Текст книги "Океан Надежд. Весна перемен (СИ)"

Автор книги: Игорь Бер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

   Кинув пару кисло-сладких ягод в рот, растущих на кустах с колючими щипами на ветвях, он присел на колено, прижав ружье изгибом локтя. Перед ним был четкий след, который принадлежал взрослой самке оленя, что прошла здесь несколькими минутами ранее. Тиф огляделся по сторонам и приметил сломанную ветвь кустарника, листьями которого полакомилась олениха. Поднявшись на ноги, охотник двинулся дальше. Он знал, что на выстрел у него будет всего одна попытка, ведь если он промахнется с первого раза, то времени на перезарядку у него просто не будет – олениха быстро скроется из вида и выследить ее вновь в ночном лесу будет просто невозможно.

   Вначале он шел настолько быстро насколько ему позволял его деревянный протез, но вскоре он сбавил шаг, а после даже приостановился, вслушиваясь в тишину ночного леса. Вскоре, справа от себя, он услышал треск сухой ветки. Его чувство тут же обострились. Нагнувшись и вытянув ружье вперед, он осторожно направился в сторону раздавшегося звука.

   Охота нравилась Тифу. Он чувствовал огромную силу этого смертельного действия. Азарт охоты, ловкость жертвы и ценность трофея. Тиф всегда чувствовал в себе охотничью жилку, и не только в такие минуты, а всегда. Он был хищником по своей природе и всегда относился с уважением к своему сопернику, но никогда не испытывал к нему жалости. Чем опаснее был соперник, который практически всегда становился "жертвой", тем интереснее была игра и тем желаннее трофей.

   Исходя из физической опасности, лань не представляла для него угрозы, но исходя из ее ловкости и чуткости, она была очень даже интересной соперницей для Тифа. Он уже видел, как его острый нож вспорет брюхо поверженному животному, и его руки окунуться в горячую кровь.

   Тиф прошел мимо одного дерева, затем другого и наконец остановился, увидев перед собой жертву на небольшом от себя расстояние. Олениха даже не подозревала, что жить ей оставалось совсем не долго. ***

   Позолота водной глади сменилось серебряным отливом, и теперь Марк стоял в воде на расстояние вытянутой руки от отражения растущей луны. С началом сумерек рыба становилась более активной, так как начиналось время кормежки. Разные летающие насекомые, кровососущие и безобидные, подлетали близко к воде и мгновенно становились добычей для рыб, а они сами, в свою очередь, попадали в руки Марка. Несколько растущих на берегу тополей были в цвету, и их пух кружил над водой, обволакивая белой пеленой Уотера.

   Вечер – магическое время суток, и Марк это прекрасно знал. Именно в это время суток можно проще повстречаться с различными существами, которые в лучшем случае просто не обратят на тебя никакого внимания. Именно в это время суток человека может посетить предчувствие или даже предвиденье того, что должно будет произойти в скором будущем. В будущем, которое очень скоро станет настоящим, а затем и безвозвратным прошлым. И кто знает, для кого будущее больше не наступит никогда, а настоящее остановится этим же вечером?

   Марка одолевали предчувствия, но видения будущего его не посещали. Он собственно и не верил в возможность разглядеть время, час которого еще не настал, по той простой причине, что оно не являлось постоянным, а могло быть изменено при желании любого человека, на которого оно влияло.

   Его отражение мерцало в воде, и он видел перед собой одинокого человека, у которого во всем белом свете оставался лишь единственный прямой родственник, что жил в губернии Шавиатт. Этот родственник был давно глубоким стариком и Марк отдавал себе отчет, что этот визит мог быть и последним. Он боялся, что и вовсе может опоздать, но об этом ему не хотелось думать.

   Но ведь было предчувствие...

   Карп высунул голову из воды и сделал несколько глотков чистого воздуха. Казалось, он глядел именно на Марка и не думал уплывать. Уотер приготовился его поймать, и был уверен, что у него это получится, но в последний момент передумал. Погрузившись обратно в воду, карп проплыл мимо Марка, коснувшись на прощание своим серебристым и скользким боком его левой ноги.

   Луна медленно поднималось вверх, и ее свет становился ярче.***

   Кевин вдохнул полной грудью свежего лесного воздуха и шумно выдохнул. В руках он сжимал небольшую охапку веток. Приближался конец его пути по Молодому Миру, и перехода из данного Мира в Зрелый он ожидал с трепетом и нетерпением. С не меньшим трепетом он размышлял и о встречи с Летописцем. От этой встречи он ожидал многого и был уверен, что старик, находящийся вне времени, оправдает его надежды и подскажет ему дальнейший путь. Именно в объединение Байес, в губернии Фьенсе, на лугу под названием Арум, должны были ему открыться все ответы на его вопросы. Только думать об этом уже было волнительно. Так же волнительно, как и находиться десятилетнему мальчишке рядом со своей сверстницей и верить, что по истечению лет она станет его женой. Так же волнительно как узнать о своем скором отцовстве.

   Часы уже начали отсчитывать последние дни его пребывания в Молодом Мире, он слышал щелчки колесиков и работу шестеренок, тиканье стрелок, неминуемо приближающихся к отметке "двенадцать". И когда это произойдет, он услышит бой курантов, знаменующих о наступление первого из трех Главных Дней.

   Кевин поднял с земли еще несколько веток годных для долгого горения и боковым зрением уловил некое движение. Он сразу же вспомнил свою встречу с бэнши в Ивенском лесу, и по его спине прошелся легкий холодок. Движение возобновилось и Кевин смог разглядеть у кустарника зайца.

   – Встреча с зайцем гораздо приятнее, чем с бэнши, – произнес Нолан и улыбнулся. Пошевелив ушами, косой скрылся в кустах, наверное, сильно торопясь на чаепитие.

   Подняв еще одну ветвь, Кевин пришел к выводу, что собранного будет вполне достаточно для поддержания огня до самого рассвета. Вдохнув еще раз полной грудью, Кевин направился назад в ту сторону, где Линин в одиночестве готовила обед.***

   Вода в чане закипела и девушка высыпала в нее треть риса из мешочка, медленно помешивая все деревянной ложкой. Белые зернышки риса плавно закружились в бурлящей воде. До прихода Марка или Тифа, без улова или же добычи, она могла приготовить пока только вегетарианскую пищу. Но на голодный желудок, да еще при запахе готовящейся рыбы или мяса на огне, рисовая похлебка покажется всем вкуснее любой пищи. К тому же Линин знала толк в травах, которые могли насытить рис ароматом и пробудить вкусовые рецепторы языка. Она предварительно осмотрела местность вокруг их лагеря и нашла несколько видов трав, которые могли улучшить вкусовые качества риса.

   "

Ты должна сделать это!

".

   Линин бережно оторвала пару листочков и отправила их в чан. Затем цветки другой пряной травы последуют вслед за ними, но только тогда, когда рис будет почти готов.

   "

Чего ты медлишь?! Ты должна сделать это! Я тебе приказываю!

".

   Среди найденных ею пряных трав была одна особая травинка. Цвет ее стебелька и листочков был синевато-красным и в отличие от остальных, у этой травы не было запаха. Линин взяла в руки стебелек и оглядела его.

   "

Да! Все правильно, дитя. Это то, что надо

".

   Линин оторвала один листочек и помяла его между пальцами. Его поверхность была гладкой, почти лишенная сетевых жилок. Ее рука медленно поднялась вверх и застыла над чаном.

   "

Что ты медлишь, дрянная девчонка?! Бросай его скорее! Пусть он отведает это яство! Пусть все отведают!

".

   – Против одного из них оно все равно не подействует, – тихо произнесла Линин.

   "

Возможно. Но сейчас наша главная цель – пришелец. Он должен умереть. Ты ведь слышала, что он никогда не остановиться. И это плохо. Очень плохо для всех нас!

".

   Листочек оставался в ее руках, нависший над чаном с рисовой похлебкой. Вода в чане начала густеть, став белесой от крахмала. В больших черных глазах Линин играло пламя, придавая ей образ бессмертной жрицы неведомой красоты, которой могло поклоняться целое племя, затерянное где-то в дремучих лесах. Ее пухлые идеальной формы губы слегка приоткрылись и она начала что-то нашептывать.

   Огонь задрожал, его начало водить из стороны в сторону, языки пламени потянулись выше, став еще ярче. Вода в чане начала темнеть и закружилась против часовой стрелки.

   "

Готово! Теперь бросай!

".

   И Линин бросила. Но листочек опустился не в чан, а в костер. Пламя на миг стало синевато-красным, после чего вернулось к своему первоначальному цвету.

   "

Нет! Что ты делаешь?! Возьми еще один листок или весь стебель и брось его в чан! Я тебе приказываю это сделать!

".

   Линин отвернулась от чана, взяла нож и принялась за резку овощей для салата. Требовательный голос продолжал звучать в ее голове, настаивая на своем, но она старалась не замечать его. Чтобы было проще, она начала напевать себе песенку и даже не заметила, что за ее спиной кто-то возник.

   Понимание того, что она уже не одна пришло неожиданно, и Линин даже почувствовала легкий укол страха и неприязни. Стоило ей обернуться, как страх покинул ее, но все еще оставалась неприязнь.

   – Тиф? Ты уже верну...

   Ее слова резко сменились легким вскриком, когда острый кинжал пронзил ее молодую красивую грудь, добравшись до самого сердца.***

   Он шел к огню. Ветви деревьев царапали ему руки и пытались зацепить его за рукава и ворот камзола, купленного совсем недавно взамен того, что был потрепан костром. Все это затрудняло ему путь, но он и не торопился, пока не расслышал женский вскрик. Изначально он решил, что это бэнши, но женский голос, нарушивший на короткое мгновение тишину, был ему слишком хорошо знаком. Возможно, Линин могло напугать что-то безобидное – будь то паук или его же шаги, – но Кевина охватила чувство паники. Его словно обдало холодной водой и он, отбросив в сторону хворост, побежал к разбитому ими лагерю.

   Выйдя на поляну, он увидел лежащую на земле Линин, тело которой сотрясала дрожь, а грудь была влажной от бурой жидкости. Он быстро подбежал к ней, упал на колени, и с нерешительностью провел над ее телом ладонями.

   – Линин?

   Она приоткрыла глаза и улыбнулась, после чего из уголка ее губ потекла алая струйка крови, уйдя за подбородок. Он приподнял осторожно ее голову и положил ее себе на колени, панически осматривая зияющую рану в ее груди.

   – Кто это сделала, Линин?

   – Кажется, я пришла к концу своего пути, – совсем тихо произнесла она, и чтобы разобрать ее слова, Кевину пришлось склониться над ней. После этих слов, струйка крови, сочащаяся из ее рта, стала шире.

   – Скажи, кто это сделал, прошу тебя! – взмолился Кевин охрипшим голосом.

   – Сандра...

   – Кто?

   – Это мое настоящее имя...Сандра. – Ее веки начали быстро подрагивать, в то время как все остальное тело опустила дрожь.

   Кевин склонился над ней и коснулся ее лба своими губами, а по его щекам потекли слезы. Его познания в медицине были скудны, но даже так, он отдавал себе отчет, что Линин ужи ничем не возможно помочь.

   – Я люблю тебя, – уже совсем тихо прошептала девушка.

   За своей спиной Кевин расслышал быстрые шаги, но не стал оборачиваться.

   – Что произошло?! – услышал он встревоженный голос Марка, а затем и сам Марк оказался рядом с ним, встав на колени.

   – Ее кто-то ранил, – с трудом сдерживая дрожь в голосе, ответил ему Кевин.

   – Тиф, – еле внятно произнесла Линин, слипшимися от крови губами. – Он виноват...

   Это были последние слова Линин, после чего ее веки замерли, а голова отвернулась в сторону. Так она и умерла, на руках Кевина Нолана не дойдя до конца этой истории.

   Кевин крепко прижал девушку к себе, и ее кровь отпечаталась на его камзоле. Он сжимал в объятьях ее бездыханное тело и никак не мог совладать со своими слезами, не переставая просить у нее прощение.

   Марк сидел с ними рядом, одной рукой сжимая руку Линин, а другую – опустив на плечо Нолана.

   Кевин отстранился от тела Линин, когда почувствовал крупную дрожь во всем ее теле. Изначально он решил, что она еще не мертва и только сейчас Линин атакуют предсмертные судороги, но он ошибся...

   Ее тело начало обволакивать бледно-синее сияние, которое с каждой секундой становилось насыщеннее и темнее. Сияние начало окутывать тело Линин плотным одеялом, и Кевин чувствовал ладонями и всем телом энергию непонятного происхождения, словно ему противостоял водяной пар, только не горячий – а холодный.

   – Что происходит? – спросил Кевин с растерянностью.

   – Понятие не имею, – не менее растеряно ответил ему Марк.

   Сияние начало подниматься вверх, а вместе с ним и отделяться от тела девушки. Поднявшись над их головами, сияние, хранящее силуэт Линин, начало видоизменяться, становясь шире и длиннее. Резко уйдя в сторону, сгусток энергии опустилось в нескольких шагах от них на травяной покров, продолжая набирать плотность и чуждое очертание. Форма, которую приняло сияние, теперь уже совершенно не было похоже на Линин, но все еще сохраняло образ человека огромного роста. Затем та область, где должна была находиться спина начала сгибаться, формируя горб и Кевин наконец начал понимать – кого ему напоминает данный силуэт.

   Газообразное сияние начало переходить в жидкое состояние, а вместе с ним начало формироваться широкое одеяние, в которое обволакивалось тело. Затем жидкость стала твердой, и синева полностью сменилась черным цветом.

   Перед ними материализовалась ведьма с болота Бувалн, известная многим под прозвищем Диздэйн. Ее головная накидка сползла вниз и уже не скрывала ее уродливого лица. Ее почти лысый череп, хранящий жидкие седые пряди волос, был покрыт многочисленными черными пятнами. Ее глаза были настолько маленькими из-за больших подглазных мешков и надбровных складок, что невольно придавало ей схожесть со слепым кротом. Ее кривой нос, покрытый все теми же черными пятнами, был невероятно большим и, как подобает всем настоящим ведьмам, был искривлен в виде ястребиного клюва и чуть ли не упирался в верхнюю губу, которая сейчас была высоко вздернута вверх. Впалые щеки были настолько прижаты к челюсти, что сквозь них прорисовывались рельефы ее больших острых зубов.

   Тяжело хрипя, ведьма оглядела их. Из ее груди вырвалось волчье рычание, после чего она резко развернулась и помчалась прочь, в сторону леса.

   Марк среагировал мгновенно. Вскочив на ноги, он поспешил за ней вдогонку.***

   Тиф появился в лагере спустя полчаса после смерти Линин. Он, слегка прихрамывая, вышел из леса и увидел у костра согнутую спину Кевина и лежащую перед ним на земле Линин. Прибавив шагу, почти в припрыжку, он пробежал мимо мирно пасущихся коней и оказался рядом с ними.

   – Кевин, – только и успел он произнести, и тут же на него уставилось лицо полное злобы. От неожиданности, Тиф даже пошатнулся.

   Резко вскочив на ноги, Кевин выхватил свой меч и направил его на Тифа.

   – Убийца! – проревел он с ярой ненавистью. Тифа охватила столь сильное недоумение, что он даже не подумал о защите.

   – О чем ты, Кевин?

   Нолан, с презрительной ненавистью, оглядел его с ног до головы.

   – На тебе кровь. Ее кровь!

   Тиф опустил голову и осмотрел свою одежду и руки.

   – Это кровь оленя. Я освежевал его в лесу, чтобы уменьшить вес и не приводить хищников в наш лагерь, которые могут учуять свежую кровь. Я выбился из сил и не смог дотащить тушу и решил вернуться в лагерь и попросить кого-то из вас о помощи.

   И внешность, и слова Тифа казались вполне искренними, но Кевин ему не верил – Фрэд Доббс предупреждал его, что безымянные коварны и двулики. К тому же, перед смертью Линин успела назвать его имя, о чем Кевин поспешил сообщить Тифу.

   – Этого не может быть! – замотал головой Тиф. Он отошел от первоначального шока, и теперь он не скрывал своей злости из-за предъявленных ему обвинений. Меч Кевина продолжал ему угрожать, но Тиф пока даже и не думал обезоруживать Нолана. – Она не могла сказать этого, потому что я ее не убивал!

   – Заткнись! – прокричал Кевин. – Твоя ложь только злит меня сильнее!

   – Кевин, я был на охоте. Меня здесь долгое время не было. Я не мог ее убить!

   – Снова ложь! – Кевин сделал шаг вперед, но Тиф не стал отступать, несмотря на то, что кончик меча уткнулся ему в грудь. – Мэджик Шайн говорил мне, что кто-то из вас предатель. Я не хотел в это верить, а теперь вижу, что он был прав.

   Тиф, расслабил напряженные мышцы лица и отвел свой взгляд от Кевин, переведя его на лезвие меча, что угрожающе блестело в пламени огня. Так же, как и меч, блестел и бессменный амулет на груди Тифа.

   – И что теперь? – спокойно спросил он. – Ты меня убьешь? У тебя на это не хватит не то что сил, но и храбрости.

   Кевин сжал зубы в ярости, желая одного – увидеть смерть этого мерзкого хромоногого мерзавца, который был готов убивать, при этом не чувствуя ни капли сострадания. Он старался пересилить себя и нанести ему смертельный удар, и не мог. Он все еще оставался Кевином Ноланом – парнем, работающим в банковской сфере, встречавшимся с насилием в большей степени только в газетах и в кино, который всегда придерживался взглядов об отмене смертной казни даже для самых отъявленных преступников.

   Он опустил меч, после чего медленно повернулся к Тифу спиной и вернулся назад к телу Линин.

   – Ты заслуживаешь не смерть, а проклятие. Я отказываюсь от твоей псевдо-помощи и хочу, чтобы ты немедленно убирался с моих глаз. Больше я не хочу тебя знать. Дальше наши пути расходятся.

   Опустив меч на землю, он снова присел рядом с Линин и осторожно провел ладонью по ее все еще красивым длинным волосам.

   Тиф оставался молча стоять за его спиной.***

   Ведьма убегала с невероятной быстротой, несмотря на свой рост, горб и возраст. Но ее преследователь не отставал от нее ни на шаг. Тот, кто бежал за ней не был человеком, и Диздэйн знала об этом. Истина эта ей открылась не сегодня, а еще в те дни, когда они плыли по озеру на "Могучей Волне", когда Линин по ее настоянию попыталась отравить Кевина вином.

   Для ведьмы все началось с того дня, когда она встретила Джеймса Дан Гил Фостера на ночной улице Андора. Ее план был прост и хитер. Она заставила поверить в него глупца Милтона и не менее глупого Фостера. Когда к ней пришел посланник губернатора, она вселила свою магическую сущность в его тело, а затем перебралась через него в тело девушки из борделя. План был великолепен, да вот только она просчиталась в двух вещах: в том, что у девушки были задатки ведьминского начала, с помощью которого она часто противостояла требованиям Диздэйн, а также в том, что девчонка удосужилась влюбиться в пришельца, а потому наотрез отказывалась причинять ему вред, и ведьме приходилось использовать все свои силы на угрозы и на причинения ей внутренней боли для подчинения себе. В очередной раз ведьма прогадала, когда к ней – беспомощной старухе, чья сила была полностью передана девчонке из борделя, – пришел в гости пришелец собственной персоной. По непонятной ей до сих пор причине, висельники не причинили ему никакого вреда, а даже помогли найти дорогу через болото к ее хижине. И когда он возник у ее дверей, ей пришлось отвечать на его вопросы касательно Океана Надежд и Четырех Темных. А что она могла еще поделать? Только попытаться отговорить его от путешествия. И она даже попыталась это сделать, да вот у нее это не получилось, хотя она и не рассчитывала на свой дар убеждения.

   И так ее хороший план трещал по швам, и вера в ней становилась слабее, а когда она узнала, кем действительно был Марк Уотер, то надежда на победу в этой игре практически сошла на нет. И вот теперь она стала жертвой, а ее преследователь был хищником, который был быстрее, ловчее и сильнее ее в сотни, а может и тысячи раз. Ее огромный рост и сгорбленная спина не выдавали в ней спортивных качеств, да и не было их в ней. Вместо этого на ее услужение была магия. Но Марк Уотера практически наступал ей на пятки. И почему она только не заподозрила в нем неладное изначально? Ведь странное имя было у Скитальца – толи имя, толи прозвище? Проклятие не позволяло Четырем Темным использовать ни свои первоначальные имена (которые они впрочем благополучно для себя забыли), ни даже выдуманные. Без причинения какого-либо себе вреда они могли использовать только прозвища, а вот одному из Них удалось обмануть проклятие.

   Тяжелая рука толкнула ее в спину, и ведьма полетела на землю, потеряв равновесие. В ее нос ударил запах пыли и жухлых листьев. Та же тяжелая рука схватила ее за шею и повернула лицом к себе.

   – Кто ты? – спросила ведьма, стараясь не выказывать своего страха. – Жнец? Пожиратель? Водолей? Вихрь?

   – Это не важно, старуха. Кем бы я ни был, правда о моем прозвище не спасет тебя от смерти.

   – Ты ведь знаешь, что это только моя магическая оболочка. Настоящая Диздэйн сейчас находиться на болоте. Если ты уничтожишь меня – не значит, что уничтожишь и мою вторую половину.

   – Когда я убью твою магическую половину, на болоте останется древняя беспомощная старуха, которая под тяжестью лет просто превратится в прах. – Кожа на горле ведьмы, которая была зажата пальцами Уотера, начала морщится и от нее начал подниматься дымок. Ведьма захрипела от боли, но колдун не испытал к ней ни малейшей жалости, хотя это чувство, в отличие от его собратьев, он продолжал ощущать – Океан Надежд дал им почти одинаковую силу и наградил одинаковой призрачной болью, а вот лишения у них были разные. – Зачем тебе нужна смерть Кевина?

   – Это ведь ты убил девчонку, верно? – вместо ответа произнесла ведьма. – Не Фостер, а ты в его обличие.

   Зло оскалившись, Уотер прижал большой палец ко лбу ведьмы, после которого раздалось шипение, словно на горячую сковороду опустили кусочек жира. Ведьма завопила и забила своими длинными ногами. Марк убрал палец и оглядел ожог оставшийся на лбу ведьмы. Вместо запекшейся крови или же обожженной раны на лбу ведьмы возникло сияние, точно такое же из какого материализовалось ее тело.

   – Он не должен дойти до Океана Надежд! – взвыла Диздэйн. – От этого будет только хуже. Появятся другие Темные или же старые Темные, в желание отомстить за побочные эффекты полученной силы, просто приведут к полному уничтожению всех Ближних Миров, включая и Мира Вечности. – Она тяжело задышала, оскалив свои острые кривые зубы, что выдавали в ней ее кулинарные пристрастия.

   – Разбитые ящики с существами на корабле, тоже твоих рук дело?

   Ведьма кивнула, все еще тяжело дыша.

   – Последователи из Пилона?

   – Нет, – замотала головой ведьма. – Это вышло случайно. Забавная случайность, однако. – Несмотря на жгучую боль, ведьма нашла в себе силы улыбнуться. Диздэйн попыталась вырваться из цепких рук колдуна, но Темный сильнее впечатал ее в землю. Подол ее накидки задрался вверх обнажив ее невероятной длины ноги и широкие ступни, венчающиеся покрытыми большими трещинами пятки.

   – Кто такая Линин?

   – Обычная девушка, чьим телом я воспользовалась. Я руководила большинством ее действий через боль. Дуреха влюбилась в пришельца, от чего многие мои задумки так и не увенчались успехом.

   – Тиф?

   – Его настоящее имя Джеймс Дан Гил Фостер. Он глава охраны губернатора Милтона из Андора, у которого не менее страстное желание добраться до Океана Надежд, чем у Вас. Его внешность изменена благодаря моему амулету, который он носит на шее.

   – Зря ты затеяла эту игру.

   – Оказаться спасительницей всех Ближних Миров довольно привлекательная затея. Кто знает: может, благодаря моей задумке, Океан Надежд отблагодарил бы меня и даровал мне не только силу, но и вечную молодую жизнь.

   – Тебе больше двухсот лет, Диздэйн, но ты все еще так и не поняла, что у тебя нет никаких шансов изменить предначертанное. Ты по-прежнему остаешься той маленькой девочкой, которую я когда-то знал, и которая пыталась противостоять Нам. Признаться, я о тебе позабыл давно.

   – Я тебя помню, – прошептала ведьма, широко открыв глаза, настолько это позволяли сделать массивные складки кожи под и над ее веками. – Но, я не помню твоего имени.

   – Это хорошо, что ты его не помнишь. Для меня хорошо, но не для тебя.

   После этих слов между ними нависла тишина, но тишина была тревожной и даже опасной. В ней была сила, способная разрушать и уничтожать. И эту тишину нарушил возрастающий крик ведьмы. Крик, после которого ей было суждено замолчать навсегда. Великая Пустошь раскрыла перед ней свои врата.***

   Слова Кевин разозлили Тифа. Да что там – они привели его в ярость. Его лицо побагровела, а на висках вздулись вены. Он был готов убить Нолана, пусть даже после этого он лишиться навсегда возможности дойти до Океана Надежд, и даже не потому, что тот захотел отказаться от его услуг, а потому что обвинил его в смерти шлюхи, к которой он не был причастен. Это его оскорбило до самого нутра.

   – Ты не можешь так поступить со мной! – сквозь зубы прорычал Тиф, сжимая в ладони рукоять меча, но не вынимая его из ножен.

   – Пойди прочь!

   – Нет! – прокричал в ответ старый солдат. – Ты так просто от меня не избавишься!

   Он уже хотел подойти к Кевину и приставить к его горлу свой меч или даже перерезать ему трахею, но не успел этого сделать. Чья-то нахальная рука быстро сняла с его плеча ружье, затем достала из голенища его сапога кинжал, и уже было потянулась к мечу, но Тиф резко ушел в сторону и, выхватив меч, попытался разрезать на две части наглеца. Но не успел он толком размахнуться, как его попытка удара провалилась – та же рука, быстро схватила его за запястье и ловким болевым приемом лишила его последнего оружия. Теперь, его же меч был направлен на него, и находился он в руках Марка Уотера.

   – С каких пор ты стал столь отважным и искусным бойцом, Уотер? – Тиф безбоязненно отбил рукой меч и пошел на Уотера уверенной походкой. С головокружительной быстротой, Марк резко зашел за спину Тифа, зажал рукой его горло и без больших проблем повалил его на землю.

   – Раньше ты никогда не показывал свою ловкость, – заметил Тиф, смотря на своего оппонента снизу вверх.

   – А ты всегда был неуклюжим. Встань! – приказал Марк, сделав несколько шагов назад.

   Тиф медленно поднялся, с трудом удерживая равновесие, либо он пытался ввести в заблуждение Марка своей мнимой беспомощностью.

   – Кевин не смог убить меня. Может, ты будешь посмелее?

   – Твоя жизнь – мне не нужна. Она бесполезна даже ее владельцу.

   Уотер отбросил в сторону меч, показывая полное отсутствие страха перед Тифом, что еще раз ударило по самолюбию одноногого воина.

   – Лучше бы ты убил меня. Ведь я не остановлюсь, пока не увижу твою смерть, Скиталец.

   – Возможно, твои слова неголословны и мы еще встретимся с тобой для последней битвы. Но не сегодня. А пока, я желаю тебе доброй ночи, Джеймс Дан Гил Фостер.

   Тиф мгновенно изменился в лице, услышав свое истинное имя. Также на это имя отреагировал и Кевин, который встал с колен, находясь у тела Линин, и подошел к Марку.

   Раз его тайна была открыта, Тиф больше не видел в ней нужды, а потому сорвал с шеи амулет и выкинул его в огонь.

   Вначале, ничего не произошло, но спустя несколько минут его лицо начало меняться. Седые волосы немного потемнели. Разгладилась часть морщин, придав его лицу слегка помолодевший вид. Глаза слегка разошлись в стороны. Нос стал уже и длиннее. Серый цвет глаз сменился на темно-синий. Лоб стал выше, и появилась еле заметная залысина. Тиф не был симпатичным, но и Джеймс Дан Гил Фостер оказался не красавцем.

   Теперь единственное, что напоминала в нем Тифа оставалась его одежда, и прежняя колкость во взгляде.

   – Теперь, забирай своего коня и избавь нас от своего присутствия! – потребовал Марк.

   Джеймс Дан Гил Фостер оседлал коня и развернул ее в сторону узкой тропинки, что вела в направление очередной губернии.

   – Это еще не конец, – пообещал он и пришпорил коня.

   Марк проводил его взглядом, пока тот не скрылся во мраке ночи. Кевин не стал дожидаться ухода Джемса Фостера рядом с Марком. Он предпочел вернуться назад к телу Линин и опуститься рядом с ней на землю. Лицо девушки было уже совсем бледным, хотя свет огня придавал ее щекам мнимую схожесть со здоровым румянцем. 3.

   На месте, где земля пропиталась ее кровью, Марк и Кевин вырыли для нее могилу. Ее тело обернули в гамак и осторожно опустили в могилу. Взяв горсть земли в ладонь, Кевин посыпал ее поверх тела Линин.

   – Зачем это? – спросил Марк.

   – Такова в моем Мире традиция. Отправив горсть земли в могилу, я словно оставляю с ней частицу себя.

   – Это хорошая традиция, – кивнул Марк и проделал то же самое.

   Под материей гамака, ставшим саваном, проглядывались очертания человеческой фигуры, но Кевин не верил, что она принадлежала Линин, уж слишком неожиданной стала ее смерть. Хотя, с неожиданными смертями он уже встречался. Кто мог знать, что он так рано станет вдовцом? Кевин часто представлял себя стариком, сидящим в кресле-качалке на веранде своего маленького и уютного домика. И всегда в этих мыслях, рядом с ним сидела его постаревшая, но все такая же прекрасная и обаятельная Клэр. И, конечно же, на площадке перед домом должны были играть их внуки.

   – Как у вас, как правило, заканчиваются прощания с умершими? – спросил Кевин Марка.

   – В разных объединениях по-разному, – ответил Марк. – В Атуне, к примеру, поют поминальную песню.

   – Ты сможешь спеть? В отличие от меня, у тебя очень приятный и мелодичный голос.

   Марк нахмурил брови, вспоминая слова песни, после чего, закрыв глаза, запел:

"Я иду дорогой дальней. Одиноко одному.

Но лишь надо приглядеться и тебя везде найду.

Ты живешь в листве деревьев, в водной глади и земле,

В синем небе и в закате. Даже больше – ты во мне".

   Кевина тронула до глубины души песня Марка, в которой было много света, мелодичности, тепла и грусти. Затем, он произнес несколько слов о Линин, так как приятно было в его Мире, после чего они установили у изголовья могилы деревянный крест – так, как это было принято в обоих Мирах. Символ христианства и символ перекрестка двух миров – живых и мертвых.

   – Теперь я остался один, – произнес Кевин.

   – Я не оставлю тебя. – Марк положил свою ладонь ему на плечо. – Как я и говорил, я отправлюсь изначально в гости к своему дальнему родственнику, а после – я присоединюсь к тебе в твоем пути.

   – Нет, Марк. Ты не должен рисковать своей жизнью. Из-за меня уже погибла Линин.

   – Не говори глупостей – она погибла из-за предательства того, кого ты долгое время считал своим другом. Я пойду с тобой, и не пытайся меня разубедить. Я тебя не оставлю в одиночестве в этом сложном и противоречивом Мире.