Текст книги "Властелины удачи"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Он изменил ее костюм. Теперь под белое платье она надевала простое черное трико и черные прозрачные чулки на кроваво-красных подвязках. Верхняя часть ног при этом оставалась голой. И контраст между белоснежной кожей и черным материалом костюма создавал потрясающий эффект. Вернул Сэм и черную шляпу. Гленда брала ее с рояля и надевала на белокурые локоны.

Владельцы клуба с радостью продлили бы ее контракт еще на три недели, но ее уже ждали в Хьюстоне. Три недели спустя, как и обещал Сэм, они перебрались в Новый Орлеан.

– Осталась еще одна проблема, Гленда. – Они сидели за ленчем в лучшем ресторане Нового Орлеана. Сэм показывал на бутылку.

– Я же нервничаю, Сэм.

– Естественно, нервничаешь. Как же ты можешь не нервничать. А когда ты перестанешь нервничать? Став звездой номер один? Нет. Могу тебе сказать, что нервничать ты будешь всегда. Такую уж ты выбрала профессию.

– В Хьюстоне в последнюю среду ты была не в форме, – добавил Джиб. – Мягко говоря, не в форме.

– Заткнись! – рявкнула она на Джиба. – Что мне, по-твоему, делать? Бросить пить?

Сэм покачал головой:

– Сначала уменьшить дозу. Чуть-чуть после выступления, чтобы сбросить напряжение, прийти в себя. Чуть-чуть за ленчем. Но уж никак…

– Ясно, – прервала его Гленда. – Будь умницей, Голда, чтобы мы могли заработать на тебе денежки.

5

– Сэм…

– Да, Гленда.

– Помоги мне, Сэм. Ты единственный оставшийся у меня друг. Джиб ушел. Мало того… Он украл мою шляпу, приносящую мне счастье.

Сэм отвез ее домой.

– Итак, рабби Грауштейн, – обратился он к ее отцу, – вы святой человек. Мудрее Бога. Г-м-м.

– Вы shegetz, – ответствовал рабби.

Сэм пожал плечами.

– Тогда вы klutz[39]39
  Чурбан (идиш).


[Закрыть]. Все мы далеки от совершенства.

– Я чту Закон. – Рабби стоял как скала.

– Это Закон повелел вам выгнать дочь из дому? – полюбопытствовал Сэм. – Почему дочь должна чтить отца, если отец не уважает дочь? Голда – милая молодая женщина. Если вас знают только в Бруклине, то ее – во всей Америке. А скоро будут знать во всем мире.

– И что в этом хорошего? – спросил рабби Грауштейн. – К чему эта известность?

– Я бы хотел, чтобы у меня была такая дочь!

Гленда застенчиво улыбнулась:

– Ты для этого слишком молод, Сэм.

Рабби Мордекай Грауштейн сурово глянул на дочь. Своей улыбкой, своей шуткой она свела на нет значение этого разговора, унизила его самого.

Он встал.

– Уриеля Акосту[40]40
  Акоста, да Коста (Acosta, da Costa) Уриель (ок. 1585–1640), голландский мыслитель-вольнодумец еврейского происхождения. За выступления против догм иудаизма, веры в бессмертие души подвергался преследованиям, покончил жизнь самоубийством.


[Закрыть] заставили лечь у порога амстердамской синагоги, – напомнила отцу Гленда, – и все прихожане переступали через него, входя в нее. Если ты думаешь, что сможешь сделать такое и со мной, ты и есть klutz, как назвал тебя Сэм.

Глава XIX

1

На какое-то время Бат отвлекся от съемок первого шоу Гленды Грейсон, чтобы слетать в Нортгемптон, штат Массачусетс, на выпускную церемонию Джо-Энн.

Там он впервые встретился с Моникой Корд. Она приехала в Нортгемптон в компании известного карикатуриста Билла Толлера. Его политические карикатуры публиковались более чем в сотне газет. Как и Норман Рокуэлл, он иногда рисовал себя, рекламируя собственный образ: широкоплечий, грузный мужчина в свитере курит трубку и с раздражением смотрит на пустой лист бумаги. В жизни он выглядел лучше, чем на картинке. Он действительно курил трубку, которую держал в кармане, сидя рядом с Моникой на торжественной церемонии в честь окончания колледжа.

Предчувствуя, что Моника привезет с собой Билла Толлера, и не желая в одиночку общаться с бывшей женой и ее спутником, Джонас захватил с собой Энджи. Как обычно, она собрала богатый урожай восхищенных взглядов.

Бат позвонил в Вашингтон Тони Максим и пригласил ее в Нортгемптон. Отцу Тони нравилась. Джо-Энн тоже, полагал он. Если бы он появился в Нортгемптоне с Глендой Грейсон, встреча с родственниками могла закончиться скандалом. Кроме того, он не хотел окончательно рвать с Тони и, приглашая ее на столь важное семейное событие, искупал вину за события прошлые, куда он тоже мог бы пригласить Тони, но не пригласил. Таким образом Бат полагал, что сделал правильный выбор.

Это, однако, не уберегло его от шпильки Джонаса:

– Ага. Возвращение в родную гавань. С чего бы это?

– Моногамия – не в традициях Кордов, – ответствовал Бат.

Уик-энд не улучшил их отношений. Монику сын Джонаса интересовал только с одной стороны: неужели он действительно готовит телешоу, звездой которого будет Гленда Грейсон? Как редактор журнала, она хотела знать его мотивы. Впрочем, как и причину смеха Джонаса. И не пыталась скрыть своего любопытства.

Билл Толлер чувствовал себя лишним и медленно наливался желчью. В поисках человека, который мог бы поговорить с ним, он остановил свой выбор на Тони. Она действительно поговорила с ним о политике и хоть как-то отвлекла его от грустных мыслей.

Присутствие Энджи злило Монику. Джонас радовался тому, что его экс-жена злится. Энджи все это забавляло.

2

Джонас пригласил Бата в свой «люкс» в половине седьмого утра. До торжественной церемонии. Одного.

– Мы с тобой позавтракаем дважды. – Джонас пригласил сына за стол, заставленный тарелками с яйцами, ветчиной, булочками, фруктами. С кофейником соседствовала неизменная бутылка бербона, к которой Джонас постоянно прикладывался. – Остальные подтянутся к восьми.

Бат кивнул. Он отметил, что Энджи не вышла из спальни.

– Ты привез с собой первоклассную девушку. – Джонас отпил бербона. – Тони, мне кажется, эталон как в том, что я имею в виду, так и в том, что из нас двоих знаешь только ты.

– Такие встречаются нечасто, – признал Бат.

– Так почему ты не женишься на ней?

– Во-первых, это не твое дело. А во-вторых, она не уверена, что хочет выходить замуж за сына Джонаса Корда.

– Я ей не нравлюсь?

– Нет, ты-то ей нравишься. Но она в раздумье, а нужен ли ей муж, жизнь которого определяет отец.

– Я определяю твою жизнь? Мне-то казалось, что ты достаточно ясно заявил о своей независимости. Слушай, ты хочешь выйти из семейного бизнеса? Вернуться к адвокатской практике? Почему нет? Вроде бы у тебя получалось.

Бат кивнул:

– Я уже думал об этом.

– Вот только о чем не забудь. Ты довольно быстро свыкся с образом жизни Джонаса Корда, и тебе, похоже, это только пошло на пользу. Не говоря уже о неограниченных расходных счетах, смог бы молодой адвокат трахать известную эстрадную звезду, не говоря уже о девушке, на которой…

– Я не давал Тони никаких обязательств. Как и она мне.

– Вот это и плохо. В конце концов… Ладно, хватит об этом. Это телешоу. Никому оно не нужно. Спонсоров нет. Так?

– Еще не знаю.

– А когда будешь знать?

– Я этим занимаюсь.

– Однако на данный момент спонсора у тебя нет. Может, причина в том, что ты не знаешь, как сделать удачное телешоу? Я вбухал больше миллиона…

– В сорок пятом году ты вбухал семнадцать миллионов в Тихий океан, неподалеку от Сан-Диего. Причина в том, что ты не знал, как строить самолеты?

На мгновение лицо Джонаса налилось кровью. Потом он улыбнулся:

– Послушай, я хочу, чтобы каждый твой проект завершался успешно. Или ты обо мне другого мнения?

Бат замялся:

– Ты думаешь, легко быть сыном Джонаса Корда?

– Нет. Не забывай, я был… сыном старика. Может, теперь я иначе воспринимаю своего отца. Быть отцом Джонаса Корда тоже нелегко.

– Да уж. Все хорошее требует немалых усилий.

Джонас допил бербон.

– Правильно. Но послушай меня. Ты говоришь, Гленда не охотится за мужем. Пока вроде бы нет. Но все-таки будь осторожен.

– А может, просто прислать ее к тебе?

3

За завтраком, да и в течение всего уик-энда, Бат уделял максимум внимания сестре. Собрались-то все ради нее, да как-то забыли об этом, занятые выяснением отношений друг с другом. Он наблюдал, как она пьет. Вроде бы должна радоваться, а радости в ней не чувствовалось, вот она и наливалась виски.

– Где ты собираешься жить после получения диплома? – спросил он Джо-Энн.

– У Моники, в Нью-Йорке.

– Воспользуйся нашей квартирой в «Уолдорф Тауэрс». Отец там бывает максимум раз в две недели, а я и того реже.

– Я слышала, ты арендовал виллу на побережье в Калифорнии. Можно мне пожить там? Обещаю быть паинькой.

Бат искоса глянул на Тони.

– А ты умеешь хранить тайну? Тебе придется быть паинькой. Я там живу не один.

4

Гленде понравилась вилла, хотя пляж она терпеть не могла. Ее белоснежная кожа не загорала. На солнце она краснела и слезала лохмотьями. Да и не хотела она загорать. Белая кожа была ее отличительным знаком. Когда солнце находилось в зените, она даже уходила с крытой веранды. В доме, однако, она носила бикини, зная, что Бату это нравится.

В воскресенье вечером они сидели на веранде, в слабеющем багрянце заката: солнце уже закатилось за горизонт. Пили виски, закусывали крекерами с сыром.

Бат повернулся к Гленде:

– Завтра мне нужно лететь в Лас-Вегас.

– Опять?

– Это моя работа, знаешь ли. «Семь путешествий».

– У тебя есть и другая работа. Ты продюсер нашего шоу. Сэм никак не может его продать. Нам придется кое-что переснять.

– Я президент «Корд хотелз». Мы купили землю к югу от Фламинго-роуд. Завтра прилетает мой отец. У нас встреча с архитектором.

– Второй отель Корда, – промурлыкала Гленда. – Как вы его назовете?

– Авиакомпания у нас «Интерконтинентал», так мы его и назовем, «Интерконтинентал».

– Плюс ваш отель на Кубе.

– Не совсем так. Мы арендуем казино и концертный зал у «Флоресты». К отелю мы не имеем ни малейшего отношения.

– Бат… – Она смотрела на океан, потом резко тряхнула головой, но фразы не закончила.

– В чем дело, крошка?

Гленда повернулась к нему:

– Бат. Будь осторожен. В Лас-Вегасе есть очень крутые парни.

– Этим мне тоже придется заняться. Наш Чандлер очень уж близко сошелся с этими крутыми парнями.

– Почему ты его не уволишь?

– Мы загружаем его работой, чтобы у него оставалось меньше времени на всякие пакости. Если же развязать ему руки, хлопот не оберешься.

5

Они услышали звук открывающейся двери и голос Джо-Энн, очень уж веселый. Язык у нее заплетался.

– Где все? На веранде?

Гленда накинула махровый халат. Бат повернулся и постучал в стеклянную дверь, давая знать, что они действительно на веранде.

Джо-Энн пришла не одна. С Беном Парришем. Бат уже жалел, что познакомил сестру с Парришем. Он и представить себе не мог, что она так быстро влюбится в этого человека. Знакомил-то он ее из чисто практических соображений: Парриш хорошо знал Лос-Анджелес и Голливуд и мог показать Джо-Энн много интересного. Он рассчитывал, что Бен познакомит ее со знаменитостями, поможет хорошо отдохнуть.

Гленда пришла в ужас, как только узнала о том, что он сделал.

– Господи, Бат! Ты не знаешь этого человека. Это же голливудский жеребец.

– Я думал, он агент. Так мы и познакомились. Он старался заинтересовать меня в одном шоу. Надо отметить, я заинтересовался.

– Это лишь одна сторона медали. У него самый длинный шланг в Калифорнии. Девушки готовы на все ради того, чтобы просто взглянуть на него.

– А ты его видела?

Гленда заулыбалась:

– Нет, дорогой, не видела. Но слышала предостаточно.

Не следовало сбрасывать со счетов и обаяние Парриша. С первого взгляда чувствовалось, что это настоящий мужчина: мощные плечи, крупная голова, высокий рост. Светло-синие глаза на загорелом лице. Лишь на год или два старше Бата, он только начал седеть, однако явно ускорил процесс с помощью химии. И теперь щеголял густой белоснежной шевелюрой. Открытое лицо располагало к себе. Не могло возникнуть и мысли, что такой человек способен на ложь.

Бен и Джо-Энн ездили на коктейли. Радушные хозяева по случаю хорошей погоды принимали гостей в бассейне. Джо-Энн была в белом махровом халате и черном бикини, Бен – в бордовых плавках и белой тенниске. Джо-Энн уже прилично набралась.

Как только они вышли на веранду, Бен раскурил две сигареты, для себя и Джо-Энн. В доме они не курили: Бат терпеть не мог сигаретного дыма.

Все понимали, что Бен останется на ночь. Собственно, он и оставался несколько ночей кряду.

– Мы хотели заказать обед. Составите нам компанию? – спросил Бат.

– При одном условии. Плачу я, – ответил Бен. – Какую предпочитаете кухню? Мексиканскую? Китайскую?

– Кит-тайск-ю. – Слова давались Джо-Энн с трудом. – И обяз-зат-тельно с жар-реными тар-раканами.

– Разумеется, с жареными тараканами, – кивнул Бен. – Как насчет шампанского?

– От него мен-ня п-пучит. Лучше б-бы об-бычно-го б-белого вина.

Бен кивнул:

– Будет исполнено. Пойду позвоню.

– И-я с т-тобой.

– Ты лучше сядь, – остановил ее Бат. – Нам надо поговорить.

Бен на мгновение нахмурился: ему не понравилось, что Бат командует Джо-Энн, но он повернулся и ушел в дом. Гленда поднялась и последовала за ним.

– Маленькая сестричка, ты пьяна. Я не твой отец, но…

– Хорошо. Хоть с этим все ясно. Здесь моего отца нет. И не пытайся вести себя так, будто ты мой отец.

Она потянулась к бутылке шотландского, но Бат отодвинул ее.

– Наш отец не так уж и плох. Может, беда в том, что тебе не с кем сравнивать.

Она отвернулась от Бата, уставилась на океан.

– Когда я знакомил тебя с Беном, я не предполагал, что ты будешь с ним спать.

– Ты должен ценить его. Ты вот отнял у меня бутылку. А вчера вечером он отвесил мне оплеуху и выплеснул все, что было в стакане, в туалет.

– Отвесил оплеуху? Здесь? В этом доме? Вчера вечером?

Она кивнула, посмотрела на Бата:

– Я сама на это нарывалась.

– Что-то я в этом сомневаюсь.

– Не вмешивайся, старший брат. Он ударил меня, потому что я ему небезразлична.

– Или он так говорит.

Джо-Энн покачала головой:

– Он этого не говорил. Но почему? Какая ему разница, напьюсь я или нет? Если только…

– Ты думаешь, остальным ты безразлична?

– Невада любил меня. Полагаю, ты тоже любишь, по-своему. А вот Джонас? Моника? – Она покачала головой.

– Рано ты начала жалеть себя. Тебе двадцать один год, наш отец определил тебе щедрое пособие…

– Щедрое? Неужели?

– Оно такое же, как мое жалование. До цента.

– Скажи мне, старший брат, согласился бы ты получать пособие от Джонаса? Он назначил тебя вице-президентом «Корд хотелз», потом президентом. Ты должен отрабатывать свои деньги. А иначе ты бы их взял?

Бат долго смотрел на нее:

– Хорошо, я бы не взял.

– А вот я должна брать. Он не назначит меня президентом чего бы то ни было. И мне приходится брать от него милостыню.

– Он щедр и любит тебя.

– Вот тут ты ошибаешься. И в первом и во втором. По-моему, он не способен ни на щедрость, ни на любовь.

– Ты не права. Но… Ты хочешь работать? Об этом речь?

– Я хочу, чтобы кто-нибудь наконец-то понял, что я могу работать.

– Я посмотрю, что можно сделать. А теперь вернемся к Бену Парришу…

– Зачем ты познакомил меня с ним? – спросила Джо-Энн.

– Я думал…

– Если я выйду за него замуж, ты и Джонас можете катиться к чертовой матери.

6

Тремя часами позже Гленда и Бат лежали в постели. Ее неналаченные волосы мягко стелились по его плечу. Умиротворенная, она уже засыпала.

– Джо-Энн… и Бен Парриш. Не могу в это поверить.

– В ней говорило шотландское, – ответил Бат. – Едва ли она серьезно думает о том, чтобы выйти за него замуж.

– Она выпила еще. Вина и виски. Да и он крепко набрался к тому времени, как они отправились спать.

– Будем надеяться, что они не пойдут купаться на рассвете. А то ведь могут и утонуть.

– Утром вода слишком холодная. – Гленда улыбнулась. – Как только она дойдет ему до яиц, он тут же выскочит на берег.

Когда спальня погружалась в темноту, Бат обычно раздвигал штору. И с постели они могли любоваться океаном, звездами в ясном небе, в отсвете которых накатывали на берег волны.

Гленда вздохнула:

– Как прекрасен океан. Но я, помнится, очень его боялась. В девятнадцать лет я жила в квартире еще с одной девушкой на Девятнадцатой улице, в Бенсон-херсте. Тогда я работала в клубах, приезжала домой поздно ночью, и рядом плескался океан. А там… Кто мог это знать? На глубине пятидесяти или шестидесяти футов, в миле от берега, могла притаиться нацистская подлодка. Может, целая стая. Вооруженные люди… которые хотели тебя убить. Наверное, я и тогда понимала, что это нереально. Но нацисты находились не так уж и далеко. А для еврейки…

Бат прервал ее поцелуем.

– Дорогая… если нацисты сойдут на берег… в ночном столике есть пистолет.

Она вновь вздохнула.

– Так ты защитишь Голду? – спросила она голоском маленькой девочки. Бат провел рукой по ее шелковистым волосам, опять поцеловал в губы.

– Разумеется, я не дам тебя в обиду.

– М-м-м. Ты не хочешь звать меня Голдой, не так ли?

– Для меня ты Гленда.

– Голда Грауштейн. И Голда Грауштейн любит Бата Корда. А значит, жди неприятностей. Голда Грауштейн, дочь рабби Мордекая Грауштейна, полюбила сына Джонаса Корда, внука Джонаса Корда. Любовь не приносила мне ничего, кроме… неудач. Я всегда оставалась с разбитым сердцем. Раньше мне не хотелось говорить тебе об этом, из страха, что ты уйдешь.

– Голда…

– Нет. Ты должен называть меня по-другому. И не Гленда. Я буду для тебя кем-то еще. Зови меня Кристи! Можно ли предложить более христианское имя?

– Кто просит тебя быть христианкой?

– Но…

– Нет, Голда. Будь такой, какая ты есть. Иного я не прошу. Я же не стараюсь казаться другим, хотя многим это не нравится. Голда… Голда… Слушай, я люблю тебя, Голда. Ты любишь меня… Иди-ка сюда… К черту Кристи!

7

Спонсорство и эфирное время стали главными проблемами для «Шоу Гленды Грейсон». «Корд продакшнс» отсняла пилотную передачу на съемочных площадках «Корд студиоз» в марте 1955 года. В основу сценария легли те принципы, которые изложил Бат Джонасу Корду, когда впервые рассказал о своем намерении взяться за телешоу.

Сценарий… Идет репетиция «Шоу Гленды Грейсон» в бродвейской студии. Предполагалось пригласить на передачу Дэнни Кэя, но за три дня до выхода в эфир он попадает в больницу с острым приступом аппендицита. О возникших трудностях Гленды узнает Либрейс, аккомпаниатор ночного клуба, в котором выступает Гленда, и бросается на помощь. Дома Гленду ждут новые неприятности. Ее дочь Тесс, которую сыграла Маргит Литтл, в отчаянии: ее партнер по танцу сообщил, что отец посадил его под домашний арест, потому что он сшиб бампер на отцовском автомобиле. Звонок Гленды рассерженному папаше ничего не дает. Гленда находит лишь один способ успокоить Тесс: реализует мечту девушки – выступить в «Шоу Гленды Грейсон». Тесс исполняет танец под музыку Либрейса, а под занавес передачи танцует вместе с Глендой. Партнер Тесс звонит ей, чтобы сказать, что его отец видел ее по телевизору и проникся мыслью о том, как будет хорошо, если его сын составит компанию звезде экрана.

– Прямо-таки стандартный набор клише, – прокомментировал передачу Джонас. – Вероятно, успех нам обеспечен.

Гленда снялась в своем фирменном костюме: черные чулки, черная, с кружевами, грация, черная шляпа. В последний раз использовала она и свою коронную фразу: «Смени имя, Голда. Пожалуйста!» Фраза уже изрядно затерлась, и больше произносить ее она не собиралась.

Сэм Стайн повез пленку в Нью-Йорк и показал десятку перспективных спонсоров. Передача понравилась, но… Сочетание комедии положений и эстрадного шоу – смелая идея, да только понравится ли она зрителям? И Гленда Грейсон… Воспримет ли ее средний телезритель («Вы же понимаете, это будут смотреть в гостиной»). А ее костюм больше похож на нижнее белье. Никто еще не появлялся на телеэкране в грации и чулках. И Маргит Литтл в трико… А по одной из ее фраз можно понять, что она со своим партнером в интимных отношениях. И у Гленды несколько двусмысленных реплик. Слишком много шоу ставится в Нью-Йорке. Будут ли люди покупать холодильник, рекомендуемый Глендой Грейсон? Не очень-то они покупают те, что рекомендует Софи Такер. Американские домохозяйки не отождествляют себя с Глендой Грейсон.

И так далее.

Без спонсора передача не могла рассчитывать на выделение эфирного времени. Ни одна из телекомпаний не могла пойти на такой риск. Когда Бат возвратился в Калифорнию из Нортгемптона, Сэм все еще не нашел спонсора.

8

Джонас взял со стола бутылку бербона, он и Бат сидели в кабинете отца на заводе «Корд эксплозивз», налил себе стакан, передал бутылку и пустой стакан сыну. Бат плеснул в него самую малость: в отличие от отца и деда, он бербон не любил.

– Мы можем дать задний ход, списать убытки и забыть об этом. – Джонас пролистывал бумаги, которые принес Бат. – Я терял и больше на пустых затеях.

– Это не пустая затея, – возразил Бат.

– Все зависит от того, что понимать под пустой затеей. Если пустой называть затею, которая должна приносить деньги, но не приносит, то иначе этот проект не назовешь. Есть, конечно, и другая сторона. Идея слишком хороша для рынка, рынок просто ее не оценил. Не знаю, Бат. Возможно, ты дал маху. Ты вот спишь со звездой шоу. Не повлияло ли это обстоятельство на твое суждение?

– Ни в коем разе.

– Хорошо. Я верю тебе на слово. Пусть не влияет и в дальнейшем.

– Либрейс давно варится в шоу-бизнесе и прекрасно в нем разбирается. Он тоже считает, что идея хорошая.

– Да, но ему платят за участие в шоу. Он ничего не вкладывает, только получает.

– Дэнни Кэй разрешил упомянуть его имя в первой передаче. И дал согласие на участие в одной из последующих, если, конечно, они будут.

– Еще один человек, который не вложил ни цента, – буркнул Джонас. – Так что ты собираешься делать?

Бат покачал головой.

– Понятия не имею, – признался он.

– Ясно. А я вот имею. Твой старик, который вбухал семнадцать миллионов в Тихий океан, как ты мне вежливо напомнил, поможет тебе.

– Я не могу просить тебя и дальше вкладывать деньги в этот проект.

– Не можешь? Черта с два! Если ты веришь в успех, ты можешь просить больше денет. Если не веришь, то и мне верить нечего. Так что ты на это скажешь?

Бат посмотрел на отца:

– В успех-то я верю. Но я не знаю, что мы можем сделать. Я…

– Я знаю, что нам делать, – оборвал его Джонас.