Текст книги "Первый выстрел"

Автор книги: Георгий Тушкан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 43 страниц)

Юра коротко рассказал.

– Самое верное для вас – связать и полковника и Бродского! – закончил он.

– Да за такие разговоры, за такую большевистскую агитацию я тебя сейчас шлепну при попытке к бегству. Брось меня разыгрывать, провокатор чертов!

– Ну скажи, что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Пойми! Эта встреча с Бродским для меня смерть. Понимаешь? Если уж умирать, так с музыкой. Понимаешь? Сам умру, но и эту сволочь уничтожу!

– Ей-богу, не пойму я, что ты за человек! Чего хочешь?

– Далеко еще идти?

– Не, сотня шагов!

– Слушай! Я вас освобожу и от полковника, и от генерала, и от Бродского. Дай мне свои гранаты. Тебе-то что? Ты жив останешься! Вы сдадитесь. Чем раньше сдаться, тем лучше. Уже многих из ваших по домам отправили.

– Ну, дам! С гранатой тоже надо уметь обращаться.

– И трус же ты! Ему спасение предлагают, а он сам в петлю лезет. Ну и подыхай! А гранаты я знаю, бросал.

Солдат оглянулся, полез в карман шинели и вытащил гранату.

– На! Ляд с тобой. Может, и выйдет что… Но если поймают тебя… Сам убью!

Юра лихорадочно сунул гранату в карман.

Несколько минут они шли молча. Подошли к домику лесника. На крыльце появился Гога Бродский.

– В чем дело?

– Арестованного привел, ваше благородие.

– А-а-а! Старый знакомый! – протянул Гога, увидев Юру. И, обернувшись к солдату, сказал: – Стой здесь. Через полчаса вызову. Отнесешь труп этого… А ну-ка, Сагайдак, зайдем!

Юра вошел в комнату. Под потолком горела небольшая керосиновая лампа.

– Рад видеть вас, товарищ секретарь судакского комсомола! Садитесь!

Юра поспешно сел. Гога стоял напротив, опершись правой ногой о табурет.

– Что бы мне с тобой сделать, а?.. Оглядываешься? Бедная изба!.. Да, вот до чего дожил Бродский!.. Я отлично знаю, что ты, как секретарь комсомольской ячейки, явился сюда разведать наши силы и намерения. А откровенничаю я с тобой потому, что ты никогда уже не сможешь навестить своего Сергея Ивановича! Не ожидал?.. Знай, что у нас везде есть свои люди и нам все известно! Так что же мне с тобой сделать? Попроси, может, помилую!

Гога явно издевался над ним. И Юра это прекрасно понял.

– Я тебя ненавижу! – крикнул он. – Ты никогда не дождешься, чтобы я просил тебя. Вы все здесь сдохнете! Вас перестреляют, как перепелов! Ты сам боишься сдаться по амнистии, поэтому и другим не позволяешь. А вас все равно всех перебьют, как крыс. Большевики победили!..

Юра очнулся. Он начал двигать руками и ногами: удостоверился, что они целы. Целы! И голова даже не болит. Только нос запух, и из него все еще сочится кровь. И тут Юра вспомнил… Удар в нос. От этого удара он тогда упал. Второй удар, сапогом, пришелся в плечо. В этот момент вбежал Осман и крикнул:

– Красные идут со стороны Отуз.

Тут его кто-то ударил в голову, и он потерял сознание.

Юра осторожно приподнялся. Через открытую дверь он увидел сгрудившихся в другой комнате белобандитов, склонившихся над картой, расстеленной на полу. Один из них держал в руке лампу.

– Ну как, отошел? – услышал он взволнованный шепот, над ним склонился Пилявин с винтовкой.

Руки Юры коснулась холодная жесть. Он сел, сжал руками кружку и жадно выпил всю воду. И тут Юра снова ощутил прикосновение холодной стали.

– Бери скорее.

Пилявин сунул ему наган и зашептал, обдавая ухо горячим дыханием:

– Граната цела?

Юра кивнул головой.

– А это – твой наган, на столе он лежал. Вещественное доказательство. Гранату бросай сейчас, пока они все в куче. Бросай с выдержкой. А убегать будешь через окошко. Ты не смотри, что оно закрыто ставней. Толкнешь – откроется. И вот что… если ты обманешь, гад, сробеешь, гранату не бросишь, а сам утекешь, пристрелю, как бог свят. Ты гляди!

– Гляжу! – злым шепотом ответил Юра.

Пилявин пошел на цыпочках к двери и осторожно прикрыл ее за собой.

В руке Юра сжимал гранату. Наган торчал за поясом. Он поймал себя на том, что заносит гранату для броска… Вот дурак! Для верности надо обязательно, как сказал солдат, с выдержкой. Это значит первый, негромкий взрыв капсюля должен произойти, когда граната еще в его руке, и тогда отсчитать одну, две, три секунды. Так он еще никогда не бросал.

Юра, привстав на колено, отвел предохранитель, снял с ручки гранаты кольцо. Затем разжал пальцы, рычаг упруго отскочил в сторону, и раздался негромкий щелчок. Юра замер. В той комнате никто на это не обратил внимания. Но Гога распрямился и быстро вышел в третью комнату домика, хлопнув за собой дверью. «Один… два», – считал Юра и несильно бросил гранату вперед. Описав дугу, она упала меж склонившимися головами. Кто-то вскрикнул. Юра бросился к окошку, толкнул его створки и мгновенно очутился во дворе. Было светло. На чистом небе сиял полный месяц.

Юра плохо рассчитал прыжок и распластался на земле. Раздался взрыв гранаты. Юра кинулся в кусты. Но что это? Еще один взрыв, кто-то бросил еще одну гранату. Пилявин?

Из объятого пламенем дома неслись вопли. А из крайнего окна выпрыгнула длинная фигура.

«Гога!»

Юра, держа в руке наган, пошел по дорожке, залитой лунным светом, навстречу Гоге. Тот, увидев его, отпрянул и мгновенно выхватил из кобуры пистолет.

Юра шел как завороженный, не страшась, не видя ничего, кроме ненавистной фигуры. Бродский поднял пистолет. Один за другим раздались три выстрела. Что-то опалило щеку Юры. Он, не целясь, навскидку поднял наган. Выстрел…

Бродский сделал еще два шага и свалился всем телом вперед.

Юра прошел мимо и прислонился к стволу дерева. Его лихорадило. Он очнулся, когда услышал голоса из глубины леса. В руках он еще держал наган. Машинально покрутив барабан, он увидел, что патронов в нем больше нет…

Пока не поздно, надо спасать друзей. И Юра побежал к яме. Пустой наган пригодился и здесь. Часовой не только спустил в яму «лестницу», но и помог пленным вылезть. Сандетов схватил его винтовку и патроны, и все семеро побежали в лес. Добро – ночь! Юра свистнул. Прислушался. Свистнул еще раз. Послышался топот. Из-за деревьев показался Серый. Юра поцеловал Серого в лоб и вскарабкался на его спину.

Пробирались по лесу осторожно, как бы не напороться на другую банду. Шли, отводя встречные ветки и изредка перебрасываясь словами

9

Зимний вечер наступает рано, а тут свирепый норд-ост пригнал с севера тяжелые тучи, и они сплошь затянули небо. Стемнело еще раньше. С севера надвинулась снежная стена. Все кругом – вверху, внизу – белое. Не поймешь, где степь, где горы, где дорога. Пришлось остановиться. Наконец снежный шквал пронесся, и вдалеке впереди засверкали то ли звезды, то ли огоньки.

– Феодосия! – радостно воскликнул Сандетов.

В Феодосийском укоме РКП (б) шло заседание.

Дежурный вызвал секретаря укома с заседания:

– Явился какой-то настырный парень из Судака, от Гаврилова. Требует, чтобы сейчас же позвали главного. Говорит, что у него очень срочное, секретное дело.

Секретарь укома с интересом воззрился на высокого, худенького паренька: рваная одежда, за поясом наган, на ногах постолы, лицо измученное, а глаза смотрят требовательно, даже исступленно.

– Вы меня вызывали?

– Я из Судака. Секретарь комсомола Сагайдак.

– Будем знакомы… – Секретарь укома подал руку и ощутил очень крепкое пожатие. – Только ты обратился не по адресу. Здесь уком партии, а тебе надо обратиться в уком комсомола. Но тебе повезло. Сейчас мы как раз обсуждаем вопрос о работе среди молодежи Феодосийского уезда. Заходи. Выступишь в прениях. Расскажешь о ваших делах.

Юра с интересом приглядывался к секретарю – товарищу Бушуеву. Еще молодой. Буйная шевелюра. За очками – умные, веселые, с огоньком глаза. Он слышал о нем от Семена. Бушуев при даре три года отбывал на каторге. А в, Крыму был одним из руководителей керченских повстанцев.

– Я пришел не на обсуждение… А за судном с продовольствием. Судак голодает. На перевалах бандиты.

– Разве не нашлось никого другого послать?

– Более взрослого?.. Посылали двоих. Их захватили белобандиты.

– Убили?

– Не успели! Теперь Сандетов и Воробьев на свободе. Они здесь. Главарь банды Бродский и его помощники уничтожены.

– Ты серьезно? Значит, дорога на Судак очищена?

– Не знаю. Есть, наверное, и другие банды.

– Наши чоновцы сейчас вылавливают несдавшихся бандитов. Большая часть вышла по амнистии. Ладно, пойдем. Доложишь обстановку.

Юра покачнулся и, чтобы не упасть, должен был схватиться за Бушуева.

– Что с тобой?

– Ничего… уже прошло!

Секретарь пропустил Юру в кабинет. Юра вошел и остановился, смущенный. В большой, ярко освещенной комнате в креслах, на стульях, на диванах сидело много людей, и все повернулись в его сторону. Ему стало стыдно за свой вид. Оборванный, в грязных постолах… Бандит бандитом! А у всех сидевших одежда была чистая: кожанки, бушлаты, гимнастерки. Юра глубоко вздохнул.

Бушуев обнял Юру за плечи, прошел вперед и представил:

– Это товарищ Сагайдак, секретарь судакского комсомола. Прибыл с хорошими вестями. Самая свирепая и упорная банда полковника Нагаева и капитана Бродского, оседлавшая перевалы за Отузами, разгромлена. Только сегодня мы толковали о ней. Ну, комсомол, давай рассказывай!

И Юра не очень связно, волнуясь, рассказал о положении в Судаке так, как велели ему Гаврилов, военком и Сергей Иванович. И в конце – очень коротко о разгроме банды.

– Там солдат Пилявин и один поручик ведут, наверное, людей сдаваться. Им навстречу нужно выслать небольшой отряд, чтобы принять их… Пилявин мне помог…

Закончив, он стал рассматривать присутствующих. Что это?.. Не может быть! Неужели? Ну конечно…

– Дядько Антон? – негромко спросил он.

И действительно, из-за стола поднялся, улыбаясь, дядько Антон. Подошел, положил руку на Юрино плечо.

– Старый дружок мой, еще с дореволюционных лет.

Все засмеялись.

– Серьезно! Тогда он все искал горизонт. Что ж… Видать, верную дорогу нашел. К большим, широким горизонтам вышел… И вот тебе, товарищ Никита, ответ на наш давешний спор, – обратился он к человеку с длинными, до плеч, волосами и в очках с железной оправой. – Хлопец этот – сын агронома, директора училища. Из интеллигенции, значит. А показал боевитость, преданность нашему делу, напористость. Интеллигенция, она разная бывает. А в основном мы ее своим союзником сделать должны. Кого-то еще надо убеждать, постепенно привлекать. А многие сразу под наше знамя стали, на равных, так сказать… А ты всех под одну гребенку: не доверять, и точка! Нет, Никита, не туда ты гнешь, не этому нас товарищ Ленин учит.

– А сколько врагов среди них! – не унимался длинноволосый.

– Ты не горячись. Конечно, есть интеллигенция враждебная, развращенная долгой службой буржуазии. Но есть интеллигенция народная, близкая пролетариату, голову свою на виселицах да на каторгах сложившая за дело революции. А социализм строить без интеллигенции вовсе невозможно. Скоро через рабфаки пойдет в университеты и рабоче-крестьянская молодежь, вырастет наша, советская интеллигенция!

Потом выступил Бушуев. Он не очень был доволен «военным креном» комсомольской работы в Судаке. Конечно, он понимает всю сложность обстановки в первое время после освобождения Крыма. Комсомольцам необходимо участвовать в вооруженной борьбе. Это и необходимость, и школа борьбы. Судакские комсомольцы – молодцы. Но теперь главное в другом. И чего только он не назвал! Политическое самообразование – это в первую очередь организация разных кружков, руководство учкомом, помощь в ликвидации неграмотности, помощь Рабоче-крестьянской инспекции и многое другое. Большие трудности создаются в связи с надвигающимся голодом. Продовольствие для Судака уже погружено на судно. Надо будет организовать питание учащихся, детей. Налаживать правильное распределение продуктов. Комсомольцы– первые помощники партии!

– Теперь, товарищ секретарь комсомола, скажи нам, чего ты просишь?

– Литература, плакаты, анкеты, комсомольские билеты, песенники, программы кружков, – стал перечислять Юра. – И потом есть у меня личная просьба…

– Какая? – поинтересовался Бушуев.

– Пошлите меня помогать делать революцию в Индии!

Многие из присутствующих засмеялись. Юра нахмурился.

– Ты не обижайся. Они смеются по-хорошему. Их веселит то, что ты такой еще молодой, а уже хочешь помогать другим революционерам. Интернациональная солидарность – великое дело! Сам знаешь, как французские матросы нам помогли. И английские рабочие всеобщие забастовки устраивали под лозунгом: «Руки прочь от Советской России». Надо сказать, что это свою роль сыграло… Но то, о чем ты просишь, – фантазия. Индийцы сами организуются, сами начнут борьбу против колониального рабства.

Когда все расходились после совещания, подбежал Сережа и повел Юру в комсомольское общежитие. Всю ночь они проговорили.

Был разговор и о Лизе…

– Нужно принять ее в комсомол, – твердо сказал Сережа. – Она не обманет. Она докажет… Мы ведь знаем ее.

Утром в укоме к Юре подошел дядько Антон и обнял его:

– Война есть война. В крепкий переплет ты попал, Юрко, на перевале. В том, что твоя пуля уложила этого гаденыша Бродского, есть своя закономерность. Твой первый настоящий выстрел точно сразил нужную цель. Но не увлекайся, Юра, стрельбой, не это теперь главное. Еще в Эрастовке я тебя учил: обращайся с оружием осторожно! Теперь главное – учиться и строить!

…Юра остановил Серого на повороте горной дороги. Внизу перед ним мерцали огоньки Судакской долины. На вечернем небе четко рисовался силуэт древних стен Генуэзской крепости, темнели ее башни.

Юра был в бушлате, в буденовке, в ботинках. Феодосийские комсомольцы одели его. Плечи оттягивал солдатский вещевой мешок, набитый литературой.

Впереди темнело необъятное море. Горизонт чуть угадывался. Юра всей грудью вдохнул свежий ветер и тронул Серого вперед, к огонькам.