Текст книги "Семь месяцев (ЛП)"
Автор книги: Хулина Фальк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)
ГЛАВА 26
«Благодаря тебе ночью я была безопасности» – Butterfly Fly Away by Miley Cyrus, Billy Ray Cyrus
Майлз
Более логично мыслящая часть моего мозга говорит, что мне следует подождать пару дней, прежде чем сообщать новости своей дочери. Другая часть, та, что уже поджарилась, говорит мне, чтобы я просто покончил с этим.
Всю жизнь Брук я говорил ей, что она будет единственным ребёнком, что у неё никогда не будет брата или сестры. Родить для неё братика или сестрёнку никогда не планировалось. Но, очевидно, я уже ничего не могу поделать с этим.
Ну, я держал это в себе до конца дня. За ужином я дал возможность Брук и Грею говорить больше остальных. Я бы сказал, что Эмори и я были довольно тихими. Я уверен, Грей подозревает, что что-то не так, но спрашивать он не стал. Обычно он ждёт, пока один из нас не будет готов поговорить о том, что нас беспокоит, и, честно говоря, я очень ценю это в нём.
Когда я захожу в комнату своей дочери, я нахожу её на полу, играющей с парой кукол, которые Грей подарил ей на рождество. Как только Брук слышит скрип двери, она тут же оборачивается и смотрит на меня.
Брук уже готова ко сну, но, как я уже говорил, я не заставляю её ложиться спать. Так что, если она не попросит меня отнести её, или я не замечу, что она капризничает из-за усталости, я не скажу ей идти спать. Иногда она ждёт, чтобы я спросил её, не устала ли она, когда она слишком поглощена игрой или просмотром фильма. Мне кажется, что такой способ предоставления ей возможности принимать собственные решения даже в юном возрасте учит её быть независимой в будущем. Поэтому ей разрешено принимать решения самостоятельно.
Сегодня из перечисленного, у нас первый вариант: приходится спрашивать мне.
Я поднимаю её с пола, убирая её волосы с лица.
– Ты устала, маленькая обезьянка?
Брук кивает, после чего, зевая, потирает глаз тыльной стороной ладони.
– Могу я пойти споки-споки?
– Конечно.
Я отношу Брук к её кровати, осторожно укладываю её и притягиваю к себе. Она тянется назад, пытаясь найти мистера Пушистика, и крепко прижимает его к себе.
Возможно, это плохая идея. Говорить ей о том, что она станет старшей сестрой через пару месяцев, когда она очень устала…
Я должен усадить её и рассказать, объяснить все подробно. Или, может быть, я слишком много думаю об этом. Есть большая вероятность того, что ей будет все равно, может быть, она просто будет взволнована. Но также есть вероятность, что она начнет плакать и угрожать мне побегом.
Нет. Четырёхлетние дети не угрожают своим родителям побегом, верно? Это что-то подростковое, не так ли? Откуда мне знать, она мой первый ребенок. Я никогда даже не нянчился с ребенком до неё.
– Папочка? Когда у нас будет питомец, может заведем кролика?
– Когда я успел сказать, что ты можешь завести питомца?
Что касается меня, я никогда не произносил ничего подобного. Брук широко улыбается.
– Мэмори разрешила.
– Сейчас? – я поднимаю брови, скрещивая руки на груди, словно это заставит её сказать правду.
Брук не врунишка. Она ни разу не врала мне, по крайней мере, я никогда не ловил её на лжи.
Поэтому, когда Брук кивает и одновременно тянется к моей руке, я ей верю.
– Она говорит, что после школы мы заведем кошку.
Кошку? Почему не собаку? Кошки такие… царапающиеся. Они ломают все, прыгают, и ещё они мяукают.
Собаки намного круче.
Погодите. Я не соглашался на собаку. И на кошку тоже. Тем более на кролика я уж точно не соглашался.
– Посмотрим, хорошо?
Эмори найдет какой-нибудь способ убедить меня, я знаю. Она будет досаждать мне этим, пока я не захочу похоронить себя заживо или сдаться. И, с её помощью, я мог бы сдаться и всё-таки похоронить себя заживо.
Но в любом случае, нам нужно поговорить о более важных вещах.
– Брук, ты помнишь, как просила у меня младшую сестрёнку?
Это было давно, так что она могла забыть об этом.
Она с энтузиазмом кивает. Это… хорошо? Верно? Энтузиазм.
– Тогда я смогу играть с ней. Но она не получит мистера Пушистика, верно, папочка?
Я качаю головой.
– Нет, он весь твой.
Мальчик или девочка, это не имеет значения, они получат свою собственную игрушку.
– У меня будет младшая сестрёнка?
У меня сильное желание вздохнуть, но я сдерживаю себя. Я боюсь, что Брук почувствует смятение внутри меня, если вздох выйдет наружу.
Брук с отвращением морщит нос.
– Нет, только не братика, папа.
– Знаешь, – я беру её маленькую ручку в свою, поглаживая её большим пальцем, – мы с Эмори ещё не знаем, будет это девочка или мальчик.
Брук задыхается, выдергивая свою руку из моей, чтобы прижать её прямо во рту.
– Мэмори мамочка! – Я смеюсь.
– Станет ею. Через пару месяцев.
И тогда случилось то, чего я боялся. Брук опускает руку и её лицо принимает грустное выражение. Однако мне предстоит выяснить, не боится ли она что я её брошу, или что-то в этом роде, что, как я думаю, её расстроит.
– Но почему Мэмори не моя мамочка? – спрашивает она, зевая, едва открыв глаза.
Моя сердце почти перестает биться, убивая меня одним – единственным вопросом. Я ещё не готов рассказать Брук о Милли. Она знает кое-что, но не так уж и много. Брук знает, что Милли умерла, но не думаю, что она понимает, что это значит. В любом случае, она никогда особо не спрашивала о своей матери, так что я не видел причин навязывать Брук разговор о Милли.
Но на этот раз я действительно ценю тот факт, что она легко отвлекается и засыпает в рекордно короткие сроки. Потому что, когда я наклоняюсь целую её в лоб и говорю:
– Засыпай, Бруки, – она ни капли не жалуется.
Я провожу подушечкой большого пальца по её переносице, наблюдая, как Брук закрывает глаза.
– Я люблю тебя, Бруки, – шепчу я, прижимаясь губами к её лбу.
– Я тоже тебя люблю, папочка, – бормочет она в полудрёме.
Я улыбаюсь её словам. Она понятия не имеет, как много они для меня значат, и я уже боюсь того дня, когда она решит, что слишком взрослая для того, чтобы повторять их каждый день. Но все в порядке, я просто посчитаю те слова, которые она говорит сейчас, и запру их в сердце на веки вечные.
– Споки-ноки.
– Спокойной ночи, детка.
ГЛАВА 27
«Если она за, тогда и я за» – Grrrls by Lizzo
Эмори
Моя грудь не стала больше.
Можно подумать, теперь, когда я знаю, что беременна, я смогу увидеть изменения в своем теле. Но нет. Может быть, я немножко вздулась, но это все.
Подождите, а грудь растет на восьмой неделе беременности? Возможно, мне стоило уделять больше внимания урокам биологии ещё в средней школе. Нас хоть этому учили? Сомневаюсь.
Я кладу обе руки на грудь, приподнимая её, затем поворачиваюсь боком, чтобы посмотреть на себя в зеркало под другим углом. Я все ещё не вижу разницы.
– Эм, – говорит Майлз, засовывая голову внутрь ванной, и только потом додумывается постучать. Не совсем правильный порядок, я бы сказала.
Я стою, застыв на месте, все ещё глядя на своего мужа. Господи, муж. Это до сих пор звучит странно.
– Знаешь, обычно люди стучат перед тем как войти, а не после.
Он пожимает плечами.
– Твоя солнечная подруга здесь. Ты же не сказала ей, почему мы поженились, не так ли?
Майлз смотрит не в глаза, а на мое тело, и только тогда я понимаю, что все ещё стою здесь полуголая, с руками на груди.
Через несколько секунд я натягиваю рубашку на грудь и прикрываюсь.
– Нет, но мне кажется, что она знает.
Всю неделю она задавала мне самые необычные и неожиданные вопросы о Майлзе, особенно о нашем браке. Например, как мы перешли от ненависти друг к другу к спешной свадьбе и тому подобное.
– Конечно знает. Она сестрёнка Грея. И я клянусь тебе, у всего семейства Дэвисов в крови анализирование людей. Сан, вероятно, узнала о том, что ты беременна ещё до тебя.
Меня бы это не удивило. Несмотря на то, что человек она жизнерадостный, иногда наивный и очень добрый, у неё всё же есть талант прочитывать людей насквозь и понимать их всего за час.
– Эм, можем мы поговорить позже? Я думаю, у нас обоих было достаточно времени, чтобы все обдумать, и у нас должен состояться серьезный разговор.
Серьезный разговор? О чем он хочет поговорить? Как воспитать ребенка, которого никто из нас не ожидал? Где ребенок будет жить после того, как мы разведемся?
Дерьмо. Как, черт возьми, мы собираемся сообщить эту новость моим родителям? Моя мама уж точно не одобрит развод и скажет нам, чтобы мы пошли на семейную терапию, дабы разобраться в наших разногласиях. Или, может быть, она будет не очень расстроена, учитывая, что она вообще не хотела, чтобы я выходила замуж за Майлза. Но ребенок всё меняет. Может быть, тогда она попытается уговорить нас на брак, которого никто из нас не хочет.
Ну, это наша жизнь, верно? В конце концов, мы принимаем решения. Мы решаем, не она. Но даже так, она всегда будет смотреть на меня с большим отвращением, чем сейчас.
– Да, конечно. Может ты выйдешь? – спрашиваю я, глядя на его деловой вид.
Он одет в дорогой костюм, вероятно от Brioni. Он был в таком же на нашей свадьбе. Должна сказать, что в нем он выглядит хорошо. Он немного маловат ему, но не настолько, чтобы это выглядело странно. Я думаю, Майлз просто предпочитает, чтобы его костюмы были обтягивающими, а не свободными, в отличие от его уличной одежды.
Сколько себя помню, я всегда ненавидела прическу Майлза. Мне не нравилось, что у него были белые, длинные волосы, длиннее, чем у обычных мужчин.
Он не умеет нормально укладывать их. Не то чтобы совсем не умеет, но у него бы получилось, если бы он попытался. Его волосы закрывают уши, и мне интересно, какой длины они были бы, если бы у него не было этих кудрей.
Наверное, такой же длины, как у меня теперь, когда я обрезала волосы.
Сегодня он сделал что-то со своими волосами. Они выглядят не настолько неаккуратно, как обычно. Похоже, сегодня он приложил чуть больше усилий к своей внешности, и если бы я не вышла за него замуж, я бы подумала, что он собрался на свидание. Конечно, он все ещё может ходить на свидания, но он не станет изменять мне, даже если в действительности мы не встречаемся.
Он ответил на мой вопрос? Я не уверена, что он ответил. В любом случае, я не спрашиваю снова.
– О, Майлз, я сделала для тебя анкету и хочу, чтобы ты её заполнил, – говорю я, внезапно вспомнив об этом. – Он в ящике моей тумбочки, просто достань его, когда у тебя будет свободная минутка.
Он прочищает горло, моргая и глядя на меня.
– Анкету? – я киваю. – Для чего? Зачем?
– Это анкета для бойфрендов. Все мои потенциальные партнёры заполняют их. Даже фейковые.
Это не так, но выражение его лица стоило тех двух часов, которые я потратила на создание этой штуки.
– Я забыла попросить тебя заполнить её до того, как мы поженились. Так что, тебе придется сделать это сейчас.
Он мычит, все ещё не понимая, шучу я или нет.
– А что если тебе не понравятся мои ответы?
Я неодобрительно пожимаю плечами:
– Тогда нам придётся развестись, извини.
Майлзу не кажется это таким уж смешным.
– Кстати, о разводе, – начинает он, – я не хочу, чтобы мы развелись во время твоей беременности или сразу после родов. Это покажется грубым.
Я уже поняла, если честно.
– Также, я не хочу оставлять вас, пока он или она все ещё будет ребёнком. Я хочу быть частью жизни этого ребенка. Активной частью, а не просто существовать и посылать подарки на день рождения и рождество.
Прислонившись к туалетному столику, я смотрю на пол, разглядывая мрамор, чтобы не смотреть ему в глаза.
– Значит, это будет больше года. Я правильно понимаю?
Я не хочу забирать этого ребенка у Майлза. Я бы никогда этого не сделала.
– Мы не обязаны оставаться в браке дольше, чем мы договаривались. Но я хотел бы попросить тебя, хотя бы продолжать жить со мной и Брук какое-то время. Или, по крайней мере, рядом с нами, где-нибудь поблизости.
Я поднимаю глаза и снова встречаюсь с ним взглядом.
– Ты не хочешь оставить ребенка себе?
Я подумала, что он хотел бы чтобы мы не разлучали детей, ради Брук. Иметь брата или сестру и не расти вместе с ними – отстой.
– Нет, – говорит он. – У меня полно дел с Брук. А потом ещё и с хоккеем. И я действительно не хочу забирать тебя у нашего ребенка. Мать нужна детям гораздо больше, чем отец.
Это неправда. Почему он продолжает так думать? Ребенку нужны оба родителя. Взросление без папы может изменить мышление человека. Они с большей вероятностью вырастут злыми и обратятся к наркотикам. Взросление без матери влияет на чувство безопасности ребенка. И существует ещё очень много причин, по которым ребенку нужны и мать, и отец.
Таким образом, обе потери несут за собой серьезные последствия.
– Мы разберемся с этим, когда придёт время, Майлз. Слишком рано об этом думать, – я прохожу мимо него, покончив с этим разговором.
Спускаясь по лестнице, я уже слышу, как Сан спорит с Греем. Я никогда не знала, о чем они спорят, если говорить откровенно. Иногда мне кажется, что они сами не знают, о чем спорят.
Затем они внезапно замолкают. Либо они услышали, как кто-то спускается по лестнице, либо один из них просто жестоко убил второго.
Когда я сворачиваю за угол, Грей приветственно кивает мне.
– Где твой муж? Он сказал, что заберёт тебя, а потом мы уйдем.
– Куда?
– Глядеть на дома вокруг Манхэттена, – отвечает он. – Знаешь, на тот случай, если мы когда-нибудь переедем туда.
Верно. Переезд. Я планировала провести целое лето, путешествуя по миру, но полагаю, мои планы изменились.
Во-первых: я вышла замуж за Майлза Кинга. Но, это все ещё давало мне шанс путешествовать вместе с Сан.
Во-вторых: я узнала что беременна, и это разбило мои планы на лето между двумя камнями.
Я полагаю, что это лето будет наполнено визитами к врачу, покупками всего, что может понадобиться младенцу и посещениями глупых курсов. Люди действительно посещают это курсы для беременных или это только в фильмах так?
Я не думаю, что Милли когда-то ходила туда. С другой стороны, ей было всего шестнадцать лет, и она вообще не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о её беременности.
– Вы снова будете жить вместе? С Майлзом и его женой? – спрашивает Сан, и её лицо искажается то ли от удивления, то ли от презрения.
Грей тут же качает головой.
– Нет, но мы хотим быть ближе друг к другу, понимаешь? Кроме того, я думаю, Аарону не помешало бы отвлечься. Вместо того, чтобы напиваться до беспамятства, несколько часов просмотра домов пойдут ему на пользу.
Но действительно ли это так? София покинула Америку в прошлую пятницу, снова возвращаясь в Германию. С тех пор как она уехала, Аарон только и делал, что пил. Я говорю вам: сейчас его губы практически привязаны к любой бутылке ликера.
– Ты берешь с собой Брук? – спрашиваю я, на что Грей кивает.
По крайней мере, таким образом, Сан и я останемся дома вдвоём.
– Я просто думаю, что это глупо, что вы не берёте Эмори с собой, ребята. Она тоже должна переезжать, не так ли? Эмори должно понравится место, где она будет жить.
Сан не ошибается. Но Майлз не выберет район, в котором уровень преступности выше, чем в некоторых домах, или самый маленький домик, который только можно вообразить. Почему-то я доверяю его вкусу в домах.
– Извините, мы искали мистера Пушистика, – из угла появляется Майлз, с Брук на руках. – Вы готовы?
– Да, – Грей спрыгивает с барного стула, хватает бумажник с кухонной стойки и мчится к своему лучшему другу.
Глаза Майлза задерживаются на мне немного дольше, но затем он разворачивается и направляется к двери.
С тех пор, как я сказала ему, что беременна, напряжение между нами стало невыносимым. Мы всегда недолюбливали друг друга. Ну, как всегда, последние пару лет. Но в последнее время это даже не ненависть, это просто… мы оба не знаем, что говорить друг другу. Майлз разговаривает со мной только тогда, когда спрашивает, не голодна ли я. Когда я говорю о том, что не хочу ничего есть, он проводит следующие десять минут говоря мне о том, как важно, чтобы я ела.
И это повторилось около пяти минут назад.
О, и вчера, когда я достала свой планшет, чтобы вернуться к рисованию, он, тупица, спросил меня, не слишком ли тяжеловат планшет для меня. Чертов планшет.
Следующее, что я помню, мне больше не разрешают носить оверсайз одежду, потому что она может быть «слишком тяжёлой».
– Я думаю, Элис – милое имя. Или Амелия. Или Бонни!
Сан вдруг начинает говорить. Перед ней лежат несколько листков бумаги, на которых она рисует таблицу, а затем заполняет одну сторону именами, которые только что произнесла.
– Или ещё лучше, Санни![14]
– Что?
– Ты беременна, не так ли? Так что, если это будет девочка, Санни будет отличным вариантом!
– Я люблю тебя, Солнышко, но я не собираюсь называть своего ребенка в твою честь.
Сан закатывает глаза и вычёркивает имя из списка.
– Хорошо, что насчёт Вайлет?
– Мне кажется, что я должна обсуждать это с Майлзом, а не с тобой.
Ну, если у нас когда-нибудь состоится нормальный разговор.
Сан машет рукой, отвергая мою косвенную просьбу остановиться.
– Возможно и так, но мы можем найти имена, которые нравятся тебе, а затем предложить их Майлзу.
– Или мы сядем в гостиную и посмотрим фильм, пока я не выплакаю тебе всю душу.
Слезы уже наворачиваются в уголках глаз. Когда я в последний раз по-настоящему плакала? Наверное, в мой день рождения, потому что это был ещё один день, который я не смогла отпраздновать с Милли.
Боже, дурацкие гормоны.
Моя лучшая подруга роняет ручку, смотрит наверх и дуется на меня.
– Я не могу поверить в то, что ты на самом деле беременна. Как думаешь, она будет выглядеть как Бруки?
Я думала об этом всю неделю, и каждый раз, когда я думаю об этом, мне хочется ударять себя по лицу снова и снова. Все это заставляет чувствовать меня, будто я краду жизнь своей сестры. Вернее, жизнь, которую она желала для себя.
Я замужем за парнем, за которого она хотела выйти замуж. Да, у них есть ребёнок, но она мертва, так что, фактически, у него есть ребенок, а у нее… нет. Опять же, с парнем её мечты. И вот я рожаю ребенка от того же парня.
Вдобавок ко всему, ради нее я занялась модельной карьерой. Мне это не очень нравится, но я больше не могу изменить свою жизнь, если я хочу добиться успеха. Конечно, я всегда могу пойти в социальные службы, но то, что время от времени Айрис была рядом, заставило меня понять, что я навряд ли когда-нибудь смогу быть социальным работником.
В любом случае, будет ли мой ребенок похож на Брук?
– Наверное, – говорю я.
По крайней мере то, что они родственники, будет вроде как очевидно. О боже, и они будут кузинами. Мне уже очень жаль их обоих.
– Ну, тогда хорошо. Эта девочка – самый милый ребенок во всем мире, – Сан хлопает руками по столешнице. – В любом случае, значит ли это, что ваш Брак с Майлзом теперь стал настоящим?
– Что?
ГЛАВА 28
«Пусть в нас разная кровь, ты мой брат, и я люблю тебя» – Brother by Kodaline
Майлз
Мы не нашли квартиру, которая бы нам понравилась, а тех домов, которые нам приглянулись, нет в продаже поблизости, так что, они были для нас бесполезны. Неужели насколько сложно найти четыре дома на одной улице, доступных в одно и то же время?
Видимо, чертовски сложно.
Аарон, я уверен, оставлял несколько слезинок, в знак своего присутствия там. Все четыре часа, что мы рыскали по квартирам, он бормотал о том, что София должна быть здесь, вместе с нами смотреть на дома, и искать идеальный дом, в котором они проведут остаток своих дней. Только когда Колин напомнил ему, что он получит образование в архитектурном колледже, он в конце концов перестал болтать о том, насколько бесполезна эта охота за домом. Для него она действительно бесполезна, если он планирует сам построить себе жилище в будущем.
Но потом он бормотал о том, что он и София должны планировать внешний вид своего будущего дома вместе. Что сделало в десять раз хуже, потому что «Софии не будет там, чтобы все спланировать».
В какой-то момент даже моя дочь сказала ему смириться. Не словами, но она сунула ему в рот крекер и сказала что-то вроде:
– Теперь тебе больше не нужно грустить.
Это работало целых десять минут.
Сан и Эмори вернулись в наш дом, решив устроить девичник с моей дочерью, а я застрял в доме Колина и Аарона, помогая своим друзьям справиться со взрослым ребенком.
Аарон сосет уже шестую бутылку пива за день и продолжает просить спиртного покрепче. Если он продолжит так пить, боюсь, у него будут серьезные проблемы с алкоголем. Он не понимает этого, я знаю. Но это все равно не здорово.
– Смирись, чувак, – наконец говорю я, усаживаясь рядом с ним.
С него достаточно. Из того, что он нам рассказал было понятно, что София даже не сказала ему, что не прощается, а просто должна уехать и кое-что уладить.
– Она сказала, что это не прощание.
Аарон издает хриплый звук, затем прислоняет голову к моему плечу. С бутылкой, прикрепленной к губам, он спрашивает:
– Ты когда-нибудь был влюблен?
Мое сердце полностью останавливается. Ни один из моих друзей никогда не задавал мне этот вопрос, и я знаю, что, если бы его мозг не был заполнен алкоголем и печалью, ему бы не пришлось спрашивать, просто чтобы узнать ответ. Он не хотел задеть меня своим вопросом, но это жалит меня.
Но так как я не хочу снова видеть, как Аарон плачет, я обнимаю его за плечи, похлопывая по спине в попытке утешить.
– Ты же знаешь, что у меня есть дочь, верно?
– Ммм, – мычит он. – Но Брук не была запланирована, так что это не гарантирует того, что ты был влюблен в Милли. И ты не любишь свою жену.
Мое сердце сжимается при упоминании о ней. До сих пор так же больно, как и почти пять лет назад. Все, что напоминает о ней, просто причиняет мне боль. Как я могу скучать по кому-то так сильно? Я даже не чувствую этого, когда думаю о своем отце, а он определенно был в моей жизни намного дольше, чем она.
Всякий раз, когда я думаю о нем, я чувствую не только грусть, но и большое облегчение, потому что мой отец был болен. Ему было больнее, чем он мог признаться. Поэтому, когда я думаю о своем отце, я вроде как рад, что ему больше не приходится страдать. Я скучаю за ним, очень. И да, это больно, но уже не так сильно.
Когда я думаю о Милли, моё сердце сжимается, я чувствую пустоту в своем сердце, которую она оставила после своей смерти. Просто услышав её имя, я чувствую каждый удар своего сердца, каждую мышцу своего тела. И все они начинают болеть.
Даже спустя четыре с половиной года.
– Ладно, – говори Колин, неловко хихикнув. Он подходит к Аарону, чуть не вырывая бутылку прямо из его рук. – Я думаю, с тебя хватит.
Аарон не соглашается, но быстро забывает, что Колин отобрал у него бутылку, и снова переключает свое внимание на меня.
– Итак, Майлз, как ты смог забыть Милли? – он глотает слова, растягивая некоторые из них дольше, чем необходимо. Я даже не уверен, что он замечает это.
Я не забыл. Не думаю, что когда-нибудь смогу её забыть. Эмори – единственная женщина, которую я смогу вынести в своей жизни дольше, чем просто быстрый секс. И единственная, которая у меня едва есть. Но я не могу сказать это Аарону, во всяком случае не сейчас.
– А, ну, знаешь, – выдыхаю я, – она умерла.
Я щёлкаю пальцем по его лбу, надеясь, что это сделает мой ответ менее… менее что? Менее глупым? Менее шуточным?
Я не знаю. Но из-за того, что я не хочу, чтобы мои друзья думали, что её смерть совсем меня не коснулась, я быстро добавляю:
– Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
Это правда. Потребовалось много времени, чтобы вернуться к жизни и встать на ноги без неё. Все для моей дочери. Но теперь я здесь, верно? Я могу прожить свои дни, не сломавшись.
Я даже не могу флиртовать с девушками, не чувствуя вину. Черт, я даже смог жениться на Эмори, не жалея об этом. Все для Брук.
– Поэтому ты трахнул её сестру-близнеца, – комментирует он, икая. Он хлопает себя ладонью по лицу, словно на самом деле услышал, как сказал то, что только что сорвалось с его губ.
Я не говорю ему, что формально у меня был секс с Эмори до этого, но ни один из моих друзей никогда не спрашивали об этом. Они знают, что я встречался с Эмори раньше, на этом все.
Погодите. Они знают, что Эмори беременна?
Я никому ни слова не сказал и не скажу до тех пор, пока мы не поговорим с Эмори о том, как и когда собираемся сообщить эту новость нашим друзьям. Или моим друзьям и её семье.
– У Майлза есть типаж, – добавляет он. Он почти поет эти проклятые слова.
– Я встречался с Эм ещё до того, как был с Милли, Аарон, – напоминаю я ему.
Боже, наша история такая странная.
– Как я уже сказал, у тебя есть типаж. Блондинки с зелёными глазами.
Это так плохо? Ох. Его рот широко открывается, создавая какое-то странное впечатление, что он слишком боялся спросить об этом.
– У тебя есть что-нибудь с моей сестрой?
Лили? Я?
ХА.
Признаюсь, было весело возиться с Колином. Когда они впервые начали встречаться, я знал, что ему не нравится, когда я находился в одной комнате с ней без него. Моя ситуация явно показывает почему. Но я бы никогда не начал что-нибудь с девушкой моего друга или их потенциальными девушками. Их бывшие тоже запрещены. И особенно их сестры.
Видеть, как вены на его лбу почти лопались каждый раз, когда он видел нас с Лили вместе на кухне, скрашивало мои дни больше, чем мне хотелось бы признать. Даже стыдно, сколько радости это мне принесло.
Теперь он уже не против. Очень жаль.
Я со вздохом качаю головой.
– Тогда со мной?
Серьезно?
– Мне не нравятся члены.
– Хорошо, потому что ты мне действительно не нравишься, чувак. Типа, я люблю тебя, но Софию я определенно люблю гораздо больше. И я…
– Заткнись, Аарон, – смеётся Грей, стоя перед нашим лучшим другом. – Ты пожалеешь обо всем том дерьме, которое сейчас говоришь.
Я не думаю, что он будет. Аарон почти ни о чем не жалеет.
Я рад, что Грей прекратил этот разговор. Единственные люди в моей жизни, которым я когда-либо говорил эти три слова, – это моя дочь, Милли и мои родители, но даже они почти не слышали этого. Ну, и Эмори, во время наших отношений.
– Ты скучаешь по Милли? Потому что…
Я не слышу конца его фразы, застряв на его вопросе.
Скучаю ли я за ней?
Бля, как я могу не скучать?
Я даже не уверен, скучаю ли я за ней из-за своих эгоистичных причин или потому, что она просто умерла слишком молодой и заслуживала встречи со своей дочерью. Определенно из-за своих эгоистичных причин. И из-за других тоже.
Черт, я просто скучаю за ней. Каждый день своей жизни.
Он задаёт ещё вопросы, но Грей достаточно любезен, чтоб ответить за меня. Я даже не признаю те маленькие ответы, которые я которые я даю Аарону. Я даже не уверен, что они имеют смысл.
На самом деле, я почти не замечаю ничего, что происходит вокруг меня. Следующее, что я помню, это то, что Аарона больше нет рядом со мной или вообще в комнате, как и Лили. Но Грей и Колин оба сидят напротив меня и просто смотрят на меня так, словно я должен рассказать им какую-нибудь важную новость.
Я ещё раз спрашиваю себя: они знают?!
– Ты в порядке? – Колин первым нарушает молчание.
– Ага, – звучит не очень убедительно. – Ну, Аарон задавал действительно довольно сложные вопросы, – я беру стакан с водой и делаю глоток. – Ничего нового для меня.
– О, перестань нести чушь, Майлз, – довольно сердито стонет Грей. Если быть честным, то мне даже как-то обидно. – Ты можешь одурачить весь мир своим мужественным притворством. Ты можешь одурачить всех, включая свою семью. Но ты не можешь одурачить ни одного из нас.
Мои глаза переключаются между Греем и Колином, я не уверен, на кого нужно смотреть.
– Что ты имеешь ввиду?
– Серьёзно? Прикидываешься тупицей?
Грея похитили инопланетяне и прислали его клона? Потому что этот человек, стоящий передо мной прямо здесь, не Грей Дэвис, каким я его знаю.
– Ты был замкнут всю эту неделю, любовь моя.
– Нет. Это обычный я.
Колин приподнимает брови, тем самым обвиняя меня во лжи.
– У нас уже есть один, который сходит с ума из-за девушки. Чтобы ни происходило в твоей жизни, обычно со временем становится намного хуже, так что давай мы поможем тебе, пока все не стало только хуже.
Я фыркаю. Помощь? Да и я не думаю, что они чем-то могут помочь.
– Это из-за Эмори? – спрашивает Грей, наклоняясь вперёд и положив руки на колени. – Ты уже влюбился в неё? Поэтому ты игнорировал её практически всю неделю?
Я затыкаюсь.
– Влюбился в Эмори? Я? Да, верно. – Я бы никогда. Или, ну, я никогда больше не влюблюсь в нее.
– Если это не так, тогда что за херня, Майлз?
Я откидываюсь назад и смотрю в потолок. Прежде чем я понимаю, что собираюсь сказать, слова покидают меня.
– Она беременна, – бормочу я, хотя, когда ни один из моих друзей не реагирует, я поднимаю голову чтобы узнать, дышат ли они вообще или нет. Или, может быть, они меня не услышали.
Они смотрят на меня. Их глаза устремлены на мое лицо, а губы слегка приоткрыты. Нужно многое, чтобы шокировать моих друзей, в особенности моей жизнью, и все же, они шокированы
– Беременна? – говорит Колин первым. – То есть в ней целая задница ребенка?
– Теоретически это не…
– Беременна? – выпаливает Грей, кашляя. – То есть сперматозоиды прошли через её матку и оплодотворил яйцеклетку?
– Я бы сказал, что…
– Беременна?! – Колин прерывает меня, на полуслове. – То есть, она собирается стать матерью?
– Да, она бере…
– Беременна! – Грей смотрит на Колина так, словно хочет убедиться, что Колин услышал то же, что и он. – Как и в тот гребанный раз, когда ты трахнул её, вы оба каким-то образом создали гребанную жизнь.
Сколько херни в одном предложении.
– Это твой ребёнок, да? – спрашивают они оба в унисон, поворачивая головы ко мне.
– Да, это мой ребёнок.
Хотя, хотелось бы, чтобы это было не так. Я имею ввиду… Дерьмо. Нет, это звучит неправильно. Как не крути, я все равно буду звучать как мудак.
Дело в том, что я никогда не хотел ещё одного ребенка. Окей, я хотел до того момента, как родилась Брук и умерла её мать, но к настоящему времени я вычеркнул это из списка вещей, которые я хочу в жизни.
Другой ребёнок не был у меня в планах. Особенно с Эмори.
Разумеется, я позабочусь об этом ребёнке. Я знаю, что буду любить его или её, как Брук. Мне просто никогда не приходило в голову, что мне когда-нибудь снова придется растить ребёнка. Я никогда не хотел делать этого снова, только не без Милли. Теперь, когда невозможное стало возможным, я не собираюсь отказываться от своих обязанностей или просто исчезать. Черт, я даже позабочусь об Эмори в бегах, Бог свидетель, ей нужен кто-то, кто позаботится о том, чтобы она осталась жива.
– Извини, – говорит Грей, явно поняв, в каком шоке они были с Колином. – А почему бы тебе тогда не поговорить с Эмори?
Я вздыхаю, снова глядя на белый потолок. Я пришел к выводу, что этот дурацкий потолок сейчас для меня как безопасное место. Он не смотрит на меня осуждающими глазами и не открывает рот. Это просто для меня, чтобы посмотреть, собраться с мыслями и позволить себе почувствовать, что я один на мгновение.
