Текст книги "Семь месяцев (ЛП)"

Автор книги: Хулина Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 80

«Я уже говорил тебе, как рад, что ты моя?» – Nothing by Bruno Major

Майлз

Я не могу в это поверить.

Моя жена отправила меня за едой, но когда я вернулся, то обнаружил, что Иден лежит на животе у Эмори и смеётся каждый раз, когда она произносит его имя.

Предполагалось, что мы с Эмори будем вместе наблюдать, как Иден достигает своих целей. Не предполагалось, что она будет делать это одна.

– В следующий раз можешь приготовить пасту сама, – говорю я, ставя тарелку на тумбочку.

Мой сын осторожно пытается найти меня, мило улыбаясь, когда ему это удаётся. Его лицо морщится, и моё сердце почти останавливается от его улыбки.

– Он только начал, – Эмори постукивает указательным пальцем по носу Идена, чтобы привлечь его внимание, через несколько секунд он поворачивает голову и смотрит на мою жену. – К тому же, он любит меня больше. Верно, Иден?

Этот парень начинает смеяться.

Я беру Идена на руки, поднимаю его лицо на уровень своего.

– Ты предпочитаешь свою маму мне?

Он не может ответить, но попробовать стоит, верно? Он кивает. Я знаю, что он просто пытался держать голову высоко, но, черт возьми. Этот маленький вероломный дьявол. Я смотрю на своего сына, ошеломлённый его дерзостью. Он унаследовал это от своей матери. Несомненно.

– Я подарил тебе жизнь, маленький сэр, – говорю я, заслужив фырканье жены.

Брови Эмори приподнимаются, пока я смотрю на неё.

– Ты не сделал ничего, кроме… ну, ты же знаешь. Все остальное было сделано мной.

– Точно, я сделал самую важную часть, – жаль, что она не хочет этого признавать. – Верно, Иден?

Ничего. Иден смотрит на меня без единого признака смеха. Даже не дёрнулся.

– Ты можешь положить Идена…

Он разражается смехом. Моё лицо вытягивается, когда я смотрю вдаль, задаваясь вопросом, где, чёрт возьми, я ошибся. Ему четыре месяца, а он уже выбирает себе любимчиков. Поскольку я мелочный, то отправляю его в единственное место, которое он возненавидит, потому что оно далеко от его горячо любимой матери. Его кроватка.

Иден не ненавидит свою кроватку, во всяком случае, когда устаёт.

У него есть подвесная игрушка со светящимися звёздами и луной, которая очень медленно вращается по кругу. Ему нравится наблюдать за этим. Он всегда пытается дотянуться до одной из звёзд, от этого он довольно быстро устаёт. Игрушка висит слишком высоко, чтобы Иден мог дотянуться, но он пытается это делать каждый божий день.

Когда я возвращаюсь к жене, она делает вид, что меня здесь вообще нет, и ест свою пасту с лососем. Она не ужинала с нами, так что я рад, что она ест. Однако это не меняет того факта, что она тайно настроила нашего сына против меня.

Я двумя пальцами поворачиваю её лицо к своему, хмурясь.

– Ты украла у меня моего сына.

У этой женщины хватает наглости ухмыляться. Как я уже сказал, Иден такой же, как его мать.

– Это задевает твоё самолюбие?

Я киваю, прижимая руку к сердцу.

– Очень похоже на это.

Эмори выпячивает нижнюю губу, надув губы с фальшивым сочувствием.

– А если тебе почесать спинку, тебе станет лучше?

Я качаю головой, затем слегка наклоняю её, когда обдумываю предложение. «Почесать спинку» звучит неплохо.

– Если подумать…

Я стягиваю рубашку через голову и бросаю её через всю комнату на пол.

– И это всё? – спрашиваю я, наблюдая, как моя жена убирает свою тарелку в сторону. Там осталось около половины.

– Да, мне жаль…

Я заставляю Эмори лечь. Забравшись на кровать, я нависаю над ней. Не полностью, потому что я не хочу раздавить её, но достаточно, чтобы, по крайней мере, моя верхняя часть тела была прижата к её. Моя голова покоится прямо на её груди, её руки обвивают мой торс, так что она может водить ногтями вверх и вниз по моей спине.

– Не извиняйся, дорогая. Всё в порядке. Маленькими шажками, помнишь?

Трудно избавиться от вредных привычек, но это возможно. И пока Эмори продолжает пытаться, это победа. Я мурлычу в грудь своей жены, более чем довольный тем, что моя голова лежит на одной груди, а рука – на другой.

– Что бы сказали твои друзья, если бы увидели тебя таким? – насмешливо спрашивает Эмори.

– Мне всё равно, – бормочу я. – Они, вероятно, делают то же самое со своими девушками.

– Ведёшь себя как «Мистер Крутой парень», а потом хочешь, чтобы с тобой нянчились?

Я киваю.

– Это есть в справочнике для бойфрендов: будь защитником, когда тебя окружает опасность, и получи награду, когда вернёшься домой, в виде поглаживаний по спине от того, кого ты любишь.

Я не думаю, что существует настоящее руководство для бойфрендов, а если и есть, я не хочу знать, что за старик его написал. Возможно, мне следует написать свой собственный, просто чтобы я мог доказать его существование. Назову его: «Как быть хорошим парнем, как в книжках». Некоторым парням это нужно.

– Что же тогда говорится в руководстве для мужей?

– То же самое, но мужья получают гораздо больше поцелуев, чем бойфренды.

На короткое мгновение я поднимаю голову, вытягиваюсь достаточно, чтобы украсть поцелуй у своей жены.

– Я вижу, – Эмори хихикает, запуская одну руку мне в волосы, чтобы помассировать кожу головы.

Боже, я не хочу, чтобы она останавливалась, вообще.

Проходят минуты или часы, а Эмори всё ещё растирает мне спину. Единственные звуки в комнате – это наше дыхание и редкие звуки, издаваемые Иденом во сне. Если бы я не почувствовал, как шевельнулась рука Эмори, я бы даже подумал, что она заснула.

– Папа.

Брук вразвалочку входит в спальню, её босые ноги стучат по мраморному полу так громко, что с таким же успехом можно было топать. Я не реагирую, потому что знаю, что Брук примерно в двух секундах от того, чтобы запрыгнуть мне на спину, чтобы убедиться, что я не сплю. И если бы я спал, то тогда бы проснулся. Для неё это беспроигрышный вариант. Даже если я отреагирую, она всё равно запрыгнет мне на спину или сделает что-нибудь ещё. Как обычно.

– Я думаю, он спит, Бруки, – слышу я, как Эм говорит мягким тоном, всё ещё проводя ногтями вверх-вниз по моей спине. Если она продолжит это делать, я, возможно, действительно засну.

– Но он не сказал «ночки-ночки».

Матрас прогибается, когда Брук забирается на кровать и подползает ко мне. Даже с закрытыми глазами я знаю, что она сидит прямо передо мной и смотрит на меня в замешательстве.

Я думаю, что в мире моей дочери она единственная, кто должен спать, потому что каждый раз, когда она просыпается, а я ещё сплю, она обязательно будит меня. Хотя Эмори разрешено спать, так что Брук просто ненавидит, когда я сплю.

Внезапно я чувствую, как Брук кладёт руку мне на лицо, прежде чем сама открыть один глаз.

– Ты не спишь, папочка?

– Нет.

– Но ты только что говорил, папочка.

– Не думаю.

Я сильнее зарываюсь головой в грудь своей жены, слыша её милое хихиканье. Мне нравится, как Эмори хихикает. И её улыбка. И то, как у её глаз появляются морщинки. И маленькая ямочка, которая появляется на правой стороне лица. И я люблю её. Только её. Всё, что связано с ней. Даже тот факт, что она ненавидит еду.

– Можно мне переночевать здесь сегодня? – спрашивает Брук.

Я переворачиваюсь на спину, несмотря на то что хотел бы просто лежать здесь всю оставшуюся жизнь. Создавая между мной и Эм больше пространства, чем хотелось бы, я киваю Брук, чтобы она легла между нами. Она делает это без колебаний.

Я ненадолго встаю с кровати, чтобы выключить свет, но когда возвращаюсь, то нахожу свою дочь прижатой к моей жене. Это мило, на самом деле.

Однако.

– Теперь ты крадёшь ещё и мою дочь.

Я забираюсь в постель, держась на безопасном расстоянии от обеих моих девочек. Они обе хихикают, как будто это шутка. Им повезло, что я люблю их всех троих, иначе я бы не потерпел такого поведения.

Брук оборачивается, придвигаясь ближе ко мне, пока не оказывается достаточно близко, чтобы прижаться головой прямо к моей груди. Одна из её крошечных ручек обвивается вокруг моего тела, насколько это возможно.

– Не ревнуй, папочка.

– Я не ревную, – бормочу себе под нос.

На самом деле это не так. Я могу притворяться, но мне приятно видеть Брук счастливой и чувствующей себя комфортно рядом с Эмори.

– Я всегда буду любить тебя больше, хорошо, папочка?

Тяжело вздохнув, я, наконец, заключаю Брук в объятия, осыпая поцелуями её макушку.

– Обещаешь?

– Oui, promis^[36].

Когда мои глаза встречаются с глазами Эмори, я вижу улыбку на её лице даже в тёмной комнате. Когда она замечает, что я пялюсь, Эмори произносит одними губами:

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – отвечаю я одними губами.

ЭПИЛОГ

«Ты – всё, что мне нужно» – Don’t Deserve You by Plumb

Майлз

Четыре года спустя

Это один из редких дней, когда оба ребёнка в семь утра всё ещё крепко спят. В квартире тихо, и в кои-то веки я по-настоящему могу этим насладиться.

Мне нравится, что постоянно слышен детский смех, наполненный любовью и глупостью. Но время от времени мне требуется минутка, чтобы просто подышать. Просто побыть без ребёнка, требующего моего внимания.

Такое затишье случается нечасто. Иден всегда просыпается около шести утра. Брук иногда остаётся ночевать дома, но для меня девять – это ещё рано. То, что оба ребёнка спят в семь утра – это чудо.

Сейчас поблизости только кошки, но я предполагаю, что они тоже спят. Это тоже чудо, потому что обычно они мяукаю, требуя еды, едва мы с Эмори проснёмся.

Моя жена ещё спит, и если бы я мог, то остался в постели и провёл некоторое время, прижавшись к ней. Но мне нужно приготовить завтрак, потому что я знаю, что тишина нарушится очень скоро, и тогда Иден или Брук, или оба сразу придут ко мне и попросят еды. Они не спрашивают Эмори. Я бы тоже не стал, если быть честным.

Сегодня у них будут банановые блинчики, что-нибудь лёгкое. Может быть, ещё несколько нарезанных фруктов.

Как раз в тот момент, когда я собирался приступить к готовке, я слышу скрип открываемой двери. Я не поднимаю глаз, чтобы посмотреть кто проснулся, но довольно скоро понимаю, когда меня обнимают, укрывая одеялом.

Эмори со вздохом прижимается головой к моей спине.

– Возвращайся в постель.

– Дорогая, семь утра. Дети скоро проснутся.

Я чувствую, как она качает головой.

– Брук проснулась час назад.

– Тогда где она? Полагаю, с кем-то из моих друзей.

– Она спросила, может ли встретиться с Рисом. Я написала Колину смс, чтобы узнать, проснулись ли его родители, и он сказал, что собирался пойти позавтракать с ними, поэтому я спросила, может ли он взять Брук с собой. Он пришёл забрать её. Она сейчас у Картеров.

Ладно, это не удивительно. Брук часто встречается с Рисом. По крайней мере, три раза в неделю.

– Что насчёт Идена?

– Он сегодня с Греем.

Я отложил лопатку, задаваясь вопросом, что теперь делать с тестом. Наверное, охладить его и использовать позже.

– Вижу, ты избавляешься от наших детей, – я поворачиваюсь в объятиях своей жены, поднимая её лицо к своему, прежде чем запечатлеть нежный поцелуй на её губах.

– Угу. – Она улыбается мне с закрытыми глазами, всё ещё пытаясь сохранить сон.

– Зачем ты встала, если всё ещё хочешь спать, дорогая?

– Скучала по тебе.

– Я спал рядом с тобой всю ночь, – напоминаю ей.

– Да, но я спала, так что теоретически это не считается.

Я смеюсь, поднимая жену, чтобы отнести обратно в нашу спальню. Когда я, уложив девушку, пытаюсь выпрямиться, она обвивает руками шею, а ногами – бедра.

– Ты меня мало целуешь, – жалуется она, неся полную чушь.

– Мы с тобой оба знаем, что это неправда.

Она стонет.

– Отлично. Ты больше не говоришь, что любишь меня.

Ерунда. За три с половиной года не было ни одного дня, когда бы я не говорил ей этих слов. Даже когда мы ссоримся, я всё равно стараюсь сделать так, чтобы она знала, что я люблю её.

– Чего ты пытаешься этим добиться, Эм?

Эмори опускает руки и ноги, лёжа на кровати бесшабашной морской звездой. Я быстро накрыл её одеялом, чтобы она не замёрзла. Сейчас февраль, а это значит, что всё ещё довольно холодно. Мы включаем подогрев пола, но Эмори всё равно мёрзнет. Даже если бы было семьдесят семь градусов^[37],то ей всё равно было бы холодно, несмотря на то что в нашей спальне около шестидесяти четырёх^[38].

Она игнорирует мой вопрос, но я точно знаю, чего она ждёт.

– Ты останешься здесь, со мной?

– Да.

Эмори приподнимает для меня одну сторону одеяла, быстро укрывая моё тело, когда я ложусь рядом с ней. Она прижимается ко мне, обвивая меня рукой и ногой. Я прижимаю её ближе к себе.

– С годовщиной, Эм, – шепчу я, затем целую её в губы.

Она визжит, прижимаясь своими губами к моим сильнее.

– Ты не забыл, – шепчет она, когда мы отстраняемся друг от друга.

– Я бы никогда не забыл.

В прошлом году мы расстались на годовщину нашей свадьбы из-за отмены моего рейса. Мне пришлось отправиться в Лос-Анджелес из-за проблемы в Rêverie. Я хотел взять с собой свою семью, но, к сожалению, Брук должна была пойти в школу. Я имею в виду, я мог бы сказать, что она болела день или два, но мне показалось неправильным сказать, что она больна, а потом отвезти её в Калифорнию.

– Я решила не загружать сегодня юбилейный пост. Это будем только ты и я. Весь день. Никаких помех. Никаких публичных выступлений. Только ты и я в этой постели. Смотрим фильмы, едим всякие закуски. Поцелуи, объятия и нечто большее.

– Нечто большее, да? – я ухмыляюсь. – Что это?

Эмори кокетливо проводит пальчиком по моему бицепсу, прикусывая губу.

– Например, работа над ребёнком номер три.

– Да?

– Да. Сейчас я зарабатываю достаточно денег искусством, теперь мы можем позволить себе третьего ребёнка.

Мы могли бы сделать это раньше, но я ставлю ей пятерку за старания. Однако я рад видеть, что её упорный труд окупается. Около года назад Эмори переключилась с рисования на создание комиксов вместе с Софией. Эмори иллюстрирует их, в то время как София пишет рассказы. Она также иллюстрирует специальные издания романов, которые пишет София. Они более реалистичны и менее комичны. Ощущение, что только к определённым сценам есть иллюстрации.

В социальных сетях в основном можно увидеть её наброски или случайные практики рисования.

Она иногда работает моделью, но это больше не основное занятие. Эмори устраивает фотосессии примерно раз в месяц, вероятно, для того чтобы удерживать своих подписчиков, которых значительно прибавилось. Её основные посты теперь состоят из наших с детьми снимков – детей без лиц – или случайных фотографий, которые я сделал с ней. Мне нравится запечатлять её красоту. У меня плохо получается, но, видимо, достаточно хорошо, чтобы выложить их в Интернет.

– Я так горжусь тобой, Эмори, – шепчу между поцелуями и оставляю россыпь поцелуев на её шее. – Я знал, что ты сможешь.

Она удовлетворённо хмыкает.

– У меня дома довольно много поклонников, они – моя мотивация.

– Это так?

– Да. Особенно мой муж. Он отличный источник вдохновения для моих работ в Instagram.

– Да? – я дышу тяжелее, переворачивая Эмори на спину, нависаю над ней, прижимаясь своей растущей эрекцией к её киске. – Рад, что могу помочь.

Эмори издаёт тихий стон, её глаза загораются похотью и желанием. По её блестящим глазам я могу сказать, как сильно она меня любит. И признаться честно, это один из лучших подарков, которые я когда-либо получал.

Любовь Эмори – это лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я должен был догадаться об этом раньше, когда мы были моложе. Но я пришёл в себя. И я планирую сохранить её навсегда, убедиться, что она счастлива до самого последнего вздоха, и сделать всё возможное, чтобы она смотрела на меня так, словно я повесил луну и звезды для неё.

Однажды я причинил ей боль – конечно, сам того не подозревая, – но я никогда не позволю этому повториться.

Она – всё для меня.

Моя жена.

Мой мир.

Моё всё.

КОНЕЦ

БОНУСНАЯ ГЛАВА

«Не думаю, что мы когда-нибудь изменимся» – Here’s To Never Growing Up by Avril Lavigne

Майлз

– Ты знаешь, что Грей использует нашего сына, чтобы произвести впечатление на людей на улицах, включая своих поклонников? – спрашиваю я свою жену, не обращая внимания на то, что мы находимся в центре хоккейной толпы, пытающейся пробиться в раздевалку. Технически нам туда не разрешают входить, но у меня есть права лучшего друга и соседа.

Ага. Соседские кредиты. Поскольку мы всё ещё живём в многоквартирном комплексе с большей частью команды, я получаю свою долю общения с ребятами без того, чтобы Грей, Колин или Аарон приглашали меня на одну из своих игр, тренировок или вечеринок. Им нравится умолять меня поучаствовать в Rêverie, что намного сложнее.

– Иден очаровашка, так что я не могу его винить, – смеётся Эмори.

– Очаровашка? Он – дьявол.

Этот парень всё время кусает меня, как и его мать. Но, в отличие от Эмори, он кусается как пиранья. Но кусает он только меня. Клянусь, это вина Эмори.

Она ахает, прикрывая одно ухо Идена рукой.

– Не говори о нем так. Неудивительно, что он тебя кусает. Верно, жевалка?

Иден кивает. Маленький предатель. Может, он и похож на меня: у него такие же голубые глаза и нос – так говорит Эмори – и мои волосы, но этот маленький дьявол гораздо больше похож на свою мать, чем на меня.

– Брук никогда меня не кусала, – бормочу я, затем опускаю взгляд и вижу, что Брук улыбается мне. Она стала такой большой. Я ненавижу это. Завтра Брук исполняется девять. Это равносильно тому, что я стал дедушкой. – Верно, детка?

– Laissez-moi en dehors de ça^[39].

– Предполагалось, что ты будешь на моей стороне, Брук.

Дети, они такие. В одну минуту они любят тебя, а в следующую наносят удар в спину, притворяясь, что даже не знают тебя.

– Вчера ты сказал, что дядя Грей сводит меня поесть мороженого. Он этого не сделал.

Верно. Моя вина.

– Он был занят.

На самом деле, мать Брук объявила бойкот перед жилым комплексом, и я не хотел отпускать Брук. Милли всё ещё периодически пытается связаться со мной. Я не уверен для чего ей это нужно, но точно не для того, чтобы получше узнать Брук. Она пыталась добиться опеки, но это привело к серьёзным последствиям для неё. Дело даже не дошло до суда. Даже если бы ей удалось начать судебный процесс, то она бы проиграла.

Я рассказал Брук о Милли. И на данный момент Брук не заинтересована в знакомстве со своей матерью. Она говорит, что Эм – её мать, и когда она впервые сказала это, у моей жены чуть не случился сердечный приступ от счастья. Брук всё ещё называет её Мэмори.

– Он не слишком занят, раз заходит на обед и ужин каждый божий день, папочка.

– Знаешь что? Злись за это на Грея, а не на меня.

Хотя это моя вина, что Грей не сводил её вчера за мороженым. Но это то, с чем Грей может справиться. Мы наконец пробираемся сквозь толпу, собираясь завернуть за угол к раздевалкам, когда один из охранников останавливает нас.

– Вход воспрещён, – говорит он. – Это территория только для команды.

Брук вздыхает, убирая свою руку из моей. Она скрещивает руки на груди, готовая поспорить с этим парнем. Кто я такой, чтобы останавливать её?

– Я – часть команды.

Охранник опускается перед ней на колени, что, по мнению Брук, является неуважением. Может, ей и восемь, но за последние пару лет этот ребёнок стал довольно болтливым.

Она по-прежнему милая маленькая девочка, которую я вырастил со страстью к принцессам, просто не любит, когда незнакомцы встают у неё на пути. И кто-то опускается на колени, чтобы быть с ней на одном уровне, да, ей это не нравится. Если только это не я – не тогда, когда мы спорим, – или Эмори. Моим друзьям тоже разрешается это делать, в зависимости от её настроения. Если она на кого-то злится, то опускаться на колени и показывать, что вы опускаетесь до её уровня, – неправильный шаг.

– Ты? Ты тренируешься с ними? – спрашивает охранник, насмехаясь над грёбаным восьмилетним ребёнком.

Брук кивает.

– Иногда.

И это чистая правда. Брук начала заниматься балетом в возрасте пяти-шести лет, но благодаря Рису, умолявшему Брук попробовать себя в хоккее, теперь она состоит в детской хоккейной команде, иногда тренируясь со своими дядями и остальными жителями Нью-Йорка ради развлечения.

– Видишь ли, дело в том, что я тебе не верю.

– Какие-то проблемы?

Грей появляется в раздевалке, и Брук проносится мимо охранника прямо в объятия Грея. Правда она останавливает себя, когда вспоминает, что злится на него.

– Им сюда входить запрещено, – говорит охранник, демонстрируя нам с женой сильное раздражение.

– Они со мной и командой.

Как Лили и София, но они сегодня остались дома. Я думаю, потому что они обе чувствуют себя неважно.

– Как скажете.

Он отодвигается в сторону, чтобы пропустить Эмори, Идена и меня.

– Где ты был вчера? – спрашивает Брук, следуя за Греем в раздевалку.

Мы заходим внутрь тогда, когда ребята заканчивают принимать душ и одеваться, чтобы это было безопасно для детей. Можно было бы подумать, что они сразу уйдут, но нет, этим парням почему-то нравится сидеть здесь и разговаривать.

Я всё ещё думаю, что не стать профессионалом было лучшим, что я мог сделать для своей семьи, но какая-то часть меня действительно скучает по этому. По крайней мере, я в какой-то степени являюсь её частью.

– Вчера? Я был дома, – отвечает Грей, чем заслуживает самый сердитый взгляд, какой только может быть у моей дочери.

– Ага. Тогда почему нас не было в кафе-мороженом, как ты обещал?

– Оооо, – Колин втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, он знает почему. – Ты здорово облажался, Грей.

– Есть только один способ исправить это, – добавляет Аарон и поднимает Брук с пола. Он прижимается губами к её щеке, и она смеётся, затем отвечает на поцелуй в щеку.

– День двойного мороженого!

Они говорят это одновременно, как будто объединились против Грея. Вероятно, так оно и есть.

День двойного мороженого означает, что они ходят туда дважды за один день, и Брук каждый раз получает двойную порцию мороженого. Ей едва удаётся доесть обычную порцию, но она просто берёт его с собой домой и съедает позже.

– Хорошо, – сдаётся Грей. – Завтра?

– Почему не сегодня?

– Потому что у меня здесь друг, маленькая принцесса, – отвечает Грей.

– Друг?

Это для меня новость. У Грея никогда не бывает друзей в гостях. Раньше это были только приятели по перепихону. Очевидно, он бы не сказал этого Брук, но он никогда не называл их друзьями. А это значит, что есть только один человек, но, насколько я знаю, он не просто друг.

– Луан в Нью-Йорке?

Честно говоря, не могу поверить, что они всё ещё поддерживают связь. Они живут на противоположных концах страны, встречаются раз в год на несколько недель, хотя в последнее время намного чаще.

Они встречаются, но держат свои отношения в секрете от общественности. Брук знает о Луане, так что я не совсем понимаю, почему он просто не сказал ей, что это Луан приехал в гости.

– Для игры, да.

Ага, конечно.

– Ага. И всё это не имеет никакого отношения к тому, что он переедет к тебе в январе следующего года?

– Оставь его в покое, – Эмори кладёт руку мне на плечо.

Иден пытается передразнить её, кладя руку на плечо Эмори. Он часто делает всё, что делает Эмори.

– Твоему лучшему другу позволено иметь других друзей.

Друзья, но это нечто большее. Гораздо больше.

– Спасибо.

– Папочка, не грусти, ты всегда можешь приходить на мои чаепития с Иденом и Рисом.

Каждое воскресенье Брук устраивает настоящее чаепитие с Иденом и Рисом, как раз перед вечером Тако. Они заставляют Эмори печь маленькие печенья, которые не сильно крошатся, чтобы Иден ими не подавился. Она даже заставляет их наряжаться в боа из перьев. Супер модно.

Однако вместо чая они пьют сок.

Я не уверен, что Идену это нравится так же сильно, как Брук, но он просто счастлив, что с ним кто-то играет. А Рис нарядился бы даже принцессой для моей дочери. Я должен хорошенько приглядывать за этим маленьким парнем.

– Это очень мило с твоей стороны, детка.

– Хватит болтовни, – говорит один из игроков, – давайте поговорим о важных вещах. У кого есть какие-нибудь сплетни?

Я упоминал, что этому парню двадцать восемь лет?

– София беременна, – объявляет Аарон.

Я давлюсь собственной слюной, и мне приходится дать себе пощёчину, чтобы убедиться, что это не сон.

– Не может быть! – Колин смотрит на Аарона огромными глазами, такой же потрясённый, как и я. – Как и Лили!

– ЧТО?!

– Правда? – У Аарона отвисает челюсть. – Какой срок?

– Около десяти недель

– У СОФИИ ТОЖЕ!

Они обнимают друг друга так, словно это лучшее, что с ними когда-либо случалось – их жёны забеременели одновременно.

Почему все беременные? Эмори примерно на пятом месяце беременности, и теперь София и Лили тоже беременны.

– Что, аквариум с рыбками, вообще происходит? – спрашиваю я вслух, но в основном разговариваю сам с собой.

Клянусь богом, если бы Грей сказал, что от него кто-то забеременел, меня бы это не удивило.

На самом деле, удивило бы, потому что я не думаю, что Луан способен забеременеть.

– Твои друзья пытаются надуть нас детьми, – шепчет Эмори мне на ухо, за чем следует куча неприличных вещей, от которых моё сердце перестаёт биться, и я удивляюсь, как я все ещё дышу.

Команда рада за них обоих, но мы с Греем стоим в шоке. Без сомнения, я рад за Колина и Аарона. Но какого хрена? Когда это произошло? Когда кто-то из них решил, что хочет хотя бы попытаться завести ребёнка?

Два года назад Лили сказала, что никогда не хотела детей, потому что боится передать им свою депрессию, и она не хотела бы, чтобы они страдали. А теперь она беременна.

София и Аарон меня не сильно удивили. Они планировали всю свою совместную жизнь с тех пор, как им исполнилось три года. И я счастлив за них, правда. Не всегда лучшие друзья детства оказываются вместе. У меня нет никаких сомнений в том, что они умрут в один день.

Я рад за Колина и Лили, но это было гораздо неожиданнее. Я подхожу, чтобы обнять их. Они заслуживают счастливой семьи и жизни. Как и Грей. Я знаю, что сейчас он с Луаном, но они почти не видятся из-за расстояния и разъездов Грея.

– Как насчёт праздничных напитков? – предлагает один из парней.

– Или мы встретимся в Rêverie через час и заставим Майлза приготовить для нас, – предлагает Грей.

– ДАА!

Они все кричат, и всё равно моя дочь поёт громче всех. Она ест эту еду ежедневно, потому что по понятным причинам я должен готовить для неё хотя бы раз в день.

Ресторан Rêverie сегодня закрыт из-за частного мероприятия, которое состоится во второй половине дня. Это вечеринка по случаю дня рождения какой-то знаменитости, о которой я никогда не слышал. Но мероприятие закончилось час назад.

Я беру жену за руку, нуждаясь в её поддержке.

– Тебе лучше помочь мне на кухне.

– Я просто случайно всех отравлю, – отвечает она.

– Это прекрасно.

Будет меньше несносных качков, которые пытаются убедить меня готовить для них раз в неделю. Кроме того, я бы забеспокоился, если бы моя жена случайно не отравила кого-нибудь тем, что она приготовила.

Мы с детьми болели раз в год благодаря стряпне Эмори. Слава богу, она позволяет мне готовить. Я каждый раз ем большую часть того, что она готовит, потому что не хочу ранить её чувства.

Я целую Эмори в губы, только для того, чтобы Иден прикрыл глаза и закричал «Фу!» так громко, как только может. Это никогда не надоест.

Итак, просто чтобы немного позлить своего сына, я целую Эмори ещё раз. Но ненадолго, потому что Иден кладёт руки мне на лицо и отталкивает меня от своей матери.

– Моя мамочка, – бормочет он и прислоняется головой к Эмори, стараясь смотреть на меня так, словно я только что совершил преступление, поцеловав свою жену. В его глазах именно так всё и выглядело.

Боже, я люблю этого парня. Жаль, что он предпочитает Эмори, но я его понимаю. Я тоже предпочитаю Эмори.

– Это моя жена, мини-сэр, – напоминаю я сыну, но он хихикает и быстро качает головой, не соглашаясь. Это неуважение.

Но затем Брук обхватывает меня руками, прижимаясь головой прямо к моему животу.

– Не грусти, папочка. В конце концов, Иден заснёт, и тогда ты сможешь целовать Мэмори сколько захочешь. Я не буду жаловаться, если увижу это.

Я поднимаю её на руки и оставляю поцелуй на её щеке.

– Ты обещаешь?

Брук широко улыбается, кивая. Она придвигается ближе, возвращая поцелуй, прежде чем обвить руками мою шею, как маленькая обезьянка.