Текст книги "Последний тайник"

Автор книги: Фернандо Гамбоа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

13

Безрезультатно пошарив по поверхности рифа в поисках каких-нибудь других металлических предметов и израсходовав на это три четверти имевшегося в наших баллонах запаса воздуха, мы включили свои буксировщики на максимальную мощность и поплыли обратно на «Мидас». Через десять минут мы уже карабкались, помогая друг другу, на расположенную в кормовой части судна платформу, чувствуя на себе укоризненный взгляд Брауна. Он, конечно же, догадался, что Хатч не давал нам разрешения использовать устройства, которые висели сейчас у нас на спинах. Но прежде чем Браун успел вымолвить хотя бы слово, мы наперебой стали рассказывать ему о нашей встрече с акулой, и он, оставив нас в покое, тут же подозвал своих подчиненных. Он велел двум из них взять противоакульи дубинки и опуститься на глубину, к затонувшему судну, где все еще продолжали работать несколько водолазов.

Снимая с себя снаряжение, я старался сохранять спокойствие и напряженно размышлял о происшедшем с нами инциденте. Наконец, не выдержав, я решил поделиться своими сомнениями с Касси.

– Странный это был случай, – произнес я, смывая пресной водой из шланга остатки морской воды со снаряжения, которое только что снял. – Акулы нападают на людей таким вот образом только в фильмах, рассчитанных на дилетантов. И чего эта тварь так взъелась на нас?

– Знаешь, а ведь виновата в этом, наверное, я.

– Ты?! Почему?

– Смотри… – Касси повернулась ко мне спиной и коснулась пальцем своей ноги. На ней был виден едва заметный след от крови, медленно сочившейся из маленькой ранки на ягодице – там, где заканчивался купальник.

– И где это ты умудрилась пораниться?

– Не знаю. Думаю, что, когда мы играли с черепахой, я зацепилась за выступ коралла, но сама этого даже не заметила.

– Тогда все понятно: акулы чувствуют запах крови на расстоянии нескольких километров.

– Да, обоняние у этих тварей отменное. Впредь я обязательно буду надевать неопреновый костюм, даже если вода будет очень теплой. Кстати, – мягко произнесла Кассандра и взяла меня за руку, – ты вел себя довольно глупо, но очень мужественно. Я никогда этого не забуду. – В ее глазах светилось восхищение. Приподнявшись на носочки, она быстро, но очень нежно прикоснулась своими влажными губами к моим губам.

Положив вымытое пресной водой снаряжение на просушку, мы поспешно направились в мою каюту. По дороге нам, однако, пришлось зайти в медпункт, чтобы продезинфицировать рану Касси и наложить шов на моей порезанной ладони.

Войдя наконец-таки в каюту, мы увидели профессора Кастильо, который лежал на койке в одних трусах и что-то читал. При нашем появлении он едва не свалился на пол.

– Прежде чем заходить, могли бы и постучать! – сердито буркнул профессор, натягивая штаны.

– Извините, проф, мы просто очень спешили, – ответил я, не обращая особого внимания на негодование Кастильо. – Подойдите-ка сюда, вас наверняка заинтересует вот это.

Касси запустила пальцы за чашечку купальника и вытащила предмет, который мы нашли на рифе. Она положила его на стол, замочив при этом лежавшие там листки.

– Что это может быть? – тихо спросил я.

– Я бы сказала, что это перстень, – так же тихо произнесла Кассандра.

– Я и сам вижу, что это перстень. Однако он не похож на обычные современные перстни. Уж слишком большой.

– Можно взглянуть, что вы там принесли? – услышал я за своей спиной голос профессора.

– Ну конечно. Мы и пришли сюда, чтобы показать его вам, – ответил я, отступая в сторону.

Профессор открыл одну из своих коробок и достал оттуда лупу, которую, как говорил мне Кастильо, он всегда брал с собой, куда бы ему ни приходилось отправляться. Зажав найденный нами предмет большим и указательным пальцами, профессор посмотрел на него через лупу.

– Ну и дела! – произнес он после довольно продолжительного молчания.

– Что значит «ну и дела»? – нетерпеливо спросил я.

– Этот предмет похож на перстень…

– Этот предмет похож на перстень… – повторил я, имитируя голос профессора. – Тут, я вижу, собрались великие специалисты по перстням.

Профессор Кастильо повернулся ко мне и, насмешливо посмотрев на меня поверх очков, закончил свою фразу:

– …однако это вовсе не перстень.

Мы с Кассандрой обменялись непонимающим взглядом.

– А что же это тогда такое, профессор? – спросила Касси, и я заметил, как она напряглась.

– Это, дорогая моя, печать. Печать тамплиеров. Теперь мы уже втроем с огромным интересом стали разглядывать золотую штучку, которую профессор держал в руках.

– Она находилась в нескольких метрах от того места, где я нашел колокол, – тихо сказал я, разгадав немой вопрос Кастильо.

– А больше там ничего не было? – осведомился профессор, не отрывая взгляда от печати тамплиеров.

– Нет, больше ничего. По крайней мере, в радиусе десяти метров, – задумчиво ответила Кассандра.

– Но ведь там все-таки может быть что-то еще, да? Риф ведь довольно большой!

– Ну, разве какой-нибудь очень маленький предмет. Если бы там находились более-менее большие предметы, приборы «Мидаса» наверняка засекли бы их, – сказала Кассандра, а затем уныло добавила: – Теперь у нас уже не осталось времени на то, чтобы вернуться на риф и прочесать его вдоль и поперек.

– Но если мы поговорим с Хатчем, то, возможно…

– Вы что, шутите? – поспешно возразила Кассандра. – После всего, что произошло вчера в конференц-зале, он, без сомнений, просто вышвырнет вас за борт. Вы ведь собственными ушами слышали, что магнетометр ничего, кроме затонувшего судна, в радиусе одной мили не обнаружил, а это значит, что мы вряд ли сможем найти что-нибудь помимо того, что нам уже удалось отыскать. Хатч ни за что не согласится потратить на обследование рифа даже один день. Впрочем… – Кассандра вдруг вздрогнула и замолчала.

– Что случилось, Касси? – Я пристально посмотрел на Кассандру, удивляясь резкой перемене в ее поведении.

– Впрочем… – задумчиво повторила она.

И вдруг Кассандра ахнула и снова замолчала. Глядя в широко раскрытые глаза мексиканки, я подумал, что ей в голову пришла какая-то идея, но она ничего по этому поводу не сказала, а лишь ткнула в меня указательным пальцем и дрожащим от волнения голосом спросила:

– А какие, по твоему мнению, у этого рифа размеры?

– Не знаю, – пробормотал я, слегка опешив от столь неожиданного вопроса. – Наверное, метров двадцать или тридцать в длину и метров восемь или десять в ши… – Тут до меня дошло, какая именно мысль посетила Кассандру, и я очень медленно договорил: – Ширину.

Кассандра, улыбнувшись, задорно воскликнула:

– Черт возьми! А ведь оно было прямо у нас под носом! Мы оба замолчали, продолжая смотреть друг на друга. Профессор, все это время внимательно разглядывавший найденный нами предмет, наконец оторвался от него и, бросив взгляд сначала на меня, а затем на Кассандру, спросил:

– Можно поинтересоваться, о чем это вы болтаете? Не кажется ли вам, что вы ведете себя так, как будто меня здесь вовсе нет? По правде говоря, мне это не очень нравится. – С этими словами профессор Кастильо скрестил руки на груди и добавил: – Может, вы потрудитесь ввести меня в курс дела?

– Ну конечно, проф, и даже с удовольствием, – шутливым тоном ответил я. – Вы ведь совсем недавно говорили нам, что длина средневекового судна типа «кока» составляла двадцать с лишним метров, да?

– Это действительно так.

– Представляете, именно такую длину имеет и тот коралловый риф, на котором я когда-то нашел колокол и на котором мы сегодня обнаружили вот эту печать. Не слишком ли много совпадений?

– Ты хочешь сказать, что затонувшее судно тамплиеров сейчас находится внутри того кораллового рифа?

– Нет, профессор, я хочу сказать, что судно тамплиеров превратилось в коралловый риф.

В столовой не было никого, кроме меня и Касси. Некоторое время мы сидели молча, и я поймал себя на том, что, словно завороженный, смотрю на стоящую передо мной бутылку с газированной водой, как будто наблюдение за многочисленными пузырьками могло помочь найти ответ на мучивший нас вопрос.

– Вот чего я никак не могу понять, – наконец не выдержал я, – так это причину того, почему его не засек магнетометр.

– А что тут непонятного? Потому что в затонувшем корабле тамплиеров не было достаточно больших металлических предметов.

– Тогда отсюда следует, что на этом судне не перевозили золото.

– Совсем не обязательно, – ответила, качая головой, Кассандра. – Если у этого судна появилась, скажем, небольшая течь, из-за которой оно стало постепенно тонуть, то у экипажа могло оказаться вполне достаточно времени, чтобы перегрузить содержимое трюмов на другие корабли. Вспомни, что речь шла о флотилии из восемнадцати судов.

– Согласен, – сказал я. – Предположим, что так оно и было. Но мы ведь, по крайней мере, должны были обнаружить железные детали самого судна: гвозди, кольца, дверные петли… да мало ли что еще!

– Тут тоже можно найти объяснение, Улисс. – Кассандра поерзала на стуле. – Дело в том, что на средневековых судах использовалось очень мало железа. Металлургия тогда находилась на довольно низком уровне, производимое ею железо очень быстро ржавело, а потому при строительстве судов отдавалось предпочтение древесине и веревкам, которые и к воздействию соленой среды намного устойчивее, и заменяются гораздо легче.

– Таким образом, нет никаких аргументов, которые однозначно исключали бы возможность того, что судно тамплиеров и в самом деле превратилось в коралловый риф.

– Во всяком случае, мне такие аргументы в голову не приходят.

– Однако золота там, в рифе, нет.

– Именно так, дружище, – подтвердила Кассандра, – его там нет.

Мне очень не хотелось верить, что затеянная мною авантюра закончилась провалом, однако я понимал, что в конце концов с этим придется смириться.

– Получается, – разочарованно произнес я, – что на всей этой истории с поиском тамплиерского судна можно поставить точку…

Кассандра бросила на меня усталый взгляд, в котором сквозила печаль.

Мы с унылым видом вернулись в каюту и увидели, что профессор все еще рассматривает перстень с прикрепленной к нему печатью. Когда мы вошли, он взглянул на нас и неодобрительно покачал головой:

– Ну и лица у вас обоих! Такое впечатление, что вы только что вернулись с похорон.

– Что-то вроде того, – вяло откликнулся я.

– Да ладно тебе, Улисс, – усмехнулся Кастильо, – все не уж так плохо.

– Что я могу вам на это ответить? – сказал я, чувствуя, что абсолютно необоснованный оптимизм профессора начинает меня раздражать. – После того как наша команда вроде бы выяснила, где именно находится затонувшее судно, мы вдруг узнаем, что это совсем другой корабль. А то судно, которое мы искали, превратилось, по всей видимости, в коралловый риф, то есть практически исчезло. – Я в отчаянии рухнул на свою койку. – Так что нет ни сокровищ, ни доказательств существования перевозившего их судна – в общем, нет ничего, кроме старинного колокола и перстня с печатью.

– Да не переживай ты так, еще не все потеряно.

– Что вы хотите этим сказать? – оживилась Кассандра.

– А то, что еще рано трубить отбой. У нас все-таки есть колокол и эта печать, – бодро заявил профессор. – И очень интересная, кстати, штуковина.

– Вы, я вижу, ее хорошенько почистили, – заметила Кассандра. – И что на ней изображено?

– Мне теперь абсолютно ясно, что это не что иное, как печать тамплиеров. Если ты внимательно ее рассмотришь, – профессор поднес печать поближе к лицу Кассандры, – то увидишь, что в центре изображены два всадника на одной лошади. Это символ тамплиеров.

– Да-а? – Кассандре, как мне показалось, становилось все интереснее и интереснее. – И что он означает?

– Хороший вопрос, – сказал профессор Кастильо, явно радуясь тому, что у него появилась возможность блеснуть своими знаниями. – Как тебе, вероятно, известно, на протяжении веков относительно истории ордена тамплиеров выдвигалось множество догадок и предположений, причем большей частью довольно нелепых. О тамплиерах говорили, что они якобы обладали сверхъестественными способностями, продали свои души дьяволу, вступили в сговор с инопланетянами и даже укрывали где-то у себя потомков Иисуса Христа… Однако все это не более чем домыслы, – категорически заявил профессор. – Вот в этом, например, изображении двух всадников на одной лошади многие видели либо аллегорию гомосексуализма, либо элемент кабалистического кода. На самом же деле это был, вероятнее всего, символ обета бедности, который давали все те, кто вступал в орден Храма. Два рыцаря на одной лошади – это, по-моему, очень выразительная метафора.

– Прекрасно, проф, – вмешался я, приподнимаясь на койке. – Ваш рассказ очень интересен, но мне кажется, что эта вещица никуда нас не приведет. – Язвительно улыбнувшись, я показал на печать и добавил: – Если только, конечно, лошадка этих двух вояк не подскажет нам дорогу.

– Лошадка не подскажет, – с самодовольным видом произнес профессор, – а вот я, возможно, и подскажу.

– Что вы имеете в виду? – Кассандра удивленно вскинула брови.

– Я хочу сказать, что мне известно, по какой дороге нам следует идти. – Усмехнувшись, профессор сделал наивно-удивленное лицо и спросил: – А разве мы с вами еще не говорили про эту надпись?

– Черт вас подери, профессор, – не выдержал я, – а ну-ка выкладывайте нам все и сразу!

– Я вижу, ты хочешь лишить бедного старика одного из немногих доступных ему удовольствий, – с напускной удрученностью проворчал профессор.

– Да ладно, перестаньте ломаться и расскажите нам все, что знаете. Надеюсь, мы не услышим что-то вроде сюжета для романа Агаты Кристи.

– Хорошо, хорошо… После того как я тщательно почистил печать, мне бросилось в глаза, что на ней, кроме изображения двух всадников на одной лошади, имеется еще и надпись на латинском языке: Ioanus Calabona Magíster Mappamundorum. Сможешь перевести ее, Улисс?

– Вряд ли. Я говорю на латыни только во время воскресных месс.

Касси громко рассмеялась.

– Очень остроумно, – усмехнулся профессор. – Эта фраза переводится так: «Хуан Калабона, магистр карт мира».

– Получается, что эта печать принадлежала картографу?

– Именно так. И благодаря своей догадке ты набираешь в нашей викторине тысячу призовых очков!

– Но я все равно не могу понять, куда эта надпись может привести нас.

– Она ведет нас к внутренней поверхности этого же перстня.

– Вы, я вижу, могли бы писать романы-триллеры, – сказала Касси.

– «И ты, Брут?!» – театрально закатив глаза, с пафосом произнес профессор широко известную фразу Юлия Цезаря. – Ну и нетерпеливая же пошла нынче молодежь!

– Будь добра, Касси, отойди-ка в сторонку, я сейчас выброшу его отсюда через иллюминатор.

– Не забывай, Улисс, что насилие является последним доводом невежды, – веско произнес профессор, явно наслаждаясь происходящим. – Ну да ладно, я, так и быть, перейду к делу, пока вы не лопнули от любопытства. На внутренней части перстня имеется надпись, состоящая всего из двух слов…

– Сделав одну из своих любимых пауз, профессор подмигнул мне и доба-вил: – Посмотрим, сможешь ли ты перевести хотя бы их.

– Не злобствуйте, проф, вам ведь уже известно, на каком уровне находится мое знание латыни. Обратитесь лучше к Кассандре – судя по ее недавнему смеху, она разговаривает на латыни не хуже Сенеки.

– А ведь я не говорил тебе, Улисс, что эта надпись на латыни. Она, между прочим, на каталанском языке.

– На каталанском? – в один голос переспросили мы с Кассандрой.

– Именно так, ребятки, на каталанском. И звучит она так: Monestir de Miramar.

– Монастырь Мирамар… Значит, хозяин перстня был каталонским монахом-картографом? – предположила Кассандра.

– Необязательно. Однако следует иметь в виду, что в Средние Века самыми лучшими картографами Европы были картографы с Мальорки. Именно на этом острове составляли навигационные карты, которые использовались почти на всех судах той эпохи, а общепринятым языком на Мальорке был каталанский. Получается, что хозяин этого перстня мог быть выходцем с этого острова и, судя по прикрепленной к перстню печати, членом ордена Храма. Таким образом, – с задумчивым видом констатировал профессор, – у нас имеется печать тамплиера по имени Хуан Калабона, который находился на одном из кораблей своего ордена. Будучи «магистром карт мира», этот человек должен был знать, куда направляется это судно, а также иметь при себе какую-нибудь географическую или навигационную карту, потому что, откровенно говоря, я сомневаюсь, чтобы тамплиерская флотилия отправилась через океан со всеми сокровищами ордена, не зная при этом, куда, собственно, она плывет.

Профессор вновь сделал паузу, тяжело вздохнул, а затем, взглянув на нас с Кассандрой, сказал:

– Я подозреваю, что ключ к мучающей нас загадке находится за несколько тысяч километров отсюда. – Посмотрев через иллюминатор куда-то далеко в море, он добавил: – Точнее, в некоем монастыре, основанном несколько сотен лет назад.

– Вы что, и в самом деле считаете, что сокровища тамплиеров могут находиться в этом монастыре… Как его?.. Мирамар? – удивилась Кассандра.

– Иначе говоря, профессор предлагает махнуть рукой на затонувшее тамплиерское судно, – вмешался я, – и продолжить наши поиски совсем в другом направлении, то есть руководствуясь подсказкой, которую мы получили благодаря найденному нами перстню.

Я на несколько секунд замолчал, рассеянно прислушиваясь к глухому гулу только что запущенного главного двигателя «Мидаса», а затем продолжил:

– Если мы разыщем монастырь нашего таинственного картографа, то у нас, пожалуй, появится хоть какой-то шанс выяснить, куда же направлялась тамплиерская флотилия, а значит, выйти на след исчезнувших сокровищ тамплиеров.

– Ты хочешь сказать, что, несмотря на постигшее нас фиаско, собираешься продолжать поиски этих сокровищ?

– Я хочу сказать, Касси, что мы собираемся продолжить эти поиски. Или у тебя на ближайшие несколько недель есть какие-то более интересные планы?

14

Стараясь не обращать внимания на покрывающую иллюминатор дурацкую полосатую пленку, я смотрел через него, наблюдая, как в пяти тысячах метров ниже меня медленно проплывают измученные зноем равнины Кастилии. Отвернувшись от иллюминатора, я бросил взгляд на спавшего рядом со мной профессора, который перед полетом опять напичкал себя успокоительными средствами. Чуть правее, в кресле у прохода, сидела Кассандра. Она читала роман Артуро Перес-Реверте «Королева Юга», но при этом, по-видимому, время от времени украдкой поглядывала на меня. Я это понял, поскольку она очень быстро заметила, что за ней наблюдают, и лукаво мне улыбнулась.

– Чего пялишься?

– Да так, ничего, – смущенно ответил я, – просто очень рад, что ты летишь вместе с нами.

– А я рада тому, что ты позволил мне составить вам компанию. Работать с Хатчем уже надоело, а мне постоянно нужны какие-нибудь перемены в жизни. Этот причудливый перстень и легенда о сокровищах тамплиеров вызвали у меня не меньше интереса, чем у вас с профессором.

– Понятно… Но ты, однако, не забывай, что нет никакой гарантии, что мы сумеем найти эти сокровища.

– Знаю, Улисс, знаю. По правде говоря, я не очень-то верю, что нам удастся что-то найти.

– Тогда я вообще не понимаю, зачем ты решила поехать с нами.

Касси закрыла книгу и шумно вздохнула.

– Мне кажется, что профессор был прав, – заявила она.

– В чем?

– Да он как-то сказал, что ты тугодум.

После того как самолет приземлился в аэропорту Барселоны, мы с Кассандрой довезли профессора на такси до подъезда его дома. Все еще находясь под воздействием успокоительных средств, Кастильо стал с отрешенным видом вспоминать, в какую из своих дорожных сумок он положил ключи. Однако когда мы предложили проводить его до двери квартиры, он заявил, что ни в чьей помощи не нуждается, и настоял на том, чтобы мы ехали по своим делам. Я сказал таксисту свой домашний адрес, и вскоре мы с Касси вошли в мою квартиру, поставив свои дорожные сумки прямо посреди гостиной.

– Я тебя предупреждал, что моя квартирка очень маленькая…

– Не такая уж она и маленькая, – возразила Кассандра, жестом показывая мне, чтобы я перестал оправдываться. – Кроме того, у тебя, я вижу, есть большой балкон.

– Я бы не сказал, что он большой…

– Ну, ты ведь знаешь, как иногда говорят: размер не имеет значения. – Кассандра лукаво подмигнула мне,

– С этим я вполне согласен. Мне, например, нравятся миниатюрные красотки, а не какие-нибудь дылды.

– Рада это слышать, – усмехнулась Касси. – А теперь покажи мне, куда я могу положить свои вещи.

– Я сам их куда-нибудь положу. Выбор тут небольшой, потому что у меня всего одна жилая комната, она же спальня. Я высвобожу для твоих вещей место в шкафу.

– В этом нет необходимости. Мы ведь не задержимся в Барселоне надолго, а потому мои вещи вполне могут полежать и в сумке.

– Как хочешь. Но спальня в любом случае предоставляется в твое полное распоряжение, а я буду спать в гостиной на диване.

– Улисс, спасибо тебе, конечно, за заботу, но по логике вещей на диване следует спать мне. Я маленькая, и уместиться на нем мне будет намного легче, чем тебе.

– Об этом не может быть и речи. Ты – моя гостья, а значит, будешь спать на кровати.

– Ладно, спорить не стану. Покажешь мне все остальные помещения?

Мы совершили экскурсию по моему жилищу – конечно же, весьма непродолжительную, потому что общая площадь квартиры составляла всего лишь шестьдесят квадратных метров, – а затем, решив отдохнуть после долгого перелета, сопровождавшегося сменой нескольких часовых поясов, прямо в одежде завалились на кровать и уснули.

Шестью часами позже я проснулся от громкого треньканья. Сонно взглянув на пробивавшиеся между шторами лучи заходящего солнца, я подумал, что меня опять ждет самый что ни на есть заурядный вечер, каких в моей жизни было бесчисленное множество. Однако уже через секунду я понял, что ошибся: перевернувшись на бок, я увидел пристально смотрящие на меня изумрудно-зеленые глаза.

– Ты храпишь, – серьезным тоном произнесла Кассандра.

– Ты тоже, – ответил я.

– Это неправда.

– Нет, правда.

– Я не храплю, – сердито заявила Кассандра.

– Еще как храпишь! Я даже подумал, что надо будет позвонить Спилбергу и спросить его, нельзя ли использовать запись твоего храпа в очередном фильме про парк Юрского периода!

– Ах ты лжец! – негодующе воскликнула Касси, приподнимаясь на кровати. – Сейчас я тебя проучу!

Она схватила подушку и стала размахивать ею, смеясь и осыпая меня шуточными ругательствами.

Треньканье, от которого я проснулся несколько минут назад, было звуковым сигналом: на мой мобильный телефон пришло сообщение от профессора Кастильо. Профессор предлагал нам с Касси прийти к нему завтра домой на обед. Прочитав это сообщение, я вдруг почувствовал, что умираю от голода. Сказав об этом Касси, я услышал в ответ, что и она тоже не прочь перекусить.

Мы решили принять душ, переодеться и затем сходить поужинать в расположенный рядом с моим домом китайский ресторан. Касси быстренько открыла свою дорожную сумку, выхватила из кипы одежды первое, что попалось под руку, и, показав мне язык, поспешно, чтобы я ее не опередил, заскочила в ванную.

Я остался сидеть на кровати и стал с ехидной улыбкой ждать, когда она откроет кран.

– Улисс! – наконец послышалось из ванной. – Черт побери! Как тут включается горячая вода?

Ужин прошел просто замечательно: мы полакомились вкуснейшим рисом с различными подливками и не менее вкусной лапшой, а еще выпили множество бокалов сангрии[15]15
  Сангрия – освежающий напиток с вином и лимонадом.


[Закрыть]. Затем – уже где-то за полночь – мы возвратились в мою квартиру и, на ощупь найдя в темноте диван, обессиленно плюхнулись на него. И я, и Касси чувствовали, что нас одновременно одолевают алкоголь, смена часовых поясов и усталость, накопившаяся за несколько дней работы в Карибском море.

– Надеюсь, он нарвется когда-нибудь на белого кита, и тот устроит ему хорошую взбучку… – сказала вдруг Кассандра, думая о чем-то своем.

– Кто?

– Как это кто? Хатч!

– Не знал, что ты его так ненавидишь.

– Да никакая это не ненависть, – вяло произнесла Касси, немного помолчав. – Честно говоря, я ненавижу скорее саму

себя за то, что так долго работала на Хатча, помогая ему присваивать ценности с затонувших судов.

Кассандра снова замолчала, задумавшись о чем-то своем. После довольно долгой паузы она продолжила – все тем же укоризненным тоном по отношению к самой себе:

– Я польстилась на хорошую плату и иллюзию романтики. И в результате изменила своим принципам. Я сама себе противна.

– Да не осуждай ты себя так, – попытался я утешить Кассандру, накрывая своей ладонью ее маленькую ладошку. – Мы все в этой жизни иногда совершаем поступки, за которые не испытываем потом особой гордости. Главное, что ты поняла свою ошибку и пытаешься ее исправить. Многие люди не делают даже этого. Очень многие.

– Спасибо, Улисс, но я рассказываю тебе все это совсем не для того, чтобы ты меня утешал. Я… я всего лишь дала волю своим чувствам… Извини.

– Тебе не нужно передо мной извиняться. По правде говоря, я очень рад тому, что ты мне настолько доверяешь, что делишься со мной своими мыслями. А еще я очень рад, что нахожусь сейчас рядом с тобой… – Неожиданно смутившись, я добавил: – И что моя ладонь лежит на твоей.

Касси слегка улыбнулась и, опустив глаза, ответила:

– Я тоже, Улисс. Я тоже…

Я почувствовал, что ее ладошка стала теплее. Струившийся сквозь оконные стекла слабый лунный свет отражался от светлых волос Кассандры. А еще, попадая на ее зрачки, этот свет заставлял их так пленительно блестеть, что казалось, будто он исходит из глубины изумрудных глаз.

Я пристально посмотрел Кассандре прямо в глаза, пытаясь отгадать, а не думает ли она сейчас о том же, что и я. В моем сердце появилось щемящее чувство, которое я не испытывал уже давным-давно. Кроме того, мне вдруг показалось, что из моей руки в руку Касси перескочила маленькая искорка, затем добежавшая до ее губ, которых почти не было видно в темноте, но которые сейчас наверняка стали влажными и страстными. Я почувствовал, как в моей душе нарастает неудержимое желание прильнуть своими губами к губам Кассандры, и, прислушавшись к ее неровному дыханию, понял, что точно такое желание сейчас испытывает и она. Медленно, сантиметр за сантиметром, я стал приближаться к Касси. Я уже ощущал на своем лице ее жаркое дыхание и даже слегка наклонил голову, чтобы коснуться губами ее губ, когда совершенно неожиданно почувствовал, что мне в грудь уперлась ее рука.

– Улисс… – прошептала Кассандра. – Мне кажется, что уже поздно, а ведь завтра нас ждет очень трудный день.