Текст книги "Николай Кровавый. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Игорь Аббакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 106 страниц)

– Значит, ничего не менять?

Оказывается, менять стоит, но не слишком много. По словам дяди, сейчас русская кавалерия хорошо подготовлена для выполнения перечисленных задач. Необходимую для этого переподготовку офицерских кадров давно уже проводят в Офицерской кавалерийской школе. Все престарелые командиры, все толстопузые и находящиеся в плохой физической форме офицеры уже уволены со службы. Остались одни орлы! Они крепкие, бодрые, выносливые, ловкие и быстро соображают. И даже офицеры генерального штаба, проходящие службу в кавалерийских частях, соответствуют тем жестким требованиям, что существуют в этом виде оружия.

Вообще то, это было правдой. Российскую кавалерию этого времени смело можно было сравнивать с советскими ВДВ. И неизвестно, кто из этих ребят круче. А вообще, хорошо уже то, что сами кавалеристы согласились с тем, что в современных условиях атаковать пехоту в конном строю – дурное решение. Что это весьма быстро поймут все воюющие стороны и следовательно, пехота может смело плюнуть на мнимую опасность. Правда, кое-что кавалеристы взяли на заметку и подали предложение об оснащении кавалерийских полков батареями легких орудий и пулеметными батареями! Совсем чудесно!

Когда их соображения были доведены до господ профессоров, те с большими сомнениями и колебаниями предложили уменьшить плотность пехотных боевых порядков всего в полтора раза, хотя по их же расчетам выходило, что можно смело увеличивать дистанцию менжду стрелками в пехотной цепи аж в два с половиной раза! Но это уже прогресс. Ещё бы от слишком глубокого эшелонирования отказались.

Покончив с делами кавалерийскими, мы вернулись к делам пехотным. Предстояло научиться рвать оборону противника. А с этим пока что было не всё слава богу.

Учения с прорывом обороны противника тоже начинались с организации стрельб. На этот раз артиллерийских. Причем, как и в прошлый раз, начали с "заготовки баранины" – так уже окрестили в гвардейской артиллерии стрельбу по позициям, где сидящую в укрытиях и окопах пехоту заменили овцами. Преподаватели и слушатели Артиллерийской академии оценивали потери рогатого "противника" в живой силе. По условиям учений, разрешалось применять только полевую артиллерию. Результаты стрельб тщательно фиксировались и анализировались. Создавались таблицы, по которым также будут определять возможный уровень потерь в разных ситуациях боя. Правда я сам, да и преподаватели со слушателями наверное, понимали простую вещь: изменятся методы вооруженной борьбы – всё придется считать заново. Может быть кто это и считал напрасным трудом, но только не я. Мне главное было другое: занятые длительное время замерами, натурными наблюдениями, вычислениями, будущие штабные офицеры неизбежно приобретут полезную привычку: просчитывать цену того или иного решения строевых командиров. Правда, преподаватели уже начинали ворчать, что проводимые ими на полигоне опыты, уменьшают общее время занятий со слушателями в аудиториях. В принципе, они правы, поэтому я легко согласился на увеличение срока обучения в академиях. Более того, в этом году начнутся занятия в Москве, на открытых недавно Общевойсковых академических курсах. Статус у них конечно ниже, чем у той же АГШ, но дело это всё-равно нужное.

Покончив с "заготовкой баранины", артиллеристы приступили к отработке иных задач: разрушение укреплений "противника", борьбой с подходящими резервами и контрбатарейной борьбой. Последние два пункта программы требовали умения стрелять с закрытых позиций. Ничего нового в этом для артиллеристов не было. Стрельба с закрытых позиций применялась уже в Крымской войне, когда из-за гористого рельефа местности и порохового задымления стало невозможно прямое наблюдение целей. Тогда это были простые голосовые команды от наблюдателей к артиллеристам – "взять левее", "недолёт" и т. п. Впоследствии развитие этого метода стрельбы строилось на активном привлечении математики для совершенствования методик наблюдения и расчётов. Новым было только привлечение к разведке целей и корректировки огня Первого воздухоплавательного отряда под командованием капитана Кованько Александра Матвеевича. Ну и кроме того впервые для передачи команд корректировщика использовался телефон.

Не скажу, что всё это мгновенно улучшило результаты стрельб. Пользоваться новинками нужно привыкнуть. Да и совершенство средств наблюдения и связи тоже оставляло желать лучшего. И всё-таки положительный результат был. Например, было определено потребное количество артиллерийских стволов, необходимое для полного подавления обороны противника на участке прорыва. Полученный путем вычислений по таблицам возможных потерь результат, никого не порадовал. Получалось, что на участке прорыва шириной в пять вёрст, требовалось задействовать не менее шести с половиной сотен стволов артиллерии и при этом она должна работать несколько суток.

– Совсем как на Бородинском поле! Только времени больше! – с досадою говорили артиллеристы.

– Да господа, – вмешался в их споры я, – похоже, что вы увлеклись совсем не тем и отклонились от выполнения поставленной задачи.

Получив в ответ недоуменные взгляды, я объяснил более подробно. Многодневная артподготовка – это способ выдать свой замысел. Противник легко поймет, где мы собираемся рвать оборону. И подтянет заранее туда резервы. Если учесть, что мы не имеем возможности поражать цели на всей тактической глубине, то в разгар штурма, к противнику быстро подойдут свежие силы. А ведь задача ставилась точно такая же, какую ставил А.В. Суворов перед штурмом Измаила: не дать врагу вести ответный огонь по штурмующим.

– В идеале можно не увлекаться полным разрушением укреплений и заграждений – с этим прекрасно справятся и сапёры. Не обязательно полностью уничтожать живую силу противника – это невозможно сделать силами одной артиллерии. Главное – не дать противнику вести полноценный огневой бой. Если не дать врагу высунуться из укрытий, то сблизившаяся с противником пехота сумеет самостоятельно его добить или пленить, – объяснял я "богам войны".

И "боги" шевелили мозгами. И кое-что у них выходило.

– Ваше величество! Если поставить себе такую цель, то можно перекидной стрельбой воспрепятствовать подходу резервов противника к месту схватки. Мы просто поставим на его пути сплошной заградительный огонь.

– Точно сможете!

– Так точно! Сумеем! Если получим необходимые для этого средства!

– Говорите¸ что вам для этого нужно! Если только эти вещи существуют на свете, всем обеспечу.

Оказалось, что все необходимое, кроме современных орудий уже существует. Угломеры созданы. Артиллерийские панорамы немецкой фирмы "Герц" уже существуют, правда в небольшом количестве. Кроме того, артиллеристам потребовались аэростаты для корректировки стрельбы. По их мнению, батарея с аэростатом стоит трех батарей без него.

– Это что, каждой батарее придать воздухоплавотелей?

Нет, этого никто не требовал. И даже в штате бригады воздухоплаватели будут лишними. Достаточно иметь их в распоряжении командования корпуса или армии. Но и тут стоит подчинять воздухоплавотельный отряд не кому угодно, а именно артиллеристам.

– Нахождение столь ценного средства ведения разведки и управления стрельбой, совершенно напрасно причислили по инженерному ведомству. Это прекрасно понятно по тому, как скверно накануне сидящие в корзине аэростата сапёры корректировали стрельбу. Артиллерийские офицеры с этим справятся намного лучше! – уверяли меня.

– Погодите господа! – прервал я их пылкие речи, – но ведь и другим родам войск требуется подобное средство разведки и наблюдения.

– Пусть тогда капитан Кованько либо увеличивает вместимость корзины аэростата, либо каждый род войск заказывает их исключительно для своих нужд, – не сдавались вошедшие в раж профессора академии и гвардейские артиллеристы.

Помимо воздушных средств, артиллеристам захотелось иметь телефонную связь на каждой батарее. Только наличие телефона, уверяли они, придаёт смысл всем этим нововведениям. Иначе никак. Те телеграфные роты, которые есть в настоящий момент, совершенно им не подходят. Во-первых, они заняты обеспечением электрической связи на уровне дивизия – корпус – армия, а во-вторых, аппаратура, состоящая на вооружении этих рот, слишком громоздка и потому для полевой артиллерии бесполезна. Вот телефон – это да! Он достаточно компактен.

Немало споров возникло и по потребным калибрам для дивизионной артиллерии. Тут единого мнения не было. Калибр в 2,5 дюйма все сочли неподходящим. Спор возник по поводу трех дюймов и 87 мм. Лично мне больше нравился второй вариант, но высказывать своего мнения я не стал. А участники совещания к единому мнению так и не пришли. Точно так же не сложилось единого мнения по поводу созданных на скорую руку опытных образцов "противотраншейных мортир". К сожалению, создать классический миномёт у наших Кулибиных не вышло. Да и не скоро выйдет. Вышедшие из артиллерийских мастерских образцы, напоминали собой уменьшенную копию советского 160 мм миномёта образца 1943 года. Весьма приблизительную копию. Калибр 63 мм был решительно всеми забракован. А вот 87 мм система нашла как своих горячих сторонников, так и не менее решительных противников. Впрочем, то что первый блин вышел со многими комками, не отрицали даже сторонники этого оружия. И что делать? Распорядился доработать систему до приемлемого состояния.

А впереди предстояли споры с пехотой. Им ведь тоже предстояло открыть для себя много нового.

Пехотные учения проводились в двух местах. Преображенцы и семёновцы отрабатывали ещё прошлогоднюю задачу по взлому полосы укреплений противника. А вот измайловцы должны были провести оборонительный бой. Начали они с того, что своими силами оборудовали полковой район обороны, состоящий из батальонных районов обороны. Те в свою очередь состояли из ротных опорных пунктов. Построенная по моему плану полевая оборона полка, была густо насыщена ходами сообщения и имелись отсечные позиции. Для чего все это делалось, измайловцы на первых порах до конца не поняли и потому во время работы воздух был насыщен не только кислородом, но и отборным матом. Рядовые материли начальство втихомолку, зато унтер-офицеры и ротные фельдфебели орали как при отдаче боевых команд, подгоняя руганью самых нерадивых. От них не отставали офицеры ротного звена управления, которые устраивали разнос своим унтерам. Изредка слышался мат командиров батальонов и даже командира полка. Раньше, еще год назад, за гвардейцами такого не наблюдалось. Зато в этом году… В общем, моя прошлогодняя фраза: "А если они падают в обморок при слове "жопа", то это исправимо. Значит будут на занятиях учить наизусть все петровские загибы. Чтобы привыкли…", – была воспринята как приказ.

У господ офицеров сработала привычка, которая в свое время бесила моего здешнего родителя: из каждой фразы, сказанной царём, творить высочайшее повеление. Вот и на этот раз сотворили! Ради этого офицеры где-то раздобыли списки петровскийх загибов – больших, средних и малых. Нижние чины всю зиму разучивали их так, как принято в армии: чтобы от зубов отскакивало. Но и офицеры не сильно отставали от своих подчиненных. Решив, что раз великий император не чурался этих выражений, то и им стыдно их не употреблять по делу. В этом даже увидели некий гвардейский шик.

Итак, подготовив полковой район обороны, правда без минных полей и невзрывных заграждений, измайловцы приготовились упорно защищать этот рубеж от условного противника. А противником их были Егерский, Гренадерский и Московский полки. Те бодро добежали до первой траншеи, а дальше пошло веселье, да такое, что наблюдавшие за побоищем члены комиссии только диву давались. Весь смысл этого учения был в отработке боя в траншее.

Так вот, весьма быстро все пришли к выводу, что численное преимущество атакующим скорей мешало, нежели помогало. Ворвавшись в первую траншею, атакующие быстро увязли в замысловатых лабиринтах опорных пунктов. Зигзагообразные ходы сообщения мешали атакующим эффективно применять огнестрельное оружие. Только штыковой бой! А с ним возникли проблемы. Теснота окопов не давала организовать действенный напор. За каждым поворотом могла ждать выставленная измайловцами переносная рогатка. Тех, кто пытался выскочить на бруствер и обойти "противника", посредники немедленно объявляли убитым. Ибо со второй линии траншей по таким смельчакам велся ружейный огонь. В общем, спустя короткое время, измайловцы начали понимать свои преимущества. Развитая и хорошо знакомая система ходов сообщения, позволяла им скрытно и безопасно осуществлять переброску подкреплений к любому участку фронта полка. И они этим воспользовались, сумев выкинуть противника из занятых было траншей.

А дальше, с перерывами на сон, отдых и приемы пищи, ат акующие пытались в течении недели решить ту задачу, с которой не справились в первый день. Ничего хорошего у них не выщло. Измайловцы в глубине своей обороны чувствовали себя как рыба в воде и уверенно отбивали атаки "противника" своими контратаками. Побитых и травмированных при таких занятиях было много. Причем со стороны атакующих – впятеро больше, чем со стороны обороняющихся.

– Это показатель господа! Даже умение вести рукопашный бой не помогает атакующим. А теперь подготовьте свои предложения по улучшению ситуации.

И предложения последовали. Во-первых, атакующие пришли к выводу, что для боя в глубине вражеского опорного пункта потребуются сапёры со взрывчаткой, чтобы устранять быстровозводимые инженерные заграждения. Во-вторых, возникла надобность в гранатном бое. Проще выкурить противника из-за поворота траншеи парочкой гранат, нежели выбивать его оттуда штыковым боем. В третьих, возникли сомнения в необходимости вооружать первую линию стрелков обычными винтовками. В тесноте окопов уместней казался короткий карабин. Не забыли господа офицеры и себя любимых. Сетуя на неудобства имеющегося обмундирования, они заговорили о необходимости заменить длиннополую шинель коротким бушлатом вроде того, что есть у моряков. Да и ходить в ближний бой с фуражкой на голове им показалось не очень удобно. Пожалуй лучше будет вместо неё носить на голове либо кожаный, либо металлический шлем. Вызвала нарекания и офицерская сабля. Ротному и батальонному звену участия в ближнем бою не избежать. А оружие для этого не совсем подходящее. Патроны в револьвере кончаются быстро, а перезарядить его не всегда есть время. В чистом поле выручает сабля. Но не в траншее. Видимо уместней заменить саблю более коротким штурмовым тесаком наподобие артиллерийского. Саблю можно оставить как принадлежность парадной формы, а тесак – именно для боя.

Были предложения и от измайловцев. По их уверениям, будь в их распоряжении проволочные заграждения да пулеметы с легкими орудиями, они бы всю толпу атакующих положили бы еще во время сближения.

Так, с проволокой все ясно. А вот с орудиями и пулеметами подробней пожалуйста! Оказалось, что нужна измайловцам самая малость: батарея орудий типа горных и пулеметная батарея. Правда, нашлись среди предложений и вовсе фантастические. Четыре пулеметные установки на полк – этого мало, уверяли они. А вот если на едином лафете разместить четыре пулемётных ствола, то тогда вообще всё будет чудесно.

– Господа! Значит что выходит? Сапёрная команда, команда охотников, артиллерийская батарея, пулемётная батарея… Значит стоит увеличивать численность личного состава в полках?

– Ваше величество! Ни в коем случае! Учения показали, что четыре роты в батальоне – это лишнее! Нам не нужно ведь выстраивать каре! Хватит трёх рот. А вместо четвертых – команды артиллеристов, пулемётчиков, гренадёров, сапёров, охотников, стрелков-бекасников…

– Погодите! Кто такие бекасники?

– Особо меткие стрелки ваше величество.

Ёлки зелёные! Воистину, склероз – болезнь века! Как я мог про это забыть! Бекасник – на английском звучит как снайпер! Только где я вам столько оптики найду?

А в другом месте, семёновцы и преображенцы решали ту же самую задачу, но в усложнённом виде. Несмотря на полученный в прошлом году опыт, дело у них шло не лучше, чем у "новичков". Раз за разом атаки гвардейской пехоты не достигали поставленной цели. Большинство присутствующих уже поняло, в чём тут дело. Пока работала артиллерия, "противник" пережидал её огонь в укрытиях. Как раз в это время полковые сапёрные команды проделывали проходы в проволочных заграждениях, а пехота сосредотачивалась для удара, стараясь подойти как можно ближе к "противнику". Затем следовало прекращение огня артиллерии. Огонь этот изображался сапёрами, подрывом заранее установленных зарядов. Как только прекращались взрывы шашек, "противник" покидал укрытия и встречал атакующих плотным огнем. А дальше посредники насчитывали атакующим неприемлемые потери. Иногда гвардейцы успевали ворваться в окопы. Но это делу совсем не помогало. "Противник" перебрасывал подкрепления и запечатывал прорыв.

В общем, вывод господ офицеров был такой же., что и у соседей: без собственных средств подавления огня противника, пехота обречена нести огромные потери. Поэтому и тут я услышал практически те же самые предложения по совершенствованию структуры боевых подразделений.

Значит, с тем, что полки и батальоны должны перестать быть однородными структурами, согласны практически все. Более того, самые дерзкие стали уверять, что повышать ударные возможности пехоты нужно не увеличением количества личного состава, а наращиванием огневой мощи:

– Господа! Судите сами: новомодные пулемёты обладают большой скорострельностью, что одно такое орудие легко заменит взвод стрелков, – уверяли они.

Скептики тоже за словом в карман не лезли и говорили о том, что больно громоздка такая машинка и уязвима для огня противника. Те же стрелки-бекасники легко выбьют на дальней дистанции пулемётные расчёты. Да и поднос боеприпасов под огнём – дело непростое.

Споры, споры, споры… Многие уже привыкли к моей манере поиска истины. Я разрешаю спорить о деле в моём присутствии. И даже ввёл в оборот выражение: "мозговой штурм". К этому привыкли быстро и вовсю пользуются. Я лишь слежу за тем, чтобы споры не заходили слишком далеко. Какие то истины из этих споров рождаются. Впрочем, никаких Америк люди не открывают. Опыт последней войны с турками осмысливался задолго до моих "Лужских мучений". Самое интересное состоит в том, что правильные выводы делались и тогда. Вот только сделать вывод – это одно. А внедрить новацию в жизнь – это совсем иное. Не спешат с этим. Да и не всё сразу получается. Взять например меня. Я говорил уже о том, что живу совсем не в том ритме, что хроноаборигены. Всю жизнь я сам себе казался человеком неспешным или ПО-СТЕПЕННЫМ. Но вот местные считают меня человеком слишком стремительным. Только всё-равно приходится сдерживать свою прыть. Я ведь как планировал поступить? Отработать в этом году новую тактику на полигоне. За зиму мои "академики" родят новые боевые наставления по тактике. А начиная с 1898 года начать внедрять её повсеместно. И планы наполеоновские выстроил. И какие планы!

Я планировал разделить гвардию на части. Из гвардейских частей выделяю подразделения, которые остаются на Лужском полигоне и образую из них Лужскую учебную дивизию лейб-гвардии ЕИВ. Понятно, зачем такая дивизия мне понадобилась. Прочие подразделения гвардейских частей пребывают в постоянном месте дислокации и в летний период выходят на учебу в Красное Село да на Лужский полигон.

Для офицеров гвардии у меня была отдельная придумка. Дело в том, что начиная с 1898 года должны произойти изменения в системе боевой подготовки войск. То, что отработано на Лужском полигоне, должно быть внедрено в войсках повсеместно. Поэтому, части офицеров гвардии придется ехать в военные округа и там, в составе территориальной инспекции Военного министерства внедрять новые наработки в жизнь. Конечно, проходить службу в составе этих инспекций они будут не очень долго – не более года. А потом на их место приезжает сменщик, а они снова служат в столице.

И все это накрылось медным тазом! Рановато я это задумал. Потому что этих ребят нужно ещё учить и учить. Потому что их подготовка сейчас ниже всякой критики. В чистом поле, да командуя однородными по своему составу подразделениями, они весьма неплохи. Но уже траншейный бой показал, что наладить взаимодействие между однородными подразделениями в бою они не сумеют должным образом. Тут происходило то же самое, что бывает и при штурме населенных пунктов. Стоит полку войти в город, как он превращается из полка в набор даже не батальонов, а рот и взводов. В таких случаях резко возрастает роль младших командиров. А они у нас не столько организаторы боя, сколько муштрователи. Ротные командиры ещё более-менее справляются, но батальонное звено управления уже откровенно слабое. Про полковое я тоже ничего хорошего не скажу.

А теперь, когда в составе полков и батальонов появятся специальные подразделения, управление боем возрастет значительно. Как раз к этому люди не готовы. И что делать? Понятно, что придется организовать систему переподготовки офицеров батальонного и полкового звена управления. Только как это всё воспримут? Хотя, чего тут гадать? Кавалеристы ведь уже провели подобную работу! Николай Николаевич – младший совершенно прав: кавалерия у нас сейчас в удовлетворительном состоянии. А всего то: организовали Офицерскую школу и пропускают через неё всех кавалерийских и казачьих офицеров. И ведь избавились от балласта! Так почему подобное с пехотой не сотворить? Прямо здесь, на полигоне, организовать школу переподготовки пехотных командиров, да пропустить через неё всех полковых да батальонных командиров. Сделать из этой школы образцовую "шкуродёрню"… Решено! Так и сделаем!