Текст книги "Первый выстрел"

Автор книги: Георгий Тушкан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 43 страниц)

– А ты бы попросил прощения у Дмитро Ивановича, – посоветовал он.

Юра надулся и замолчал.

– Сам обидел человека, да какого, и еще смеешь обижаться? А я думал, ты уже научился владеть собой. Если ты человек мужественный, то обещай мне, как только приедет Дмитро Иванович, сразу же попросить у него прощение за грубость.

Юра глубоко вздохнул, но обещал.

Прошел и один день, и второй, и неделя. Алеша торопил с походом к горизонту, а Юра не хотел идти до приезда крестного.

3

Дмитро Иванович приехал через десять дней. Пока он здоровался со взрослыми, Юра успел спрятаться в детской, чтобы не просить прощения. Его звали, но он не откликался. К чаю он появился так, будто встретился с крестным впервые.

Дмитро Иванович сделал вид, что не заметил появления мальчика, и тот был рад этому.

А потом Юра осмелел и, желая напомнить о себе, спросил:

– А как зайцы?

– Не мешай! – строго приказал отец.

И тот сразу понял, почему к нему такое невнимание: отцу не удалось уговорить Бродского подарить в музей или продать «каминьци». Бродский так кичился этими «каминьцами», что даже не разрешил снять с них копии для музея.

Дмитро Иванович опечалился. Юре стало жалко его, всегда такого шумного, а теперь притихшего.

– Я попрошу прощения, – шепнул Юра после чая отцу, но тот даже не ответил.

Когда гости ушли, Дмитро Иванович уединился в кабинете. Страшась и любопытствуя, Юра чуть приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Где же луки, скелеты, золотые украшения, черепа? Он видел лишь сутулую спину. Под ногой Юры скрипнула половица, он замер.

– Я все вижу и тебя вижу. Какой же ты, к черту, лыцарь, – сказал Дмитро Иванович, продолжая писать, – если меня боишься! А я было поверил, что ты не побоялся воевать с Наполеоном.

Юра был поражен. Сидит к нему спиной, а видит! Однако напоминание о том, чего он сам теперь стыдился, рассердило его, и он продолжал молча стоять в дверях.

– Ну чего ты там сопишь? Заходи! – продолжал Дмитро Иванович.

Юра вошел в кабинет и зашипел по-змеиному через выпавший зуб. Это получалось здорово.

– Ты чего сипишь, простудился?

– Это я разговариваю с вами по-змеиному, как Маугли. Я извиняюсь!

Дмитро Иванович повернулся на вращающемся кресле.

– А ты чертячий язык знаешь? – спросил он и смешно сморщил лицо.

– Разве черти разговаривают?

– Ты не знал? Да они так заговорят зубы, что белое за черное примешь. С ними надо умеючи. О! – И он показал указательным пальцем на что-то на стене у потолка за Юриной спиной.

Юра со страхом оглянулся. Это свое излюбленное «О» ученый применял и как знак восклицательный, и как точку, а иногда и как многозначительное многоточие, но почти всегда с оттенками поучительности.

– А вы скажите что-нибудь по-чертячьему!

– Я могу, я все могу, да ведь ты ни черта не поймешь. Ну каких ты, например, чертей знаешь?

Юра начал рассказывать все, что слышал о нечистой силе от бабуси, Ариши и других: как домовые заплетают гривы лошадям, как ведьмы связывают колосья в поле, «перекидываются» в кошек, ходят по ночам доить коров и «портить» их – наводить мор. Больше всего он наслышался о том, как страшно мучают черти в аду лгунов, неслухов, тех, кто крадет сладости, ленится, капризничает.

– Та разве то черти? Так, не зна що! Вот я встречал чертей! Любо-дорого! И не где-нибудь в аду, а на земле – здесь.

Юра с испугом посмотрел на окно, на висевший на стене телефон. И это развеселило Дмитро Ивановича.

– Поедешь со мной по Днепру, через Ненасытец – есть такой порог, где вода ревет и стонет, – там на Днепре водяных чертей полным-полно. Есть старые-престарые, бороды у них зеленые, из водорослей. Есть там и молодые, бойкие хлопцы, и вертлявые дивчатки-ведьмачки – крутятся в пене.

Дмитро Иванович поставил крестника меж колен и продолжал рассказывать о чертях. Так интересно, да еще с изображением в лицах, ему никто не рассказывал. Это был удивительный, дотоле неведомый ему мир очеловеченных чертей, с которыми люди встречались запросто, ссорились и дружили, – чертей из украинских народных сказок, которые так любил Дмитро Иванович.

– Только глупый поддается чертячьим и ведьмачьим наваждениям, – говорил Дмитро Иванович. – А мудрый человек всегда сумеет разгадать все зловредные чертовские каверзы и найдет в себе силы не поддаваться чертям. Больше того, некоторые очень мудрые люди умели заставить чертей выполнять свою волю.

Именно такими хитрыми, хитрее самого хитрого черта, были запорожцы – характерники, которых не брали ни огонь, ни вода, ни черное болото, ни сабля, ни пуля, кроме серебряной.

Характерники всё могли: обернется соколом, полетит в татарский стан, все высмотрит. Но и без этого, через особое «верцадело», они могли видеть, что делается за много-много верст. Характерники запросто жили на дне рек, умели плыть в ведре под водой тысячи верст, а через реки перебирались на рогожных циновках и не тонули. Характерники открывали замки без ключа, могли брать в руки раскаленные пушечные ядра и швырять их обратно во врагов. Они могли влезать и вылезать из зашитых мешков, «перекидываться» волками, коровами, превращать людей в кусты. А сами, когда надо, обращались в реку, камыш. Умели они лечить, заговаривать, напускать страх. Они помогали людям в беде, могли на клад навести и от клада отвести, карали врагов, могли красавицу приворожить, «красного петуха» – пожар – пустить. Человека характерник видел насквозь, и даже на три аршина все в земле под ним. О!

В комнату вошла Юлия Платоновна. Она заметила, что, пожалуй, ребенку об этом знать пока не надо. А вот если бы Дмитро Иванович написал книгу о чертях так же интересно, как он рассказывает, – им из другой комнаты было хорошо слышно, – вот это было бы отлично.

– Э, что там водяные черти! – отозвался Дмитро Иванович. – Надо бы написать про характерника. Бывало, выйдет в степь запорожец-характерник, глянет туда, глянет сюда да как гаркнет: «А ну, люди, тут копайте!» Копают и день, и ночь, и находят в том кургане бесценный клад! О!

– Вы характерник? – спросил Юра.

Дмитро Иванович расхохотался, а мать напустилась на Юру.

– Устами младенцев глаголет истина! А вот Эраст Константинович так и не догадался, что я характерник. А ну, поклянись, что никому не выдашь этой моей тайны и будешь молчать.

Юра поклялся так, как клялся Маугли.

– Что это за клятва! – возмутился Дмитро Иванович. – Ты где живешь? В Индии? А ну, повторяй!

И Юра повторил за ним слова клятвы, только совсем другой – слова запорожской клятвы. А потом спросил, нельзя ли ему тоже стать характерником, чтобы найти богатый клад в кургане.

– А зачем тебе богатство?

Он не ответил: не мог же он сказать при маме, что хочет купить на те деньги разные ружья и двух скакунов – белого и вороного.

– Самый богатый клад в курганах не золото, не самоцветы, а предметы вещие. Ну, что ты видишь в окне?

– Ничего не вижу.

– Почему?

– Темно.

– Вот так для многих минувшее человечества темное-претемное. А для характерника всякая вещь из кургана как подзорная труба в далекое прошлое. Глянет он в это «верцадело» и видит: на конях половцы по степи скачут. Видит, как одеты всадники, какое у них оружие. Многое можно увидеть.

– И вы видите?

– Конечно. Я же характерник!

– А мне такое «верцадело» подарите?

– Это «верцадело», брат, с секретом. В нем только тогда видишь, если сам его добудешь, а для этого особое слово надо знать, а чтобы то слово знать, надо много-много учиться. Характерник не для себя старается, а для людей, для счастья народа, для науки. А наука делает людей могучими, умными, смелыми, из темноты выводит.

– Я выучу язык зверей, и змей, и птиц, и они мне помогут найти не только клад, как помогли Маугли, а и «верцадело».

– А почему ты Маугли, а не Сирко, Наливайко, Тарас Бульба? Почему ты не запорожец?

– А какие они, запорожцы?

– Как! Хлопцу минуло восемь лет, а он до сих пор не знает, какие запорожцы?!

– Я видел, как запорожцы писали письмо турецкому султану, – объявил Юра. – На картинке.

– Видел? – Дмитро Иванович оглушительно захохотал и стал еще больше похож на веселого казачьего писаря на картинке. – А ну, кума, дай мне Тараса Бульбу! Вот что послушать хлопчику надобно!

4

Дмитро Иванович раскрыл книгу и начал читать. Читал он очень хорошо, на разные голоса. Читал, конечно, не подряд, а на выбор. В том месте, где Тарас крикнул на площади: «Чую, сынку, чую!», голос Дмитро Ивановича дрогнул. Когда же он читал о том, как Тарас потерял люльку и ляхи его схватили, прикрутили к дереву и сжигали живьем, Юра заплакал.

Дмитро Иванович снял очки, вытер глаза и сказал:

– И я плакал, когда мне читали.

Потом он рассказал о своих поездках по запорожским местам, о Диком луге, о днепровских порогах, пещерах в скалах и запорожских кладбищах. У запорожцев были свои строгие законы жизни: больше всего они любили свободу, предпочитали лютую смерть позорному рабству. Они стояли за равноправие и братство между собой, за друга на смерть шли, были щедры и презирали богатство и скупость, не женились, храбро воевали с басурманами за свою свободу и родную землю. Запорожцы освобождали из плена невольников, защищали слабых против сильных. Смеясь, переносили лишения и боль. «От казалы, воно боляче, колы з живой людины шкиру знимают, а мени воно неначе камахи кусають». Так, издеваясь над врагами, говорил казак, когда с него сдирали кожу. И все они были лихие наездники и курили люльки.

Для Юры этот вечер стал вечером великих открытий.

Вот, оказывается, какие были казаки, писавшие дерзкое письмо грозному султану.

Дмитро Иванович разошелся, рассказывая «бувальщину». Прервав рассказ, он обратился к Юре:

– Эх ты, Маугли! Кем хочешь стать, когда вырастешь?

– Наездником или гусаром! – отвечал Юра, мысленно представляя себя в гусарском мундире и с саблей.

После этого разразилась настоящая гроза.

– Ты кого же, кума, воспитываешь? – обратился Дмитро Иванович к Юлии Платоновне. – На кой черт нам панычи да царские гусары! По этому степу запорожцы на конях скакали. Они шляхту и татарскую орду побивали, народ свой от неволи оберегали! А твое детище – в гусары! Позор! Что за барское воспитание! С малолетства его надо приучать народу служить, о пользе людской думать…

Прервав разошедшегося гостя, Юлия Платоновна приказала Юре идти спать.

Юра лежал в кровати и думал. Кем быть? Отцу он обещал учиться на агронома. Наездником и гусаром тоже хочется быть. И археологом интересно. А еще лучше – запорожцем. Был бы он запорожцем-характерником, посмотрел бы в «верцадело», увидел невольников турецкого султана, «перекинулся» бы вольным соколом и полетел освобождать их…

Юра незаметно уснул, прислушиваясь, как за стеной мама играла, а отец и Дмитро Иванович пели старинную печальную казацкую «думку».

На следующее утро перед отъездом Дмитро Иванович спросил Юру, надумал ли он, куда хочет поступить учиться – в кадетский корпус, чтобы стать гусаром, или в гимназию, чтобы потом стать настоящим человеком: учителем, агрономом, инженером, ученым, кем угодно, но обязательно таким, который принесет пользу людям, своему народу.

Хитро улыбнувшись в усы, он заговорщически прошептал:

– И с оружием можно народу послужить, но до этого, хлопче, ой далеко. Вырастешь – поймешь. А пока говори, куда надумал идти? О!

– В гимназию, – ответил Юра, желая сделать приятное крестному. И даже добавил, вспомнив о кладах в курганах: – Стану археологом!

Дмитро Иванович уехал.

Юра сидел в детской и вспоминал разговоры с ним. «Конечно, быть археологом хорошо. Можно выкопать клад…» – убеждал он себя, с сожалением жертвуя ратной славой, золотыми погонами, кривой саблей, пикой, кирасой, каской с белым хвостом – словом, всем, о чем так занятно рассказывал Илько.

Впрочем, это даже хорошо, что он отказался от кадетского корпуса. Он окончит гимназию и… станет знаменитым наездником. Скакать по ипподрому перед массой публики на сером в яблоках, вороном или огненно-золотом коне! Обгонять всех других наездников, приходить первым! Что на свете может быть прекраснее резвых и могучих коней! Лошади сильнее людей. И все же они повинуются каждому движению твоих рук!

И с упряжкой хорошо! В экипаж запряжена пара орловских рысаков. Слева – серая в яблоках Семирамида, справа – такой же Витязь. Жеребец танцует, роет копытом землю. Конюхи с трудом сдерживают его.

Юра, как Илько, приглаживает усы, поправляет шапку, закатывает длинные рукава чумарки, подпоясанной красным кушаком, ставит правую ногу на переднее колесо, и вот он уже на козлах и не спеша разбирает вожжи. «Ирря!» И рванулись рысаки. Мелькают дома, деревья, изгородь… Конечно же, Алеша на своих вороных пытается его обогнать. «Ирря!» – погоняет Юра и мчится еще быстрей. «Ирря!» – кричит Алеша и почти нагоняет. Навстречу идет Багира – черная пантера. А они уже мчатся по степи. Но вот устали кони. Пора домой…

Коней поставили в детской в угол. Ариша грозит выбросить палки на улицу. Тетя Галя, опустив уголки губ, ехидно спрашивает:

– Неужели вы серьезно воображаете, будто мчитесь на конях? Вам для этого достаточно только вырезать копыто на конце простой палки. Печальная задержка в развитии…

5

И вот пришел день, когда юные Гераклы – Юра и Алеша – отправились, как и он когда-то, на край света. Они шли к горизонту. Что за раздолье, что за ширь! Всего с лихвой – и степи, и неба, и солнца! Ветры пахнут солнцем, теплом, влажной землей, травами и цветами.

Разноцветный ковер раскинула весна по степи: синие фиалки, желтые одуванчики, белые подснежники, лиловые тюльпаны.

Степь поет: гудят басовые струны шмелей, журчат вокруг цветов пчелиные дисканты, подсвистывают на своих флейтах суслики, шелестят травы, стараются птицы – переливчато свистят, чир-чиркают, стрекочут, каркают, а над всем этим звенят, заливаются в небе хоры жаворонков. И будто сам воздух журчит над степью; дрожат в нем, струятся, пляшут в мареве далекие очертания.

Солнце уже на полдне, а горизонт все так же далеко. Будь они Маугли, они бы крикнули коршуну, парящему в небе: «Мы одной крови, ты и я!» – и попросили бы его слетать за горизонт, вернуться и рассказать, что там. Со временем они, конечно, научатся – перепелиный язык они в прошлом году уже выучили. Сейчас они – запорожцы. Юра – Тарас Бульба, Алеша – кошевой атаман Наливайко. А вокруг дикий запорожский «степ». Они идут к горизонту, но если попадут в «туретчину», то вызволят невольников. Оружие у них есть. Правда, деревянное…

В начале пути оба «запорожца» останавливались, чтобы выкопать какое-нибудь растение с корнями и цветами – для гербария. Не отставать же от девчонок! Но нести растения в руках было неудобно, мешали сабли. Надо бы вложить цветы в папку, да ее забыли взять… Мешок со съестным несли по очереди.

Они уже давно дошли бы до горизонта, если бы не собаки. С собой они взяли трех: волкодава Грома и фокстерьеров Джоли и Бимбу. Пусть не получилось из них вьючных животных, все равно с ними веселее и не так страшно. Сначала увязалась вся свора. Прогоняли – не уходят. Пришлось всей компанией вернуться домой, заманить собак в собачник. Грома, Джоли и Бимбу они выпустили, а остальных заперли.

Но фоксы, вместо того чтобы послушно бежать рядом, брать пример со старшего – с Грома, совсем распустились и вели себя так, будто не они находятся при хозяевах, а хозяева при них.

Стоит фоксам сунуть свои длинные, узкие мордочки в нору и почуять там суслика, как сейчас же под их лапами начинается «землеизвержение». Зови – не дозовешься. Тащи – упираются и рычат. Отпусти – снова мчатся разыскивать нору. Что за мучение иметь дело с неслухами! Конечно, их высекли. Но это нисколько не помогло. Их бы в наказание надо отвести домой, да жаль пройденного пути, тем более что тот самый курган на горизонте, к которому шли путешественники, почему-то оказался на полпути к горизонту. Они даже не поняли, как так получилось? Опытное поле они прошли. Степь между опытным полем и дальним прудом Бродского тоже прошли. Грачий лесок за прудом прошли; еле удержались, чтобы не полезть на деревья «драть грачей», собирать грачиные яйца. И степь до кургана прошли. Просто удивительно!

Теперь они разглядели, что на кургане не палочка торчит, а стоит каменная баба. Нет, не баба – султан басурманский! В бой! Повалились на землю головы басурман– верхушки чертополоха. Но когда ударили саблями по султану, деревянные сабли разлетелись на куски…

Опомнились «запорожцы», поглядели по сторонам – вот так штука: горизонт все так же далеко! И там, возле горизонта, был виден точно такой же курган. Получалось, как в сказке «Про белого бычка». А каменная баба держится смешными ручками за живот и ухмыляется. Запорожцы прилегли немного отдохнуть, и тут Алеша – Наливайко как крикнет:

– А сабли есть в кургане!

– Давай отроем! – согласился Юра. – Какие же мы запорожцы без сабель? Может быть, найдем и каминьци для Дмитро Ивановича.

Но где рыть? Впрочем, каменную бабу не зря поставили именно здесь. Ясно, что она клад сторожит.

Запорожцы решили раскапывать курган там, куда будто глядит каменная баба. Юра стал на колени и рьяно принялся рубить секачом дерн. Как снимать дерн, они знали: помогали обкладывать дерном цветочные клумбы. Но вот уже сняли пять четырехугольников, а сабель не видно. Земля была влажной, но очень плотной. Копать ее совком тяжело. И когда вырыли ямку в локоть глубиной, а сабель не нашли, то очень огорчились. Не там, видно, рыли. А солнце уже поворотило с полдня. Черт с ними, с саблями. Секач есть, собаки есть. И спички есть, чтобы развести костер, если встретятся волки.

Теперь надо было идти очень быстро, чтобы успеть к обеду прибежать домой. Спешат мальчики, а еще больше спешат фоксы, так и тащат за собой на поводках. Мальчики читали о езде на собаках, запряженных в сани, а эта «езда пешком» за собаками – их собственное открытие. Будет о чем рассказать обезьянам из Бандерлога. Теперь Юра и Алеша нарочно науськивают собак, кричат: «Вперед!» Фоксы хрипят, но тащат изо всех сил – приходится бежать.

В овраг почти скатились. Все дружно прильнули к ручейку. Вода была очень холодная, даже зубы стыли. Напились вдоволь. Потом перескочили ручей и увидели невдалеке на склоне небольшую худую, ободранную и облезлую рыжую собаку.

А может быть, это вражеский разведчик?

Когда Джоли и Бимба с яростным лаем ринулись к ней, едва не вырвав поводки, она поскакала по склону и вдруг исчезла. В этом месте оказалась нора. Ага, лисица!

После этого почти версту уже мальчишкам пришлось тащить фоксов, упиравшихся изо всех сил. Поневоле устанешь!

И снова в небе журчат трели жаворонков. Ветер стих. Душно! И очень жарко!

Второй курган все ближе, а горизонт дрожит. И не поймешь, что с ним делается. На курган-то они взошли, а радоваться нечему – горизонт опять далеко. Будто в «кошки-мышки» с ними играет. Линия горизонта в мареве, еле-еле видна.

– Что т-там?! – испуганно кричит Алеша и показывает вперед, на горизонт. – Т-турецкая орда?

Юра в недоумении: под горизонтом шевелится что-то непонятное, огромное, темно-серое.

– Оно шевелится! – закричал Юра. – Смотри, вытянуло правую ногу!.. Теперь левую!.. Растекается вширь!.. А сейчас вытягивается по горизонту. Чудо-юдо какое-то!

Сердца мальчиков бьются. Глаза смотрят не моргая. Может, они уже дошли до горизонта? Может, это таинственное чудовище не что иное, как чудо-юдо рыба кит? Один из трех, на которых держится земля. А где слон? Вдруг он увидит их. Что делать– бежать? Нет, «это» двигается медленно. Надо подползти и посмотреть.

Алеша первый сказал:

– Овцы! – и добавил: – Отара!

– Сам вижу, – процедил Юра и даже топнул ногой с досады. – Ну до чего же не везет! Горизонт убегает, чудо-юдо оказывается простой отарой овец… Ох, водит нас, водит, как того казака из «Вечеров на хуторе близ Диканьки», о котором читала мама.

Алеша тоже согласен: «Водит». А кто водит? «Нечистой силы» не видно. А если нечистый «перевернулся» в собаку? Они по очереди перекрестили всех собак, приговаривая: «Сгинь – пропади». Ни одна собака не исчезла. Все трое умильно поглядывали на мешок со съестным. Гром даже залаял.

6

Жаль, солнце опускается. Но ничего – они успеют вернуться домой к ужину. Мальчики заторопились. Однако не прошли они и двух верст, как в ложбинке увидели рельсы. Оба сейчас же приложили ухо к рельсу.

– Слышу! – закричал Алеша. – Орда скачет!

– Эй, тю на вас! Оглохли, чи шо? – послышался строгий окрик.

Запорожцы подняли головы и увидели неподалеку на пути пожилого бородатого человека. В правой руке он держал молоток на длинной рукоятке, в левой – лопату. Ни лука, ни сабли. На воина из турецкой орды непохож. Гром, Джоли и Бимба с лаем кинулись на незнакомца.

– Заберите собак! – закричал мужчина.

Он размахивал молотком, но собаки хватали рукоятку зубами. Быть бы беде, да подоспели Юра и Алеша.

Гром покорно отошел, а Джоли и Бимбу пришлось оттащить за ошейники.

– Где вы таких злых чертенят достали? – спросил незнакомец. – Мне бы такого, сторожку караулить.

– Разве тут есть разбойники?! – крикнул Юра почти с восторгом.

– Всякий народ по шпалам шляется, – уклончиво ответил человек. – Недаром черкесы пана Бродского на конях по степу гоняют то туда, то сюда… А вы чьи будете и как сюда забрели?

– Мы из училища. Гуляем, – сказал Юра.

– Теперь скажите, чи вы сказились, чи вас несчастная любовь заставляет головы на рельсы класть? Или, может, вы пришли железо на рельсы положить?

– Железо на рельсы? Зачем? – спросил Юра.

– А я знаю? Шоб крушение было…

– Крушение? А вы когда-нибудь видели крушение? Как это? – У Юры и Алеши заблестели глаза.

– Видел… Не приведи бог такое видеть. Путь был разобран. Паровоз сошел с рельсов и под откос… А на него вагоны!

– Как так – разобран? – не понял Алеша.

– А так…

– Зачем?

– А я знаю? Говорят, шоб солдаты, ехавшие на усмирение революции в Екатеринослав, не доехали… Та шо вы ко мне пристали? А ну геть отсюда, шоб духу вашего тут не было. Еще рельсы попортите.

– Честное слово, нет! – горячо воскликнул Юра. – Не сердитесь. А щенка, если хотите, мы вам подарим.

– А не обдурите? Та я ж не сержусь. Только посторонним ходить по путям не дозволено да еще головы на рельсы класть… Вам шо, жизнь надоела?

– Разве жизнь может надоесть? – удивился Алеша.

– Это смотря какая она, эта жизнь. Если вы из училища, то, к примеру, у ваших батькив большой земли и гуртов скота нэмае?

– Нет!

– А есть такие богатеи, что мают боле тыщи десятин. У одного, значит, тыщи, а у другого ни десятины. А если и земли много и скота, денег цельный банк, то такой не положит голову на рельсы, а наймет черкесов богатство свое караулить.

– Как Бродский?..

– У кого ни кола, ни двора, ни земли, ни работы – тому жизнь не в жизнь. Ложись и помирай с голоду. Такой, если слабодухий, и под поезд бросится, а то за ружье да в лес…

– Здорово! За ружье да в лес! – с восхищением воскликнул Юра.

– Здорово? Смотря как, кто и для чего в лес бежит. А если, скажем, обворует старика или вдову с малыми, заберет последние медяки?

– Так поступают только подлецы, воры! – с важностью сказал Юра.

– Правильно, хлопцы! Грабить неимущего большой грех! Тут черкесы ловили одного. Этот тоже грабил. А кого? Брал у богатых и отдавал бедным. Помогал голодным. Жизни своей не жалел… – Затем, помолчав, добавил: – А ты мне собаку задаром отдашь или гроши хочешь?

– Даром! Вы хороший… А этот разбойник храбрый?

– Ще как! Храбрее его нет. Его ищут здесь, а он переоденется паном и сам в гости к большому господину приедет. Прямо кум королю! «И деньги, говорит, у тебя не твои, а народным потом печатанные!» И назад требует.

– Вот здорово, так он же хх-характерник! – воскликнул Алеша. – А мог он «перевернуться» камышом, соколом или пп-плыть в ведре под водой в туретчину?

– Все мог! Только продали его, выдали! Судили и засудили.

– И он на каторге? – спросил Алеша.

– Удрал!.. Та що это я з вами забалакался. Вы куда маршируете?

– К горизонту! – выпалил Алеша, не в силах скрывать тайну от человека, знающего так много.

– Это как же понимать?

– А что тут понимать? – удивился Юра и доверительно добавил: – Мы идем посмотреть, что там – за горизонтом, только «водит» нас…

– И скоро вы думаете дойти до горизонту?

– Вы не знаете, сколько туда в-верст? – ответил вопросом на вопрос Алеша.

– Сколько ни будете идти – и день, и месяц, и год, – все время перед вами будет впереди горизонт.

– Будет отодвигаться? – Алеша пытливо уставился на незнакомца.

– Та вы шо? Разве вам ваши батьки и мамки не говорили, шо Земля круглая? Я и то про это в школе узнал…

Они поднялись на насыпь, и за тропинкой во рву дядька показал им на безголового зайца.

– Поездом вчера ночью зарезало. Паровоз своими фарами, наверное, ка-ак даст ему по глазам! Ослепил.

Гром, Джоли и Бимба обнюхали зайца и по-братски поделили.

– Нет, мы не паны! – продолжил Юра начатый разговор. – Мы из училища.

– С училища, а что такое горизонт, не знаете! Видите? – Обходчик показал на столб дыма, показавшийся за горизонтом. – Если бы Земля была не круглая, а как блюдо, то вы отсюда увидели бы весь поезд, а вы пока видите только дым.

– Поезд за бугром, – не сдавался Юра. – Вы тоже идете к горизонту?

– Я путевой обходчик, и зовут меня Юхим Петрович. Проверяю путь.

– Ага, чт-тобы солдаты д-доехали усмирять революцию? – напомнил Алеша.

Обходчик горько усмехнулся и не ответил.

– А что такое революция? – вдруг спросил Юра. Он уже слышал это слово, не раз спрашивал, и всегда ему отвечали: «Вырастешь – поймешь!»

– Э-э-э! Подрастешь – узнаешь. А я что? Я человек темный! Ну, бувайте… А то тут с вами… Придержите собак, поезд идет. – Он поспешно выхватил из кожаного чехла свернутый флажок и сбежал вниз к рельсам.

7

Юра и Алеша еле волочили ноги от усталости. Их длинные тени колебались впереди. Джоли и Бимба утихомирились и шли позади, даже не пытаясь удрать.

Вот и роща, что виднелась раньше у горизонта. Оба заспешили. А вдруг?.. Они почти бежали вдоль опушки. Но никакого «вдруг» не оказалось. Горизонт был от них все так же далек. Они молча уставились в глаза друг другу и будто по уговору повалились на землю лицами вверх и широко раскинули руки.

Близкий лес стоял темной громадой, только верхушки деревьев багровели в лучах заходящего солнца. Грачи неистовствовали. Они суетились и каркали так, будто тоже возмущались шутками горизонта.

Юра просительно протянул руку. От усталости он не мог говорить. Алеша молча вытащил из-под головы мешок, достал хлеб и сало, половину отдал Юре, а половину взял себе. Ели лежа. Вплотную подошли собаки, завиляли хвостами и жалобно повизгивали, умильно поглядывая на мальчиков.

– А зайца кто съел? – крикнул Юра.

Все же тройка получила по кусочку, а Гром больше всех.

– Пойдем д-домой! – не то позвал, не то спросил Алеша. Он сел, вытряс из мешка крошки хлеба на ладонь и шумно втянул их в рот.

– Нет, ты скажи, почему американцы не падают вниз? Может быть, у них ботинки устроены, как ноги у мух? Мухи ползают по потолку и не падают вниз, – размышлял Юра.

– Может быть. П-пойдем домой, а то нас там, наверное, д-давно уже ищут.

– А если ищут, то зачем нам спешить? Разведем большой костер. Маяк в степи. Вот нас и увидят.

– Кто?

– Как – кто?

– А ты забыл, о чем нам дядя Юхим рассказывал, кого в степи черкесы ищут?

– Так ведь те берут у богатых. А у нас что взять, деньги есть? Нет! Хлеба и то нет. Они сами нам дадут. Не бойся. Собаки услышат незнакомого, залают, а мы в лес спрячемся… Без костра нельзя. Волки боятся огня.

Алеша не ответил.

Юра кряхтя поднялся, взял секач и поплелся в лес за дровами. За ним, хотя и не сразу, двинулся Алеша. Улегшиеся было собаки не утерпели, догнали хозяев.

8

Если бы из кустов на опушке не выскочил заяц. Если бы Юра не завопил: «Заяц!» Если бы собаки не ринулись вдогонку за зайцем в лес, а мальчики, забыв об усталости, не кинулись за ними следом. Если бы собаки не сцепились с врагом…

– Волки! – заорал Алеша и, сжимая совок в руке, полез на дерево.

Юра мгновенно оказался на соседнем дереве. В копошащейся куче трудно было что-либо разглядеть. Рычанье, лай, визг разносились по всему лесу. Однако собаки были сверху.

– П-победа! – громко объявил Алеша.

Оба спустились на землю, а фоксы уже устремились в ближайший овражек, где из земли торчали гранитные глыбы. Мальчики осторожно подошли и увидели, как Гром трепал волка. Да волк ли это?

– Барсук! – крикнул Юра.

– Скажешь! – возразил Алеша. – П-просто волчонок.

– А белые полосы на узкой морде? А короткий хвост? Ты что, не видел барсука в зоологическом кабинете?

– Надо исследовать! – не сдавался упрямый Алеша. – Моя мама п-просила дядька Антона д-достать ей барсучьего жира!

– Некогда. Если фоксы занорятся, придется ждать их до утра. Бежим скорее!

И они побежали в овражек, на лай фоксов. Внизу было холодно, мокро, а местами лежали даже комки грязного снега.

Если бы фоксы не пустились вдогонку за вторым барсуком…

Джоли начала бой в норе. Бимба вскочил на валун, перепрыгнул на второй, побежал принюхиваясь, вернулся обратно, вспрыгнул на земляной бугор между валунами, понюхал и вдруг начал яростно рыть землю.

На этом бугре между каменными глыбами виднелось лишь небольшое углубление, будто земля чуть-чуть осела. Рядом лежал камень величиной с кулак. Почему же там роет Бимба, ведь там нет барсучьей норы? И как роет! Земля летит, как струя из пожарной кишки. Уже только хвост торчит наружу. Значит, нора! Они все же успели схватить Бимбу за задние ноги и потащили. Как он сопротивлялся, как цеплялся передними лапами, как рычал!

И все же мальчики его выволокли, защелкнули карабин поводка на ошейнике и привязали к дереву. Фокс рвался изо всех сил, верещал тонким голосом, просил отпустить его помочь Джоли. Юра решил попробовать отозвать Джоли из норы – как бы ее там барсук не поранил. Он опустился на четвереньки прямо в грязь у норы, из которой глухо слышался голос Джоли, и громко позвал:

– Джоли, сюда! Джоли, сюда!

Джоли залаяла еще яростнее.

Юра отошел, поднял валявшуюся на земле скомканную тряпку и стал вытирать ею руки. Желтая тряпка была сильно замаслена, наверное от сала. Он протянул тряпку Алеше. Тот удивленно смотрел на тряпку, на Юру и не брал.

Теперь и Юра разглядел, что это была не их тряпка, в которую они завернули сало. Та была белая, маленькая, а эта – из сурового полотна, вся просаленная и в земле.

Он швырнул тряпку, посмотрел, чем бы вытереть руки, и увидел на земле… патрончики. Возле них валялась полураскрытая черная плоская коробка. А ведь когда они подошли, ни коробки, ни патронов здесь не было. Откуда они взялись?

Мальчики собрали патроны и уложили в коробку. В медных патронах длиной в полмизинца торчали блестящие продолговатые пульки. Самые настоящие! Это ли не удача? Ну и счастье им привалило! Это куда лучше старинных сабель. Ни у кого нет таких патронов!