Текст книги "Ни богов, ни королей (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

Глава 10

Дракенталь к вечеру заволокло тучами, и сотни тысяч противных мелких капель устремились вниз, разбиваясь о крыши и землю. Маркус Аронтил с тоской глядел сквозь мокрое стекло. Из единственного окна открывался прекрасный вид на невысокие, но всё же величественные горы, обрамлявшие дракентальскую долину. Обычно этот пейзаж, окрашенный светом закатного солнца, радовал глаз мага, но сейчас он видел лишь серую стену мокрого камня, изредка освещаемую всполохами молний. Раухель говорил, что сегодня служба Маркуса должна быть закончена, но магу будто бы не хотелось никуда уходить. То ли виной тому был дождь, явно не располагавший к пешим прогулкам, то ли он просто прикипел к этому месту, как когда-то прикипел к захламлённой деканской комнате в Академии. Но вспомнив о Тиберии, томящемся в темнице, и об Игнате, найти которого, казалось, было лишь вопросом времени, маг укорил сам себя за подобную мысль.

Глава тайной службы появился уже когда за окном совсем стемнело и нельзя было определить, где кончаются горы и начинается небо.

– Следуйте за мной, господин Аронтил. – Йоахим Раухель выглядел усталым.

Путь их лежал вниз по лестницам и с каждым пролётом Маркус чувствовал, как воздух становится всё более затхлым и сырым. В этих тесных коридорах мага не покидало гнетущее чувство, что за ним кто-то наблюдает. К тому же, ему чудилось, будто бы сами стены готовы были сомкнуться и похоронить его в толще камня. Остановившись перед дверью с окошком, Раухель трижды постучал. В окошке появилось небритое лицо тюремщика, после чего послышался скрип засовов и замков.

– От лица лорда Рейнара благодарю вас за неоценимую помощь. – сказал через плечо Раухель. – Ждите здесь. Я приведу вашего спутника, а потом выведу вас через караульное помещение.

Глава тайной службы скрылся за дверью, а Маркус остался наедине с дверью и нависающими стенами. Маг поёжился и постарался гнать дурные мысли подальше. Мерный огонёк масляной лампы на стене успокаивал. Маркусу всегда нравилось смотреть на пламя, как и любому огненному магу. Порой, когда в Академии выдавался особенно поганый день, он мог уснуть, лишь глядя на огонёк свечи, которую он ставил на стул у кровати. И даже то, что несколько раз порыв ветра опрокидывал свечу ночью, едва не устроив пожар, его не останавливало. Маркус всегда успевал почувствовать пламя и потушить его.

Послышался звук шагов. Маг разобрал ставший знакомым чеканный шаг дорогих сапог Раухеля, но вместе с ним был и другой, шаркающий, неспешный. Они приближались и, наконец, дверь вновь отворилась, медленно и с противным скрипом, выпустив главу тайной службы. За ним, щурясь на свет лампы, шагал сутулый человек в грязной и рваной одежде, в котором с трудом узнавался Тиберий Алестийский. Его бывшие некогда кудрявыми волосы теперь стали грязными и спутанными. Щёки ввалились и покрылись густой чёрной щетиной, обрамляющей приоткрытый рот, из которого вырывалось тяжёлое дыхание. Но хуже всего было то, что на посеревшем лице не было того, что сопровождало молодого аэтийца всё время с момента знакомства с Маркусом. Надежды. Того неуловимого выражения, веры в лучшее, которая была и во время нападения на корабль, и после крушения. И даже когда маг видел его в последний раз, перед тем, как закрылись тюремные двери, это выражение не покидало лицо Тиберия. Сейчас же аэтиец был сломлен. Он поднял потускневшие глаза на мага.

– Маркус. – Исхудавший аэтиец, казалось, с трудом приподнял голову. – Вот мы и снова встретились.

– Тиберий! Друг! – в душе мага поднималась буря. – Что они сделали с тобой?

– Ничего. – аэтиец изобразил слабую улыбку. – Просто слишком долго просидел взаперти.

– Но ты так исхудал… Я ведь передавал тебе еду. – Маркус гневно обратился к Раухелю. – Передавал через вас.

– Я не могу лично следить за каждым тюремщиком и стражником Пламенного замка. – невозмутимо парировал Раухель. – Возможно, многие передачи не дошли до вашего друга. Если это так, то я не имею к этому отношения. Идёмте, я провожу вас к выходу.

Глава тайной службы светил перед собой лампой, внимательно смотря под ноги, когда поднимался по лестнице. За ним следовал Маркус, придерживая под руку с трудом шагающего Тиберия. От аэтийца разило потом и нечистотами, но мага это не волновало. Некоторое время спустя он нарушил молчание.

– Но ведь я делал всё, чтобы улучшить его условия. Вы уверяли, что он в порядке, что его хорошо кормят и не смеют тронуть и пальцем.

– Господин Аронтил. – Раухель резко остановился. – Прошу вас не забывать, что, помимо всего, ваш друг совершил преступление и понёс за это наказание. Хоть ваши услуги были крайне полезны, но не следует их переоценивать. Вам следует быть благодарными уже за то, что я сделал вам такое предложение.

– Маркус. – подал слабый голос аэтиец, отдышавшись. – Это лишь моя вина. В последнее время у меня не было аппетита. В темнице сложно следить за временем. Вас очень долго не было, и я подумал, что больше не увижу вас. И утратил надежду.

– Idipsum ad finem. – сказал маг. – Вместе до конца.

– Да, я помню. – Тиберий вновь улыбнулся. – Но целыми днями один взаперти… Знаете, в империи преступников обычно отправляют на каторгу, в шахты или продают в рабство. Но самым жестоким наказанием считают заключение в «брюхо каменного зверя». Человека просто закрывают или замуровывают в одиночной камере с толстыми каменными стенами оставляя лишь бритву, хлеб и воду. А через месяц открывают, чтобы вынести тело. Нам показывали такие камеры во время учёбы в Большом тривии. И рассказывали, что обычно человек умирает не от нехватки воздуха, голода или жажды, а от того, что сходит с ума и кончает с собой. Режет руки или горло.

– Жуткий способ. – поёжился маг. – Почему бы просто не казнить преступника как полагается?

– Кажется, в Аэтийской империи считают, что палачи прокляты богами. – вдруг сказал Раухель. – И мало кто желает приводить приговор в исполнение. Компромисс. Сделка с совестью.

– Верно. – вздохнул Тиберий. – Тогда я не понимал, почему люди так поступают. Мне казалось, что можно попытаться прожить этот месяц, дождаться, пока камеру откроют. И лишь теперь я представил, что ощущают эти люди. Говорят, надежда умирает последней. В какой-то момент мне показалось, что она умерла и для меня.

– Поэтому заключённым не дают бритвы. – заметил Раухель. – За редким исключением. Мы почти пришли.

В караульной не оказалось никого. Раухель пояснил, что он лично дал распоряжение командующему замковой стражей срочно отправить всех на ночной обход, невзирая на дождь.

– Нам не нужны свидетели, как глава тайной службы отпускает преступника из темницы. – улыбнулся он. – Кажется, сир Рутгер воспринял мой приказ слишком буквально и выгнал ребят на улицу в одном исподнем. Ещё не хватало, чтобы вся стража Пламенного замка слегла с лихорадкой. – усмехнулся Раухель, кивнув на небрежно разбросанную форму дракентальских стражников. На не заправленных кроватях валялись скомканные рубашки и штаны, а возле них – разбросанные сапоги. Он выругался, едва не наступив в содержимое опрокинутого ночного горшка.

– Ну и бардак же здесь. Глядите, они и дверь не заперли. – указал Маркус на приоткрытую дверь наружу. – Впрочем, проветрить здесь действительно бы не помешало. Либо вы держите стражу на бобовой диете, либо они жгли здесь серу. – на этом слове маг осёкся и остановился.

– Я бы подумал, что отсюда бежали, в спешке побросав вещи… – тихо проговорил Тиберий и тут же замолчал, когда со стороны кроватей раздалось тихое шипение. Раухель обернулся. В глазах главы тайной службы читался ужас.

– На улицу. – проговорил он побледневшими губами. – Живо!

Раухель оказался у двери невероятно быстро для такого пухлого человека. Маркус и Тиберий последовали за ним как можно быстрее. Маг ощущал, будто сердце колотилось где-то в горле, а от каждого удара пульсировала голова. Он понимал, что произошло… Оказавшись снаружи, они стали свидетелями ужасной картины. Несколько стражников лежали мёртвыми в грязи караульного двора, двое из них даже не были одеты. Маг пожалел, что двор так хорошо освещался, что он мог видеть всё: содранную в нескольких местах кожу на руках и ногах, сорванный скальп на мужчине с искажённом в ужасе лице и беднягу, лежащего спиной вверх на собственных внутренностях в луже крови.

– Это… это… Вы! – Раухель дрожащим пальцем указал на Маркуса. – Из-за вас… Вы сейчас же! Сейчас же покинете замок!

– Что за вздор! – возмутился маг. – Вы сами задержали меня здесь, а теперь обвиняете в этом чудовищном…

Маркус замолчал на полуслове. Краем глаза он заметил движение позади и, оттолкнув Раухеля, закрыл дверь и прижал её руками. В этот же момент, послушался удар. Маг отшатнулся, но тут же навалился на дверь плечом.

– Тиберий! Назад! Живо! – рявкнул Маркус. – Раухель! Помогите мне!

Но побледневший глава тайной службы стоял как вкопанный.

– Раухель! – маг стиснул зубы. – К дьяволу… Отойдите к Тиберию и стойте там!

Маркус дождался очередного удара с той стороны и резко отпрянул, разведя руки в стороны.

– Чёртов дождь. Почему каждый раз дождь. – проговорил маг, несколько раз глубоко вдохнув. С каждым его вдохом лампы светили ярче. Маркус протянул руки к двум из них, стёклышки посыпались на землю, и пламя вырвалось наружу, окружив руки мага огненными обручами. Маркус свёл руки вместе, и между ладонями появилось быстро растущее облачко огня. Сначала почти незаметное, потом всё больше, приобретая форму шара. Когда руки мага задрожали, он простёр ладони к двери и пламенный шар с рёвом и свистом устремился к двери. Раздался оглушительный взрыв. Дверь, сорвавшись с петель, скрылась внутри караульного помещения, а из проёма вырвался поток дыма и пламени.

– И кто же будет за это платить? – взвизгнул Раухель, хватаясь за голову.

– Я бы беспокоился не за это. – маг нахмурился и неотрывно глядел в пожар, разразившийся в караульной, откуда доносилось шипение, рычание и какие-то визги. – Молите богов, чтобы мне хватило сил спасти наши с вами жизни, Раухель. – добавил он, взмахнув руками. – Огня стало больше. И это хорошо.

Глава тайной службы ничего не ответил. Шум дождя сливался с треском пламени и шипением.

– Надеюсь, эти твари сгорели там без остатка. – наконец, выдохнул Раухель. – Страшно подумать, что они могли бы сделать с наааааа..!

Маркус резко обернулся на крик. Глава тайной службы завис над землёй, отчаянно дёргался и кричал. Рядом на земле лежал обессиленный Тиберий. Маг взмахнул руками, образовав вокруг себя кольцо пламени. Он понимал, что раз уж не все чудовища сгорели, то они могут напасть с любой стороны.

– Вам нужен я! – крикнул маг. – Отпустите его!

– Нам нужны все маги стихии огня. – отвратительный хрипяще-шипящий голос донёсся откуда-то сверху из темноты. – Это наша задача. Но мы должны питаться. Это наше желание…

– А эти бедняги. – маг указал на лежащие вокруг тела. – Вы недостаточно насытились?

– А это… – раздался столь же мерзкий свистящий смех. – Наше развлечение! Мы выманили тебя, маг! Ты в нашей ловушке!

– Маркус! Пусть они отпустят меня! – панически простонал Раухель, беспомощно болтая ногами.

– Тихо, мясо! – раздался голос. – Маг должен сдаться. Магию высасывать приятно, когда маг отдаёт её добровольно… Досуха! Без остатка! Волшебная кровь! Сладкая кровь!

– Почему же тогда не сделали этого раньше? Я провёл здесь достаточно времени, чтобы меня можно было убить во сне. И опустите его на землю, чёрт подери!

– Убери жгучее пламя! – завижжал голос. – И я отпущу жирного поросёнка. И даже не буду сдирать с него кожу, наслаждаясь визгом.

Маркус несколько секунд колебался, но потом посмотрел на небо, глубоко вдохнул и опустил руки. Пламя тут же исчезло, оставив промокшего Маркуса без защиты. То, что мага не растерзали сразу же, означало, что эта тварь осталась одна. Глава тайной службы повалился в грязь рядом с одним из тел, как мешок картошки. Он поднял голову и тут же попятился назад.

– Так в чём же дело? Почему бы не убить меня во сне?

Из темноты, где несколько мгновений назад болтался Раухель, спустилось нечто, похожее на перевёрнутый чёрный кожистый мешок с торчащими из-под него щупальцами, вроде осьминожьих. Из пары пульсирующих слизистых отверстий в этом мешке с хлюпающим звуком вырывался пар. Маркус впервые вживую увидел венатора, демонического охотника на магов. Молния сверкнула совсем недалеко, почти сразу раздался гром, заставив Раухеля вскрикнуть.

– Ну и мерзость… – непроизвольно вырвалось у мага.

– Вы, люди, для нас столь же мерзки и жалки. – донеслось откуда-то из-под мешка. – Мы не могли добраться до тебя раньше, но теперь ты сам отдаёшь себя.

– Раз уж я всё равно не жилец, поведай, почему же ваш гадкий выводок решил напасть только сейчас?

– Кровь дракона… Мерзкая кровь! Мерзкая плоть! Слишком сильная! Слишком пахучая! Слишком близка к чистому пламени!

– Что ты, чёрт побери, несёшь? Какие ещё драконы?

– Мы пытались! С первого дня, как ты попал в большой каменный дом. Но она была везде. На тебе. На одежде. В стекле. В грязи. В воздухе. Даже сейчас мы чуем её зловоние! Ядовитая кровь! Туманит разум! Сжигает мысли! Нас не предупреждали о яде!

– Кажется, я начинаю понимать. – Маркус взглянул на Раухеля, тяжело дышащего в грязи. – К слову, кто же вас не предупреждал?

– Зачем тебе знать это? Мёртвым ни к чему знать. А ты скоро станешь мёртвым. Я почти не ощущаю огня в тебе. Ты ослаб. Когда с неба падает вода, огонь гаснет… – кожистый мешок озарил всполох молнии, вспыхнувшей где-то над башнями замка.

– Пусть это будет моим предсмертным желанием. – после слов мага раздался оглушительный грохот грома.

– Пускай. – прошипел демон. – Мы охотники. Мы призваны. Мы посланы. Мы научены. Поймать всех, кто выдыхает пламя. Кто играет с огнём. Кто болен безумием жара, с которым не способен совладать. Чья душа обожжена, а на разуме оставлен след.

Маркус ощутил холод, пронизавший его от ушей до кончиков пальцев. Во рту стало сухо. Знакомые слова. Слишком знакомые. Это слишком чудовищно, чтобы быть правдой.

– Кто? – проговорил он. – Кто вас послал?

– Смертный господин, служащий бессмертной силе! Архимаг Вингевельд!

Маг почувствовал, как ноги стали ватными. Он едва не повалился на землю, не в силах поверить своим ушам. В одно мгновение в его голове сложилась стройная, но оттого ещё более страшная картина. И чем дольше Маркус не мог найти в ней изъян, хоть что-то, что могло бы опровергнуть сказанное демоном, тем ужаснее она казалась. Это Вингевельд отправил его на большую землю. Вингевельд отправил венаторов выслеживать огненных магов. Вингевельд вознамерился убить его. И Игната. И, судя по всему, стереть вообще всех огненных волшебников с лица Аталора. Отвратительная, мерзкая мысль вдруг ставшая самоочевидной. К горлу Маркуса подкатил ком, а по телу прокатилась волна слабости и тошноты. На мгновение всё вокруг показалось нереальным. К жизни его вернул лишь оглушительный звук грома, раздавшийся совсем близко.

– Я готов. – сказал Маркус. Тут же его запястье обхватило скользкое липкое щупальце и потянуло к себе. Маг не чувствовал ни отвращения, ни страха, лишь опустошённость. Руку затянуло куда-то внутрь кожистого мешка, и маг сразу же перестал её ощущать.

– Твоя магия крепка и сладка. – послышался голос демона. – Мне выпала честь… нет, удовольствие поглотить сильнейшего мага пламени…

– Не сильнейшего. Есть и сильнее. И моложе…

– Маркус. – раздался слабый голос Тиберия. – Неужели вы собираетесь сдаться? После всего, что пережили?

– А что ещё остаётся? Тиберий, Архимаг разослал их по всей Энгате, если не дальше. Даже если спасёмся мы, что дальше? Огненные маги исчезнут. Вингевельд добьётся своей цели. Я знаю этого человека, он не остановится ни перед чем.

– А у вас разве нет цели? Найти Игната? Вам ведь было плевать на приказ с самого начала. – Тиберий говорил увереннее и громче. – Вы отправились, лишь чтобы найти его!

– Мальчик справится. – Маркус переставал чувствовать руку по самое плечо. Онемение пошло дальше по телу. Наверное, так венатор и поглощает магию жертвы. – Я научил его…

– Научили его не сдаваться? А теперь сами пасуете перед этим мешком с дерьмом! – Тиберий выругался на аэтийском. – Что с вами? Где тот мудрый и сильный маг, который победил морское чудовище? Который вызволил меня из заточения?

– Раухель. – Голос мага звучал для него самого потусторонне, как бы издалека. В разуме мелькнула мысль, что, наверное, так работает и лишение магии отчисленных студентов. Слабость и онемение. – прошу, позаботьтесь об этом юноше. Отдайте мою оплату ему…

– Не смейте сдаваться! Слышите?! – Тиберий сорвался на крик, в голосе послышались слёзы. – Маркус, разрази вас гром!

Эти слова словно калёным железным прутом вонзились в угасающее сознание мага. Гром. Маг взглянул в чёрное небо. Капли дождя разбивались о лицо, мокрые волосы застилали лоб. Маркус медленно поднял дрожащую руку вверх.

– Да. Ты видишь это в последний раз. – шипел демон. – Стихия, погубившая тебя. Вода с неба. К несчастью для тебя, с небес не падает огонь…

Губы Маркуса сложились в слабую улыбку. Маг собрал всю волю, что в нём осталась. Всё, что давало ему силы и желание жить. Внезапно небо озарила ослепительная вспышка молнии, словно трещина из чистого света, разрезавшая небо напополам. Но вместо того, чтобы тут же исчезнуть, она с оглушительным грохотом устремилась вниз, прямо в руку мага. Демон отпрянул, неистово зашипев и освободив вторую руку. Маркус ощутил невероятный прилив мощи. Он глядел на себя как бы со стороны, находясь одновременно и в собственном теле и снаружи, наблюдая всё, что происходит вокруг. Самого себя он увидел в сиянии белого огня, переливающемся и пляшущего вокруг тела. Ярче всего горели глаза, из них будто струилось белое пламя, окутывающее мага. Капли дождя превращались в облачки пара, не успевая долетать до Маркуса. Он повернулся к демону, распластавшемуся в грязи в нескольких шагах. Потом обратился к Раухелю и Тиберию.

– Закройте глаза. – сказал маг и протянул руку в сторону шипящего комка щупалец. Все струйки небесного огня, что окружали его, собрались вокруг протянутой руки, нетерпеливо срываясь с кончиков пальцев. Маркус едва успел ощутить всю мощь, которой он владел в этот момент, как вдруг ослепительный поток пламени устремился в демона. Не было слышно даже шипения, лишь чудовищный рёв пламени. Спустя несколько мгновений всё было кончено. На том месте, где был демон, не осталось даже пепла, а грязь превратилась в причудливого вида блестящее стекло. Оно напоминало воду, застывшую сразу после того, как в неё бросили камень. Мага накрыло волной слабости, будто из тела вынули все кости. Он зашатался, но был пойман пухлой рукой Раухеля.

– Эти твари… Их больше нет? – обеспокоенно спросил глава тайной службы.

– Не должно быть. – с трудом ответил обессиленный маг. – Тиберий…

– Я в порядке. – отозвался аэтиец. – Мне сейчас точно легче, чем вам.

С трудом добравшись до караульной башенки с Маркусом на плечах, Раухель опустился на табуретку и перевёл дух.

– Они могут вернуться? – голос Раухеля слегка дрожал, хоть он и старался вновь напустить на себя серьёзный вид.

– Могут. – кивнул маг.

– В таком случае я не могу рисковать. Вынужден отправить вас из замка сразу же, как закончится дождь.

– И на том спасибо. – вздохнул Маркус. – А пока… Демон, кажется, раскрыл что-то, чего я не должен был знать, работая на вас. Расскажите о драконьей крови, Раухель.

Глава 11

– Так вот как выглядит Северная роща с этой стороны. – Таринор глядел на простирающуюся перед ним стену шумящих тёмных крон и переплетённых ветвей. От деревьев словно бы веяло чем-то недобрым, чуждым человеку. Может быть, это магия эльфов, а может и просто страх, но наёмник не чувствовал никакого желания идти туда.

– А у неё есть и южная сторона? – Тогмур удивлённо вскинул рыжие брови и тут же ухмыльнулся. – Да ладно, знаю я, что по ту сторону лежат ваши южные земли. Хотя мальчишкой меня мать пугала, что этому лесу нет конца. Я-то понимал, что это всё сказки, а вот Иггмур долго верил, да, братишка?

– Угу. – промычал верзила, почесав затылок. – Да только матушка бы врать не стала, Тогмур. Тёмный лес. Нехороший. Хорошего там не жди. А ещё говорят, там деревья сами по себе ходят, да руки-ноги людям отрывают…

– Иггмур, погляди на себя. – усмехнулся рыжий. – Да ты любое дерево с корнем вырвешь и об колено переломишь! Как тогда, помнишь?

– Тогда меня высекли. – угрюмо ответил тот. – То была любимая яблоня Старого Эйвинда.

– Ну, теперь его рядом нет. Никто нам не страшен, тем более что с нами Таринор, а он самого Гальдра победил!

Наёмник лишь отшучивался, что в победе над стариком мало чести, но Тогмур был непреклонен. День клонился к закату, и Иггмур наотрез отказался идти в страшную чащу, да и Таринор согласился, что идти в лес ночью – это и без всяких ходячих деревьев верный способ заблудиться. Тогмур нехотя согласился разбить лагерь до утра и отправился за хворостом. Наёмник развёл костёр и все трое принялись перекусывать тем, что припасли в дорогу.

– Как-то вы с братом не похожи совсем. Я бы и не подумал никогда, что вас что-то связывает. – проговорил Таринор, оторвав зубами кусок плотного хлеба.

– Так у нас матушки разные. Моя как меня родила, так и преставилась, а ведь редкая красавица была, как говорят. А папаня себе другую жену вскоре взял, Хильду, дочку кузнеца. Крепкую, как наковальня. Она-то и родила моего крепыша-братца. Он был такой большой, что кроме Хильды никто б такого выносить не смог. Старый Эйвинд считал, что это сам Торм спустился к смертным в виде могучего воина. Вот его и откармливали как бычка на убой, ну, он и вырос с бычка. Да вот только нрав у братца уж больно мягкий для великого война.

– Матушка говорит, что доброта – главная благодетель. – сказал Иггмур с набитым ртом и, обратившись к наёмнику, добавил. – А яблоню ту я не специально сломал. Ребята говорили, что мне слабо. А мне не слабо! – верзила стукнул по земле кулаком и Таринору, сидевшему рядом, показалось даже, что он почувствовал удар.

– Да, ты всегда был добряком. – ухмыльнулся Тогмур. – Вот тебе все на шею и садились.

– Порой для этого и добрым быть необязательно. – заметил наёмник. – Обстоятельства. На моей шее кто только не сидел – от крестьян до королей.

– Странные вы, южане. – хмыкнул рыжий. – И короли ваши – совсем не то, что наши вожди. Ни один северянин не станет целовать задницу кому-то, только потому, что он родился с короной на голове. Рассказывали мне о таких. В руках и топора не держал ни разу, а туда же, кланяться ему да в верности клясться… Мой отец завоевал звание вождя в поединке. Да и потом сломал не один хребет тем, кто пытался оспорить его право вести нас. И конунга Стейна Кривостопа знают от Большого леса до северных бескрайних льдов, где люди живут без глаз, ртов и носов!

– Это ж как они живут-то без всего этого? – спросил наёмник.

– А ты там был? Нет? То то же. Зима там не кончается даже летом. Холод такой, что глаза замерзают, носы отваливаются, а зубы стучат так, что превращаются в мелкую крошку. Вот так они и живут.

– А сам ты там был? – недоверчиво спросил Иггмур.

– Я нет. – осёкся Тогмур. – Мне Эйвинд рассказывал. Ему ведомо то, что ведомо богам. А уж боги-то, они всё на свете знают.

– И кто ж ещё живёт в этих ваших северных краях? – усмехнулся Таринор.

– Ну, известно кто, мы, Стойкий народ, северяне. Дальше к восходу другие племена, Сероглазые, Чёрные топоры, Снежновласые, много их, всех и не припомню. А ещё там альвы ледяные есть. Они как лесные, только живут среди льдов. У них и дома, и оружие, всё изо льда, даже кони и те ледяные. Говорят, на кого взглянут, тот в глыбу льда и обратится! Да только я в это не верю.

– Это почему же? В людей без глаз и ртов, значит, веришь, а в ледяной взгляд эльфов нет?

– Не верю. А потому что приходил давеча один к нам. На коне ледяном со снежной гривой. Сам белый весь, а глаза синие. Говорил о чём-то с Эйвиндом, тот хмурился, хмурился, но головой покачал. Потом молвил, что альвы нам уходить велели на юг. Мол, зима великая грядёт. Да только псу под хвост все их веления! Ишь, указывать вздумали! Небось, земли наши себе прибрать решили. А на юге мы пропадём, уж больно не любят южане нашего брата.

– Сложно любить тех, кто разбойничает по лесам и сжигает деревни. – сказал Таринор.

– Сильный забирает по праву сильного. – Многозначительно проговорил Тогмур. – А если в целой деревне не нашлось того, кто сумеет подарить славную смерть в бою, то и поделом им. Сильный должен забрать у слабого.

– К чёрту такую философию! – вспыхнул наёмник, швырнув в костёр палку. – Пойду воздухом подышу.

С этими словами он поднялся и зашагал прочь от костра. Конечно, он и сам раньше придерживался таких идей. Сильный жрёт слабого, в этом весь этот проклятый мир. Но на всякую силу найдётся сила побольше. Альберт Эркенвальд был королём Энгаты, в его руках была сосредоточена власть и могучая армия. Да вот только это его не спасло. Был ли Эдвальд Одеринг сильнее? Ну, во всяком случае, на его стороне была правда. Так тогда казалось Таринору. И сам он сражался за «правое дело». Нет, это смешно. Он сражался, потому что платили. И ярче всего он понял это, когда обезглавил короля Энгаты. Вот оно, правое дело. Кровь безоружного на мече и слабоумный на троне. Эдвальд был совсем плох, интересно, жив ли он теперь? А если нынче, когда он слаб, его так же пожрёт большая сила? И кто вообще останется в конце, когда слабых не станет вовсе? Наверное, останется то, что богословы и философы называют злом. Забавно, наёмник всегда считал добро и зло чем-то из детских сказок, где храбрый рыцарь побеждает страшного дракона и женится на принцессе. И всегда полагал, что в жизни всё иначе, рыцарь – честолюбивый хитрец, рвущийся к титулам и влиянию, а принцесса живёт в хитросплетениях интриг, словно паучиха. Теперь же это некогда бесплотное несуществующее зло явственно нарисовалось у него в голове. Безжалостная сила, которая не остановится ни перед чем, пока не останется одна на пепелище. И когда уже ничего не станет, она пожрёт сама себя в порыве разрушения…

– Что-то я увлёкся. – наёмник улыбнулся собственным мыслям. Те ублюдки, что подкараулили их с Ольфом в детстве, наверное, тоже забирали всё по праву сильного. Тогда Таринор был слаб, а его друг сильнее в сто раз. По крайней мере, духом уж точно. Но не нашлось никого, кто мог бы защитить их. Таринор возненавидел себя за тот поступок и не надеялся когда-то искупить его даже перед самим собой. И теперь, помимо чувства вины, его переполняло желание сделать что-то правильное. Что-то хорошее. Наверное, это и есть добро. Или это просто желание облегчить вину? Наёмник почувствовал, что запутался в собственных мыслях.

– Ну как, подышал? – ухмыляясь, спросил Тогмур, когда наёмник вернулся к костру. – Если не надышался, то лучше снова иди. Здесь свежего воздуха теперь нету, спасибо Иггмуру.

– Меня всегда от сыра пучит. – обиженно отозвался здоровяк.

– Ну да, а я уж подумал, это Хельмгир воззвал к небесному грому, чтобы проверить нашу стойкость! Таринор поди потому и решил нос проветрить подальше от тебя, братец.

– Иггмур тут не при чём. – перебил наёмник. – Вот скажи, что сильнее всего на свете?

– Известно, что. Боги. – без промедления ответил Тогмур.

– А почему бы тогда богам не испепелить нас одним махом? Раз уж сильный всегда должен одерживать верх.

– Наверное, мы им тоже зачем-то нужны. Должен же их кто-то славить.

– Вот именно, хоть боги и могут от нас избавиться, они этого не делают. Могут, но не делают, понимаешь? Вместо этого они получают от нас хвалу и веру, а взамен одаривают своей милостью… – Таринор старался не улыбнуться собственным словам, чтобы они не потеряли вес. Настолько нелепым ему казалось то, что он говорит. – И, наверное, если бы северяне не грабили и не убивали, то тоже могли бы получить что-то от южан, дав что-то взамен.

– Наверное… – пробормотал Тогмур. – Но ведь можно же и так забрать? Да и вы нас дикарями безмозглыми считаете. Как уж тут быть?

– Ладно, сдаюсь. – вздохнул Таринор. – Мы из разных миров. Ты меня всё равно не поймёшь, как ни объясняй.

– А я понял. – пробасил Иггмур, довольно улыбаясь.

Остаток вечера прошёл в рассказах Тогмура о дальних землях на севере и востоке. О кровососах, спящих в ледяных курганах, о снежных ведьмах, которые могут заморозить своим дыханием насмерть, о волках размером с быка и о жутких медведях, чья шерсть белее снега, а клыки длиной с запястье.

О том, как когда-то люди пришли на южные земли, победив эльфов, но лишь самые смелые не остались там, а пошли дальше на север, став Стойким народом, сынами Зильмра, учениками Хьольда и славными воинами Торма.

Наутро Таринор проснулся первым. От холода. Костёр давно погас, а угли уже даже перестали тлеть. Вот тебе и северяне, даже за костром последить не догадались. Стойкий народ, чтоб их. Тогмур и Иггмур умиротворённо спали, завернувшись в тёплые накидки. Под их дружный храп наёмник успел развести огонь и сварить нехитрую похлёбку в котелке. Первым ото сна очнулся Иггмур. Сладко потянувшись и зевнув, он принюхался и широко улыбнулся.

– Похлёёёбка. – с нежностью протянул здоровяк. – С бараааниной. Как матушка готовила.

Сказав это, он снова втянул воздух носом, поднялся на ноги и куда-то зашагал. Таринор продолжал помешивать похлёбку, как вдруг широкая рука бросила в котелок какой-то травы, да так быстро и бесцеремонно, что наёмник не успел сказать ни слова.

– Эй! – воскликнул Таринор. – Ты что творишь! Испортишь же! Я всё утро варю, а ты невесть что бросаешь!

– Так надо. – благодушно пробасил Иггмур. – Попробуй.

Запах похлёбки и впрямь стал приятнее. Таринор остудил черпачок и осторожно отпил ароматную жидкость.

– И впрямь недурно. Что это за трава?

– А я не знаю. Матушка всегда её в суп добавляла, а собирала неподалёку от леса. Вот я и вспомнил, и нашёл.

– Здоровья твоей матушке. – улыбнулся Таринор. – Да только в следующий раз предупреждай.

Тогмур проснулся и сразу же вскочил на ноги. Помахал руками и ногами, повращал головой и тут же расплылся в улыбке.

– То ли это чары лесных альвов, то ли и впрямь матушкину похлёбку чую!

Позавтракав, троица принялась собираться в лес. Путь предстоял неблизкий и опасный. Останавливаться в самом лесу никому не хотелось, а разводить там огонь было смерти подобно, эльфы тут же выследят их. Поэтому было единогласно решено пересечь чащу до темноты.

– Эйвинд говорил, что у альвов есть хитрые тропы, ведущие в самую чащу. Кто на такую дорожку ступит, из леса уж и не выберется, будет кругами плутать до самой смерти. – поёжился Иггмур.