Текст книги "Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь."

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 46 страниц)

В данный момент тоана могло и не быть в доме. Поговаривали, будто у него имелись и другие дома на нескольких континентах Земли-2. И он вратировался из одного в другой, в зависимости от того, какой район планеты интересовал его в данное время. Шпионы через посредников доносили Владыке о положении дел, к тому же он наверняка читал местную прессу.

Создатель обеих Земель, однако, придерживался политики по возможности наименьшего вмешательства в дела людей. Планеты служили ему объектами научных исследований. Он создал обе Земли по образу и подобию своего родного, ныне уничтоженного, мира. Но обе планеты копировали его мир тех времен, когда тамошнее человечество переживало эпоху палеолита.

Рыжий Орк создал искусственных людей, а потом клонировал созданную группу и поселил одну на Земле-1, а другую – на Земле-2. Обе группы были совершенно одинаковыми по генетическому строению и размещены в идентичных географических местностях. И та и другая пребывали в одинаково первобытном состоянии, и каждое из соответствующих племен говорило на одном и том же языке. Таким образом, люди, размещенные, скажем, в области, которая впоследствии станет Алжиром на Земле-1, и в точно таком же районе на Земле-2, говорили на одном языке.

Рыжий Орк наблюдал за племенами обеих Земель в течение последних двадцати тысяч лет. Или тридцати, как утверждали некоторые тоаны, но точную цифру знал, пожалуй, только сам Владыка. Время от времени он появлялся там, чтобы обновить накопленную информацию или провернуть какое-нибудь гнусное дело. На обеих планетах ставился длительнейший по времени эксперимент, касавшийся расхождения в развитии одного и того же вида. Хотя вначале различные племена были точными копиями своих аналогов на другой планете, включая не только физический облик, но и языки, обычаи и даже имена, двадцать тысяч лет спустя отличия стали разительными.

На полпути дорогу Кикахе преградила высокая каменная стена, простиравшаяся дальше в горы. Возле ворот бездельничала дюжина вооруженных людей. Кикаха повернул назад и поехал обратно в город. Там ему удалось в обмен на несколько монет пристроить на постой коня. Хозяин конюшни, похоже, не отличался излишним любопытством. В портовом городе бывало слишком много иностранцев, и потому Кикаха не вызвал у хозяина удивления. Или же ему велел прикинуться безразличным какой-то агент Рыжего Орка?

Кикаха вернулся пешком к подножию горы и углубился в росший в нескольких ярдах от дороги лес. Там он дождался ночи, то подремывая, то перекусывая из собственных запасов и отхлебывая из фляги. Хотя теоретически он обладал иммунитетом против любой болезни, ему не хотелось рисковать и пробовать местную пищу и воду. Наконец наступила долгожданная полночь. К тому времени небо затянуло облаками. Но Кикаха надел головную повязку с прибором ночного видения. Он поднимался по склону на некотором удалении от дороги, пока не добрался до стены. Несмотря на десятифутовую высоту, Кикаха без труда преодолел ее, забросив крюк и ловко вскарабкавшись по веревке.

Оказавшись наверху, Кикаха подтянул к себе веревку и вытащил из рюкзака детектор для обнаружения сенсоров, которым снабдил его Хрууз. Пройдясь им по территории, прилегающей к стене, Кикаха ничего не обнаружил. Однако это лишь означало, что любые установленные там сенсоры неактивны. Здесь могла быть уйма пассивных детекторов, замаскированных под камни или древесную кору. Он спустился на землю и, дернув веревку, отцепил крюк. Смотав веревку и прицепив ее к поясу, Кикаха полез наверх по почти отвесному склону до следующей стены и снова описал детектором полукруг. Утопленная в выемке прибора лампочка не загорелась.

Забравшись наверх еще одной каменной стены, Кикаха снова воспользовался детектором. На этот раз индикатор зажегся. Кикаха настроил прибор на определение частоты работающих сенсоров. Сделав это, он подкрутил до той же частоты циферблат на кнопке сбоку у машинки, а затем нажал на кнопку, утопленную в выемке сбоку на приборе. Индикатор мгновенно погас. Теперь прибор пассивно аннулировал излучаемые волны, так что те больше не регистрировали присутствие его тела. Но если эту операцию засекли, то в доме Рыжего Орка могла сработать сигнализация.

Итак, он плыл против течения на крохотном каноэ по реке неопределенности и неясности, а через прохудившееся днище суденышка сочилась вода, к тому же весла грозили вот-вот сломаться. Но если лодка утонет, он двинется дальше вплавь.

Кикаха смахнул со лба пот и напился из фляги. Несколько ярдов Кикаха продирался сквозь густой кустарник меж деревьев и остановился, увидев свет в окнах верхнего этажа огромного особняка. На первом этаже окна вообще отсутствовали. Как и большие дома в долине, это здание было сложено из белых каменных глыб.

Кикаха снял очки ночного видения и, обернувшись, посмотрел вниз. Долину поглотила тьма, лишь кое-где мерцали разрозненные огоньки. Он направился к восточной стороне дома по гравиевой дорожке, что вилась меж клумбами. В сорока футах от дома начиналась лужайка. Поглядывая то и дело на детектор, Кикаха проследовал до угла дома и осторожно высунул голову. Со стороны фасада виднелось широкое крыльцо, освещенное настенными факелами. Вдоль переднего края крыльца выстроилось семь колонн, покрытых резными фигурами. Перед сводчатой дверью восьмифутовой высоты стояли два копьеносца.

Ему потребовалось две минуты для того, чтобы оглушить их из лучемета, связать руки и ноги и сунуть во рты по кляпу. Кикаха не знал, когда придет время смены караула, да его это и не волновало. На большой железной двери не было никакого замка. Но так как она не поддалась, когда Кикаха толкнул ее, то он предположил, что та заперта изнутри. Лучемет прорезал насквозь и дверь, и большой деревянный прямоугольный засов за нею.

Шум вызвали лишь шипение металла да лязг упавших по другую сторону на пол засова и металлической скобы. Кикаха вошел в ярко освещенный холл, способный вместить в себя средней величины парусник. Свет исходил из какого-то невидимого источника, по тоанской технологии. Из вентиляционного отверстия в стене рядом с ним дул холодный воздух.

Обыскав первый этаж и никого там не обнаружив, Кикаха поднялся по широкой лестнице на второй этаж. Там он нашел комнату, где Анану подвергали процедуре стирания памяти. В комнате было так же безлюдно, как и на первом этаже. На третьем тоже не оказалось ничего интересного. Он находил врата на каждом этаже, всего десять штук. Рыжий Орк любил иметь под рукой множество путей отхода.

На «чердаки», то есть внутрь двух куполов, можно было проникнуть сквозь люки в потолке третьего этажа. Хотя Кикаха не ожидал найти там что-то стоящее, он ошибся. Каждый купол служил ангаром аэроботу. Если бы Рыжий Орк не успел достаточно быстро добраться до врат, он мог удрать на одном из аэроботов. Кикаха забрался в кабину аэробота и ознакомился с управлением и приборами, после чего завел двигатель и нажал на кнопку, включавшую механизм, открывавший в куполе дверь. Она сдвинулась в сторону, показав все еще затянутое облаками небо.

Кикаха собирался поднять аэробот в вохдух и вернуться к скалам Васкес, чтобы пройти через врата в мир Манату Ворцион. Вратами особняка он не рискнул воспользоваться, поскольку был на сто процентов уверен, что все они с ловушками. Наверняка Рыжий Орк должен был предугадать возможность появления Кикахи в особняке. Удивительно, как это тоан не установил здесь взрывной механизм, чтобы здание взлетело на воздух, как только в него ступит нога незваного гостя.

Кикаха нажал на педаль акселератора. Аэробот рванул вперед, прижав пилота к спинке кресла. Ему следовало лететь помедленнее, пока он не выберется из купола, но Кикаха торопился.

Вот эта-то спешка его и погубила. Или, возможно, скорость в данном случае не имела никакого значения.

В любом случае, когда в нескольких дюймах от двери появилась мерцающая пелена, тормозить было уже поздно.

– Попался! – взвыл Кикаха.

Аэробот промчался сквозь мерцающую завесу – то есть через врата, настроенные Рыжим Орком так, чтобы они открывались, как только к ним приближался аппарат.

16

Пулей промчавшись сквозь завесу, Кикаха тут же нажал на две кнопки, открыв огонь из мощных лучеметов-«пушкек», расположенных по обеим сторонам носа аэробота, Что бы там ни ждало его по ту сторону врат, такие пушки все сметут. Металл расплавится, а плоть превратится в облачко атомов.

Нет, не сметут. Пушки не изрыгнули прожорливые лучи, уничтожающие все в пределах их досягаемости. Черт, ему следовало проверить оружие, прежде чем стартовать. Рыжий Орк дезактивировал пушки.

Хотя Кикаха и кипел от злости на себя за такую оплошность, он тем не менее принял все меры, чтобы не дать аэроботу врезаться в противоположную стенку гигантского ангара, куда его выкинуло. Убрав ногу с педали акселератора, он до упора повернул рычаг обратного магнитного выброса. Тело его слегка качнуло вперед, и магнитное поле безопасности не дало Кикахе переломать грудные кости о штурвал. Аэробот остановился, почти коснувшись носом стены.

Отодвинув фонарь кабины, Кикаха глянул вниз. Аэробот парил футах в пятидесяти над полом ангара. У задней стены просторного помещения были припаркованы четыре десятка аэроботов разной величины и судно, размером и формой напоминавшее цеппелин. А близ передней стены стояла дюжина людей с нацеленными на Кикаху лучеметами. То, что он принял за стену, оказалось верхней частью закрытой двери ангара.

Из маленькой дверцы рядом с большой вышел Рыжий Орк. Встав за спинами вооруженных людей, он поглядел вверх. Хотя на таком расстоянии он казался маленьким, голос его прозвучал громко:

– Медленно посади аэробот и сдавайся! Иначе я взорву бомбу, которая находится у тебя на борту!

Кикаха выполнил приказ. Скорей всего, из этой ловушки ему уже не выбраться. Кикаха был уверен, что тоану больше не нужен Обманщик. Кроме того, хитроумный леблаббий столько раз так ловко ускользал от Владыки, что тот больше не рискнет дать ему такую возможность.

Но, впрочем, имея дело с Рыжим Орком – таким же жуликоватым и непредсказуемым типом, как и сам Кикаха, – ни в чем нельзя быть уверенным.

Кикаха выключил двигатель, потом по команде стоящего во главе солдат офицера выбросил из машины рюкзак и оружие, затем вылез из кабины и постоял с поднятыми руками, пока офицер водил по его телу металлодетектором и обыскивал вручную. По окончании процедуры офицер заговорил по-тоански, велев ему опустить руки и убрать их за спину. Наручники с тихим клацканьем замкнулись на его запястьях.

Тем временем к Рыжему Орку присоединилась прекрасная женщина с длинными прямыми черными волосами, спадавшими ниже плеч, в простом красном платье-рубашке и сандалиях.

– Анана! – крикнул Кикаха.

Она с недоумением взглянула на него и перевела вопросительный взор на тоана.

– Она тебя не знает, Кикаха! – сказал Рыжий Орк, обняв женщину одной рукой за талию. – Я ей про тебя не рассказывал. Но расскажу обязательно. Она узнает, какой ты злобный тип. Правда, ты вряд ли ее очень заинтересуешь.

За долгую жизнь с Кикахой случалось много неприятностей. Но эта казалась ему самой худшей.

Рыжий Орк велел офицеру увести пленника.

– Мы скоро увидимся, – пообещал тоан. – И наш разговор будет в каком-то смысле последним.

В каком-то смысле? Что это означало?

Анана смотрела прямо на Кикаху. Лицо ее отражало жалость к нему. Но та скоро сменится отвращением, когда лживый тоан наплетет ей, каким трусливым подонком был всю жизнь его пленник.

– Не верь ни единому его слову обо мне! – крикнул ей Кикаха. – Я люблю тебя! Ты тоже любила меня когда-то, и полюбишь снова!

Анана теснее прильнула к Рыжему Орку, и тот положил ладонь ей на грудь. Кикаха рванулся вперед, но тут же упал на колени от удара рукоятью лучемета по затылку. Оглушенного, с раскалывающейся от боли головой и подступающей к горлу рвотой, пленника увели. На полпути к зданию, которому предстояло стать его тюрьмой, Кикаху чуть было не вырвало. Но конвоиры пинками погнали его дальше.

Несмотря на тошноту, Кикаха озирался, оглядывая окрестности и большое здание, к которому они направлялись. Она стояло на обширной поляне, окруженной лесом. Деревья росли так густо, что ветви их переплелись, словно они ощупывали друг друга. Кикахе не требовалось объяснять, что эти деревья служат тут сторожевыми псами. Независимо от того, просто ли схватят они беглеца или сожрут его, препятствием они окажутся не из легких.

Конвоиры – высокие, голубоглазые, светловолосые – носили желтые рубахи и мешковатые зеленые шорты по колено, пристегнутые подтяжками к кожаной сбруе на плечах. На широких, тянувшихся диагонально поперек груди кожаных ремнях сверкали металлические значки, изображавшие солнце с лучами. Такой формы Кикаха никогда раньше не видал.

Здание, в которое препроводили Кикаху, напоминало по форме луковицу, его фасад украшали скопления демонических и змееподобных фигур, сцепившихся то ли в схватке, то ли в соитии.

Его провели между двумя рядами стражи через просторный хол, а потом велели остановиться у двери лифта. Дверь не открылась. Вместо этого перед ней появились мерцание активированных врат, и пленник вместе с конвоирами шагнул сквозь пелену в просторную кабину лифта. Такой кабины – с раковиной, вешалкой с полотенцами, туалетом, феном, душем, дренажными дырочками в полу и креслом с пледом – Кикаха еще ни разу не видел. Кабина поднялась на несколько этажей. Когда она остановилась, дверь не скользнула, как ожидал Кикаха, в сторону. Но кабина накренилась вбок и быстро помчалась дальше в горизонтальной плоскости.

Вскоре она опять остановилась. Солдаты промаршировали сквозь появившееся на месте дверного проема мерцание. Как только последний из конвоя покинул кабину, врата исчезли.

Так, значит, кабина служила также и тюремной камерой. Спустя час пребывания в ней Кикаха увидел, как небольшая секция стены ушла вверх. Из ниши выдвинулась вращающаяся полка. На ней стояла его еда. Отлично. Ему уже и раньше подавали обед таким вот образом. И он не раз выбирался из камер, откуда казалось невозможно сбежать.

Кикаха не ел уже несколько часов. И хотя он несколько оправился от удара по голове, однако все еще чувствовал себя неважно. Но в основном из-за того, что Анана больше не знала его – и, возможно, никогда не узнает.

Там, в громадном ангаре, ее лицо выглядело намного моложе. Хотя он и не замечал этого прежде, каждый век из прожитых Ананой тысячелетий накладывал на ее лицо микроскопически тонкую маску возраста. И все же ему она всегда казалась молодой. Настоящее отличие стало очевидным лишь теперь, когда стирание памяти снова превратило ее в восемнадцатилетнюю девушку. Но только он, так хорошо ее знавший, мог уловить эти сброшенные с плеч годы.

На стене кабины высветился квадрат, он померцал, а затем Кикаха увидел трехмерное изображение Рыжего Орка – тот сидел, обнаженный, в кресле возле стола. За спиной тоана у противоположной стены виднелась широкая кровать.

Владыка поднял граненый кварцевый кубок, наполненный красным вином, и сказал:

– Последний тост в твою честь, Кикаха. Ты заставил меня здорово попотеть, гоняясь за тобой, и изрядно потешил этой охотой. Поэтому я пью за тебя, моя увертливая, но теперь уж обреченная дичь! – Пригубив вина и поставив кубок, тоан откинулся на спинку кресла. Выглядел он более чем довольным. – Тебе удалось сделать то, чего не смог добиться даже я за все долгие века прерываемых иногда на время поисков: ты нашел путь в мир Зазеля. Но так получилось лишь потому, что я слишком долго бился над этой задачей. Ты просто взглянул на нее свежим взглядом. Однако я благодарен тебе, и ты один из очень немногих, к кому мне доводилось испытывать подобное чувство благодарности. Фактически я должен быть тебе благодарен вдвойне.

Тоан протянул руку в сторону к чему-то за краем экрана. Когда его рука вновь появилась в поле зрения, то пальцы сжимали устройство для поиска врат.

– Я также безмерно благодарен тебе за этот подарок, даже если ты не очень-то жаждал мне его вручить. Так что еще раз большое спасибо.

– И это ты называешь благодарностью?

– Я же не убил тебя, не так ли? – Тоан глотнул еще вина и продолжил: – Уж не знаю, что там стряслось с моим клоном, которого я послал за тобой в Пещерный мир. Подозреваю, что ты его убил. Так расскажи мне во всех подробностях.

Отказываться было бесполезно и даже глупо. Рыжий Орк все равно под пыткой выбил бы из него правду. Кикаха нехотя описал, как он добрался туда и с чем именно там столкнулся, но не упомянул ни о Клифтоне, ни о Хруузе.

Рыжий Орк не выглядел ни раздосадованным, ни рассерженным.

– В какой-то мере я верю твоему рассказу, – сказал он, – но для подтверждения подожду немного возвращения моего клона Абалоса. Вернется он или нет, со временем я все равно проберусь в мир Зазеля. И, без сомнения, сумею вновь активировать его, хотя для этого, возможно, потребуется какое-то время.

– Вот времени-то у тебя как раз и нет. Манату Ворцион в конце концов нарушила свое уединение. И теперь она тебе злейший враг.

– Я все равно собирался когда-нибудь схватиться с ней.

– «Вынужденный напасть раньше, чем планировал, атакует вообще без всякого плана», – процитировал Кикаха древнюю тоанскую пословицу.

– Как когда-то говаривала Элиттрия Серебряные Стрелы, «старые поговорки всегда стары, но не всегда верны».

Кикаха расположился в единственном кресле и насмешливо произнес:

– Давай-ка бросим обмен эпиграммами. Не будешь ли ты любезен рассказать, как собираешься расправиться с Манату Ворцион? В конце концов, я уже не смогу ее предупредить. А потом, если тебя не затруднит, скажи, какую судьбу ты мне уготовил? Люблю, знаешь ли, быть подготовленным.

– Вторую просьбу я уважу, хотя и не полностью, – отозвался Рыжий Орк. – Рассказывать про одну задуманную для тебя штучку я не стану. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. – Тоан встал и позвал: – Анана! – После чего добавил, обернувшись к пленнику: – Отныне ты сможешь видеть и слышать все, что происходит в этой комнате. Но передача из твоей камеры будет блокирована.

Через минуту в комнату вошла Анана – обнаженная, как и сам тоан. Подойдя к Рыжему Орку, она бросилась к нему в объятья и страстно поцеловала его. После чего тот увлек ее к кровати.

– Нет! Нет! – заорал Кикаха, треснув кулаком по экрану. Этим он всего лишь отбил руку, но даже не почувствовал боли. Тем не менее дальше он раз за разом молотил по экрану креслом. Ни стене, ни креслу это не причинило вреда. Тогда Кикаха обмотал голову пледом и заткнул мизинцами уши. Едва он это сделал, как громкость звука тут же увеличилась настолько, что Кикаха по-прежнему все слышал.

Он кричал, стараясь заглушить звуки, пока вконец не охрип. И вот после длительной пытки звуки эти прекратились. Кикаха выбрался из-под одеял и взглянул на экран. Тот теперь был пуст и нем. Кикаха облегченно и хрипло вздохнул. Но перед мысленным взором у него по-прежнему стояли знакомые образы, а в ушах продолжали звенеть голоса.

Экран внезапно замерцал и снова ожил. Это было воспроизведение записи. Очевидно, Рыжий Орк намеревался прокручивать ее и, вероятно, будущие сцены вновь и вновь, пока Кикаха не сойдет с ума.

Кикаха сжал зубы, придвинул кресло к стене и с каменным лицом уставился на экран. Он не знал, удастся ли ему достаточно сосредоточиться, чтобы вызвать в памяти определенные приемы мысленного отстранения, которым его когда-то научили. В те времена он жил среди племени хроваков – медвежьего народа – на индейском уровне Многоярусной планеты и овладел одной психологической техникой, научившись ей у шамана. С тех пор прошло много лет, но, несмотря на минувшие годы, Кикаха не позабыл те приемы, как не забывается умение плавать. Теперь главная трудность состояла в проделывании этих приемов с нужной сосредоточенностью. Это оказалось нелегко. Семь попыток окончились неудачей. Тогда Кикаха угрюмо сфокусировал внимание на экране и не отрывал от него взгляда несколько часов. Если Рыжий Орк наблюдал за ним – чем тот несомненно занимался время от времени, – то поведение пленника его сильно озадачило.

Многократный просмотр фильма причинял Кикахе сильнейшие страдания. По щекам его катились слезы; в груди точно образовалась пустота, заполненная кипящим свинцом. Но Кикаха не отрывал глаз от экрана. Через какое-то время боль начала стихать. Потом ему сделалось скучно. Он сумел достаточно абстрагироваться и воспринимал происходящее на экране как обычный порнофильм с незнакомыми актерами. Складывалось такое ощущение, что наказание ему выпало лишь одно: он обречен вечно смотреть один и тот же фильм.

Вот теперь Кикаха был в состоянии начать внутренний ритуал. И на сей раз попытка увенчалась успехом. Экран вдруг исчез. Хотя на самом деле он по-прежнему светился на стене, Кикаха не видел его и не слышал звуков. Он отключил свое сознание.

«Старый мудрый знахарь Абсакосо! – думал он. – Я так тебе благодарен!» Но отплатить добром старику уже не удастся. И знахаря, и все его племя истребил один из врагов Кикахи. Смерть настигла убийцу, но месть не воскресила медвежий народ.

Прошло три дня. Экран по-прежнему оставался пустым. Утром четвертого дня картинка внезапно ожила. Действие происходило в другой спальне. И снова пленник часами сидел, уставясь на экран, пока им не овладела скука. А потом применил систему Абсакосо. Поднявшись с кресла, Кикаха увидел перед собой лишь голую стену. Однако иные образы из фильма нет-нет да вспыхивали у него в мозгу.

На пятый день Кикаха услышал голос тоана. На экране виднелись лишь голова и плечи Рыжего Орка. Это на несколько секунд сбило Кикаху с толку, пока он не сообразил, что произошло. Мозг блокирует лишь фильмы, все остальное, исходящее с экрана, он готов воспринимать.

– А ты увертливый не только в физическом смысле, – проговорил Рыжий Орк. – Я бы попросил тебя поучить этой технике, но у меня есть своя. И я мог бы заставить тебя выложить все, даже не обещая в награду освободить на месяц от этой психологической пытки. Уверен, что определенные сведения ты от меня утаил. И очень радовался – наверно, был весьма доволен собой – по этому поводу. Так что сейчас ты заснешь. А когда проснешься, я буду знать все известное тебе. По крайней мере, все, о чем ты умалчивал.

Экран померк. Вообще все кругом померкло. Очнувшись на кровати, Кикаха понял, что его лишили сознания, вероятно с помощью газа. А потом допросили. Рыжий Орк применил какой-то наркотик правды и вытянул из Кикахи все подробности, в том числе о Хруузе. И узнанное, должно быть, сильно поразило и встревожило тоана. Уж чего-чего, а появления чешуйчатого человека он предвидеть не мог.

Пообедав и поставив поднос с грязными тарелками на выдвижную полку, Кикаха обнаружил, что тоан сыграл с ним еще одну злую шутку. На стене светился экран. И вновь Рыжий Орк и Анана страстно занимались любовью. Кикаха прибег к старой хровакской методике, но ему так и не удалось заблокировать сознание.

В середине десятого воспроизведения запись вдруг прервалась, и на стене появилась голова тоана.

– До тебя уже дошло, что я нейтрализовал действие твоей техники. Добился я этого, конечно же, при помощи гипнотических команд. Приемы ты не забыл, но не можешь сделать их действенными.

Кикаха сумел сдержаться и не швырнуть креслом в экран. И попытался равнодушно улыбнуться, но вместо улыбки получился оскал.

– Я решил не дожидаться возвращения Абсалоса из мира Зазеля, – продолжал Рыжий Орк. – Вероятно, ты правду сказал, что убил его. Выясню, когда окажусь там. Через несколько минут я отправлюсь туда. А когда вернусь, у меня будут все данные о том, как построить машину творения-разрушения. После чего погибнешь и ты, и все мои враги, и миллиарды тех, кто никогда не слышал обо мне. Такая же участь постигнет вселенные. Даже мои Земли превратятся в пыль. Я проводил над ними эксперимент, но и теперь уже могу предсказать, что именно произойдет с их народами. Обитатели Земли-один себя сами погубят своим безмозглым размножением, отравлением суши, воздуха и моря. В конечном итоге цивилизация рухнет, а вслед за ее крахом начнется повальный голод. Потом уцелевшие, хотя и одичают, снова начнут восхождение к вершинам цивилизации, науки и техники, только для того чтобы повторить ту же историю.

Со временем то же самое произойдет и на Земле-два. Зачем мне продолжать эксперимент, когда я уже знаю, каким будет результат? Я использую энергию дезинтегрированных вселенных для создания новой. Одной-единственной. Это будет идеальный мир. Во всяком случае, по моим представлениям.

Возможно, я возьму с собой в свой новый мир Анану. А может, и нет. Но пока я в отъезде, ей скучать не придется. Ее будет развлекать мой клон Кумас. Она будет любить его ничуть не меньше, чем меня, ибо не поймет разницы. – Тоан помолчал и добавил с улыбкой: – А то, что она не заметит разницы, свидетельствует не в пользу истинной любви, не так ли? Это философская проблема, касающаяся отождествления. Мне хотелось бы обсудить ее с тобой, хотя, думаю, дискуссия долго не продлится. Ты хитрец и обманщик, Кикаха, но ты не знаком с тоанской философией. Да и земной, как я подозреваю, тоже. На самом-то деле ты, в сущности, бесхитростный и примитивный варвар.

Тоан повернул голову и посмотрел на что-то за кадром. Наверное, сверяется с хронометром, подумал Кикаха. Какое имело значение, что там делает тоан? Никакого, но у Кикахи всегда вызывало любопытство все, чего он не мог объяснить.

Рыжий Орк вновь повернулся к пленнику:

– Ах да! Продолжай наслаждаться фильмами!

Тоан ушел из кадра, и на экране тут же появилась комната, в которой Анана и Рыжий Орк – или его клон? – пребывали на вершине экстаза.

Кикаха попытался сделаться глухим, слепым и бесчувственным, как сталь. Но ничего не вышло.

Существует много способов добиться своего. Кикаха применял до сих пор лишь один из трех приемов, которым научил его шаман, Абсакосо.

Он сел и снова уставился на экран. Сейчас он представит Анану и Рыжего Орка в виде марионеток, которыми управляют, дергая за ниточки. Через какое-то время они перестанут быть людьми – по крайней мере, в его восприятии – и станут просто деревянными куклами с подвижными конечностями.

Однако, покуда с экрана доносились усиленные динамиками звуки, Кикахе будет очень трудно игнорировать их. Стоны, издаваемые Ананой, все время возвращали его мысли назад, к тем временам, когда они занимались любовью. И как раз когда он уже почти сдался и решил испробовать какую-то другую технику, экран внезапно опустел. Через секунду на нем появилось лицо Владыки.

– Эй! Я – Кумас!

Кикаха вскочил с кресла.

– Да ну? А может, ты и есть Рыжий Орк, вздумавшй показать мне еще один из своих фокусов?

Человек на экране улыбнулся, хотя лицо его осталось напряженным:

– Я тебя не виню. Мой отец взращивает в людях подозрительность, как рыболовы – червей для наживки.

– Если ты действительно его сын... его клон... чем ты можешь это доказать? И какое мне дело?.. Чего ты хочешь от меня?

– Партнерства. Мой отец отправился в мир Зазеля. Он оставил меня главным, поскольку доверяет мне больше всего, – хотя это мало о чем говорит. Я всегда был послушен ему и никогда не выказывал никаких признаков честолюбивых устремлений. Он считает меня робким и замкнутым, больше склонным к чтению, сочинительству и приобретению знаний. В этом он отчасти прав. Но я ненавижу его не меньше, чем братья. Но, в отличие от них, мне удалось скрыть свои истинные чувства.

Он на мгновение умолк, явно пытаясь унять учащенное дыхание.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе убить его? – спросил Кикаха.

Кумас, шумно сглотнув, кивнул:

– Да! Я много о тебе знаю – в основном от отца, хотя у меня есть и другие источники информации. Я признаю, что мне не хватает уверенности в себе для выполнения задуманного.

– Что ты имеешь в виду?

Сердце у Кикахи так и колотилось; и ему тоже пришлось справляться со своим участившимся дыханием. Безнадежность внезапно сменилась надеждой. Если тоан не затеял с ним очередную игру.

– Об этом мы сейчас поговорим. Я покажу тебе, что я не мой отец, сделав нечто такое, чего он никогда бы не сделал. Смотри!

Внезапно на стене рядом с экраном замерцал прямоугольник размером с дверь.

– Шагай через врата в мою комнату.

Хотя подозрения Кикахи все еще не рассеялись, от такого приглашения он отказаться не мог. Мгновение спустя очутился в просторной, по-спартански декорированной и обставленной комнате. Вдоль стен шли полки с книгами, свитками манускриптов и компьютерными дискетами в виде кубиков. Постель в комнате выглядела старомодной, одной из тех, какие свисали с потолка на цепях. Вдоль всей противоположной стены тянулся письменный стол.

Кумас – если это и правда был Кумас – стоял посреди комнаты. Лучемет лежал на краю стола, ближе к Кикахе.

Он мог схватить его раньше тоана. Кумас протянул вперед раскрытые ладони.

– Видишь! У меня нет оружия, кроме этого лучемета. И в доказательство своего доверия я не стану препятствовать тебе забрать его. Батарея вставлена; он готов к стрельбе.

Хотя Кикаха и придвинулся поближе к лучемету, но ответил:

– В этом нет необходимости – во всяком случае, пока. Где Анана?

Кумас повернулся к пустому пространству на стене как раз над столом.

– Шешму, – проговорил клон, что по-тоански значило «откройся».

Часть стены превратилась в экран, и на нем появилась Анана, купающаяся вместе с несколькими женщинами в большом бассейне под открытым небом. Похоже, Анане было весело с ними. До Кикахи отчетливо доносились их возгласы и визг.

Кумас произнес еще одно слово, и громкость уменьшилась до едва слышной.

– Как видишь, она вполне счастлива. Она поверила в отцовскую ложь, будто тот спас ее от Джадавина, когда Джадавин – по словам отца – вторгся во вселенную ее родителей. И она считает, что ей всего восемнадцать лет, и глубоко любит моего отца.

Грудь Кикахи на мгновение снова наполнилась обжигающе-горячей жидкостью.

– Анана! – тихо простонал он, а затем, помолчав, добавил: – Что будет, когда она узнает правду? Как сможет он помешать ей прочесть исторические хроники или услышать случайно оброненную кем-то фразу, противоречащую его словам?

Кумас с любопытством поглядел на него.

– Я думал, тебя будет волновать только одно – как нам убрать моего отца, – сказал он. – Но тебя, похоже, больше всего беспокоит Анана. Должно быть, ты действительно любишь ее.

– Вне всяких сомнений! Но полюбит ли она меня опять когда-нибудь?

– Поживем – увидим, – резко ответил Кумас. – А сейчас у нас, с твоего позволения, есть нечто куда более важное. Если мы не займемся этим, то у вас с Ананой вообще не будет никакого будущего. Как, впрочем, и у меня.