Текст книги "Океан Надежд. Весна перемен (СИ)"

Автор книги: Игорь Бер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

   Когда силы на рыдания у него иссякли, он незаметно для самого себя уснул. Во сне к нему приходили только хорошие сны, в которых он понятие не имел о смерти жены и дочери и о параллельных мирах. На утро он не помнил, что ему снилось, но знал, что проснулся с улыбкой на губах.

Глава четвертая –

Логово

ведьмы.

Shallow

-

Poets

of

the

fall

1.

   Фаундэр закапризничал еще в начале пути. Возможно, его одолела лень и он решил показать хозяину свой капризный нрав, а может – он просто почувствовал, что дорога, которая им предстояла, ничего хорошего им обоим не сулила. Он недовольно фыркал, бил копытом и пытался укусить Бена Гор Уиллиса за руку, во время седлания. Бену с трудом удалось закрепить ремень под брюхом жеребца, который никак не хотел стоять смирно. Но, стоило пряжке сомкнуться, Фаундэр смирился и принял поражение.

   – Будь паинькой, парень, а взамен я угощу тебя сухарями, как только мы вернемся назад, – пообещал ему Бен, и конь одобрительно закивал, словно понимая человеческую речь. – Вот и славно.

   Уиллис погладил коня по гриве и похлопал по шее, после чего обернулся назад, услышав за спиной топот копыт другого коня. К нему приближался Райен Бэк Стерн на своем коне Веррасе. Кличку его конь получил в честь губернии, в которой он якобы родился, после чего был привезен в Андор отцом Стерна и подарен сыну на пятнадцатилетие.

   Райен Бэк Стерн был почти на десять лет моложе Бена, и примерно на столько же глупее. По крайней мере, так считал сумевший пробиться в люди Бенджамин Гор Уиллис – сын кузнеца Альфреда Уиллиса из ничтожного класса. Райен Бэк Стерн был второй причиной, по которой Уиллис не хотел отправляться в путь, но, к сожалению, не главной – компанию двадцатилетнего шалопая он бы смог вынести в течение суток, – но была другая, гораздо более весомая причина его нежелания отправляться в путь. А именно: Ивенский лес, болото Бувалн, и та, которая жила там последние двести лет. По легенде, андорская ведьма было коварной и злобной старухой, которая за долгие годы своей жизни погубила не мало человеческих душ. Но, выбора у Бена не было, уж таков был приказ губернатора, а он, как солдат губернаторской армии, должен был подчиниться.

   – Приветствую тебя, Бен, – поздоровался Райен, на что Уиллис ответил плевком себе под ноги. – Ты в первый раз посетишь те места?

   Запрыгнув в седло и сжав узду, Бен уставился в даль, туда, куда им предстояло отправиться.

   – Так как? – переспросил Райен, отхлебнув немного воды из своей фляжки.

   – Да. И, надеюсь, что в последний.

   – А я уже бывал там.

   Уиллис скептически поглядел на своего вынужденного товарища, после чего Райен неловко пожал плечами.

   – Ну, хорошо. На болоте я не был, но доходил до мест, откуда до него было рукой подать. Я и Фил – мой покойный старший братец, – часто бывали в Ивенском лесу и собирали хворост. – Уиллис подстегнул Фаундэр, и Стерн, чтобы не отставать от него, проделал то же самое с Веррасом. – Как-то, Филу захотелось отправиться вглубь леса. Мне эта идея показалась заманчивой. Конечно, мы слышали истории о Диздейн в детстве, и эти истории нас пугали, но нам ведь уже было по пятнадцать-шестнадцать лет, и мы считали себя вполне взрослыми, чтобы не испугаться при личной с ней встрече. – Райен хохотнул и мотнул головой, словно говоря: "Ну и дураками же мы были тогда".– Мы шли вглубь леса, по пути собирая хворост – благо, чем дальше мы шли, тем больше его становилось. Деревья из тонких и молодых, становились все толще и старее. Нам обоим было страшно, но никто не хотел в этом признаваться, а потому мы шли дальше. В лесу стояла полная тишина, словно никого кроме нас в нем живого отродясь не было. Даже сейчас, особенно по ночам, вспоминая тот день, чувствую легкую дрожь во всем теле. Боюсь, что дрожь может появиться и сейчас, стоит нам предстать перед Ивенским лесом.

   Бену уже поднадоела болтовня Стерна, но он продолжал учтиво молчать, так как не хотел начинать уже в начале пути разговор на повышенных тонах со своим спутником. Вот на обратном пути будет не грех даже пустить в ход кулаки, исключительно в воспитательных целях. А пока, оставалось лишь смериться с участью невольного слушателя.

   – Так вот, дошли мы до мест, где деревья были настолько огромными, что их не могли обхватить даже мы с братом вместе. А высота их и вовсе поражала своей практически бесконечностью. Деревья были очень старыми и почти иссохшими. Когда мы с тобой дойдем до тех мест, нам придется спешиться, так как на конях там не пройти. – Он слегка нагнулся и похлопал Верраса по гриве. – Так что, дружок, какое-то время тебе и Фаундэру предстоит нас немного подождать. Но, не беспокойся, мы не долго будем отсутствовать. Нам ведь только получить письменное посланье, ведь так? – Этот вопрос был обращен к Бену, но тот решил и дальше помалкивать.

   Шатер уже изрядно отдалился от них, и с этого расстояния можно было оценить его истинную величину. Впереди виднелись ворота губернии, за которыми дорога, вымощенная камнем, превращалась в протоптанную тропу, по обе стороны которой тянулись вспаханные поля, а там, где эти поля подходили к концу, начинались селенья входящие в состав андорской губернии.

   – В лесу становилось все темнее, но мы все еще шли вперед, – продолжил делиться с Беном историей из своей жизни Райен. – Таких старых и огромных деревьев мне не приводилось видеть ни до, ни после. А земля была настолько сухой, что в некоторые трещины могла протиснуться моя нога полностью. Но дальше нас ждало то, ради чего я и рассказываю тебе эту историю. – Райен замолчал и посмотрел в сторону Уиллиса, чтобы удостовериться, что тот его внимательно слушает. Бен же одарил его лишь коротким взглядом. – Впереди нас рос вяз, равных которому наверняка нет во всем Молодом Мире. Его бы не смогли обхватить даже двадцать взрослых мужчин. Вот таким он был огромным. Ты можешь представить себе такое дерево?

   Бен надеялся, что заданный вопрос был риторическим, но, поняв, что Райен ждет от него ответа, с неохотой выдавил из себя:

   – С трудом.

   – Я сам бы не смог представить, если бы не видел тот вяз своими глазами. Но не сам вяз пленил наше внимание, а три висельника, что болтались на одной из его ветвей. Судя по их..., – Райен запнулся, ища нужное слово, -... по их свежести, они висели на нем не больше суток, хотя их одежда превратилась в гнилое тряпье. Мы с Филом стояли как вкопанные и таращились на повешенных не меньше пяти минут. Не знаю, о чем тогда думал Фил, так как я его не спрашивал. Возможно, спустя десяток лет, я бы и спросил его об этом, если бы он не помер. А вот я сам мог думать только об одном: кто эти люди и почему их повесили именно здесь? И как, по-твоему, Бен, я нашел ответ на свои вопросы?

   – Не могу знать, – все так же, с явной неохотой, ответил Уиллис.

   – Все ответы я получил, когда один из мертвецов открыл глаза, поднял голову и поприветствовал нас, в то время как его язык продолжал висеть у него на подбородке. Вот тогда мы и заорали с Филом во всю глотку. – Райен не смог сдержать смеха, вспоминая давний момент из своей жизни. – Мы никому не говорили о том, что с нами произошло тогда в лесу, даже родителям. Мы даже не обсуждали это между собой. Только один раз завели спор о том, кто из нас громче кричал от страха при виде оживших мертвецов. А кричали мы оба во все горло и очень долго. Настолько, что на следующий день не могли произнести ни единого слова без хрипа. Возможно, мы продолжали кричать, пока наши сердца не остановились, но тут зашевелились и остальные повешенные, после чего мы решили, что нам достаточно впечатлений на один день и поспешили прочь от того проклятого места. Во время бега мы растеряли весь собранный хворост, а потому нам пришлось задержаться в лесу, как бы нам этого не хотелось, пусть даже у его самого края, и набрать еще одну порцию хвороста. Конечно, его оказалось довольно мало, если было еще учитывать тот факт, что нас не было дома больше времени чем обычно, от чего отец здорово отхлестал нас, пусть нам и было уже по пятнадцать и шестнадцать лет.

   Они остановили коней у распутья трех дорог. Две шли в противоположные друг другу стороны и вели к другим губерниям. Третья тропа шла вперед, туда, где возвышался лес, названый в честь правителя Эриского объединения Ивена Аргуса Фес Лан Сет Ругана. И хотя Ивен давно уже скончался, а объединением не правил один человек, название лес сохранил, только исключительно оттого, что ни один из губернаторов объединения не посчитал местные лесные угодья ценными землями. А все потому, что все ранние попытки вырубки леса завершались полным бесследным исчезновением дровосеков. Когда пропала вторая группа рабочих, в третью уже никто не спешил записываться, несмотря на обещанные большие вознаграждения. Тогда три губернатора, во владениях которых и находился лес, решили прийти к соглашению о переведении Ивенского леса в нитрильные земли.

   По прикидке Бена, они должны были достигнуть леса к началу сумерек. В ночную пору у него и в мыслях не было продолжать путь по лесу. Он рассчитывал устроить привал и только с рассветом продолжить путь. До заката оставалось пару часов, и Бен не собирался их тратить попусту, а потому он пришпорил Фаундэра и тот помчал его вперед по одной из троп. Райен последовал его примеру и пустил галопом Верраса. До привала Стерн не проронил больше ни слова, чему Бен был только рад.***

   Учитывая богатый опыт Райена Бэк Стерна в собирание хвороста, Бен доверил ему это дело. Сам же он принялся за приготовления ужина. Вначале он вбил две небольшие рогатины в землю, поверх которых опустил прут, предварительно просунув его через ручку чана, в котором предстояло быть приготовленной похлебке из баранины.

   Солнце продолжало краснеть, опускаясь все ниже к горизонту. Тени стали сгущаться и поползли из леса в сторону Уиллиса, словно сам лес пытался дотронуться до него, чтобы пригласить в гости без ожидания утра следующего дня. Райен скрылся из его поля зрения, но его посвистывание – ритуал по изгнанию страха – точно указывал ориентиры его места нахождения.

   Веррас мирно щипал траву на расстоянии, которое ему позволяла узда, привязанная к ветви дерева. Фаундэр предпочел еде пристальное наблюдение за хозяином, а в его черных огромных глазах отражался яркий свет закатного солнца. Его ноздри расширялись и суживались. Казалось, конь хотел сообщить своему хозяину, что он до сих пор не изменил своего мнения по поводу леса и ведьмы, что жила в нем. И хотя сухари были его любимым лакомством, он наверняка бы отказался от них взамен на возвращения в армейскую конюшню. Бен отвернулся от коня, понимая, что все его мысли начинали походить на бред. То и гляди, сейчас Фаундэр заговорит с ним утробным голосом.

   Уиллис опустил на дно чана несколько бараньих косточек, затем залил их родниковой водой и добавил щепотку соли. После, он начал ломать веточки и подкладывать под разгорающийся огонь. Пламя росло и уже начало облизывать края чана.

   Он застилал холодную землю, через которую пробивалась молодая трава, пледом из козьей шерсти, в тот самый момент, когда Стерн появился из-за деревьев с охапкой хвороста в руках.

   – А ты ранее готовил? – спросил Райен, стеля рядом свой плед из волокнистого льна. – Мне бы не хотелось терять мясо из-за того, что ты ранее никогда не занимался приготовлением пищи.

   – Я прекрасно умею готовить! – осадил его Уиллис, раздувая пламя.

   – Ну ладно, – Стерн пожал плечами. – Поверю тебе на слово. Если ты говоришь, что можешь готовить, значить – так оно и есть. Я уверен, что это будет одна из лучших похлебок, которую мне доводилось кушать. К тому же, я всегда придерживался мнения о том, что мужчина лучше готовит, чем женщина, даже если он это делает впервые. К примеру, моя мать...

   – Да заткнись ты, в конце концов!

   – Ну ладно, если ты этого хочешь.

   – Поверь мне – очень хочу!

   Райен поджал губы и кивнул головой, после чего сел на свой плед и уставился вдаль, туда, где уже на самом горизонте виднелись стены, башни и армейский шатер. По тропе, что вела к Андору, катила карета, запряженная двумя конями. Карета принадлежала главе охраны губернатора Джеймсу Дан Гил Фостеру. Скорее всего, он возвращался с очередного "важного" дела. Хотя, для кого оно было более важным: для губернатора или же для самого Фостера? Райен не знал, да и не хотел он лезть в дела главы охраны, который всегда вселял в него неизлечимый страх. Фостер редко наведывался в шатер, где Стерн жил и тренировался, но когда это происходило, у Райена всегда перекрывалось дыхание, а сердце начинало биться с удвоенной частотой. Фостер ни разу не разговаривал с ним и не давал повода ему бояться себя, но его слава опасного человека, делала за него всю работу по устрашению всех жителей губернии. Райен никогда не видел Фостера в бою, но по слухам он был великим воином, и Райен беспрекословно верил в это. Вера усилилась еще больше два дня назад, когда всей губернии стало известно о смерти госбунца Уотсона, в чем Фостер сыграл главную роль.

   Что касается Уотсона, Райен видел, как мастерски тот управлялся своим мечом, кинжалами, обычной палкой или же просто кулаками. Уотсон был публичным человеком и любил выступать перед публикой, показывая всем желающим свое мастерство. Любая губерния объединения Эрис считала за честь видеть госбунца на своих ярмарках в качестве гостя и участника. Четыре года назад Райен видел Уотсона на ярмарке в Андоре, что проводилась в конце месяца Жизни, в честь сбора урожая, и тогда мастерство госбунца просто очаровало его, а мальчишки пяти-шести лет просто возводили его до небес, называя его не иначе как "волшебник".

   Уотсон тогда выступал в четырех соревнованиях: по стрельбе из лука, битве на мечах, по рубке на скорость толстой сосны, и по бросанию топора в цель. В первом турнире он занял второе место (первое место присудили губернатору Милтону, который показывал свое мастерство на отдельном участке, так как всегда сторонился большого скопления людей), а в остальных получил первые места.

   Фостер никогда не участвовал в ярмарочных состязаниях, но всегда присутствовал на них, сидя на балконе дворца по правую руку от губернатора и критично кривил рот и щурил недовольно брови. Но, больше всего его лицо искажалось при виде Уотсона. Он негласно завидовал ему и открыто ненавидел. А потому то, что их новая встреча завершилась открытым противостоянием, ни для кого не стало откровением. Откровением стало завершения боя. Ведь, никто и представить не мог, что в битве между этими двумя воинами выйдет победителем тот, что был одноног и стар по военным меркам.

   Фостера боялись, ненавидели, уважали. А теперь эти чувства стали еще сильнее, и Райен надеялся, что жизнь никогда не сведет его с Фостером на темной улице губернии в день, когда у главы охраны губернатора будет плохое настроение.

   Вода в чане закипела, и Бен, лежавший до этого на боку, спиной к Стерну, встал и подошел к нему. Разворошив костер, чтобы немного сбить пламя, Бен добавил в бульон кусочки картофеля, морковь, две луковицы, а еще несколько пряных трав, которые любила использовать во время приготовления пищи в его семье.

   Солнце скрылось за холмами, окрасив небо багрянцем. Раздался первый нерешительный голос сверчка. Через несколько минут их численность прибавилось. Ветер слегка усилился, и языки пламени под чаном затрепетали, склоняясь в разные стороны. От чана начал подниматься приятный аромат, от которого у Райена заурчало в желудке. Он приподнялся на локтях и глубоко вдохнул.

   – Судя по восхитительному аромату, ты на самом деле профессионал в этом деле.

   – Я в детстве часто ходил с отцом на рыбалку, и мы всегда часть улова использовали для приготовления рыбной похлебки на месте, – разоткровенничался Уиллис.

   – Я тоже ходил с отцом на рыбалку, – ответ Бена был воспринят Стерном как приглашение на диалог, от чего он поспешил поддержать тему. – В моем родном селе Фейло течет небольшая речушка, в которой полным-полно форели и окуней. Помню, я однажды поймал в течение трех минут аж три окуня. Фил тогда сильно обиделся на меня, он ведь так ничего и не поймал. Но отец приободрил его и пообещал, что и он вскоре поймает свою рыбу. На следующей рыбалке так оно и вышло. Фил поймал свою рыбу. Ну, как рыбу...почти икринку.

   – Ты будешь есть, или только языком молоть?

   Райен закивал головой и, взяв свою глиняную тарелку, подошел к Бену, который уже заполнял свою тарелку похлебкой, выбирая мясо побольше.

   Суп был горячий, а потому они ели неторопливо, при этом оба возвратились за добавкой дважды.

   Небо уже было совершенно черным, и вся его поверхность была украшена сияющими звездами, которые образовывали хорошо различимые созвездия. Угли под казаном, понемногу угасали, теряя свой рубиновый окрас.

   После плотного ужина, Стерн решил вновь завязать беседу, но Уиллис быстро пожелал ему спокойных снов и повернулся набок, спиной к Стерну, укрывшись краем пледа.

   Но, заснуть у него долго не получалось. Вначале он долго представлял себе их встречу с ведьмой и ни один из вариантов возможной встречи не казался ему радужным. Но, затем, мысли привели его к Линин – девушке для услады, чье плечо хранило и будет хранить память до скончания ее дней о том, что она преступница нравственности. Но, в то же время, по мнению самого Бена, это клеймо скорее украшало ее плечо, чем уродовало. Ее загорелая неблагородного цвета кожа была приятно-гладкой. Ее великолепная фигура, полностью лишенная каких-либо изъянов, манила к себе, обещая неземные удовольствия. Ее огромные черные глаза и того же цвета волнистые локоны никак не выходили у него из головы. На ее левой щеке, двумя пальцами ниже глаза был небольшой шрамик, который, по мнению Бена, не уродовал ее, а только добавлял шарма.

   Бен боялся себе признаться, но он любил ее и в то же время ненавидел за то, что никак не мог забыть ее и за то, что она была готова ублажить любого, кто имел в кармане тридцать серебряных монет и не боялся расстаться с ними за ночь со смуглой красавицей. Радовало лишь то, что не каждый мог себе позволить ее услуги.

   На миг, он позабыл о ведьме, так как именно в эти минуты, кто-то вполне мог наслаждаться ее телом, касаться ее груди своими грубыми руками, целовать ее прекрасную шею, касаясь ее кожи небритой щекой. В эти минуты чужой пах мог тереться об ее бедра. Возможно, под кем-то другим она сейчас заходилась в стонах, покусывая нижнюю губу своими ровными белыми зубками, а глаза ее заволакивала пелена истомы.

   Он резко присел, открыл веки, но лицо Линин продолжало преследовать его, так же, как и ее стоны. Бен крепко сжал в ладонях край пледа и отпустил только тогда, когда почувствовал боль в суставах. Тяжело вздохнув, он опустился на спину и уставился в ночное небо. Несмотря на то, что ветер во время раннего Цветения был еще прохладным, он явно чувствовал теплое дыхание на своей ключице, так же, как он всегда его чувствовал, когда Линин засыпала рядом с ним. Бен сделал глотательное движение, чтобы избавиться от кома, что поднялся к его горлу, после чего вновь прикрыл веки. Образ девушки снова появился перед ним. А вместе с ней появился и незнакомый мужчина, ласкающий обнаженное тело девушки.

   Уиллис опять открыл глаза и повернулся набок, нервно борясь с пледом, который никак не хотел укрыть его полностью. Гнев и ярость еще сильнее охватили его, когда сверчок запел почти у самого его уха. Он сильно ударил кулаком по земле, в том месте, откуда поднималась трель, и испытал чувство удовлетворенности, когда пение разом смолкло.

   Гнетущее состояние беспокойства не оставляло Бенджамина Гор Уиллиса еще долгое время, а затем последовало за ним и в тревожные сновидения.2.

   Райен Бэк Стерн проснулся от сильного толчка в плечо. Открыв глаза, он увидел возвышающегося над ним Бенджамина Гор Уиллиса. Нижняя часть солнца еще задевала горизонт.

   – Вставай. Пора идти, – произнес Уиллис, после чего направился к своему коню, который в отличие от Верраса был уже оседлан. Пока Райен прибирался, Бен осмотрел подковы Фаундэра. Он сам подковывал коня и умел это делать с семи лет. Также отец научил его азам плотничества и строения. Стен Уиллис мог многому еще научить своего сына, да вот чаще бутылка для него оказывалась важнее.

   Подковы были на месте и хорошо прикреплены. Развязав узду, он вскочил на коня, поправив меч, что висел на кожаном ремне, прикрепленном к роговому выступу на седле. Там же висела и фляжка с водой.

   Фаундэр наклонил голову вниз и сделал пару шагов назад. Бен приструнил его и конь остановился. Фаундэр вновь закапризничал и попытался укусить хозяина за сапог.

   – Похоже, твой конь чем-то на тебя обижен, – заметил Райен, опуская седло на спину Верраса. – Он упрям, как и его хозяин.

   Стерн захохотал и в отместку за это, Бен достал свой меч из ножен и ударил плоской стороной оружия Верраса по боку. Больше от страха, чем от боли, конь недовольно заржал и встал на дыбы. Райен воскликнул в испуге и попятился назад, затем спотыкнулся о корягу и шлепнулся наземь, а поверх него упало седло.

   – Эй! – воскликнул обижено Райен. – Зачем ты это сделал?!

   – Это послужит тебе уроком, чтобы у тебя начисто пропало желание смеяться надо мной. – Фаундэр заходил под ним ходуном, но Бен продолжал уверенно держаться в седле. – Поторопись. Я не намерен ждать тебя вечность.

   Напоследок, Бен срубил мечом ветку ближайшего дерева, после чего вернул меч в ножны.

   Райен пробурчал что-то нераздельное, после чего со злостью скинул с себя седло.***

   – О, Мир Вечности, они еще висят!

   Ранее сказанные слова Райена подтвердились. На ветке огромного вяза висели три мертвеца. Проклятие что тяготило над ними, продолжало хранить их тела в нетронутом временем виде.

   Прежде чем огромный вяз показался вдали, они прошли долгий путь. Как и рассказывал Стерн, Ивенский лес изначально ничем не отличался от остальных лесов. Под ногами лежали прошлогодние листья и мелкая ветошь. Деревья разной толщины и высоты росли на достаточном расстоянии, чтобы рядом с ними легко могли пройти как люди, так и кони. Но, чем дальше они углублялись в лес, тем толще и старее становились деревья. Кусты становились более густыми и менее проходимыми, от чего Бену и Райену все чаще приходилось оголять мечи и рубить нещадно их запутанные ветви. Голоса птиц бойкие и разновидные, становились слабее и менее разнообразными, пока не остались только хриплые голоса воронов.

   Спустя три часа от начала пути, они дошли до места, где лес пересекала быстрая речка с холодной водой. Она была широкой, но мелководной, от чего они легко могли разглядеть ее дно, усыпанное галькой и большими белыми валунами.

   Фаундэр, так же, как и Веррас, попытались в спешке проскочить холодную воду, и Бену пришлось приструнить его. Ноги коня вполне могли застрять в какой-нибудь щели, что неминуемо закончилось переломом ноги.

   Когда речка была пройдена, снова начавшийся лес разительно отличался от того, который остался на другом берегу. Здесь деревья казались мутантами, в чьей грубой коре, узловатой и шершавой можно было разглядеть заходящиеся в криках лица. Корни вырывались из покрытой трещинами земли и тянулись вперед, сплетаясь с корнями сородичей, от чего движение верхом становилась еще более затруднительным. На некоторых представителях местной флоры с трудом можно было разглядеть почки и молодые ростки, но в большинстве своем все деревья были иссохшими. И чем дальше они продвигались вперед, тем чаще на их пути встречались деревянные остовы.

   – Мертвые Земли, – негромко произнес Бен, на что Райен только кивнул головой. После перехода через речку, как не странно, он не произнес ни единого слова.

   Несмотря на то, что время должно было быть дневным, здесь стояла густая ночь, хотя в небе не было видно ни луны, ни звезд. Зато было солнце, которое сияло темно-синим светом, а само небесное светило было окутано смогом или же туманом. Бен был в этих местах впервые, но он не сомневался, что здесь стояли вечные сумерки. И, конечно же, он был уверен, что без магии ведьмы здесь не обошлось.

   За их спинами раздался треск сухой ветви, и они оба вздрогнув, резко обернулись назад. Что-то темное, в двадцати шагах от них, отделилась от грубого ствола сухого дерева и быстро (слишком быстро для живого существа) спряталось за другим.

   – Что это было? – спросил Бен, скорее не Райена, а свое внутреннее "я". – Бэнши? Суккуб? Млит?

   Райен пожал плечами, ничего не произнеся. Судя по бледности его лица, он был не на шутку напуган.

   Бен прикрыл глаза и попросил у Океана Надежд, чтобы тварь, которая их преследовала, была безобидной, иначе их шансы выбраться из леса живыми, были невелики.

   Переведя дух, они пришпорили коней. До огромного вяза они добрались без происшествий, хотя за все время пути не переставали оглядываться по сторонам, пока не предстали перед деревом с мертвецами.

   Вяз на самом деле оказался настоящим исполином. Он бы надолго мог приковать взгляд всадников, если бы не трое висельников, что висели на одной из веток, что сама была не меньше некоторых деревьев. Ветер качал их тела, шурша обрывками одежды. Расстояние от земли до их пят было не меньше роста самого Бена, которые изо всех сил старался оставаться невозмутимым, чтобы не показывать свой страх перед Стерном. Он часто слышал выражение "кровь в жилах застыла", но только сейчас он понял, каково это.

   "Ну же, возьми себя в руки. Далее тебя ждет встреча с той, что ужаснее, чем эти три мертвеца".

   Это было отчасти правдой, но повешенные были не простыми мертвецами. И он это знал еще до того как зашевелился один из них.

   Фаундэр был не менее испуган, чем его хозяин, но скрывать этого он даже не пытался. Вначале он заржал, а затем и вовсе вскочил на дыбы. Бен с трудом удержался в седле.

   Один из трех мертвецов открыл глаза. Мутные глаза, заволоченные белесой пленкой, забегали по сторонам, пока не остановились на Уиллисе, а затем и на Стерне. Его губы растянулись в улыбке, а язык, до сих пор висящий вниз, скрылся за гнилыми зубами.

   – Эй, парень, – прохрипел мертвец, обращаясь к Райену. – А ведь я тебя уже когда-то видел.

   "С меня хватит!", воскликнул в сердцах Бен и, пришпорив коня, погнал его прочь от проклятого вяза. Райен последовал его примеру, помчавшись за ним следом. Они гнали коней, пока сухую, покрытую трещинами землю, не сменила грязь. Мертвые Земли остались позади, а им на смену пришло болото. Фаундэру и Веррасу стало сложнее идти, от чего Бен и Райен спешились.

   – Дальше идем пешком.

   Райен повернул свое бледное лицо в сторону Бена, смотря словно сквозь него.

   – С тобой все в порядке? – спросил Бен, но его спутник никак не отреагировал на его вопрос. – Парень, ты меня слышишь?

   Райен только пару раз моргнул, продолжая пребывать в прострации. Бен подошел к нему и, с превеликим удовольствием, врезал наотмашь по лицу мальчишки. Оплеуха получилась добротной, от чего Райен пошатнулся и сделал пару шагов назад. Его лицу вернулся здоровый окрас, а в глазах зажглась осмысленность, а вернее та малая часть, что всегда в них присутствовала. Он потер ладонью щеку, затем обижено взглянул на Уиллиса.

   – Ты пришел в себя, или мне тебя еще раз ударить?

   – Я... со мной все в порядке. Не надо меня больше бить.

   – Это только от тебя зависит. – Бен подвел Фаундэра к молодому, но уже высохшему, дереву, и привязал узду к его стволу. – Если ты не слышал меня, то я повторю: нам придется идти пешком. Коням дальше не пройти. – Поглядев вдаль, где деревья уже не росли, а кругом были только мох, камыши, тростники и вода, Бен добавил: – Возможно, и нам тоже.

   На болоте, так же, как и в лесу, сохранялось позднее время суток. Все вокруг утопало в индиговом цвете. Вдали виднелся слабый огонек, рядом с которым с трудом просматривалось темное строение.

   Ведьмина изба.

   – Нам туда, – произнес Бен, вытянув руку вперед и указав в сторону огонька.

   – Ты в этом уверен? – дрожащим голосом спросил его Стерн. – Возможно, это просто болотные огни, о которых мне доводилось слышать в детстве. Они как маяки привлекают заблудших, заводят в трясину, после чего болото медленно переваривает их тела.

   – Хочешь вернуться?

   – Нет, но...

   Райен запнулся, так и не договорив. Бен подошел к одному из редких здесь деревьев, сорвал одну из ветвей, затем очистил ее от мелких веточек, соорудив посох, и зашагал в сторону болота, выбирая места, где почва под ногами казалась более или менее устойчивой. Он шагал осторожно, предусмотрительно осматривая дно своим посохом.

   – Держись позади меня и иди по следу.

   Райен кивнул, после чего похлопал по гриве Верраса и поспешил за Беном. По совету старшего товарища, Стерн держался позади, ступая только по тем местам, где ранее была нога Бена.

   – Проклятье! – выругался Бен. – Надо было взять факел. Но, кто знал, что в этих местах царят вечные сумерки?

   "Я знал" чуть было не произнес вслух Стерн, но вовремя промолчал.

   Исследовав посохом почву и расценив ее как твердую и устойчивую, Бен сделал очередной шаг. В следующий раз палка ушла глубоко в ил, этим заставив его начать поиск в другом месте.

   – Здесь холодно.– Райен выдохнул пар изо рта и встряхнул плечами: армейский китель плохо сохранял тепло. Сапоги начали пропускать влагу, от чего она неприятно чавкала под ногами и отбирала добротную часть тепла у тела.

   Сделав еще один шаг, Бен поднял голову, ища путеводительный огонек. Казалось, расстояние до него совсем не сократилось, что заставляло Бена злиться еще сильнее.

   "Это что, проделки ведьмы?! Или мы на самом деле так медленно продвигаемся?"

   Понимая, что готов прийти в ярость в любую минуту, чем может только навредить самому себе и поставить под угрозу реализацию поручения губернатора, Бен решил подумать о чем-то хорошем. К примеру о том, как вернется обратно в Андор и получит вознаграждение в виде двухсот серебряных монет. На эти деньги он сможет купить себе новый меч и хорошую одежду, а оставшуюся часть денег сэкономить или же купить небольшой клочок земли для своих стареющих родителей.

   А может быть одежда, земля и оружие подождут. На эти деньги он сможет провести с Линин целых шесть дня. И он обязательно сделает ей небольшой подарок, чтобы показать свое особое к ней отношение.

   За его спиной раздался шлепок, затем сразу же еще один.

   – Комары, – объяснил свои действия Райен. – Холод этих назойливых насекомых явно не пугает. Их здесь очень много и, кажется мне, что они давно уже не пробовали человеческой крови.