Текст книги "Змеиный зуб"

Автор книги: Фэй Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

Лейтенант снова прижал ее к себе и еще раз поцеловал.

– М-м, как ты замечательно пахнешь.

– Так в чем ты наврал, Питер?

– Насчет жалобы, которая была подана на меня, когда я работал в Гейнсвилле. Она была вполне обоснованная. – Декер опять поцеловал жену. – Хейден неплохо разобрался в моей психологии, дорогая. Все эти антивоенные манифестации действительно бесили меня. Я тогда только-только вернулся из Вьетнама – хлебнувший лиха, полный сомнений... но прежде всего обозленный. У меня был ужасный характер, Рина.

– У тебя?

– Человек не может научиться контролировать себя так, как умею это делать я, если ему нечего контролировать. Обычно мне удавалось совладать с собой, но в тот раз... сам удивляюсь. Это была обычная демонстрация студентов колледжей. Ничего особенного. Просто толпа ничего не знающих и не желающих знать, выпендривающихся молодых болванов. – Декер отвернулся. – У меня внутри как будто тумблер какой-то щелкнул. Раз – и все, я сорвался. Выбрал одного, самого противного, громче всех орущего, положил мордой вниз и проволок добрых сто футов по только что положенному, свежему асфальту.

– О, боже!

– В результате его живот стал похож на кусок сырого мяса.

Рина стряхнула с себя руки Декера.

– Это просто ужасно.

– Да, это было ужасно, – согласился Декер. – Но тот, кто побывал во Вьетнаме, меня бы понял.

Чувствуя болезненную пульсацию в голове, Рина сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Она понимала: то, о чем муж только что рассказал ей, произошло очень давно, и теперь читать ему мораль было бы глупо.

– Да, наверное, – сказала она.

Декер снова поцеловал ее в шею, отметив про себя, что Рина при этом напряглась, как струна.

– Я поддался своему гневу и был неправ, – признался он. – Но, честно говоря, когда я дал волю чувствам... это доставило мне удовольствие.

Рина снова отстранилась и пристально посмотрела на мужа, но он не отвернулся, не отвел глаза.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Я верю тебе и считаю, что не должен скрывать от тебя правду.

Рина попыталась расслабиться, но у нее ничего не вышло.

– Раз уж ты так разоткровенничался, может, скажешь мне, как ты заставил его забрать свою жалобу?

– Вообще-то это был не он, а она. – Декер смущенно улыбнулся. – Прежде чем о жалобе узнало мое начальство, я разыскал девушку. Пошел прямо к ней в общежитие, в комнату, где она жила. Помню еще, я надел футболку и джинсы, а из обуви выбрал сандалии. Мне хотелось, чтобы я совсем не был похож на полицейского. Я ужасно извинялся, только что на колени не становился. Предлагал ей любую компенсацию, которую она сочтет необходимой. Старался понравиться. Конечно, я надеялся на удачу, но все же был очень удивлен, когда на следующий день она забрала свою жалобу.

– А что потом?

– Потом... все, что было потом – как говорится, уже в прошлом.

Рина уставилась на мужа, приоткрыв от удивления рот.

– Так это была Джен?

– Представь себе! И тот случай – первый и единственный, когда она отказалась от своих обвинений против меня, – засмеялся Декер.

23

Уэбстер прекрасно знал, что беседовать с подростками – весьма нелегкое дело. При виде любого взрослого, а тем более человека, который мог оказаться полицейским, они становились недоверчивыми и подозрительными. Строить из себя «крутого» или своего в доску вряд ли имело смысл – юные парни и девушки очень легко улавливали любую фальшь.

Как с ними поладить? Раздумывая об этом, Уэбстер в конце концов решил, что попробует сыграть на свойственном молодым людям преувеличенном желании казаться самим себе и окружающим важными персонами. Для этого ему надо было сделать вид, будто их мнение о Харлане Манце действительно очень интересует полицию.

Припарковав автомобиль без полицейских опознавательных знаков в квартале от Уэстбриджского подготовительного колледжа, он подошел к воротам этого престижного учебного заведения в четыре тридцать, в тот самый момент, когда прозвенел звонок, извещающий об окончании занятий. Уэстбридж раскинулся на большой лужайке площадью в несколько акров. Он представлял собой комплекс зданий в так называемом федералистском стиле. Была на его территории даже колокольня. От главного четырехэтажного корпуса отходили в разные стороны многочисленные пристройки. Все здания были возведены из сложенного «елочкой» кирпича – далеко не самого лучшего материала, учитывая сейсмическую активность, характерную для местности, в которой располагался Лос-Анджелес. Впрочем, это, судя по всему, не слишком тревожило родителей учащихся колледжа – по-видимому, для них архитектура, характерная для Новой Англии, как бы символизировала мечту о ее университетах, и прежде всего о Гарварде.

Готовясь к своей новой роли, Уэбстер облачился в черный шелковый пиджак, черную футболку и джинсы. Этот наряд должен был сразу дать понять, что он хотя и полицейский, но не какой-нибудь противный коп с отталкивающей внешностью, а настоящий профессионал, спокойный и деловитый.

Ворота колледжа открылись, и на улицу шумной толпой повалили учащиеся. Юноши, давая выход накопившейся энергии, кричали, ругались, то и дело принимали картинные позы и всячески бравировали. Девушки, с преувеличенным оживлением жестикулируя и нервно хихикая, шумно обсуждали последние сплетни. Со стоянок, ревя моторами, беспрерывно выезжали автомобили – полноприводные внедорожники, джипы, спортивные авто с откидным верхом – «мустанги», «камаро», «тандерберды», более строгие «ягуары», БМВ, «мерседесы». Уэбстер заметил даже один «порше-каррера». Лицо владельца «порше» было густо усеяно прыщами. Кто знает? Может, роскошный автомобиль помогал ему бороться с комплексами, связанными с дефектами внешности.

Уэбстер окинул взглядом пеструю толпу и выделил для себя стоявшую на тротуаре небольшую группу молодых людей более или менее типичной наружности. Трое юношей в синих двубортных пиджаках и две девушки в белых блузках и темных плиссированных юбках вели себя сдержанно, без излишней развязности.

Юноши, судя по их высокому росту и спортивному телосложению, либо играли в американский футбол, либо занимались борьбой. Одна из девушек была блондинкой, другая – рыжей. Уэбстер подошел к ним, показал свой полицейский жетон и сразу почувствовал, как все пятеро мгновенно насторожились.

– Среди вас есть члены Гринвэйлского загородного клуба... или, может, кто-то посещает клуб по членскому билету родителей? – спросил детектив.

Самый высокий из юношей, ростом более шести футов и грудной клеткой размером с холодильник, шагнул вперед, пристально глядя на Уэбстера. В лице его было что-то обезьянье– грива лохматых волос, смуглая кожа, прищуренные глаза под тяжелыми веками, полуоткрытый рот.

– В чем, собственно, дело? – спросил он.

– Видите ли, мы предпринимаем кое-какие меры по выяснению причин трагедии в ресторане «Эстель». Нас интересует личность убийцы...

– А, Харлана Манца, – вступила в разговор рыжеволосая девушка. Кожу ее покрывал загар, копна отливающих медью волос была заплетена в косу.

Уэбстер вынул блокнот.

– Простите, ваше имя...

– Келли Путнам.

– Не говори ему ничего, – мрачно предостерегла подругу блондинка.

Уэбстер окинул ее взглядом. Длинные прямые волосы, голубые глаза, светлая кожа, впечатляющие ноги – одним словом, девушка была недурна собой. Едва успев подумать об этом, Уэбстер тут же вспомнил, что только сегодня утром представители отдела личного состава занимались разбором жалобы, поданной на Декера, в результате чего лейтенант пережил немало весьма неприятных минут.

– Можно мне еще раз взглянуть на ваш жетон? – спросила блондинка.

– Разумеется. – Уэбстер удовлетворил ее просьбу и представился: – Детектив Томас Уэбстер, управление полиции Лос-Анджелеса, отдел убийств.

Девушка внимательно изучила жетон, облизывая губы кончиком языка.

– А кто подтвердит, что это не фальшивка? Может, вы какой-нибудь извращенец, вьщающий себя за полицейского.

– Хорошо, что вы проявляете бдительность, – похвалил ее Уэбстер. – Никто из вас не обязан со мной разговаривать. Я просто пытаюсь выяснить, что за человек был Харлан Манц.

– А зачем вам это? – удивился похожий на гориллу парень. – Он же мертв.

– Мы хотим разобраться в ситуации. Поставить, если хотите, все точки над «i» в этой ужасной трагедии. Ну, так как, кто-нибудь из вас был с ним знаком?

– А почему мы должны его знать?

– Я не зря спросил, не является ли кто-нибудь из вас членом Гринвэйлского клуба. Он работал там... года два назад, – пояснил Уэбстер.

– Меня зовут Руди Райт, – сказал один из молчавших до сих пор юношей и протянул Уэбстеру мускулистую руку. У Руди были прямые черные волосы, зеленые глаза и приплюснутый нос. – Это Джек Голдстин, – добавил он и ткнул пальцем в сторону «гориллы». – А его зовут Дилан Андерсен. – Руди указал большим пальцем на третьего парня, самого мелкого, но только по сравнению с двумя его приятелями. Хотя белокурый Андерсен отличался от Райта и Голдстина несколько более тонкими чертами, лицо его тоже никак нельзя было назвать одухотворенным.

– Рад познакомиться с вами, ребята. – Уэбстер поочередно пожал протянутые руки. – И спасибо за то, что согласились со мной побеседовать. Мы очень расстроены случившимся в ресторане «Эстель». Нам кажется, мы можем получить кое-какую важную информацию по этому делу, если обратимся к общественности.

Детектив повернулся к блондинке.

– Простите, я не расслышал ваше имя, мисс.

– Хватит с вас и просто «мисс». Имени вы не расслышали потому, что я вам его не называла.

Рыжеволосая Келли раздраженно буркнула:

– Ее зовут Сара Амос.

– Келли!

– Перестань вредничать, Сара.

– Да пошла ты! – Сара повернулась к Уэбстеру. – Что вы хотите знать о Харлане?

Уэбстер посмотрел девушке в глаза, надеясь, что она не заметит возбуждения, охватившего его в тот момент, когда он услышал ее имя.

Сара Амос.

Интересно, сколько в колледже учащихся с фамилией Амос, подумал Уэбстер.

– Вы были с ним знакомы, мисс Амос?

– Да, я его помню.

– Мы все его помним, – вмешалась Келли. – Харт Мэнсфилд. Я сразу поняла, что это был именно он. Когда я сказала родителям, что стрельбу в ресторане устроил парень, которого я знала, отец мне не поверил. Он заявил, что я просто... – Келли вздохнула. – Чересчур эмоциональная, истеричная девица, идущая на поводу у своих гормонов. Отец всегда путает энтузиазм и энергичность с истеричностью. Если он и способен испытывать какие-то сильные эмоции, то их у него может вызвать только гольф.

– Да, твой папаша мрачный тип, – согласился Джек и пояснил, обращаясь к Уэбстеру: – Он у нее юрист, работает в сфере спорта. Занимается подготовкой и пробиванием многомиллионных контрактов. – Джек повернулся к Келли. – Может, я не прав, но мне кажется, он напрасно не обращает внимания на меня.

– Кто бы в этом сомневался, – заметила Келли. – Несмотря на твою неандертальскую внешность, талант у тебя есть.

– Келли, а ваш отец является членом Гринвэйлского клуба? – спросил Уэбстер.

– Ну конечно! – воскликнула девушка с нарочитым французским акцентом. – Он свой человек во всех нужных местах.

– Знаете, я сначала не поверил, – признался Рули. – Ну, про Харлана. Это был просто шок! Никогда бы не подумал, что совершенно нормальный на вид парень с хорошим ударом слева может ни с того ни с сего перестрелять двенадцать человек.

– Тринадцать, – поправил Уэбстер.

– Господи, это просто ужасно, – поморщился Руди.

– Вам надо поговорить с Эми Сильвер, – посоветовал Джек. – Она была тогда в ресторане.

– С ней уже беседовали, – сказал Уэбстер.

– Она до сих пор так и не появляется в колледже, – заметила Келли. – Эми мне не то чтобы очень уж близкая подруга, но я ее навещала. Она стала совершенно ненормальной, бедняжка.

– Так, значит, вы помните Харлана Манца, мисс Сара Амос?– спросил Уэбстер. – Вы когда-нибудь с ним общались?

– Пару раз, – передернула плечами Сара.

– Брали у него уроки тенниса?

– Нет.

– По-моему, он не обучал подростков, – сказала Келли. – Мне кажется, он давал уроки только женщинам в возрасте моей мамы.

– Много ты знаешь! Харлан учил и молодых ребят, – возразила Сара. – Например, он давал уроки тенниса моему брату.

Уэбстер затаил дыхание.

– А как зовут вашего брата?

– Шон Амос его зовут, – подал голос Дилан. – Мистер Жеребец...

– Отцепись! – огрызнулась Сара.

– Не дразни ее, Дил, – поддержала подругу Келли. – Она не виновата, что у них общие предки, – просто ей не повезло.

– Шон не любит говорить об истории, которая случилась в ресторане «Эстель», – раздраженно заметила Сара. – Когда он узнал, что натворил этот Манц, то просто ошалел.

– И я тоже, – прогудел Джек.

– Кстати, о Шоне, – сказал Руди. – Вон он, за рулем красной «акуры» с откидным верхом.

Уэбстер посмотрел, куда указывал Руди, и увидел светловолосого парня в белой рубашке и темных очках. Волосы у него были длинные, до плеч.

– Неплохая тачка, – заметил детектив.

– Да, если вам не лень каждые пять тысяч миль менять резину, – съязвил Дилан.

– Протектор у этой тачки изнашивается быстрее, чем попавшая в солдатские казармы девственница расстается со своей невинностью, – пояснил Джек. – У Шона что-то не в порядке со сходом-развалом.

– А разве у него не отобрали машину за неуплату очередного взноса? – удивился Дилан.

– Почем я знаю! Я не разговариваю с Шоном о его машине, – вспылила Сара и добавила вполголоса: – Я вообще с ним не разговариваю. Точка!

– Как вы думаете, он не будет возражать, если я с ним побеседую? – спросил Уэбстер.

– Вполне возможно, что будет, – пожала плечами Сара. – Шон не любит, когда кто-то вторгается в его личное пространство.

Шон нажал на клаксон, Сара помахала ему рукой. Юноша нахмурился и снова посигналил. Сара еще раз махнула рукой, но не тронулась с места, за что Уэбстер в душе горячо ее поблагодарил. Наконец Шон Амос припарковал автомобиль, заняв сразу два места на стоянке, заглушил двигатель, вылез из машины и рысцой подбежал к сестре.

– В чем дело? – с ходу возмутился он. – Мне надо ехать!

– Шон, вот этот парень из отдела убийств, – сказала Сара.

– Что? – Шон снял солнцезащитные очки и посмотрел сначала на Келли, а потом на Уэбстера. Глаза у него были глубокого синего цвета. – Кто вы такой?

Он говорил с едва заметным тягучим техасским акцентом. Уэбстер достал свой полицейский жетон и представился. Лицо Шона потемнело.

– С какой стати ты разговариваешь с копом, Сара? – зло спросил он. – Ты что, с ума сошла?

Сара покраснела.

– Я ничего особенного не сказала.

– Заткнись и полезай в машину.

– Шон, я...

Брат грубо схватил Сару за руку выше локтя.

– Я сказал, заткнись и полезай...

– А ну-ка, отпусти ее, – коротко приказал Уэбстер.

Шон тут же отпустил руку сестры и примирительно выставил вперед обе ладони.

– Нет проблем, сэр.

– Ты ведь знаешь правила, сынок? – Взгляд Уэбстера стал жестким.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите.

– О том, что руки не надо распускать. Как тебе такое правило? Ну что, дошло?

– Хорошо, хорошо. А теперь я могу идти... сэр?

– С вами все в порядке, мисс Амос? – обратился Уэбстер к Саре.

– С ней все в полном порядке! – Шон раздраженно повернулся к сестре. – Вот видишь, что ты наделала. Садись в машину.

– Если хотите, я могу отвезти вас домой, Сара, – предложил Уэбстер.

Шон с покрасневшим лицом снова, на этот раз беззвучно, проартикулировал: «Садись! В машину!»

Сара сморгнула выступившие на глазах слезы и побежала к «акуре». Шон искоса посмотрел на Келли, затем злобно уставился на Уэбстера.

– Так вот, значит, чем вы занимаетесь, детектив? Пристаете к несовершеннолетним? Ваше начальство узнает об этом.

– Угу. Только вам следует запомнить, что негоже хватать девушек руками, даже если девушка приходится вам сестрой.

Шон закусил губу и, обращаясь к приятелям, процедил:

– Вы, парни, полные кретины. Какого хрена вы затеяли игры с полицией? Будто не знаете, как полицейские искажают чужие слова. Дуйте-ка лучше домой.

Затем он повернулся на каблуках и, пробормотав на прощание что-то вроде «Сборище умственно отсталых», затрусил прочь.

– Уф! – резко выдохнул Уэбстер. – Похоже, у него какие-то проблемы.

Однако тут же заметил, что слова Шона сделали свое дело. Наступило напряженное молчание, а потом Руди сказал:

– Извините, мне надо идти.

– Нам всем пора, – подхватил Джек. – У нас тренировка в тяжелоатлетическом зале.

– Мы ведь можем идти, не так ли? – спросил Руди.

– Конечно, – ответил Уэбстер. – Спасибо за помощь.

– Да мы ведь ничего такого не сделали, – пожал плечами Дилан. – Ты идешь, Келли?

– Через минуту.

Руди немного постоял в нерешительности, а затем выпалил:

– Шон, конечно, придурок, но он прав, Кел. Не стоит совать нос, куда не надо. – И повернулся к Уэбстеру: – Не обижайтесь.

– Я не обижаюсь. Еще раз спасибо.

Только когда молодые люди отошли на достаточное расстояние, Уэбстер, не хотевший, чтобы они слышали его слова, обратился к рыжеволосой Келли:

– Вы тоже вовсе не обязаны со мной разговаривать.

Девушка промолчала.

– Вы ведь раньше встречались с Шоном, не правда ли?

– Почему вы так решили?

– Потому что он все время на вас смотрел.

– Он встречался с моей старшей сестрой, Тарой.

– И?

– С чего вы взяли, что должно быть какое-то продолжение?

Уэбстер осторожно огляделся.

– Келли, здесь не очень удобно беседовать. Может, мы встретимся в каком-нибудь другом месте – таком же многолюдном, но где на нас не будут так глазеть? Я позвоню одной моей коллеге, чтобы она тоже приехала на эту встречу. Ее зовут Мардж Данн, она детектив, как и я. Если хотите, позвоните в Девонширское отделение полиции и наведите справки о ней и обо мне. Мы действительно там работаем.

– Все нормально, я вам верю.

– Тогда назовите место.

– Это ни к чему. – Келли потеребила свою косу. – Мне нечего вам сказать.

– Вы ведь недолюбливаете Шона, верно?

– Какое это для вас имеет значение?

– По-моему, он относится к вам с опаской.

– Да почему вы вообще расспрашиваете меня о Шоне? Я-то полагала, вас интересует Харлан Манц.

Она права, надо следить за своими словами, подумал Уэбстер.

– Видите ли... – Он на мгновение запнулся, лихорадочно пытаясь найти подходящий ответ. – Сара сказала, что Шон был в шоке, когда узнал, что натворил Харлан Манц. А тут повел себя так странно...

– И что из этого?

Уэбстер немного помедлил и сказал:

– Не исключено, что Шон что-то знал о Харлане – что-то такое, из-за чего он, когда ему стало известно о побоище в ресторане «Эстель», почувствовал себя виноватым.

Келли снова принялась теребить свою косу.

– Они были хорошо знакомы? – спросил Уэбстер. – Я имею в виду Шона и Харлана.

– Откуда мне знать.

Детектив решил, что, пожалуй, копает слишком глубоко.

– Да, конечно. В любом случае огромное вам спасибо. Я отнял у вас время...

– Ненавижу его, – вдруг выпалила Келли.

– Кого, Харлана?

– Нет, Шона. На дух его не переношу. – Келли понизила голос до шепота: – Он встречался с моей сестрой, и она от него забеременела. Ну, за аборт он, конечно, заплатил. А потом бросил ее. Мало того, он еще начал распускать о ней всякие слухи – сплошное вранье. Стал говорить всем, что она... больная.

– Мерзавец!

– Моя сестра после этого очень изменилась. Раньше она была отличницей, одной из лучших, а теперь еле-еле до «удовлетворительно» дотягивает. Он сломал ей жизнь, разрушил ее уверенность в себе.

Глаза Келли увлажнились, но она не дала слезам пролиться.

– А вашим родителям известно о том, что Тара сделала аборт?

– Конечно нет.

– Сколько лет вашей сестре?

– Семнадцать.

– А вам?

– Пятнадцать с половиной. – Келли немного помедлила. – Я видела однажды, как он оттолкнул Тару. Это было уже после того, как он ее бросил. Она просто хотела поговорить с ним, а он... взял и отпихнул ее от себя, словно она не человек, а мусор. Я до того разозлилась!

– Прекрасно вас понимаю.

– Вот, а потом – в тот же день, только позже – я подошла к нему, когда он был один, и сказала, что если он еще раз обидит мою сестру или хотя бы приблизится к ней, я пожалуюсь его матери. Он попытался меня запугать, схватил меня за руку, как только что Сару. Ну, а я свободной рукой влепила ему пощечину – изо всех сил! Это его прямо потрясло. С тех пор, когда Шон меня видит, он всегда начинает нервничать. Этот тип может только грозить, а на самом деле ни на что не способен.

– Значит, матери Шона ничего не известно о том, что по вине ее сына вашей сестре пришлось сделать аборт?

– Нет, ничего.

– Тогда где же он достал деньги на то, чтобы этот аборт оплатить?

– Детектив, у таких до неприличия богатеньких типов, как Шон Амос, деньги всегда есть.

– По-вашему, мать Шона была бы очень расстроена, если бы узнала об аборте?

– Думаю, что да. Она ведь участвует в движении за официальное запрещение абортов – ходит на демонстрации, таскает плакаты с изображением человеческих зародышей, которые так и не были произведены на свет, и все в таком роде. И не важно, что она одевается как проститутка с Бурбон-стрит. Когда речь заходит о политике, она ярый реакционер и консерватор.

– Бурбон-стрит, говорите? – Уолтер вскинул брови. – Она ведь из Луизианы?

Келли кивнула.

– Но Шон-то ведь из Техаса.

Келли удивленно взглянула на детектива.

– А вы откуда знаете?

Уэбстер выругался про себя и подумал, что делать вид, будто тебе абсолютно ничего не известно, когда ты кое-что все же знаешь, – дело весьма непростое.

– Определил по акценту, – как ни в чем не бывало ответил он.

– А разве у Шона есть акцент?

– Я сам южанин, так что мне это было нетрудно заметить. У Шона выговор как у жителей Далласа, штат Техас.

– А-а. – Келли улыбнулась. – Наверное, в таких вещах трудно разбираться. Я имею в виду, в акцентах. А вы, правда, с юга?

– Из Билокси, штат Миссисипи, с вашего позволения.

– Но вы наверняка учились в колледже, верно?

– В университете в Тулейне. – Уэбстер улыбнулся. – Вы никогда не подумывали о карьере детектива?

Келли ответила ему улыбкой и посмотрела на часы.

– А теперь мне действительно пора.

– Один вопрос, из чистого любопытства. С кем Шон встречается сейчас?

Келли пожала плечами.

– Не знаю. А что?

– Если его нынешняя подружка еще недостаточно взрослая, было бы неплохо предупредить ее о том, какой у Шона скверный характер, – в очередной раз сымпровизировал Том.

– О, – понимающе кивнула Келли. – Это очень благородно с вашей стороны. – Она на секунду задумалась. – Возможно, он встречается с кем-нибудь из «Гринвэйла». Он постоянно торчит в клубе, отрабатывая свой удар слева. Шон ведь входит в теннисную команду колледжа.

– Вы никогда не видели его в компании с кем-нибудь?

Келли отрицательно покачала головой.

– Только с его партнершей по теннису, мисс Гаррисон.

– Гаррисон... – повторил Уэбстер и сделал вид, что задумался. – Почему это имя кажется мне знакомым? – Он посмотрел на девушку. – Послушайте, вы ведь, наверное, говорите о Жанин Гаррисон, я прав?

– Да, о ней, – подтвердила Келли. – Ее родители погибли в ресторане «Эстель».

– Значит, она – теннисная партнерша Шона?

Келли кивнула.

– Возможно, поэтому Шон был в таком шоке, когда узнал про Харлана Манца – ведь Манц расстрелял родителей мисс Гаррисон, с которой Шон знаком, – предположил Уэбстер.

– Это вы хорошо подметили.

– Спасибо. – Детектив снова погрузился в размышления, но уже через мгновение, словно его осенила внезапная мысль, спросил: – Жанин Гаррисон ведь значительно старше Шона, верно?

– Думаю, ей около тридцати. А что?

– Как по-вашему, между ней и Шоном было...

– Что? – Келли от души рассмеялась. – Шон, может, и годится на роль сердцееда в нашем колледже, но мисс Гаррисон... Боже, она такая красивая! За ней мужчины табунами ходят. Шон там явно не котируется.

– Понятно. Спасибо, что побеседовали со мной, Келли. Могу я попросить вас об одном одолжении? Пожалуйста, пусть все то, о чем мы говорили, останется сугубо между нами. Это здорово облегчит мне жизнь.

– Нет проблем. Чего-чего, а хранить секреты я умею, не раз доводилось, – грустно улыбнулась рыжеволосая девушка. – Дело привычное.