Текст книги "Змеиный зуб"

Автор книги: Фэй Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

22

Выбрать подходящий наряд оказалось непросто. Строгий коричневый деловой костюм, красное «сексапильное» платье, богемного вида длинная, по щиколотку, свободная юбка в цветочек были решительно отвергнуты. В конце концов Рина пришла к выводу, что ей и правда лучше всего быть самой собой. В результате она остановилась на черном свитере с длинным рукавом и черной конусообразной юбке, прикрывающей колени. Черные как смоль волосы, в распущенном виде доходившие ей до талии, Рина собрала в тяжелый узел и чуть стянула его сеточкой, так, чтобы он волной падал ей на плечи. Сверху она повязала черный шелковый платок с золотой каймой, которая сияла на темном фоне наподобие золотой диадемы. Накрасилась Рина, что называется, по минимуму, а в уши вдела жемчужные сережки.

Войдя в актовый зал Девонширского отделения, где стояли длинный стол и множество складных стульев, она почувствовала, что взгляды всех присутствующих устремились на нее. Рина кивком поприветствовала Питера, и он кивнул ей в ответ. Кроме Декера в комнате находились еще трое мужчин. Все в темных костюмах. Узнав в одном из них Стрэппа, Рина приветливо улыбнулась ему и тут заметила женщину с коротко стриженными каштановыми волосами и внимательными карими глазами, которая пристально, с ног до головы осматривала ее. Выражение лица у женщины было неодобрительное. Рине захотелось отвернуться, но вместо этого она поймала взгляд незнакомки и улыбнулась. Губы женщины тоже непроизвольно дрогнули в улыбке – вернее, в полуулыбке, потому что она тут же опомнилась, и лицо ее стало равнодушно-официальным.

Стрэпп представил Рине всех собравшихся. Сначала – Джека Никерсона из Лиги защиты полицейских, иными словами, адвоката Питера. Это был крепкого сложения, широкоплечий сорокалетний мужчина с квадратным лицом и внушительным брюшком. В расстегнутом пиджаке и слишком коротком для такого солидного живота галстуке Никерсон напоминал игрока в американский футбол, ушедшего на покой.

Еще один мужчина и женщина с короткой стрижкой – Джеймс Хейден и Кэтрин Белл – оказались эмиссарами отдела личного состава. Обоим было за тридцать, оба более модно и элегантно одеты, чем остальные. На Хейдене был дорогой шерстяной костюм с пиджаком на трех пуговицах. Кэтрин Белл пришла на разбор жалобы в двубортном пиджаке и явно сшитых на заказ прямых брюках с разрезом на лодыжках.

Рина села у дальнего торца длинного стола, поставила сумку на пол и, сложив руки на коленях, принялась внимательно наблюдать за происходящим. Спину она держала очень прямо, однако в позе ее не чувствовалось скованности.

Декер, Никерсон и Стрэпп также расположились за столом, но только по центру, а Хейден и Белл остались стоять. Хейден находился за спиной у Питера, а Белл – напротив него, по другую сторону стола. Первым заговорил Стрэпп: капитан объяснил собравшимся, что именно ему пришла в голову мысль пригласить на разбор жалобы Рину, и осведомился, не будет ли против этого возражений.

Возражений не последовало, и процедура по разбору жалобы началась. Включили видеокамеру, объектив которой был направлен в лицо Декеру. Затем, как предписывал протокол, каждый из присутствующих назвал свое имя, звание и номер полицейского жетона, после чего все были приведены к присяге и поклялись говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Хейден зачитал обвинения, выдвинутые Жанин Гаррисон, и сказал, что он и его коллега Кэтрин Белл хотят задать Декеру кое-какие вопросы.

Тут же взял слово Никерсон:

– Мой клиент намерен воспользоваться Пятой поправкой, которая дает ему право не делать никаких заявлений и не давать никаких показаний на том основании, что они могут быть использованы против него.

– Как капитан Девонширского отделения полицейского управления Лос-Анджелеса и непосредственный начальник лейтенанта Декера я приказываю лейтенанту Декеру отвечать на все вопросы, имеющие отношение к выдвинутым против него обвинениям. В противном случае ему грозит немедленное увольнение с должности, – тихим, спокойным голосом сказал Стрэпп.

– Подчиняясь приказу капитана, лейтенант Декер ответит на вопросы исключительно с целью способствовать должному расследованию поданной на него жалобы, – обозначил позицию ответчика Никерсон. – В связи с этим, все присутствующие подтверждают свое согласие в том, что ни одно из заявлений лейтенанта Декера, которые здесь прозвучат, не будет использовано против него в суде в случае, если обвинения, изложенные в жалобе, когда-либо станут предметом рассмотрения судебных органов.

– Согласна, – подтвердила Кэтрин Белл.

– Согласен, – кивнул Хейден. – Мне бы хотелось напомнить лейтенанту Декеру, что он находится под присягой.

– Ваше напоминание принято к сведению.

Рина сидела спокойно – как и предупреждал Питер, пока все шло в рамках обычной, стандартной процедуры. Повернувшись к Декеру, Никерсон кивнул.

– Теперь вы можете ответить на вопросы, лейтенант, – сказал он.

Первой начала Кэтрин Белл. Она задавала свои вопросы, наклонившись вперед, словно пытаясь вторгнуться в неприкосновенное жизненное пространство Декера, коим подсознательно окружает себя каждый человек.

– Сколько вам лет, лейтенант Декер?

– Сорок шесть.

– Сколько лет вы проработали в полиции?

– Двадцать пять.

– Как долго вы работаете в управлении полиции Лос-Анджелеса?

– Семнадцать лет.

– Сколько из них на должности детектива?

– Шестнадцать лет.

– До этого случая на вас когда-нибудь еще подавали жалобы?

– Да.

– Сколько раз? – спросил стоящий за спиной у Декера Хейден.

– Вы когда-нибудь попадали в так называемый «перечень сорока четырех»? – выпалила Кэтрин, не дав Декеру времени ответить на предыдущий вопрос. – Вы ведь знаете, что это такое, не так ли?

– Да...

– Я имею в виду перечень сорока четырех полицейских с наихудшим послужным списком, – все-таки пояснила Кэтрин.

– Каков ваш послужной список, капитан? – напирал сзади Хейден.

– Пожалуйста, задавайте свои вопросы по одному, господа, – вмешался Никерсон.

Декер обернулся через плечо й ответил, обращаясь к Хейдену:

– За время работы в полицейском управлении Лос-Анджелеса я имею всего одну поданную на меня жалобу. В перечень сорока четырех я никогда не попадал.

– Вы уверены? – спросила Кэтрин.

Декер повернулся к ней, но прежде, чем он успел что-либо ответить, снова подал голос Хейден:

– Какие против вас выдвигались обвинения?

Декер еще раз оглянулся на Хейдена.

– Обвинения были отвергнуты как необоснованные, – вмешался Никерсон.

–Почему бы вам не дать лейтенанту возможность рассказать, как было дело? – ехидно поинтересовался Хейден.

Декер посмотрел на Никерсона.

– Я обязан отвечать?

– Да, вы обязаны отвечать, – раздраженно бросил Хейден.

– Вы не могли бы встать так, чтобы я видел вас, сержант? – попросил Декер. – У меня уже шею сводит оттого, что все время приходится к вам оборачиваться.

Хейден неохотно, нарочито медленно, обошел вокруг стола и остановился перед Декером, слегка наклонившись вперед.

– Теперь лучше?

– Гораздо. Благодарю вас.

– Итак, какие обвинения против вас выдвигались, лейтенант?

– Применение физического насилия, – ответил Декер.

– Вы имеете в виду жестокое обращение с задержанным? – уточнил Хейден.

– Да, задержанный попытался сфабриковать против меня именно такое обвинение.

– Данная жалоба была официальным образом расследована? Вас допрашивали по поводу этого инцидента?

– Да.

– Ваше дело разбиралось в суде? – задала очередной вопрос Кэтрин.

– Нет, до этого не дошло.

– Но ведь против вас были выдвинуты обвинения...

– Меня допрашивали, проводилось официальное дознание.

– А почему вы не спросите, чем закончилось рассмотрение жалобы? – не выдержал Никерсон.

– Мне кажется, – ощетинился Хейден, – здесь вопросы задаем мы, сэр.

– Итак, обвинения были расследованы? – снова вступила Кэтрин.

– Да.

– Кто? – осведомился Хейден.

– Вы хотели сказать – кем? – поправил его Декер.

Стрэпп бросил на лейтенанта недовольный взгляд.

– Кем? – переспросил Хейден и покраснел.

– Полицейским управлением, – ответил Декер.

– И каким был вывод?

– Обвинения признали необоснованными.

– Вы уверены, что они не были признаны недоказанными?

– Да, уверен. Именно необоснова...

– Как давно имел место этот инцидент? – перебила Декера Кэтрин.

– Этот якобы инцидент, – уточнил Никерсон.

– Отвечайте на вопрос, лейтенант! – продолжал нагнетать давление Хейден.

– Десять лет назад.

– Выдвигались ли против вас какие-либо другие обвинения?

– Нет.

– Вы заявили, что проработали в полиции двадцать пять лет, – сказала Кэтрин.

– Да.

– Из них семнадцать в полицейском управлении Лос-Анджелеса.

– Да.

Хейден сел за стол и придвинулся почти вплотную к лицу Декера.

– На кого вы еще работали, кроме полицейского управления Лос-Анджелеса?

– Вы имеете в виду, где я еще работал?

– Декер... – одернул лейтенанта Стрэпп.

Рина тоже бросила на мужа взгляд, которым давала Питеру понять, что ему не следует заводиться. И все же она не могла не восхищаться тем, с каким мужеством и достоинством он держался. Было ясно, что допрашивающие его сотрудники отдела личного состава – просто болваны, но вряд ли нужно было их дразнить – это могло лишь навредить.

Хейден в ожидании ответа снова приблизился к лицу лейтенанта, которое, однако, осталось совершенно невозмутимым.

– Я работал во Флориде, в управлении полиции Гейнсвилля и Майами. Три года – рядовым полицейским, носящим форму, два года как тайный агент отдела по борьбе с наркотиками и три года – в должности детектива в отделе по расследованию преступлений на сексуальной почве.

– Подавались ли на вас жалобы, когда вы работали в Гейнсвилле? – спросила Кэтрин, гипнотизируя лейтенанта немигающим взглядом.

– Мне надо подумать, – замешкался Декер.

– Это простой вопрос, лейтенант, – давила Кэтрин. – Да или нет?

– С тех пор прошло уже довольно много времени, – сказал Декер, лицо которого по-прежнему оставалось спокойным и безмятежным. – По-моему, когда я первый год работал в патрульной службе, на меня подали какую-то жалобу, но тут же забрали ее наз...

– Каковы были обвинения? – оборвал его Хейден.

– Обвинение было одно. Кажется, там шла речь о физическом наси...

– Итак, вас дважды обвиняли в применении физического насилия?

– Сержант Хейден, – заговорил Никерсон, – позвольте вам напомнить, что жалоба, поданная на моего клиента во время его работы в полицейском управлении Лос-Анджелеса, была признана необоснованной, а это означает...

– Я знаю, что это означает.

– А почему обвинения, выдвинутые против вас в Гейнсвилле, были сняты? – спросила Кэтрин.

– Это была жалоба. – Декер улыбнулся, но тут же снова придал своему лицу невозмутимое выражение. – Я не знаю, почему ее подали, и мне неизвестно, по каким причинам ее отозвали.

Хейден положил руку Декеру на плечо.

– Судя по вашей улыбке, вы подумали о чем-то смешном, не так ли, лейтенант? Позвольте мне вам напомнить, что вы все еще находитесь под присягой.

– Я это помню.

– И вы продолжаете настаивать, что не знаете, почему на вас была подана жалоба?

– Я подозреваю, что жалобу написал кто-нибудь из тех, кого я арестовывал во время многочисленных демонстраций протеста против войны во Вьетнаме, которые имели место в тот период.

– Вы ветеран вьетнамской войны?

– Да.

–Должно быть, вам было обидно, когда какие-то зеленые юнцы плевали вам в лицо, не так ли?

Прежде чем Декер успел что-либо ответить, вмешался Никерсон:

– Может, мы все же вернемся к теме сегодняшнего разбирательства?

– Итак, вы не знаете, кто тогда подал на вас жалобу? – не унимался Хейден.

– Сержант Хейден, – Никерсон тоже гнул свою линию, – лейтенант Декер приглашен сюда не для того, чтобы отвечать на вопросы, касающиеся инцидента двадцатипятилетней давности, который к тому же был урегулирован.

– Лейтенант не сказал, что тот инцидент был урегулирован.

– Он сказал, что жалобу забрали обратно.

– Это еще ничего не означает, – уперся Хейден. – Насколько я понимаю, Декер вполне мог организовать незаконное преследование человека, подавшего жалобу, как это имело место в отношении Жанин Гаррисон.

– Надо еще доказать, что в отношении Жанин Гаррисон имело место незаконное преследование, – запротестовал Никерсон. – Кстати, почему вы не задаете лейтенанту вопросов, касающихся жалобы мисс Гаррисон? – Он повернулся к Декеру. – Вас ознакомили с обвинениями, которые против вас выдвинуты, лейтенант. Вы можете что-либо сказать по этому поводу?

– Да.

В комнате наступила тишина. Декер неторопливо, то и дело сверяясь с записями, обрисовал присутствующим подробности своей встречи и беседы с Жанин Гаррисон. На Рину произвело большое впечатление, как логично, последовательно и в то же время просто и доходчиво говорил Питер. Рассказ Декера вызвал новые вопросы, имеющие прямое отношение к жалобе Жанин. Затем, как и следовало ожидать, посыпались вопросы, касающиеся его личной жизни.

– Жанин Гаррисон – привлекательная женщина, – заметил Хейден.

Декер промолчал.

– Вы слышите меня, лейтенант?

– Да, сержант, я слышал ваши слова. Но не думал, что на них следует отвечать.

– Вы согласны с тем, что я сказал?

– Да.

– Когда вы встретились с Жанин Гаррисон, вы обратили внимание на то, что она привлекательная женщина?

– Да.

– Она показалась вам красивой?

– Я заметил, что у нее приятная внешность.

– Отвечайте на вопрос, сэр.

Декер слегка поморщился.

– Да, она показалась мне красивой.

– Сексуальной?

– Да.

– Очень сексуальной?

– Сержант Хейден... – снова вмешался Никерсон.

– Лейтенант Декер согласился ответить на вопросы с целью должного расследования поданной на него жалобы. Дайте ему это сделать, – оборвал защитника Хейден и выжидающе уставился на лейтенанта.

– Напомните, о чем вы спрашивали, – попросил Декер.

– Жанин Гаррисон показалась вам очень сексуальной?

– Да.

– Вы почувствовали по отношению к ней сексуальное влечение? Не забывайте, вы находитесь под присягой.

– Позвольте также напомнить вам, что вы заявили о своей готовности пройти проверку на детекторе лжи, – добавила Кэтрин, как бы намекая на то, что лгать бесполезно.

– Итак, вы почувствовали по отношению к Жанин Гаррисон сексуальное влечение? – повторил свой вопрос Хейден.

– В какой-то момент да, – со вздохом произнес Декер.

– И вы представили, как занимаетесь с ней любовью? – вопрос сержанта прозвучал почти с утвердительной интонацией.

Рина поморщилась от такой бесцеремонности. Декер посмотрел на жену, потом перевел взгляд на Хейдена.

– Я не помню.

– Лейтенант, вы приведены к присяге, – отчеканил Хейден. – У вас было желание ее трахнуть?

– Сержант Хейден! – Стрэпп бросил взгляд на Рину. – Пожалуйста, соблюдайте приличия.

– У вас было желание заняться с ней сексом, лейтенант? – перефразировал вопрос сержант.

Рина кивнула мужу, давая понять, что ему следует ответить.

– Возможно, – сказал Декер.

– Возможно?

– Да, именно так.

– Вы уверены, что не имеете в виду «да», лейтенант?

– Я имею в виду именно «возможно».

– Вы чувствовали, что вас к ней тянет?

– Да.

– Очень сильно тянет?

– Этого бы я не сказал.

– Итак, вы, находясь под присягой, заявляете, что у вас не было никаких фривольных мыслей в отношении Жанин Гаррисон?

– Были.

– Какие именно?

– Что она привлекательная женщина.

– Свою мать я тоже считаю привлекательной женщиной. – Хейден саркастически усмехнулся. – Однако это не означает, что у меня в отношении нее возникают какие-либо мысли, связанные с сексом. Вы ведь хотели Жанин Гаррисон, не так ли, лейтенант?

– Сержант... – предостерегающе произнес Никерсон.

– Я не помню точно, какие у меня были мысли, потому что, возникнув, они почти сразу исчезли, – спокойно сказал Декер. – После этого я думал только о деле.

– Во время вашей беседы с мисс Гаррисон у вас ни разу не мелькнула мысль о том, чтобы переспать с ней? – спросила Кэтрин Белл.

– Нет.

– Вы же только что говорили «возможно», – напомнил лейтенанту Хейден.

– Я имел в виду, что, быть может, у меня и возникли какие-то мысли, когда я в первый раз ее увидел. Но во время самой беседы я думал исключительно о работе.

– Удивительно, что вам удается так быстро возбуждаться и так быстро остывать, – заметил Хейден со злобной улыбкой на губах. – Вы, должно быть, обладаете выдающимися способностями в плане самоконтроля.

Поскольку он не задал никакого конкретного вопроса, Декер не стал ничего говорить. Сержант тем временем устремил взгляд на Рину.

– Сколько лет вашей жене, лейтенант?

– Тридцать четыре года.

– А вам сорок шесть?

– Да.

– Ваша супруга значительно моложе вас, – заметила Кэтрин.

– Да.

– Это ваша первая жена? – спросил Хейден.

– Нет, она...

– Какая – вторая, третья, четвертая?

– Вторая.

– Значит, вам сорок шесть? – повторил свой вопрос Хейден.

– Да.

– Вы переживаете кризис среднего возраста, а, лейтенант?

Декер улыбнулся.

– Нет, я его уже пережил. Отсюда и разница в возрасте между мной и моей женой.

Рина снова бросила на мужа взгляд, который можно было истолковать как напоминание, что ему следует держать себя в руках.

– Лейтенант, вы были женаты, когда познакомились с вашей нынешней женой? – с елейной улыбкой поинтересовался сержант Хейден.

– Я был разведен.

– И какова причина развода? – спросила Кэтрин.

– Несходство характеров.

– Когда вы были женаты первым браком, у вас были романы на стороне, лейтенант? – снова перехватил инициативу Хейден.

– Нет.

– Вы находитесь под присягой, – в который уже раз напомнила Кэтрин Белл.

– Я это знаю. Нет, у меня не было романов на стороне.

– А внебрачные связи?

– Нет.

– Даже во время вашего брака с первой женой, несмотря на «несходство характеров»?

– До того момента, когда был оформлен официальный развод, – нет.

– А ваша вторая жена была замужем, когда вы с ней познакомились? – продолжал напирать Хейден.

– Я была вдовой, – сказала Рина.

Сержант резко повернулся к ней и вперил в нее жесткий взгляд.

– Я задал вопрос вашему мужу, мэм.

– Извините. – Голос Рины звучал искренне, и по ее глазам, устремленным на Хейдена, было видно, что она сожалеет о своей несдержанности.

Хейден тут же отвернулся, однако вмешательство Рины, казалось, нарушило ритм допроса. Видя, что сержант замешкался, за дело взялась Кэтрин Белл:

– Вы довольны своей половой жизнью, лейтенант?

– Весьма.

– Как бы вы ее оценили? Отлично, очень хорошо, хорошо...

– Отлично.

– Как часто вы занимаетесь сексом?

– Что вы имеете виду?

– Раз в неделю, два раза в неделю...

– Должно быть, чаще, раз лейтенант поставил себе и супруге оценку «отлично», – ввернул Хейден. – Ну так как, лейтенант? Сколько раз в неделю вы занимаетесь любовью?

Декер посмотрел на Рину.

– Что вы на нее смотрите, лейтенант? Разве вы не можете сами ответить на вопрос?

– Это сложно.

– Вопрос очень легкий, – возразила Кэтрин.

– Но ответить на него сложно.

– Мы ортодоксальные евреи, – пояснила Рина. – Во всяком случае, я ортодоксальная еврейка. Моя религия запрещает женщине вести половую жизнь в определенные дни каждого месяца – во время менструации и в течение семи дней после нее. Затем женщина должна совершить обряд ритуального очищения. И только после этого можно возобновить половые отношения с му...

– Вы это серьезно? – с насмешкой спросил Хейден.

– Да, сэр, вполне серьезно, – спокойно, без всякого раздражения ответила Рина. – Если хотите, могу принести очень красиво оформленные книги, в которых то, что я вам рассказала, описывается гораздо лучше и подробнее.

– Спасибо, в этом нет необходимости, – пробурчал Хейден, отводя глаза.

Выждав немного, Рина заговорила снова:

– Обычно половое воздержание длится около двух недель, после чего наступает также двухнедельный период, когда женщина может вести нормальную половую жизнь. В моем конкретном случае это немного иначе – двенадцать дней воздержания сменяются восемнадцатью днями, в течение которых мне позволено вступать в половые сношения.

– А почему так? – спросила Кэтрин.

– Вы наделены какими-то привилегиями, дающими вам право на менее жесткое соблюдение ритуала? – уточнил вопрос Хейден.

– В известном смысле...

– Но почему? – В голосе Хейдена вновь появились издевательские нотки. – Не потому ли, что вашему супругу иной раз становится невтерпеж?

– Сержант Хейден... – привстал со своего места Никерсон.

– Она сама начала этот разговор! – бросил в ответ сержант.

– Дело не в моем муже, а во мне, и причина чисто медицинская, – объяснила Рина. – Но в любом случае, думаю, теперь понятно, почему лейтенант Декер не мог ответить на ваш вопрос о том, сколько раз в неделю он занимается сексом. – Рина опустила глаза, но тут же снова подняла их и, посмотрев Хейдену прямо в лицо, улыбнулась безмятежной улыбкой. – В порядке информации: в период, когда женщине позволено вступать в половые сношения, между супругами допускается секс в любой форме.

Щеки Хейдена стали пунцовыми. Он снова отвернулся. Сукин сын, подумал Декер. Несмотря на то, что Рина была одета очень скромно, сержант явно исходил слюной. Собственно, а почему бы и нет, размышлял лейтенант, глядя на красивое лицо жены, ее широко открытые, сияющие, словно драгоценные камни, глаза, на чуть влажные розовые губы. Золотистая полоска на платке, охватывающая ее голову, и волосы, убранные в сеточку, делали Рину похожей на Клеопатру. Она производила впечатление весьма уверенной в себе женщины – вполне под стать царице Египта.

Хейден старался держаться непринужденно, но у него это не очень получалось.

– Значит, вы считаете себя ортодоксальной еврейкой? – запинаясь, пробормотал он.

– Да.

– И вы соблюдаете этот... – Он взмахнул рукой. – Этот...

– Религиозный обряд? – подсказала Рина.

– Сержант Хейден, на миссис Декер никто не подавал никаких жалоб, – решительно заявил Никерсон.

– Но она утверждает, что религиозный фактор оказывает серьезное влияние на половую жизнь ее супруга.

– И что же? – спросил Никерсон.

Сержант заколебался, переводя взгляд с Рины на Декера и обратно. Заметив нерешительность Хейдена, Кэтрин Белл пришла ему на помощь:

– Лейтенант, в тот период, когда против вас была подана жалоба Жанин Гаррисон... вы воздерживались от половых сношений со своей женой?

Недаром говорят, что все нужно делать своевременно, подумал Декер и усмехнулся про себя.

– Нет. В этот период нам не возбранялась физическая близость.

– Значит, вы с женой занимались сексом? – спросил Хейден.

– Да, – подтвердил Декер и едва удержался, чтобы не добавить: «Хочешь знать подробности, парень?»

– Когда в последний раз вы совершали половой акт?

– Вчера вечером.

– С вашей женой?

– Сержант Хейден, этот вопрос действительно вызван необходимостью? – поинтересовался Стрэпп.

– Против лейтенанта выдвинуты серьезные обвинения, капитан, – с вызовом ответил сержант. – И мы сделаем все, что нужно для...

– Это вы так думаете, – бросил Декер.

Хейден впился в него глазами.

– Вы что-то сказали, лейтенант?

– Да. – Декер пожал плечами. – Я как раз занимался тем, чем, как вам кажется, заняты вы, – вел расследование. Побоище в ресторане «Эстель», которое все считали делом рук сумасшедшего, начало приобретать черты заказного убийства. Причем массового убийства – тринадцать человек погибли, тридцать два ранены, еще большее количество людей получило психологическую травму на всю жизнь. Я полагаю, это очень серьезное дело, и ставки в нем весьма высоки.

– Каким бы серьезным ни было совершенное преступление, никто из сотрудников управления не имеет права незаконно преследовать граждан, – отчеканила Кэтрин.

– Полностью с вами согласен, офицер Белл, – сказал Декер и решительно добавил: – Заверяю вас, что никто не подвергался ни незаконному полицейскому преследованию, ни сексуальным домогательствам. Жанин Гаррисон поднимает шум по той простой причине, что ей есть что скрывать.

– И вы располагаете доказательствами, которые могут подтвердить это ваше заявление, лейтенант? – язвительно осведомился Хейден.

– Простите меня за мое невежество дилетанта, – вмешалась в разговор Рина, – но зачем лейтенанту Декеру нужно было бы вести расследование, если бы он уже имел доказательства? Я-то думала, что целью любого расследования как раз и является поиск доказательств, сбор улик.

– Мы слишком отклонились от того, ради чего здесь собрались, – заметила Кэтрин.

– Ничего подобного, – возразил Стрэпп. – Фактически миссис Декер попала в точку. Мы ведем расследование преступления, а Жанин Гаррисон своими смехотворными обвинениями пытается помешать следствию.

– Это нам решать, являются ли обвинения мисс Гаррисон смехотворными, – заявил Хейден.

– Подключите меня к детектору лжи, – сказал Декер. – Задайте мне те же самые вопросы и сделайте свои заключения.

Сержант Хейден и Кэтрин Белл переглянулись.

– Против меня выдвинута официальная жалоба по форме сто восемьдесят один? – спросил Декер.

– Да, – ответил Хейден.

Лейтенант вздохнул.

– В таком случае единственное, что мне остается, – это пройти проверку на детекторе лжи. Давайте договоримся: если я пройду ее успешно, жалоба будет признана необоснованной. Если не пройду, будем считать, что обвинения подтвердились.

Кэтрин Белл, ни разу не присевшая в течение всего допроса, словно забыв приличия, села на край стола.

– Мы не имеем права делать какие-либо выводы на оснований результатов, полученных при проверке на детекторе лжи, – пояснила она. – Но вы можете ее пройти.

– Так организуйте это.

Кэтрин достала из кармана пиджака блокнот и, полистав его, объявила:

– По всей вероятности, мы сумеем предоставить вам такую возможность через две недели.

– Только через две недели? – удивился Стрэпп.

– Оператор детектора, услугами которого я пользуюсь, сейчас в отпуске.

– Так найдите другого, – посоветовал Декер.

– Я предпочитаю работать именно с этим.

– Значит, мой сотрудник должен ждать и нервничать в течение двух недель только потому, что угодный вам оператор валяется где-нибудь на пляже? – спросил, закипая, Стрэпп.

– Если ваш сотрудник ни в чем не виноват, у него нет причин нервничать, – заметил Хейден.

– Ничего, я подожду, – сказал Декер. – Надеюсь, теперь мне можно вернуться к работе?

Хейден кивнул, выключил видеокамеру и вынул из нее кассету.

– Я позвоню вам и сообщу все детали.

– Буду ждать, – улыбнулся Декер.

– Мне нужна копия этой видеокассеты, – отрывисто бросил Стрэпп, вставая.

– Разумеется, – отозвалась Кэтрин. – Несмотря на то, что вас, вероятно, пытаются убедить в обратном, отдел личного состава действует исключительно честными методами.

– Да, он прямо-таки бастион честности, – пробормотал капитан. – Запомните, две недели. Если вы протянете с этим хоть на день дольше, я устрою скандал.

Хейден почтительно кивнул. Хотя он не был подчинен Стрэппу, звание и должность капитана обязывали сержанта проявлять к вышестоящему офицеру соответствующее уважение. Как только Хейден и Белл вышли, Стрэпп резко захлопнул дверь.

– Ублюдки! – выругался он и повернулся к Никерсону. – Ну, что вы думаете?

Никерсон зевнул.

– Несерьезный народ. Пытаются давить, строят из себя крутых, но на самом деле ничего собой не представляют. Очень хорошо, что здесь была жена лейтенанта. Ее присутствие не дало этим сволочам окончательно распоясаться. – Повернувшись к Рине, Никерсон улыбнулся. – Вы все сделали правильно.

– Спасибо, – поблагодарила Рина и после некоторой паузы спросила: – А что именно я сделала правильно?

Никерсон рассмеялся.

– Ну, например, вы здорово все разъяснили про сексуальные ограничения, налагаемые вашей религией. Прямо, открыто, без всякого смущения. Даже... – Никерсон улыбнулся. – Простите меня за мою откровенность, лейтенант, но ваша жена весьма... соблазнительная женщина. По крайней мере, так показалось Хейдену. Вы заметили, как он покраснел?

– Покраснел? – переспросила Рина.

– Можешь мне поверить, он на тебя, что называется, «запал», – подтвердил Декер.

– Ну и ну!

– По-видимому, – предположил Никерсон, – тут сыграло роль сочетание довольно откровенного разговора о сексе и вашего весьма целомудренного наряда. В тихом омуте черти водятся – так, наверное, думал Хейден. Отличный ход, миссис Декер.

– Я всегда так одеваюсь, мистер Никерсон.

– Да-да, я... э-э... понимаю... – немного растерялся представитель Лиги защиты полицейских.

– Ну, само собой, не всегда в таких мрачных тонах, – заметил Декер. – Но моя жена в самом деле предпочитает одеваться скромно. Могу я несколько минут побыть с ней наедине?

– Думаю, вы это заслужили, – сказал Никерсон и, приветливо улыбнувшись, добавил: – Будем держать контакт.

После того как он ушел, Стрэпп положил сильную руку на плечо Декера.

– Что бы они ни говорили, проверке на детекторе лжи отдел личного состава придает очень большое значение. Если вы сможете успешно пройти это испытание, все будет хорошо.

– Благодарю за поддержку, сэр.

– К сожалению, я не могу ничего приказывать этим подонкам – они мне не подчиняются.

Декер понимающе кивнул. Стрэпп посмотрел на Рину:

– До свидания, миссис Декер.

– До свидания, капитан.

Стрэпп вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. В ту же секунду Декер с шумом выдохнул и откинулся назад.

– Ты в порядке? – спросила Рина.

– Все хорошо, все хорошо. – Лейтенант посадил жену к себе на колени. – Ты была просто великолепна. Люди часто говорят, что любят друг друга. Но ты сделала то, что невозможно передать никакими словами. Ты прошла через... такое... ради меня. Я никогда этого не забуду. Никогда.

– Это было не так уж трудно, – сказала Рина, и лицо ее вдруг погрустнело. – Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю. – Декер вспомнил вопросы, которые Хейден задавал Рине, и его мышцы непроизвольно напряглись. – Ублюдок! – пробормотал он. – «Вашему супругу иной раз становится невтерпеж?» – передразнил он сержанта.

Рина улыбнулась:

– В какой-то момент я даже подумала, не сказать ли ему о том, что мне сделали гистеректомию.

– Да ты что?! Это не его собачье дело!

– В конце концов, – продолжила Рина, пожав плечами, – я решила, что лучше не рассказывать. Не дай бог, еще сделает вывод, будто я стала для тебя... менее желанной.

– Это невозможно, – уверенно заявил Декер.

– Кроме того, пришлось бы объяснять, как у меня могут быть месячные, если мне удалили матку. И как я, в соответствии с религиозными правилами, определяю, когда мне можно, а когда нельзя. Да и потом, я думаю, он все равно ничего бы не понял, если бы я начала говорить об особенностях остаточной внутриматочной ткани и о прочих деталях. Этот Хейден не слишком умен.

– Да он полный идиот! – Декер привлек жену к себе и поцеловал ее в шею. – Знаешь, что я сейчас чувствую? Что я самый счастливый человек на свете. Честно говоря, все это было гораздо тяжелее, чем я ожидал. Ты знаешь, вообще-то я немного наврал.

Рина вытерла глаза и заглянула мужу в лицо.

– То есть как наврал?