Текст книги "Николай Кровавый. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Игорь Аббакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 106 страниц)

1. Начало

И все-таки я ошибался насчет того, что процесс переноса сознания в прошлое производился с заданной точностью. Не знаю, как там обстояло дело до меня, но именно со мной вышла промашка. Накануне заброса меня ознакомили со списком рекомендованных к исполнению мероприятий. Первым пунктом значилось расстройство брака с Алисой Гессенской. Кураторы считали, что это не будет представлять для меня особой сложности. Ведь родители Ники были против такой женитьбы. Цесаревичу достаточно было не настаивать на своем и пресловутой Аликс пришлось бы искать себе другого мужа. Увы! Суровая реальность состояла в том, что я пришел в себя как раз в постели для новобрачных, причем в тот момент, когда мой реципиент уже закончил делать свое молодецкое дело. Так что обмануть судьбу не вышло. Думаете, что меня это расстроило? Как раз нет! В случившемся был не только отрицательный, но и положительный момент. Как раз последний я и решил использовать. Что я имею в виду? Про это позже. А пока я наслаждался медовым месяцем, который изрядно был подпорчен необходимостью присутствовать на панихидах и прочих траурных мероприятиях. Все-таки время для свадьбы было выбрано не совсем удачно. И чего это юноша торопился? У него уже не спросишь, ибо даже остатков прежнего сознания во вместилище разума не осталось. Хорошо хоть не уничтожены ранее имевшиеся рефлексы.

Но не одной личной жизнью пришлось заниматься на первых порах. Как раз в этот момент подходила к завершению война между Японией и Империей Цин. Лично я не сомневался в победе именно японцев. Да впрочем одиноким в своем мнении я не был. Вот только результаты войны мало кого устраивали, особенно тогда, когда воюющие стороны подписали мирный договор. По этому самому Симонсекскому договору японцы хапнули Тайвань и Ляодунский полуостров. Ну и в Корее имели сильное влияние. Прочим державам такая прыть не понравилась и Японию решили окоротить. Ставший недавно министром иностранных дел князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский в один из дней доложил мне о том, что им достигнуто предварительное согласие с германским и французским коллегами о совместном оказании давления на Японию.

– Я так понимаю, что вы хотите отобрать у японцев Ляодунский полуостров?

– Да, ваше величество, вы все верно поняли.

– Алексей Борисович! Не советую вам вообще в этом деле принимать участие.

– Но ведь Симонсекский договор…

– Задевает интересы России? Какие именно интересы? Неужели вся Россия мечтает о Ляодунском полуострове? Или это интересы отдельных персон? Если да, то я хочу знать имена этих персон!

Будучи опытным дипломатом, князь легко ушел от ответа. А я не настаивал на нем. Я прекрасно понимал, что МИД отсебятину не порет. Наверняка заинтересованные в таком решении японской проблемы люди, растолковали моему министру про все ожидаемые от этого демарша выгоды. Вот пусть эти люди и проявят себя. Ждать пришлось недолго. В тот же вечер меня навести один из дядюшек. Тот самый "Семь пудов августейшего мяса" – Алексей Александрович. Мы мило поговорили о необходимости для нашего флота иметь на Тихом Океане незамерзающий порт.

– Дядя! Я заранее знаю те доводы, что приведут наши моряки о важности владения таким портом, каким является Люйшунь. Меня в их доводах устраивает все, кроме одного – Люйшунь совершенно не годится на роль главной базы нашего Тихоокеанского флота.

Про несуществующий еще Тихоокеанский флот я оговорился не просто так. Ишь как заблестели глазенки у этого борова! Еще бы! Такая шикарная кормушка для любителя дарить колье зарубежным шлюхам! Удавил бы эту сволочь! Вот только придется его еще какое-то время терпеть. В свое время, когда проигравший Риму Ганнибал пытался навести в Карфагене должный порядок, он столкнулся с той же самой проблемой что и я. Со всевластием олигархов. В окружении Ганнибала хватало решительных людей, готовых учинить революцию и разом решить все назревшие вопросы. Но Ганнибал поступил иначе. "Нельзя начинать с того, чем следует заканчивать". И он был прав. Рубить головы негодяям дело нужное и я бы сказал – богоугодное. Но только тогда, когда тебе есть кем эту сволочь заменить. Ганнибалу тогда не повезло. За карфагенским олигархатом стоял Рим. А Рим в ту пору управлялся весьма проницательными и энергичными людьми. Позволить своему злейшему врагу восстановить мощь Карфагена, они не могли. И потому поломали ему всю игру. Я же надеюсь быть более удачливым в своих начинаниях. Стоило считаться с тем, что в данный момент эта августейшая сволочь была моей опорой. Ненадежной, но все-таки опорой. Рано ему еще рубить голову. Поэтому я терпеливо ему все объясняю. О том, что хотя Япония сама по себе слаба, но за ее спиной стоит недружественная нам Британия. Что японские армия и флот в данный момент не более, чем часть британских вооруженных сил. Уже поэтому ссора с японцами чревата. Не прямо сейчас, а в будущем. А будущее имеет обыкновение когда-нибудь наступать.

Думаете. Что я его убедил? Нисколечко! Да и как можно убедить сущего Митрофанушку, которого одна мысль о возможности провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку? А ведь он был не одинок. Следом за ним меня навестила целая свора подобных Митрофанушек и всем им очень хотелось поставить на место "этих макак". И плевать им было на то, что в будущем мы жестоко поплатимся за подобную прыть. Они про то даже не думали. Как они мне напоминали известных мне по прежней службе африканских политиков второй половины 20 века! Хотя зачем оскорблять таким сравнением негров?

«В характере большинства из великих князей были признаки дегенерации, и у многих умственные способности настолько ограничены, что если бы им пришлось вести борьбу за существование как простым смертным, то они бы её не выдержали. Эти непригодные для дела великие князья, подстрекаемые окружающими их людьми или женами, присваивали себе право вмешиваться в дела правительства и управления, а в особенности – армии».

И вот с такими людьми мне придется иметь дело долгие годы! А ведь они не успокоились. В ход была пущена «тяжелая артиллерия»: французский и германский посланники. Спорить с этими людьми было еще тяжелей. Особенно с французом. Граф де Монтебелло был очень не прост. Наивысшим приоритетом для его деятельности было продвижение идеи франко-русского союза. И он действовал на этом поприще весьма успешно. Ради достижения результата в ход шло все, включая обояние его супруги. И он сумел вместе с супругой очаровать петербургский высший свет. Графа и графиню не просто любили, а обожали. И вот за это обожание Россия в случае нужды должна выставить от 700 до 800 тысяч солдат. Мне это совершенно не нравилось. Хотя бы потому, что знал историю двадцатого века. Чтобы противостоять Германии, потребуется на порядок больше войск. Которые нужно еще суметь вооружить. А с этим было совсем плохо. Сейчас мы не могли выпускать даже не очень сложные «трехлинейки». Пришлось идти на поклон к французам. Именно по этой причине мне было трудно послать «лягушатника» на три великих русских буквы. А нужно. Ибо таскать каштаны для них из огня я не нанимался.

Тут было все просто. Чтобы давить на Японию, нужно иметь достаточные военные силы и плацдармы для размещения этих сил. А с этим, что у Германии. Что у Франции дела обстояли неважно. Посылать крупные контингенты вокруг света – дорого. Так же дорого их вытащить назад, когда будет исчерпан беспокоивший их вопрос. Поэтому два непримиримых врага возлагали свои надежды на Россию. И не просто возлагали. Не дожидаясь приказов сверху, мой Начальник Главного Штаба уже затеял мобилизацию войск Приамурского военного округа. Пришлось вмешаться.

– Николай Николаевич! У нас так принято, играть по поводу и без повода в мобилизацию?

– Ваше императорское величество!

– Выслушайте до конца! Сейчас я с вами говорю не как монарх с поданным, а как военный человек с военным человеком. Надеюсь, что вы понимаете простую вещь: любая мобилизация при неуступчивости противника может перерасти в войну. И как это вы собираетесь снабжать воюющую армию, имея незаконченный Сибирский путь? На какое количество войск вы рассчитываете?

Это были весьма неудобные вопросы для человека, возглавлявшего Главный штаб. Честно сказать, что он просто пошел на поводу у одной из придворных клик, Обручев не решился и начал нести сущую ерунду про то, что успехи японских войск хоронят наши планы по укреплению российского влияния в Северо-Восточном Китае. Что если "этим обнаглевшим макакам не дать укорот", то наш флот не получит в свое распоряжение незамерзающую базу на Тихом Океане. Далась им эта незамерзающая база! Балтийский флот который век без нее обходится.

– И все-таки Николай Николаевич, я хочу слышать слова военного человека, а не представителя одной из придворных партий. Тем более, что занимая столь важный пост, вы должны мне предоставить не общие пожелания, а конкретные планы возможной кампании. Они у вас есть?

Оказалось, что они пока еще в стадии разработки. Ну что же, я конечно окончил не причислен к корпусу офицеров Генерального Штаба, но знаний у меня хватает. Вот сейчас и будем этого старого болвана тыкать мордой в грязь!

– Итак, Николай Николаевич, раз вы мне ничего не можете доказать, то доказывать вам буду я. В настоящий момент японцы имеют под ружьем армию в триста тысяч человек. 240–250 тысяч человек на территории Азиатского материка а остальные войска в метрополии. Этому вы собрались противопоставить войска Приамурского округа численностью 41.7 тысяч человек. Вас не пугает такое соотношение сил?

Вопрос конечно был риторический. Ответить на него Обручев не решился и только неопределенно мотнул головой. А я продолжал говорить о том, что может немедленно дать округу мобилизация при непостроенном еще Сибирском пути. Всего было два источника пополнения войск округа личным составом. Первый – перевозка войск на пароходах из Одессы во Владивосток. Именно так и везли к месту службы новобранцев из Европейской части России. За год удавалось перевезти таким образом не более чем 4609 человек. Эту цифру Обручев должен был учитывать в своих планах и расчетах. Правда, во время ведения боевых действий рассчитывать пополнять войска таким способом не стоит. Вторым источником была Сибирь. Енисейская, Иркутская, Томская. Тобольская и забайкальские губернии в 1888 году давали в войска округа аж 4090 новобранцев. Конечно, по мобилизации их будет больше, но и это не спасает положения. Пока в регионе не было железной дороги, сибирских новобранцев доставляли в Приамурский военный округ зимой на крестьянских подводах, а летом по суше – на крестьянских повозках, и по воде – на плотах, баржах и пароходах. Время в пути от мест жительства новобранцев до места их службы составляло, как правило, 5–6 месяцев. Это подтверждает рапорт командира Сибирского флотского экипажа, направленный в Главный штаб. В 1885 г. новобранцы добирались до Приамурского в.о. из Каинского округа – 169 дней; из Бийского – 170, из Кузнецкого – 171, из Мариинского, Тарского, Томского, Тюкалинского – 173, а из Ишимского – 175 дней. Таким образом, сибирские новобранцы добирались к месту службы на Дальний Восток почти полгода. За последние годы мало что изменилось к лучшему. Вот эти сведения я и вывалил на Обручева.

Придя в себя, он пытался меня убедить в том, что для войны с "желтолицыми макаками" хватит и имеющихся войск. Ну не могут дикари воевать на равных с европейской армией! Впрочем, тут и воевать не потребуется. Достаточно лишь продемонстрировать готовые к бою войска.

– Демонстрация говорите? Вы не помните, кто говорил о том, что одними демонстрациями войны не выигрываются? Впрочем, это неважно. И насчет дикарей вы заблуждаетесь. Турки точно такие же дикари что и японцы. Вся разница между ними в том, что Турция ныне в упадке, а Япония на подъеме. Если мне не изменяет память, именно вы планировали войну с турками в царствование моего деда. И что? Война эта была легкой?

В общем, загнал я в пот и в краску своего генерала. Ушел он от меня так, как будто я его выпорол. Были кроме него и другие ходатаи по французским и германским делам. Но я стоял на своем: нужно продолжать политику моего покойного папеньки. Миру-мир и никаких гвоздей! Устояв против такого дружного напора, я стал ждать результата. Он не замедлил сказаться. Не смотря на протесты Франции и Германии, Япония отказалась пересматривать Симонсекский договор. В данный момент их флот начал обживать Люйшунь. Правда при японской власти название города писалось теми же иероглифами "Люйшунь", но читались они теперь по-японски – Рёдзюн.

Что от этого выиграла Россия? Исчез маячивший доселе соблазн в виде владения незамерзающей гаванью. Да и целесообразность постройки КВЖД оказалась под вопросом. В нашей истории это строительство сорвало заселение Приамурья, зато стимулировало переселение китайцев в Маньчжурию. Темпы переселения тогда выросли в 30 раз!

А вот японцы, сами того не подозревая, получили неслабую головную боль на будущее. Китай, хоть и находится ныне в жалком состоянии, но мириться с потерей того, что он считает своим – никогда не будет.

Японцы будут дальше безвозвратно вбухивать деньги в Корею и Маньчжурию.

Как раз то, на что тогда нас Берлин и толкал.

При победе в РЯВ – на Дальнем Востоке сейчас говорили бы по китайски.

И все– без исключения – колониальные страны в Китае пролетели.

России как раз повезло – успела оттяпать и удержать далекое маньчжурское захолустье: Владивосток и Приморье, в 1860-х.

Надеюсь, что теперь Русско-японской войны не будет, хотя кто за это поручится? Стоит помнить и про те фокусы, что творила "Безобразовская клика". Но до того нужно еще дожить. Так или иначе, первый зигзаг в сторону от известной мне линии развития произошел. Теперь осталось ждать реакции моего окружения и неизвестных мне "смотрящих", засланных сюда из конца двадцатого века.

Этот мой первый в начале царствования успех даром мне не прошел. Первой начала мне выносить мозги не кто иной как моя maman – вдовствующая императрица Мария Федоровна. Честно говоря, мне было непонятно, когда и каким образом она сумела приобрести такое влияние на ход государственных дел? А вот приобрела и извольте с ней считаться! Думаете, что она была недовольна тем, что ее Ники отказался от Порт-Артура? А вот ничуть! Предметом ее недовольства был мой отказ пойти навстречу пожеланиям такой милой для многих Франции. Правда, сперва я в это не верил и пытался понять те истинные мотивы, которые ей на самом деле двигали. С ужасом и удивлением я понял, что никаких мотивов высшего порядка у нее не было. Со мной разговаривала не вдовствующая императрица, а ограниченная вдовствующая мещанка из глубокого захолустья. И логика ее была сугубо мещанской: Какой позор! Ее сын посмел в чем то отказать таким прелестным людям как граф и графиня Монтебелло! И все это произошло лишь потому, что ему наверняка эти гадостные мысли нашептала мерзкая невестка!

Вслед за maman за меня взялись дядюшки. Они упрекали меня совсем иными словами, но и их упреки скорее приличествовали мухосранскому мещанину, углядевшему в заграничной поездке заваленные тремя сотнями сортов колбасы и двумя сотнями сортов майонеза витрины супермаркета. Доводов, которые следовало слышать от государственных мужей, я так и не услышал. А потому мы расстались изрядно друг другом недовольными. Но что Симонсекский договор? Мне заодно припомнили мою первую публичную речь, что я произнес в январе 1895 года в Николаевском зале Зимнего дворца пред депутациями дворянства, земств и городов, прибывших "для выражения их величествам верноподданнических чувств и принесения поздравления с бракосочетанием". Мне конечно эту речь заранее приготовили, но произнес я совсем иные слова.

«Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия и народного самоуправления так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный, покойный дед».

Я изменил в речи всего несколько слов и это придало иной смысл моему выступлению. Совсем не такой, который в нашей реальности вложил мой предшественник. Речь 17 января вселила надежды интеллигенции на возможность конституционных преобразований сверху. Зачем я это сделал? А затем, что либеральная интеллигенция была не менее опасным врагом, чем правящая верхушка. Дарить ей конституцию я конечно не собирался. Толку в ней? Англия например прекрасно обходилась без нее. И ничего, цела покуда. Вместо конституции, я собирался одарить общество иными благами, более полезными, нежели мало что значащая бумажка. Понять бы только правильно, что и в какой момент нужно делать.

Не успел я прийти в себя от родственных упреков, как на меня свалилась еще одна неожиданность: пришло письмо от брата Георгия. Братец мой жил себе в Абастумани Тифлиской губернии и совершенно в тот момент не лез ни в какую политику. Причина этому была проста: Георгий долго и тяжко болел туберкулезом. Числясь формально моим наследником, брат не имел ни сил, ни желания покидать свое последнее, как он думал, прибежище. Он просто рассчитывал прожить сколько бог ему жизни пошлет и тихо, без скандалов отойти в мир иной. Но тут в его судьбу вмешался совсем не слепой случай. В своем письме Георгий сообщал мне о неком чудесном докторе Карле Ивановиче, который взялся лечить безнадежно больного наследника. И что самое интересное – толк от этого лечения был. Брат теперь себя чувствует очень неплохо и как только Карл Иванович позволит, то совершит вместе с матерью поездку к нашим датским родственникам. И конечно же он обязательно навестит дорогих его сердцу Ники и Аликс.

Вот так и образовался еще один зигзаг на пути развития. И был этот зигзаг результатом намеренного воздействия. Почему я так думаю? Одна только фраза из письма Георгия о том, что милейший Карл Иванович до встречи с ним, долгое время работал в некой частной клинике, которая имела забавное название: "Тахион".

Итак, я изначально был прав. За мной осуществляют пригляд. И если я не оправдаю возлагаемых на меня надежд, то замена мне уже есть. Вряд ли "Тахион" посвятил брата-цесаревича в какие-либо свои тайны. Как вариант – они могут выдать себя либо за оккультное общество, имеющее некие благородные цели, либо за масонскую ложу невероятного градуса крепости, либо за подпольную партию. Но это если брат настойчиво интересовался личностью целителя. Хотя вряд ли. Карл Иванович наверняка не только хороший врач. Он и психолог видимо неплохой, раз смог вызвать у молодого парня доверие. Хотя, подход к брату мог быть разным. Не удивлюсь, если окажется, что прежде Карла у Георгия побывала некая Клара.

И не случайно Георгию произнесли такое странное для нынешних времен название фирмы. Я вот все гадал: каким таким путем предполагаемые засланцы со мной свяжутся, если в этом будет нужда? Ни примет, ни паролей, ни явок. И это стоит учитывать, что не всякое письмо от неизвестного полиции человека до меня дойдет. А они решили проблему связи весьма просто. Брата моя родня уже списала со счетов и пригляд за ним был слабым, если вообще был. И это оказалось неплохой щелочкой для того, чтобы ловкий человек сумел ей воспользоваться.

Чуть позже пришло второе письмо от Георгия. Самой важной частью этого письма были сведения о том, что доктор Карл и его ассистентка Вера, намерены основать в Крыму свою клинику. Расписывая в восторженных тонах чудесные душевные качества Карла Ивановича и Веры, Георгий сообщил о них кое-какие сведения. Карл Иванович помимо того, что был душевным человеком (а кто бы сомневался), был весьма сведущ и в фармакологии. Кроме того он много путешествовал по разным экзотическим странам и потому кроме европейской медицины, неплохо осведомлен о тех методах лечения, которые в ходу у целителей разных народов.

Не промолчал он и о загадочной Вере. По его словам, ассистентка Карла Ивановича – это весьма симпатичная молодая азиатка, к тому же дочь настоящего тунгусского шамана. Имеет подготовку фельдшера и какое то время работала в одной из лечебниц Французского Индокитая, где и познакомилась с Карлом Ивановичем. И конечно же неплохо говорит по-французски. Впрочем и языки тамошних народов ей тоже известны. Ничуть не сомневаюсь, что сообщенные Георгию сведения – не более чем легенда.

Ну что же, нужный для связи пароль эта парочка произнесла не просто так. Значит у них возникла нужда в моей помощи. Поможем, раз это нужно. А заодно и постараемся вытянуть из них сколь возможно сведений о дальнейших намерениях. Кто его знает, на что эти лекари способны и каковы их истинные намерения? Лично я таю надежду на то, что мне удастся их использовать в своих целях. Проблема создания своей команды уже назрела и перезрела. К тому же, у меня неизбежно возникнут проблемы личного плана. Вдруг эти ребята сумеют нам с Аликс чем-нибудь помочь? Это всяко лучше, чем надеяться на помощь разного рода шарлатанов да сомнительных старцев. А уж контакты с врачами из респектабельной клиники (наверняка она таковой и будет), не вызовет в глазах окружения никакого удивления.

Правда, есть еще одна проблема. Упомянутая в письме Вера. Похоже, что братец к ней привязался. А вот это не одобрит ни маменька, ни семейство, ни прочее светское общество. Ныне конечно не как во времена Людовика Пятнадцатого. Это тому французская аристократия не могла простить того, что он в качестве фаворитки выбрал не дворянку, а мещанку. Сейчас и не такое прощают. Простое увлечение подругой незнатного лекаря общество еще простит. Зато оно не простит мещанке того влияния, которое она неизбежно приобретет при дворе. Как говорится: "чужие здесь не ходят". Поэтому будет лучше, если брат эту экзотичную даму будет держать от себя на приличном расстоянии. Тем более, что maman наверняка уже строит планы насчет устройства семейной жизни Георгия.