Текст книги "Николай Кровавый. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Игорь Аббакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 106 страниц)

Отчасти, эту самую "жару" нагнетали мы. Ведь "Полковник Романов" прибыл из Крыма не один. Вместе с ним, десантный корабль Черноморского флота доставил в Варну лейб‑гвардии его императорского величества Финский стрелковый батальон – старейшую часть собственно финской армии, которую конституция Финляндии не запрещала использовать вне пределов Великого княжества Финляндского. Эта боевая часть имела славную историю. На ее счету было участие в подавлении Венгерской революции 1848‑49 годов, подавление Польского восстания 1863 года и участие в боевых действиях во время Русско‑турецкой войны 1877‑78 гг. Во время последней, батальон прошел с боями от Плевны до окрестностей Константинополя. И вот он снова на болгарской земле.

И хотя я пребывал на этой самой земле неофициально, но для финских офицеров не было тайной, под чьим командованием им предстоит воевать. А потому, они меня честь по чести пригласили на товарищеский ужин, в ходе которого попросили лично провести смотр батальона.

– Не смею отказать в подобной чести столь бравым ребятам. Но вы наверняка знаете о моем обыкновении пренебрегать парадами. А потому, готовьтесь к форсированному маршу на ближайший полигон, где вы и покажете во всей красе свою выучку. Надеюсь, что она выше всяких похвал. И передайте нижним чинам мое напутствие: Егерь бьет издалека, но зато наверняка! Именно это я и надеюсь увидеть.

Надежды мои оправдались. Поднятые по тревоге егеря, успешно совершили шестидесятиверстный марш в полном боевом снаряжении, а затем на стрельбище полигона продемонстрировали отменное мастерство в стрельбе. Честно говоря, результаты стрельб впечатляли. Порядка семидесяти человек не просто хорошо стреляли, но и вполне были достойны награждения знаком «бекасника».

– Барон, – сказал я прибывшему с егерями полковнику Маннергейму, – слишком роскошно этих парней посылать в атаки вместе со всеми. Пуля, она все‑таки дура. А снаряд еще дурней. Он вообще не отличает мастера от полного неумехи. Поэтому, из особо отличившихся формируйте команду «бекасников» и пока есть время, отправьте их на учебу к нашим сибирякам. Пусть поучатся у них умению скрадывать «добычу». А после окончания учебы, используйте их не в общей цепи, а для поражения наиболее сложных целей. И кстати, вам тоже стоит кое чему поучиться. А потому, приказываю вам прибыть в распоряжение начальника квартирмейстерской службы Финского корпуса. Он найдет вам подходящее применение вашим способностям.

Разобравшись с финнами, я начал разбираться с болгарскими княжичами Борисом и Кириллом. Благо, что в данный момент они были уже не младенцами, а почти взрослыми парнями. И воспитывали их не так, как это было в мое время. В 1906 году, оба княжича поступили учиться в кадетские классы Софийского военного училища. Никаких офицерских чинов им пока еще не присваивали, в отличии от моего времени. Как то сразу обнаружилась у братьев склонность к точным наукам. Борису, так вообще нравилась любая техника и он готовился по осени сдать экзамены на железнодорожного механника.

– Вообще то, подобную склонность следует поддержать, – заявил я регенту Радко‑Дмитриеву, – насколько я помню, вы сформировали бронеходный отряд. Так почему бы юношам не пройти войсковую стажировку в составе этого отряда?

Тут я заботился не только о развитии будущих правителей. Феликс Эдмундович докладывал о том, что в стране уже созрел заговор, имеющий целью свержение регента и возвращение престола бывшему князю Фердинанду. Кто его знает, как поступят заговорщики с юношами? Уж лучше их держать там, где до них не дотянуться. Бронеходный отряд пока что считался учебной частью и его участие в боевых действиях не предусматривалось Так что за охраняемым периметром, да под присмотром дух спецслужб, братья явно будут целее.

Что касается Южной Добруджи, то и там подготовка к мятежу практически завершена. Румынские боевики готовы были выступить по сигналу своих кураторов. А сигналом должно было стать покушение на регента. И оно состоялось. Но началось все не со стрельбы и взрывов. Перевод принцев в заштатный гарнизон вызвал нешуточное волнение у оппозиции. Собственно говоря, волноваться оппозиции за судьбу княжичей приказала Вена. И поднялся вопль до небес о том, что генерал Радко‑Дмитриев мало того, что сверг с престола законного монарха и узурпировал власть, так еще и неизвестно что сделал с детьми Фердинанда. Официальному сообщению о том, что Борис и Кирилл просто проходят стажировку в войсках, оппозиционеры не поверили, вернее, сделали вид, что не поверили. А тем временем, обеспокоенность судьбою юношей начали демонстрировать Афины, Белград, Бухарест и конечно же Вена. Больше всего волновался за судьбу княжичей румынский Кароль, погостить к которому недавно приехал Фердинанд.

15 мая 1910 года, послы Австро‑Венгрии, Сербии, Румынии и Греции вручили МИД Болгарии ноты с просьбой разрешить княжичам воссоединиться со своим отцом. Естественно, что в просьбе им было отказано. И тогда, как по команде, в Софии прошла демонстрация протеста. Протестующие шли с транспарантами, на которых было написано: "Долой узурпатора!", "Свободу наследникам престола!", "Власть – законному монарху!" и тому подобное. Софийскому мэру ничего больше в голову не пришло, как приказать полиции разогнать протестующих. Разогнать то их разогнали, но как? В отличии от российской, болгарская полиция действовала слишком грубо. Это в России, полиции запрещено применять против мирного обывателя боевое оружие. За удар шашкой или выстрел из револьвера, мы своих полицейских наказываем. Если конечно речь не шла о самообороне от нападавших или защите жизни поданных от злоумышленников. В общем, моя полиция четко знала: если перед тобою не разбойник, то вразумляй его резиновой дубинкой. Но болгарская полиция о таком даже не помышляла. А потому, открыла по демонстрантам стрельбу. Итог: четверо убитых и семнадцать раненых. Ну и задержанные до кучи. Страсти это не охладило. Наоборот, только хуже стало. 19 мая было совершено покушение на мэра Софии, а 21 мая – на самого Радко‑Дмитриева. Покушавшиеся своего не добились. Мэр был лишь слегка задет револьверной пулей, а по регенту покушавшийся промахнулся. Оба террориста были схвачены, но уже 23 мая последовали нападения сперва на одиночных полицейских, а на следующий день – на полицейские участки.

То, что это все инспирировано извне, сомневаться не приходилось. Буйных и недовольных среди болгар хватало, но ранее они не предъявляли претензий к правлению регента. Наоборот, это было популярное правление. Ведь достаток и благополучие болгар год от года возрастали.

К началу июня, полиция уже не справлялась с протестами. Потому что помимо никем не разрешенных митингов и демонстраций, ей пришлось иметь дело с летучими отрядами бомбистов.

– Откуда взялись все эти недовольные? – спросил я Феликса Эдмундовича, который лично возглавил нашу резидентуру на Балканах.

– В основном, это комитаджи из Македонии.

А обстановка накалялась не только в столице. 5 июня, болгарская пограничная служба перехватила в Южной Добрудже нелегальный "транспорт" с оружием и подстрекательскими листовками из Румынии. На следующий день, хорошо вооруженный отряд из местных жителей, произвел нападение на тюрьму, в которой содержались задержанные контрабандисты и освободил их. Так началось восстание среди местных румын. Правду сказать, размах восстания не впечатлял. Местные пейзане никакого желания идти в гайдуки не испытывали. Играми в мятеж развлекался местный криминалитет, руководимый эмиссарами с сопредельной стороны. Но как говорили в моем мире: важен не размах движения, а его наличие. Каролю Первому требовался информационный повод. И он появился. Румынские газеты издали дружный вопль о притеснениях соплеменников болгарскими властями. 9 июня последовал новый ультиматум со стороны румын. На этот раз они требовали не только отставки "узурпатора", но и предоставления свободы угнетаемым румынам. В случае неисполнения требований, его величество Кароль Первый угрожал объявить войну.

А как реагировал на это я? Моя реакция ни для кого не была неожиданной. Как всегда, всем заинтересованным сторонам конфликта пришло от меня послание, не содержащее ничего нового. Я призывал: "Давайте жить дружно!" К читавшее, моему пацифизму настолько привыкли, что он начал раздражать даже самих убежденных пацифистов. Во всяком случае, российское общество, привыкшее с сочувствием относиться к проблемам "братушек", было мною недовольно. То, что недовольными были армия и флот, было вполне естественно. Созданные для войны и десятками лет не воевавшие, мои вояки рвались в бой. И подобное рвение свойственно было не только офицерам. Солдаты тоже мечтали о том, чтобы хорошенько размяться где‑нибудь. И я их понимаю. Казарменная рутина и постоянная муштра, все это скучно. То ли дело на войне!

Точно так же рвались в бой и наши либералы. Ну, для них это было традиционно: кого‑нибудь облагодетельствовать за счет русского мужика. В общем, русское общество испытывало "души прекрасные порывы". В Одессу устремились сотни добровольцев. И все они втихую ругали мое слабоволие и нерешительность. Поверили в него и румыны, объявившие мобилизацию и начавшие сосредотачивать свои войска на границе с Болгарией и оставляя неприкрытыми прочие границы. Одновременно с румынами начали мобилизацию сербы, черногорцы и греки. Те, правда, никаких претензий болгарам не предъявляли.

– Я понимаю сербов, у них имеются не только претензии к болгарам, но и общая граница с ними. Но что забыли в Болгарии греки с черногорцами? – забеспокоился я.

Причина для беспокойства у меня была серьезной. Чтобы напасть на болгар, грекам и черногорцам придется преодолеть территорию, принадлежащую туркам. А это возможно лишь в том случае, если с турками заключен союз. Болгарская разведка ничего конкретного сказать по этому поводу не могла. Зато отличились люди Батюшина. Впрочем, им добыть нужную информациютруда не оставило. У нашей армии всегда были неформальные контакты с офицерским корпусом армий балканских стран.

– Ваше величество, – успокоил меня Батюшин, – никакого сговора против болгар нет. Сербы, черногорцы и греки, решили воспользоваться смутой у турков и занятостью болгар и румын. Сейчас они всячески подстрекают румынского монарха, чтобы он напал на болгар. А они тем временем надеются отобрать у турков все земли в европейской части Османской империи. По неподтвержденным сведениям, участие в предстоящей войне примут и войска Итальянского королевства. Черногорцы дали согласие, чтобы на их территорию были переброшен две дивизии: пехотная дивизия «Эмилия‑Романья» и дивизия берсальеров. Кроме того, ожидается усиление греческого флота итальянской эскадрой.

– А что у нас с Ливией?

– На нее точат зубы итальянцы, но три дня назад в Тобрук прибыл отряд французских военных кораблей. Судя по всему, французы хотят чтобы Ливия осталась за Абдул‑Гамидом.

– Что младотурки?

– Хотят просить болгар, чтобы те убрали свои войска от турецкой границы. Это позволит им усилить свою Западную армию теми войсками, что находятся во Фракии. Их советник, генерал фон дер Гольц считает, что в таком случае, младотурки справятся с натиском войск Балканского союза, при этом, перебрасывать войска Восточно‑Анаталийской и Западно‑Анатолийской армий не придется.

Ну что же, можно поспособствовать туркам. Поэтому, пусть Радко Дмитриев объявляет мобилизацию и начинает переброску войск на север. Тем более, что органы управления на театре боевых действий сформированы и даже проведена Большая штабная игра. По результатам этой игры и благодаря моему знанию реалий Первой Балканской, назначенные на должности генералы были именно такими, какие и нужны для этой войны.

Прежде всего я добился того, что сам регент был лишь формальным главкомом. Как политик он меня устраивал, а как генерал – нет. Функции главкома я взял на себя. И в руководстве боевыми действиями мне будет помогать Особая группа военных советников. Кроме них, я мог рассчитывать на болгарский генштаб, во главе которого удалось поставить генерал‑лейтенанта Ивана Иванова Фичева. Насколько я помню, в моем времени он был на должной высоте и его таланты придутся кстати. Претендовавший на эту же должность генерал‑майор Савов, был от греха подальше убран на север, командовать Четвертой армией. Армия эта представляла собою гарнизоны пограничных крепостей, которым не ставились решительные задачи. Поэтому, навредить своему сопернику Савов никак не сможет. А если учесть, что мы егообложили нашими военными советниками, то и дурную самостоятельность он не сможет проявить.

Первой арией, что уже перебрасывалась на Софийское направление, был поставлен командовать генерал‑лейтенант Васил Иванов Кутинчев – толковый и опытный генерал. То же самое можно было сказать и о командующем Второй армией генерал‑лейтенант Никола Иванов Иванов, которому предстояло действовать в Добрудже. Кстати сказать, армии были неравноценны. Если Первая армия насчитывала восемь дивизий, то Вторая – всего четыре. Правда, в районе Варны ей предстояло включить в свой состав Финский корпус из двух пехотных дивизий и двух танковых бригад. Силы четвертой армии едва достигали трех дивизий. Ну а Третья армия насчитывала всего пять тысяч человек и просто обозначала свое присутствие на турецкой границе. Помимо них, было начато формирование трех дивизий второй очереди, которые и составляли мой стратегический резерв.

А в это время, румыны нас уверенно опережали с мобилизацией, но меня это перестало беспокоить после того, как я узнал фамилии румынских командармов.

Первой румынской армией, нацеленной на Софию, командовал генерал Григорэ Крайничану. Тот еще генерал. Ожидать от него решительных действий и особой напористости не придется. Тот десяток дивизий со средствами усиления, что находился под его командованием, вряд ли сможет прорваться к болгарской столице.

Второй румынской армией, имевшей в своем составе шесть дивизий, командовал бывший адъютант короля, генерал Константин Презану. И был он ничем не лучше Крайничану.

Тремя дивизиями Бухарестского района, командовал генерал‑майор Александру Авереску. По натуре своей больше политик, нежели военный, хотя и как военный он не плох. Во всяком случае, лучше первых двух.

Хотя румыны первыми объявили мобилизацию и даже умудрились закончить ее раньше болгар, опередить нас в сосредоточении войск у них не вышло. Слабым местом их армии был тыл. Который функционировал просто отвратительно. В какой то мере ситуацию с тылом сглаживала австрийская помощь, но тем не менее проблемы с организацией снабжения имелись немалые. А если прибавить к этому привычку путать казенную шерсть с личной, то только массовые расстрелы могли спасти эту дунайскую державу.

5. Бардак Балканский

Каждой реальной войне, предшествует самая настоящая «война нервов». Была она и в этом случае. Нервы болгарам помотали изрядно и все, кто мог. Однако все рано или поздно заканчивается. 1 июля 1910 года, Румынское королевство объявило войну Болгарскому княжеству. К этому времени, в нарушение первоначального плана, Мы закончили сосредоточение войск на исходных рубежах.

Первоначально я хотел заманить на правый берег Дуная всю румынскую армию. Ради этого, Четвертая болгарская армия изображала из себя слабый заслон, одолев или обойдя который можешь спокойно маршировать до самых Старых Планин, не встречая сопротивления. Более того, можно и Старые Планины форсировать, потому что перебросить свои основные силы с турецкой границы, болгары вряд ли успеют. А что успеют, то будет разбито превосходящими румынскими силами. Сюрпризом для румын должно было стать внезапное появление на Старо‑Планинском рубеже всей болгарской армии. А дальше – встречное сражение, в ходе которого неизбежно побеждает опередившая противника в сосредоточении войск, именно болгарская армия.

Увы! Военная наука из будущего, в данном случае оказалась неприменима. Еще покойный Георгий выразил сомнения в осуществимости подобного плана. Все‑таки болгарская армия не ровня немецкой или русской. Осуществлять быстрые переброски войск такого масштаба, болгарские генералы просто не умели. А учить их этому уже не было ни времени, ни возможности. Поэтому вместо красивой операции, пришлось проводить иную. По новому плану, войска Первой и Второй болгарской армий, вместо встречного сражения становятся в оборону на том же самом рубеже. Правда, эшелонированием боевых порядков я решил не увлекаться.

Вторым недостатком первоначального плана, было то, что я переоценивал боеспособность румынской армии. Ведь мне нужно было, чтобы она вся влезла в ловушку. А на деле вышло бы, что в варианте встречного сражения, она явиться на разгром в полном составе явно не успевала. И вместо уничтожения главных сил, мы бы получили лишь разгром румынского авангарда. На этот момент мне указывал сам Фичев, ознакомившийся с моим замыслом:

– Клаус, не стоит слишком хорошо думать о наших соседях. Всего их умения не хватит, чтобы потерпеть от нас поражения таким образом. Вместо дракона, в наши сети попадет ворона. Поэтому лучше дать им возможность сосредоточиться для атаки. А сделать это мы сумеем с помощью преднамеренной обороны.

Не удивляйтесь такому фамильярному обращению ко мне. Все просто. Я нахожусь в Болгарии инкогнито. Правда, это самое инкогнито ни для кого не секрет. Кто такой полковник Генерального штаба Романов, известно всему миру. Во всяком случае ни болгары, ни наши «финны» на этот счет не заблуждаются. Но даже в таком качестве, руководство болгарской армией мной, недопустимо по причинам, далеких от чисто военных. Поэтому на сцену вышел некий «Клаус фон Норден», которому регент присвоил звание генерал‑лейтенанта болгарской армии. Ни в каком Готском альманахе вы не найдете такого барона. Это чисто моя выдумка. Сперва я хотел назваться Клаусом фон Твереном (Николаем из Твери), но затем передумал и назвался фон Норденом (то есть: с Севера).

Помимо меня, в штабе Фичева хватало точно таких же "остзейских баронов" лишь на днях обмундированных в болгарскую форму. Но не только ими мы укрепляли ряды болгарского войска. Моя "десятка" направила две сотни отставных унтеров, имевших богатый опыт, подобный опыту папы Карло: брать любую чурку и делать из нее человека. Именно эти отставники стали ядром Резервного корпуса, занятого подготовкой дивизий второй очереди. Кстати, к Резервному корпусу причислили и тех болгарских студентов, что учились у нас в Симферопольском университете Дружбы народов. В данный момент, они попали под мобилизацию и проходили подготовку на одном из наших полигонов в Крыму.

При осуществлении переброски войск, я лишний раз убедился в правоте критиков моего первоначального плана. Даже второй вариант, который казался более приемлемым, осуществлялся так, что я сотню раз на дню готов был стреляться от злости. Но приходилось брать себя в руки и бороться с последствиями того бардака, что внезапно возникал на каждом шагу.

– Клаус, вам не стоит расстраиваться, – успокаивал меня Фичев, – ты пойми, мы сейчас занимаемся делом, которым раньше никогда не занимались. Вы в России давно научились перебрасывать огромные массы войск на значительные расстояния. А здесь, на Балканах, никто кроме турок с подобными задачами не сталкивался.

В этом он был прав. Хотя способности русской армии значительно преувеличивал. Я целых шестнадцать лет занимался повышением ее боеспособности. Но не то что до идеала, до того состояния, что я считал удовлетворительным, было еще далеко. А что болгары? Им действительно до этого не приходилось осуществлять быстрые переброски по сути дела фронтового объединения. Вот они и причины того вселенского бардака, который в итоге получился. Да и не все было их виной. Я ведь тоже в этом поучаствовал. Хотя бы тем, что многие решения принимал в самый последний момент. И тоже скажу: а что еще вы могли ожидать от подполковника Советской Армии и полковника Российской? Я ведь маршалом никогда не был. Теоретических знаний хватает, а на практике закреплена была только меньшая их часть.

Но все рано или поздно заканчивается. Закончился и этот бардак. Войска вышли на намеченные рубежи и приступили к оборудованию оборонительных позиций. Здесь дела пошли намного лучше. И именно теперь я мог составить мнение о болгарской армии. Нужно сказать, она меня иногда приятно удивляла. Например – хорошей дисциплиной и добросовестностью при выполнении приказов. А еще, уровнем мотивации. А про него стоит сказать отдельно.

В самом начале, болгары в массе своей не очень понимали, зачем им воевать с румынами? Ведь до этого никаких конфликтов с задунайким соседом у них не было. Намного больший энтузиазм они испытывали, если объявить войну туркам. А так, народ считал, что делить им с румынами нечего. Но тут уже постарались мы. Наш "сливной бачок" через газеты объяснил простому народу, что румыны конечно хорошие парни. И вера у них правильная – православная. Но как и в любом стаде, у них есть паршивые овцы. Которых в последнее время расплодилось слишком много. И первейшая в Румынии паршивая овца – Кароль Первый. Даже не овца, а натуральный свин. Благодаря ему, его поданные живут в нищете. Но ведь они не слепые и не тупые. Они прекрасно знают о том, что их соседи, под мудрым правлением регента, в последние годы стали жить значительно богаче. А потому, рано или поздно, но румынский народ может взбунтоваться и свергнуть Кароля и его приспешников. Благодаря которым богатая страна имеет нищее население. Кароль и его бояре, которые вдобавок являются тайными униатами, это прекрасно понимают. Поэтому, чтобы избежать народного гнева, они будут склонять румын к мысли, что поправить свои дела они смогу повальным грабежом населения Болгарии. Более того, Кароль не просто так поддержал Фердинанда. Он прекрасно знает этого негодяя. Вернется на престол Фердинанд и к румынскому грабежу добавится грабеж его клики. А в результате, достаток народа упадет настолько, что Кароль скажет своему народу: "А чем вы недовольны? Смотрите на болгар! В сравнении с ними вы богачи!"

В общем, наша агитация достигла цели. Болгары шли на призывные пункты с песнями и плясками. А мы им еще задору добавили. Наш мастер провокаций Ежевский, с моей подсказки провернул одну операцию. Смысл ее был такой. Фердинанд конечно нехороший человек, но ведь он не один такой. И раз он борется за возврат к власти, то у него должна быть поддержка. Не только иностранная. Ну скажите на милость, вернул он себе престол, а на кого он опираться будет, если армия его ненавидит? Кем он заменит старые ненадежные кадры? То есть, к моменту захвата власти, он должен опираться не только на румынские штыки, но и свои иметь. Так вот, благодаря трудам Ежевского, у Фердинанда появилась своя армия. Небольшая, численностью в несколько тысяч штыков, зато своя. И называется она – Българска Освободителна Армия (БОА). Правда, болгар в этой армии самый мизер. В основном туда набрано разного рода отребье славянского происхождения. Наемники из поданных Двуединой монархии. Но во главе армии настоящий болгарин. Наш агент, который при рождении звался Василом Петровым, а ныне – полковником Христо Продавцевым. Кстати и он командует этой армией лишь формально, а на деле реальное руководство наемниками осуществляют австрийские военные советники.

О существовании армии с таким интересным названием болгары узнали в первый же день войны, прочтя листовки, которые разбрасывал над их позициями румынский дирижабль. Наибольшее впечатление на солдат произвело необычное имя командующего БОА.

– Не иначе сам Сатана вселился в его отца, когда тот решил назвать сына таким именем.

– Сатана или не Сатана, но ведь и на попа, крестившего этого выродка затмение нашло.

– Да брось ты! Наш, болгарский поп ни за что не стал бы младенцу с такой фамилией давать имя Христо. Тут явно румынский поп младенца крестил. Так он и не понял ничего. Имя ведь хорошее. И фамилия явно купеческая. По отдельности – все пристойно. А вот вместе… Нет, тут бесы вселились именно в родителя его!

Именно так судили и рядили люди, не привыкшие к тому цинизму, который давно не шокировал людей моего времени. И потому, власовцы болгарского разлива получили от народа весьма говорящий ярлык: «христопродавцы». И не только болгары. Наши «финны» тоже читали румынские листовки. И тоже поражались тому, как боженька шельму метит. Так что и среди казаков с сибиряками закрепилось столь презрительное наименование румынских марионеток.

Но помимо листовок, на болгар сбрасывали и бомбы. При этом, накрывали наши позиции весьма точно. Удивляться этому не стоило. Понятие о суверенности воздушного пространства еще не введено в практику здешнего мира. Небо считалось ничьим. А потому, румыны еще в мирное время без всяких помех с нашей стороны производили воздушную разведку. Впрочем, мы занимались тем же самым. Но досадным было не столько это, сколько отсутствие маскировочной дисциплины. И ведь не скажешь, что мы не озаботились этим вопросом. Были и инструкции, плодились соответствующие приказы… но этот проклятый "человеческий фактор"! Буквально все, от рядового солдата, до командующего армией, считали постыдным прятаться от врага. За что и поплатились в первый же день. Девять сотен убитых и раненых без всяких боев – для болгарской армии это слишком много. Но даже после этого, никто не подумал о маскировке. Все требовали побольше зениток.

– Дайте нам побольше противодирижабельных орудий! – убеждал меня командующий артиллерией генерал‑майор Калин Найденов, – четыре полуторадюймовых орудия на дивизию – этого мало для того чтобы отбить налет. Дайте нам больше орудий, и нам не придется скрываться от врага!

Что верно, то верно. Зениток у болгар явно не хватало. Одна батарея 37 мм орудий на дивизию – курам на смех. О именно столько и считалось достаточным до войны. Теперь же, Найденов требовал иметь при каждой дивизии по дивизиону 37‑миллиметровок и три дивизиона орудий более крупного калибра в составе артиллерийского резерва.

Идя навстречу этой просьбе, я уже к вечеру отправил шифровку, приказывая отправить в Болгарию нужное число 37 и 63 мм зениток плюс зенитные прожектора из нереализованного "американского заказа". Но когда они прибудут, вопрос конечно интересный. А ведь помимо поставок, возникнет вопрос с подготовкой личного состава для зенитных дивизионов. Дай бог, если все это получится решить к концу войны.

– Знаете что, Калин Георгиевич? Личная храбрость, это конечно хорошо, но согласитесь с тем, что даже если не думать о людях, то сохранность орудий тоже имеет значение. Сколько орудий вами потеряно?

Генерал нехотя озвучил данные.

– Значит, одиннадцать потеряно безвозвратно и тридцать семь нуждаются в ремонте. И это всего за один день? Значит, через неделю у вас останется порядка тысячи орудий против 1300 румынских? А вам не кажется, что проще замаскировать орудия, нежели надеяться на получение новых, взамен выбывших. Кстати, с боеприпасами все нормально? А с конским составом?

В общем, пришлось болгарам уделять вопросам маскировки позиций самое пристальное внимание. Понимание того, что противник может до боя выбить им всю артиллерию, у них было. Но с вражескими налетами нужно было что‑то делать. Пока что, вопросами ПВО занялись наши летчики из полков связи.

Тут только на первый взгляд казалось, что мои летуны легко посбивают вражеские дирижабли. Как бы не так! Первая трудность была в том, что огнем зенитной артиллерии, даже таким слабым, мы сразу лишили мамалыжников возможности к прицельному бомбометанию. Но их это не очень то и смутило. Они просто увеличили высоту сброса и уменьшили калибр бомб. Вместо прицельного сброса 50‑100 килограммовых авиабомб, они начали площадные бомбардировки 15‑килограммовыми авиабомбами. А это считай то же самое, что и обстрел из 105 мм гаубиц. Кроме того, вылетая затемно, они к рассвету оказывались над целью и делали свое черное дело до того, как наши "этажерки" до них добирались. При этом, они постоянно меняли время нанесения удара. Дежурить в воздухе часами, наши летчики не могли и потому, в большинстве случаев опаздывали с перехватом. Но даже когда перехват происходил, нанести заметный ущерб противнику не выходило. Оборонительный огонь 37‑мм бортовых орудий, хоть и не наносил нам потерь, но и близиться на дистанцию уверенного поражения не позволял. Кроме того, уже на второй день, румынские воздухоплаватели сообразили насчет установки пулеметов. Что делало атаку сомкнутого строя дирижаблей очень опасным делом. Будь у нас возможность задействовать больше самолетов, может быть и вышло бы кого приземлить. Увы, мы для задач ПВО смогли выделить лишь 2 эскадрильи. Остальные были задействованы в штурмовке колонн противника. В общем, на седьмой день войны, из 88 самолетов боеспособными было лишь 63. Остальным пришлось устранять полученные в бою повреждения.

А со штурмовкой наземных целей, дела обстояли лучше. Правда, сперва наши "связисты" нанесли удары по пехотным колоннам. Но уже на второй день войны, я изменил им задачу.

– Пехоту пока что не трогайте, все внимание на обозы!

Смысл в этой корректировке задания был. К нашей досаде, румыны не очень охотно впадали в панику при штурмовке колонн. Сперва они не знали, что делать и как отбиваться. Да, они разбегались кто куда. Но уже к концу первого дня, они сообразили, что по низко летящим самолетам можно вести заградительный огонь из винтовок. Результате этого, часть летчиков была ранена и с трудом дотянули до аэродрома. Несколько самолетов при посадке получили повреждения. Удар же по обозам принес нам намного больше пользы. Там народ был совсем иной, да и начальнички так себе. А пехотой, вернее ее передовыми отрядами, тем временем занялись наши «охотничьи команды» в состав которых были включены «бекасники» и расчеты «мадсенов». Огонь из укрытий, на какое то время притормаживал движение походных колонн. Нанося удары сами и уходя от ответных, «охотники» наносили немалые потери конным разъездам противника. Все чаще наши летчики наблюдали санитарные фуры, направляющиеся в тыл. А кто то навеки остался в болгарской земле. На третий день, Найденов рискнул и усилил эти команды расчетами орудий конной артиллерии. Что повысило результативность засад. И я начинал жалеть о том, что не догадался прикупить у французов десяток танкеток. Уж тут они могли быть кстати.

На седьмой день войны, передовые отряды противника вошли в соприкосновение с главными силами болгарской армии. У Фичева возникла идея, нанести удар по передовым подразделениям и разгромить их.