Текст книги "Семь месяцев (ЛП)"

Автор книги: Хулина Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 37

«Выгнутая спина, интенсивное поглаживание, белое вино, травка – моё любимое комбо» – Girls Need Love by Summer Walker, Drake

Майлз

Я скольжу в ней почти плавно, её гладкие стенки сжимаются вокруг моего члена. Она теплая, влажная, тугая. Моё любимое сочетание.

Эмори ахает, как только я полностью оказываюсь внутри неё, её глаза закрываются, когда она делает глубокий вдох.

– Чёрт, ты больше, чем я помнила.

– Ты справишься, дорогая.

Она делала это раньше.

Она открывает глаза, самые зелёные глаза смотрят на меня, остекленевшие от желания, похоти.

– Да, я смогу.

– Что ж, тогда давай, Эм, трахни меня, – говорю я, вдавливая кончики пальцев в её нежную кожу.

Она так хорошо воспринимает каждый дюйм моего тела, что я теряю рассудок. И когда она начинает двигаться, у меня перехватывает дыхание где-то внутри тела.

Обычно я не позволяю женщинам доминировать надо мной. Не позволяю им быть сверху. Но эта женщина прямо здесь, она могла бы посадить меня на поводок, и я, вероятно, даже не стал бы жаловаться на это. Она разрушает всё, что, как я думал, делало меня, мной. Заставляет меня пересмотреть своё мнение. Перестроить. Одна часть меня не соответствует ей, я исправлю, изменю свои собственные правила, чтобы они соответствовали ей.

Она наклоняется, прижимаясь головой к моей груди, медленно прижимаясь своими бедрами к моим. Если бы мы были в любом другом месте, которое не было бы таким маленьким, как моя машина, например… в нашей спальне ей тоже было бы намного легче, но ладно.

– Ты отлично справляешься, дорогая, – хвалю я, когда она набирает темп.

Положив руки ей на бедра, я помогаю ей выйти, приподнимаясь, когда она опускается. Эмори вскрикивает, чуть сильнее прижимаясь головой к моей груди. Её рука сжимает мою толстовку, её ногти слегка царапают меня сквозь ткань. Я не собираюсь врать, я бы хотел быть голым, чтобы почувствовать, как эти ногти царапают мою кожу, когда она помечает меня как своего.

– Майлз, – выдыхает она, мои толчки становятся более беспорядочными, скорость увеличивается. Она больше не двигается, но это нормально.

Её киска сжимается вокруг моего набухшего члена, сжимая меня так сильно, что это почти сводит меня с ума, но я остаюсь сильным.

– Я знаю, дорогая. – Я откидываю голову назад. – Черт, – ругаюсь я себе под нос, когда чувствую, как она кусает меня.

Черт возьми, кусает меня.

И мне неприятно осознавать, что это заводит меня ещё больше. Кто бы мог подумать, что кусаться может быть чертовски сексуально?

– Я, чёрт возьми, Майлз… п-прямо здесь.

Я приподнимаю бедра, рот Эмори открывается в судорожном вздохе прямо перед тем, как из её горла вырывается стон.

– Прямо здесь?

– Ммм…

– Кончи для меня, дорогая.

Я толкаюсь в неё немного сильнее, но всё ещё недостаточно сильно, так как грубый секс не слишком хорош и может вызвать преждевременные схватки, так что мы оставим это… нам нужно ещё немного ванили. Продолжая доставлять удовольствие нам обоим, я чувствую, как она всё ближе и ближе подбирается к грани освобождения, и чувствую приближение моей собственной неминуемой кульминации.

Её ноги начинают дрожать, когда я продолжаю толкаться, она выкрикивает моё имя в ответ. У меня тоже вырывается несколько стонов. Чёрт, ей так хорошо.

– О, боже.

Она пульсирует вокруг моего члена, её дыхание прерывается как раз в тот момент, когда она взрывается и обмякает на мне, совершенно без сил. Её оргазм вызывает мой, и я кончаю прямо в неё, наполняя её своей спермой. Тяжелые вдохи покидают мои лёгкие, а также хриплые стоны и хрюканье. Звуки, которые, как я думал, я бы никогда не издал, если бы Эмори была кем-то другим. С ней я просто чувствую себя… в безопасности. По каким-то совершенно неизвестным причинам.

Я обхватываю её руками, прижимая Эмори к себе, пока мы оба пытаемся отдышаться от кайфа, которого ни один из нас не испытывал уже довольно давно. Но от этого всё становится намного лучше.

К сожалению для меня, на этот раз я не пьян. На этот раз я точно знаю, что я сделал. На этот раз собственнический звон в моём сердце нельзя списать на что-то, вызванное алкоголем.

– Это был, бесспорно, лучший секс за всю мою жизнь, – бормочет Эмори, всё ещё тяжело дыша. – Ты стал намного лучше с нашего первого раза.

– Что ж, спасибо тебе, Эм.

Мне следовало бы обидеться, но на самом деле это не так. Она права.

– Серьёзно, я думаю, что твой член был создан для меня. Ты наполняешь меня так, как никто и никогда раньше не мог.

– Приятно знать.

Мои руки сжимаются вокруг её тела так, что это удивляет даже меня. Это грёбаное чувство собственника. Откуда, чёрт возьми, берётся это дерьмо?

– Знаешь, те звуки, которые ты пытался сдержать, – откуда она знает, что я старался их не выпускать? – они действительно сексуальные. И я клянусь, если бы это было возможно, я бы слушала их каждый раз, когда тебя нет рядом, и мне пришлось бы заставлять себя кончать.

Вот это довольно интересная информация. Посмотрим, что я смогу с этим сделать.

– Ты вроде как трахаешься, как порнозвезда.

Она садится, пот покрывает её кожу, несколько прядей волос прилипли ко лбу, щеки порозовели, и всё же она никогда не выглядела красивее.

Мой лоб морщится, и я смотрю на свою жену с намеком на ухмылку на губах.

– Да?

– Ммм. По крайней мере, именно так я представлял себе трахающихся порнозвезд. Действительно… горячо.

Я беру её лицо в одну руку, вдавливая пальцы в её щеки, но не настолько, чтобы причинить ей какую-либо боль.

– О, так тебе нравится, когда тебя трахают как шлюху?

– Угу

– Весь день с тобой обращались как с принцессой, но в постели ты как шлюха.

– Если это означает, что я получу больше умопомрачительного секса, тогда, чёрт возьми, да.

Я не думаю, что она действительно слушает меня или себя.

Мгновение спустя Эмори удивляет меня, когда тянется к своей сумочке на пассажирском сиденье и достаёт телефон. Я почти уверен, что она просто открыла приложение для камеры, а затем…начала записывать?

– Эм?

Она стонет, но сразу после этого смеется.

– Извини, мысленно я уже сказала тебе, что делать.

Хорошооо.

– Видишь окна?

Я киваю.

– Они запотевшие. Это логично.

– Да, но… ты знаешь, для чего они хороши? Для моих социальных сетеё.

– Для чего?

Эмори усмехается.

– Позволь своей жене хоть раз использовать тебя.

Я всё ещё не понимаю. Она может использовать меня, как захочет.

– Я собираюсь нарисовать одну половинку сердца, а ты сразу после этого сделаешь то же самое, хорошо?

– Хорошо?

– Это мило.

– Да, и твои подписчики будут знать, что тебя только что трахнули.

Она пожимает плечами.

– В конце концов, я замужем.

Я боюсь, что её обнаженное тело может отразиться в окне, поэтому прикрываю её грудь. Та сторона её тела, которая обращена к окну больше, чем другая, поскольку она может пользоваться только одной рукой. И всё это как раз вовремя, когда Эмори снова начинает записывать. Она рисует первую половину сердца, затем ждёт, пока я сделаю то же самое.

Я никогда не рисовал сердечко в «секс-тумане», но если это заставит её извращённых подписчиков понять, что моя жена никогда не будет с ними, тогда я нарисую миллион сердечек на запотевших стеклах машин, если понадобится.

Я рисую свою шаткую половинку сердца, и Эмори начинает смеяться, определенно над моей дерьмовой попыткой нарисовать сердечко. Затем она направляет камеру мне в лицо. Я не уверен, что найдут её подписчики, глядя на меня, но ничего хорошего, это я точно знаю.

Не зная, что делать, я подмигиваю в камеру и вскоре после того, как Эмори заканчивает запись, набирает что-то на своём телефоне, а затем бросает его на пассажирское сиденье.

Она снова прижимается к моей груди, глубоко вздыхая.

– Спасибо

– За что?

– За то, что позволяешь мне использовать тебя.

Снова обнимая жену, я говорю:

– Для тебя, всё, что угодно, дорогая.

ГЛАВА 38

«Когда я пытаюсь отступить, то оказываюсь рядом с тобой» – You by Regard, Troye Sivan, Tate McRae

Эмори

– Ладно, значит, у тебя был секс со своим мужем, подумаешь, – повторяет Сан.

Да, повторяет, потому что это уже третий раз, когда она напоминает мне, что это было совсем не плохо.

Я не думаю, что это было так, и все же от того, как я вела себя вчера, у меня до сих пор сводит живот. Мной двигала потребность, и я не уверена, решилась бы я трахнуть Майлза, если бы мои гормоны не вышли из-под контроля. Я хочу верить, что так бы и было, но какая-то часть меня очень не уверена в этом.

Но есть часть меня, которая не может перестать смотреть видео, которое я записала. То, которое набрало почти миллион просмотров. В сторис. Такого никогда не было. Люди действительно сходят с ума, когда чувствуют сексуальный подтекст, я вам говорю. И я не уверена, что мне действительно нравится тот факт, что множество людей перепостили видео, на котором мой муж подмигивает в камеру.

Боже, у него самое очаровательное подмигивание на свете. Каким-то образом это так невинно, хотя подмигивания совсем не невинны. И улыбка сразу после… о боже. Взрыв яичников.

У этого видео есть место в моём сердце, о существовании которого я и не подозревала. Я действительно ненавижу себя за то, что опубликовала это, но благодаря этому у меня появилось много новых подписчиков.

Может быть, мне просто стыдно, что я использовала Майлза, хотя он сказал, что ему всё равно, и это меньшее, что он мог сделать. Этот момент был нашим. Какое-то время были только он и я. Настоящие мы.

И я всё испортила.

– Майлз красив, Эмори. И он твой муж. Если бы он был моим мужем, я бы трахалась с ним семью способами до воскресенья. К тому же, ты носишь его ребенка. Насколько реальнее тебе нужно, чтобы стал твой брак?

Я сдалась и рассказала Сан настоящую причину, стоящую за Майлзом и моим браком, но она всё равно уже подозревала это. Тем не менее, она из тех людей, у которых есть надежды. Надежда на любовь. Безнадежный романтик.

Она видит любовь во всем, а я просто…нет. Поэтому, когда она слышит о моих проблемах с Майлзом, она слышит что-то вроде «Я так сильно люблю Майлза, но я просто не знаю, как ему сказать», что максимально далеко от правды. Но это Сан.

– Я просто думаю, что облажалась с ним.

Сан тут же качает головой, смеясь.

– Детка, твои гормоны играют с тобой, он это знает. Или, по крайней мере, должен, ты не первая женщина, которая от него забеременела. Держу пари, даже если бы ты не забеременела, он всё равно переспал бы с тобой, потому что ты до смешного сексуальна. Кроме того, вам обоим за двадцать. Горячие двадцатиоднолетние девушки с сексуальным влечением. Живи этим.

– Ему двадцать два, – поправляю я. – И не напоминай мне, что он трахал мою сестру.

– Почему нет? – Она задыхается, хлопая себя ладонями по подбородку. – Ты слышала их тогда и так сильно ревновала.

– Я их не слышала, слава Богу за это, и не ревновала. – Я закатываю глаза. – Я лишила Майлза девственности. Ревновать было не к чему. Во всяком случае, бьюсь об заклад, Милли ненавидела этот факт больше, чем тот факт, что мы с ним когда-то были парой.

– А потом он порвал с тобой.

– Потом он порвал со мной, – подтверждаю я.

– Что ж, такое случается, даже с лучшими из нас. Но, честно говоря…

Моя лучшая подруга продолжает болтать о моих отношениях, но я больше не слушаю, когда мой телефон вибрирует, и на экране появляется имя Майлза. Я немедленно открываю сообщение.

Майлз: Всё в порядке?

Я улыбаюсь вопросу. Он так беспокоится, что со мной может быть не всё в порядке. Я могла бы отойти от него на секунду, и он бы спросил, всё ли в порядке. Это очаровательно. Хотя и раздражает.

Я понимаю его желание убедиться, что со мной всё в порядке, и я не могу злиться на него за беспокойство. Хотя иногда мне хочется, чтобы он просто позволил мне обратиться к нему, если мне что-то понадобится, а не спрашивал меня каждую секунду.

Эмори: Я в порядке, Майлз. Как ты?

Просто, может быть, тогда он поймёт, насколько нелепо себя ведет.

Майлз: Теперь я определенно чувствую себя лучше, спасибо. Как малыш?

Эмори: Хорошо, я думаю? Я в порядке, так что всё тоже должно быть хорошо.

Майлз: Хорошо. Когда мне заехать за тобой?

Эмори: Я не знаю, через час?

Майлз: Хорошо.

Майлз: Ты пойдешь со мной на тренировку? Сегодня мы просто смотрим записи, но я всё равно был бы рад, если бы ты был рядом.

Он был бы рад, если бы я была рядом?

У меня в животе хлюпает. Приятное хлюпанье, но я всё равно его ненавижу.

Нельзя проявлять такую реакцию влюбленности. Я не могу влюбиться в своего мужа, не тогда, когда на кону так много.

И всё же я не могу удержаться, чтобы не напечатать ответ.

Эмори: Да, конечно. Значит, мы встретимся там?

Майлз: Нет, дорогая. Я всё равно заеду за тобой.

Но почему? Дом женского общества, в котором живёт Сан, находится не слишком далеко от арены. Максимум в двадцати минутах ходьбы.

Майлз: У меня кое-что есть для тебя.

И мой желудок снова делает это. Хлюпает. Бабочки разлетаются в разные стороны. Но на этот раз даже моё сердце предаёт меня. Замирает при мысли о том, что Майлз что-то для меня купил.

– Ты краснеешь, – говорит мне Сан. – О, боже мой! Ты занимаешься сексом по телефону?!

– Что? – Я отрываю взгляд от своего телефона. – Нет. Фу, нет.

– И всё же ты краснеешь. – Её глаза прищуриваются, когда она смотрит на меня.

Она скрещивает руки на груди, и также скрещивает ноги. Определённо, чтобы лучше проанализировать язык моего тела.

Эта девушка, позвольте мне сказать вам. Иногда с ней бывает нелегко.

– Итак, позволь мне внести ясность. – О нет. – Ты не хочешь настоящих отношений со своим мужем. Я медленно киваю. – Тем не менее, ты забеременела, так что, хочешь ты этого или нет, вам всегда придётся быть родителями. – Ещё один кивок. – И вы трахались.

– Можно было бы сказать это более вежливо, но да, Солнышко.

Она напевает.

– Понимаю. И ты улыбаешься его сообщенияи.

– Я не улыбалась.

– Ты улыбалась. Даже покраснела.

– Заткнись.

– Знаешь что? Я могла бы рассказать об этом Майлзу, может, он не такой слепой.

– Сан, я думаю, это всё. Конец нашей дружбе. Было приятно познакомиться с тобой. Я встаю с её кровати, но она быстро тянет меня обратно.

Её глаза расширяются от ужаса.

– О Боже, все было нормально? Я не… навредила ребенку или что-то в этом роде?

Я смеюсь.

– Нет, всё в порядке.

– Хорошо, – говорит она, затем хлопает меня ладонью по плечу. Больно.

– Ауч.

Я прикрываю место, по которому она только что ударила, рукой, чтобы унять боль.

– Ты заслужила это за попытку разрушить нашу дружбу.

Вероятно, я так и сделала. Затем мой телефон вибрирует снова, и снова…и даже в третий раз. Мой взгляд опускается на телефон.

– Давай, ответь своему замечательному мужу.

Обычно я бы бросила гневный взгляд на Сан за этот комментарий, но я слишком занята, открывая сообщения моего мужа.

Майлз: Я буду там в половине пятого. Тренировка начинается в пять.

Майлз: Эм, ты там?

Майлз: Эмори Роуз Десрозье-Кинг?

Этот человек ненавидит, когда его игнорируют.

Эмори: 4:30 звучит неплохо. Увидимся позже!

Майлз: Не так быстро, жена. У меня всё ещё есть кое-что для тебя.

Эмори: Ну, и что же тогда?

Майлз: *отправил голосовое сообщение*

Я смотрю на сообщение, моргаю и больше ничего не делаю. Майлз никогда не присылал мне голосовых сообщений. Он мне тоже никогда не звонит. Он пишет сообщения, не разговаривает, если только это не тет-а-тет.

Майлз: Послушай это, когда Сан не будет рядом.

О… ладно. Звучит не очень хорошо, не так ли?

Я снова встаю с кровати Сан и бормочу какое-то оправдание, надеюсь, что-то вроде «Мне нужно пописать». В последнее время для меня это не так уж необычно, так что это самый правдоподобный вариант.

Оказавшись в ванной, я запираю за собой дверь и нажимаю воспроизведение, только чтобы испытать величайший шок в своей жизни и отключить звук на телефоне.

Этот парень только что прислал мне голосовое сообщение, в котором он стонет.

Мой рот широко раскрыт, когда я смотрю на экран, медленно, очень медленно увеличивая громкость. Звук тяжелого дыхания Майлза наполняет мои уши, всю комнату. И хотя я слышу его, я всё ещё не хочу верить, что я действительно это слышу.

Подойдя к закрытому унитазу, я усаживаюсь на него верхом, мне нужно сесть, прежде чем мои колени могут подогнуться, и я упаду на пол. Майлз определенно выбросил бы меня из окна за то, что я причинила себе боль.

Он ругается скрипучим голосом, кряхтит, и так много тяжелого дыхания доносится до моих ушей.

Я не должна это слушать. Это только возбудит меня. Но, похоже, я также не могу поставить голосовое сообщение на паузу.

Я слушаю все две минуты и сорок три секунды, затем голосовое сообщение обрывается само по себе. Он кончил сам, за мгновение до окончания записи, но он всё ещё задерживал дыхание на добрых двадцать секунд после оргазма.

Ещё минуту я продолжаю пялиться на экран, не зная, что и как ответить. Должна ли я вообще отвечать? Мне кажется неправильным оставлять его без ответа.

Мои большие пальцы что-то печатают. Что угодно, я даже не осознаю, что печатаю. А потом я нажимаю «Отправить».

Эмори: Ты хочешь моей смерти?

Его ответ приходит почти мгновенно.

Майлз: Ты сейчас это прослушала?

Эмори: Ну, да. Я думала, это срочно! И затем… это было не так. И…

Я встаю, чувствуя влагу на трусиках на своей коже. Одно из худших ощущений в моей жизни.

Майлз: И что?

И что? Ох. Я хотела удалить эту часть.

И теперь у меня сильное желание снова почувствовать тебя внутри себя. Но я не могу сказать ему об этом.

Майлз: Я принесу твои новые трусики, когда заеду за тобой. Ты можешь переодеться в раздевалке.

Эмори: Что? Нет, Майлз, зачем? Всё в порядке. Я в порядке.

Майлз: Да, да. Говори, что хочешь. Увидимся через час, дорогая.

ГЛАВА 39

«Не озвучивайте мне свои ценные мнения» – shut up by Ariana Grande

Майлз

Завтра наша последняя игра. Типа, наша самая последняя игра. Это самая сильная боль, связанная с хоккеем, которую я когда-либо испытывал. Я буду так скучать по этой команде, это просто смешно.

Но зато у меня будет новый и тот же тренер. И самые важные игроки этой команды по-прежнему будут в одной команде со мной. Так что это хоть что-то. Возможно, новое начало пойдет мне на пользу.

Я взял Эмори и Брук с собой в кинозал. Тренер обычно не пускает гостей, пока мы смотрим записи или обсуждаем игровые стратегии, но он знает Брук и, возможно, не знаком с Эмори лично, но я уверен, что он много слышал о ней от моей дочери. Брук все время говорит об Эмори, Лили постоянно говорит мне об этом. И София, когда она была рядом.

Аарон больше не напивается до смерти. София начала отвечать на его сообщения примерно три недели назад, и он планирует покинуть США через неделю, когда мы закончим учебу, чтобы воссоединиться с ней. Я думаю, они будут общаться на расстоянии, и если есть пара, у которой это получится, то это Аарон и София.

Пока Тренер проигрывает отрывок за отрывком от команды, с которой мы встретимся завтра, и вслух анализирует каждое их движение, я слишком занят, чтобы слушать, и вместо этого сосредотачиваюсь на своей дочери.

Брук играет с моим обручальным кольцом, пытаясь просунуть любой из своих пальцев в отверстие бабочки, но, очевидно, ни один из её пальцев не проходит сквозь него, поэтому она немного расстраивается. Но когда она замечает, что Эмори носит кольцо с бабочкой, её лицо светится.

– Мэмори, – шепчет она. – Могу я взять твою руку?

Эмори не задает вопросов, вероятно, думая, что моя дочь просто хочет подержать её за руку, как она делала раньше. Но я вижу этот маленький клубок зла насквозь.

– Брук, – предупреждаю я достаточно тихо, чтобы это не мешало неистовству Тренера по поводу того, из-за чего он неистовствует.

– Я просто смотрю. – О, но это не так. И прежде чем я успел это осознать, Брук развернула руку Эмори и теперь пытается вставить бабочку в отверстие моего кольца. – Не подходит. – В основном потому, что она ничего не видит в темноте.

– Это так скучно, – жалуется Эмори, склоняя голову мне на плечо. Впервые с тех пор, как я забрал её у Сан, она разговаривает со мной. Думаю, она до сих пор немного злится из-за того, что я возбудил её, хоть она этого не хотела, но, честно говоря, это её вина.

Эмори сказала, что будет слушать что-то подобное, когда будет одна и будет нуждаться в этом. Я не виноват, что она продолжала слушать все две минуты сорок три секунды, хотя технически она была не одна.

– Это не скучно. – Это немного скучно, но Эмори не может приглушить мою страсть.

Ну, хоккей не совсем моя страсть. Это хобби. Я люблю готовить больше, чем хоккей, но это потому, что я люблю есть то, что приготовил, еще больше.

– Марш, – кричит тренер, а затем включает видео с Аароном на нашей последней игре. – Что это было?

Воспроизводится видео, показывающее, как Аарон игнорировал каждого из своих товарищей по команде, чтобы самому провести шайбу по льду. Полагаю, он просто хотел забить только один гол от своего имени только в этом сезоне. У него было всего несколько результативных передач, и это нормально. Хотя большинство голов он ассистирует. Но даже голевые передачи хороши. Он по-прежнему великий игрок, даже если не забил ни одного гола, что он, опять же, сделал.

Хотя хоккеисты очень дерзкие, и я готов поспорить, что ему есть что кому-то доказать.

– Я думал, что смогу это сделать, – защищается Аарон. Более-менее хорошо. – Лед был практически свободным для меня, чтобы выступать в одиночку.

– Не был. – Тренер снова запускает игру. Камера отдаляется, показывая, как Аарона окружили трое противников. Даже если бы он попытался, ему бы не удалось выбраться с шайбой, которая все еще была в его владении.

И поэтому он сделал какую-то глупость. Действительно глупость.

Он просто пробил по воротам. Примерно с середины льда. Он не попал в сетку.

– Хотя попробовать стоило.

– У нас есть план игры. И тебе лучше придерживаться его завтра, иначе я обменяю тебя на Элайджу на всю игру.

У нас только два левых защитника: Аарон и Элайджа. Если Аарона выведут из игры, это означает не только то, что Элайдже придется играть всю игру, но и то, что Аарону не удастся выйти на лед в нашей последней совместной игре.

– Майлз? – шепчет Эмори, постукивая пальцами по моим. Брук очень быстро копирует Эмори и теперь тоже постукивает по моим пальцам.

– Да, дорогая?

– Когда это закончится?

– Когда это закончится, папочка? – повторяет Брук, говоря гораздо громче, чем Эмори.

Я закрываю глаза, мне нужно сделать глубокий вдох, прежде чем я столкнусь с двадцатью двумя головами моих товарищей по команде, которые сейчас смотрят на нас троих. Однако мои глаза остаются на безопасной территории, прямо на Грее.

Или все-таки не такой уж и безопасной.

Грей ошеломленно ухмыляется мне, выгнув одну бровь, как будто он ждет, что я отвечу на все, над чем он может посмеяться. А затем подмигивает мне, прежде чем его взгляд упадет на мою правую руку. Знаете, на ту, которую держит Эмори, а Брук сверху, чтобы не чувствовать себя обделенной. А затем его веселая улыбка становится самодовольной.

Он подталкивает Колина в бок, затем шепчет что-то, чего я не слышу, но определенно что-то вроде: «Посмотри на их руки», потому что мгновение спустя Колин откидывает голову назад и смеется.

– Колин, – предупреждает тренер. Ему не нравится, когда мы веселимся. По крайней мере, внутри арены. Здесь это означает бизнес, и тренер Картер, черт возьми, не занимается ничем, кроме бизнеса, между этими стенами. Он не проигрывает, а если и проигрывает, то все равно не проигрывает. Он возлагает на нас ответственность за проигрыш, что, собственно, правда, но он не видит, что это и его проигрыш.

Честно говоря, я стремлюсь быть настолько уверенным в себе; уметь просто сказать нет проигрышу.

– Прости, пап, – немедленно отвечает Колин. Он никогда не называет своего отца «папой» на арене. Здесь тренер Картер такой же свой тренер, как и тренер всех остальных.

Должно быть, Тренера это сбивает с толку так же, как и всех остальных, потому что Тренер только качает головой, как будто проверяя, правильно ли он расслышал.

– Черт, представьте, что ваш отец – тренер по хоккею в NHL. Я завидую. – Аарон скрещивает руки на груди и громко вздыхает. – Должно быть, на катке было весело.

– На самом деле это не так, – отвечает Колин. – Типа, чувак, меня вырвало на льду на глазах у всей команды Нью-Йорка.

– Вы заставили их подписать замороженную рвоту?

– Какого черта? Нет.

– Ты действительно должен был это сделать. На этом можно было бы заработать тысячи.

– Тысячи благодаря рвоте? Я так не думаю. – Колин поворачивается к отцу. – Я бы не смог на этом заработать, правда, папа?

Тренер зажимает переносицу и качает головой.

– Нет, Колин. Никто бы на это не купился.

– Вот, но если бы я сказал, что это была рвота кого-то из команды… – он наклоняет голову, раскрывает руки, как будто только что нашел лазейку. – Было бы великолепно.

– Кто тебя, черт возьми, воспитал? – спрашивает тренер. – Потому что я этого точно не делал.

– Тише, – успокаивает Колин собственного отца, прижимая указательный палец ко рту. Затем он указывает прямо на Брук. – Здесь есть маленький ребенок. Следи за своим языком. Ты бы не стал ругаться в присутствии Риса.

Как только этот вопрос снят с обсуждения, Колин и Аарон возвращаются к своему разговору о продаже блевотины. Да.

– Они всегда такие сумасшедшие? – спрашивает Эмори, понизив голос.

– Ага. Они все слишком много раз открывали двери головой.

– Иногда, – снова говорит Брук достаточно громко, чтобы все могли услышать. Надо любить этих детей. – Иногда я тоже сталкиваюсь с дверью. Ноги иногда меня не останавливают. А потом, – она пожимает плечами, – Бум.

Дети… хотя они довольно забавные.

– Мэмори? – На этот раз я слышу шепот моей дочери. Она умеет шептать только тогда, когда все, что она говорит, не предназначено для моих ушей. И все же я не могу не слушать. – Когда мы подарим папе подарок?

Подарок? Теперь я заинтригован.

– В его день рождения, Бруки.

Ха… интересно.

Брук поворачивается ко мне.

– Папа, когда у тебя день рождения?

– Через шесть ночей, детка.

Вы когда-нибудь пытались сказать четырехлетнему ребенку, за сколько дней что-то происходит? Потому что если так, то держу пари, что вы знаете, что они не поймут ни слова, если вы не разложите его на то, сколько еще раз им придется ложиться спать.

– Хорошо. – Брук прижимается к моей груди, готовая заснуть, чтобы день уже закончился. Я еще не сказал ей, что это не так.

– Знаете что, ребята… Теряйтесь. Вы свободны.