Текст книги "Семь месяцев (ЛП)"

Автор книги: Хулина Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 45

«И я отдам тебе своё сердце, чтобы мы могли начать всё сначала» – Over Again by One Direction

Майлз

– Она солгала нам! – Эмори наклоняется вперёд, её голова покоится на моем плече. – Она, блять, солгала нам.

– Мы не можем ничего изменить, так что нет смысла злиться на неё, Эм. – Я обнимаю свою жену, прижимая её к себе, утешая.

Я ненавижу сложившуюся ситуацию также сильно, как Эмори, но злиться на мёртвого человека кажется неправильным, а расстраиваться из-за того, что мы не можем ничего изменить, по меньшей мере глупо.

Я медленно ложусь, сжимая в объятьях Эмори и совсем не заботясь о краске. К чёрту одеяло, я куплю новое.

– Я знаю, – бормочет Эмори мне в плечо. – Я не думала, что Милли стала бы так лгать. Особенно после того, как она увидела, насколько тяжело мне далось расставание.

– Любила меня так сильно, да? – я провожу рукой по её коротким волосам. Они немного отросли, но не слишком сильно.

Эмори приподнимается, чтобы сесть. Прямо на моей промежности.

– Заткнись, – она закатывает глаза, а затем смотрит на свою руку. – Чёрт, я забыла о палитре.

Прежде чем у меня появляется шанс посмеяться над её глупостью, она прижимает свою руку к моей груди, оставляя отпечаток ладони. Она прижимает ту же ладонь к другому месту на моем теле, повторяя это до тех пор, пока краска не перестаёт оставлять отпечатки.

– Ты собираешься сделать и эти татуировки тоже?

Я киваю, хотя на этот раз несерьёзно. Мне нравится цветок на спине. Я думал о том, что делать со своей спиной, и, так уж случилось, что Эмори великий художник. Мне нравится её стиль, то как она колеблется между комическими рисунками и реализмом с небольшой изюминкой. Она могла бы нарисовать член, и я, вероятно, посчитал бы его потрясающим.

Когда её руки, наконец, ложатся на мой живот и она смотрит на меня сверху вниз с легким намеком на улыбку, я позволяю себе всего мгновение, чтобы рассмотреть её.

Я наблюдал за Эмори с тех пор как узнал её. Я смотрел на неё и никогда… не замечал так, как сейчас. Никогда не признавал её так, как должен был.

Её волосы шёлком лежат на плечах. Её губы полные, но не слишком большие. Её щеки всегда слегка розовеют в естественном румянце, и я знаю, что это одно из самых милых зрелищ на свете. У неё пушистые, длинные ресницы, и хотя она настаивает на том, что ей нужна тушь, чтобы сделать их видимыми, я не думаю, что в этом есть необходимость. Её зелёные глаза ещё прекраснее, когда наполнены счастьем и смотрят на меня.

Боже, как бы я хотел быть хотя бы маленькой частичкой этого счастья. Достаточно всего полпроцента.

– Почему ты возненавидел меня? – спрашивает Эмори, понизив голос. Обычно она не боится задавать вопросы, но в этом чувствовалась тревога.

– Я никогда не испытывал ненависти к тебе, дорогая, – я кладу руки ей на талию, под рубашку. – У меня было разбито сердце после того, как я подумал, что ты порвала со мной. Я думал, это ты ненавидишь меня.

– Я любила тебя, – говорит она, защищаясь. – По крайней мере, на уровне пятнадцатилетнего подростка.

– Хм, – я всего на полтора года старше Эмори, но слышать, как она говорит, что ей было пятнадцать, сейчас звучит… неправильно. Ладно, к тому времени, когда мы расстались, ей было почти шестнадцать. Я имею в виду, мне было семнадцать, когда мы расстались. И ровно одиннадцать месяцев и три недели спустя у меня родился ребенок от её сестры-близнеца.

– Знаешь, никогда не поздно попробовать ещё раз, – говорю я.

Возможно, если бы Милли не вмешалась – зачем она вообще это сделала? – мы с Эмори никогда бы не расстались. Раньше мне казалось, что нам с Милли суждено быть вместе. Но, может быть, если бы Милли не разлучила нас…

Возможно, я был любовью всей жизни для Милли, но, очевидно, что она не являлась таковой для меня. Мне потребовались годы, чтобы это осознать. Я думаю, что начал понимать это, когда увидел, как Колин влюбился в девушку, которая была близка к смерти.

Лили не умерла, но Колин всё время, пока пытался заставить её принять помощь, не зная, останется ли с ней. Будет ли она жить. Не проснется ли он одним утром с известием о том, что она умерла.

Он любил её, зная, что может потерять в любой момент. Но она жива. В конце концов, она хотела получить помощь. Сейчас они счастливы, хотя, по-моему, у неё всё ещё есть проблемы.

Их история могла закончиться разбитым сердцем, как и моя, но этого не произошло. Отношения с Лили могли стать уроком для Колина. Глядя на них, я понял, что отношения с Милли – один из жизненных уроков. Я безумно любил её, она всегда будет занимать место в моём сердце и всегда будет любима мной, но это чересчур жестокий урок, который я должен был усвоить.

Я приподнимаюсь так, чтобы наши губы были достаточно близко, но не соприкасались.

– Попробовать еще раз? – шепчет она, тяжело дыша.

– Давай попробуем ещё раз, Эм.

Эмори сокращает расстояние между нами, целуя меня и вместе с тем воспламеняя мои тело и сердце. Она заставляет каждый волосок на моём теле встать дыбом, каждый мускул напрячься и расслабиться, когда издает тихий стон.

Я скольжу руками вверх по её телу, медленно приподнимая её рубашку. Я даю ей достаточно времени, чтобы сказать «нет», остановить меня. Но она этого не делает. Поэтому, когда наши губы приоткрываются, и она проводит руками по своему телу, я, не колеблясь, стягиваю рубашку полностью.

На ней нет лифчика – мои глаза прикованы к её груди, вместо того чтобы двигаться ниже. Её дыхание становится неровным: глубокие вдохи сменяются частыми, и наоборот.

– Ты не против этого? – спрашиваю я, просто чтобы быть уверенным.

– Не против, – отвечает Эмори и прижимается своими губами к моим ещё раз. Мило и быстро, но с такой страстью, что уже можно было бы разбить моё сердце. – Но мы должны сделать это быстро. Уже почти пять утра.

Это означает, что у нас есть примерно час до того, как Брук окончательно проснется и захочет посмотреть своё любимое телешоу, которое выходит в эфир каждое утро в шесть.

Больше не теряя времени, я обнимаю свою жену, чтобы удержать её в устойчивом положении, пока разворачиваю нас, укладывая её на одеяло. Я дергаю за резинку её шорт и белья, она приподнимает бёдра, чтобы мне было легче снять с неё одежду. Ткань скользит по её гладким, как шёлк, ногам, и я швыряю их куда-то в комнате, не заботясь о том, куда они попадают.

– Знаешь, эти цвета тебе идут, – говорит Эм с лёгким смешком в голосе, когда я снимаю боксеры и снова опускаюсь на колени.

Она кладет ноги мне на бедра, и я резким, но бережным движением притягиваю её ближе к себе. Эмори издаёт тихий вскрик, когда мой член входит в неё. Она приходит в себя в ту секунду, когда я поглаживаю свой член, прежде чем снова проникнуть в неё.

Я умираю от желания почувствовать, как она сжимается вокруг меня, но сдерживаюсь, чтобы немного подразнить. Прижимаю головку своего члена, толкаюсь внутрь нее до определенной степени, но недостаточно, чтобы войти в нее.

– Ты так думаешь?

Я ухмыляюсь, затем опускаю руку в краску. Большая часть моего тела уже покрыта ей, так что какое это имеет значение, верно? Я погружаю руку в краску на палитре, покрывая ладонь множеством цветов. Сведя обе руки вместе, я потираю их друг о друга, смешивая цвета в своих ладонях, в то время как моя жена наблюдает за мной широко раскрытыми глазами.

Наклонившись совсем чуть-чуть вперед, я кладу обе руки на ее грудь, сжимая её. Эмори открывает рот в знак протеста, но вместо этого у нее вырывается вздох, когда я провожу большими пальцами по ее чрезмерно чувствительным соскам.

– Я убью тебя.

– Хочешь убить единственного парня, который заставляет тебя кончать? По-моему, это не слишком разумно, если тебе интересно моё мнение, – мои руки ещё немного блуждают по её коже, оставляя на ее теле как можно больше краски. Как только мне понравится мой шедевр, я найду время пометить ее другими способами.

– Ты… Откуда ты это знаешь?

– Сан много говорит.

– Клянусь, эта деву… – я наклоняюсь вперед, толкая свой член. – О, святые, – я закрываю ей рот рукой, заставляя замолчать.

– Ты чертовски промокла, дорогая, – ожидал, что столкнусь с чуть большим сопротивлением, когда погружусь в нее, но этого не произошло.

Она стонет в мою ладонь, когда я немного отвожу бедра назад, затем снова толкаюсь вперед. Её грудь подпрыгивает от моего толчка. Убрав руку с её рта, я сажусь и провожу обеими руками под её попой, приподнимая её бедра. Руки Эмори вцепляются в одеяло, её губы плотно сжаты в попытке сохранить спокойствие.

У нее на губах слабый отпечаток ладони из-за остатков краски на моей руке, и я бы, наверное, рассмеялся, не будь я слишком занят, проникая глубоко в свою жену, чтобы слышать приглушенные вздохи и стоны, которые вырываются у нее.

– У тебя так хорошо получается, дорогая.

Я хочу поцеловать её. Её губы, её тело, на самом деле, что угодно. Но я не хочу лежать на ней сверху по очень очевидной причине. И все же я не могу перестать думать о её губах, прижатых к моим, о танце наших языков, о слиянии дыханий. Я не могу перестать хотеть ощутить момент, когда её потребность станет настолько сильной, что она едва успеет ответить на поцелуй, или момент, когда она кончит, прижимаясь губами к моим.

Она выгибает спину, еще крепче сжимая одеяло, и на мгновение я жалею, что мы вместо этого не держимся за руки. Черт, с каких это пор я держусь за руки во время секса? Я никогда не целую своих партнеров. Сначала сделал это с Эм и перестал сразу после неё. Держаться за руки и целоваться – это просто уровень близости, которого я никогда не хотел… кроме как с Эмори, я думаю.

Почему это происходит?

Мне всё равно. Мне абсолютно наплевать, почему у меня вдруг возникает желание поцеловать свою жену или взять её за руку.

Полностью выйдя из неё, я разворачиваю нас: я лежу, она на мне. Она наклоняется, её губы прикасаются к моим. Прикусываю её нижнюю губу совсем чуть-чуть, чтобы не причинить ей боль, но достаточно сильно, чтобы услышать, как у нее вырвался вздох. На вкус она немного напоминает краску. Слава богу, что я купил нетоксичные краски на случай, если Брук воспользуется ими. По крайней мере, я могу поцеловать свою жену, не опасаясь оказаться в отделении неотложной помощи с отравлением.

– Майлз, – кричит Эмори, отчаянно желая снова почувствовать меня внутри себя. – Пожалуйста.

– Возьми от меня всё, что тебе нужно, дорогая, – я беру её руку в свою в тот момент, когда она садится. Она опускает руку между нашими телами, и, обхватив рукой мой член, прижимает его к себе, опускаясь на всю длину одним быстрым движением.

Её рука лежит на моём животе, удерживая её достаточно высоко, чтобы не покачнуться, но я не позволил бы Эмори упасть. Она двигает бедрами, стоны срываются с её губ и наполняют мое тело сладким экстазом. Каждый раз, когда она опускается, я толкаюсь вверх, встречая её.

– Черт возьми, Эм. С тобой так хорошо, – хриплю я.

Я как будто был создан для Эм. Она тугая, а ещё сжимает мой член, заставляя меня видеть не только звезды, но и целые галактики, и все же она единственная, кого я когда-либо хотел видеть.

Эмори улыбается мне, беря обе мои руки в свои, когда пытается подтянуть меня, чтобы я сел. Я не знаю, зачем она это делает, но всё равно сажусь. Если моя жена хочет, чтобы я сел, я, блять, сяду.

– Повтори этот звук еще раз, – шепчет она мне в губы, целуя их, как только слова слетают с её губ.

С легким смешком я пропускаю каждый чертов звук, который угрожает вывести меня из себя, к большому удовольствию моей жены. Следовало бы догадаться, что это заставит её двигаться дальше. Она прыгает на меня сверху, её руки обвиваются вокруг моей шеи. Сейчас мои руки блуждают по всему ееётелу, ощупывая каждый дюйм.

– Ты так хороша, дорогая.

– Майлз, – выдыхает она.

Я сжимаю её задницу, и Эмори извивается, переворачиваясь, пока её голова не упирается в мою. Её поцелуи прекращаются, как я и предполагал. Её киска сжимается вокруг моего члена, сильно сжимая меня Я чувствую, как она намокает вокруг моего пульсирующего члена. Пару толчков спустя она прижимается ко мне, выкрикивая мое имя, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Ноги дрожат.

Когда она сжимается вокруг меня чуть сильнее, я чувствую, как жар заливает мое тело, огонь сжигает мои чувства, пробирается по моему телу к паху, мои яйца пульсируют, когда они напрягаются, и я кончаю прямо в неё.

Я целую её во время оргазма, медленно продолжая двигать своими бедрами, чтобы каждая капля моей спермы осталась внутри. Пока мои мышцы не ослабеют, и силы не покинут меня.

– Можем мы повторить это? – спрашивает Эмори, пытаясь отдышаться.

Чертовски охотно.

– Дай мне…

– ПАПОЧКАААА! – кричит Брук из нашей спальни. Я могу представить, как она сидит на полу и плачет, потому что не может меня найти.

С тяжелым вздохом я выхожу из своей жены.

– Думаю, нет. Мне жаль, дорогая, – я целую её в лоб, затем мягко отталкиваю от себя и встаю. Подхватив свои боксеры, я быстро надеваю их и иду по коридору прямо к своей дочери.

ГЛАВА 46

«Сейчас мы особо не сходимся во мнениях» – not your friend by Jeremy Zucker

Эмори

– Я открою дверь, – сообщаю я Майлзу, пробегая мимо кухни.

Он готовит нам обед. Только для нас. Брук у Грея, вероятно, ест крекеры и конфеты, какие только может найти. Мы собирались забрать её после визита к гинекологу, но Майлз решил, что еще один лишний час без ребенка дома пойдет мне на пользу.

– Давай, дорогая, – отвечает он, отрывая взгляд от плиты.

Он может видеть входную дверь из кухни, так что я знаю, что его глаза следят за мной. Когда я открываю дверь, мне вдруг хочется, чтобы мы всё ещё были у доктора.

– Айрис, – я ласково улыбаюсь ей. – Пожалуйста, входите.

Я думала, что она больше не появится. Она ни разу не приходила с тех пор, как мы переехали сюда, то есть уже целых три недели.

– О, здравствуйте, миссис Кинг.

– Эмори, пожалуйста, – я уже несколько месяцев прошу её называть меня по имени, но она никогда этого не делает. Может быть, однажды… Но у меня такое чувство, что я ей не нравлюсь, что не помогает делу Майлза.

– Ваш муж дома?

– Я здесь, – говорит Майлз из кухни.

Я не понимаю, как Айрис не заметила Майлза. Айрис поворачивается к моему мужу. Он оглядывается на нас, хотя его глаза прикованы ко мне. Когда я закатываю глаза в раздражении из-за очередного появления Айрис Декер, он посмеивается.

– Чем обязан на этот раз, Айрис? – Майлз выключает плиту и отставляет кастрюлю в сторону, просто проявляя вежливость.

Айрис направляется к нему, стараясь оглядеть квартиру. Но когда она достигает Майлза, её внимание полностью приковано к нему.

– Мы можем поговорить наедине, пожалуйста?

– Что бы вы ни хотели, говорите. Я всё равно расскажу Эмори.

Он бы сделал это, потому что по каким-то причинам он рассказывает мне всё с тех пор, как мы договорились «попробовать еще раз». Он и раньше так делал.

Иногда между нами все немного странно. Небольшое неловкое напряжение то тут, то там, но оно проходит. Не знаю, в каком направлении мы движемся.

Айрис неодобрительно хмыкает, смотрит на меня с презрением. Боже, эта женщина ненавидит меня.

– Я могу выйти, – говорю я.

Очевидно, Айрис хочет, чтобы я ушла.

– Все в порядке, миссис Кинг, – она не смотрит на меня, когда говорит. Не могу сказать, что я расстроена из-за этого. – Где Бруклин? – спрашивает она.

– Она у своего друга. Заеду за ней через час, – отвечает Майлз.

Это не такая большая ложь, ведь она действительно у друга, просто не у своего.

– Я рада это слышать. Она ведь не ходит в детский сад, не так ли? Я не думаю, что у Бруклин много друзей.

– Да, но это не обязательно.

И снова Айрис Декер издает неодобрительное ворчание. Она находит недостатки там, где их нет. Многие родители не отдают своих детей в детский сад. Многие даже не записывают их в школу, не обучают на дому и не разрешают посещать занятия онлайн. Эта женщина никак не может считать это ударом-бог-знает-сколько-у-нее-есть против Майлза, не так ли?

– Ну, в любом случае, – начинает она и прислоняется к кухонному островку, как будто это место принадлежит ей. – Вы все ещё планируете начать карьеру профессионального хоккеиста, Майлз?

О, значит, она может называть моего мужа по имени, но не меня? Вау. Хорошо. Я пробираюсь к Майлзу, для того чтобы быть рядом с ним, потому что всякий раз, когда появляется эта женщина, я придаю ему сил. По крайней мере, так он сказал.

Майлз притягивает меня к себе, обхватывая рукой мое тело.

– Да, – уверенно отвечает он.

Лицо Айрис дергается, черт возьми, вызывающе.

– Я не думаю, что это хорошая идея, Майлз.

– Извините? – он слегка сжимает мою талию, к счастью, не до боли. – Почему нет?

– Карьера хоккеиста подразумевает, что вы будете проводить больше времени в разъездах, чем дома. Соответственно вы никак не сможете позаботиться о своей дочери. По крайней мере не так, как она хотела бы. Бруклин четыре года, и она заслуживает отца, который будет рядом с ней и не будет оставлять её дома с няньками, друзьями или родственниками.

– При всём моём уважении, Декер, – начинает Майлз, – у других игроков тоже есть дети. Они всё ещё в команде и заботятся о своих детях. Дело не только во мне. Как насчет всех остальных родителей, у которых есть работа, требующая от них поездок? Они тоже большую часть времени в отъезде, некоторые из них не имеют возможности перевезти с собой семью. А у некоторых из них даже нет возможности пообщаться в видеочате или позвонить, потому что связь настолько плоха. Вы собираетесь сказать им, чтобы они уволились с работы, потому что они «бросили» свою семью?

– Это не одно и то же. И я не пытаюсь…

– Как это не пытаетесь?

К сожалению, после короткого колебания Айрис открывает рот.

– У вашей дочери нет матери, мистер Кинг. В то время как эти отцы оставляют своих детей с матерью, у вас нет другого выбора, кроме как оставить Бруклин с её бабушкой и дедушкой или друзьями. Это не то же самое, что опекун, присматривающий за ней.

Она ведь видит меня, верно?

– Вы знаете, почему у моей дочери нет матери? Потому что упомянутая мать умерла, – говорит Майлз, его голос звучит громче, чем раньше, он сердится. – Мне жаль, что вам приходится сравнивать живых родителей с мертвыми, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Это не моя вина, что её мать умерла. И это не вина моей дочери. И на случай, если вы забыли, я женат. Брук никогда бы не осталась ни с кем, кроме своей мачехи. Кроме того, я когда-нибудь говорил, что оставлю Брук дома, когда мне нужно ездить по работе?

– Жизнь в дороге не подходит для ребенка. Бруклин должна расти, регулярно видясь со своими друзьями, имея рядом свою семью, а не жить в самолетах и автобусах или на хоккейных аренах.

– Я, блять, собираюсь сорваться, – бормочет он, но я не уверена, что Айрис слышит его. – Ну и что? Если я не уволюсь, вы собираетесь забрать её у меня? Это вообще разрешено? Не думаю, что работа, к тому же хорошо оплачиваемая, имеет какое-либо отношение к благополучию моего ребенка.

– Вы перевираете мои слова. Я предлагаю вам отступить и быть рядом со своей дочерью. Вы под прицелом, поэтому не можете позволить себе ошибок.

Ошибки? Его работа не является ошибкой, верно?

Майлз делает шаг назад. Когда я поворачиваюсь к нему, я вижу, что он смотрит в потолок и глубоко дышит. Только успокоившись, он снова смотрит на Айрис.

– Я нахожусь под прицелом из-за того, что пренебрегаю своим ребенком, да? Вот почему вы так настойчиво хотите, чтобы я уволился с работы. Почему вы так внимательно следите за тем, сколько времени у меня осталось для дочери? Боже упаси меня делать то же самое, что делает любой гребаный родитель, да?

– Безнадзорность, да, – наконец подтверждает она.

Всё это время она приходила с обычным визитом, она никогда ничего не говорила, хотя Майлз имеет право знать обвинения. Правда, он никогда не спрашивал.

– Ни один обычный родитель не уходит из дома на пять дней каждую неделю.

– Вам нужно определение пренебрежения? Неспособность должным образом заботиться, как глагол, и состояние безразличия, как существительное. О Брук заботятся. Я обеспечиваю её всем, что ей может понадобиться, – парирует Майлз, в его голосе слышится едва сдерживаемая злость. – Я не проявляю насилия по отношению к Брук. Я не оскорбляю её, никогда не поднимал на неё руку, даже, блять, никогда не повышал на неё голос. Я не бросаю и не оставляю её одну дома. Я не препятствую общению с членами семьи. Ей не угрожает экологическая опасность. Я в состоянии позаботиться о своем ребенке, так какого хрена вы все ещё лезете ко мне в задницу?

– Мистер Кинг…

– Нет. Вы должны дать мне ответы, – перебивает Майлз. – Я понимаю, что это ваша работа. Я понимаю, вы должны провести расследование после того, как Мэйв позвонила и наплела вам какую-то чушь. И да, Брук некоторое время жила с моей бывшей сводной сестрой, потому что я учился в колледже. Хотите знать, почему? Потому что она предложила это. И я использовал каждую свободную секунду, чтобы увидеть своего ребенка. Я пропускал тренировки, чтобы быть с ней. Я пропускал все занятия, я делал всё, чтобы позаботиться о своей дочери. Оставить её с Мейв было лучшим, что я мог для нее сделать в то время.