Текст книги "Николай Кровавый. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Игорь Аббакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 105 (всего у книги 106 страниц)

Это опасная иллюзия. Такое возможно лишь тогда, когда удается разгромить все силы противника в одном единственном генеральном сражении. Но такое не получалось даже у Наполеона. Смотрим на его войны с Австрийской империей. Побеждать австрийцев в генеральных сражениях у него получалось. Но дальше ему приходилось заключать мир. Не от хорошей жизни, а потому, что не получалось разгромить в одном единственном сражении ВСЕ силы противника. Затевать новые сражения чтобы добить противника окончательно? Не получалось это у него. Потому что победы обходились дорого, а сам победитель оказывался в такой сложной ситуации, что лучшим выходом из нее было своевременное прекращение боевых действий. В результате, заключался мир с НЕДОБИТЫМ противником, который в течении пары лет восстанавливал свою армию и был готов попытаться отыграть все назад. Австрия участвовала во всех коалициях против Наполеона и всякий раз выставляла более мощную армию. При этом, австрийская армия от войны к войне становилась опытней и конечно же опасней. Вместо одной единственной победоносной войны, французы получили множество войн, прерываемых короткими перемириями, которые почему то считали миром".

Писался текст одновременно легко и трудно. Легко, потому что любые доводы в пользу излагаемой позиции найти было нетрудно. А тяжело потому, что текст я писал сразу на немецком языке. Владел я этим языком очень даже неплохо, при нужде мог спокойно изображать из себя природного пруссака. Но в этом случае, собеседник видел бы во мне штафирку, а не барабанную шкуру. Так и с написанием текста. Лермонтов, Достоевский, Толстой… их литературное мастерство общепризнанно, но рапорта и донесения они писали совсем иным языком, тем который безжалостно внедряет в их мозги военная служба. Штабная культура – вот как называется применяемый военными людьми стиль изложения. В каждой армии она своя. И если хочешь изобразить свою причастность к той или иной армии, то будь добр изучать тот стиль, что принят в ее деловой переписке и ту терминологию, что в ходу на данный момент. Немецкий военный читатель должен из текста понять, что выдуманный мной Генрих фон Тяпкин вовсе не посторонний для армии человек. Что он честно трамбовал плац сапогами и на его счету немало правильно заточенных карандашей. А что фон Тяпкиных при всем своем желании не найти в «Готском Альманахе», так это не беда. С незапамятных времен, даже коронованные особы иногда пользуются псевдонимами.

Опусов, подобных тем, что я пишу сейчас, будет несколько и под разными названиями. "Aufmerksamkeit! Blitzkrieg!" – это для немцев, а для французов будет написан труд с названием – "Souvenez‑vous de Bйrйzina!" Ну и англичан забывать не след. Сухопутные войска у них не настолько мощные как у французов и немцев, но законодателями военной моды могут и они стать. Поэтому им для чтения труд "Motor War".

Но основной объект воздействия – немцы. Почему именно они? А потому, что именно они способны осуществить глубокое вторжение. Французы, при всем моем к ним уважении, сейчас на подобные фокусы не способны. Да и помнят они, чем закончился поход их армии на Москву. Так хорошо запомнили, что во время Крымской войны отказались заходить вглубь нашей территории на сколь‑нибудь большое расстояние. Про англичан и речи нет. Лезть на Россию в одиночку они не станут, а найти желающих составить им компанию – трудно. Немцы еще могли бы согласиться, да только сами англичане против такого союза. В общем, из всех кандидатов, только немцы могут решиться на войну с нами. Правда, о вторжении вглубь нашей территории они не заикаются. Их БГШ и без моей агитации считает это безнадежным занятием и планирует лишь сдерживание России в случае войны на два фронта. Но ведь при появлении новых возможностей, изменить намерения нетрудно.

"Опыт войны на больших пространствах говорит о том, что армии не стоит отрываться от своих баз снабжения. Давайте не будем поддаваться тем соблазнам, которые одолели русского Суворова и француза Бонапарта. Один оказался оторван от баз снабжения в Швейцарии, второй – под Аустерлицем. Оба в итоге оказались в сложном положении и дело могло закончиться полным уничтожением их армий. Вы скажете, что этого не произошло. Да, этого не произошло, потому что их выручило собственное мастерство. Но уже в России оно не помогло Наполеону уберечь свою армию.

Соблазн, одолевавший этих полководцев, понять можно. Разгром главных сил противника дает возможность беспрепятственно захватить его базы и арсеналы в глубине территории государства и тем самым лишить его возможности быстро восстановить свои силы. Практика же войн показывает, что такое проходит только в отношении противника, настолько деморализованного поражением, что он отказывается использовать имеющиеся возможности для продолжения борьбы. Пруссия после поражения при Йене яркий этому пример. И совсем иной результат получается в случае, если противник обладает решимостью продолжать борьбу. Разгром под Седаном не лишил французов желания повернуть ход войны в свою пользу. Благодаря энергии Леона Гамбетты, французы решились на применение принципа перманентной мобилизации и вскоре, против 200 тысяч пруссаков выставили 500 тысяч бойцов своей народной милиции. Началась война на истощение, к которой Пруссия была совершенно не готова. Прусская армия могла и дальше одерживать победу за победой над этими рыхлыми формированиями. Но это не смущало «Одноглазого Каналью». Взамен разгромленных батальонов он бросал в бой новые. Они были хуже прежних, но они были. Выжившие после разгрома бойцы становились командирами и вели в бой новобранцев. Рано или поздно, но силы Прусской армии уменьшились бы до такого предела, когда пришлось бы думать не о капитуляции врага, а о достойном отступлении в пределы своего государства. Именно это вовремя понял Хе́льмут Карл Бе́рнхард фон Мо́льтке и не пытался достичь большего, чем удалось. Кто знает, чем бы закончилась эта война, если бы французам не испортили все дело восставшие в Париже коммунары. Пруссия могла и проиграть войну."

Дальше я от имени этого самого фон Тяпкина начал рассматривать возможный ход «молниеносной войны» применительно к Восточно‑Европейскому ТВД. Естественно, что с применением всех современных средств вооружения.

"Как известно, солдат марширует брюхом, а все необходимое для марша содержится в обозах. Из этого следует простой вывод: скорость марша не может превышать скорости движения обозов. Появление железнодорожного транспорта дало возможность перевозить войска вместе с запасами военного имущества с огромной скоростью и на значительные расстояния. Это решило вопрос стратегического маневра, но в стороне от железных дорог войска маневрируют с той же скоростью, с какой маневрировали войска Юлия Цезаря. Конечное снабжение боевых частей, как и в античную эпоху осуществляется при помощи конных повозок. В результате, современные нам полководцы стали перед выбором: либо бесконечно увеличивать штаты обозной службы и проводить наступательные операции на большую глубину, либо иметь минимально‑необходимый обоз и не отдаляться далеко от основных линий снабжения. То есть, ограничить себя в маневре. Отказаться от обходов войск противника на стратегическую глубину.

Частично эту проблему может снять внедряемый в последнее время автомобильный транспорт. Замена конных повозок автомобилями, позволит доставлять резервы и имущество непосредственно в зону боевых действий со скоростью, сравнимую со скоростью железнодорожного состава. Таким образом, мы получим возможность в течении суток осуществлять переброску войск, без снижения их боеспособности на расстояние до 200 км в сутки.

И тут возникает иная проблема. То, что доступно нам, доступно и противнику. Потому что у него точно такие же средства транспорта и он ими точно также пользуется. Его войска будут появляться на пути наших войск с такой же быстротой. И все преимущества прогресса будут взаимно компенсированы. Это значит, что ни одна из воюющих сторон не получит принципиального преимущества на поле боя ни в силе огня, ни в численности войск, ни в темпах наступления. Мы окажемся в той же ситуации, что и в эпоху Наполеоновских войск.

Поэтому напрашивается следующий шаг: увеличение скорости маневра непосредственно на поле боя. Но использовать для этого обычные виды транспорта не получится: противник его легко уничтожит своим огнем. Требуется транспорт, хорошо защищенный от огня противника. Более того, обладающий возможностью самостоятельно отбиться от атакующего его противника, а еще лучше – атаковать его войска. Учитывая, что атаковать в основном придется вне дорог, этот транспорт должен обладать достаточной проходимостью.

Такие средства, передвигающиеся при помощи бесконечного рельса, защищенные броней и вооруженные артиллерией и пулеметами уже имеются. Англо‑саксы дали им название tank, французы – Char, русские – gepanzertes Fahrzeug, а германцы – Panzer".

Продолжая, «фон Тяпкен» принялся рассуждать о возможности и целесообразности проведения молниеносных стратегических наступательных операций. Тут я решил использовать свойственное всем немцам почтение к точным наукам и изложил расчет потребных сил и средств. Итак, ставим перед немцами задачу: армия должна наступать со скоростью движения механических транспортных средств. Имеем группировку численностью в 77 дивизий и ставим ей задачу по захвату Парижа. Почему столько? А именно такая группировка в РеИ и осуществляла «План Шлиффена». Ей предстоит пройти с боями минимум 390 км на оси наступления и более 700 км при захождении, осуществляемом правым флангом. Темпы наступления я задал такие же, как при «Барбароссе» – 19–20 км в сутки. Таким образом на всю компанию отводится 35 дней. То есть, как раз «до осеннего листопада». Ну и соответственно посчитал потребность в механическом транспорте и бронетехнике. Вывод был неутешительным. Для того, чтобы германская армия провела эту операцию в указанные сроки и сохраняя боеспособность войск на должном уровне, ей требовалось не менее 150 тысяч единиц автотранспорта и не менее двух тысяч единиц бронетехники. При этом «фон Тяпкин» исходил из того, что наибольшая боевая нагрузка ляжет на войска, расположенные на оси операции, а наибольшая маршевая нагрузка – на войска правого фланга. Левый же фланг испытает наименьшую нагрузку. Поэтому максимальное число транспортных средств стоит придать войскам правого фланга, наименьшее – левому флангу. Максимальное число бронетехники – на оси операции. А в конце этого автор информировал германского читателя о том, что в настоящий момент, в Германии имеется около десяти тысяч автомобилей, половина из которых малопригодна для армии. А с бронетехникой дела еще печальней. Германская промышленность способна выпустить в нужном количестве лишь аналоги русских полицейских бронеходов. Про боевую ценность этих недоразумений, он сообщит ниже.

"Еще больше вопросов вызывают особенности Восточного ТВД. К сожалению, отделение польских земель от России усложнило планирование операций на Востоке. Опираясь на цепь мощных укреплений на рубежах Вислы и Немана, поляки способны оказать серьезную помеху наступающим германским войскам. Длительное сопротивление, оказанное на этих рубежах, способно обеспечить русской армии условия для проведения мобилизации. Но допустим, что каким‑то образом вопрос с «польским балконом» получится решить до войны с Россией. Как в таком случае воевать с Россией?

В виду географических особенностей этой азиатской сатрапии, нам придется формировать три стратегических объединения, наступающих по трем расходящимся направлениям: На Петербург, Москву и Киев. То есть повторить то решение, которое озвучивал в свое время Наполеон Бонапарт. Правда, в отличии от Бонапарта, германской армии придется на петербургском и киевском направлениях наносить не вспомогательные удары, а точно такие же как и на московском. Таким образом мы создаем три полноценные армии вторжения, условно назвав их ""Север" (в Восточной Пруссии), "Центр" (в Польском генерал‑губернаторстве) и "Юг" (на территории Двуединой монархии и с участием ее войск).

Число задействованных войск будет определяться возможностями русских. В настоящий момент они способны выставить (после завершения мобилизации) порядка 30 армейских корпусов в составе 60 пехотных и 30 кавалерийских дивизий. Кроме этого, в распоряжение их командования будут передано восемь моторизованных казачьих полицай‑бригад. Кроме этого, имеется возможность формировать фольксштурм неограниченной численности, правда неясен вопрос: способны ли русские вооружить эти массы второсортных войск. Кроме того в качестве стратегического резерва имеется царская гвардия и шестнадцать дивизий, имеющих статус учебных. Фактическая боеспособность которых не очень высока.

Военно‑Воздушный флот противника откровенно слаб. Это прежде всего шестнадцать дирижаблей разных типов, способных нести бомбовую нагрузку. Кроме того, в распоряжении царя имеется дюжина полков связи, вооруженных аэропланами и способными суммарно нести незначительную бомбовую нагрузку".

Указанная в книге численность нашей армии на случай войны, примерно соответствовала тем сведениям, которыми располагал Германский БГШ. Да они собственно говоря были недалеки от истины. Другое дело, что о нашей промышленности они имели превратное представление. Случись война, мы не испытаем ни патронного, ни винтовочного, ни снарядного голода. Да и просто голод нам не грозит. Ну да не об этом речь. Речь о внедрении в европейские мозги «правильной» теории.

«Определяя численность армии вторжения, незачем добиваться кратного численного превосходства в живой силе. Русских, с их 160 миллионами человек населения этим не смутить. Царь, безжалостный к собственному населению, будет гнать на убой все новые и новые толпы рекрутов и в конце концов остановит армию любой численности. Более того, согласно подсчетам экономистов, призыв на войну более 10 % населения, приведет к краху экономики и в конечном итоге к проигрышу войны. Поэтому в обязательном порядке следует делать ставку на качественное превосходство армии нападающей стороны. Учитывая то, что экономическая мощь Германии значительно превосходит таковую мощь России, следует максимально использовать этот козырь для создания в первую очередь технического превосходства».

И опять расчеты. Для начала «фон Тяпкен» рассмотрел вариант «глубокой операции». И начал он за здравие. То есть со сроков проведения мобилизации и развертывания войск. Никаких открытий я не совершал, ибо весь мир знал о том, что армия кайзера способна быть отмобилизованной в течении десяти суток, а наша армия – в течении 35 суток. Правда, тут стоило учитывать, что уже через пять лет мы получим возможность сократить сроки мобилизации на треть. Но это пока что секрет.

В любом случае Германия нас опережает в сроках мобилизации и развертывании войск, а значит изначально стратегическая инициатива на ее стороне. И вряд ли немцы не станут использовать это обстоятельство. Никто в здравом уме не пойдет на потерю темпа. А значит, закончив сосредоточение на исходных рубежах, вперед в атаку!

«И тут перед командованием возникнет огромный соблазн. Причем, искушать он их будет еще до начала войны: лишить противника баз снабжения и огромной доли экономики путем их захвата. И значит, напрашивается стремительное наступление вглубь вражеской территории на огромные расстояния. Иметь полную готовность к наступлению, в момент, когда войска противника не успевают из за больших сроков мобилизации создать сплошной фронт и не воспользоваться этим обстоятельством? В этом наследников Фридриха Великого трудно упрекнуть. Проблема однако в том, что наступать нужно стремительно и на большую глубину. При этом наступающие войска не должны быть утомлены огромными темпами наступления. Но мы уже знаем, что положение с механическим транспортом в Германии катастрофическое. Обеспечить всю армию вторжения автотранспортом, а артиллерию механической тягой, в ближайшие десять лет не получится. Да и за двадцать лет это ни у кого не выйдет. Значит, основную задачу должны выполнять та часть войск, которую получится полностью обеспечить автотранспортом и средствами механической тяги. И самое главное – достаточным количеством „панцеров“. В силу того, что на них возлагается решение большей части задач стратегической наступательной операции, обозначим их термином „Mobile Operativ‑Strategische Gruppe“. Таких групп придется формировать три. По числу направлений главного удара».

Фон Тяпкен принялся объяснять, что главный козырь оперативно‑стратегических групп – быстрота передвижения. Они стремительно наступают через незаполненные промежутки в боевых порядках и дальше действуют в тылу русских войск. Что они могут? То же самое, что делали казачьи полицай‑бригады в румынском тылу: громить обозы и захватывать склады и арсеналы. Но справиться с этой задачей могут только войска, на вооружении которых имеются «полицай‑панцеры». Именно они обладают достаточной дальностью действия и способны использовать для переправы через реки мосты с малой грузоподъемностью, которые только и есть в России. Но кончится для них все трагично. Ибо к фронту будут постоянно подходить резервы противника, которые и займутся разгромом оперативно‑стратегических групп. Им это будет нетрудно, потому что для борьбы с «полицай‑панцерами» не требуется мощная артиллерия. В итоге, эти смешные панцеры будут быстро выбиты, а сопровождающая их пехота окажется предоставлена сама себе. При этом, способная сопровождать панцеры пехота – это по сути дела сильно облегченные ради подвижности войска. В столкновении с обычной русской пехотой они обречены на поражение. Таким образом, начальный успех обернется страшным разгромом. Подобная стратегия приносит успех только на начальном этапе наступательной операции при этом ни о каком полном разгроме войск противника речи идти не может. Беспомощные против обычных боевых частей, панцер‑вагинисты, утратившие оперативное взаимодействие с главными силами, будут уничтожены резервами противника. Но и главные силы не смогут разгромить русских. Ибо те, имея позади себя неограниченное пространство, будут его разменивать на время, как они это уже сделали однажды в войне с Наполеоном. В общем, блицкриг автор раскритиковал. Но как говорится: критикуешь – предлагай! Фон Тяпкен и предложил:

" Наши марксисты правильно говорят о том, что современная война есть война экономик. Побеждает та страна, чья экономика более мощная. Поэтому, современную войну – выиграет тот, чья экономика окажется более устойчивой. И тут все преимущества на стороне Рейха. Но это не значит, что битва экономик будет в виде простого состязания типа бега на длинную дистанцию. Нет! Это будет выглядеть как марафон со стрельбой. Средством поражения тыла противника станут могучие дирижабельные флоты, которых нужно иметь не менее трех. В самом деле, глупо позволять русским заводам и фабрикам работать без помех, когда в твоем распоряжении имеются могучие воздушные суда, каждое из которых способно доставлять десятки тонн бомб на расстояние в тысячи километров. Мы имеем налаженное производство воздушных кораблей и это не жалкие полтора десятка дирижаблей, которыми располагают русские. Мы способны создать мощные воздушные армады, равных в мире которым нет. Шесть сотен дирижаблей, задействованных на Востоке, только кажется чем то фантастическим. На деле же, мы уже способны ставить в строй по одной эскадре из 64 дирижаблей ежегодно. Спустя десять лет, мы будем иметь воздушный флот потребной силы. И эта сила разрушит тыл русской армии.

А на суше не стоит увлекаться играми в глубокое вторжение. Крымскую войну русские проиграли не потому, что потеряли обширные территории, а потому, что истощили свои силы в позиционной войне. Следует и нам поступить так же. Это не значит, что мы совсем откажемся от наступления. Мы просто заставим русские войска тратить усилия на удержание и попытки возврата захваченных нами шверпунктов.

Тактика проста. На выбранном нами направлении, ведем наступление на шверпункт, поддерживая нашу пехоту не только огнем артиллерии, но и сопровождая ее атаку панцерами разных классов: легкими, средними и тяжелыми. И это будут не ублюдочные полицай‑панцеры, а солидные, хорошо защищенные от огня противника передвижные форты".

Дальше я начал расписывать тактику, заранее провальную и чреватую огромными потерями. Собственно говоря, выдумывать тут ничего не пришлось. Все придумано было задолго до моего появления на свет. Для начала я прописал тот принцип, по которому отвоевала большую часть Первой Мировой французская армия: «Артиллерия сокрушает, пехота занимает». И даже разбавил это положение забавными цитатами:

«Воюющие против младотурков еврейские ополченцы породили шутку: „Инфантерия дала маху? Она гибнет! Артиллерия дала маху? Гибнет пехота!“ Стоит понимать, что развивая достаточно сильный огонь, артиллерия экономит силы и пехоты. Тут стоит верить словам болгарского диктатора Радко Дмитриева. Когда ему русские советники рекомендовали иметь запас в пятьсот снарядов на орудие и три тысячи патронов на пехотинца, он возразил: „При наличии трех тысяч снарядов на орудие, пехотинец обойдется пятью сотнями патронов!“ Румыно‑болгарская война подтвердила этот принцип. Поэтому, Германии не стоит экономить ни на пушках, ни на снарядах. Стоит иметь их как можно больше. Здесь даже можно пожертвовать подвижностью линейной пехоты ради повышения огневой мощи пехотных соединений. Выдающаяся маневренность в ходе позиционной войны, дело бесполезное. Маневренность хороша для быстрого захвата территорий, но эти самые территории легко теряются если не выполнена главная задача: не уничтожена живая сила противника. Позиционная война на истощение позволит нам обезлюдить русские дивизии. Но для этого в первую очередь нужна огневая мощь. Достаточную огневую мощь дивизионной артиллерии обеспечит наличие в каждой дивизии двух артиллерийских полков вооруженных пушками и гаубицами калибром 10.5 см. Кроме того, в штат каждого корпуса следует ввести два полка вооруженных 15 см пушками и гаубицами. В распоряжении армии следует иметь артиллерийские бригады, вооруженные 15 см и 21 см орудиями. Каждая группа армий должна быть обеспечена самоходными мортирами калибром не менее 42 см. Ходовую часть этих мортир стоит унифицировать с ходовой частью панцеров тяжелого класса. Применение орудий на железнодорожном шасси вряд ли целесообразно, ибо сеть железных дорог в западных губерниях России плохо развита и не рассчитана на применение тяжелых транспортеров. Точно так же не стоит уповать на сверхмощные осадные орудия ибо в этих местах русские так и не построили крепостей и судя по всему, строить не собираются. Причиною этому известная жадность русского царя, который не любит вкладывать деньги в дорогостоящие проекты»

На полном серьезе, я от имени «автора» предлагал начинать операцию с многодневной артподготовки, сопровождаемой воздушными бомбардировками. То, что немцы на это клюнут, я не сомневался. Стремление к ведению дистанционной войны, заложено в генах западного человека. И хотя это нигде не сработало, за него не перестают цепляться. Огневая мощь, когда ее наблюдаешь со стороны, оказывает наркотическое воздействие на сторонних наблюдателей. И кажется им, что после подобной дезинфекции, на позициях противника не останется ни единой живой души. Но это иллюзия. Живучесть пехоты превосходит таковую у тараканов. А тараканы много чего за миллионы лет пережили. Что интересно, на подобные грабли ведутся даже люди, прошедшие не одну войну. Так что и немцы никуда не денутся. Как миленькие будут клепать пушки вместо масла. И снаряды к ним. Да, насчет снарядов. Их непозволительно мало в германских арсеналах. С помощью профессуры Артиллерийской академии я подсчитал, что для уничтожения в течении трех лет четырех миллионов «иванов», немцам потребуется выпустить по нам не менее 400 млн снарядов. Неплохо однако! Только на снаряды как минимум 6 млн тонн стали и чугуна! Немецкие промышленные магнаты к этому явно будут неравнодушны. А потери собственно немецкой пехоты? Про орудия я уже не говорю. Потому что озвучил «норматив»: При двухстах орудиях на километр фронта о противнике не спрашивают и не докладывают, а только доносят, до какого рубежа дошли наши наступающие части. Утверждение верное, но с одной оговоркой: при правильной организации артиллерийского наступления. Просто согнать нужное количество орудий и ограничиться артподготовкой, явно недостаточно. Но про это мой фон Тяпкен скромно помолчит. Зато атаку на русский шверпункт опишет с убедительными подробностями:

"Что будет собою представлять оборона шверпункта? Дивизионный район обороны шириною по фронту порядка 10 км и столько же в глубину. И порядка сотни орудий собственной артиллерии. Возможно наличие корпусной артиллерии. В любом случае это не более 15 тысяч человек живой силы и полторы сотни стволов артиллерии разных калибров: от 37 мм траншейных пушек до 122 мм гаубиц.

Атаку шверпункта стоит производить силами армейского корпуса, усиленного панцерным батальоном и при поддержке огня двух тысяч орудий. Когда наша артиллерия подавит сопротивление, в атаку идет пехота. Вы спросите: зачем она нужна? А нужна она потому, что просто так отдать ключевые позиции русские не смогут. Сразу, как только начнется атака, русские бросят на ликвидацию прорыва и возврат потерянных рубежей все имеющиеся резервы: корпусные, армейские и части из резерва главного командования. В этот момент наша артиллерия не сможет поддержать атаку и пехоте придется вести встречный бой с контратакующим противником. И нести как минимум равные потери. Что недопустимо. Вот тут и пригодятся нам панцеры разных классов. Используя их как передвижные форты, мы можем заставить противника нести огромные потери, кратно превышающие потери наших войск. При этом, вывести из строя наши панцеры, русской пехоте будет нечем. Конечно, в контратаке могут применяться и русские панцеры. Но дело в том, что машин сравнимого класса у русских просто нет. А имеющиеся полицай‑панцеры или как их назвали французы – танкетки, не годятся для непосредственной поддержки пехоты.

Как показали недавние войны танки менее 100 тонн веса на поле боя являются просто жертвами. Рассмотрим причины.

Представьте себе 4 рядом стоящих танкетки. Стоящих настолько близко, что они кажутся одним единым лёгким танком. Но так лишь кажется. На самом деле мы получаем целых 6 стенок, обращённых внутрь получившейся "коробочки". Таким образом один лёгкий танк по массе будет легче четырёх танкеток при одинаковом внутреннем объёме, ну или при одинаковой массе получаем удвоенную по толщине внешнюю броню.

Помимо этого появилось ещё два неожиданных с первого взгляда преимуществ. Более длинный танк значительно меньше раскачивается на неровностях дороги и являет собой более устойчивую артиллерийскую платформу. А это даёт гораздо больше шансов на попадание по противнику.

Так же отмечен невидимый с первого взгляда вопрос командования. Значительный внутренний объём танка позволяет держать при командире ещё и одного – двух заместителей командира, помогающих в управлении танком и одновременно с этим обучающимся на должность командира. Для танкток это непозволительная роскошь и в бой идут командиры имеющие лишь теоретический опыт. Как знает любой военный "за одного битого, двух небитых дают" и уже только поэтому танкетки абсолютно бесполезны на поле боя.

Рассмотрим так же вопросы связи. Выделить на танкетке сигнальщика просто невозможно, они слишком малы для этого. Выделить же одного сигнальщика на танк – вполне реально. А это даёт возможность наблюдать за сигналами командования и идущих в атаку других танков.

В качестве подведения итогов можно сказать что Российское правительство совершило огромнейшую ошибку не развивая в должной мере свои танковые войска. Все же имеющиеся в наличии танкетки можно считать лишь бесполезным балластом на теле Российской Императорской Армии".

В итоге, описываемая мною метода войны в стратегическом плане выглядела так: в каждой из двенадцати армий вторжения должно иметь танковый батальон сверхтяжей, численностью в 44 машины. Итого имеем 524 СТТ в войсках первой линии. Помимо этого необходимо не менее трех батальонов иметь в резерве, а один батальон в качестве учебного. В каждой армии в ходе боевых действий одному армейскому корпусу ставится задача по захвату ключевых пунктов в русской обороне. Захваченные позиции приспосабливаются к обороне, используя в качестве каркаса обороны приданные танки. И дальше выкашивается русская пехота, вынужденная отбивать утерянные позиции. А в это время три могучих дирижабельных флота разрушают бомбежками русский тыл.

В процессе написания этого труда, меня посетила мысль: «А ведь зря я игнорирую мнение своих генералов. Они и так привыкли во всем подражать Европе. И потому умоляют меня, чтобы я разрешил им завести у нас части, укомплектованные СТТ. А сейчас, если мне получится убедить европейцев в огромной полезности этих самых СТТ, то приставать ко мне начнут еще больше».

В чем то они правы. У СТТ есть свои достоинства. При достаточной устойчивости к боевым повреждениям, он могут стать весьма грозным оружием. Правда, применить их можно только в особых случаях. Так я про эти случаи и пишу. Борьба с долговременными огневыми точками – самое то для них. При этом, возможность вести огонь одновременно в разных направлениях, для многих выглядит заманчиво. Но самое главное – психологическое воздействие. Войска, не умеющие бороться с этими монстрами могут поддаться панике. Так что брошу я эту желаемую косточку своим стратегам. Сформируем мы Осадно‑штурмовую бригаду, заточенную на взлом вражеской обороны. И расквартируем мы ее где‑нибудь недалеко от нижнего течения Днепра. Оборудуем полигон и начнем проводить учения по взлому вражеской обороны. И конечно же будем приглашать на учения иностранные военные делегации. Но вот самое важное подразделение этой бригады мы никому показывать не станем. Оно будет представлять из себя что то вроде учебного центра для отработки вопросов противотанковой обороны и для него будет выделен отдельный полигон. На том же самом Мангышлаке. И пропустить через этот полигон следует прежде всего артиллерийских офицеров. Кому как не им следует владеть способами уничтожения вражеских монстров. Ну и саперов забывать не след. Без них ПТО будет каким то неполноценным. Вот и пусть отрабатывают вопросы устройства невзрывных и взрывных заграждений. Кстати, на Мангышлаке у меня и авиаторы имеются. Им тоже стоит отработать удары по подвижным целям. Но прежде всего – показуха.