Текст книги "Змеиный зуб"

Автор книги: Фэй Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

12

Добраться до Жанин Гаррисон оказалось непросто. Декера то и дело переключали с одной линии на другую и просили подождать. Лейтенант успел переговорить с целой чередой секретарей и ассистентов, чем был немало удивлен – он не мог понять, зачем Жанин такой большой штат сотрудников, поскольку у него не было ясного представления о том, чем, собственно, она занимается. Мардж говорила, что Жанин много времени уделяет какой-то меценатской и благотворительной деятельности. Однако не только у Декера – у многих возникал вопрос, чем же она все-таки зарабатывает на жизнь.

Взяв наконец трубку, Жанин Гаррисон была очень вежлива и назначила лейтенанту встречу в своем офисе. Оказалось, что он расположен в особняке, выстроенном в псевдовикторианском стиле. Обилием витражей и свинцовыми переплетами на окнах этот особняк напоминал главное здание Гринвэйлского загородного клуба. Декер подумал даже, что оба строения, возможно, проектировал один и тот же архитектор.

Жанин Гаррисон облюбовала для себя и своих сотрудников помещение в роскошном пентхаусе. Приемная для посетителей была небольшой, но весьма шикарной – облицованные полированными ореховыми панелями стены, обитый глянцевой кожей диван с двумя кофейными или чайными столиками по обе стороны от него. На одном из столиков стояли недавно срезанные живые цветы, на другом лежали местные еженедельные газеты с фотографиями городских знаменитостей на первых полосах, а также несколько номеров «Архитектурного вестника». Секретарша лет сорока с небольшим предложила Декеру сесть и сказала, что Жанин вот-вот будет.

«Вот-вот» обернулось получасовым ожиданием, но, едва взглянув на Жанин Гаррисон, Декер подумал, что, будь он одиноким мужчиной, ему не пришло бы в голову жалеть о потерянном времени.

У Жанин было удивительно приятное овальной формы лицо с высокими скулами, отличная фигура и красивые, стройные ноги. Светлые, до плеч, волосы поблескивали и развевались, когда она шла. Широко расставленные зеленые глаза имели несколько неестественный оттенок, который им, по всей видимости, придавали контактные линзы. Грациозная, ростом около пяти футов и восьми дюймов, с тонкими лодыжками, изящными ступнями и чуть бледноватой, безукоризненной кожей, Жанин выглядела бесподобно. Лейтенанту показалось, что представшая перед ним женщина, вполне возможно, танцовщица или когда-то была таковой.

Жанин Гаррисон заглянула Декеру в глаза и, элегантно сплетя пальцы, тяжело вздохнула.

– Скажите, это будет очень невежливо, если я попрошу вас зайти еще раз через час? – спросила она.

– Вовсе нет, – сказал Декер, отводя глаза. – Что-нибудь случилось?

– Вы ведь знаете, всегда что-нибудь случается. – Она посмотрела в сторону, и на лице ее промелькнуло едва заметное озабоченное выражение. – Вы просто чудо. Итак, увидимся через час.

Чудо? – подумал Декер.

– Разумеется, – сказал он вслух.

Не говоря больше ни слова, Жанин Гаррисон повернулась и пошла прочь – очень медленно, с легким шуршанием, когда ее обтянутые колготками ноги соприкасались при ходьбе. Декер вернулся к машине, чувствуя себя заинтригованным и... смущенным.

Кто эта женщина?

Почему она так его заинтересовала?

Ему предстояло убить час. Поразмыслив, лейтенант решил, что у него достаточно времени, чтобы успеть заехать на работу.

Для Декера давно уже не было секретом, что гораздо легче и приятнее ползать под пулями, рискуя жизнью, чем общаться с бывшими женами. Он знал, что это в самом деле так, поскольку ему довелось попробовать на своей шкуре и то, и другое.

На автоответчике было пять посланий от Джен. Расположившись поудобнее за столом, лейтенант уставился на телефонный аппарат, затем снял трубку, с недовольным видом набрал номер и стал ждать ответа, болезненно морщась при каждом гудке. Услышав голос дочери, он вздохнул с облегчением Синди, как и следовало ожидать, была с ним довольно холодна, но сейчас это его не задевало – он был переполнен чувством благодарности к ней за то, что именно она сняла трубку.

– Понимаешь, звонила твоя мама, сказала, что ей надо со мной поговорить, – объяснил он.

– Ее нет дома.

– Передай ей, что я честно пытался с ней связаться, что у меня запарка и что я постараюсь пообщаться с ней завтра, так что она может больше не звонить мне на работу.

– А сколько раз она звонила?

– Пять.

– Ну, я ей устрою!

– Не вмешивайся в эти дела, Синтия. У тебя своих проблем хватает.

– Но ведь все началось из-за меня, – возразила Синди после некоторой паузы.

– Спасибо за помощь, только не надо принимать чью-либо сторону. Это еще больше осложнит всем нам жизнь. – Декер немного успокоился. – Ты очень на меня сердишься?

– Я очень тебя люблю, папа.

Голос Синтии звучал по-прежнему холодно, но чувствовалось, что она начинает оттаивать.

– Син, я хочу извиниться перед тобой, – сказал Декер. – Вчера вечером ты вела себя очень достойно. В отличие от меня.

– Ты просто был раздражен.

– Да.

– И тебя уязвило то, что я не посоветовалась с тобой, прежде чем что-то предпринимать.

– Да, немного.

– Ты сильно расстроился?

– Конечно. Я ведь не изменил своего мнения и по-прежнему не одобряю твоего решения. Но тебе в самом деле уже двадцать четыре года. Если я не в состоянии отговорить тебя, то, может, хотя бы встретимся где-нибудь на следующей неделе и вместе перекусим. Ты по крайней мере выслушаешь несколько советов старого ветерана. Напомни-ка мне еще раз, когда у тебя начинается учеба?

– Сразу после Нового года.

– Жаль, что бейсбольный сезон уже закончился, – сказал Декер. – Ты ведь живешь всего-навсего на расстоянии одного броска от кассы «Доджерз». [4]4
  «Доджерз» – известный бейсбольный клуб «Лос-Анджелес доджерз».


[Закрыть]

Синди рассмеялась.

– Пап, у меня к тебе большая просьба.

– Давай.

– Я буду очень рада выслушать все, что ты сочтешь необходимым сказать. Я уважаю тебя и как отца, и как хорошего полицейского, как профессионала. Только не надо меня опекать, ладно? Не звони в академию, не говори с моими кураторами, сержантами и преподавателями – вообще ни с кем, и не спрашивай ни у кого, как у меня дела. Я всерьез раздумывала, не взять ли мне девичью фамилию мамы, чтобы люди не знали, что мы с тобой родственники. Мне и без этого проблем хватит. Все будут сравнивать меня с тобой...

– О-о, это уже действительно серьезно.

– Если хочешь помочь советом – прекрасно, я не возражаю. Можешь дать мне столько советов, сколько твоей душе угодно – но при условии, что не забудешь о моей просьбе и выполнишь ее.

– Постараюсь, Синтия.

Повисла напряженная пауза, но при всей ее болезненности для Декера это в любом случае было в тысячу раз лучше, чем разговаривать с Джен.

– Ну что, «брэк»?[5]5
  «Брэк» – команда в боксе, по которой участники поединка, находящиеся в клинче, должны разойтись.


[Закрыть] – спросила дочь.

– Да мы ведь уже вышли из клинча.

– Я тебе позвоню, пап. Будь осторожен.

– Я люблю тебя, принцесса.

– Я тебя тоже. Пока.

Синтия решительно повесила трубку, а Декер еще какое-то время сидел, держа трубку в руке и слушая короткие гудки. Наконец он положил ее на рычаг и, повернувшись к компьютеру, принялся рыться в базах данных городских публичных библиотек. Ассигнования на приобретение нового оборудования в прошлом году были весьма скудными, и компьютер появился в кабинете Декера каким-то чудом. Однако это чудо сэкономило всему отделу огромное количество времени и избавило от нудной работы со всевозможными архивами. После входа в программу и введения пароля Декер получил на экране монитора полное меню и всего через несколько минут имел то, что искал: материалы старых номеров городской газеты «Уэст-Вэлли».

Набрав на клавиатуре имя и фамилию Жанин Гаррисон, лейтенант отдал ЭВМ команду на поиск. Большая часть информации была почерпнута из колонок светской хроники и материалов, посвященных благотворительным мероприятиям. В нескольких номерах десятилетней давности Декер обнаружил фотографии Рэя и Линды Гаррисон, несколько дней назад расстрелянных в ресторане. Они были весьма симпатичной парой. Светловолосая Линда с добрым взглядом и мягко очерченными губами выглядела очень молодо и казалась просто красавицей. Глядя на фото, Декер не мог поверить, что в тот момент, когда фотообъектив запечатлел Линду Гаррисон, ей было сорок три года – он дал бы ей двадцать три. Что касается внешности Рэя, то она соответствовала его возрасту. Крупный, крепкий мужчина с тронутыми сединой волосами, по-своему весьма привлекательный. Дочери обычно обожают таких отцов.

Декер продолжал просматривать колонки текста. Первое упоминание о Жанин встретилось ему в статье, посвященной приему и балу, устроенному по случаю ее «выхода в свет». Декера поразило, что люди все еще организуют подобные церемонии, да еще не где-нибудь, а в Лос-Анджелесе. Тем не менее у Жанин Гаррисон такой бал был, и она блистала на нем во всей своей красе – юная восемнадцатилетняя девушка в длинном платье с глубоким декольте, открывающим внушительный бюст, и соблазнительным разрезом до середины бедра. Такое платье могло символизировать все что угодно, только не невинность.

Декер снял очки и устало потер глаза. Чтение текста на компьютерном мониторе почему-то утомляло его больше, чем чтение обычных газет. Возможно, все дело было в том, что перед монитором приходилось сидеть в неудобной позе, не дававшей возможности расслабиться. Он снова надел очки, и глаза его заскользили по строчкам на дисплее. Жанин и ее родители устраивают благотворительный вечер в целях сбора средств для детских учреждений. Жанин и ее отец организуют благотворительный обед в местном доме престарелых.

Чем дальше, тем чаще в статьях упоминалось имя Жанин, и тем реже – ее отца. Жанин в самом деле проводила огромное множество благотворительных акций, и все они устраивались ради достижения благих, гуманных целей. В них частенько участвовали знаменитости, известные актеры – правда, не самые популярные, а в основном те, кто выпал из «обоймы» и надеялся снова вернуться на голливудский Олимп. Декер обнаружил, впрочем, что среди участников таких акций были не только слегка подзабытые «звезды», но и Стрэпп, и мэр города. На одной из фотографий он увидел Жанин, стоящую между капитаном и городским головой, – она широко улыбалась, обнажая идеальные зубы, словно выточенные из слоновой кости.

Декер еще раз потер глаза и посмотрел на часы. Шестьдесят минут пролетели незаметно, и теперь он уже опаздывал на встречу с Жанин Гаррисон. Ну и дела, подумал лейтенант. Что ж, придется сказать ей, что у него тоже случилось что-то непредвиденное. В конце концов, в жизни ведь и в самом деле постоянно что-нибудь случается.

Дэвид Гаррисон, открывший Уэбстеру дверь, был в халате, пижамных брюках и шлепанцах, так что детективу оставалось лишь гадать, разбудил он его в три часа пополудни, или же сын погибших в ресторане «Эстель» Рэя и Линды Гаррисон всегда ходил по дому в таком облачении. Уэбстер показал свой полицейский жетон, и Дэвид Гаррисон внимательно изучил его. Тем же напряженно внимательным взглядом карих глаз, больших и влажных, словно у газели, он с ног до головы оглядел и самого Уэбстера.

Детектив сразу же заметил, что глаза у Дэвида Гаррисона красные и ввалившиеся, что он бледен, тщедушен и не брился по меньшей мере сутки. Густые всклокоченные пряди сальных волос и темные тени под глазами достаточно недвусмысленно говорили о том, что вечером Дэвид, скорее всего, изрядно погулял на какой-то вечеринке.

– Разрешите войти?– спросил Уэбстер. – Хотя, конечно, мы можем поговорить и здесь, если хотите.

Дверь распахнулась во всю ширь, и Уэбстер шагнул через порог. Гаррисон продолжал молчать, детектив же принялся удивленно оглядываться вокруг.

То, что он увидел, было и в самом деле необычно. Сквозь две абсолютно прозрачные стены, скорее напоминавшие окна, открывался вид на каньоны и линию горизонта вдали. Интерьер был выдержан в холодном, жестком стиле и в ахроматических тонах – серых, белых и черных. Все остальные цвета словно отсекались стенами дома. Мраморные полы, ярко-белые стены с развешанными на них абстрактными картинами, строгие черные кожаные диваны без всяких украшений, стеклянные столики, музыкальная стереосистема на полках из черного дерева, на окнах не деревянные ставни и не матерчатые занавески, а металлические жалюзи.

– Я вас разбудил, сэр? – вежливо осведомился Уэбстер.

Гаррисон отрицательно покачал головой.

– Если бы. Кстати, зовите меня Дэйвом. Обращение «сэр» является... вернее, являлось... привилегией моего отца.

– Хорошо. – Уэбстер подошел к музыкальному центру и взглянул на стоящие на полках компакт-диски – это была в основном классическая музыка, в хорошем исполнении и на качественных носителях. Взгляд детектива пробежал по названиям.

– Интересно, – обронил он.

– Музыка – мое хобби, – равнодушно сказал Гаррисон, как человек, которому все на свете надоело.

– Я прежде всего имел в виду вот это – «Океаниды» Сибелиуса в исполнении Бернстайна, воспроизведение записи тысяча девятьсот шестьдесят второго года. У меня тоже есть эта вещь – на виниловой пластинке. И когда они умудрились сделать компакт-диск?

– Это новое издание, – ответил Гаррисон после некоторой паузы.

– Очевидно. – Уэбстер улыбнулся. – Мне стоит немалых трудов раздобывать хорошие записи. Как только заканчивается мое рабочее время, я отправляюсь на поиски. Разумеется, я знаю, куда идти и где искать. Вы не против, если мы сядем?

Гаррисон жестом указал на диван.

– Хотите выпить?

– Нет, благодарю вас.

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я налью чего-нибудь себе?

–Это ваш дом, мистер Гаррисон, – заметил Уэбстер. – Вы делаете мне одолжение, принимая меня здесь.

– Хорошо сказано.

Гаррисон подошел к бару с зеркальными дверцами и достал оттуда высокий хрустальный стакан.

– Хотите, я поставлю компакт-диск, который вас заинтересовал?

– Буду признателен.

– Значит, решено. – Дэвид Гаррисон плеснул в стакан двойную порцию неразбавленного виски «Джонни Уокер» из бутылки с синей этикеткой. – Вы очень неплохо работаете под южанина, – заметил он. – Должно быть, это помогает вам добиваться успеха у девушек.

–Так оно и было, пока я не женился, – широко улыбнулся Уэбстер.

Дэвид Гаррисон отхлебнул из стакана изрядный глоток и поставил обещанный компакт-диск с музыкой Сибелиуса.

– А теперь вы добропорядочный семьянин и трудолюбивый, добросовестный полицейский.

– Верно.

Гаррисон нажал на кнопку «пуск», и комнату заполнили чудесные звуки. Уэбстеру захотелось прикрыть глаза и забыть обо всем, полностью погрузившись в чарующий мир, созданный великим финским композитором. Однако вместо этого он вынул свой блокнот и стал ждать, пока Гаррисон прикончит виски и сядет. Допив скотч, молодой человек снова наполнил стакан и опустился на обитый кожей, довольно неуклюжей формы стул. Халат его распахнулся, открывая глазу тощий торс с поросшей редкими волосками цыплячьей грудкой. Сев, Дэвид Гаррисон широко раздвинул ноги. Поскольку ширинка его пижамных брюк была застегнута лишь частично, Уэбстер получил возможность убедиться, что трусов на хозяине дома не было.

– Я от души сочувствую вашему горю, мистер Гаррисон, – сказал детектив.

– Можете за меня не переживать, – откликнулся Дэвид и посмотрел Уэбстеру прямо в глаза.

– Надеюсь, вы позволите мне задать вам несколько вопросов? – спросил Уэбстер.

– Можно подумать, что у меня есть какой-то выбор, – улыбнулся молодой человек. – У меня ведь его нет, не так ли?

– Всего пара вопросов, сэр.

– Все что хотите, cap. [6]6
  Сар – имитация произношения слова «сэр» неграми из южных штатов.


[Закрыть]

– А вам пальца в рот не клади, – улыбнулся Уэбстер.

– Если меня подпоить, я становлюсь очень уступчивым. – Гаррисон подмигнул детективу и рассмеялся. – Что, немножко запаниковали, cap? Ладно, не волнуйтесь. Вы не в моем вкусе. – Он слегка наклонился вперед. – Я в своей жизни очень много экспериментировал, но, увы, – оказалось, что в смысле секса я весьма скучен и примитивен. Как ни странно, при всем моем богемном характере и образе жизни, я предпочитаю женщин. Очень жаль, но это факт. А в остальном я вполне достойный образчик эксцентричного чудака.

Допив вторую порцию виски, Гаррисон встал и налил себе еще.

– Вообще говоря, – добавил он немного погодя, – я всего-навсего занудный бисексуальный пьяница.

– Вы где-нибудь работаете? – спросил Уэбстер.

Гаррисон снова поднес к губам стакан.

– Я дизайнер театральных декораций. Только что закончил оформление оперы «Тоска» у Дороти Чейндлер. Дирижирует Бертичелли, если вам интересно.

– Мне это ни о чем не говорит.

– Он... ограниченный тип с весьма узким видением. Я сделал нечто необыкновенное – пышное, изобилующее спецэффектами, удивительно яркое и очень напоминающее стиль Диснея. Именно то, что нужно безвкусной и пресыщенной лос-анджелесской публике. – Гаррисон глотнул еще виски. – Я и на киношников работаю, но с каждым годом все меньше и меньше, потому что там декорации теперь в основном создаются с помощью компьютерной графики. Но я не особенно переживаю по этому поводу. Между прочим, недавно я заключил весьма выгодный контракт с одной компьютерной компанией, обслуживающей потребности Голливуда. – Молодой человек самодовольно улыбнулся. – Моя фамилия Гаррисон, моя компьютерная специализация – графика.

– У вас хорошо идут дела, сэр?

– С момента смерти моих родителей дела у меня идут исключительно хорошо.

– Сколько вы сейчас стоите? – спросил Уэбстер после некоторого колебания.

– А вы любопытный человек, не так ли? – Гаррисон налил себе еще на палец виски. – Я стою несравнимо меньше, чем моя сестра. Но по крайней мере я рад, что меня вообще не лишили наследства. Для меня это был приятный сюрприз. Я, честно говоря, думал, что папаша поставил на мне жирный крест. Должно быть, мать сумела уговорить его изменить свое решение как раз незадолго до того, как их... – Дэйв посмотрел на стакан. – Я не могу назвать вам точную цифру. Думаю, что она должна быть семизначной, но где-то у нижней, так сказать, границы. Жанин в курсе всех этих деталей. По завещанию она обязана выдавать мне мои деньги долями через определенные промежутки времени. Она мой... опекун. А я, соответственно, как бы ее воспитанник – так получается. Ситуация довольно забавная.

– Вы что же, не доверяете своей сестре?

– В известном смысле да, не доверяю. – Гаррисон поднял вверх указательный палец. – Но даже если Жанин присвоит себе все, думаю, мое положение будет лучше, чем два года назад, когда я сидел в тюрьме без каких-либо надежд на наследство. А! Вот оно, мое любимое место в этом произведении! Какая гармония!

Уэбстер на секунду переключил свое внимание на музыку, изо всех сил стараясь не уподобляться неосторожному путнику, поддавшемуся чарам сладкоголосых сирен, – нельзя дать отвлечь себя от того дела, ради которого он пришел.

– Чудесно, – поддакнул детектив.

– Это неземная музыка!

– Согласен с вами.

– И тем не менее вы должны делать свою работу.

– Да, это так. – Уэбстер не без сожаления снова уставился в блокнот. – А за что отец лишил вас наследства?

– За употребление кокаина. Отец на дух не переносил наркотики. – Гаррисон поднял вверх руку со стаканом. – Это, разумеется, в счет не идет. – Он выпил еще виски. – Ну, а потом на него, должно быть, произвело впечатление мое успешное лечение от наркомании... и то, что весь прошлый год у меня была постоянная работа. Я больше не зависел от него, и, думаю, это сыграло немаловажную роль. Как только его деньги перестали быть предметом торга, мне отрезали мой кусок пирога. Ваше здоровье!

Прикончив очередную порцию «Джонни Уокера», Дэвид Гаррисон снова сел на стул.

– Теперь относительно моей сестры... – На лице Дэвида появилась недобрая улыбка. – Мою сестричку всю жизнь баловали, в результате чего она стала совершенно испорченной девчонкой. А баловали ее, во-первых, потому, что она была очень, очень красивой малышкой, а во-вторых, по той простой причине, что она была посредственностью и не обладала никакими талантами и способностями. Сейчас Жанин двадцать восемь лет. Она никогда не работала, ни одного дня за всю свою жизнь. Она никогда не знала, что такое ответственность, и никогда не расплачивалась за последствия своих поступков. С другой стороны, я о подобной роскоши не мог и мечтать, потому что был развитым, умным, одаренным ребенком. Вот такие дела. Я изложил вам всю сагу о Гаррисонах, если можно так выразиться, в чистом виде, без всяких прикрас. У вас еще есть ко мне вопросы, cap?

– Вы были в нормальных отношениях со своими родителями в период, предшествующий их гибели? – подумав немного, спросил Уэбстер.

– Да.

– Часто их навещали?

– Нет. Но отношения у нас были вполне приличные. Время от времени я, играя роль внимательного сына, звонил матери. Я... любил свою мать, – добавил он тихо и отвернулся. – Никто на свете... даже мой старик, которого я недолюбливал... не заслуживает того, чтобы умереть так! Подумать только – погибнуть от рук какого-то сбрендившего типа, который отстреливал людей, как кроликов. Какая отвратительная смерть! Тот, кто это сделал, должен быть уничтожен... совсем... навсегда... без всякой жалости.

Гаррисон в очередной раз направился к бару и дрожащими руками налил себе новую порцию шотландского виски. Только теперь Уэбстер понял, как сильно Дэвид переживает гибель родителей. Его пьянство, его невнимание к собственной внешности – все это было не чем иным, как реакцией на обрушившийся на него удар.

– Похоже, Дэвид, что в последнее время вы почти не встаете с кровати, – мягко сказал полицейский.

– Что?

– Вы вообще-то ходите на работу?

Гаррисон резко обернулся, держа в руке стакан.

– Я только что закончил очередной проект, о чем уже говорил вам.

– Это было до или после того, что случилось в ресторане «Эстель»?

Дэвид опустил глаза.

– Через неделю мне нужно будет заняться одним делом. Не беспокойтесь, детектив. – Гаррисон залпом опрокинул в рот остатки виски. – Я сумею взять себя в руки

– Если я не ошибаюсь, ваши родители были членами Гринвэйлского загородного клуба и входили в число его основателей. Это действительно так?

Гаррисон уставился на Уэбстера.

– Надеюсь, у вас есть весомые причины задавать мне этот вопрос.

– Скажите, это в самом деле так?

– Да, это в самом деле так, cap!

– Когда вы были подростком, вам не доводилось проводить время в клубе?

– Я презирал клуб и всех, кто там ошивался.

– Значит, вы не были частым гостем в «Гринвэйле»? – уточнил Уэбстер.

– По-моему, слово «презирал» снимает все вопросы, детектив. Чего же вам еще?

– А будучи взрослым, вы никогда не посещали клуб? Скажем, чтобы встретиться там с родителями и пообедать вместе с ними или для чего-нибудь еще в этом роде?

– Нет, никогда. – Гаррисон заколебался. – По всей вероятности, вы недаром спрашиваете меня о «Гринвэйле». Должно быть, это имеет какое-то отношение к тому... к тому, что случилось в ресторане. Верно ведь?

– Видите ли, убийца, Харлан Манц...

– Я вас слушаю.

– Он в свое время работал в Гринвэйлском клубе, а потом – в ресторане «Эстель».

На какое-то время в комнате наступила тишина. Лицо молодого Гаррисона было совершенно непроницаемым.

– И что это означает? – спросил он наконец.

– Мы вовсе не уверены, означает ли это хоть что-то, – пояснил Уэбстер. – Мы просто пытаемся понять, каким человеком был Манц, что толкнуло его на преступление. Вот я и подумал: вдруг вы когда-нибудь общались с ним в «Гринвэйле»? В этом случае вы, вероятно, могли бы дать нам ключ к пониманию причин, по которым он потерял контроль над собой.

– Когда, вы говорите, он работал в клубе?

– Около двух лет назад.

– Нет... – Гаррисон покачал головой. – Нет, cap, два года назад меня там не было. Я отбывал срок за наркотики в одной из тюрем штата. Впрочем, полагаю, вам это известно?

Уэбстер кивнул, надеясь, что собеседник не заметит его смущения. Он допустил глупую ошибку – прежде чем задавать вопросы, касающиеся Гринвэйлского клуба, ему следовало сопоставить в уме временные рамки.

Гаррисон снова сел на стул.

– Значит, вы говорите, что этот убийца... Харлан Манц... работал и в ресторане «Эстель»?

– Да.

– Сначала – в «Гринвэйле», потом – в «Эстель». А мои родители были членами Гринвэйлского клуба и часто бывали в ресторане «Эстель». – Дэвид зримо побледнел. – Неужели этот монстр охотился за ними?

– У меня нет сведений, которые подтверждали бы...

– Тогда почему вы намекаете на то, что тут есть какая-то связь?

– Если вам так показалось, то вы ошибаетесь – у меня и в мыслях ничего подобного не было. Я же сказал вам: мы просто пытаемся понять, почему Харлан вдруг повел себя как помешанный. И если бы вы знали его по «Гринвэйлу», на что я надеялся, то могли бы помочь нам составить, так сказать, портрет его личности.

– Я никогда в жизни не встречался с этим человеком. У вас есть сомнения в том, что я говорю правду? В таком случае проверьте мои показания на детекторе лжи.

Уэбстер не смог сдержать смешок.

– В этом нет необходимости. Мы вас ни в чем не подозреваем, – сказал он.

Пока, подумал он. Как-никак наследство, исчисляемое семизначной цифрой – вполне реальный мотив для совершения убийства.

– А что этот самый Манц делал в клубе? – поинтересовался Гаррисон.

– Он работал барменом.

– Ах, вот почему вы решили, что я его знаю. – Дэвид Гаррисон взмахнул в воздухе стаканом с виски и засмеялся. – Нет, в прошлом я предпочитал кокаин. Уверяю вас, моя дружба с мистером Скотчем возникла относительно недавно. – Внезапно лицо Гаррисона стало задумчивым. – А вот мой отец пил... Он не был алкоголиком, но пил. Так что он вполне мог пересечься с этим Манцем в клубе. Наверное, вы захотите переговорить с моей сестрой?

– А что, она в последние годы бывала в Гринвэйлском клубе?

– Она почти ежедневно играет там в теннис. Моя сестричка настоящий фанат этого вида спорта, правда, играет неважно. Она очень неуклюжая, хотя, взглянув на нее, вы ни за что в это не поверите. Дело в том, что выглядит она просто здорово.

– Кстати, Харлан Манц работал в клубе не только барменом, но и инструктором по теннису.

Глаза Гаррисона широко раскрылись от удивления. Он громко рассмеялся– пожалуй, даже чересчур громко.

– А может, кто-нибудь уже задает моей сестричке вопросы?

– Да, кто-то из наших сотрудников с ней сейчас беседует, – подтвердил Уэбстер, отрывая взгляд от своего блокнота. – Как, по-вашему, она могла быть знакома с Харланом?

– Детектив, если Манц давал в клубе уроки тенниса, то Жанин не только знала его, но и спала с ним.

– Вы в этом совершенно уверены? – спросил Уэбстер, выждав немного.

Гаррисон поднял стакан с виски и осклабился.

– Говоря на вашем псевдоюжном наречии – харантию даю, cap!