Текст книги "Николай Кровавый. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Игорь Аббакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 106 страниц)

Дело было в том, что нашей армии требовался современный пистолет, который сумеет заменить «Смит‑Вессон». Разрабатывать его самим? А зачем? В настоящий момент жив и трудится некий Браунинг. Вот ему и отдали заказ на создание нормального пистолета под парабеллумовский патрон. И молодчина Браунинг нас не подвел. В короткий срок он сумел создать нечто, напоминающее внешним видом известный мне ТТ. В итоге, «Браунинг номер Три» начала производить на Читинском арсенале фирма Нагана. Хотя фирмой называть то, что у нас вышло в результате сотрудничества, вряд ли стоит. Это скорее всего русско‑бельгийский концерн, в котором бельгийского осталось очень мало. И этот концерн много чего производит как в России, так и в Бельгии. Например, броневики и авиационные пулеметы.

С авиационными пулеметами сейчас вообще много чего забавного происходит. Они есть на вооружении у всех стран‑обладательниц хоть каких то ВВС. Но что они собой представляют? Облегченный вариант тех казематных установок, которыми вооружаются наземные форты. Для дирижаблей это вполне естественный вариант. Производим такие установки и мы. Но в основном на продажу. А вот пулеметы, годные для вооружения аэропланов, никто кроме нас не производит и даже не разрабатывает. При этом, аэропланы существуют не только у нас. Их имеют все державы, которые можно причислить к великим. Многие из них даже неплохи по меркам этого времени. Но если вы спросите: сколько среди них бомбардировщиков, истребителей или штурмовиков, то я отвечу: ни одного! ВВС великих держав шли по тому пути, который им указали мои псевдотеоретики. Дирижабли стали настолько привычны, что заменять их на аэропланы никто не станет. А если это предложить, то на тебя посмотрят как на ущербного. Да вы сами подумайте: либо имеешь воздушный корабль с десятком огневых точек и бомбовой нагрузкой измеряемой тоннами, либо этажерку, вооруженную в лучшем случае парой пулеметов и несущую дай бог три сотни килограмм авиабомб. Вот именно! Большинство армий мира предпочли солидные воздушные крейсера, а не хрупкие этажерки. Их если и держат, то только в роли самолетов связи, которые ради экономии веса даже не вооружают. Но в этом правиле есть и исключение. Исключением являемся мы.

Как и во всем мире, наши летуны не имеют никакого отношения к ВВС. Департамент связи и Войска связи – вот основные места службы наших пилотов. И украшена форма этих ребят привычной для меня эмблемой войск связи. Той самой, что была в Советской Армии. А связью у меня руководит генерал от кавалерии князь Чингизхан. Со здоровьем у князя были проблемы, но доктор Мюллер все‑таки сотворил чудо и князь вновь на коне. А сев на коня, он тоже начал творить чудеса. В свое время, князь наладил работу военных телеграфистов так, что прочие генералы не мыслят воевать не имея телеграфа. Именно этот человек наладил работу так, что внедрение телеграфа принесло не геморрой а удобство. Уже при мне, он точно так же обошелся с телефоном. Наши штабы уже не мыслят себе, как можно жить и работать не имея под рукой телефонного аппарата. То же самое произошло и с внедрением радиосвязи. Учитывая разбросанность воинских частей и дороговизну линий проводной связи, наш Габайдулла сумел убедить военного министра в том, что радиосвязь – это способ навести экономию. Причем, значительную. Правда, для того, чтобы дать путевку в жизнь новому виду военной связи, пришлось закрыть глаза на кое‑какие вольности, немыслимые в мое время. Например, использование радиосвязи для личных нужд. И опять – удобство! Правда, это только для дивизионных штабов и выше. Но уже ставился вопрос о внедрении полковых радиостанций. А про авиацию я уже говорил. Мне вообще нравился подход этого человека к делу. Причем, иногда приходилось пересматривать собственные, давно устоявшиеся взгляды. Как например я представлял себе солдата войск связи? Как человека, которого по состоянию здоровья не взяли в ту же самую пехоту. Но князь буквально камня на камне не оставил от моих прежних представлений.

– Ваше величество, служба связиста настолько тяжелей службы пехотного Ваньки, что без отборных людей нам не обойтись.

А дальше он перечислил причины, по которым его войска должны были получать отборнейших людей. Те же фельдегеря, которым предстоит доставлять донесения, должны быть и прекрасными наездниками, и отчаянными рубаками, чтобы важные пакеты не достались в руки противнику. Телефонисты и телеграфисты? Вы представляете себе, сколь много тяжелого они переносят на себе? Слабый человек столько не осилит. И стоит понимать, что малограмотным людям в войсках связи делать нечего. Воздушные курьеры? Тут ведь тоже нужны люди развитые и в умственном плане, и телесно здоровые. Пришлось изменить собственные взгляды. Тем более, что сам же и ляпнул:

– Кто еб…ся в дождь и грязь? Наша доблестная связь!

Теперь эти слова стали неофициальным девизом связистов. Их произносили с особенной гордостью. Но не в присутствии дам. И вот эти отборные люди составили костяк боевой авиации.

Наши самолеты связи при нужде могли быть легко оборудованы бомбодержателями и пулеметами. Наносить бомбо‑штурмовые удары «воздушных фельдегерей» обязательно учили. При этом, тщательно выявляли среди них воздушных хулиганов. Этих наказывали ссылкой на Мангышлак, где их шеф по моему приказу организовал Школу воздушной джигитовки – колыбель еще не существующей истребительной авиации.

Удержать это в секрете от всего мира не вышло. Несмотря на старания нашей контрразведки, шпионы много чего про нас знали. Но ведь главное не то, что знает шпион. Главное – как истолковывают то, что он узнал. А за «правильное» истолкование у нас отвечал «сливной бачок».

«Можно вооружить аэропланы бомбами и пулеметами. Но будет ли от этого польза? Наиболее совершенные из дирижаблей способны нести в десятки раз большую бомбовую нагрузку и доставить ее на более дальнее расстояние. К тому же, он в отличии от аэроплана, способен значительно дольше находиться в воздухе.

По оборонительному вооружению дирижабль значительно сильней, чем два десятка самых совершенных аэропланов.

Можно долго перечислять преимущества одного перед другим, но вывод о невозможности заменить аэропланами дирижабельный флот очевиден. Стремление русских придать воздушным почтовикам хоть какую то боевую ценность, это показатель некомпетентности их военного руководства. Тысячи минных катеров не заменят один крейсер. Я уже не говорю про дредноуты.

Да и опыт идущей сейчас в Америке войны говорит о малой полезности аэропланов в военном деле. Тринадцать аэропланов было уничтожено дирижаблями с начала войны. При этом, ни один дирижабль не был даже поврежден аэропланом. Мнение о том, что вооруженный пулеметом аэроплан способен причинить вред воздушному крейсеру, глубоко ошибочно. Такое могло произойти в самом начале войны. Тогда действительно, наполненные водородом оболочки можно было взорвать, повредив их пулеметной очередью. И нужно сказать, что катастрофы в воздухе, произошедшие в результате подобных взрывов, действительно были. Но причинами их были либо неосторожность экипажа воздушного судна, либо огонь дирижаблей противника. Но сейчас, когда в Европе научились флегматизировать водород, а американцы начали использовать для наполнения оболочек гелий, у аэроплана исчезли всякие шансы на удачную атаку дирижабля».

Именно такое толкование внушал «теоретик» Энштейн‑Левински. И это были не пустые слова, а подтвержденные опытом войны выводы. И в штабах европейских стран этим выводам верили.

Примерно тоже самое получилось и с танками. Чем лично мне понравился танк Менделеева? Именно тем, что за ним нет будущего. Потому я и заказал Ржевскому именно сверхтяжелую бронетехнику. Ну а спихнуть ее американцам для испытания ее в боевых условиях, сам бог велел.

Честно говоря, я ожидал провала. Но все обошлось. Дело в том, что в моем времени со сверхтяжелыми танками возились долго и практически все страны, имевшие танковое производство. И предназначались эти самые сверхтяжелые для прорыва сильно укрепленных полос обороны. Так вот, именно этой работой сверхтяжелые у американцев и занимались. Там, где местность позволяла их применять, они показали себя неплохо. Во всяком случае, американцам танки понравились. И они начали их сами производить. Ну а дальше, бои на Олимпийском полуострове, на озерном «пятачке» только убедили их в правильности сделанного выбора.

Британцы и французы тоже стали производить нечто подобное. И тоже не разочаровались. Британские танки успешно использовались в Миннесоте, французские – в Техасе, а польские – в Калифорнии. Я тоже был доволен этим дебютом. Почему? А как раз это я и объяснил представителям «Красной Звезды».

– Мы с вами знаем, каким должен получиться настоящий танк. Но ведь тут этого не знают! Здесь все довольны своими «сухопутными линкорами». Еще бы! Толстая броня, сильное вооружение, да еще и двигается! И как то никто не осознал простой вещи: это чисто осадная машина, которую никто не удосужился превратить в средство маневренной войны. В таком виде танк невозможно применять в составе подвижных соединений. Судите сами: запас хода 30–40 км. Для перемещения на более дальние расстояния его приходится разбирать, перевозить в разобранном виде и потом собирать на новом месте! И вся эта техническая обслуга с собственным громоздким оборудованием не способствует быстрой реакции на внезапное изменение обстановки.

– Николай Александрович, а не рано радуетесь? – постарался охладить мой пыл Константин Семенович, – я конечно не военный человек, но прекрасно понимаю, что светлые головы есть не только у нас. Вы не боитесь, что кому то в голову придут правильные идеи?

Честно говоря, именно этого я и боялся. Бронетехника с приемлемой оперативной подвижностью уже появилась. Первыми создали бронеавтомобиль австрийцы. За ними последовали остальные. А перейти к конструированию легких танков – вполне мог кто угодно. И предчувствия меня не обманули. Американцы создали нечто, отдаленно напоминающее «Рено ФТ‑17». Их пока что произвели немного. Всего 10 штук. Но ведь лиха беда начало! Стоит обрести положительный опыт их применения и всё! Загнать в тупик местную военную мысль не выйдет. Но, как говорится бог не без милости. В один прекрасный день, польская «Трибуна Люду», захлебываясь от восторга, поведала миру о том небывалом подвиге, который совершил польский экипаж неисправного «панцерного самохода». Судя по описанию первого в этом мире танкового боя, дело остояло следующим образом.

Тот десяток американских легковесов, которые меня беспокоили, вместе с десятком бронеавтомобилей были приданы 15‑му Калифорнийскому кавалерийскому полку. В один прекрасный день, под Балленой, после бомбардировки позиций Шестой мексиканской дивизии, американцы применили эту самую легкую бронетехнику. Устойчивостью в обороне мексиканцы и так не отличались. Как и добротностью в деле полевой фортификации. А уж появление на поле боя хоть и легких, но танков, деморализовало их необычайно. В общем, бездарно организованную танковую атаку было чем отразить, если бы мексиканцы не запаниковали. А поддавшись панике, целый полк обратился в бегство. Американским драгунам только и оставалось, что преследовать бегущих. Впрочем, долго этим кавалерия не увлекалась. Потому что имела задачу на разгром тылов польских войск под Эль Кахоном. Те полсотни километров, что предстояло проехать, американские танкисты преодолели за пять часов. При этом, поляки ничего не знали о внезапном изменении обстановки на фронте. Итак, десяток танков, столько же броневиков, сопровождаемые драгунами уверенно выходили в тыл польской бригады Пилсудского. И тут на их пути оказался тот самый польский «панцирный самоход» вместе с экипажем и бригадой ремонтников. Следует отдать должное командиру экипажа хорунжему Щенкевичу. Проявив должное самообладание, он верно оценил обстановку и удержал подчиненных от бегства. Танк его, хоть и был не в состоянии двигаться, но стоял чертовски удачно. Огнем танковых орудий, поляки подбили головной броневик и концевой танк. После чего им оставалось лишь методично уничтожать запертую на дороге американскую колонну. Попытку драгун атаковать поляков в конном строю, пресекли огнем из танкового пулемета и ружейным огнем залегших в цепь ремонтников. А потом, на звуки боя явился эскадрон польских улан, заставивший американцев отступить.

Сперва я не очень верил хвастовству поляков, но французская пресса не просто повторила статью «Трибуна Люду» но и сопроводила ее фотографиями развороченной и сгоревшей американской бронетехники. От французов же стало известно, что американцы стреляли в ответ. Причем, неплохо. 37 снарядов калибром 37 мм отметилось на броне польской машины! И ни одного пробития! Да, эти ребята честно заслужили свои «Милитари Виртутти», которыми был награжден геройский экипаж. Лично я им и «Георгиев» не пожалел за то, что они для меня сделали. Дело не только в проявленной храбрости и боевом мастерстве. Хорунжий Щенкевич, сам того не подозревая, убил на корню идею глубоких танковых рейдов. Теперь все «знают» что броневики – это полицейское оружие, годное лишь для разгона забастовщиков или для расправы с дикарями в колониях. Ну а легкие танки – это вообще напрасная трата времени и денег. Именно такой вывод был сделан во всем мире.

Отлично! Теперь, под прикрытием этого мнения, я могу смело вооружить жандармов броневиками. Ну а пешие казачьи батальоны начнут получать легкие танки. Как ни крути, но у нас бездорожье. Броневики не везде пройдут. И чем тогда этим «псам самодержавия» давить бунт?

И тем не менее, выпускать сверхтяжелые танки мы продолжали. В этом было целых три резона. Про первый я уже говорил: не дать никому развить нормальные танковые войска. Пусть люди тратят силы и деньги на производство подвижной осадной батареи. Второй резон был в том, что работа над сверхтяжелыми системами позволяет нам решить вопрос с конструированием и производством надежной трансмиссии. Вопрос этот не решить в течении года. Люди к этому идут долго. Ведь почему в моем времени не сразу взлетел Т‑34? Да потому, что трансмиссия его долго была ненадежной. И у КВ были такие же проблемы. Так ведь и немцы мучились со своим «кошачьим» зоопарком. То, что прекрасно работало на более легкой технике, совсем не годилось даже для среднего танка. А ведь Т‑34 первоначально весил всего 26 тонн!

Ну и третий резон. Коль есть покупатель, почему бы не продать? Американцы у нас танки не покупают. Зато покупают поляки. Немного, всего 18 танков в год. Но это «немного» лишь на первый взгляд. На деле же, из за несовершенства данной техники и технологий, к каждому изделию приходится вагонами гнать запчасти.

Наиболее авторитетным специалистом в деле испытания и эксплуатации бронеходов, является отставной поручик Ржевский. Моя немилость с него не снята и нового звания ему не видать как своих ушей. Но так как ныне он сумел добиться в своем деле международного признания, то я закрываю глаза на то, что он подписывается титулом «генеральный поручик». Немилость немилостью, но свое одобрение подобной вольностью я высказал:

– Раз человек родился грешником, то почему бы ему не делать карьеру на почве греха?

Так вот, Ржевский, при всей своей сумасбродности, дураком не был. Перспективу он видел в развитии «механической кавалерии». Но заявлять об этом публично не стал. Наоборот, свои взгляды он изложил в одном единственном меморандуме, поданном лично брату Георгию для ознакомления. Ну а Георгий, как между нами водилось, ознакомил меня.

Итак, наш «генеральный поручик» уверял, что исход сражения решается не уничтожением войск противника, а быстрым разгромом его тылов. Без этого, никакие победы на поле боя не помогут выиграть войну. Пока цел тыл, противник всегда может выставить новую армию вместо разгромленной.

Для разгрома тыла наилучшим образом подойдут скоростные бронеходы, поддержанные кавалерией и пехотой, которая следует за ними на вместительных авто. Ну а дальше следовали аргументы, которые в моем времени приводили сперва Калиновский, затем Триандофилов, а уж потом Гудериан. Прочитав эти измышления, я немедленно посетил испытательный полигон под Кубинкой.

– Поручик, скажите честно, кто вам внушил эту ересь?

– Ваше величество, эта «ересь» – плод моих размышлений! И я не вижу никакого изъяна в своих предложениях! – запальчиво ответил Ржевский.

– На самом деле их много. Но у любой ереси есть одно достоинство – в борьбе с ними крепнет истинная вера. Хотя, лучше человечество с ней, то есть с ересью, не знакомить. Вы все поняли?

Судя по легкой, но злорадной усмешке, наш «генеральный поручик» понял все. И продолжил теоретизировать. Отныне, свои истинные взгляды он излагал секретно, в докладных на имя наследника престола. А прочий мир изучал наставления с совсем иным содержанием. А в этих наставлениях Ржевский писал лишь о сверхтяжелых танках. Он не врал и щедро делился с людьми данными реальных испытаний. И потому ему верили. И та самая «истинная вера» о которой я ему говорил, только крепла. Кстати, правильно поняв то, чего я добиваюсь, Ржевский внес коррективы в терминологию. Отныне экспортные изделия официально именовались «легкими осадно‑штурмовыми бронеходами». И была введена классификация. Легким считался бронеход, весом не более 100 тонн и имеющий на вооружении артиллерию калибром до трех дюймов. К классу средних Ржевский отнес бронеходы весом до 150 тонн и артиллерией калибром до 5 дюймов. Тяжелые – это до 200 тонн и орудиями калибра 6–8 дюймов. А дальше, по его официальным уверениям, следовали бронеходы особой мощности.

Наставления эти были написаны и утверждены подписью Георгия, но войска с ними не знакомили. Зато их сумели выкрасть сразу три разведки: германская, польская и румынская. И не только наставления. Часть технической документации на производство «легких бронеходов» похитили шведы и британцы. А дальше, как у Пушкина: «Я только попадье сказала!» Короче, отныне весь мир познакомился с таким ценным термином как «межремонтный пробег». Лучшим пробегом обладал польский «панцирный самоход» – 39 километров. Хуже всех обстояли дела у британцев – не более 25 км. Эти характеристики считали все приемлемыми.

Возвращаясь к производству и торговле, скажу одно: заказы были. Правда, покупателями были всего две армии – польская и румынская. Поляки кстати сами наладили производство «панцерных самоходов». Но каким образом? Производили окончательную сборку из наших комплектующих! Ну а румыны, по бедности своей, решились лишь на покупку шести «легких бронеходов». А так как межремонтный пробег еще никто не отменял, то в обе страны регулярно отправлялись поезда с запчастями. На их продаже как раз и получалась основная прибыль.

А вот с настоящими танками у нас вышло иначе. Ржевский их в своих наставлениях сумел неплохо обгадить, поименовав «еврейскими бронеходами». Тем самым заставив остальной мир смотреть на нас с брезгливой жалостью. Именно «еврейские бронеходы» начали поступать на вооружение пеших казачьих батальонов. Которые скоро перестанут быть пешими. Правда, меня смущала проблема управления этими танками в бою. Портативных радиостанций еще не было. И это не смотря на то, что Россия в данный момент является лидером в деле радиосвязи. Меня утешало лишь то, что даже немцы в 1941 году не сумели полноценно радиофицировать свои танки. Ну а французы в 1940 году и вовсе отдавали команды при помощи специальной офицерской трости. А потому, я внес коррективы в конструкцию «еврейских бронеходов». Прежде всего пришлось отказаться от вращающейся башни в пользу бронированной рубки. Страшного в этом ничего не было. Нигде в мире вращающиеся башни еще не применялись. Так что казачьи танки более походили на самоходные орудия. Вот только ради того, чтобы сигналы флажками или ракетами командир экипажа мог видеть, рубку пришлось делать открытой сверху. Не лучшее решение, но иного выбора у нас не было. Всегда лучше быть зрячим. И опять, я прекрасно помню рассказы о том, как управляли в бою командиры танковых рот и батальонов аж до 1943 года. Подбегает к танку, стучит ломиком по броне. Открывается люк и высовывается командир экипажа, которому ротный и отдает команду. То есть, что‑то скомандовать одновременно всем танкам своего подразделения, ни ротный, ни комбат не может. Только поочередно. Я уже не говорю о том, сколько опытных и хорошо подготовленных танковых командиров погибало во время этой беготни. Нет, нам такой хоккей не нужен! Пусть лучше воюют с открытыми рубками и имеют возможность немедленно увидеть условный сигнал. Гибнуть при этом тоже будут, но в гораздо меньшем числе.

Кстати, про бронетранспортеры мы тоже не забыли. Ведь с нашей подачи, они имелись и у американцев, и у поляков. Правда, они были очень «легкими». Такие же, как и танки. Бой, который сделал хорунжего Щенкевича танковым асом, оказал заметное влияние на развитие военной мысли. В частности, американцы и поляки пришли к выводу, что орудие, способное подбить танк, не помешает иметь и бронетранспортеру. Известно, что во время войн промышленность быстро выполняет заявки военных. Американцы весьма быстро на базе 63 мм зенитки создали танковое орудие для своих БТР. А полякам пришлось просить об этом французов. В итоге, и те и другие получили нечто вроде сверхтяжелого БМП.

У нас же, в дополнение к «еврейскому бронеходу», казаки получили легкий БТР на гусеничном ходу, вооруженный пулеметом и вмещавший всего‑лишь отделение.

Но основные доходы в казну шли не от этого. Главным источником дохода от торговли оружием была та торговля, что шла через Фриско. Американцы без особой охоты сдавали нам этот город и территорию вокруг нее нам в аренду. Потому что понимали, что вся прибыль от торговли пойдет вовсе не им. И на десятилетний срок они с большим трудом согласились. Их больше устраивал пятилетний срок. Но он не устраивал нас. Что при этом изменилось? А много чего. Как и прежде, через Фриско шла медная руда и селитра из Южной Америки, каучук из стран Юго‑Восточной Азии, шелк из Китая… Но теперь, когда мы занялись устройством во Фриско своей базы, мы получили возможность легально ввозить через этот порт товары военного назначения имея для этого законный повод – строительство укреплений на хоть и временно, но все‑таки своей территории. Британцы с французами догадывались о том, что мы везем туда «товары» не только для своих нужд, но пока еще терпели. А товары были специфические. Например – зенитки и боеприпасы к ним. Кроме того, шли снаряды к 107 мм орудиям. Этот калибр так и не был принят на вооружение нашей армии, но для гарнизона Фриско было сделано исключение. И потому эти снаряды везли целыми пароходами из Владивостока в Сан‑Франциско. Из одного русского порта в другой. При желании, помешать этой торговле было можно. Но никто этого делать не решался, ибо я не зря способствовал развитию пиратства в этих водах. Не только Мадам Вонг, но и множество «диких» пиратов послужили поводом для введения системы конвоев. А сопровождали эти конвои суда под Андреевским флагом. Попытка произвести досмотр – это уже повод для объявления войны. А это ни британцам, ни французам, ни японцам не было нужно.

Но самая сложная и дорогостоящая торговая операция была связана с существованием Республики Клондайк, чье возникновение было внезапным, а существование не представлялось долгим.

Первые атаки, которые с разрешения британцев произвели японцы, американские старатели отбили. Сделать это было несложно, если в твоем распоряжении все пароходы, которые только есть на Юконе. А потому, двум небольшим японским карательным отрядам численность каждого едва превышала батальон, противостояло порядка десяти тысяч человек, имеющих в достатке самое разнообразное оружие.

Хотя японцы обладали должной выучкой, да и с дисциплиной у них был полный порядок, шансов на победу у них не было. Вы сами представьте себя на их месте. После длительного марша по горно‑таежной местности, когда все необходимое приходится тащить на себе, личный состав находился не в лучшей форме. А в конце пути их ждал многократно превосходящий числом противник, доставленный к месту боя пароходами.

Потом была зима, в течении которой обе стороны готовились к новой кампании. Американцы дирижаблями завозили все необходимое для продолжения партизанской войны, а британцы готовились к ведению боевых действий на Юконе. А для этого они хоть и с трудом, но перегнали подходящие боевые корабли. В том, что бой между кораблями специализированной постройки и наспех вооруженными пароходами окончится уверенной победой первых, никто не сомневался. А там уж японо‑британские десанты добьют самозваных «республиканцев». Американцам этого явно не хотелось. Да и мне быстрая расправа с мятежной вольницей была ни к чему. Вопрос был в одном: как это предотвратить? Ответ нашли сами американцы. Их эмиссар Батхед, предложил нам организовать должное снабжение партизан минно‑торпедным вооружением, чтобы уравнять их шансы в речной войне.

– Стоит воспользоваться неопределенным статусом острова Врангеля, – убеждал Георгия Батхед, – вы считаете его своей территорией, а мы с этим не согласны. Но давайте отложим этот спор до конца войны. Пусть над островом как и прежде развивается наш флаг. А ваш флот, не высаживает на его берега десантных партий.

– То есть, вы хотите, чтобы мы туда не лезли, но при этом никого туда не подпускали?

– Кроме нас! Слово джентльмена! Мы сумеем договориться по этой проблеме после войны!

И тут Георгий выдал такое, чего я от него не ожидал:

– Я не могу позволить распоряжаться на НАШЕЙ земле кому либо, имея в активе только ваши устные обещания. Хотите там иметь базу снабжения? Ради бога! Но под залог своих земель! А после войны, слово чести, мы произведем эквивалентный обмен.

– О каких землях вы ведете речь?

В ответ, Георгий взял в руки красный карандаш, подвел гостя к карте и очертил ту территорию, которую еще не оккупировали ни японцы, ни британцы: острова Диомид, остров святого Лаврентия и полуостров Сьюард на материковой части Американского континента. Немного подумав, Георгий добавил Арктическую низменность и хребет Брукса. Батхеда чуть ли удар не хватил от такой наглости.

– То есть, вы предлагаете нам неравноценный обмен? Но мистер Джордж, свою базу снабжения мы можем устроить и там, причем, не спрашивая вашего согласия!

– Устраивайте. Я не против. Только найдите для этого войска, которые смогут удержать сей плацдарм.

Дней двадцать шел ожесточенный торг. В итоге, родилось соглашение между Россией и САСШ. В этом соглашении ни слова не говорилось про остров Врангеля. Только про очерченные Георгием территории. Американское правительство соглашалось на ввод наших войск на эти территории для защиты жизни и достоинства живущих там русских поданных. Только на время войны. Нам разрешалось устройство там торговой фактории, пристани и дирижабельной станции, для обеспечения местного населения всем необходимым для жизни. Кроме прочего, Россия брала на себя обязательство по защите прав проживающих на этой территории американских граждан.

Было и секретное приложение к этому договору. Согласно ему, мы обязывались осуществлять повстанцам Клондайка товары военного назначения. Не бесплатно. Учитывая, что мины и торпеды стоят недешево, сделка эта была для нас выгодна. Кстати, я внес дополнительные пункты в соглашения. В связи с тем, что построенные нами портовые сооружения и дирижабельная станция после войны достанутся американцам, то строительство осуществляется за их счет. Так же, как и крепости в Калифорнии.

В любом случае, мы ничего не теряли. Победят американцы – у нас останутся прибыли. Победит Антанта… Неужели вы думаете, что тогда американцы согласятся на вывод войск той страны, которая в отношениях с ней всегда придерживалась дружественного нейтралитета?

Поэтому, когда мы с американцами обо всем договорились, наша Камчатская флотилия начала высадку десантов на Аляске. Как отнеслись к этому враги Америки? Без восторга. Но протестовать не стали. Потому что во всем мире, Аляска считается американской территорией. И право Америки на передачу своих территорий во временное или вечное пользование своих земель иным державам трудно оспорить.

Как ни крути, но снабжать Республику Клондайк всем необходимым было нужно. Но как это сделать? На Юконе, у Форта‑Экберт уже базируются британские мониторы и канонерки. Ниже по течению, множество населенных пунктов в которых дислоцируются охранные отряды «Черных Пантер» То есть, самый удобный из путей – речной, контролируют войска Антанты. Вариантов доставки грузов не очень много: дирижаблями, а зимой еще на собачьих упряжках или аэросанями. Не очень удобно да и опасно. И тут меня выручил наш «американский Нельсон», в отношении которого янки проявили самое настоящее свинство. Прежде чем понять, что он предложил, я расскажу, как с ним поступило правительство САСШ.

После блестящей победы, одержанной им на Великих озерах, Америка получила шанс на разгром всех британских войск в Канаде. Нужно было только не терять зря времени и правильно использовать свои возможности. Поначалу все шло чудесно. Войска графа Кандагарского оказались в очень сложном положении. Чтобы повернуть ход войны в свою пользу, следовало не теряя времени нанести контрудар в восточном направлении и восстановить транспортную связь с Нижней Канадой. Но это значило, что Робертсу придется отдать то, что завоевано его войсками. Жертвовать этой территорией, прикрыв тылы участвующих в контрударе войск арьергардными частями? Слишком рискованно. У американцев в Миннесоте очень сильная группировка. Которая в состоянии смять заслоны и ударить в тыл наступающим. В общем, то ли Робертс стал слишком стар, то ли ему не позволили действовать более активно, но решительных действий он не предпринял, а просто засел в глухую оборону. Тем временем произошел бандитский рейд Дикой дивизии на Оттаву. Положение британцев стало еще хуже и Вашингтон решил ковать железо пока горячо. В помощь увязшей в Оттаве «Дикой дивизии» были отправлены войска Першинга. Их вполне хватало для захвата канадской столицы. Но этого не произошло. Причин было две. Как известно, аппетиты приходят во время еды. В Вашингтоне решили, что кроме Оттавы им еще не помешает Монреаль. Поэтому Першингу приказали часть сил выделить для захвата еще и этого города. Помогать ему в захвате Монреаля должны были войска наступающие из Вермонта. То есть, распылив силы, американцы ослабили свои удары. Не успел Першинг приступить к выполнению поставленных задач, как к канадцам подоспели подкрепления: Лабрадорская и Ньюфаундлендская пехотные бригады. Причем, командовали ими решительные командиры. Я об этом сужу по тому, что оба комбрига решились на встречное сражение. От которого американцам поплохело. Командир ньюфаундледских ополченцев, полковник Гровс, собрав все силы в кулак, сперва коротким ударом обратил в бегство войска из Вермонта, а затем, перегруппировавшись атаковал расслабившихся солдат Першинга. От полного разгрома американцев спас Назгулеску, который не ввязываясь в мелкие стычки, привел свои корабли с десантом по реке Святого Лаврентия и ворвался таки в Монреаль. Гровсу пришлось оставить в покое удирающих американцев и заняться десантниками. И он почти успел. Но почти – в военном деле означает провал. Утомленные необычайно солдаты Гровса, на этот раз сражались через силу и в итоге, несмотря на малочисленность десантников панцер‑командора, Монреаль пал. Отбить его назад у британцев если и выйдет, то не скоро. Потому что американцы успели остановить своих беглецов и вовремя сменить ими штурмовиков командора.