Текст книги "Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь."

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 46 страниц)

ГЛАВА 11

Вскоре Владыке пришлось еще раз потратить драгоценную энергию лучемета, когда Маккея окружили разъяренные обезьяны. Услышав истошный призыв – стрелять немедленно, Уртона секунду-другую колебался, так как берег заряд для племянницы. Но, видимо, страх продолжать погоню в одиночку пересилил «родственные чувства». Обгоревшие тела упали прямо у ног Маккея.

Остальные бабуины грозно зарычали, однако не осмелились снова напасть на людей.

Анана побежала к горе; оглянувшись минут через десять, она увидела, что преследователи остались на прежнем месте. Дядя и его наемник медленно пятились назад, стая двигалась за ними на безопасном расстоянии, ожидая случая, чтобы атаковать. Стремясь испугать обезъян, Уртона махал лучеметом, периодически прицеливаясь; животные, отступая назад, рычали – и снова шли за людьми.

Анана усмехнулась. Ситуация явно складывалась в ее пользу.

Добежав до подножья крутого склона, она решила передохнуть и заодно понаблюдать, как будут развиваться события. К тому времени Уртона подстрелил еще одного самца, и эта потеря окончательно охладила пыл разъяренных животных. Собравшись вокруг трупов сородичей, они начали терзать обгорелые тела. Предвкушая кровавый пир, в небе кружили стервятники.

Склон горы уходил вверх под углом в сорок пять градусов, он был покрыт огромными выступами, словно застывшими пузырями. Не было ни кустов, ни деревьев, за которыми можно было бы спрятаться. Анана тем не менее надеялась обнаружить какое-нибудь укрытие. Однако с каждым шагом надежда становилась все призрачней. Впрочем, если она успеет спуститься по противоположному склону и добежать до следующей горы, Уртона и Маккей потеряют ее из виду.

Позади осталось около полутора тысяч футов, когда Анана достигла вершины горы, которая уже утратила свою конусообразную форму и превратилась в плато до шестидесяти футов в диаметре.

Между тем Уртона и Маккей уже взбирались по склону и, пройдя четверть пути, сели передохнуть. Анана, наблюдая за ними, заметила, как за их спинами быстро набухал бугор. Через несколько минут фигуры преследователей скрылись за образовавшимся выступом. Если он будет и дальше разрастаться, то дяде и его спутнику придется потерять время, обходя его.

Осматривая ближайшие окрестности, Анана пыталась отыскать фигуру Кикахи. Канал тянулся через всю равнину, и даже с такой высоты не было видно ни его конца, ни начала. Располагавшиеся неподалеку горы ограничивали обзор. Хребты соединялись, образуя сплошную цепь; на одном из склонов заметно выделялась зеленая полоса и ряд темных пятен. Приглядевшись, Анана поняла, что это шагающие деревья, а пятна с неровными краями – стада антилоп и других травоядных животных, которые в Лавалитовом мире обитали и на равнинах, и в горах.

Анана решила немного отдохнуть, а заодно понаблюдать за своими преследователями. Вряд ли они продолжат свой путь к вершине, скорее всего разделятся и будут обходить гору с двух сторон. Тогда она выберет удобный момент и спустится на равнину. Правда, если они не предпримут каких-то действий в ближайшие полчаса, ей придется придумать что-нибудь другое. Плато расширялось и, возможно, к концу следующего дня могло превратиться в равнину.

Разумеется, дядя не станет ждать так долго. Он и его головорез должны что-то предпринять, иначе как они получат рог?

Край плато, на котором сейчас находилась Анана, медленно нависал над склоном и спустя некоторое время мог рухнуть под собственным весом, увлекая за собой женщину. Однако ситуация имела и свои плюсы. Вряд ли ее преследователи захотят оказаться на пути стремительной лавины, и тогда они отступят, или их накроет комьями земли.

Анана подбежала к противоположной стороне плато, диаметр которого уже увеличился до ста футов, и сбросила вниз рог и топор. Сначала она легла на край выступа, а затем повисла на руках. Выбора не было. Пальцы нехотя разжались.

Этот спуск казался бесконечным; Анана хваталась за траву, но та обжигала руки, джинсы почти дымились. Но в конце концов Анане удалось остановиться – почти рядом с топором и рогом. Позади осталась половина пути. Она встала на ноги, но тут же поскользнулась на траве, упала на спину и прокатилась еще несколько ярдов. Оглянувшись, Анана увидела, что вдогонку ей мчится огромный ком земли, и шарахнулась в сторону. Немного левее – и она была бы раздавлена его массой.

Преследуемая комьями грунта (один из них пролетел над ее головой, очевидно, до этого подскочив на каком-нибудь выступе), Анана сбежала с горы и, не останавливаясь, помчалась через небольшую долину.

* * *

Наступил «вечер». Анану мучили голод и, особенно, жажда. Вне всякого сомнения, она умрет, если не сделает глоток воды в ближайшие полчаса. А еще – ей безумно хотелось отдохнуть.

Ничего не оставалось, как вернуться к каналу. К счастью, «сумерки» сгущались, таким образом, у нее был шанс проскочить, оставшись незамеченной, мимо своих преследователей. Уртона и Маккей, вероятно, поджидали ее на другой стороне горы, но она не собиралась возвращаться прежним путем. Вместо того чтобы побежать прямиком к воде, Анана обошла стороной опасное место и быстрым шагом направилась к каналу. На пути ей не раз попадались глыбы земли размером с одноэтажный дом. Проходя мимо одной из них, Анана заметила какое-то движение. Взвизгнув, она отскочила в сторону, однако сумела мгновенно справиться с испугом, выхватила топор и метнула в какое-то животное.

Топор попал в цель и отскочил, оглушив существо; оно попыталось скрыться, но коротенькие кривые ножки отказывались ей служить. Анана подобрала топор и метнула его еще раз. Лезвие впилось в спину животного. Вытащив из-за пояса нож, она подошла к своей добыче – «ящерице» длиной более двух футов. Анана перерезала ей горло и, подняв рептилию за хвост, напилась крови, хлеставшей из раны. Затем, сняв с «ящерицы» шкуру и отрезав часть тушки, Анана наконец утолила голод. Пить все еще хотелось, но она чувствовала, что у нее хватит терпения и сил, чтобы добраться до канала.

Тьма сгущалась; усилившийся ветер принес с собой прохладу и тучи, и не прошло и четверти часа, как на равнину обрушились потоки воды, сопровождаемые вспышками молний и оглушительным грохотом. Анана упорно двигалась вперед, время от времени оглядываясь через плечо, но видела лишь напуганных грозой антилоп, которые носились, взметая копытами веера брызг.

Ближний берег канала опустился на несколько дюймов, и мутный поток хлынул на равнину. Анана стояла по щиколотку в воде; у ее ног кишели разнообразные мелкие рыбы и небольшие осьминоги с белесыми щупальцами. С помощью ножа она расправилась с двумя, показавшимися ей менее экзотическими, и тут же съела.

Буря постепенно затихала; через четверть часа облака разметало по небу. Теперь можно было идти дальше, только куда? К дальнему концу канала – в поисках Кикахи? Или отправиться к морю?

Что касается Кикахи, то здесь предполагалось три варианта: он жив, или ранен, или погиб. Раненому нужна помощь, а мертвому – ее скорбь.

Путь к морю возможен и через горы. Если Кикаха жив, он рано или поздно придет туда. Впрочем, Уртона и Маккей тоже направятся к морю, и тогда она, воспользовавшись удобным случаем, отберет у дяди лучемет.

Внезапно чуткое ухо женщины уловило еле заметное движение, она медленно повернула голову. Вдалеке маячили две фигуры, точнее, два темных пятна на фоне красноватой мглы. Интуиция подсказывала Анане, кому могли принадлежать эти два размытых силуэта. Итак, у нее не было выбора, и она направилась к далеким горам – точнее, к морю.

Анана брела по колено в воде, время от времени оглядываясь назад. Расстояние между ней и преследователями не сокращалось. Когда она переплыла на другую сторону канала и вскарабкалась на берег, то услышала всплеск – наверняка это были Уртона и Маккей.

Анана, двигаясь по направлению к горам, прешла на волчью рысь – сотня шагов бегом, сотня – быстрым шагом. Необходимость считать отвлекала от мрачных размышлений, и, казалось, отступала даже усталость – но не ее преследователи. Достигнув гор, она устремилась в небольшое ущелье и затем, преодолев его, снова оказалась на равнине, пересеченной многочисленными протоками. Они тянулись от моря в глубь континента, подобно длинным щупальцам.

Ширина протоки не превышала трехсот ярдов. Однако Анана настолько выбилась из сил, что пересекла ее лежа на спине и вяло двигая ногами – так она смогла удержаться на поверхности. Оказавшись на другом берегу, Анана некоторое время внимательно вглядывалась в темноту и прислушивалась к ночным звукам. Раздавшееся через пять минут тяжелое дыхание двух мужчин заставило ее бесшумно скользнуть обратно в воду и погрузиться до носа. Одной рукой она цеплялась за подводную траву, в другой – держала заветный рог. До нее доносилось каждое их слово.

– Как думаешь, мы оторвались от них? – голос принадлежал Уртоне.

«От них?» – с удивлением подумала Анана.

– Тише! – призвал его Маккей, и они перешли на шепот.

Какое-то время мужчины стояли на берегу и, оживленно жестикулируя, обсуждали ситуацию. Небо постепенно светлело – приближался «рассвет». Неожиданно раздался приглушенный топот, и Маккей закричал:

– Поплыли, хозяин!

– Нет, – отозвался Уртона. – Я слишком устал. Мы прикончим их с помощью лучемета!

Дальнейшие его слова Анана не смогла разобрать, скорее всего, это было какое-то проклятье. На берегу появился отряд всадников. Владыка поднял лучемет, и два ближайших к нему «лося» рухнули на землю с отрезанными ногами, их седоки с шумным плеском свалились в канал. Расправа над соплеменниками произвела на туземцев огромное впечатление, и они с криками исчезли за бугром. Однако два смельчака повернули своих «скакунов» и, грозно размахивая копьями, направились к Маккею и Уртоне. С воинственным кличем один из воинов вырвался вперед, но его настиг смертоносный луч. Голова несчастного отлетела в канал, а тело повалилось на землю, заливая берег кровью, хлеставшей из шеи. Спустя мгновение под вторым всадником рухнул «лось», и туземец покатился по земле. Маккей кинулся к нему, ударил ребром ладони по шее и поднял упавшее копье. Издав крик отчаяния, Уртона швырнул лучемет на землю – батарея иссякла – и потянулся за копьем обезглавленного противника.

Смерть воинов послужила сигналом к началу атаки. Владыка и его помощник сражались не щадя себя и своих противников, однако неравенство сил сказалось довольно быстро. Пленников связали кожаными ремнями, а затем погнали вдоль канала, подталкивая в спины тупыми концами копий. На некотором расстоянии от них следовал караван, оглашая окрестности криками людей и ревом животных. Трупы людей и «лосей» взвалили на волокуши, очевидно, предполагая употребить их в пищу. Анана знала, что ее дядя наделил племена отсутствием брезгливости, а некоторых из них – пристрастием к каннибализму.

Анана настолько увлеклась происходящим, что даже не сразу почувствовала, как вокруг ее лодыжки обвилось что-то скользкое. Но когда в ногу вонзились острые зубы, она еле сдержала крик. Анана нырнула под воду и несколько раз воткнула нож в мягкое, словно покрытое бородавками, тело. Зубы разжались, однако через несколько секунд тварь вцепилась в другую ногу женщины.

Анана на ощупь нашла то место, где щупальце соединялось с телом, и отхватила скользкий отросток ножом. Тварь отпустила свою жертву и скрылась в помутневшей воде. Женщина чувствовала сильную боль в обеих ногах. Она вынырнула на поверхность и осмотрелась: в нескольких футах от нее билось в конвульсиях огромное существо, похожее на осьминога, и вода быстро темнела от крови.

Анана нырнула и, ощупав дно, нашла рог. К тому времени туземцы заметили раненого «осминога». И едва голова Ананы показалась над поверхностью воды, как раздался истошный вопль – сразу же из нескольких глоток. В Анану полетели копья, однако туземцы приняли решение взять женщину в плен, и четверо воинов, прыгнув в воду, поплыли к ней.

Прежде всего Анана забросила на берег рог, затем сама начала взбираться по крутому склону. Оказавшись наверху, она присела передохнуть и только сейчас разглядела, насколько серьезны ее раны. Вряд ли ей удастся далеко уйти от своих преследователей.

И все же... пальцы крепко стиснули топор – она просто так не сдастся этим дикарям! Первый поднявшийся по склону туземец упал с расколотым черепом; второй покатился вниз по откосу, визжа от боли – он лишился двух пальцев. Тогда оставшиеся двое изменили тактику: нырнув в воду, они устремились в разные стороны и, проплыв каждый по сотне ярдов, одновременно начали взбираться на берег. Анана могла атаковать только одного из них.

На помощь соплеменникам спешили еще с десяток воинов. Бежать Анана не могла – слишком велика оказалась потеря крови. Тяжело вздохнув, она сорвала с себя потрепанную рубашку, разрезала ее на полосы и перевязала раны. Оставалось надеяться, что тварь не принадлежала к числу ядовитых особей.

Рог и топор она положила рядом с собой, а нож спрятала во внутренний карман на правой штанине. Анана специально пришила его перед путешествием на Землю – всего лишь месяц назад, хотя иногда ей казалось, что с тех пор прошел не один год. Скрестив руки на груди, женщина ждала, как будут развиваться события.

ГЛАВА 12

Тощие и смуглые дикари внешне чем-то напоминали людей, обитавших на средиземноморском побережье. Тем не менее их язык казался Анане незнакомым. Очевидно, их предки говорили на диалекте, который угас после экспансии европейцев и семитов на берега Средиземного моря.

Племя насчитывало девяносто человек: тридцать три мужчины, тридцать семь женщин и двадцать детей. Сто двадцать «лосей» делились на ездовых и гужевых животных.

В отличие от других воинов вождь носил юбку из сыромятной кожи. Остальные мужчины довольствовались такой же одеждой из перьев. В качестве украшений они изпользовали тонкие костяные палочки, вставленные в носовые перегородки. У многих на груди вместо ожерелий болтались высушенные кисти человеческих рук. Седла украшали черепа людей и животных.

Анану связали и, едва не утопив, переправили на другую сторону канала. Когда пленницу швырнули на землю, на нее тут же набросились женщины. Те, что помоложе, били ее руками и ногами, а более зрелые матроны сдирали с нее джинсы и ботинки. Спустя минуту избитая и раздетая донага Анана провалилась в черноту беспамятства, из которой ее вывели пинками и толчками.

Уртона и Маккей, сутулясь, сидели на земле. Оба выглядели еще хуже, чем Анана.

К вождю, шатаясь, подошел мужчина, которого Анана лишила двух пальцев. Он морщился от боли и прижимал к груди изуродованную кисть. Предводитель выслушал его просьбу и покачал головой. Воин попытался настаивать, но вождь жестом велел ему замолчать.

Вождь забрал себе топор и рог. Его жена влезла в потертые джинсы пленницы. К счастью, она не обратила внимания на нож во внутреннем кармане. Оставалось тешить себя надеждой, что туземка не заинтересуется выпуклостью на штанине. Впрочем, зная, что человеческому любопытству нет предела, Анана уже смирилась с потерей.

Когда после долгих споров туземцы закончили раздел трофеев, вождь громко отдал какой-то приказ, и убитых воинов отвезли чуть подальше от лагеря. Оставив надежную охрану, племя ушло провожать погибших сородичей в последний путь. Пленники наблюдали за церемонией, которая длилась не меньше получаса. Мужчины выли, женщины плакали, шаман скакал под грохот тыквы, заполненной галькой и костями. А потом, пропев несколько заунывных песен, туземцы вернулись к каналу.

Анана вздохнула свободнее: эти люди не ели своих сородичей, а значит, не были каннибалами. В это мгновение жена одного из погибших воинов яростно крича бросилась к пленнице. Растопырив пальцы, она намеревалась расцарапать незнакомке лицо. Но, лежа на спине, Анана ударила ее ногами в живот, и все племя зашлось от хохота, наблюдая за корчившейся от боли женщиной. Однако вдова довольно быстро пришла в себя, вскочила на ноги и попыталась возобновить атаку, но вождь велел двум воинам оттащить ее.

К тому времени наступил «день». Наскоро перекусив мясом животных, убитых по пути, несколько воинов отправились в дозор на равнину. Остальные неторопливо и обстоятельно вкушали пищу, заедая сырое мясо орехами и ягодами, которые хранились в сумках из сыромятной кожи. Пленным не дали ни крошки. Впрочем, Анана не отчаивалась по этому поводу. Она ела несколько часов назад, а жестокие побои не прибавили ей аппетита. Безразличие дикарей даже немного порадовало ее. Если бы они собирались съесть своих пленников, то наверняка решили бы их сначала откормить. Но на это потребовалось бы время, так что ситуация не выглядела столь безнадежной. Однако... туземцы могли приберечь их на ужин и потому довольствовались пока мясом животных.

Утирая кровь с подбородка, к Анане подошел вождь. Его длинные волосы были собраны на макушке узлом, в котором торчали два красных пера. На груди болталось ожерелье из человеческих пальцев. В пустой глазнице копошились мухи. Он остановился над ней, рыгнул и окриком созвал к себе все племя.

Когда дикарь снял юбку, женщину едва не стошнило. Племя, столпившись вокруг, подбадривало вождя, выкрикивая непристойности, которые Анана, к счастью, не понимала. Понимая, что сопротивляться бесполезно, Анана неподвижно лежала на спине. Пока он кряхтел над ней, в ее мозгу родились шесть способов, которыми она могла его убить. Оставалось надеяться, что когда-нибудь у нее будет возможность воспользоваться одним из них.

Когда вождь встал и, довольно хихикая, напялил на себя юбку, к пленнице устремился шаман. Он тоже был не прочь поразвлечься. Но вождь, оттолкнув его, что-то сердито прокричал. Возможно, он объявил ее своей собственностью. Анана облегченно вздохнула. Ей по горло хватило вождя, тем более что шаман выглядел еще более грязным и омерзительным.

Чуть позже Анана с трудом поднялась с земли и подошла к Уртоне. Тот отвернулся от нее с гримасой отвращения.

– Вот так-то, дядя. Можешь радоваться, что ты не женщина.

– Я всегда гордился этим, – ответил тот. – Скажи, почему ты не боролась из последних сил, не попыталась убежать? На твоем месте я бросился бы в канал и утонул, но не позволил бы над собой надругаться. – Он презрительно сплюнул и покачал головой. – Подумать только! Леблаббий обесчестил Владыку! Почему ты еще жива, а не умерла от стыда! – Уртона криво усмехнулся. – Но ты, наверное, привыкла спариваться с леблаббиями. У тебя чести не больше, чем у обезьяны.

Анана ударила его ногой в челюсть, и он пришел в себя лишь через две минуты. Излив свою ярость, она почувствовала себя немного лучше. Вот так бы двинуть и вождя – причем не только в челюсть.

– Если бы не ты и не Орк, я бы не оказалась здесь.

Безразлично пожав плечами в ответ на его проклятья, она повернулась и ушла.

На следующее «утро» племя двинулось в путь. Мясо вместе с грудами шкур сложили на волокуши. Караван вытянулся в линию вдоль берега канала. Впереди на гнедом «лосе» ехал вождь. Поскольку нападение слева было невозможно, весь эскорт выстроился справа.

Незадолго до «сумерек» к каравану присоединились дозорные, которых раньше послали на равнину. Анана не понимала их слов, но догадывалась, что, высматривая врагов, эти воины поднимались на одну из гор. Судя по их виду, они никого не заметили.

Племя двигалось вперед всю «ночь», очевидно желая первым пробраться на побережье, а также стараясь избежать столкновения с более сильным врагом. Караван остановился только в «полдень». Все, включая пленников, поели. Причем пленников связали так, чтобы они могли есть и пить без посторонней помощи; Анане наконец дали юбку.

После обильной трапезы туземцы устало валились на траву и, прикрыв шкурами лица, пытались заснуть. Шестеро воинов несли караул. Они проспали несколько часов на волокушах, но, заступив в дозор, выглядели так, будто и глаз не сомкнули. Анана лежала рядом с дядей и Маккеем.

– Эти дикари, наверное, никогда не видели людей с черной кожей. Я уже устал от их взглядов, – жаловался Маккей. – Они щупают мои волосы и касаются тела, словно это принесет им счастье. Будь моя воля, я показал бы им, какое счастье они могут получить от меня!

Уртона усмехнулся разбитыми губами, к тому же удар древком копья лишил его двух зубов.

– Может быть, они и не видели черных, – зашепелявил он, – но на этой планете есть чернокожие племена. У меня тут собраны образцы всех земных рас.

– Интересно, что они сделали бы с тобой, узнав правду? – тихо прошептал Маккей. – Ведь это ты уготовил им такую собачью жизнь.

Уртона побледнел, а Анана, заметив это, засмеялась:

– Когда я научусь говорить на их языке, они об этом узнают.

– Неужели ты выдашь дикарям своего родного дядю? – возмутился Уртона, однако, взглянув на нее, тихо добавил: – Впрочем, ты и не на такое способна. Только помни, девочка, я – единственный, кто может провести вас во дворец.

– Если только мы когда-нибудь найдем его, – спокойно произнесла Анана. – Скажи, а эти дикари случайно не людоеды?

Заметив, как вздрогнул Уртона, она удовлетворенно закрыла глаза и попыталась заснуть. Буквально через несколько минут ее разбудил удар по ребрам. Вскочив, Анана увидела перед собой седовласую женщину – жену вождя, которая питала к пленнице особую неприязнь. Впрочем, все женщины племени были готовы выцарапать Анане глаза. Хотя, возможно, они обращались так со всеми пленными женщинами.