Текст книги "Семь месяцев (ЛП)"

Автор книги: Хулина Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Мои брови смущённо хмурятся, особенно когда я замечаю слезы, накапливающиеся в глазах Майлза.

– Мейв угрожала, что отнимет у меня Брук. Я говорил об этом со своим адвокатом две недели назад, и, по-видимому отцу-одиночке немного сложнее выиграть семейные дела. А это значит, что мне нужно жениться. Правда, я не знаю на ком, но знаю, что она выйдет за меня не потому что влюбится – не так уж и странно – в Брук и захочет помочь мне удержать её. Она выйдет за меня замуж по любой причине. Возможно, чтобы использовать меня, а возможно, чтобы получить известность, используя мою фамилию. Не знаю.

Я не понимаю, зачем он все это мне рассказывает? Но у меня в сердце есть одна идея.

– Но какое отношение это имеет ко мне?

Если Майлз не должен допустить, чтобы со мной что-то случилось, как эта ситуация нарушает данное им обещание?

– Потому что, если все это не сработает, и я потеряю Брук, тебя попросят забрать её к себе. Я не уверен, что мне будет позволено видеть ее дома. Если да, вам лучше поверить, что вы не сможете переселить меня. Если нет, я не могу быть рядом, и когда я уйду, у меня не будет возможности убедиться, что с тобой все в порядке.

Это приводит к тому, что он нарушит свое обещание. И то, что он просит какую-то случайную девушку выйти за него замуж, также нарушает данное им обещание. Все понятно.

И тут над моей головой загорается лампочка.

Для того, чтобы Майлзу избежать нарушения обещаний понадоблюсь я, ведь я уже люблю Брук гораздо больше чем его.

И, наконец, я понимаю, почему он вообще здесь. Он здесь не потому, что хотел, чтобы я что-нибудь съела или рассказала ему случайные вещи о моей жизни четырёхлетней давности. Он здесь совсем по другой причине.

– Что ты хочешь от меня, Майлз? – спрашиваю я, уже зная ответ.

Он облизывает губы.

– Я не собираюсь просить тебя выйти за меня замуж…

– Тогда зачем ты все это мне рассказал?

Я бы могла жить счастливо, не зная того, что моя сестра чувствовала, что умрет.

– Потому что какая-то часть меня надеется, что ты сделаешь это.

ГЛАВА 7

«Может быть, остепенюсь, и сделаю тебя своей женой» – Light by Elijan Woods

Майлз

Я такой глупый. Чертовски глупый.

Какой здравомыслящий человек попросит свою бывшую девушку и сестру-близнеца умершей матери своего ребенка выйти за него замуж? Я, конечно, не спрашивал, но я намекнул.

В комнате тихо. Чертовски тихо. Я буквально слышу, как бьётся сердце в моей груди. И как кровь бежит по моим венам. Если бы кто-нибудь уронил иголку на пол, это бы услышали все.

– Надолго? – спрашивает Эмори, ее голос немного дрожит.

Это странно. Её голос давно не дрожал. Она не нервничала с тех пор, как умерла Милли. Ей пришлось научиться жить без сестры, которая могла бы заступиться за неё.

Моя голова резко поворачивается в её сторону. Мой мозг работает в усиленном режиме, пытаясь перемотать её слова назад, чтобы убедиться, что я правильно все услышал.

– Я не знаю. Я думаю, что органы опеки предоставит мне на это пару месяцев. Может пять-шесть месяцев, а может чуть больше года. Думаю, они просто хотят убедиться, что Брук в хороших руках и находится в доверительных отношениях со мной…

– Один год? – прерывает меня она. – Я знаю, как обстоят дела с социальными службами. Я специализируюсь на социальной работе, как и моя мать. Но мне нужно знать, будет ли это всего лишь один год.

Я киваю.

– Может быть год и месяц? Так менее очевидно. Этого должно быть достаточно, не так ли?

– Иногда они наблюдают годами.

– Да, но я не виноват, что мой брак не сложился. Они увидят, что я пытался.

Эмори делает глубокий вдох, вероятно, сожаления обо всех решениях, которые она делала в своей жизни, которые привели её к такому положению.

– Хорошо. Если я скажу «да», когда мы поженимся?

– Через пару недель. В конце января? Может быть, в середине февраля. Никто не должен знать, что это фиктивный брак. Чем больше людей будут знать об этом, тем выше шансы, что социальные работники узнают об этом.

Я качаю головой, пытаясь отогнать глупые мысли.

– Я скажу Грею, Колину и Аарону. Так что, если хочешь, можешь рассказать Сан.

– Я полагаю, что мои родители не должны знать правду?

У меня не очень хорошие отношения с единственными живыми бабушкой и дедушкой Брук. Они до сих пор винят меня в смерти Милли, и это нормально, потому что я тоже. И учитывая то, что я уже встречался с обеими их дочерями, у меня есть ребенок от их мертвой дочери, и, возможно, женюсь на другой. Не думаю, что буду на их стороне долго, даже если я сейчас там только одной прядью волос. Даже эти волосы будут не в порядке.

– Я не знаю, Эмори. Но я точно знаю, что Брук должна думать, что мы, – я чуть не задыхаюсь от этой мысли, – влюблены.

На случай, если эти тупые социальные работники подумают, что было бы неплохо допросить четырехлетнего ребенка, нам нужно уменьшить вероятность того, что Брук случайно раскроет Эмори и меня. Как бы я ненавидел врать своей дочери, это единственный способ. Они допрашивают малышей?

– Конечно, мы можем рассказать им весь наш план, но ты знаешь своих родителей лучше, чем я…

И я не думаю, что это умный ход, говорить Холли Скотт, которая работает в органах опеки, что мы женимся ради этих гребанных органов опеки.

Она закрывает глаза на секунду, пытаясь собраться с мыслями.

– Они разозлятся. Ты знаешь мою маму, она считает, что брак – это волшебство, а развод никогда не возможен, поэтому с ней и так будет трудно. Если мы скажем ей, что мы женимся, заранее планируя развод, она получит сердечный приступ. Кроме того, моя мать много говорит, не думая. Я думаю, безопаснее будет просто солгать. А мой папа? Как только он выпьет, слова льются из него, как водопад.

– Так ты собираешься… – я сглатываю ком в горле, – выйти за меня?

Она тычет в меня пальцем, ее глаза суживаются.

– Я делаю это не для тебя. Брук заслуживает того, чтобы ты оставался в её жизни. Несмотря на мое мнение об одиннадцати месяцах и три четверти года, я действительно считаю тебя отличным отцом. И если я могу помочь в этой ситуации, я сделаю это ради Брук и Милли.

Я ни на секунду не поверил бы, что она когда-нибудь сделает это для меня.

Эмори хлопает себя по бёдрам, прежде чем встать.

– Тогда я лучше пойду соберу чемоданы, потому что мы не можем пожениться через пару недель, никогда не живя вместе, – дрожь отвращения заметно пробегает по её телу. – Знаешь, я думала, что буду одинокой по жизни, но нет, я выхожу замуж за Майлза Кинга.

– Я не так уж и плох.

Должен ли я обидеться? Потому что думаю, что должен. Эмори прекрасно знает, что я неплохой парень. По крайней мере, она должна была осознать это, за три года наших отношений.

– Окей, думаю, я приму долгую ванну, прежде чем примусь собирать чемоданы, – Эмори держится руками за голову, морщась от боли.

– Ты драматизируешь.

Эмори смотрит на меня, медленно поднимая руки, чтобы оттолкнуть меня.

– Если бы я не выходила замуж, я бы вышла и нашла себе какого-нибудь паренька, чтобы проверить теорию о том, что секс решает проблему похмелья и тому подобное.

– Ты выживешь.

– Целый год? Черт, нет. Бедный мой вибратор.

И тут я подумал, что мне плохо. Я уже несколько месяцев не занимался сексом, если не считать той оплошности с Эмори. Моя правая рука может многое. Даже Грей не знает, что с тех пор как умерла Милли, я то и дело соблюдал целомудрие. Все думают, что я трахаюсь каждый час.

– Эмори?

Она кивает головой:

– Майлз?

– Не говори таких вещей.

Эмори поднимает обе руки, ухмыляясь. Это самая искренняя улыбка, которую я получал от нее за последние годы.

– Тебя возбуждает? Мысли о девушках, использующих вибратор, или ты предпочитаешь использовать его на них?

Я молчу, повторяя мантру в голове. Сохраняй спокойствие, Майлз.

Она скрещивает руки на груди, дуется и смотрит на меня чертовски щенячьими глазами, как будто она смеётся надо мной. И зная Эмори, она действительно смеётся надо мной.

– Ой, разве маленькому Майлзу не хватает внимание девушек в капмусе?

Сохраняй спокойствие, Майлз.

Её глаза перебегают с моих на промежность и снова вверх. Затем она делает шаг ко мне.

– Какая у тебя ночная фантазия? Сделать это в джакузи? В душе? Ты похож на парня, который будет трахаться где угодно, кроме спальни.

Ещё один шаг.

– Может быть, на хоккейной арене? В раздевалке, где симпатичная блондинка прижимается к…

Я делаю шаг вперёд и кладу руку на горло Эмори. Я не душил её и не держал крепко. Я бы никогда не обидел Эмори. Никогда. Или кого-нибудь другого. Но мне нужно, чтобы она замолчала, и, если это заставит её замолчать, я сделаю это.

Это не так.

Она задыхается, но не говорит мне убрать руку с её тела. Подняв ее лицо к себе, я слегка сужаю глаза и понижая голос говорю:

– Заткнись.

Эмори кусает губы, как будто ей это нравится. Охуеть.

– Расскажи, Майлз. Держу пари, ты уже делал это публично.

Да, мы делали это публично. Признаюсь, не тот момент, которым стоит гордиться. Быть пойманным во время секса со своей девушкой в кинотеатре в возрасте шестнадцати лет – это не совсем то, что я хотел бы повторить.

– Эмори, – предупреждаю я. – Если бы я был тобой, я бы давно держал рот на замке.

Эмори – последний человек, с которым я бы стал обсуждать свои сексуальные отношения. Эмори и я не обмениваемся больше пяти слов в неделю.

Ради Бога, она сестра-близнец моей покойной девушки, так ещё и моя бывшая девушка. Мы едва терпим друг друга. Ей не нужно знать, что я делаю за закрытыми дверями, с кем и как я это делаю. И я чертовски не хочу слышать о её вещах, касающихся этой темы.

– Должна сказать, что я никогда не думала, что удушье может быть сексуальным, но ты доказал, что я ошибаюсь.

Я убираю руку с её горла всего за миллисекунду, отступая примерно на пять шагов. Только тогда я снова нахожу воздух, чтобы дышать. Проведя рукой по лицу, я позволяю сделать себе три глубоких вздоха, чтобы успокоить нервы.

Что, черт возьми, происходит?

– Эмори, – процедил я, сохраняя нейтральный голос. – Иди прими душ, чтобы мы могли пойти в соседний дом и рассказать обо всем твоим родителям. Лучше сделать это раньше, чем позже.

Она закатывает глаза. Она, черт возьми, снова закатывает глаза.

– Ты такой скучный.

– Ну, если нежелание трахнуть тебя делает меня скучным, то, наверное, да.

Как, черт возьми, мы пришли к этой теме? Клянусь, всего секунду назад мы говорили о браке, которого ни один из нас на самом деле не хочет, а теперь… это.

Её руки упираются в бедра, голова слегка наклоняется набок.

– Тебя так легко разозлить.

И так будет выглядеть следующий год моей жизни? Эмори сделает все возможное, чтобы досадить мне всеми существующими способами? Возможно, мне всё-таки следует жениться на одной из этих «заек с шайбой».

ГЛАВА 8

«Займите свои места / натягивайте свои платья и сделайте кукольное лицо» – Dollhouse by Melanie Martinez

Эмори

– Если мой папа что-нибудь выпил, мы не сможем рассказать моим родителям обо всем сегодня, – напоминаю я Майлзу. Он прекрасно знает о проблеме моего отца с алкоголем, но я чувствую, что должна напомнить ему об этом.

– Я знаю.

Мой взгляд падает на маленькую нетерпеливую Брук рядом с Майлзом. Она из-за всех сил держится за руку отца, но продолжает прыгать вверх и вниз, ожидая, пока откроется дверь.

– Постучим? – спрашивает она, подняв кулак, приготовившись стучать в дверь.

– Всего одну секунду, хорошо, Брук? – Брук кивает отцу, но держит руку наготове. Затем он смотрит на меня.

– Ты уверена в этом?

– Да. – На самом деле нет.

Майлз проводит свободной рукой по своим волнистым светлым волосам, быстро и ободряюще вздыхая.

– Святой Летающий Фламинго, нам, наверное, стоило обсудить это получше. Что мы вообще собираемся сказать? – он смотрит на меня. В его глазах нет былой уверенности. – Когда наши отношения изменились? Когда мы решили…

– Поддержать друг друга, – дополняю я.

– Любить друг друга, Эм.

Верно. Я тупая. Конечно, мы должны любить друг друга. Никто не женится, не будучи влюбленным.

– Хорошо… Я полагаю, хорошо, что мои родители никогда не знали об Уильяме, так что мы можем преподнести это так, якобы это произошло где-то на четвертый день рождения Брук.

Уильям никогда не просил о встрече с моими родителями, и, честно говоря, я тоже не была готова рассказать родителям о нем. Моя мать стала бы настаивать на том, чтобы я приводила его на наши воскресные обеды, и я не собиралась позволять ему испортить и их. Он и так достаточно контролировал мое питание. Воскресные обеды было только для моей семьи, он бы точно не вписался.

Я смотрю на Брук и вижу, что она все ещё готова постучать в дверь.

– Мы действительно разговаривали на её четвертый день рождения. Моя мама месяц спустя спросила, когда внезапно ты начал мне нравиться. Так что вполне логично назвать день рождения Брук…

– Теперь я постучу? – Брук прерывает нас, уже стучась в дверь и весело танцуя

Ну, думаю, все решилось.

Хотела бы я сказать, что рассказать родителям о том, что выходишь замуж, так легко. Я бы хотела, чтобы это было больше захватывающим, нежели чем страшным… И, может быть, так бы оно и было, если бы я не выходила замуж за Майлза Кинга. И если бы я была моей сестрой.

Через минуту дверь открывается, моя мать уже готова поздороваться с Брук, потому что она знает, что Брук единственная кто стучится в дверь, а не звонит в звонок. Но она останавливается, когда она видит Майлза и меня. Одновременно.

Увидеть меня и Майлза заходящим вместе куда-либо возможно так же редко, как увидеть рыбу в небе. Даже на день рождения моих родителей мы не появляемся одновременно, даже если родители назначили определенное время. А что насчёт занятий, которые у нас проходят вместе? Я появляюсь намного позже чем он. Просто, мне не нравится, когда меня что-нибудь с ним связывает. Но, я думаю, сейчас это изменится.

– Бруки, почему твой папа здесь с Эмори? Вместе. – Моя мать поднимает Брук на руки, переводя взгляд с Майлза на меня и обратно, подозрительно глядя на нас.

Брук хихикает и пожимает плечами одновременно. Она до сих пор не знает, что мы с Майлзом поженимся. И я не совсем уверена, поймет ли она это, если мы ей расскажем. Но если бы она знала, она бы с лёгкостью выпалила эту новость.

– Можно нам войти? – спрашивает Майлз.

– Честно? Я не знаю. Этого – ее взгляд метается между Майлзом и мной, – никогда не бывает. И это пугает. В последний раз, когда вы двое были так близко, один из вас в конце концов расплакался.

Майлз. Определенно Майлз.

– Мне нужно поговорить с тобой и папой, – говорю я. – Папа пил сегодня? Потому что я не думаю, что нам стоит с ним говорить, если он выпил.

Моя мать качает головой и делает шаг в сторону я чтобы мы могли войти в дом.

– Он все ещё спит. Хочешь, я разбужу его?

Я снимаю обувь, Майлз делает то же самое.

– Нет, нет, все в порядке. Возможно, будет лучше, если он услышит это от тебя. Ты же знаешь, что он злится меньше, когда ты сообщаешь ему новости.

– Мил-Эмори, ты пугаешь меня.

Мне требуется значительная часть моей силы воли, чтобы не закатить глаза.

Мы с Майлзом идем за ней через весь дом в гостиную. Судя по тому, как напряглись её плечи, когда она отпускает Брук и спрашивает, не хочет ли она поиграть немного на заднем дворе, а потом снова смотрит на нас с Майлзом, я знаю, что у нее плохое предчувствие по этому поводу.

Когда Брук не слышно, я немного расслабляюсь, зная, что она ничего не услышит. Я сажусь на диван, а Майлз нет. Но я полагаю, что у него больше причин бояться моих родителей, чем у меня. Ну, или он просто предпочитает постоять, чтобы у него был вид на задний двор и, следовательно, на Брук. В любом случае, я умею сидеть смирно.

ГЛАВА 9

«Она – живой шрам, она вся в синяках, она – боль, которую вы причинили» – Broken Home by 5 Seconds of Summer

Майлз

Мы находимся в этой гостиной уже пятнадцать минут. Ни Эмори, ни я не сказали ни слова, а Холли просто переводила взгляд с дочери на меня и обратно, терпеливо ожидая, когда кто-нибудь из нас заговорит.

Если бы две недели назад кто-нибудь сказал мне, что я буду стоять перед Холли Скотт, собираясь сказать ей, что собираюсь жениться на её дочери, я бы рассмеялся им в лицо. Единственный человек, носящий фамилию Скотт, на котором я когда-либо планировал жениться – мертва. Об Эмори я даже не думал. Никогда, черт возьми.

Ладно, я немножко приврал. Я думал, что женюсь на Эмори, когда мне было лет пятнадцать или шестнадцать, так что, это не считается.

Но сейчас мы здесь.

Последние пятнадцать минут я выглядывал на задний двор, наблюдая, как Брук бегает взад-вперед по траве.

Я не всегда радовался тому, что она умеет занять себя, но сейчас я действительно благодарен за это. Я знаю, что со временем придется рассказать дочери об изменениях в нашей жизни, хотя она, наверное, многое не поймет. Я хочу быть с ней максимально откровенным, и так же в том, что я женюсь на её тёте. Но этого не произойдет, пока я все еще изо всех сил пытаюсь сказать об этом ее бабушке.

– Я так не помолодею, детки, – вздыхает Холли, постукивая безымянным пальцем по кофейной чашке. Звук ее обручального кольца, ударяющегося о кружку, был единственным звуком, наполнявшим комнату.

Я смотрю на Эмори, но она продолжает смотреть на свою мать. Я давно не видел Эмори такой нервной, но сейчас даже я могу сказать, что она нервничает. Она продолжает постукивать ногой по полу, царапая кожу вокруг ногтей. По крайней мере, до тех пор, пока она полностью он остановится, не опустит руки на колени и не скажет:

– Мама, я выхожу замуж.

Холли не двигается. Она умная женщина, поэтому я уверен, что она знает, что Эмори не просто так говорит о том, что выходит замуж за кого-то. Она знает, что Эм говорит о том, что выходит замуж за меня.

И я уверен, что, если бы на месте Эмори была Милли, Холли бы прыгала от радости.

– За Майлза? – взгляд Холли переходит на меня. Я хочу отвести взгляд, но я замыкаю наш зрительный контакт.

– За Майлза, – подтверждает Эмори.

– Когда?

– Через пару недель.

– Почему?

Эмори тяжело сглатывает. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на неё, в этот раз Эмори тоже смотрит на меня.

– Потому что я люблю его, – она снова переводит взгляд на свою мать, я делаю то же самое. – И он тоже любит меня.

Ложь. Она не любит меня. И я не люблю её. Наши отношения никогда не выйдут за рамки дружбы, если у нас получиться подружиться. Быть дружелюбными? Возможно. Но вот быть настоящими друзьями? Не уверен.

После того, как мы расстались, мы терпеть не могли друг друга. Любовь далека от того, что мы чувствуем к другому человеку.

– Ребята, вы в совсем уме? – Холли встаёт и идёт в другой конец гостиной, чтобы между ней и нами появилось пространство. – Майлз, ты не можешь жениться на Эмори.

– А почему я не могу? Я могу признать, что это очень странно, но это не противозаконно.

– Она сестра-близнец Милли! – она прислоняется к половине шкафа, подняв одну руку к лицу, чтобы ущипнуть переносицу. – Ты не можешь просто перейти от одного близнеца к другому, просто потому что тот, с которым ты был, умер, Майлз. Это не так работает. Ты видел Эмори? Они выглядят одинаково. По сути, это один и тот же человек!

– Пожалуйста, прекратите их сравнивать.

Эмори совсем не похожа на Милли. И даже если бы она была, Эмори все ещё самостоятельный человек. Их следует рассматривать как двух отдельных людей, а не как одного.

– А что насчёт Бруклин? Она вырастет, думая, что Эмори – её мать! Она так похожа на Милли, и поэтому так же чертовски похожа на Эмори. Это безумно, ты понимаешь это?

Какое, черт возьми, отношение Брук имеет ко всему этому?

– Брук прекрасно знает, что Эмори – её тетя.

– Мачеха. Если вы всё-таки поженитесь.

– Мама, – говорит Эмори, немного растягивая это слово, и подходит ко мне. Её рука касается моей, незадолго до того, как она переплетает их.

– Я уверена, что Майлз когда-нибудь расскажет Брук о Милли.

Конечно, я расскажу. Кое-что она уже знает.

– И, если у нее все ещё будут вопросы о матери, когда она станет старше, она всегда может спросить меня. Я ни в коем случае не собираюсь заменить Милли. Но я и Майлз были вместе до того, как они встретились. Между нами уже были чувства, Мам, и они легко могут возвратиться.

Легко, если позволяют события. Становится немного сложнее, когда человек, с которым ты хочешь быть, мертв.

Холли жестикулирует между мной и Эмори.

– С вами обоими все непросто.

Дверь на задний двор приоткрывается и Брук забегает внутрь. Она игнорирует Холли и Эмори. Кажется, что Холли не очень это любит, но мне все равно. Когда Брук становится прямо передо мной, ухмыляясь, сжимая одну руку на другой, как будто она что-то в них прячет, я опускаюсь перед ней на колени. Я даже не пытаюсь продолжать этот разговор. Моя дочь для меня важнее любого глупого разговора.

– Что у тебя там, маленькая обезьянка?

Брук начинает хихикать, и это легко хихиканье заставляет меня забыть, зачем я вообще здесь.

Она наклоняется немного ближе ко мне, смотрит на Эмори, словно проверяя, наблюдает она за нами или нет. Когда Брук кажется, что все в порядке, она раскрывает руки и показывает червяка. Все утро шел дождь, поэтому повсюду улитки и дождевые черви.

– Je peux le garder?^[2]

Я немного вздыхаю, качая головой.

– Бруки, ты знаешь, что у этого червяка тоже есть семья? Может быть, его родители уже ищут его. Было бы несправедливо оставлять его, тебе не кажется?

Брук дуется, её глазки наполняются слезами

– У него есть мама? – Я только киваю, не зная, что ещё сказать. – Она скучает по нему? – ещё один кивок.

По щеке Брук скатывается слеза, но я тут же стираю её.

Я ненавижу факт её взросления. Не потому, что она не навсегда останется маленькой девочкой, не обращающей внимания на внешний мир, а потому что я боюсь дня, когда она начнет серьёзно спрашивать о Милли. Она уже начинает понимать, что чего-то, – вернее, кого-то – в её жизни не хватает. И хотя я всегда изо всех сил старался быть для нее лучшим, старался быть всеми, в чем она когда-либо могла нуждаться, и не скучать по тому, кого она никогда не встречала, я знаю, что у Брук будут вопросы о её матери. Или, когда она станет старше, будут вещи, о которых она хотела бы поговорить с матерью. Вот почему я действительно рад, что у неё всегда будет Эмори, даже если мы с ней больше никогда не поговорим.

Думаю, Эмори всегда будет самой близкой для Брук матерью, и я ненавижу это, но в то же время я счастлив, что у Брук есть кто-то, кроме меня.

Я поднимаю её, вставая сам.

– Давай пойдем и вернём его туда, где ты его нашла, хорошо?

– Хорошо, папочка. Тогда его мама будет снова счастлива.