Текст книги "Семь месяцев (ЛП)"

Автор книги: Хулина Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Безумный. Грей Дэвис чертовски сумасшедший.

Прежде чем сфотографировать член моего лучшего друга – еще менее приятная фотография – я смотрю ему в глаза и говорю:

– Я собираюсь рассказать ей, – мне не нужно уточнять о чем я говорю, он просто знает. Я знаю, что он знает.

ГЛАВА 54

«Детка, скажи, что тобой движет?» – motive by Ariana Grande, Doja Cat

Эмори

– Ты бросил меня! – я слышу крик Брук сразу после того, как открывается дверь нашей квартиры. – Не сказав до свидания!

Полагаю, Майлз вернулся домой.

– Ты игнорировала меня, Бруклин.

Закрыв дверь, Майлз, прихрамывая, заходит в квартиру. Хромает, потому что Брук, очевидно, решила вцепиться в ногу своего отца.

– Ты был груб со мной.

– Ты не говорила со мной, – частично это моя вина.

– Потому что я хочу котенка, папочка. Мэмори сказала, что я могу его завести.

Я действительно говорила, что однажды мы заведем домашнее животное. Я никогда ничего не говорила о кошке, хотя я действительно хочу ее. Я имею в виду, вы видели их милые мордочки?

Остановившись посреди комнаты, Майлз наклоняется, чтобы отцепить дочь от своей ноги и поднять на руки.

– Мы не заведем кошку, Бруклин.

Удивительно, но они оба полностью завладели моим вниманием. Я не буду разговаривать с Майлзом, пока нет. Я все еще злюсь. Кем, черт возьми, он себя возомнил, чтобы решать, усыновлять мне кошку или нет?

Ладно, я действительно спросила у него разрещения. Я сделала целую презентацию о том, почему мы должны её завести. Он всё равно сказал «нет». Я спросила только потому, что какая-то часть меня надеется, что мы будем жить вместе через пару лет.

«Попытаться ещё раз» означает, что мы встречаемся, не так ли? Это значит, что все те поцелуи, которые он дарил мне, все слова, достойные обморока, были настоящими. Так что мы не просто были фальшивыми мужем и женой. Мы были… муж и жена, за вычетом любви. Но это рано или поздно произойдет, не так ли? Головокружение, бабочки в животе – впрочем, они уже есть, – улыбки и тайные восхищенные взгляды. Заботливый. Связывание. Любовь.

Это придет.

Если бы я точно знала, что снова съеду, буду жить сама по себе, отдельно от Майлза, я бы не спрашивала. Но… опять же, я надеюсь остаться с ним. Вроде. Я думаю. Хотя, может быть, это только у меня так. Может быть, он даже не хочет видеть меня в своей жизни сверх нашего плана.

– Папа? Могу я посмотреть фильм? – спрашивает Брук, и, судя по всему, она смотрит на своего отца серьезными щенячьими глазами. – Но когда я буду спать, можно мне сегодня поспать с тобой?

Он опускает Брук на пол.

– Надевай пижаму и чисти зубы, а я позову мистера Пушистика и поставлю тебе фильм, хорошо? – Брук кивает и уходит в свою спальню, он следует за ней.

Майлз позволяет ей смотреть фильм в нашей спальне. Я отрываю взгляд от телефона, когда он выходит из нашей спальни без нее, прикрыв дверь.

– Ты в порядке? – спрашивает он, но я ему не отвечаю. Я знаю, что это ребячество, но, черт возьми, я расстроена. Я так сильно хотела этого кота.

Я рассеянно просматриваю ленту в телефоне, читая комментарии и отвечая на некоторые из них. Я публикую немного больше рисунков, и они нравятся не так сильно, как мое нижнее белье и фотографии нас с мужем, но они не так уж плохи. Половина меня верит, что это только потому, что у меня действительно есть миллионы подписчиков, другая половина надеется, что людям действительно нравится мое искусство.

Раздел комментариев – это какая-то смесь. Люди поддерживают меня, другие умоляют меня чаще публиковать фото, другие спрашивают, вернусь ли я когда-нибудь к тому, чтобы быть самой собой, а еще есть похотливые боты. И случайные предложения руки и сердца. Странно.

Майлз стоит прямо передо мной, и, хотя я по-прежнему игнорирую его, он не уходит. Он просто стоит и смотрит на меня.

– Ты не надевала это перед моим отъездом, – комментирует он.

Он прав. Пока его не было, я подумала, что было бы неплохо надеть платье и туфли на каблуках, чтобы снова почувствовать себя самой собой. Это не сработало, но я не хочу опять переодеваться. По крайней мере, не сейчас.

Сейчас я застряла в коротком белом платье и белых туфлях на каблуках, которые не причиняют боли моим ногам. Из-за этого они всегда были моими любимыми каблуками. Они у меня с восемнадцати лет и выглядят совершенно новыми – вот насколько хорошо я о них забочусь.

Майлз опускается на колени, раздвигая мои ноги достаточно, чтобы иметь возможность сесть немного ближе ко мне. Он выхватывает телефон у меня из рук и швыряет его на диван. Но я по-прежнему не смотрю ему в глаза, как бы сильно мне этого ни хотелось.

Его руки лежат на моих бедрах, медленно двигаясь вверх. Затем он внезапно пододвигает меня к краю дивана, закидывая мои ноги себе на плечи. Майлз оставляет нежные поцелуи на внутренней стороне моих бедер, и теперь наши взгляды встретились. Я чувствую, как моё сердце бьется быстрее. И чем ближе его губы подбираются к местечку между моих ног, тем меньше я могу заставить себя дышать.

– Пожалуйста, дорогая, поговори со мной, – умоляет он.

Моё платье задирается, его большие пальцы скользят под ткань трусиков. Я не останавливаю его, когда он дергает их, хотя и недостаточно сильно, чтобы они сползли вниз по моим ногам.

– Если хочешь отрезать мне яйца, скажи только слово, и я дам тебе ножницы, – говорит он прямо перед тем, как его губы прижимаются к моему беременному животу. – Хочешь отравить меня? Просто скажи, и я достану тебе то, что убьет меня.

Я качаю головой, но уверена, что он даже не замечает, потому что продолжает. Он дергает за трусики достаточно сильно, чтобы снять их.

– Ты хочешь, чтобы я ушел? Скажи эти слова, и я уйду.

Мои брови опускаются, глаза наполняются слезами. Я не хочу, чтобы он уходил. Мой клитор пульсирует от желания, когда он целует меня ниже живота.

– Накричи на меня, Эм. Сделай мне больно, посмейся надо мной, убей меня, что угодно из этого, просто, пожалуйста, поговори со мной. Наказывай меня, как хочешь, но не игнорируй меня.

Я хнычу, когда он подсовывает руки под мою задницу, приподнимая мои бедра, прежде чем поцеловать меня еще раз.

– Мне нужно, чтобы ты поговорила со мной, Эмори. Я хочу сказать тебе кое-что действительно важное, и мне нужно, чтобы ты ответила мне.

Боже, я так сильно хочу его.

– Майлз… – я убираю ноги с его плеч, сажусь прямо, подношу обе руки к его подбородку, – Я не хочу причинять тебе боль.

Он облегченно выдыхает, хотя я не уверена, потому ли это, что я не хочу отрезать ему яйца, или потому, что я разговариваю с ним.

– Я влюбляюсь в тебя, – просто говорит он.

Без единого предупреждения. Без насмешливого подтекста или чего-то в этом роде. Просто и честно.

Я не уверена в том, что происходит прямо сейчас, и я не уверена, что он реален, потому что, похоже, весь мой мир сейчас вращается по кругу. Мои руки разжимаются, но Майлз накрывает мои ладони своими, прижимая их обратно к своей горячей коже.

– Пожалуйста, скажи что-нибудь.

– Что?

– Я влюбляюсь в тебя, – повторяет он медленнее. – Становится так плохо, Эмори, что я действительно схожу с ума, когда не слышу твоего голоса в течение долгого времени. Я влюблен так сильно, что потратил час у Грея, чтобы сделать… – он засовывает руку в карман пиджака и вытаскивает крошечный бумажный букетик цветов, – вот это. Мне нужно было, чтобы они были идеальными, поэтому мне потребовалось время. Я собирался купить тебе цветы и извиниться, но это показалось мне неправильным. Ну, я сделал вот это. Это глупо, но…

– Майлз, – останавливаю я его, слезы теперь стекают по моему подбородку, но не потому, что я чувствую себя виноватой. – Мне нравятся.

Я беру бумажные цветы из его рук, улыбаясь. Они не идеальны: некоторые части бумаги немного кривоваты, слишком сложены, как будто он делал это миллион раз, просто чтобы найти правильный угол. Но они всё ещё мне нравятся. Лепестки красной розы не такие четкие и изогнутые, как у настоящей розы, но я полагаю, что придать изгибы мини-розе практически невозможно.

– Тебе правда нравится?

Я киваю.

– Очень сильно, – эти цветы, возможно, самый уникальный и значимый подарок, который я когда-либо получала. Даже если они подарены в качестве извинений.

Но теперь, когда у меня было достаточно времени, чтобы признать важность бумажных роз, самые важные его слова возвращаются ко мне. Слова, которых я не ожидала ни в ближайшее время, ни когда-либо еще.

– Майлз, я не знаю, что сказать.

– Всё в порядке, – говорит он тихо, почти шепчет. Искренность в его голосе. Он сказал это не просто так? Не так, как мы делали раньше. На этот раз он действительно говорит серьезно. – Всё в порядке, Эм. Я не ожидаю, что ты будешь чувствовать то же самое.

– Тогда зачем ты это говоришь?

Я не верю в любовь. Не тогда, когда это касается моей жизни.

Я наблюдала, как моя сестра-близнец влюбилась в парня, с которым встречалась я, и видела, как он отвечает ей такой же любовью. Это всегда заставляло меня задумываться, что я сделала не так. Мои родители до смерти любили Милли, но всегда относились ко мне как к старому хламу. Мой бывший парень был со мной только из-за моего тела, которое, как он думал, он мог контролировать, заставляя меня чувствовать себя дерьмово, когда я смотрела на еду; это тоже не было любовью.

Любовь в моей жизни так же невозможна, как дом, построенный на облаке.

– Грей спросил меня, почему я не позволяю себе любить тебя, – начинает он. – Я не смог ему ответить. Я не мог назвать ему причину, потому что дело в том, что я позволил себе влюбиться в тебя. Я просто не знал, как тебе сказать. И я хотел, чтобы ты была первой, кому я рассказал. Поэтому, когда он задал мне этот вопрос, я не хотел говорить ему, что влюбился в тебя.

Его руки немного дрожат, когда он держит мои. Ему не так легко сказать больше, чем признаться, что он влюбился в меня.

– Я хотел подождать, – признается он. – Я хотел дождаться, пока ты скажешь мне первой, потому что это немного неловко, – он посмеивается, но я не нахожу это смущающим. – Я хотел подождать, потому что знаю, что ты меня ещё не любишь. Я очень хорошо знаю, что тебе могут потребоваться месяцы, чтобы полюбить меня в ответ, и это нормально. Но дело в том, Эм, что ты на двадцать седьмой неделе беременности, и я не хочу смотреть, как ты умираешь, не сказав этого хотя бы раз.

– Я не собираюсь умирать, – напоминаю я ему.

– Я верю тебе, – он тяжело сглатывает, теперь наши руки лежат у меня на коленях, – на данный момент.

Хоть что-то.

Желая отвлечься от разговоров о любви, я решаю переключиться на другую тему, или, облегчить себе задачу, когда он вроде как дает мне выход.

– Завтра у меня прием у врача, – говорю я ему.

– Я знаю.

Конечно, он знает.

– Я говорю, потому что… Я передумала. Я думаю, что хочу знать пол ребёнка. Тогда мы сможем соответствующим образом украсить детскую.

Сначала мы с Майлзом решили, что пол ребенка будет для нас сюрпризом. Я думаю, он согласился только потому, что таким образом пытался оттянуть момент, когда Брук закатит истерику, если родится мальчик. Ей действительно не нужен брат. На самом деле Майлзу не нравится, когда она расстроена. Но с ней всё в десять раз хуже. Иногда мне кажется, что он вот-вот расплачется, когда увидит, что она плачет.

Он поднимается с пола, приподнимая мою голову, прежде чем наклониться достаточно, чтобы его губы соприкоснулись с моими. Сладкий и мягкий. Не больше, чем просто легкий поцелуй.

– Хорошо, – бормочет он мне в губы.

– Майлз?

– Да, дорогая? – он не отстраняется, просто задерживает свои губы так близко к моим, что при каждом движении его рта его губы касаются моих.

– Значит ли это, что ты не выгонишь меня через несколько месяцев?

– Да. Это значит, что ты застряла здесь, если только не захочешь выбраться.

Я улыбаюсь ему в губы. Он должен это чувствовать, но никак это не комментирует.

– Тааак, тогда можно нам завести кошку?

Он выпрямляет спину, закрывая все мое лицо руками, прежде чем осторожно опустить меня обратно на диван. Не дав мне ответа, он просто уходит. Потом останавливается у двери нашей спальни, вздыхает и говорит:

– Я подумаю об этом.

Это означает «да».

– Разве ты не собираешься закончить то, что начал? – я думаю, что от всех этих разговоров о любви я стала ещё влажнее.

Иногда эти гормоны – сущее проклятие.

Он ухмыляется.

– Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Хочу ли я этого? Мне нужно, чтобы он это сделал.

– Если только ты не хочешь, чтобы я воспользовалась вибратором, то, черт возьми, да.

– Дай мне секунду. Проверю Брук, дорогая, и вернусь.

ГЛАВА 55

«Святое дерьмо, она поклоняется моему члену, как будто это святой отец» – DEVILISH by Chase Atlantic

Эмори

Я обнажена, лежу на диване, а мои пальцы скользят по его спине.

– Молчи, – шепчет он, бросая быстрый взгляд на дверь нашей спальни. Между рамой и дверью есть крошечный зазор. Брук крепко спит, но она может проснуться в любой момент. Маловероятно, что с её талантом можно что-то проспать, но все же возможно.

Я извиваюсь, когда он оставляет поцелуи вдоль моей челюсти, вниз по шее и ключицам. Каждый дюйм моего тела жаждет, чтобы мой муж сделал что-нибудь, чтобы облегчить потребность, которая переполняет мои нервы. Я пытаюсь поджать ноги, стремясь уменьшить желание, которое одолевает меня, но это бесполезно, когда Майлз нависает надо мной.

Его хитрый смешок говорит мне о том, сколько раз он сдерживался от того, чтобы доставить мне удовольствие прямо в этот момент. Я чувствую его улыбку на своей коже, когда он прокладывает поцелуями дорожку между моими грудями, проводя языком по моим набухшим соскам.

– Майлз… – нетерпеливо умоляю я, пытаясь потереться о его член, но он просто отодвигает свои бедра от моих.

Официально. Я ненавижу его. Я ненавижу своего мужа. Можно подумать, что быть женатым означает получать много изматывающего, сводящего с ума секса типа «Я-хочу-умереть-прямо-на-месте». Нет. На самом деле, от всех этих поддразниваний у тебя просто возникает желание умереть. Но хуже всего то, что, как бы я ни боялась, что Майлз будет дразнить меня, мне это нравится.

И секс с Майлзом, к сожалению, действительно выматывает нервы, сводит с ума. Это хорошо, великолепно. Но, тем не менее, я ненавижу его.

– Майлз, пожалуйста.

Он никак не реагирует. Майлз не торопится, стараясь оставить дорожку из поцелуев вниз по моему телу, по животу, пока, наконец, не достигает того места, которое нуждается в нем больше всего. Но там он просто оставляет один нежный поцелуй прямо над моим клитором, а затем полностью убирает свой рот с моего тела.

– Скажи мне, чего ты хочешь, дорогая.

Он что, черт возьми, серьёзно?

– Я хочу, чтобы твой рот был на мне.

– Где именно? – спрашивает он, в то время как его голубые глаза прожигают меня. Мои щеки пылают. Он знает, что разговоры о сексе всегда были одной из самых трудных тем для меня, поэтому прямо сейчас я ненавижу его за это еще больше.

Он поднимает одну из моих ног, перекидывая её через спинку дивана, открывая меня шире. Вторую ногу он сталкивает с дивана. Ложась передо мной, он опускает голову. Я чувствую, как его горячее дыхание касается моей чувствительной кожи. Его губы касаются моего клитора, и я втягиваю немного воздуха.

– Здесь?

Я киваю, но он не видит.

– Да, – выдыхаю я.

Я вздрагиваю, когда он обхватывает губами мой клитор, его язык скользит по нему. Стон вырывается из его горла, когда он пробует меня на вкус. Моя грудь тяжело вздымается, руки крепко сжимают розовые пушистые декоративные подушки. Стон почти вырывается из меня на полную громкость, но я успеваю прикрыть рот рукой, прежде чем это происходит.

– Тебе нравится? – спрашивает Майлз, проводя языком по моему клитору. Я прижимаюсь к своей руке в ответ, поднимая бедра и прижимаясь к его лицу. Я чувствую его смешок, и это заставляет меня застонать еще раз.

Он вводит в меня один палец, и я стону, чувствуя, как сжимаюсь вокруг его пальца. Он наблюдает за моей реакцией, двигая пальцем. Влажный звук был единственным, наполняющим эту комнату звуками наряду с моим тяжелым дыханием. Майлз добавляет еще один палец, и я вскрикиваю, уткнувшись в свою руку.

– Майлз… – я задыхаюсь, желание кончить нарастает с каждым толчком его пальцев.

– Я знаю, дорогая, – он убирает пальцы, вместо этого используя свой язык. Крик срывается с моих губ, ногти впиваются в подушку от того, как крепко я держусь за неё.

Мои мышцы напрягаются, глаза закатываются, и сладкое блаженство облегчения захлестывает меня. Я так высоко вознеслась на небеса, что не замечаю, как его голубые глаза оказываются на уровне моих. Я лениво улыбаюсь, обнимая мужа за шею, прежде чем поцеловать его. Всё, о чем я забочусь, чтобы язык Майлза был у меня во рту.

Он не позволяет своему весу ложиться на меня, всегда поддерживает себя руками. Его язык переплетается с моим. Майлз целует меня со страстью, любовью. Искры вспыхивают, когда наши губы соприкасаются, мое тело превращается в жидкость. Я могла бы заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Просто лежать здесь и целовать мужа.

Я открываю глаза, когда мы останавливаемся, и вижу восхищение в его глазах. Я хочу умолять его сказать ещё раз, что он влюбляется в меня. Хочу услышать, как он скажет это ещё раз. Я так сильно хочу сказать это в ответ, но я знаю, что не готова сказать это. Не сейчас. Поэтому я не спрашиваю.

– Ты в порядке? – спрашивает он, оставляя нежный поцелуй на моей щеке. Я киваю, будучи не в состоянии говорить.

– Ты хочешь остановиться?

Боже, нет.

Я качаю головой.

– Чего ты хочешь, Эмори? Снова возвращаюсь к этому вопросу.

– Я хочу, чтобы ты любил меня.

Он снова целует меня, направляя свой член внутрь меня. Он заполняет меня медленно и осторожно, как будто не хочет причинить мне боль. Майлз издаёт самый сексуальный, хрипловатый стон. Я думаю, что испытала небольшой оргазм, услышав это.

– Издай этот звук еще раз, – умоляю я, а он смеется. Я хлопаю его ладонью по спине, он смеется еще громче. – Я говорю серьезно, Майлз. Как мой муж, ты обязан делать то, что я говорю. И я требую, чтобы ты сделал этот звук еще раз, – он не обязан делать то, что я говорю, но попробовать стоит.

– Правда?

– Ага, – решительно киваю, – ты поклялся быть моим верным партнером в болезни и здравии. И, возможно, ты не читал мелкий шрифт, но я точно читала. Ты поклялся издавать эти чертовски сексуальные звуки каждый раз, когда я попрошу тебя об этом, – я делаю глубокий вдох, затем продолжаю, – итак, издай ещё раз этот звук.

– Какой звук? – спрашивает он, наклоняя голову, чтобы приблизить свои губы к моему уху. Он отводит бедра назад, выходя из меня, прежде чем снова вонзиться внутрь. Ещё один хриплый стон вырывается из его горла.

– Этот?

Мне кажется, я только что умерла.

– Мм-хмм, – пытаюсь ответить я, довольная своей способностью заставлять мужа стонать мне на ухо, когда я прошу его об этом. – Ещё раз.

Майлз хихикает, и я чувствую, как он прижимается губами к раковине моего уха.

– Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, Эмори.

– Всегда пожалу… – мои слова замирают, когда он начинает двигаться чаще страстными, медленными движениями. С каждым толчком он стонет мне в ухо. С каждым толчком я задыхаюсь и тихонько постанываю.

Я обхватываю ногами его бедра так сильно, как только могу, крепко держась руками за его шею. Он прижимается ко мне, толкаясь вперед снова и снова. Он не торопится, сохраняя при этом все ощущения. Майлз оставляет поцелуи на моем лице: на щеках, носу и губах. Я впитываю каждую секунду его нежности, как будто это последний раз. Это не правда, и всё же я навсегда сохраню этот момент в своих мыслях.

Мои ногти впиваются в его кожу, и он издает ещё один чертовски сексуальный хриплый стон. Этого почти достаточно, чтобы заставить меня кончить снова. Я пульсирую вокруг его члена, мои глаза закрываются. Я так близка к оргазму, что не знаю, как долго ещё смогу это выносить. Я просто надеюсь, что он тоже близко.

– Я не могу, – хнычу я, слеза скатывается из уголка моего глаза. Майлз сразу же смахивает её поцелуем. – Майлз, я не могу…

Эмоции переполняют меня, наполняя тело экстазом, а сердце теплом и чем-то ужасно похожим любовь. Что-то тяжелое и в то же время легкое. Что-то твердое, но непрочное.

– Ты можешь, дорогая, – он целует меня снова и снова.

Я теряю контроль над реальностью, видя звезды там, где их нет. Я так сильно сжимаюсь вокруг его члена, что поднимаюсь над облаками, приветствуя ангелов.

– Смотреть, как ты кончаешь – самое сексуальное зрелище на свете, – бормочет Майлз, и я чувствую, как он кончает.

Он закрывает глаза и испускает глубокий вздох. Самый хриплый и тихий из стонов. Майлз прислоняется своим лбом к моему, тяжело дыша. Я чувствую, как его сердце бьется в одном ритме с моим.