Текст книги "Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)
– И что же нам теперь, сидеть сложа руки? – спросила Сатурнина. Этой рабыне было не по себе при мысли о том, что ее хозяин возвращается к варварству и становится похожим на дикого зверя.
– А что ты предлагаешь, моя милая? Пойди к нему в пещеру, может, у него настроение поднимется. Но уверяю, что со мной тебе будет куда лучше, – шутливо сказал Сила, потрепав рабыню по щеке. Она с раздражением оттолкнула его, и он засмеялся. – А ты ведь в душе радовалась, когда госпожа Юлия отвергла хозяина. Если он все же возьмется за ум и вернется, ты будешь встречать его у дверей с распростертыми объятиями.
Пока Сила и Аппель слонялись по дому, пили и вспоминали былые поединки на арене, Лагос поддерживал в доме порядок. Дом принял подобающий вид, и все в нем было готово к возвращению хозяина.
И Атрет вернулся, никого заранее не предупредив. Его не было на вилле пять месяцев, но в один прекрасный день он вернулся, сорвал с себя шкуры, которые носил в горах, вымылся, побрился и облачился в тунику. Потом он послал одного из своих слуг за Сертом, и когда распорядитель зрелищ прибыл, они на короткое время уединились для конфиденциального разговора. На следующий день к Атрету пришел гонец с вестью о том, что та женщина, которую он ищет, находится в темнице. Как только стемнело, Атрет снова куда–то ушел.
И вот теперь он пришел и послал Лагоса за кормилицей. И не какой–нибудь, а германской, как будто они растут здесь, как гроздья винограда! В доме не было ни одного ребенка, но Лагос даже не хотел думать о том, что задумал его хозяин. У него была только одна забота: выжить.
Успокоившись и набравшись смелости, Лагос открыл рот, чтобы сказать хозяину нечто неизбежное:
– Боюсь, что это невозможно, мой господин.
– Заплати любую цену, которую только запросят. Я с расходами не посчитаюсь, – сказал Атрет, снимая пояс.
– Да дело здесь не в деньгах, мой господин. Спрос на германцев огромный, особенно на блондинов, а поставляют их на рынок нерегулярно… – Когда Атрет окинул раба сардоническим взглядом, Лагос побледнел. Уж если кто и знал об этом, то, безусловно, Атрет. Лагос подумал, известно ли Атрету о том, что в городе воздвигнута статуя Марса, чья схожесть со знаменитым гладиатором, который сейчас стоял и мрачно смотрел на своего раба, была просто поразительной. Возле арены до сих пор продавали статуэтки, изображающие Атрета. Совсем недавно Лагос видел на рынке миниатюрные статуэтки Аполлона, очень похожего на Атрета, хотя фигура этого Аполлона была настолько совершенной, что выглядела просто неестественной.
– Прости, мой господин, но германской кормилицы на рынке я могу и не найти.
– Ты грек. Греки всегда находчивы. Найди! Я не требую, чтобы она была обязательно блондинкой, но она должна быть обязательно здоровой. – Сняв тунику, Атрет обнажил тело, которому были готовы поклоняться бесчисленные аморате. И чтобы к завтрашнему утру она уже была здесь – Он шагнул к краю бассейна.
– Да, мой господин, – хмуро произнес Лагос, решив, что лучше уж действовать как можно быстрее, а не тратить время, тщетно пытаясь образумить сумасшедшего варвара. Если Лагос не исполнит его волю, Атрет просто съест его с потрохами, как какой–нибудь деликатес, которые подают на праздник в честь бога Прометея.
Атрет окунулся в бассейн, и прохладная вода остудила его разгоряченные мысли. Вынырнув, он стряхнул воду с волос. Сегодня вечером он пойдет в город. Один. Если он возьмет с собой Силу и Аппеля, это привлечет внимание. К тому же даже два умелых охранника ничего не смогут сделать против толпы. Так что будет лучше, если он отправится сам. Оденется как можно неприметнее и наденет что–нибудь на голову, чтобы закрыть волосы. Тогда у него не должно возникнуть проблем.
Вымывшись и одевшись, Атрет пошел в дом. Не находя себе покоя, он стал бесцельно бродить по комнатам, пока не остановился в самой большой, на втором этаже. Он не был здесь с тех самых пор, как предал ее огню около пяти месяцев назад. Оглядевшись, он увидел, что слуги немало поработали здесь, убрав уничтоженную мебель, шпалеры и изуродованные коринфские вазы. И хотя они старательно отчистили мрамор, следы его гнева и разрушений все же остались. Он приобрел эту виллу для Юлии, намереваясь привести ее сюда как свою жену. Он прекрасно знал, как Юлия упивалась роскошью, помнил, как гордился, когда обставил здесь все самыми дорогими вещами. Это была бы их комната.
Но Юлия вышла замуж за кого–то другого.
Он по–прежнему слышал ложь и надуманные оправдания, которыми Юлия встретила его, когда он пришел к ней спустя несколько месяцев, после того как стал свободным. Она сказала, что ее муж – гомосексуалист, у которого есть любовник и который не проявляет к ней никакого интереса. Она сказала, что вышла за него только для того, чтобы обеспечить себе финансовую независимость и свободу.
Лживая ведьма!
Атрету с самого начала нужно было понять, кто она такая. Разве не она пришла в храм Артемиды, облачившись в наряд храмовой проститутки, чтобы привлечь его внимание? Разве не она подкупала Серта, чтобы вытаскивать Атрета из лудуса всякий раз, когда только ей захочется? И всякий раз, когда это не мешало ему тренироваться, он получал такую возможность. И он, как последний глупец, спешил к ней, достаточно ей было поманить его пальчиком. Ослепленный ее красотой, поглощенный ее страстью, он шел – и она поглотила его.
Какой глупец!
Когда Юлия Валериан оказывалась в его объятиях, от его гордости и самоуважения не оставалось и следа. Как ему теперь было стыдно за все это! В течение всех месяцев этого романа он каждый раз возвращался в камеру лудуса подавленный, не находя себе покоя и не желая смотреть правде в глаза. Уже тогда он знал, кто она такая. И все равно позволял ей играть им, поскольку он был всего лишь пленник, оторванный от своей любимой Германии. Мягкие и шелковые руки Юлии, обвивавшие его, оказались сильнее самых крепких цепей, которые когда–либо сковывали Атрета.
Когда он виделся с ней в последний раз, она клялась, что любит его. Любовь! Что она вообще знала о любви – и о нем, – если считала, что ее брак с кем–то другим ничего не изменит? Она была уверена, что Атрет по–прежнему будет с радостью приходить к ней всякий раз, когда только ей это будет угодно.
О боги, теперь он знал, что может мыться годами, но так и не отмоет пятна, которое осталось на нем из–за Юлии! И сейчас, оглядывая пустую и заброшенную комнату, Атрет поклялся, что ни одна женщина в мире никогда не будет иметь над ним такой власти!
Когда зашло солнце, Атрет оделся, засунул кинжал за пояс и отправился в Ефес. Он шел на северо–запад, по склонам холмов, по известной ему тропе. Поначалу ему встречались отдельные дома, но по мере приближения к городу они стали встречаться все чаще.
По направлению к городу по главной дороге шли телеги, нагруженные самым разным добром. Атрет шел, никем не замеченный, в тени одной из них, стремясь раствориться в толпе.
Возница заметил его.
– Эй, ты! Отойди от повозки!
Атрет ответил ему грубым жестом руки.
– Ты что, слов не понимаешь?! – закричал ему возница, приподнимаясь с места. Атрет презрительно усмехнулся, но ничего не ответил. Его акцент тут же выдал бы его – в этой части империи германца увидишь не часто. Он отошел от повозки и пошел рядом с римскими стражниками. Один из них посмотрел на него, и их взгляды на какую–то секунду встретились. Атрет увидел во взгляде римлянина искру интереса и опустил голову, чтобы тот не смог как следует разглядеть его лица. Стражник заговорил с другим воином, и Атрет постарался смешаться с толпой путников, после чего быстро свернул в первую попавшуюся улицу. Он переждал в темноте, пока не убедился, что стражник никого за ним не послал.
Спустя какое–то время он двинулся дальше в путь, довольный тем, что луна была полной и достаточно хорошо освещала белые камни, которыми была вымощена дорога.
Иоанн объяснил, что женщина, взявшая себе его сына, живет к юго–востоку от библиотечного комплекса, примыкающего к храму Артемиды, в одном из бедных районов. Атрет знал, что найдет нужный ему дом, если пойдет через самый центр города.
По мере приближения к храму людей на улицах становилось все больше. Проходя по боковым улочкам в попытке избежать толпы, Атрет споткнулся о какого–то мужчину, который спал прямо на улице, у стены. Тот сонно простонал, изрек какое–то проклятие, натянул одежду себе на голову и повернулся в его сторону.
Услышав за спиной какие–то голоса, Атрет зашагал быстрее. Когда он завернул за угол, кто–то вылил из окна третьего этажа помои прямо на улицу. Атрет брезгливо отпрянул назад и прокричал ругательство в сторону открытого окна.
Ответа на его крики не последовало, но сзади, в темноте, он услышал какое–то движение. Обернувшись, он прищурил глаза. Шесть фигур приближались к нему, осторожно переступая. Атрет повернулся к ним, приготовившись к схватке. Поняв, что их заметили, преследователи зашагали смелее. Некоторые из них стали издавать какие–то насмешливые звуки, пытаясь запугать его. Разойдясь шире, они стали окружать Атрета. Один из них был явным лидером, судя по тому, как он двигался и давал указания, а остальные рассредоточились так, чтобы не дать жертве возможности убежать.
Увидев металлический блеск, Атрет холодно улыбнулся.
– Тяжеловато вам со мной придется.
– Давай деньги, – сказал лидер. По голосу Атрет определил, что он достаточно молод.
– Иди лучше, поспи, мальчик, тогда, может быть, ты еще доживешь до утра.
Юноша надменно рассмеялся, по–прежнему наступая на него.
– Подожди, Палус, – окликнул его кто–то из сообщников, явно нервничая.
– Что–то мне все это не нравится, – произнес другой. – Он же выше всех нас на голову…
– Заткнись, Томас! Нас же шестеро, а он один.
– Может, у него и денег–то нет.
– Есть у него деньги. Я слышал, как у него монетки звякают. Тяжелые монетки. – Палус подошел к Атрету вплотную. – Деньги! – Он протянул к нему ладонь. – И побыстрее!
– Попробуй, возьми.
Никто не пошевелился. Палус наградил Атрета грязными ругательствами, при этом его голос дрожал от оскорбленного самолюбия.
– Ручонки у тебя коротки, – спокойно сказал Атрет, продолжая унижать грабителя своим высокомерным тоном. Тот с ножом бросился на Атрета.
Германец не сражался уже несколько месяцев, но на его форме это не сказалось. На помощь ему пришли многолетняя выучка и укоренившиеся инстинкты. Он резко отпрянул в сторону, увернувшись от просвистевшего мимо ножа. Схватив парня за запястье, он сильно дернул его руку вниз и вывернул; рука нападавшего хрустнула где–то в области плеча. Палус с криком упал.
Остальные не знали, бежать им или нападать, пока один из них не выбрал самый глупый вариант, последний, а остальные не последовали его примеру. Один ударил Атрета в лицо, а другой прыгнул ему на спину. Атрет всем своим весом вдавил заднего в стену, затем что есть силы ударил ногой переднего.
Получив два удара по голове, Атрет поднял локоть и со всей силы ударил им в грудь другого нападавшего. Тот рухнул, жадно глотая воздух.
В потасовке у Атрета с головы слетело покрывало, и его светлые волосы ярко засверкали при лунном свете.
– О, Зевс! Это же Ampeml – Те, кто еще мог передвигаться, бросились врассыпную.
– Помогите! – кричал Палус, но сообщники бросили его. Прижав сломанную руку к груди, Палус со стонами отползал назад, пока не уперся спиной в стену. – Не убивай меня! – хныкал он. – Не убивай. Пожалуйста! Мы не знали, кто ты.
– Эх, парень, парень, даже у самого жалкого гладиатора смелости побольше, чем у тебя! – Перешагнув через него, Атрет зашагал дальше, вниз по улице.
Теперь голоса раздавались где–то впереди.
– Клянусь! Это был он! Такой большой, волосы у него светлые, в лунном свете так и сияют. Это был Атрет!
– Где?
– Да там! Палуса он, наверное, вообще убил.
Выругавшись, Атрет побежал по узкой улочке, которая вела в противоположную сторону от того места, куда он направлялся. Пробежав между хижинами, он свернул на другую улицу, которая, в конце концов, снова привела его на верный путь. Впереди лежала широкая дорога, которая проходила недалеко от храма Артемиды. Приближаясь к храму, Атрет замедлил ход, стараясь не привлекать внимание своей спешкой. Он опять накинул покрывало и опустил голову, теперь ему нужно было пересечь вечерний рынок.
Вдоль улицы стояли лавки, уличные торговцы вовсю расхваливали свой товар. Проходя в толпе, Атрет видел миниатюрные изображения храма и статуэтки Артемиды, подносы с амулетами и самые разные курения. Подойдя к лавке, где продавали статуэтки богов, он увидел прилавок, заставленный мраморными изваяниями. Кто–то из толпы случайно толкнул его, и он невольно приблизился к лавке, делая при этом вид, что интересуется представленным товаром. Ему нужно было просто смешаться с толпой покупателей. Здесь слонялись гости со всех концов империи, стараясь найти покупки повыгоднее и подешевле. Глядя на искусно изготовленные статуэтки, Атрет так и замер.
Торговец подумал, что его что–то заинтересовало.
– Посмотри поближе, мой господин! Вот копии новой статуи, которую воздвигли в честь Марса. Лучше ты нигде не найдешь.
Атрет подошел поближе и взял одну из них. Ни в какой фантазии он себе не мог такого представить. Это был он! Атрет во все глаза смотрел на отвратительного идола.
– Марс? – произнес германец негодующим тоном, испытывая при этом желание разбить статуэтку на мелкие осколки.
– Ты, наверное, приезжий. Пришел поклониться нашей богине? – Продавец показал Атрету небольшую фигурку, изображающую грудастую женщину с прической, увешанной самыми разными символами, в том числе изображением Тиваза, бога, которому Атрет когда–то поклонялся.
– Вон он! Вон там, возле лавки с идолами.
Атрет резко оглянулся и увидел с десяток молодых людей, которые проталкивались к нему сквозь толпу.
– Говорил же я вам, что это Атрет!
– Атрет?! Где?
Люди вокруг стали оборачиваться к нему. Продавец, разинув рот, уставился на него.
– Так это ты?! О боги!
Схватившись за край стола, Атрет опрокинул его на продавца. Оттолкнув нескольких человек, он попытался бежать. Кто–то схватил его за тунику. Издав бешеный крик, Атрет ударил его в лицо. Падая, мужчина увлек за собой еще троих.
Тем временем по всему рынку стали разноситься восторженные крики: «Атрет! Атрет здесь!».
Он стал чувствовать на себе прикосновение все большего числа рук, все больше голосов неистово произносило его имя.
Атрету не было знакомо чувство настоящего страха, но сейчас, по мере того как вокруг него нарастал ажиотаж, ему стало действительно страшно. Еще немного, и на рынке возникнут беспорядки, виновником которых станет именно он. Оторвавшись от еще нескольких человек, которые вцепились в него мертвой хваткой, Атрет понял, что нужно выбираться отсюда. Немедленно.
– Атрет! – закричала какая–то женщина, повиснув на нем. Когда он стряхнул ее с себя, она своими ногтями поцарапала ему шею. Кто–то вырвал у него клок волос. Покрывало с головы давно сорвали. Люди продолжали неистово кричать.
Освободившись от объятий, Атрет побежал, расшвыривая всех, кто вставал у него на пути. Аморате бежали за ним, подобно стае диких собак. Нырнув в узкий переулок с торговыми рядами, Атрет опрокинул еще один стол. По дороге рассыпались овощи и фрукты. Перевернув еще один стол с медной посудой, он оставлял позади себя все большее количество препятствий для преследователей. Кто–то закричал, спотыкаясь и падая. Перепрыгнув через небольшую телегу, Атрет резко свернул в сторону и побежал по аллее, между домами. Когда же он увидел, что перед ним тупик, его охватило чувство, близкое к панике. Однажды он видел, как дикие собаки гоняются за человеком по арене. Догнав его, они разорвали его на части. Эти аморате в своей бешеной страсти могли сделать с ним то же самое.
Обернувшись, Атрет стал отчаянно искать выход. Заметив дверь, он подбежал к ней. Она оказалась запертой. Ударив в нее плечом, Атрет вышиб ее и стал подниматься по темной лестнице. Первый этаж, затем второй. Остановившись в пролете, Атрет переждал. Потом перевел дух и прислушался.
С улицы раздавались приглушенные голоса.
– Он наверное забежал в один из домов.
– Посмотри там!
– Нет, подожди! Смотри, здесь дверь выбита.
На лестнице раздались торопливые шаги.
– Он здесь.
Атрет как можно тише побежал по коридору. Даже при закрытых дверях чувствовался запах неустроенного жилья. За его спиной открылась какая–то дверь, и один из обитателей выглянул в коридор как раз в тот момент, когда Атрет стал подниматься по узкому и сырому проходу. Он поднялся на третий, потом на четвертый этаж. По–прежнему крича, его преследователи подняли на ноги всех обитателей дома. Когда Атрет достиг крыши, прятаться уже было некуда.
По голосам можно было судить о том, что люди поднимались по лестнице.
Атрет видел только один путь к избавлению и не преминул им воспользоваться. Разбежавшись что есть силы и совершив громадный прыжок, он преодолел расстояние, отделявшее этот дом от соседнего. Долетев до соседней крыши, Атрет сильно ударился и перекувырнулся. Встав на ноги, он вскарабкался к ближайшему дверному проему, нырнул в него и скрылся в темноте лестницы как раз в тот момент, когда преследователи показались на крыше, с которой он только что спрыгнул.
Атрет быстро стал спускаться вниз, чувствуя, как тяжело бьется его сердце.
Как ему теперь пройти через весь город, разыскать вдову и своего сына и потом выбраться с сыном из города, не рискуя при этом жизнью, как своей собственной, так и своего ребенка?
Прокляв в душе продавцов идолов за то, что они торгуют его изображением, Атрет думал уже лишь о том, как спокойно выбраться из города. Потом, отдохнув и успокоившись, он придумает, как забрать своего сына. Прождав еще около часа, Атрет спустился к выходу и вышел в переулок. Каждый звук заставлял его вздрагивать. Когда он дошел до улицы, то старался двигаться вдоль стен, прячась в их тени. Преследователи отстали. Пользуясь драгоценной ночной темнотой, Атрет нашел в бесконечных узких улочках выход из города.
Он вышел из городских ворот, когда солнце поднималось над землей.
2Лагос услышал, как хлопнула входная дверь, и понял, что вернулся хозяин. Он сам вернулся всего несколько часов назад, проведя вторую половину дня, вечер и часть ночи на рынке рабов, в поисках германской кормилицы. Наконец он нашел такую и не сомневался в том, что Атрет будет доволен. Она была крепко сложенной, румяной, с волосами такого же цвета, как и у Атрета.
Он вошел в переднюю в радостном расположении духа и увидел мрачные глаза Атрета, пребывающего, судя по всему, в крайне мрачном настроении. На его шее горели темные и кровавые царапины, на тунике тоже были капли крови. Казалось, германец вот–вот кого–нибудь убьет. Любого, кто только ему подвернется.
– Нашел кормилицу?
Почувствовав неимоверное волнение, Лагос возблагодарил всех богов, которым поклонялся.
– Да, мой господин, – быстро заговорил он, и пот выступил у него на лбу. – Она здесь. – Лагос не сомневался, что если бы он не нашел кормилицу, ему пришлось бы поплатиться за это жизнью. – Хочешь взглянуть на нее, мой господин?
– Нет! – Атрет быстро прошел во внутренний двор. Нагнувшись, он окунул голову в воду фонтана. Лагос подумал, не собирается ли хозяин вообще утопиться. Спустя какое–то время Атрет выпрямился и тряхнул головой, разбрызгивая воду во все стороны, подобно мокрой собаке. Лагос никогда еще не видел, чтобы его хозяин вел себя так нецивилизованно.
– Ты писать умеешь? – холодно спросил раба Атрет, и в его голосе уже не было ярости.
– Только по–гречески, мой господин.
Атрет провел ладонью по лицу и стряхнул с руки воду.
– Тогда напиши следующее, – упавшим голосом приказал он. – «Я согласен с твоим предложением. Принеси мне моего сына как можно скорее». Подпишешь письмо моим именем и отнесешь его апостолу Иоанну. Скажешь ему, как до меня добраться! – Атрет объяснил слуге, как разыскать небольшой дом Иоанна, возле реки, на окраине города. – Если его там не будет, поищи его на берегу реки. – Сказав это, Атрет покинул внутренний двор.
Лагос глубоко вздохнул и возблагодарил своих богов за то, что остался жив.
* * *
Тяжелый шест в руках Силы треснул, когда Атрет мощно уда рил по нему своим шестом. Охранник резко отклонился назад, чтобы увернуться от удара, и едва не упал. Выругавшись, Атрет отступил назад. Помрачнев, Сила удержался на ногах и отбросил сломанное оружие в сторону.
Атрет нетерпеливо замахал рукой.
– Снова!
Галл достал еще один тренировочный шест из огромной бочки возле стены и протянул его Силе. Сила взял его и опять принял боевую стойку. Нельзя расслабляться!
Стоя возле коридора, ведущего в бани, Галл с интересом наблюдал за тренировкой. С Силы ручьем катился пот, а его лицо раскраснелось от напряжения. С другой стороны, его хозяин дышал так легко, будто тренировка только началась.
Удар!
– Нападай! – кричал Атрет.
Удар!
Сила ставил блоки снова и снова, но было видно, что он уже устал.
Удар! «Я бы напал…» Удар! «…если бы мог», – бормотал про себя Сила. Он широко размахивал своим шестом, но уже стал пропускать удары. Неожиданно он получил сильный удар под колени. Какое–то мгновение он не чувствовал за своей спиной ничего, кроме воздуха, после чего его спина ударилась о мраморный пол. Он застонал и почувствовал себя совершенно беспомощным, пытаясь восстановить дыхание, а Атрет в это время стоял над ним. Тут Сила увидел, как Атрет опускает свой шест ему на шею, и подумал, что сейчас умрет. Шест остановился всего в сантиметре от шеи Силы.
Атрет разочарованно вздохнул.
– Не понимаю, как ты выжил на арене! – Германец с грохотом бросил шесты, которые покатились по полу и уперлись в стену.
Сила корчился от боли. Он устало смотрел на Атрета, думая о том, не собирается ли тот продолжать тренировку.
Выругавшись на своем родном языке, Атрет пнул бочку, от чего тренировочные шесты рассыпались по мраморному полу. Затем он застонал от досады и снова невнятно произнес что–то на германском наречии.
Восстановив дыхание, Сила привстал, продолжая стонать отболи. Он помолился Артемиде о том, чтобы Атрет быстрее переломал все свои шесты и не ломал больше его самого. Он увидел, как в зал вошел Лагос, и решил воспользоваться этой возможностью, чтобы избежать дальнейшего унижения.
– A-а, твой бестолковый раб наконец явился.
Атрет резко обернулся и заговорил со слугой суровым тоном:
– Почему так долго?!
Лагос вошел в гимнасий, как в клетку ко льву.
– Там было…
– Не придумывай себе оправданий. Ты нашел его?
– Да, мой господин, поздно вечером.
– И что?
– Я передал ему твое послание, мой господин.
– Что он сказал?
– Сказал, что все сделает, мой господин.
– Как только он придет, сообщи мне, – кивком головы Атрет повелел слуге уйти. Взяв полотенце с полки возле двери, он вытер лицо и шею. Потом бросил полотенце на пол и сердито посмотрел на Силу и Галла. Те ждали его приказаний. – На сегодня все, – ровным голосом сказал им Атрет. – Идите!
Оставшись в гимнасии один, Атрет опустился на скамью. Он запустил руки в волосы и опустил голову. Он дал Иоанну несколько дней на то, чтобы тот сдержал свое слово; если Иоанн ничего не сделает, Атрет разыщет апостола хоть на краю света и свернет ему шею!
Не находя себе покоя, Атрет встал и пошел через гимнасий и через бани, затем – по коридору, ведущему к задней двери виллы. Открыв ее, он пересек ровный участок земли и оказался у двери в стене. Она была открыта. Охранник, стоявший возле нее, кивнул ему головой: «Все чисто, мой господин». Аморате поблизости не было. Они часто появлялись здесь в надежде хоть одним глазком взглянуть на знаменитого гладиатора.
Атрет бегал по холмам, пока пот не потек с него ручьями. Затем он перешел на быстрый шаг и шел так, пока не достиг гребня холма, с которого открывался вид на запад. Вдалеке перед германцем раскинулся Ефес, величественный город, который, Подобно заразе, распространился по северным, южным и восточным холмам. С того места, где стоял Атрет, он мог видеть храм Артемиды, комплекс библиотек возле пристани. Слегка повернув голову в сторону, он увидел арену.
Германец нахмурился. Чувствуя одиночество, он неизменно приходил сюда, на вершину холма, и оглядывался на свое прошлое. Когда он был гладиатором, перед ним стояла ясная цель – выжить. Теперь в его жизни никакой цели не было. С утра до вечера он изводил себя тренировками – но для чего?
Он вспомнил, как Пунакс, бывший гладиатор, который стал владельцем гостиницы в Риме, сказал ему: «Твоя жизнь уже никогда не будет такой интересной и насыщенной, как сейчас, когда ты каждый день смотришь в глаза смерти». Тогда Атрет посчитал его безумцем. И вот теперь эти слова зазвучали для него по–иному. В те времена, как это ни странно, он временами даже находил радость в смертельных схватках. Выжить. Никакая другая цель не придавала ему столько ярости и такого острого ощущения смысла жизни. Выжить.
Теперь же он просто существовал. Ел, пил, тренировался. Спал. Иногда наслаждался удовольствиями с женщинами. Дни сменяли друг друга, и каждый из них оказывался пустым, никчемным.
Где–то в этом проклятом городе находился сын Атрета, и это было единственным обстоятельством, которое удерживало его в Ионии. Где–то там, за голубыми морскими просторами, лежала Италия, к северу от которой находилась его родина. Желание вернуться в Германию было настолько сильным, что у Атрета перехватило дыхание. У него было свобода. У него были деньги. Как только сын окажется с ним, здесь ему больше делать будет нечего. Он продаст виллу и сядет на первое в своей жизни судно, которое повезет его на запад.
Вернувшись на родину, он сразу начнет учить свой народ, как более эффективно сражаться против римской военной машины.
Вернувшись на виллу, Атрет приказал принести ему вина в триклиний. Пилия принесла ему поднос с фруктами. Он смотрел, как она ставила поднос перед ним на мраморный стол. Волосы у нее были распущены. Пилия посмотрела прямо ему в глаза, и в ее взгляде Атрет прочел столько надежды, страсти.
– Не хочешь ли персик, мой господин?
Юлия всегда хотела, чтобы ее окружало все красивое, в том числе и прислуживающие ей рабы. За исключением Хадассы, не отличавшейся броской красотой, все ее слуги были миловидными, как эта Пилия. Атрет оглядел рабыню. Кровь в нем взыграла. Он купил эту женщину, для того чтобы она прислуживала Юлии, но теперь она прислуживала ему.
Вспомнив тех женщин, которые приходили к нему в камеру в лудусе, Атрет дал Пилии возможность выбора.
– Хочешь служить мне? – спросил он, слегка приподняв брови.
– Да, мой господин.
– Посмотри на меня, Пилия. – Когда рабыня подняла глаза, Атрет слегка улыбнулся. – Я не хочу персик.
Пилия положила персик на поднос. Ее рука слегка дрожала, но ее темные глаза говорили о многом. Когда Атрет протянул к ней руку, Пилия тут же подошла к нему.
Он был приятно удивлен ее опытом и готовностью.
– Ты хорошо служила своему бывшему хозяину? – спросил он ее после долгого молчания.
Пилия лукаво улыбнулась.
– Именно поэтому его жена и решила меня продать!
Лицо Атрета стало каменным, и он отвернулся от нее.
Пилия, удивившись, слегка нахмурилась.
– Я тебя чем–то огорчила, мой господин?
Атрет повернулся к ней и прохладно ответил:
– Ты служишь мне очень хорошо.
Рабыня стояла в нерешительности.
– Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой в твои покои?
– Нет.
Она удивленно заморгала.
– Нет, мой господин? – Она попыталась изобразить соблазнительную улыбку.
Атрет взглянул ей прямо в глаза:
– Можешь идти.
Пилия побледнела от его холодности и тут же отвела взгляд.
– Хорошо, мой господин, – сказала она и быстро вышла из помещения.
Атрет вытер рукавом губы, стремясь избавиться от охвативших его чувств. Взяв мехи с вином, он жадно выпил. Потом вышел из триклиния. Его шаги эхом отдавались в передней. Одиночество сжимало его, сдавливало настолько, что у него заболело сердце. Ради чего такие мучения? Ради какой–то шлюхи вроде Юлии?
Поднявшись по ступеням, Атрет вошел в свои покои. Сидя на краю постели, он продолжал попивать вино, желая напиться, – напиться настолько, чтобы впасть в забвение и заснуть без сновидений.
Когда он отбросил мехи и откинулся на постели, перед ним все поплыло, а голова стала на удивление легкой. Это были знакомые, приятные ощущения. Завтра он уже не будет чувствовать себя так хорошо, но в данный момент это то, что надо. Он закрыл глаза и предался своим грезам, перенесясь в густые германские леса. Потом впал в полное забытье.
* * *
Проснулся Атрет в полной темноте, ему было жарко, и чувствовал он себя совершенно неуютно. Застонав, он перевернулся и привстал. Он не привык к таким мягким матрацам. Расстелив шкуры, он улегся на полу и вздохнул. Холодный мрамор напоминал ему о гранитной скамье, на которой он спал в камере лудуса.
Спящим на полу его и застал утром Лагос. Если бы у него был выбор, он бы ушел. Но он не мог этого сделать, не навлекая на себя гнев хозяина, а может быть, и более ужасные последствия. Собравшись с силами, Лагос пересек расписанные фресками покои и склонился над хозяином.
– Мой господин, – окликнул он, но Атрет громко храпел. Собрав все нервы в кулак, Лагос позвал еще раз: – Мой господин! Атрет открыл один глаз и уставился на стоявшую рядом с его головой ногу, обутую в сандалию. Что–то проворчав, он натянул на голову одеяло.
– Убирайся!
– Ты приказал сообщить, когда прибудет апостол.
Атрет выругался по–гречески и высунул голову из–под одеяла:
– Он здесь?
– Нет, мой господин, но Сила сообщил, что у ворот стоит женщина. Ее зовут Рицпа, и она говорит, что ты ждешь ее.
Атрет откинул одеяло. Прищурившись от солнечного света, бьющего с балкона, он встал.
– У нее на руках ребенок, мой господин.
– Скажи Силе, пусть возьмет у нее ребенка, – нетерпеливо жестикулируя, сказал Атрет.
– Что, мой господин?
– Ты прекрасно слышал, что я сказал! – проревел Атрет и поморщился от боли. – Это мой ребенок, а не ее. Дай ей сто динариев, и пусть убирается, а ребенка пусть отдадут кормилице. – Лагос стоял и непонимающим взглядом смотрел на него. – Выполняй! – Атрет снова поморщился от боли.
– Пусть будет по–твоему, мой господин.
Чувствуя пульсирующую боль в голове и сухость во рту, Атрет стал искать что–нибудь попить. Пнув ногой пустые мехи, он подошел к столику изящной работы. Не обращая внимания на серебряный кубок, он выпил вина прямо из кувшина. Поставив кувшин обратно, он провел рукой по лицу и почувствовал щетину, поскольку уже несколько дней не брился. Потом он подошел обратно к постели и упал на нее, намереваясь спать до тех пор, пока окончательно не проспится.
