламени и, невольно, усмехнулся. От обилия тёмноэльфийской речи у него начинала болеть голова, а эти двое, кажется, и не собирались останавливаться.

– Эй, Драм, не хочу вмешиваться в вашу беседу, но мы с Тогмуром спать хотим, а под ваше шипение и свист, уж извини за прямоту, совсем не спится.

– Она рассказала мне, что произошло после моего ухода. – печально сказал эльф. – Оринес Верессар… Он… Убил моего отца. И всю семью. Он уничтожил дом Дирен. – в голосе Драма появилась злость. – Я должен был быть там с ними.

– Хотел бы погибнуть вместе со всеми?

– Я мог бы их защитить! – воскликнул эльф. – Теперь мне остаётся лишь одно. Я должен вернуться в Улунтар.

– Но ведь тебя считают предателем, вором и, если мне не изменяет память, трусом. – заметил Таринор, взглянув на знаки на лице Драма. – Не ты ли сам сбежал оттуда и решил начать новую жизнь? Зачем же теперь возвращаться?

– Месть. – коротко ответил Драм. – Я должен отомстить ему. За себя и за семью. Пусть они считают меня предателем, но если я останусь здесь, то буду считать предателем сам себя.

– Вот дела. – вздохнул наёмник. – Ты ведь не собираешься идти прямо сейчас?

– Элона говорит, что лучше отправляться сейчас, пока не взошло солнце.

– Скажи ей, что в солнце нет ничего дурного, а с её бледной кожей это будет даже полезно. Завтра мы с Тогмуром проводим вас… Где вы собираетесь спускаться под землю?

Драм спросил у сестры, и она ответила.

– Неподалёку отсюда есть речные пещеры, через них можно попасть в Аркобанд. – передал её слова эльф.

– Ну, вот туда и проводим. А теперь спать. И это мой рыцарский приказ. – улыбнулся Таринор.

На следующее утро они наскоро собрали вещи и направились за тёмной эльфийкой. Таринор только теперь при свете дня заметил, как Драм похож на свою сестру. Они даже немного поговорили через Драма. Наёмника интересовало, как ей удалось отыскать брата, и Элона ответила, что не станет рассказывать об этом.

– А сестрёнка у тебя с характером. – покачал головой Таринор.

– Просто она не любит людей. – улыбнулся эльф. – Ей не довелось провести с вами столько времени, как мне. А любой тёмный эльф слышит о людях только плохое.

– Если б это ещё было неправдой. – вздохнул наёмник.

Речная пещера оказалась сырым известковым разломом, откуда пахло плесенью и доносилось журчание воды. Элона ловко противнулась туда и скрылась в темноте, Драм же медлил.

– Значит, прощаемся? – сказал эльф, глядя наёмнику в глаза.

– Похоже на то. – ответил тот. – Свою порцию приключений мы с тобой получили, друг мой. Не знаю, увидимся ли снова, но не поминай лихом.

– Буду поминать только не лихом. – неуверенно ответил Драм.

– И язык бы тебе подучить. – улыбнулся Таринор. Он порылся в сумке и достал квадратную монетку с дыркой посередине. – Вот, держи. Это тебе, талисман на удачу.

– А как же ты?

– Мне он не помогает. – усмехнулся наёмник. – Тебе пригодится больше. Прощай, дружище. – Улыбнулся наёмник.

Они крепко обнялись, и Драм исчез в разломе вслед за сестрой. Таринор некоторое время стоял рядом, пока шаги внизу стали неразличимы с шумом воды, после чего вздохнул и зашагал прочь.

– Что теперь? – спросил Тогмур. – Обратно в тот большой город?

– Надо бы, хотя… – Таринор почесал затылок. – Знаешь, я передумал туда возвращаться, тем более что деньги у нас теперь есть, да и в Высоком доме мы теперь на хорошем счету. В Энгатаре царит безумие, и вскоре, я уверен, оно захлестнёт всю страну. А пока что я хочу найти Игната, пока он не наломал дров. В его теперешнем состоянии это лишь вопрос времени.

– Безумие? – удивился Тогмур. – Я думал, война кончилась.

– Боюсь, что настоящая война только начинается. – нахмурился Таринор. – Война внутри страны. И в ней будет очень сложно отличить союзников от врагов.

Эпилог

Беата Леврайд, несомненно, шла на риск, когда помогала архимагу в его амбициозных планах, и, разумеется, она это понимала. Но не меньшим риском с её стороны было выкрасть тело своего наставника из крепости Пепельный зуб.

Архимаг должен был поддерживать с ней связь через портальную арку, сложенную в башне при помощи мёртвых слуг, но после того, как Вингевельд сказал ей, что во дворе крепости незванные гости, он ушёл и больше не появлялся. Девушка стала волноваться и, в конце концов, хладнокровие изменило ей. Беата знала, что портал в крепость был односторонним, но, не выдержав напряжения, она прошла через него, спустилась по лестнице и обнаружила то, что наполнило её душу леденящим ужасом. На ступенях лежал скорчившийся почерневший обезображенный до неузнаваемости труп архимага Вингевельда. Не осталось ни одежды, ни волос, ни глаз. Ей удалось узнать его только по серебряному амулету с аквамарином, который вплавился в грудь. Голубой камень стал её подарком учителю по случаю успешных переговоров в Лунном пристанище, и Вингвевельд пообещал никогда с ним не расставаться. Обещание он сдержал.

Не помня себя от горя и ужаса, утирая слёзы дрожащими руками, она затащила тело в башню. Беата решила воспользоваться порталом и переправить себя вместе с телом обратно в Академию. Она применила все свои знания и все силы, чтобы через портал можно было попасть обратно. После этого портальная арка должна была рассыпаться, но возвращаться в Пепельный зуб, это ужасное место, где погиб её учитель, ей было ни к чему. Она тайно вывезла тело архимага на север острова Морант в заповедник Академии, густой и непроглядный лес.

Девушка обладала достаточной силой и знаниями, чтобы совершить то, что хотела. Единственный раз в жизни она решила ослушаться своего учителя. Вингевельд знал о её увлечении некромантией и однажды сказал ей: если случится так, что ему не удастся завершить задуманное, то ей нельзя даже пытаться вернуть его к жизни. И именно это Беата Леврайд собиралась сделать теперь.

Ей хорошо было известно главное правило некромантии: за жизнь платят жизнью. Поднимая и поддерживая мёртвых, некромант теряет собственную жизненную силу или берёт её у других. Но Беата собиралась вернуть Вингевельду саму душу и исцелить тело, чтобы тот мог претворить в жизнь свой план. Она наскоро подготовила алтарь на подходящем плоском камне, освежила память о ритуале вырванной страницей книги из числа тех, что были запрещены к изучению. Она взяла её в личном архиве Вингевельда, но была уверена, что тот будет лишь благодарен. И, наконец, осторожно достала острый, как бритва, нож, выкованный из чёрного металла давным-давно в далёкой стране на востоке. Жрецы, что правили в те годы давно забытым ныне народом, стремились обрести бессмертие, но их ритуалы были несовершенны, а магическая сила была ничтожной. Вингевельд стремился покончить с «тиранией крови», но именно кровь сейчас должна спасти его тело и душу. Кровь волшебницы.

Дрожащими губами Беата прочитала заклинание на давно забытом языке, чьи звуки ныне помнит лишь ветер над занесёнными песком руинами древних городов. Девушка ярко ощутила биение жизни, каждый поток животворящей силы, пронизывающей её тело.

– Я делаю это ради вас, Вингевельд. Мой возлюбленный учитель. – прошептала она, задержала дыхание и одним резким движением глубоко погрузила ритуальный нож себе в грудь. Резкая душащая боль пронзила, казалось, саму душу и парализовала тело. Из рукояти, раскалившейся докрасна, вырывались разноцветные нити, опутывавшие тело архимага. Мучительная агония длилась бесконечно долго и закончилась так же внезапно, как и началась. Клинок рассыпался в пыль, а Беата обнаружила себя на земле с ужасной болью в груди. Девушка провела ладонью по ране, но крови на пальцах не было. Силы покидали её, но собрав всю оставшуюся волю, она приподнялась на руках и, цепляясь пальцами за край камня, встала на колени. Перед ней лежал архимаг Вингевельд. Невредимый, такой, каким она запомнила его при жизни, разве что ещё бледнее, чем раньше. Его грудь не вздымалась от дыхания, а серебряный амулет с аквамарином так и остался вплавленным в плоть. Он медленно открыл глаза и повернул голову к девушке.

– Беата… – проговорили его губы. – Ты здесь… Посмертие нас объединило?

– Г… господин… Вингевельд… – девушка с трудом улыбнулась, превозмогая боль. – Я вернула вас к жизни.

Лицо архимага приобрело выражение ужаса.

– Нет… – Вингевельд закрыл глаза, и по морщинистой щеке пробежала слезинка. – Что ты наделала…

– Вы… должны жить. Должны… завершить дело… – боль в груди ослабевала. Жизнь покидала её тело.

Вдруг архимаг резко открыл глаза.

– Ты обрекла этот мир на гибель, девочка. Обрекла все миры. – проговорил Вингевельд чужим голосом, полным холода и ненависти. – Душа этого человека больше ему не принадлежит. Он выполнил свою часть договора.

Бесчувственное хладное тело Беаты Леврайд осталось лежать возле камня. Угасающим разумом она так и не осознала, что случилось. Её великая преданность обрекла мир на великие страдания.

***

– Почему аккантийские правители зовутся провентами?

– Надо полагать, потому что земли тут называются провенциями.

– А почему они так называются?

– А мне почём знать? Вон, этот сейчас прийдёт, у него и спроси.

В то утро провент города Каледоро, и земли с одноимённым названием, принимал у себя весьма необычных гостей. Один из них – пожилой человек в светлой одежде с серебряным перстнем-печаткой, другой – черноволосый эльф в моряцкой одежде с волосами, собранными в хвост на затылке. Третий на их фоне выглядел оборванцем: долговязый, русоволосый с всклокоченной бородой такого же цвета и единственным целым глазом. Когда он улыбался, было видно, что у него не хватало половины зубов. Все трое занимали плетёные кресла на опаляемой солнцем лишённой крыши террасе богатого особняка провента Каледоро.

– Ну чего там? – нетерпеливо ёрзал на стуле бородатый. Крепкий акцент выдавал в нём коренного жителя островов Миррдаэн. – В этих краях жарко, как у морского чёрта в заднице! Того и гляди, растаю, как кусок сала на сковородке.

– Потерпи, Финн, мы здесь не просто так, а сопровождаем важного человека и нашего друга. Которому мы, между прочим, многим обязаны. – недовольно сказал эльф. – А ты нас позоришь.

– Ох, простите, капитан Корваллан, что старый лоцман запятнал вашу репутацию! Меня вот больше интересует местный порт, а именно тамошние девки и выпивка.

– Надо было оставить его на корабле. – простонал эльф со вздохом. – И зачем мы только взяли тебя с собой.

– Затем, что только такой морской бродяга, как я, может отпугнуть охочих до наживы портовых голодранцев от ваших холёных шкурок. – самодовольно заявил Финн. – К тому же, тут есть, на что поглядеть. Городище, что надо. Видать, правду про Акканту говорят, будто бы местные в нужнике шелками подтираются. Кстати, я бы это прямо сейчас и проверил…

Послышались шаги, и вскоре на террасе появился невысокий смуглый человек с чёрными курчавыми волосами, облачённый в вышитую золотом свободную мантию с красным поясом. Он утёр лоб платком и, широко улыбнувшись, заговорил.

– Добрый день, достопочтенные сеньоры. Прошу простить моё опоздание, но я ожтдал вас позже. Сейчас принесут вино и виноград, чтобы мы могли начать разговор. Сегодня выдался на редкость жаркий день, и вести переговоры иначе мне не представляется возможным.

Вместе с подносом слуги принесли золотое кресло, в которое смуглокожий человек тут же погрузился с удовлетворённым видом.

– Итак, что привело вас в Каледоро, сеньор Медерик? – спросил он, сложив вместе пальцы.

– Не буду делать тайны из цели нашего визита, сеньор провент. – улыбнулся старик. – Нам нужны ваши наёмные войска.

– Для какой же цели?

– Энгата в опасности. Король Эдвальд Одеринг разрушает страну изнутри.

– Какое же мне дело до северных королей? – беззаботно спросил человек. Он закинул в рот виноградину и зажмурился от удовольствия.

– Энгата ваш северный сосед.

– Не наш. Энгата – сосед Эхлаана.

– Но вы также ведёте с ними торговлю. Притом, насколько мне известно, оборот её весьма велик.

– Даже если так, что же такого происходит в этой холодной северной стране, чтобы это заслуживало моего внимания? – смуглокожий наполнил золочёный бокал розовым вином.

– Мой осведомитель в Чёрном замке, сир Гримуальд, писал мне, что король казнил свою жену и нового патриарха, поставил во главу церкви женщину и наводит порядок в городе при помощи религиозного ордена.

– Сеньор Медерик, этого всё ещё недостаточно, чтобы захватить моё внимание.

– Также он сообщал, что король стал разговаривать сам с собой. Что иногда он шепчет странные вещи, думая, что его никто не слышит. Это явно говорит о новом витке безумия короля. – старик вздохнул. – Сира Гримуальда Гвила недавно казнили на храмовой площади, а король принял главенство над церковью, изменив саму её суть. Страна неминуемо погрузится во мрак фанатизма и жестокости. Он уже потерял поддержку многих лордов. Это прямой путь к гражданской войне.

– Гражданская война в Энгате пойдёт на пользу торговле. Почему бы мне самому не связаться с кем-то из северных лордов и не предложить услуги моих наёмников?

– Неужели сеньор провент полагает, что он единственный, кто додумается до этого? Другие провенты могут также предложить наёмников. Это спровоцирует торговую войну уже в Акканте.

Улыбка покинула смуглое лицо.

– До меня дошли слухи, – он задумчиво отхлебнул из бокала. – Об армии мёртвых в южной Энгате, которых ведёт могущественный некромант. Мне бы не хотелось так рисковать своими наёмниками.

– Да, к сожалению, эти слухи оказались правдой. – печально проговорил Медерик. – Этим некромантом оказался архимаг Академии Вальморы. Я потерял очень верного человека, пока искал тому подтверждение. Но недавно я получил весть, что некромант уничтожен в битве неподалёку от крепости Пепельный зуб.

– Много же у вас осведомителей, раз вам известно всё, что творится в Энгате. – заметил провент.

– Да, их у меня более чем достаточно. – улыбнулся старик. – К слову, капитан Корваллан, ваш брат давно хотел покинуть Морант. Теперь он может сделать это, в его услугах больше нет нужды.

– Благодарю, господин Медерик. – ответил эльф. – Бэйл давно хотел покинуть эту дыру.

– Так значит, сеньор Медерик, вы хотите, чтобы я помог вам навести порядок в Энгате, потому что мне самому это выгодно?

– Именно. – кивнул старик. – Более того, я обещаю освободить торговлю с Каледоро от пошлины.

– Интересное предложение, сеньор. – провент потёр подбородок. – Но недостаточное… Я хочу плащ из золотых колец. Гномьей работы. Слышал, гномы северных гор искусные кузнецы. Они сумеют выполнить такой заказ?

– Не сомневаюсь. – кивнул Медерик.

– За ваш счёт, разумеется.

– Разумеется.

– Что ж, я могу дать вам пять сотен моих лучших наёмников.

– Боюсь, этого будет недостаточно.

– Сколько же вы хотите? – вскинул чёрные брови провент.

– Чтобы тягаться с армиями Энгаты на равных мне нужно хотя бы пять тысяч.

– Вы задумали оставить мой город без защиты?! – провент вскочил с кресла, но тут же взял себя в руки и присел обратно. – Немыслимо! Не говоря уже о том, что вам совершенно нечего предложить взамен. Если только…

Глаза провента забегали, он поднялся с места и прошёлся по террасе, задумчиво потирая подбородок. Вдруг он остановился и заговорил.

– Сеньор Медерик, до меня дошли сведения, будто бы в Энгате вновь видели драконов. Кажется, в местечке под названием Дракенталь.

Все трое удивлённо переглянулись.

– Да, подобные слухи действительно ходят по стране. – осторожно ответил старик.

– Если это правда, то, полагаю, мы сможем договориться.

– Как вы знаете, обладание редкими, я бы сказал, уникальными вещами делает честь любому из провентов Акканты. Например, в коллекции Адольфо Марино, провента Мортенаго, есть церемониальный жезл первых аэтийских императоров. А Джакомо Фумагалли, провент Вискато, владеет клинком самого Ульнорена, Тени древа, легендарного предводителя и основателя народа тёмных эльфов. Хотя многие считают, что это подделка. – Добавил провент, глядя куда-то в сторону.

– К чему же вы ведёте, сеньор провент. – спросил Медерик.

– Ко всему, о чём мы договорились ранее, я хочу костюм из драконьей кожи. – невозмутимо ответил тот. – За это я, так и быть, готов выделить вам пять тысяч наёмников.

Старик опешил. Его спутники тоже выглядели крайне удивлёнными. С другой стороны, выбирать было не из чего, а жар входящего в зенит солнца становился поистине нестерпимым.

– Согласен. – ответил, наконец, Медерик.

– В таком случае, мы договорились. – просиял смуглокожий.

– Конечно, нам нужны корабли, чтобы переправить солдат в Энгату. – добавил старик. – Тот, на котором мы прибыли сюда, будет для этого маловат.

Провент подошёл к краю террасы, держа руки за спиной. Вдалеке синела бесконечная морская даль, в которой можно было разглядеть крохотные фигурки кораблей. Он набрал в грудь воздуха и заговорил, не поворачиваясь к собеседникам.

– Знаете, иной на моём месте усомнился бы в ваших словах, полагая, что вы ведёте какую-то хитроумную политическую игру, из которой намереваетесь выйти единоличным победителем. И я, разумеется, подумал бы так же, будь вы моим соотечественником. Но мой дед, Витторио Аррато, которого нет вот уже как пятнадцать лет, говорил мне, что в сравнени с аккантийцами жители Энгаты, честнейшие люди мира. В пример он всегда приводил одного паренька, которого учил фехтовать в молодости. Звали его Кальдор Моэн, и я хорошо запомнил это имя, потому что дед часто упоминал его.

Провент повернулся и продолжил.

– Конечно, с его стороны было опрометчиво судить о целом народе по одному человеку, но Витторио Аррато разбирался в трёх вещах: фехтовании, хорошем вине и людях. И я надеюсь, что мне передалось хотя бы последнее из этих его качеств. Что-то в вас, Медерик, заставляет верить в вашу честность, а потому я, Валентино Аррато, провент Каледоро, заключаю соглашение и предоставлю вам наёмников и флот для переправы.

Трое спутников покидали особняк в приподнятом настроении.

– Вот теперь можно и отдохнуть, Финн. – беззаботно произнёс Корваллан, пригладив волосы. – Конечно, после того, как проводим на корабль господина Медерика. Надо бы проведать местные заведения для усталых морских бродяг, вроде нас.

– Знаешь, капитан. – задумчиво ответил лоцман, почесав бороду. – Всё время, пока мы там сидели, мою голову не покидала одна мысль.