Текст книги "Змеиный зуб"

Автор книги: Фэй Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

9

Мардж постучала по косяку двери кабинета Декера и, поскольку дверь была открыта, вошла внутрь.

– Пока вас не было, звонил сто восемьдесят седьмой. Семейный конфликт. Жена получила пулю между глаз. Я была в суде, так что сигнал приняли Оливер и Мартинес. Если хотите, я могу к ним присоединиться.

Декер нахмурился и снял очки, которыми пользовался при чтении.

– Почему никто не сбросил мне сообщение на пейджер?

– Мы это сделали, но вы не отозвались, – сказала Мардж.

– Что? – Лейтенант воззрился на свой пейджер. – Что за черт, – пробормотал он, глядя на пустое окошко дисплея, и принялся нажимать средним пальцем на кнопки. Поняв, что это бесполезно, он раздраженно бросил пейджер на стол. – Напомни мне взять у Бесси новый. А теперь посвяти меня в детали.

– Муж и жена сидели и пьянствовали. В какой-то момент между ними возникла ссора. Сосед слышал, как они орали друг на друга, но не придал этому значения.

– Такое часто бывает.

– Да уж. Вот только на этот раз муж – его зовут Мерил Тобиас – отчего-то впал в неистовство. Через некоторое время он появился у двери соседа – с револьвером в руке. Он рыдал как ребенок и все твердил – «я не хотел, я не хотел»... Сосед позвонил девять-один-один и вызвал службу спасения. Ну, а остальное... – Мардж сделала руками неопределенный жест. – Тест на содержание алкоголя в крови показал выше двух десятых. Да и жена, как выяснилось, выпила не меньше. Столько продукта перевели!

Декер взглянул на часы.

– Сейчас почти четыре, – заметил он. – Мы все работали сверхурочно. Так что отправляйтесь-ка домой, детектив.

Мардж уселась на стул и подперла ладонью подбородок.

– Честно говоря, Питер, я чувствую себя нормально. Хочу попросить вас только об одном: дайте мне какое-нибудь задание, не связанное с подсчетом выпущенных Харланом пуль.

– Это еще почему? – с улыбкой спросил Декер.

– Бухгалтер из меня никакой.

– Вот как? – В глазах лейтенанта неожиданно вспыхнул живейший интерес. – А что, появились какие-то расхождения с предварительными данными?

– Пока еще не знаю. – Мардж перестала подпирать рукой голову и посмотрела на лейтенанта. – Мы еще не закончили. Пока что мы собрали гильзы – их невероятно много для одного стрелка, даже если учесть, что он палил из автоматического самовзводного пистолета.

– Занятно. – Декер принялся делать какие-то пометки в блокноте. – Ну-ка, расскажи мне об этом поподробнее.

Мардж немного подумала и затем заговорила:

– Мы собрали очень много шальных пуль, Пит. Они были в стенах, в полу, в мебели. Скотта это очень озадачило. Он сказал то же самое, о чем вы говорили вчера – что в случаях подобных массовых убийств преступник обычно тщательно целится в тех, кого наметил себе в жертвы, – видимо, это доставляет подобным типам удовольствие.

– Но в данном случае все было иначе, – отметил Декер.

– Да, если верить свидетелям, все было иначе. Убийца просто палил, не целясь, во все стороны.

Наступило молчание. Наконец Мардж прервала несколько затянувшуюся паузу:

– Знаете, а ведь жертв могло быть гораздо больше, так что, можно сказать, оставшимся в живых крупно повезло.

– Сколько пуль вам удалось собрать?

– Точных данных пока нет, но что-то около десяти-двенадцати обойм. Мы нашли восемь пустых магазинов.

– Получается, что Харлан произвел порядка ста пятидесяти выстрелов, а то и больше. И это за такое короткое время – ведь, по нашим расчетам, пальба продолжалась где-то от трех до шести минут?

– В принципе из автоматического самовзводного пистолета можно отстрелять двенадцать обойм за шесть минут – если просто нажимать на спуск, ни во что не целясь. Но и в этом случае Харлан должен был действовать очень быстро – войти, выхватить оружие и изрешетить все вокруг. А ведь у него к тому же могла случиться осечка, перекос патрона или еще что-нибудь.

Мардж хорошо знала Декера – когда-то они были напарниками. Вглядевшись повнимательнее в его лицо, она заметила в нем что-то такое, что заставило ее, пользуясь тем, что они одни, плюнуть на субординацию и задать лейтенанту вопрос:

– У тебя есть какие-то подозрения, здоровяк?

– Пока только размышления. – Декер принялся машинально чертить в блокноте какие-то фигуры. – В общем, ничего особенного.

Мардж отбросила упавшую ей на глаза прядь волос и уставилась на Декера вопрошающим взглядом.

– Выкладывай, – потребовала она.

– Понимаешь, я тут просматривал предварительные отчеты о результатах вскрытий. – Декер сделал небольшую паузу. – И знаешь, что-то в них меня смущает.

– Что именно?

– Траектории полета пуль. Есть случаи, когда в людей, сидевших за одним столом, пули угодили под разными углами.

– Возможно, эти люди просто смотрели в разные стороны.

– Это я, естественно, учел. И тем не менее обнаружились очень странные вещи. – Декер разложил на столе несколько фотографий. – Например, взгляни-ка вот на эту пару. Это муж и жена, они проходят у нас под номерами девять и десять. Линда и Рэй Гаррисон.

Посмотрев на снимки, Мардж невольно поморщилась.

– Итак, супруги Гаррисон сидели вот здесь, – продолжал тем временем лейтенант, делая пометку на плане ресторанного зала. – В этом самом месте, за столиком номер пятнадцать. Я думаю, Линда и Рэй Гаррисон погибли в числе первых, потому что пули попали в них, когда они еще сидели на стульях – не успели даже нырнуть под стол.

Мардж внимательно вгляделась в схему.

– Они сидели не так уж близко от входа, – заметила она.

– Примерно в ста футах. Если бы Харлан открыл огонь сразу же, как только вошел в ресторан, они, скорее всего, успели бы сообразить, что происходит, и у них было бы достаточно времени, чтобы спрятаться под столом или поискать какое-нибудь другое укрытие.

– Это означает, что Харлан открыл стрельбу, когда находился в непосредственной близости от них.

– Или что они просто оцепенели от ужаса, – добавил Декер. – Так или иначе, взгляни на снимок. Они сидели за столом друг напротив друга, разговаривали, и в этот момент их настигла смерть. Они умерли мгновенно – навалились грудью на стол и так и остались сидеть. Их обоих буквально изрешетило. На первый поверхностный взгляд все это не имеет никакого значения. Но вот к какому выводу приходит судмедэксперт. Линде Гаррисон пули угодили в спину и, пробив ее тело навылет, вышли из груди. У мистера Гаррисона входные отверстия тоже в спине, а выходные – в груди.

Декер ненадолго замолчал, а потом заговорил снова:

– Подумай, Марджи. Если бы Харлан стрелял, стоя на одном месте – скажем, позади мистера Гаррисона, – то выпущенные им пули должны были бы попасть Рэю Гаррисону в спину и выйти у него из груди. Так?

– Так. Продолжай.

– Другие пули, летящие в том же направлении, угодили бы миссис Гаррисон в грудь и вышли бы у нее из спины. Но картина, которую мы имеем, совершенно иная. Что же получается: Харлан сначала стрелял с одной позиции, а потом перешел на другое место и снова открыл огонь?

– Это было бы странно, – заметила Мардж, помолчав немного.

– По крайней мере, это вызывает некоторые подозрения, – сказал Декер.

– Может быть, Харлан выбрал себе в жертвы одного из супругов, а, застрелив его, обошел вокруг стола и расправился со вторым.

– Но это противоречит версии, что преступник ни в кого конкретно не целился. – Декер откинулся на спинку стула. – Если опираться только на данные судмедэкспертов и отбросить в сторону все остальное, в том числе свидетельства очевидцев, то картина получается весьма странная, а значит, необходимо дальнейшее расследование.

– Я с тобой согласна.

– Мне бы хотелось, чтобы ты сделала вот что, Мардж. Возьми список жертв и выясни, не было ли среди них людей, являвшихся членами Гринвэйлского загородного клуба.

Мардж посмотрела на лейтенанта с удивлением.

– А это тут при чем? Не вижу связи.

– Дело в том, что Харлан одно время работал в «Гринвэйле».

– Ну и что?

– А то. Пуль выпущено огромное множество, и летели они по каким-то очень странным траекториям. Опираясь на эти факты, я начинаю думать, что, возможно, стрелял не один человек...

– Кто знает...

– Вот именно, никто не знает. Я ведь говорил, что все это только предположения.

– Продолжай, Питер.

– Я всего лишь пытаюсь понять, не было ли все это не вполне удачной попыткой замаскировать убийство конкретного человека под массовую бойню. Если взглянуть на данное дело под таким ракурсом, представляется вполне логичным попробовать выяснить, не имела ли место какая-либо связь между Харланом и одной из его жертв.

– Харлан Манц застрелился, Пит. Расчетливые убийцы редко накладывают на себя руки.

– А может, он вовсе и не застрелился. Если это было покушение на конкретного человека, сообщник Харлана, то есть второй стрелок, мог прикончить Манца случайно.

Мардж скорчила гримасу.

– Понимаю, кое-что я пытаюсь притянуть за уши. В конце концов, баллистическая экспертиза подтверждает, что пуля, попавшая Харлану в голову, была выпущена из пистолета, найденного рядом с его телом. – Декер перевел дух. – Но я все же стараюсь найти какую-то логику в действиях Харлана, ведь что-то толкнуло его на такой шаг. Даже если я иду по неверному пути, ни с нами, ни со всем полицейским управлением Лос-Анджелеса ничего не случится, если мы отработаем эту версию до конца. Так что пройдись по списку и выясни все как следует, чтобы нас не застали, что называется, со спущенными штанами.

Мардж кивнула.

– Не так уж это трудно – достаточно положить рядом список убитых и список членов «Гринвэйла» и сравнить их, – сказала она. – Первый у меня есть. А где взять второй?

– Э-э... не исключено, что раздобыть его будет нелегко.

Мардж уставилась на лейтенанта.

– Вы запросили в «Гринвэйле» список членов клуба?

– Да.

– И вам отказались его предоставить.

– Похоже на то.

– И что теперь?

– Работа Харлана в клубе держалась в секрете, он работал как бы неофициально. Ты можешь попытаться кое-кого запугать, пригрозив, что организуешь утечку информации в прессу, если тебе не помогут, а можешь держаться спокойно и вежливо. Убитых тринадцать человек. Попробуй войти в контакт с их родственниками и друзьями и между делом спроси, не были ли погибшие членами Гринвэйлского загородного клуба.

– А если выяснится, что кто-то в самом деле посещал клуб?

Декер принялся вращать большими пальцами.

– Тогда поинтересуйся, не брал ли этот человек уроков тенниса у клубных инструкторов, – ответил он чуть погодя. – Если брал, то, может быть, ему доводилось встречаться с инструктором по имени Харт Мэнсфилд, который известен нам как Харлан Манц. – Лейтенант быстро проанализировал в уме содержание своей беседы с Барри Файном и добавил: – А может, тебе удастся выяснить, что этот человек встречался с Харланом, то бишь Хартом, на какой-нибудь вечеринке – чем черт не шутит?

– Ну, а дальше?

– Я не знаю, Мардж. Иди и ищи – глядишь, что-нибудь и нароем. Или, если ты устала, можешь денек отдохнуть. Особой спешки нет.

– Да нет, все нормально. – Мардж горько улыбнулась. – На твое счастье, я отложила одно очень важное для меня свидание.

– Может, тебе нужен небольшой отпуск, детка? – спросил Декер, взглянув на свою подчиненную.

Улыбка Мардж разом потеплела.

– Как приятно ощущать, что ты обо мне заботишься.

Декер усмехнулся.

– Почему бы вам со Скоттом не зайти ко мне в воскресенье на шашлык?

– Слушай, почему ты все время приглашаешь меня вместе со Скоттом?

– Марджи, если я приглашу одну тебя, он об этом узнает и позвонит тебе, и ты так или иначе все равно пожалеешь его и захватишь с собой. Я просто избавляю тебя от лишних хлопот, – резонно ответил Декер.

– Ладно, приду, – сказала Мардж. – Я устала, чувствую себя одинокой, так что уговорить меня не трудно. Твоя семья – это единственное, что действует на меня успокаивающе. И смех, и грех.

– Милая, моя семья и для меня единственное, что не дает мне сойти с ума.

– В таком случае мы с тобой оба несчастные люди.

– Я бы скорее назвал нас людьми, полностью погруженными в свою работу, – ухмыльнулся Декер. – Ты ведь знаешь, я большой мастер говорить эвфемизмами.

Подъехав к дому, Декер заглушил двигатель и несколько секунд неподвижно сидел в машине, наслаждаясь темнотой, тишиной и одиночеством. Ему было хорошо и спокойно, и несколько секунд он блаженствовал, упиваясь ощущением свободы от каких-либо обязанностей или обязательств. Глубоко вздохнув, он позволил своему напряженному телу расслабиться. Вскоре глаза его привыкли к темноте. Возможно, он просидел бы так гораздо дольше, если бы неожиданно не разглядел в свете звезд красный «камаро», припаркованный у обочины подъездной аллеи. Это была машина Синди.

Сердце Декера разом сбилось с ритма. Синди училась в университете в трех тысячах миль отсюда. Почему же тогда она оказалась здесь? Мысленно задав себе этот вопрос, Декер понял, что вовсе не уверен, что хочет услышать ответ.

Выскочив из машины, он отпер входную дверь. Как только лейтенант перешагнул через порог, дочь, вероятно поджидавшая его, встала и, несколько смущенно помахав рукой, сказала:

– Привет, пап.

Синди была красива той особой красотой, какая свойственна крупным, сильным девушкам. Рост около пяти футов и десяти дюймов, немного неярких веснушек на лице, чудесная кожа, широко расставленные темно-карие глаза, длинные огненно-рыжие волосы, широкая белозубая улыбка – все это делало Синди весьма фотогеничной. Несколько лет назад она, чтобы заработать карманные деньги, попробовала себя в роли фотомодели, но в итоге решила, что это занятие не для нее. Будучи исключительно одаренным человеком как в интеллектуальном смысле, так и в том, что касается душевной щедрости, она всегда стремилась найти себе работу по душе, не забывая, конечно, и о прочих необходимых составляющих.

Синди была одета в джинсы и белую футболку. На ногах ее красовалось некое подобие армейских ботинок. Выглядела она взволнованной, и лейтенанту сразу стало ясно, что его дочь не просто так оказалась вместо Нью-Йорка в Лос-Анджелесе.

– Господи боже!– Декер заключил Синди в свои медвежьи объятия. – Чему я обязан такой радостью? Разве ты не должна быть в университете?

– В принципе, должна.

Прежде чем Декер успел ее о чем-либо спросить, в комнату вошла Рина и с улыбкой сказала:

– Она буквально только что позвонила в дверь. Я решила ее впустить. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Ни в коем случае.

– Ты голоден?

– Как волк.

– Тогда иди мой руки и садись за стол.

– А малышка спит?

– Заснула примерно с час назад. До чего же она неугомонная! Но при этом умна чертовски. Вся в отца... и в сестру тоже.

– В смысле неугомонности или в смысле ума?

– И в том, и в другом.

Синди засмеялась.

– Может, прежде чем приниматься за еду, мне следует поздороваться с мальчиками? – спросил Декер.

– Их нет дома. Сэмми и Джейк отправились с друзьями есть пиццу.

Как ни странно, Декер, узнав об этом, почувствовал облегчение – он страшно устал от общения с разными людьми, а отсутствие сыновей означало отсутствие необходимости общаться еще и с ними. Когда Декер осознал это, его пронзило чувство вины. Как же так, укорил он себя, ведь Сэмми и Джейк были его сыновьями, пусть и приемными. Хотя, с другой стороны, они в данный момент делали то, что хотели; вряд ли стоило грызть себя – ведь ребята, в конце концов, приятно проводили время. Декер вдруг понял, что за какие-то несколько секунд он в эмоциональном плане как бы развернулся на сто восемьдесят градусов, и насторожился. Это могло означать только одно – что он находится в неустойчивом эмоциональном состоянии. Ему стало ясно, что сейчас далеко не лучший момент для общения с дочерью, которая явно приехала не просто так

После того как он умылся и сполоснул руки, Синди подвела его к столу.

– Садись, – сказала она. – Рина приготовила замечательное жаркое. Объедение! Это одно из тех блюд, которые чем дольше готовишь, тем они вкуснее.

– Если учесть, сколько времени я провожу на работе, она имеет прекрасную возможность готовить именно такие, – заметил Декер с несколько кривой улыбкой. – Ты сама-то есть будешь? И вообще, может, ты мне скажешь, что случилось?

– После ужина. Это подождет.

– Что, совсем плохи дела?

– Вовсе нет.

Рина вернулась в комнату и поставила на стол ужин для мужа.

– Я сказала мальчикам, чтобы они вернулись домой не позже одиннадцати. По-твоему, я даю им слишком много воли?

– Нет, ничего подобного.

– Просто Сэмми ужасно возбужден.

– Получение водительских прав – серьезное событие в жизни юноши.

– В жизни девушки тоже, – заявила Синди. – Я прекрасно помню свои ощущения, когда получила права. Чувство свободы, ликование... словом, это было здорово.

– Я никогда не думал, что до получения прав ты была подавленной и несвободной, – улыбнулся Декер.

– Дело не в этом...

– Синди, он же просто дразнит тебя, – вмешалась Рина и легонько ткнула мужа в плечо. – Не стоит ему даже отвечать. Я знаю, что ты устал и раздражен, дорогой, но все же веди себя прилично.

– Да, я раздражен, – сказал Декер и проглотил несколько полных, «с горкой», ложек жаркого. – Слушай, это просто чудо. Ты пробовала, Синди?

Синди кивнула и улыбнулась, но все равно было видно, что она чем-то озабочена. То ли от очевидной нервозности дочери, то ли от голода Декер ощутил какой-то дискомфорт в животе, но решил не обращать на него внимания. Опустошив две миски жаркого и две тарелки салата и запив все это парой чашек кофе без кофеина, Питер Декер почувствовал, что он готов к разговору с Синди.

Готов, усмехнулся он про себя – можно подумать, что ему предстоит схватка не на жизнь, а на смерть.

Извинившись, Рина ушла на кухню мыть посуду. Синди предложила поговорить в гостиной. Декер уселся на обитый замшей диван и похлопал рукой по подушке, приглашая дочь сесть рядом. Синди присела на краешек дивана, однако продолжала держать спину неестественно прямо, словно аршин проглотила. Наконец, нервно поежившись, она заявила:

– Я бросила учебу.

– Бросила учебу? – задумчиво повторил Декер. – Значит, ты больше не учишься в университете? Ты больше не аспирантка?

– Да. Степень магистра у меня уже есть, так что ничего страшного. Я устала от всего этого дерь... от всех этих академических скачек с препятствиями. Степень доктора философии мне не нужна. От нее никакого проку – разве что она даст мне возможность обучать других кандидатов на эту степень тому, что я уже усвоила.

Декер провел языком по небу.

– Значит, я шесть лет оплачивал твое обучение, твое жилье и стол, а теперь, только начав получать стипендию, ты решила все бросить?

Глаза Синди сверкнули.

– Я надеюсь, ты шутишь? – спросила она.

– Конечно, шучу. – Вроде того, подумал Декер и откинулся на спинку дивана. – Итак...

– Итак...

– Как хороший отец, я, наверное, должен спросить тебя, какие у тебя планы на будущее. А кстати, у тебя есть какие-нибудь планы?

– Полагаю, мне нужно подыскать работу.

– Ну что ж, для начала неплохо, – сказал Декер, покусывая ус. – Если хочешь, я поспрашиваю у нас в управлении... может, смогу устроить тебя на полставки консультантом.

– В этом нет необходимости.

– Значит, ты уже устроилась.

– Да, устроилась. – Синди зажмурилась, потом снова открыла глаза. – Пап, я поступила в полицейскую академию. Ну, то есть документы я подала уже давно. Но ты ведь знаешь, как это бывает. Сначала экзамен, потом они тебя проверяют, потом надо ждать, когда объявят новый набор. Так или иначе, теперь уже все решено. Моя учеба начинается через три месяца.

Декер, не веря своим ушам, молча глядел на дочь.

– Это ведь шутка, верно? – с трудом выговорил он наконец.

– Нет, не шутка. – Синди открыла сумочку и достала несколько листков бумаги. – Вот копия письма, в котором меня извещают, что я зачислена. А вот мое письмо, где я заявляю о своей готовности приступить к учебе и принимаю все их условия.

– Значит, ты ничего еще им не посылала.

– Нет, я все послала. Видишь, это всего-навсего копии. Оригиналы документов частично у меня дома, частично в академии. – Синди приблизила бумаги к лицу отца, чтобы он мог получше их рассмотреть. – Вот видишь, здесь...

Договорить она не успела – Декер сердито оттолкнул ее руку с документами. Встав с дивана, он заходил взад-вперед по комнате.

– Синтия, что на тебя нашло?– спросил он через некоторое время.

– Пап, давай рассуждать здраво и не поддаваться эмоциям.

– Да как тут можно рассуждать здраво! Ты совершила поступок, который нельзя обосновать никакими разумными доводами. Как ты могла поступить так... так импульсивно, черт побери?

– Это было не импульсивное решение. Я ведь сказала тебе, что подала документы в академию уже довольно давно.

– Значит, ты все же подумала, прежде чем это сделать. И долго ты размышляла?

– Да.

– А тебе никогда не приходило в голову, что было бы неплохо поговорить по этому поводу со мной?

– Конечно, приходило, папа. Мне много раз хотелось тебе обо всем рассказать. Но я знала, что ты вряд ли сможешь быть объективным.

– Синди, грош цена твоим объяснениям, дерьмо собачье.

– Может, мы все-таки будем держаться в рамках?

– Ты что, хочешь рассчитаться со мной за то, что я уделял тебе мало времени, когда ты росла?

– О чем ты?

– Ты специально выводишь меня из себя.

– Пап, можешь верить, можешь не верить, но я в самом деле хочу быть полицейским, полицейским-детективом. – Синди улыбнулась. – Таким, как ты.

– Прекрати пороть чушь!

– Питер!– воскликнула появившаяся в дверях Рина.

Волчком крутнувшись на месте, Декер бросил на жену раздраженный взгляд.

– Рина, тебя это не касается. Пожалуйста, оставь нас одних.

– Когда я в последний раз заглядывала в документы, там говорилось, что этот дом и мой тоже.

– Я не выгоняю тебя из дома, я просто прошу тебя выйти из этой комнаты.

– Пусть Рина останется, – сказала Синди. – Я ничего не имею против.

– А ты не вмешивайся! – выкрикнул Декер, направив на дочь указательный палец. – Не лезь, когда я выясняю отношения с моей женой.

– Нет, папа, это мы с тобой выясняем отношения, а ты вовлекаешь в наш конфликт еще и Рину.

– По тому, как ты со мной разговариваешь, я вижу, что дерзости тебе не занимать.

– Я лучше уйду, – решила Рина.

– Отличная идея, – бросил Декер.

Рина отправилась в спальню, но дверью при этом хлопать не стала, что немало удивило Синди – она бы на месте мачехи заявила о своем недовольстве как можно громче. Отец ее тем временем продолжал говорить, а точнее – вещать, высказывая очень правильные, но ужасно банальные мысли.

–... даже не удосужилась со мной посоветоваться, – услышала Синди, переключив внимание на него.

– Я заранее знала, что ты скажешь, – заявила она.

– Ты, как я погляжу, прямо ясновидящая.

– Нет, но я в состоянии прочитать мысли собственного отца. И я совершенно права – ты ко мне необъективен.

– При чем тут необъективность, – огрызнулся Декер. – Я отговариваю тебя от поступления в полицейскую академию точно так же, как отговаривал бы и любого другого.

– Хорошо, что не ты отвечаешь за производство рекламных роликов академии для полицейского управления Лос-Анджелеса.

– Синди, есть люди, действительно подходящие по своим данным для полицейской работы. Но и среди них мало кто становится хорошим офицером. Если человек принадлежит к такому типу людей и при этом обладает недюжинными мыслительными способностями, огромным запасом терпения, если он умеет держать язык за зубами, наделен острой интуицией и способен сначала думать, а уж потом реагировать, то, возможно, он и сумеет стать хорошим полицейским. И еще: хотя корректность и вежливость – необходимые составляющие нашей работы, все же быть большим и сильным – это не последнее дело и здорово помогает, знаешь ли. А теперь посмотри на себя!

– По-твоему, я заморыш весом в девяносто фунтов?

– Нет, но любой мужчина твоих габаритов и с нормально развитой мускулатурой справится с тобой за несколько секунд.

– Для таких случаев существует мой могучий интеллект.

– Интеллект-то у тебя есть, да только ты не умеешь им пользоваться, Синди. Ты человек нетерпеливый, не выносишь, когда тебе приказывают, ты неспособна на кропотливую работу, слишком эмоциональна и импульсивна... Чего стоит одно только твое решение бросить аспирантуру.

– Я долго думала, прежде чем сделать этот шаг.

– Значит, недостаточно долго. И сколько бы ты ни тренировалась, тебе никогда не сравниться с большинством мужчин. Человек моего роста и веса раздавит тебя, как перезрелый помидор.

– Опять ты за свое, папа.

– У тебя и темперамент не тот, чтобы работать в полиции, и вообще ты для этого не годишься. Из тебя не выйдет хороший полицейский, а плохой полицейский – это, считай, мертвец.

– Ну, спасибо, папа, подбодрил.

– Уж лучше ты будешь злиться на меня, чем мне придется тебя хоронить. – Декер повернулся к дочери, сверля ее сердитым взглядом. – Пожалуйста, для твоего же блага, найди какой-нибудь другой, более подходящий способ расквитаться со мной.

– Значит, по-твоему, я делаю это для того, чтобы тебе отомстить? Что это ты во фрейдизм ударился?

– Честно говоря, я не знаю, почему ты это делаешь. Необъяснимых поступков в твоей жизни было уже немало, но этот – самый опасный из всех.

– Ты ведешь себя неразумно и несправедлив ко мне, – сказала Синди, и глаза ее наполнились слезами.

– Не надо плакать, дорогая Синтия Рэчел. Тебе кажется, что я говорю с тобой слишком жестко? Погоди, тебе еще предстоит познакомиться с инструктором-сержантом. Ты думаешь, на него произведут впечатление твои слезы? Начнешь нюнить, а он тебе скажет: «Брось придуриваться, а не то я тебе закачу от десяти до пятнадцати нарядов за то, что сопли распустила».

– Ладно, сдаюсь, – пробормотала Синди и сердито вытерла ладонью глаза.

Декер прекратил мерить шагами комнату и, прикрыв глаза, попытался унять душивший его гнев. В конце концов, он ведь говорил с родной дочерью. Подойдя к Синди, он мягко положил ей руки на плечи, но она раздраженным движением стряхнула их с себя.

А чего ты, собственно, ждал, спросил сам себя Декер.

– Синди, я вовсе не пытаюсь одолеть тебя в споре. Я просто стараюсь быть с тобой предельно честным. А с работой в полиции я слишком хорошо знаком.

– Я знаю это и уважаю твой опыт, – прошептала Синди. – Но, при всем моем уважении к тебе, мне двадцать четыре года, и я сама буду принимать решения. И расхлебывать неприятные последствия своих решений, если что-то случится, я тоже буду сама. Пап, думаю, мы оба сказали уже достаточно, так что разговор можно считать законченным.

– Ну уж нет, до этого еще далеко.

– Тебя к телефону, Питер. – В дверях стояла Рина.

Декер резко повернул голову в ее сторону.

– Ну кто там еще?

– Это Мардж.

– Это что, срочно?! – рявкнул Декер.

– Я не знаю, – спокойно ответила Рина. – Если хочешь, я у нее спрошу.

Декер сжал руки в кулаки, потом медленно разжал пальцы.

– Оставайся здесь, голубушка, я с тобой еще не закончил, – бросил он дочери и шагнул за порог, хлопнув дверью с такой силой, что Синди вздрогнула.

Как только отец вышел, она вскочила и заходила взад-вперед по гостиной.

– Ну и кретин! – в сердцах воскликнула она. – Неудивительно, что мать завела себе кого-то на стороне.

Внезапно до Синтии дошло, что она не одна в комнате – Рина по-прежнему стояла у двери. Девушка почувствовала, как ее бросило сначала в жар, потом в холод. Она боязливо взглянула на мачеху.

– О, господи. Вы... он... вы...

– Ничего, все в порядке, Синди. Я знала об этом.

– Боже мой! – Синди прикрыла рот ладонью. – Я просто поверить не могу, что сказала такое. Господи, какая же я мерзавка!

– Ты просто раздражена. Хочешь выпить кофе? Или, может быть, чаю?

– Я бы приняла с полдюжины таблеток адвила.

– Может, хватит одной?

– Вы знаете, он прав! – Синди плюхнулась на один из стульев, обитых оленьей кожей, и еще раз вытерла глаза. – Я совершенно не умею сдерживаться. У меня с языка срывается такое...

Рина промолчала. Синди снова взглянула на нее.

– Значит, он вам все рассказал?

Рина кивнула.

– Должно быть, вы с ним действительно очень близкие люди.

– Да, наверное, – согласилась Рина, подавив улыбку.

– На самом деле все было не совсем так по-идиотски, как может показаться из-за того, что я тут наговорила. Отец никогда не упоминал об этом. И во время процедуры развода это нигде никак не всплывало. Как бы они ни ругались между собой, отец ни разу не попрекал этим маму. Иногда я даже сомневалась, знает ли он. Но потом поняла, что он все знает, просто не хочет распространяться об этом. Мама не всегда была осторожна и тактична... например, звонил нам кто-то, а когда к телефону подходила я, на том конце вешали трубку.

Рина понимающе кивнула.

– Знаете, я не хочу во всем винить маму. Отца вечно не было дома. И даже когда был, все равно как бы отсутствовал. Он хороший отец. Все делал правильно. Приходил в школу на собрания и конференции. Но при этом всегда казался каким-то чужим. Он был ужасно несчастен. И мама тоже. Они вынужденно поженились – из-за меня.

– Они оба очень тебя любят.

– Я знаю. Они держались, сколько могли. Хотя я никогда не просила их это делать. Они такие разные. Вы знаете, как они познакомились?

Рина кивнула.

– Твой отец ее арестовал.

– Ну да. Во время какой-то дурацкой антивоенной демонстрации. Когда мама забеременела, она поняла, что ей придется бросить колледж. В двадцать лет она оказалась прикованной к дому и кухне, да еще с хнычущим младенцем на руках, без всякой помощи. А ее друзья и подруги развлекались на вечеринках. Не знаю, почему она не сделала аборт. – Синди немного помолчала. – Хотя нет, знаю. Отец бы ей не позволил. Но я уверена, что она была ужасно несчастна. Она до сих пор говорит о своей загубленной молодости.

– Твоя мать и Алан очень хорошо живут. Мне кажется, что ты переживаешь по поводу развода твоих родителей больше, чем они сами.

– Да, наверное. – Синди вздохнула. – Отец, похоже, теперь действительно счастлив. По крайней мере счастливее, чем раньше.

– Вообще-то твой отец не слишком жизнерадостный мужчина, – улыбнулась Рина.

Синди ответила ей улыбкой.

– Ты держалась молодцом, – сказала Рина.

– Да, с преступниками, я думаю, дело иметь куда легче, чем с моим папашей. – Синди сделала небольшую паузу. – Значит, вы все слышали? Мы, наверное, орали на весь дом.

– Просто дом у нас небольшой

– Господи, у меня голова разболелась.

– Пойду принесу тебе таблетку адвила.

– Спасибо.

Рина вышла из гостиной, но через каких-нибудь несколько секунд вернулась.

– А матери ты уже рассказала? – спросила она.

– Нет. Хотите верьте, хотите нет, но мой папочка – это еще не худший вариант. Мама не только устроит истерику, как отец, но и начнет винить во всем его. Терпеть не могу, когда она это делает. Невозможные люди. Они друг друга просто ненавидят.

– Я уверена, что это не так.

– А я не сомневаюсь, что так оно и есть.