Текст книги "Змеиный зуб"

Автор книги: Фэй Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

30

Рине всегда казалось, что Голливуд с каждым годом становится все более грязным и неухоженным и что вся его былая слава, благодаря которой название этого района Лос-Анджелеса вошло во все энциклопедические словари, давно осталась в прошлом. Теперь же, когда здесь начали рыть метро, в результате чего появились многочисленные стройплощадки с горами строительных материалов, а воздух пропитался пылью, Голливуд приобрел совсем неприглядный вид. Толпы людей, снующих по улицам, нисколько не ослабляли, а лишь усиливали это впечатление. Трудно было поверить, что оплот американской киноиндустрии все еще оставался одним из самых притягательных мест для туристов, однако это действительно было так. Туристы всех национальностей, одетые что зимой, что летом в одинаковые гавайские рубашки с коротким рукавом, обвешанные фотоаппаратами и видеокамерами, роились повсюду. Как, впрочем, и местные жители – неопределенного пола существа с сальными волосами, в рваных джинсах, покрытые татуировками. Участки кожи, не изуродованные татуировками, были проколоты стальными серьгами. Рине вдруг пришло в голову, что эти люди, должно быть, никогда не летают коммерческими рейсами – им ни за что бы не удалось благополучно миновать детектор, определяющий наличие у пассажиров металлических предметов.

Она без особого труда нашла нужный адрес и припарковала на стоянке свой «вольво», выпущенный двенадцать лет назад. Ладони у нее вспотели, сердце отчаянно колотилось. В какой-то момент Рину посетила малодушная надежда, что хозяина не окажется дома, но она тут же подавила эту мысль, понимая, что вряд ли ей так повезет, поскольку он редко куда-либо выходил.

Рина была одета очень просто – черный свитер, джинсовая юбка. Волосы, заплетенные в косу, она прикрыла платком. Постучав в дверь, Рина услышала его шаркающие шаги. Прошло немало времени, пока он наконец открыл ей. При виде Рины лицо его выразило удивление. Он тяжело оперся на трость, улыбнулся и сказал:

– Кажется, я вас знаю.

– Мне тоже так кажется, – улыбнулась в ответ Рина. – Вы ведь были на моей свадьбе.

– Ах да... Я помню эту свадьбу. Там подавали замечательно вкусную еду. Особенно мне понравилась утка по-пекински, мэм. Я тогда так наелся, что мне этого хватило на год.

– Значит, нужно будет устроить еще одну свадьбу. А то, похоже, с тех пор вы почти ничего не ели.

Мужчина похлопал себя по впалому животу.

– Ничего, я пока еще держусь.

Рина посмотрела на него и отвела взгляд. Перед ней стоял Авель Атуотер, друг ее мужа, который вместе с Питером воевал во Вьетнаме. Глядя на Атуотера, не верилось, что этот человек когда-то участвовал в боях. Он был невероятно тощим. Худобу изможденного лица несколько скрадывала седая борода. Серебристые волосы Авеля были заплетены в длинную косичку. Трикотажный спортивный костюм висел на нем, словно на вешалке. Живой труп, да и только. Тем не менее глаза его были ясными, в них светился острый, пытливый ум.

– С вас же в буквальном смысле одежда сваливается, – сказала Рина.

– А, вам не нравится, когда одежда на людях висит мешком? – Атуотер поддернул штаны. – Чисто стариковский жест, между прочим.

– Авель, можно мне войти?

– Да, конечно. – Авель убрал трость, загораживавшую дверной проем.

Рина прошла в душную, жаркую, маленькую комнату. Окно комнаты выходило на платную автостоянку. В квартире была еще небольшая кухонька размером с платяной шкаф. Тонкие тюлевые занавески, истертый коричневый ковер, разнокалиберная старая мебель – пластиковый стол, два оранжевых пластиковых стула. Однако в квартире было безукоризненно чисто.

– Хотите пива, миссис Декер?

– Называйте меня Риной.

– Рина... хорошее имя, – улыбнулся Авель. – Хорошее имя для хорошенькой женщины. Так как, выпьете пива, Рина?

– Нет, спасибо.

– Кроме пива мне почти нечем вас угостить. – Авель открыл древний холодильник и сунул внутрь голову– Подумать только, оказывается, у меня есть апельсиновый сок. Хотите?

– Не нужно, не беспокойтесь.

Авель выпрямился и захлопнул дверцу холодильника.

– С вами легко иметь дело, – заметил он и указал тростью на диван, покрытый чем-то, некогда, по-видимому, красным с золотом, но теперь настолько выцветшим, что определить цвет было довольно трудно. Рина села, Авель тоже опустился на диван чуть поодаль от нее. – Ваш приход ко мне, говорит о том, что вы беспокоитесь за своего здоровяка-мужа. Но поскольку вы держитесь довольно спокойно, я делаю вывод, что неприятности не такие уж серьезные.

– С Питером все в порядке.

– Рад это слышать. Ну что, будем и дальше болтать, ходить вокруг да около? Или вы мне все-таки скажете, зачем вы пришли?

– В общем-то, это действительно связано с моим здоровяком-мужем.

– Вы собираетесь устроить вечеринку по случаю его дня рождения или что-то в этом роде?

– Нет. Питер терпеть не может сюрпризы.

– Мы все не любим сюрпризы, – пробормотал Авель себе под нос. – Так в чем же тогда дело?

– Мне нужна помощь, Авель.

Живой скелет улыбнулся, затем улыбка его стала шире, и, наконец, он расхохотался. Ткнув тонким, как спичка, пальцем в свою впалую грудь, он весело поинтересовался:

– Вы просите помощи у меня?

Рина вздохнула.

– Возможно, мне не следовало сюда приходить, – сказала она. – При первой нашей встрече... я не очень хорошо с вами обошлась. Наверное, я просто ревновала Питера – у вас ведь с ним были совершенно особые отношения. Разумеется, странно, что после этого я обращаюсь к вам за помощью.

– Как-никак я приставил вам к голове пистолет, миссис Декер, – напомнил Авель. – Это заставило вас относиться ко мне настороженно.

Рина опустила глаза, вспоминая давний случай, о котором упомянул ее собеседник.

– Да, пожалуй, у меня в самом деле были основания для сдержанного отношения к вам.

Авель снова засмеялся, проковылял к окну и открыл его.

– Извините, что здесь у меня так душно. Вообще-то я не ждал гостей. Ну что, расскажете мне, что случилось?

– Понимаете, Питер вел одно дело – расстрел посетителей в ресторане «Эстель».

– Как же, помню. В газетах цитировали слова вашего мужа о том, что такое в самом жутком кошмаре не привидится. – Авель посмотрел в потолок. – Надеюсь, ему больше не снится Вьетнам.

– После всего того ужаса в ресторане на него снова нахлынули воспоминания.

Авель кивнул.

– Он просто помешался на этом деле, Авель, – снова заговорила Рина. – Понимаете, одна из жертв расстрела... вернее, дочь одной погибшей пожилой пары... Питеру кажется, что она каким-то образом в этом замешана.

– В чем – в расстреле?

– Да. Он побеседовал с ней, а на следующий день она подала на Питера жалобу и обвинила его в сексуальном домогательстве.

– Дока? – Авель брезгливо поморщился. – Это ложь, мэм.

– Я знаю. Жалоба была нелепая, и в конце концов ее забрали. Но Питеру стало очень трудно работать. Ему приходилось, фигурально выражаясь, ходить вокруг этой женщины на цыпочках. А потом все еще больше усложнилось, и капитан вообще отстранил его от расследования этого дела.

Авель, прихрамывая, снова подошел к дивану и медленно сел, тяжело опираясь на трость.

– Я читал, что убийца покончил с собой там же, на месте преступления.

– Такова официальная версия.

Рина рассказала собеседнику все, что знала. Авель слушал очень внимательно, далеко вытянув скрещенные ноги и спрятав кисти рук в складках хлопчатобумажного свитера. Когда Рина закончила, он наклонился вперед и руками согнул в колене правую ногу. Левая нога согнулась без помощи рук. Устроившись поудобнее, Авель снова взглянул на гостью и уточнил:

– Значит, ваш муж считает, что некая женщина подговорила двоих мужчин расстрелять посетителей ресторана и вдобавок поручила одному из них вышибить мозги своему напарнику, когда дело будет сделано?

– Да, Питер предполагает, что в ресторане было два стрелка. Одна из свидетельниц вспомнила, что сразу же, как только прекратилась пальба, из ресторана «Эстель» вышел какой-то человек. Взял и просто вышел через дверь. Довольно странное поведение – так может вести себя лишь человек, непосредственно причастный к преступлению. Вам не кажется?

– Не важно, что мне кажется. – Авель тряхнул головой. – Значит, док считает, что вторым стрелком был семнадцатилетний фанат скрэббла?

–Я понимаю, это звучит странно, – признала Рина.

– Док идет по очень хрупкому льду. – Авель почесал бороду, с усилием поднялся с дивана и подошел к окну. – Тем не менее у вашего мужа тонкая интуиция, которую нельзя сбрасывать со счетов. Эта женщина весьма привлекательна, и не исключено, что Питер в какой-то момент тоже оказался под влиянием ее чар.

– Я рада, что вы все правильно понимаете. – Рина потеребила пальцами концы платка, затем снова положила руки на колени. – Ему просто перекрыли кислород, Авель. Она воспользовалась своими связями, чтобы затормозить расследование. Моему мужу нужен человек, который подобрался бы к этой женщине поближе. – Рина немного замялась, а потом продолжила: – Вот тут-то вы и могли бы помочь.

Некоторое время Авель хранил молчание.

– Видите ли, – сказал он наконец, – я вряд ли сойду за представителя сливок общества. Чего вы, собственно, от меня хотите?

– Питер считает, что если бы у него был свой человек внутри, он сумел бы получить нужную информацию, – выпалила Рина и покраснела.

– Внутри чего?

– Речь идет о теннисном турнире игроков-инвалидов, который организует эта женщина. – Лицо Рины снова залилось краской, она то и дело запиналась. – Там будет очень много людей с физическими увечьями. Если бы Питер мог заслать туда своего человека... но, понимаете... такого, чтобы он не вызвал у Жанин никаких подозрений... В общем, Питеру кажется, что Жанин может допустить какой-то промах... и ему удастся узнать что-то важное о расстреле в ресторане... и о Жанин... короче, обо всем этом деле. Я, наверное, несу ахинею?

– Вовсе нет. Значит, вам нужен калека.

– Авель...

– Вы, вероятно, думаете, что все калеки мира объединены в эдаком подобии масонского братства.

– Авель, мне и так очень тяжело вести этот разговор. Не делайте его невыносимым для меня.

Оба замолчали. Наконец напряженную тишину нарушил Авель:

– Простите меня. Это было жестоко с моей стороны.

– Я перебрала в уме всех своих знакомых, которым можно было бы поручить такое задание, и пришла к выводу, что вы – единственный, кто сумеет с этим справиться. И единственный, кому я полностью доверяю, потому что вы любите Питера почти так же, как я.

Глаза Авеля затуманились.

– Я возражаю против слова «почти», – заметил он, почесал бороду и нахмурился. – Рина, подобные турниры проводятся в фешенебельных местах, там собирается шикарная публика. Нельзя просто прийти туда – или, скажем, прихромать – и заявить, что вам нужна работа, только на том основании, что у вас физическое увечье. А если я и попытаюсь это сделать, они все равно меня не наймут, даже на какую-нибудь подсобную работу. У них для этого наверняка есть свой штат.

– Вы правы, – согласилась Рина, хорошенько обдумав его слова.

– Кроме того, – продолжил Авель, – люди с повреждениями спинного мозга не считают тех, у кого ампутированы конечности, калеками – мы ведь можем ходить благодаря протезам. Среди калек существует некая иерархия. Те, у кого полный паралич конечностей, завидуют тем, у кого парализованы только руки или только ноги. Те, у кого парализованы ноги, завидуют тем, у кого ноги ампутированы. А мы, в свою очередь, мечтаем быть людьми, у которых все на месте. У меня, между прочим, дела вообще не так уж плохи – мне ампутировали только одну ногу, да и то всего лишь по колено. Так что для них я почти что здоровый, полноценный мужчина – во всяком случае, я отношусь к самой непривилегированной касте среди калек.

– Ну да, понятно. Выкиньте все это из головы, Авель. – Рина встала. – И, пожалуйста, не забывайте нас.

– Пригласите меня на обед, если это облегчит вашу совесть.

– Как насчет вечера воскресенья?

– А вы не боитесь, что док что-нибудь заподозрит?

– Я могу сказать, что просто столкнулась с вами на улице.

– Со мной очень трудно столкнуться на улице. – Авель снова почесал бороду и вздохнул. – Вы правы в одном, мэм, – я действительно люблю этого сукиного сына, вашего мужа. Он хороший парень. Я перед ним в большом долгу, и теперь, видно, пришло время вернуть ему должок.

– Авель, это совершенно ни к чему...

– В любом случае дайте мне пару дней подумать. Я знаю кое-кого из людей, которые крутятся вокруг подобного рода соревнований. Попробую узнать, не имеет ли кто-то из них отношения к интересующему вас турниру, и выяснить, не найдется ли у них для меня какой-нибудь работенки.

Рина закусила губу.

– Спасибо, что вы меня выслушали, – поблагодарила она. – Поверьте, очень тяжело видеть любимого человека в таком ужасном состоянии, в каком сейчас находится Питер. Я пытаюсь ему помочь. Даже если, делая это, я допускаю ошибку...

– И, возможно, большую ошибку. Тем не менее ваша забота о муже меня весьма тронула.

– Спасибо за комплимент, хотя он и довольно двусмысленный, – улыбнулась Рина.

Авель окинул ее взглядом.

– Вы очень красивая женщина. Док просто счастливчик.

– Если вам нравятся красивые женщины, от Жанин вы будете просто в восторге.

– А, так она хорошенькая?

– Просто сногсшибательная.

– Настоящая Иезавель, а?

– Иезавель... Вы углубленно изучали Библию, Авель?

– Я родился в Кентукки, в Аппалачских горах, в бедной семье, мэм. Библия была единственной книгой в доме, если не считать старого каталога «Сирз». По ним я учился читать. Потом, когда мне в руки стали попадать настоящие книжки, я никак не мог понять, почему они написаны каким-то странным, непривычным мне языком...

Рина мягко улыбнулась.

– Да-да, я знаю, кто такая Иезавель, – сказал Авель. – И знаю, что она была очень злой женщиной

– Верно.

– Но попытка не пытка. – Авель погладил бороду. – Мне в жизни приходилось сталкиваться со злыми женщинами. Думаю, одной больше, одной меньше – хуже уже не будет.

31

Турнир по скрэбблу проводился на втором этаже здания магазина, в задней его части, в помещении, расположенном между видеосалоном и отделом игр, где продавалось множество настольных игр старого образца – «Монополия», скрэббл, шашки, шахматы, триктрак и тому подобное. Был там, однако, и более современный товар – экзотические или эротические игры для взрослых, в основном типа «Проведи свой собственный...» (бейсбольный матч, сеанс стриптиза, биржевую операцию, сексуальную вечеринку и так далее).

Синди с удивлением разглядывала выставленный в витринах товар, когда сзади к ней подошел Сэм и похлопал ее по плечу. Она резко обернулась.

– Вон тот, который в оранжевой куртке, – прошептал Сэмми.

Синди отыскала глазами юношу в оранжевой куртке. Он оказался высоким и худым, с бледным веснушчатым лицом и с коричневым пушком на верхней губе и под подбородком. Пальцы у него были длинные, тонкие, с заостренными ногтями. Юноша то и дело обводил внимательным взглядом собирающуюся толпу зрителей и участников. Помимо явно великоватой ему оранжевой куртки из хлопчатобумажной ткани на нем были белая футболка и поношенные джинсы.

– Что-то он, по-моему, не больно-то похож на киллера, – сказала Синди.

– Да, вид у него вполне заурядный, – согласился Сэмми и, помолчав, добавил: – Моя затея начинает казаться мне глупой.

– Без риска ничего не добьешься.

– Ты уже записалась?

– Нет еще.

– Тогда пойдем. Я покажу тебе, где проходит регистрация участников.

– Знаешь, Сэм, если мы хотим, чтобы все это дало какой-то результат, нам не следует ходить повсюду вместе.

– Тебе виднее, – сказал Сэмми, но, однако, остался стоять рядом с Синди. – А что, если тебе удастся поговорить с ним только после турнира? Что, если вы с ним окажетесь наедине, и он...

– Я не допущу этого, – прервала его Синди. – Так или иначе, сейчас не время мандражировать. Я пойду зарегистрируюсь, а ты постарайся не привлекать к себе внимания. Встретимся позже.

Сэм помялся немного, потом кивнул.

– Будь осторожна.

– Пока.

Синди отошла, оглядываясь по сторонам. В проходах между книжными шкафами она увидела небольшие столики и складные стулья. Шкафы были уставлены пособиями по шахматам, бриджу, висту, покеру, триктраку и другим играм, а также толстыми томами, посвященными общей теории игр, логике и теории вероятностей. Были там и книги по математическим дисциплинам. Синди улыбнулась, вспомнив, как старательно избегала всего, что связано с математикой, во время своей учебы в университете.

Она насчитала в общей сложности шестнадцать столов. На большинстве из них лежали игровые доски и стояли таймеры. На одном устроители турнира организовали импровизированный буфет, расставив на нем вазы с крендельками, попкорном, картофельными чипсами, несколько кувшинов с водой и картонные стаканчики; имелись на столе и бумажные салфетки. Еще один был занят листами, на которых должны были зарегистрироваться игроки. Соревнования проводились в трех категориях: в первой в каждой игре могли участвовать два человека, в остальных, соответственно, три и четыре. Наиболее амбициозные мастера скрэббла проставляли свои фамилии сразу во всех трех списках. В их числе был и Иоахим Раш.

Синди сделала то же самое, рассчитывая, что сможет сыграть с Иоахимом хотя бы раз в категории «один против одного», а если повезет, то и в матче с участием трех или четырех человек. Она налила себе стакан воды и тут же почувствовала, как кто-то дотронулся сзади до ее плеча. Синди обернулась и оказалась лицом к лицу с Иоахимом, который так и впился в нее глазами. Слегка закусив губу, она отпила глоток воды из стаканчика и, стараясь не показать своего удивления, спросила:

– В чем дело?

– Это вы зарегистрировались под именем Синди?

– Да. А что, какие-то проблемы?

– Вовсе нет. – Иоахим говорил тихим, мягким голосом. – Я просто хотел узнать, есть ли у вас МНС?

– Что?

– Международный номер скрэбблиста.

– А номер моей карточки соцобеспечения вам не нужен?

– Это лишнее, – улыбнулся Иоахим.

– Тогда, может быть, номер водительского удостоверения?

– Понимаете, это турнир для игроков, имеющих МНС. Для того чтобы вы получили право играть, у вас должен быть соответствующий номер.

– А где я его возьму? – спросила Синди.

– Я могу дать вам МНС Это стоит пять долларов.

– Что?!

– Извините, но таковы правила. Их придумал не я.

– Вы не оставляете мне выбора.

Синди взглянула Иоахиму прямо в глаза, отчего щеки юноши немедленно зарделись. Затем она многозначительно улыбнулась, вынула из кармана джинсов бумажник и, порывшись в нем, сказала:

– У меня есть только два... нет, три доллара.

– Я заплачу за вас недостающие два, – пришел ей на помощь Иоахим и протянул руку.

Синди шлепнула ему в ладонь три долларовые бумажки.

– Если вы дадите мне свой адрес, я верну вам долг, – пообещала она.

– Забудьте об этом. – Иоахим сунул деньги в карман. – Подождите здесь, сейчас я принесу вам ваш номер.

Глядя ему вслед, Синди подумала, что чисто внешне Иоахим Раш был самым обычным молодым человеком, скромным и застенчивым. Через минуту он вернулся.

– Вот, держите, – сказал Иоахим и передал ей листок бумаги, на котором значилось имя Синди Коэн (Синди на всякий случай в целях конспирации решила зарегистрироваться под девичьей фамилией своей матери).

– Четыре-семь-восемь-два, – пробормотала она. – Мое счастливое число.

– Надеюсь, вы получите удовольствие, – улыбнулся Иоахим и отошел. Отвернувшись, Синди облегченно вздохнула и пробормотала себе под нос:

– Спокойно, спокойно, все нормально.

Она успела сыграть три ничем не примечательных игры, прежде чем судьба столкнула ее за столом для скрэббла с Иоахимом. Это был матч по системе «один против одного». При виде Синди Иоахим улыбнулся и, усевшись за стол, проверил часы.

– Ну, как у вас дела? – поинтересовался он.

– Не слишком хорошо.

– Вы много играете?

– Играла, когда училась в колледже, – ответила Синди. – Но в таких турнирах не участвовала. Мне кажется, это слишком глупое занятие – проводить время за игрой в обществе типов, воспитанных на Уильяме Берроузе [17]17
  Уильям Берроуз (1914-1997) – культовый американский писатель, один из лидеров «поколения битников».


[Закрыть] и выращивающих у себя на подоконнике марихуану.

– Я люблю Уильяма Берроуза, – заметил Иоахим.

– Это потому, что вы еще молоды и слишком впечатлительны.

– В отличие от вас, бабушка?

– Принесите мне кресло-качалку, и вы осчастливите меня.

Иоахим улыбнулся.

– Вы можете сделать первый ход, – предложил он.

– Это против официальных правил, приятель, – возразила Синди, глядя ему прямо в глаза.

– Да, я знаю. Но я все равно у вас выиграю. Я наберу... ну, скажем, в два раза больше очков, чем вы. И тем самым отомщу вам за Уильяма Берроуза.

– А вы самоуверенный парнишка, не так ли?

– Я знаю свои сильные стороны. Ходите.

Составив первое слово, Синди нажала на кнопку часов. Игра началась и неожиданно для самой Синди захватила ее. В ней проснулся дух соперничества. Она понимала, что ни за что не сможет одолеть Иоахима в честной борьбе, и потому решила прибегнуть к запрещенным приемам. Уловив момент, она сбросила с ноги туфлю, сделала очередной ход и, выключив свои часы, провела ступней по ноге Иоахима. Он вскинул голову, затем, не сказав ни слова, вновь погрузился в размышления. Ходы следовали один за другим. Через некоторое время Синди повторила свой маневр, но на этот раз проделала его дважды.

– Перестаньте брыкаться, – покраснев, сказал Иоахим.

– Извините, – как ни в чем не бывало бросила Синди.

Еще одно осторожное прикосновение. Иоахим снова побагровел и отчаянно заморгал, но не произнес ни слова.

Игра закончилась через восемнадцать минут.

– Вы победили, – ухмыльнулась Синди. – Правда, очков у вас все же не в два раза больше, чем у меня, приятель.

– Это потому, что я играл как любитель. – Иоахим встал. Глаза его горели возмущением. – До встречи.

– Я вижу, вы разозлились, – заметила Синди.

– Вы это нарочно делали.

– Ну и что?

– Как это ну и что? – Иоахим метнул на Синди сердитый взгляд. – Это отвлекало меня.

– Это и должно было вас отвлекать, – призналась Синди. – А как иначе я могла избежать разгрома?

Иоахим еще некоторое время молча смотрел на нее, но потом не выдержал и рассмеялся

– Просто не верится... – Он снова покраснел. – Начинается следующий тур. Мне надо идти.

До окончания турнира Синди ни разу не пришлось больше встретиться с Иоахимом в очной игре. Он победил во всех трех категориях и великодушно отказался от выигранных призов, которые достались игрокам, занявшим вторые места по количеству набранных очков.

Синди специально старалась попасть в поле зрения Иоахима, а когда ей это удалось, сделала вид, что не замечает его. Выждав немного, молодой человек в конце концов подошел к ней.

– Похоже, вы тут заскучали, – сказал он.

– Что правда то правда.

– Может, выпьете чашечку кофе или еще что-нибудь?

– По-вашему, это подходящее средство, чтобы прогнать мою скуку?

Иоахим вспыхнул, постоял еще немного рядом с Синди, покачиваясь с носка на каблук, а потом стал пятиться. Синди взяла его за руку.

– Да я же просто шучу, – улыбнулась она. – Пожалуй, в этой ситуации самой остроумной репликой с вашей стороны было бы что-нибудь типа: «Неужели, попав в университет, я тоже стану таким!»

Иоахим тихо засмеялся, и Синди не могла не отметить, что этот сдержанный смех как-то очень подходил к его голосу и внешности.

– Я бы с удовольствием выпила чашечку кофе, но беда в том, что какой-то злой гном утащил мои последние три доллара, – сказала она, продолжая держать юношу за руку.

– Я угощаю.

– В таком случае я принимаю ваше приглашение.

– Только сначала мне надо тут кое-что запереть, – извинился Иоахим.

– Ничего, все нормально. Давайте встретимся в кафе книжного магазина... скажем, через десять минут.

– Идет.

– Вот и хорошо. – Синди наконец отпустила руку Иоахима. – До встречи.

Спустившись вниз по лестнице, она торжествующе вскинула вверх голову и тихонько воскликнула:

– Сработало!

Сэмми появился рядом с ней примерно через минуту.

– Ну, что он сказал?

– Признался, что это он всех перестрелял.

– Синди...

– Да ничего он не сказал! Через несколько минут мы с ним будем пить кофе. Иди домой. Я тебе потом позвоню.

– Ну уж нет, – запротестовал Сэмми. – Мы так не договаривались.

– О чем мы не договаривались?

– Что ты останешься с ним наедине.

– Сэм, как я могу получить от него хоть какую-то информацию, не пообщавшись с ним?

– Мы собирались только наблюдать.

– А выходит иначе.

– Вот об этом мы как раз и не договаривались.

– Я импровизирую. А теперь отправляйся домой, пока он не увидел, как мы с тобой стоим рядышком и болтаем.

– Я тебя одну не оставлю.

– Сэм, ты его видел? Ежу понятно, что он совершенно безобидный тип. – Синди похлопала Сэмюэля по ермолке. – Послушай, братец, нам никогда не удастся доказать, что Иоахим – наемный убийца, но зато, вполне возможно, мы докажем, что он ни в чем не виноват. Для этого мне надо всего лишь выяснить, где он был в тот вечер, когда случилась бойня в ресторане. Если у меня это получится, уже хорошо. По крайней мере, тогда, если Стрэпп все же прекратит тормозить расследование, отцу не придется тратить время на этого самого Иоахима.

В словах Синди определенно был резон, и все же Сэма одолевали сомнения.

– Мне все это не нравится, – сказал он.

Синди решила попытаться зайти с другой стороны.

– Слушай, Сэмми, ты ведь обещал матери, что вернешься домой к одиннадцати.

– О, черт! – Сэмюэль в отчаянии топнул ногой. – Послушай, Син, ты должна мне позвонить. Просто дай знать, что с тобой все в порядке.

– У тебя ведь нет отдельной линии. Если трубку снимет твоя мать, что я скажу?

– Нажми двойку и клавишу, на которой изображена закорючка, какой обычно обозначают фунт стерлингов – тогда телефон зазвонит только у меня в комнате. Договорились?

– Ладно, ладно, договорились. Я позвоню.

– Когда?

– Где-нибудь около двенадцати. Ты еще не будешь спать? Тебе же завтра в школу.

– Ничего, я «сова». – Сэмми возбужденно потер руки. – Значит, около двенадцати жду твоего звонка.

– Да. А если я позвоню чуть попозже, не паникуй – я не превращусь в тыкву. Понятно?

Превратиться в тыкву все же лучше, чем превратиться в труп, подумал про себя Сэмюэль, но вслух этого не сказал. Он так нервничал, что у него похолодели кончики пальцев. Твердя про себя, что вид у Иоахима в самом деле совершенно безобидный, он все же решил, что, вернувшись домой, помолится за Синди. Сэмми считал, что поговорить с Богом никогда не вредно.

– Я уже прошел всех так называемых великих представителей американской литературы – ну там, Фитцджеральд, Хемингуэй, Фолкнер, Юдора Уэлти, Стейнбек... – Иоахим окунул покрытое шоколадом печенье в чашку кофе-эспрессо. – Все было нормально, пока я не добрался до романа «Свет в августе». Я вроде как знал, что это – аллегорическое изображение изгнания человека из Эдема за первородный грех. Но, боже мой, какой же тяжелый язык!

– Такой уж у Фолкнера стиль, – сказала Синди.

– Да, но я считаю, что такому роману читабельность не повредила бы. Я одолел и «Мага», [18]18
  «Маг» – роман Джона Фаулза, изданный в России под названием «Волхв».


[Закрыть] и «Заводной апельсин»,  [19]19
  «Заводной апельсин» – роман Энтони Берджесса.


[Закрыть] и много чего еще. Я не возражаю против экспериментирования со словами и с синтаксисом. Но сами фразы! Похоже, Фолкнер полагал, что не стоит использовать одно прилагательное там, где можно нанизать двадцать.

–Он ведь южанин, Иоахим. Они все пишут тяжело. Наверное, это как-то связано с повышенной влажностью.

– Возможно. – Иоахим откусил еще кусочек печенья. – А вы читали Фолкнера?

– Очень давно.

– Кстати, а сколько вам лет?

– Двадцать один, – соврала Синди.

– Так, значит, вы старшекурсница?

– Только что получила степень магистра.

– А-а. И что же теперь?

– Пока ничего.

– В аспирантуру податься не думали?

– Нет.

Иоахим промолчал.

– Я устала от учебы, – пояснила Синди– Когда-нибудь вы меня поймете.

– Вы слишком молоды, чтобы так говорить.

– Четыре года университета, разделяющие нас, – это настоящая пропасть. Не в смысле интеллекта, Иоахим. Я хочу сказать, что устала от мелочности и суетности, которыми пропитано все в университете. Мне надоели бесконечные умные разговоры, постоянное хвастовство, стандартные приемчики навязчивых ухажеров, пытающихся затащить меня в постель...

– И как, подействовали приемчики?

– На меня нет.

– Извините, – залился краской Иоахим. – Это было бестактно с моей стороны.

– Да уж... – Синди вгляделась в своего собеседника. – Знаете, а вы, между прочим, часто краснеете.

Иоахим побагровел еще больше.

– Я редко общаюсь с девушками. Или следует говорить «с женщинами»? Как правильно?

– «Особы женского пола» – вполне подходящий термин. – Синди глотнула кофе. – Вообще-то вы в самом деле немного...

– Ну, продолжайте, не бойтесь. Вы можете произнести слово, начинающееся с буквы «н».

– Какое – наивный?

– Ловко вывернулись, – улыбнулся Иоахим. – Вы хотели сказать «нудный», но не сделали этого. Весьма любезно с вашей стороны. Но вообще-то так оно и есть. Да, я немного нудный. Но меня это не тяготит. – Лицо Иоахима потемнело. – Лучше быть нудным, чем таким, как большинство в Уэстбридже – сопливым, напичканным наркотиками, слабовольным, бесхребетным, безмозглым мешком с деньгами.

– Как вам вообще ваш колледж?

– Сам колледж вполне нормальный, но публика в нем просто мерзкая.

– Вас очень достают?

– Теперь уже нет, я сумел поставить себя. Интеллект все же дает кое-какие преимущества. Но в свое время... – Иоахим торопливо, с хрустом съел еще одно печенье. – Впрочем, я никого не виню за это. Я в колледже белая ворона... так всегда было. Вот и вы считаете меня странным. Посмотрели бы вы на моих родителей.

– Я вовсе не считаю вас странным, – возразила Синди. – Вы были бы белой вороной в любом колледже, потому что вы умны.

Лицо юноши снова стало пунцовым. В этот момент Синди отчетливо поняла, как легко манипулировать молодыми парнями, подростками. А ведь она, в отличие от Жанин Гаррисон, отнюдь не была роковой женщиной. Боже, подумала про себя Синди, мальчишки, наверное, при виде Жанин просто млеют.

– Мне пора, – заметил Иоахим, посмотрев на часы.

Синди тоже взглянула на свое запястье – было одиннадцать тридцать.

– Поезжайте, – сказала она. – Я еще немножко здесь побуду.

Иоахим нервно облизнул губы.

– А вам разве не надо домой?

– Мне двадцать один год, Иоахим. Я ни перед кем не обязана отчитываться.

– Вы живете одна? – застенчиво поинтересовался юноша.

– С матерью. Как только устроюсь на приличную работу, подыщу себе какое-нибудь жилье.

Иоахим побарабанил пальцами по столу.

– А вы не хотите заглянуть ко мне – посмотреть какой-нибудь фильм или что-нибудь в этом роде?

Синди удивленно уставилась на него.

– А ваши родители не будут возражать?

– Вообще-то моих родителей сейчас нет в городе. – Иоахим смущенно опустил глаза. – Я сделаю попкорн, включу кабельный канал. Конечно, не бог весть какое развлечение, но по крайней мере вам не придется беспокоиться по поводу всяких там «приемчиков» – я совершенно безобиден.