Текст книги "Последний тайник"

Автор книги: Фернандо Гамбоа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

– Днем они все сидят дома, потому что жара тут стоит несусветная.

– А ты уже бывал в Бамако?

– Именно здесь – нет. Однако все африканские города довольно сильно друг на друга похожи. – Повернувшись к Кассандре, я ехидно спросил: – Так тебе что, здесь не нравится?

– А кому может понравиться весь этот ужас? Когда мы летели сюда на самолете, я представляла себе бескрайние саванны с зебрами и жирафами, а еще гору Килиманджаро где-то на горизонте.

– Образ Африки, в которой только и делают, что ездят на сафари, создан для наивных туристов. А то, что ты сейчас видишь, – это и есть настоящая Африка. Африка для африканцев.

Погуляв по городу чуть меньше часа и еще больше устав, мы с Касси решили вернуться в гостиницу и завалиться спать. Попрощавшись с ней в гостиничном коридоре и уже стоя перед своим номером, я не удержался и пристально посмотрел на мою красивую спутницу, которая в этот момент открывала дверь. Касси, по-видимому, почувствовала мой взгляд и, повернув голову, тоже посмотрела на меня. Хотя в коридоре был полумрак, я заметил в ее глазах какой-то лукавый блеск. А может, мне это просто показалось? Мы оба некоторое время молчали, пытаясь разгадать мысли друг друга, а затем я, оправившись от охватившего меня оцепенения, произнес слова, которые хотели сказать не только мои уста, но и все до единой клеточки моего тела:

– Может, зайдешь ко мне?

Кассандра несколько секунд помедлила – эти секунды, казалось, тянулись бесконечно, – а затем решительно захлопнула дверь своего номера, которую она успела лишь немного приоткрыть.

Мы стояли с Касси на балконе моего номера, опершись на перила, и любовались поблескивающей в темноте рекой Нигер, по которой перемещалось множество желтоватых огоньков. Это были светильники, прикрепленные к рыбацким лодкам и напоминавшие издалека маленьких светлячков. За рекой виднелись кварталы Бадалабугу и Согонико, различаемые в темноте по множеству керосиновых ламп, стоявших на подоконниках глинобитных домов. Тишину нарушало лишь урчание мотора ехавшего по улице в этот поздний час автомобиля да еще доносившееся откуда-то «бум-бум-бум» барабанов, свидетельствовавшее о том, что в городе проходит какое-то празднество.

Ночь была жаркой, однако по моему телу пробежал самый настоящий озноб, когда сквозь ткань рубашки я почувствовал, как к моему плечу прикоснулась Кассандра. Она, наверное, дотронулась до меня совершенно случайно, но, видимо ощутив то же самое, что и я, оторвала взгляд от горизонта и пристально посмотрела мне в глаза. Я смотрел на Касси, любуясь красивыми чертами ее лица, едва различимыми в слабом свете перемещающихся по реке огоньков.

– Кассандра, я подумал над тем, что говорил тебе в Барселоне… Знаешь, ты абсолютно права, и я считаю, что…

Касси, прижав палец к моим губам, заставила меня замолчать.

– Не говори ничего… – прошептала она, а затем, приподнявшись на цыпочки и обхватив рукой мою шею, поцеловала меня в щеку.

Я нерешительно обнял Кассандру за талию и, притянув к себе, почувствовал через тоненький материал платья ее упругие груди. Выждав секунду-другую, я поцеловал Касси в теплые губы, раскрывшиеся навстречу моим губам. И тут на нас обоих обрушилась настоящая буря страсти. Уже не сдерживая себя, мы стали жадно целоваться, а наши руки, стаскивая одежду, начали ласкать обнаженные тела друг друга…

Мы и сами не заметили, как, уже полностью раздетые, оказались на полу балкона. Я нежно проводил губами по гладкой коже Кассандры, а она в ответ еле слышно постанывала от удовольствия. Осыпав ласками ее шею, плечи и спину, я набросился на ее груди, слегка покусывая выступающие сосочки, а затем спустился к пупку и, ненадолго задержавшись на нем, устремился к внутренней части горячих, страстно подрагивающих бедер. Наконец наши тела прильнули друг к другу и мы слились в единое целое.

Под жарким покровом африканской ночи мы оба в полной мере осознали, как сильно любим друг друга.

26

В пять часов утра – то есть как раз тогда, когда человек видит самые сладкие сны, – пронзительно затренькал будильник моих наручных часов. Открыв глаза, я поначалу никак не мог понять, где нахожусь и как здесь оказался. Однако я удивился еще больше, когда увидел у себя на груди ладонь, которая была явно не моей. Прошло несколько секунд, прежде чем я, изумленно хлопая ресницами, наконец-таки вспомнил, что нахожусь в номере одной из гостиниц Бамако и что прошедшая ночь была одной из чудеснейших ночей в моей жизни.

Я приподнялся на кровати, опасаясь, что могу опять заснуть. Мы с Кассандрой, как я тут же прикинул в уме, заснули в изнеможении всего лишь час назад, а менее чем через два часа нам нужно было вылететь в Томбукту.

– Касси… – тихонько позвал я, стараясь разбудить Кассандру. – Касси, просыпайся. Нам пора вставать, а иначе мы опоздаем на самолет.

– Не хочу я вставать… – сонным голосом пробормотала Кассандра и спрятала голову под подушку. – Идите, я вас догоню…

Я посмотрел на ее голую спину и упругие, очень привлекательные ягодицы, при виде которых у меня даже мелькнула шальная мысль, а не плюнуть ли на этот чертов самолет и остаться в гостинице еще на один денек – конечно же, отнюдь не для того, чтобы спать. Однако времени у нас было мало, и мы не могли позволить себе провести еще один день в Бамако, какой бы соблазнительной ни казалась мне в это раннее утро Касси.

– Сеньорита Брукс, – сказал я, слегка повышая голос. – Кассандра Брукс, будьте добры немедленно подняться с постели, если не хотите, чтобы я вас отшлепал.

В ответ на мои слова Кассандра слегка приподняла попку и поводила ею из стороны в сторону, словно провоцируя меня выполнить свою угрозу.

– Ах, ты так?! Ну я тебе сейчас покажу! – воскликнул я и начал обеими руками щекотать ее. Я щекотал ее до тех пор, пока Кассандра не стала смеяться и просить о пощаде так громко, что я испугался, как 6ы она не перебудила полгостиницы.

Само собой разумеется, мы снова занялись любовью, позабыв и о предстоящем полете в Томбукту, и даже о сокровищах тамплиеров.

– Улисс! Улисс! – послышался голос профессора Кастильо, который настойчиво стучал в дверь. – Ты уже проснулся?

– Да! Что случилось, профессор?

– Ничего не случилось. Я просто хотел узнать, проснулся ты или нет. Дежурный администратор сказал мне, что заказанное нами вчера такси уже стоит возле входа в гостиницу.

– Хм… Прекрасно! – ответил я, поспешно поднимаясь с постели. – Я буду готов через пять минут.

– Очень хорошо. Я подожду тебя внизу, у стойки дежурного администратора. Да, кстати, я постучал в дверь номера Кассандры, но она мне не ответила. Пойду еще разок постучу, а то она, наверное, до сих пор спит.

Кассандра посмотрела на меня широко открытыми глазами, показывая рукой, чтобы я попытался спровадить профессора куда-нибудь подальше от двери ее номера.

– Не переживайте, профессор… Она сейчас наверняка в душе. Касси – женщина очень ответственная, – сказал я, краем глаза поглядывая на «ответственную женщину», нежившуюся под простынями в моей постели. – Я уверен, что она давно проснулась.

– Хорошо. Но ты, прежде чем пойдешь вниз, все-таки поторопи ее. На всякий случай.

– Не переживайте, проф, – повторил я, поворачиваясь к Касси с коварной улыбкой на губах. – Я прямо сейчас ее и потороплю.

Мы с Кассандрой приняли душ, оделись и собрали свои дорожные сумки за рекордно короткое время. Тем не менее, поскольку такси простояло в ожидании нас целых двадцать минут, нам пришлось дополнительно платить и за этот «простой», и за то, чтобы таксист как можно быстрее довез нас до аэропорта. Когда мы с Касси вышли из своих номеров и спустились в вестибюль, профессор немало удивился, увидев, что волосы у нас обоих мокрые, а из наших наспех собранных дорожных сумок торчит кое-как сложенная одежда.

– Вы проспали! – возмутился он. – Причем оба! Мне даже не верится! Хорошенькое дело!

– Да, неплохое… – с усмешкой пробормотал я, подходя к профессору.

– А у тебя еще и темные круги под глазами! – воскликнул Кастильо, приглядевшись ко мне. – И у тебя тоже, Кассандра? – спросил он, поворачиваясь к чуть смутившейся Касси. – Такое впечатление, что вы этой ночью совсем не спали. Можно поинтересоваться, чем вы, черт возьми, занима…

Запнувшись на полуслове, профессор ошеломленно посмотрел на нас: он, по-видимому, наконец догадался, в чем же заключалась причина нашего опоздания и столь измученного вида.

– А-а! Понятно… – пробормотал Кастильо, краснея. – Извините. Считайте, что я ничего не говорил.

Щурясь от ярких лучей солнца, светившего сквозь стекло подернутого ржавчиной иллюминатора прямо мне в лицо, я смотрел с высоты двух тысяч метров на огромную равнину, простиравшуюся аж до горизонта, который слабо прорисовывался сквозь пылевую завесу. Нигде не было видно не то что горы или холма, а даже небольшого пригорка. Хотя настоящая пустыня начиналась в нескольких сотнях километров к северу, высушенная ветрами долина, над которой летел наш самолет, производила такое впечатление тоскливой уединенности, какое трудно даже представить. Кроме редко стоящих акаций, чахлых кустиков и, насколько я мог разглядеть с высоты двух километров, длинных теней непонятно зачем забредших сюда людей, в долине ничего не было. Я прикоснулся к руке, лежавшей на подлокотнике ря-д0м с моей, и уже открыл рот, чтобы поделиться с обладательницей этой руки теми эмоциями, которые вызвал у меня простиравшийся далеко внизу невыносимо печальный пейзаж, однако заметил, что она дрыхнет без задних ног, и не решился лишать ее заслуженного отдыха.

Наш самолет – турбовинтовой двадцатиместник российского производства, принадлежащий компании «Мали Эр», – очень сильно гудел, а еще то и дело резко кренился на борт. Причиной этого, как нам сказал по громкоговорителю пилот, объяснявшийся с пассажирами на французском языке с очень сильным русским акцентом, являлись конвекционные потоки воздуха, которые в утреннее время образовывались над засушливой местностью – как раз такой, над какой мы в этот момент и пролетали.

Девятисоткилометровый перелет из Бамако в Томбукту должен был занять около трех часов, но на самом деле продлился более девяти часов – и все из-за не предусмотренных в расписании посадок, которые мы сделали в Сегу и Мопти, чтобы взять там на борт новых пассажиров. К счастью, я уже не первый раз путешествовал по африканскому континенту, а потому знал, что подобные безобразия, которые на Западе вызвали бы вполне обоснованное негодование, здесь воспринимались как нечто само собой разумеющееся, и совершенно спокойно отнесся к увеличению времени полета на шесть часов. Что касается профессора, то он сильно разнервничался, и оба раза, когда самолет делал непредвиденную промежуточную посадку, ходил к пилоту и на своем ломаном английском языке, перемешанном с испанскими ругательствами, обвинял его в низком профессионализме и возмущенно говорил, что тот перепутал самолет с пикапом, который подбирает всех, кто попадается по дороге.

Наконец – уже в пятом часу дня – мы приземлились в аэропорту Томбукту, чувствуя себя измученными от ерзанья на неудобных сиденьях и думая только о том, как бы поскорее добраться до гостиницы, чтобы принять там душ или ванну, а затем выпить литр-другой-третий холодного пива.

Гостиница «Азалаи», находившаяся буквально в нескольких шагах от окружавших Томбукту песчаных барханов, но располагавшая прохладными и уютными номерами с множеством комнатных растений, показалась нам настоящей Шангри-Лой посреди пустыни, а потому мы с большим трудом заставили себя отказаться от более длительного отдыха и уже через полчаса отправились по делам. Мы решили потратить остаток дня на решение проблем, которые требовали нашего внимания в первую очередь. Нам нужно было встать на учет в местном комиссариате, что в обязательном порядке делали все приехавшие в Мали иностранцы, а затем, как того требовали местные власти, нанять официального гида (правда, за определенную плату избавиться от этого гида не составляло особого труда). К тому же мы рассчитывали посмотреть на диковинную мечеть Джингеребер, которая находилась в южной части города.

Как только мы вышли из гостиницы, за нами тут же увязалась стайка детишек, которые то и дело дергали нас за одежду и кричали: «Каду!», «Каду!»

– Что эти чертенята кричат? Что это за «каду»? – спросила меня Кассандра, отгоняя самого маленького из ребятишек, норовившего залезть рукой в ее карман.

– «Каду» – это «подарок» по-французски, – пояснил я.

– Ага… Такое впечатление, что у всех детей Томбукту сегодня день рождения.

– Подождите секунду, – сказал профессор. – Я посмотрю, нет ли у меня монеток. Если есть, то дам им несколько, и тогда они, возможно, оставят нас в покое.

– Даже не вздумайте засунуть руку себе в карман, профессор, – поспешно вмешался я. – Если они увидят, что вы собираетесь им что-то дать, вам потом не отогнать их от себя и брандспойтом.

– Да, но… они такие грязные и оборванные, что мне не жалко дать им несколько франков.

– Вы тем самым, возможно, облегчите себе совесть, однако им самим никакой пользы не принесете. Своими подачками вы добьетесь только одного: родители этих ребятишек будут ежедневно посылать их попрошайничать, вместо того чтобы заставлять своих отпрысков ходить в школу. Если вы и впрямь хотите сделать для них что-нибудь полезное, то запишитесь в какую-нибудь неправительственную организацию, которая занимается оказанием помощи бедным.

– Черт возьми, Улисс, а не слишком ли цинично ты рассуждаешь?

– Дело в том, профессор, что я видел уже достаточно много африканских городов и селений, где подачки сострадательных туристов избаловали местных ребятишек и их родителей, и они превратились из скотоводов и ремесленников в профессиональных попрошаек.

– Ладно, хватит. Может, ты и прав, я об этом не подумал.

– Не переживайте. Давайте просто не обращать на них внимания – тогда им рано или поздно надоест за нами бегать и они оставят нас в покое.

Следовавшая за нами по пятам шумная орава детей и в самом деле постепенно растаяла, и мы смогли спокойно дойти до комиссариата. Встав там на учет и наняв гида, а затем избавившись от него, мы отправились в южную часть Томбукту, наслаждаясь непривычной для нас прогулкой по засыпанным песком улицам. Время в этом городе, похоже, давным-давно остановилось, и он выглядел почти точно так же, как и несколько веков назад. Стены домов, построенных из дерева, соломы и глины, образовывали улочки, которые под немыслимыми углами извивались то влево, то вправо, делая бессмысленными все карты и путеводители. Лишь только заметный издалека главный минарет мечети Джингеребер позволял нам хоть как-то ориентироваться в этом Хаосе, и после очередного поворота улицы мы увидели перед собой мечеть во всей ее красе.

Этот молитвенный дом – с опорными конструкциями из дерева и минаретами причудливой формы, из которых на разном расстоянии друг от друга торчали концы поперечных балок, – был построен из глины. Стены мечети, казалось, впитывали в себя лучи заходящего солнца, отчего их песочный цвет приобретал оранжевый оттенок.

– Какая красивая мечеть, – восхищенно сказала Кассандра, подняв руки и заложив их за голову.

– А можно в нее войти? – поинтересовался профессор, зачарованно глядя на мечеть. – Мне хотелось бы посмотреть, как она выглядит внутри.

– Думаю, никто не станет нам препятствовать, – ответил я. – Но сейчас, к сожалению, слишком поздно. Давайте уж лучше придем сюда завтра – если, конечно, у нас будет время.

– А знаете, ведь эта мечеть была построена по приказу чернокожего царя, который изображен на Каталанском атласе, – сказал профессор.

– Это тот, который нарисован рядом с изображением Томбукту и держит в руке маленькое солнце? – спросила Кассандра.

– Именно так. Ее строительство закончилось, если я не ошибаюсь, в 1325 году. С этой мечетью, кстати, связан один очень интересный факт… – начал рассказывать профессор, снова пытаясь быть в центре внимания. – Дело в том, что ее архитектором был выходец из Испании, а точнее, из Андалусии, и звали его Эс-Сахели.

– Еще один выходец из Испании? – недоверчиво спросил я. – Не кажется ли вам, что слишком уж много выходцев из Испании оставили здесь свой след, чтобы это было простой случайностью. Если мне не изменяет память, тут так или иначе «отметились» и семья Кати, которая стала самой влиятельной во всем государстве, и Джудар-паша, завоевавший Томбукту и вынудивший семью Кати из него уехать… А теперь еще выяснилось, что эту мечеть построил выходец из Андалусии Эс-Сахели.

– Не забудь и про нашего таинственного картографа, – напомнила Кассандра.

– Да, конечно, – кивнул я, подмигивая ей. – В общем, я думаю, что слишком уж много действующих лиц, чтобы мы рассматривали этот факт как случайность. – Я поднял глаза и посмотрел на солнце, уже почти спрятавшееся за одним из минаретов. – Хотелось бы мне знать, что заставило их всех преодолеть тысячи километров по одному из самых бесплодных регионов планеты, чтобы попасть в этот затерявшийся в пустыне городишко.

Поскольку никакого искусственного ночного освещения в Томбукту не было, мы решили вернуться в гостиницу еще до наступления темноты. Уже шагая прочь от мечети, мы услышали за своей спиной протяжный голос муэдзина, возвещающего о том, что для мусульман пришло время очередной молитвы.

Когда мы шли по городским улицам, постепенно погружающимся в темноту, нам навстречу попадались лишь отдельные прохожие, укутанные с головы до ног в синие, голубые или черные одежды. У некоторых из этих людей было закрыто даже лицо – кроме глаз, сердито взирающих на нас, как на незваных гостей (каковыми мы, в общем-то, и были). Наши голоса отдавались эхом в тихих улочках Томбукту, лишний раз напоминая нам о том, что мы, пребывая в той же самой стране, шагаем уже не по расположенному на берегу реки Нигер шумному африканскому городу, а по захолустному городишку, который находится посреди пустыни, окутанной недружелюбной тишиной и населенной туарегами.

– От одного только вида этих людей у меня мурашки по коже бегут, – прошептала Кассандра, крепко держась за мою руку.

– Насколько мне известно, их всегда побаивались даже живущие с ними по соседству народы, потому что туареги и поныне пользуются репутацией грабителей, работорговцев и безжалостных вояк.

– Большое спасибо, Улисс. Твои слова меня успокоили…

– Ты, Улисс, ври, да не завирайся, – ворчливо произнес профессор. – Не изображай их такими жуткими злодеями. Если хочешь, чтобы Кассандра чувствовала себя с тобой в безопасности, скажи ей что-нибудь ободряющее. Не надо ее стращать. И меня, кстати, тоже…

– А вы что, боитесь, проф?

– Тебя послушаешь – и в самом деле испугаешься.

– Да ладно, не переживайте. Честно говоря, я сталкивался с туарегами всего лишь один раз, когда проезжал по Африке несколько лет назад, но у меня сложилось впечатление, что в общем-то это довольно миролюбивые люди. Времена, когда туареги занимались разбоем, уже давно прошли, и сегодня они в большинстве своем живут тем, что разводят коз и занимаются торговлей: периодически организуют торговые караваны из одного конца пустыни в другой. И хотя отдельные разбойничьи шайки туарегов все еще бродят по Сахаре, в настоящее время главной отличительной чертой этого народа является его исключительное гостеприимство, а также свойственное всем кочевникам уважение к страннику… даже если этот странник одет в шорты.

– Слушай, а ты ведь уже больше часа не затрагивал эту тему, – с невозмутимым выражением на лице заметил профессор. – Я уже начал переживать, не случилось ли с тобой чего…

– Не переживайте, к этой теме я буду то и дело возвращаться еще года два.

– Улисс, хватит дурачиться, – вмешалась Кассандра, сжимая мне руку. – Давайте лучше поторопимся. Что-то мне захотелось побыстрее вернуться в гостиницу.

27

– Глядя на ваши довольные лица, я прихожу к выводу, что вы провели прошедшую ночь гораздо интереснее, чем я, – сказал профессор, встретившись со мной и Кассандрой на следующее утро за завтраком.

– Лично я готов в этом поклясться, – ответил я, весело подмигивая Кассандре и усаживаясь за стол, на котором передо мной стояла тарелка с двумя булочкам, а рядом с ней маленькая баночка с мармеладом.

– Да, было очень интересно, – поддакнула Кассандра. – Особенно в тот момент, когда ты начал храпеть, как самый настоящий медведь.

– Медведи не храпят, – ответил я. – А вот ты… – Я осекся, увидев предостерегающий взгляд Кассандры, и миролюбиво произнес: – В общем, во всем был виноват матрас. Или подушка.

Кассандра выставила в мою сторону нож, на лезвии которого лежал кусочек сливочного масла.

– Вот так-то лучше, приятель.

– Хм… забавно, – качая головой, сказал профессор. – А ведь прошел всего один день.

– Вас что-то забавляет, профессор? – спросила Касси, направляя свой нож в сторону профессора.

– Кого? Меня? – Кастильо поднял обе руки вверх. – Ни в коем случае. Мне никогда даже и в голову не пришло бы насмехаться над таким важным делом, как это…

– Уж лучше бы вы оставили этот язвительный тон, проф, – посоветовал я, с нарочитой опаской поглядывая на Касси. – Вам, видимо, невдомек, какой опасной может быть женщина, держащая на ноже кусочек масла…

Кассандра на несколько секунд замерла, а затем, бросив нож на стол, стремительно рванулась ко мне. В мгновение ока она обхватила руками мою шею и начала кусать мое ухо.

– Сейчас я тебе покажу! – приговаривала она в промежутке между укусами. – Ты у меня запомнишь это масло!

В девять часов утра, когда солнце начало припекать и стало очевидно, что день будет очень жарким, мы подошли к библиотеке Кати. Библиотека эта находилась в двухэтажном здании, выкрашенном в светло-землистый цвет и огороженном невысоким забором из белого камня. Калитка в заборе была открыта, а потому я сразу же прошел к деревянной входной двери и постучал в нее.

Дверь открыл темнолицый мужчина лет сорока. Он удивленно посмотрел на нас.

– Ас-саламу алейкум, – произнес я традиционное для мусульманских стран приветствие.

– Ва алейкум ас-саламу, —послышалось в ответ.

– Do you speak English?[28]28
  Вы говорите по-английски? (англ.)


[Закрыть] – спросил я по-английски, опасаясь, что разговаривать по-французски мне будет трудновато.

– Вы испанцы? – вопросом на вопрос ответил темнолицый мужчина.

Я несколько секунд ошеломленно молчал, потому что никак не ожидал встретить в этом городишке местного жителя, говорящего на испанском языке, причем с явным андалусским акцентом.

– Да, – наконец ответил я. – Точнее, мы двое испанцы, а она, – сказал я, положив руку на плечо Кассандры, – мексиканка.

– Очень приятно с вами познакомиться, сеньорита. – Мужчина галантно улыбнулся. – А зовут вас…

– Кассандра Брукс. Но вы можете звать меня Касси.

– А я – Даниэль Ибрагим ибн Ахмед аль-Кути, – представился мужчина. – Но вы можете называть меня… так, как сочтете нужным.

– Я – Улисс Видаль, – поспешно произнес я, как бы невзначай вставая между Кассандрой и этим темнолицым мужчиной. – А это – профессор Эдуардо Кастильо.

Темнолицый мужчина с трудом, как мне показалось, оторвал взгляд от глаз Касси и, на долю секунды нахмурившись, посмотрел на меня.

– Я рад с вами со всеми познакомиться, – сказал он, слегка наклоняя голову, а затем, показав рукой внутрь здания, добавил: – Позвольте мне предложить вам выпить чаю.

Мы прошли вслед за ним в просторное помещение, оформленное в бедуинском стиле: положенные друг на друга ковры покрывали весь пол, в центре помещения стоял круглый стол на удивительно низеньких ножках, а вокруг него лежали увесистые подушки.

– Располагайтесь поудобнее. – Мужчина жестом пригласил нас присесть. – Чувствуйте себя как дома.

– Спасибо, вы очень любезны, – поблагодарил я. – Мне еще никогда не доводилось бывать в такой гостеприимной библиотеке.

– По правде говоря, это не только библиотека, но еще и мое скромное жилище.

В этот момент в комнату вошла женщина, с головы до ног укутанная в черные одежды, оставлявшие открытыми только глаза, тоже черные. Даниэль, бросив на нее быстрый взгляд, что-то негромко сказал, и она тут же повернулась и ушла.

– А теперь расскажите мне, господа, почему вы решили оказать мне честь своим визитом? Вас прислал сюда университет Гранады, чтобы вы проверили состояние рукописей?

– Вовсе нет, – ответил профессор. – Видите ли, мы приехали сюда, потому что…

– …потому что мы работаем в Министерстве культуры Испании, – перебил я профессора. – Профессора Кастильо прислали сюда, чтобы он изучил кое-какие документы, а мы с сеньоритой Брукс – его помощники.

Даже не глядя на своих друзей, я был уверен, что их лица при этих словах вытянулись от удивления, а потому оставалось только надеяться, что они сумеют подыграть мне.

– Министерство… Понятно, – задумчиво произнес Даниэль, переводя взгляд с меня на профессора, а затем на Кассандру.

– То самое министерство, которое финансировало строительство здания библиотеки.

– Да, конечно, – кивнул Даниэль. – Мы все очень признательны вашему министерству за помощь. А особенно заместителю министра Рамосу Эспиносе. Без него, – сказал Даниэль, обводя рукой окружающий нас интерьер, – ничего этого не было бы. Помнится, у его супруги были проблемы с сердцем. Вы не знаете, она поправилась?

– Насколько мне известно, да, – ответил я, заметив при этом, как открылась дверь и снова появилась уже заходившая сюда раньше женщина. Она принесла дымящийся чайник и стаканы. – Я передам сеньору Эспиносе, что вы интересовались состоянием здоровья его супруги.

– Это очень любезно с вашей стороны, – Даниэль вежливо улыбнулся, – и я готов выполнить все, о чем вы меня попросите. – Все так же мило улыбаясь, он добавил: – Однако позвольте напомнить вам, что нынешний заместитель министра культуры вашей страны – женщина, причем незамужняя.

Удар был, конечно, неожиданным и сильным. В поисках самых знаменитых за всю историю человечества сокровищ мы забрались к черту на кулички, но теперь все наши усилия могли полететь коту под хвост – и все потому, что я возомнил себя великим хитрецом, способным с изящной легкостью водить за нос других людей.

Наступило напряженное молчание, которое ни я, ни мои спутники не решались нарушить. Было слышно лишь шуршание одежд женщины, наливавшей нам в стаканы чай с мятой.

– Вы, наверное, считаете, – наконец сказал, продолжая улыбаться, Даниэль, – что темнокожий человек, живущий посреди пустыни, должен обязательно быть идиотом?

Я украдкой посмотрел на своих друзей и по выражению их лиц понял, что они в данный момент думают обо мне. А еще я осознал, что нужно срочно как-то выпутываться из дурацкой ситуации, в которой мы оказались по моей вине.

– Я приношу вам свои самые искренние извинения, – сказал я, глядя прямо в глаза Даниэлю. – Я вовсе не хотел…

– Обманывать меня? – перебил хозяин дома.

– Это, конечно, непростительно, – согласился я, – но я все-таки прошу у вас извинения. У нас есть серьезная причина для того, чтобы оправдать наше желание ознакомиться с архивами, хранящимися в вашей библиотеке. Конечно, с моей стороны было ошибкой поступить подобным образом. Но это объясняется тем, что мне хотелось придать нашему визиту сюда некоторую официальность – в этом случае, как мне казалось, вы к нам лучше отнесетесь.

Даниэль взял стакан с дымящимся чаем и, отхлебнув из него, на несколько секунд задумался.

– Ну что ж, хорошо, – спокойно произнес он. – Считайте, что ваши извинения приняты.

Я почувствовал, как у Касси вырвался едва различимый вздох облегчения.

– Согласно обычаям гостеприимства моей страны, – продолжал Даниэль, – я предлагаю вам выпить вкусного чаю, который приготовила моя любимая жена…

– Спасибо, – обрадовался профессор. – Вы очень великодушный человек.

– Но как только вы закончите пить чай, – добавил Даниэль, гася свою любезную улыбку, – я попрошу вас уйти из этого дома и никогда сюда больше не приходить.

Мы все трое молчали, а Даниэль, откинувшись на лежавшие за его спиной две огромные твердые подушки, стал с невозмутимым видом допивать свой чай. Ситуация была одновременно и дурацкой, и в какой-то степени трагической, потому что доступ в архивы библиотеки Кати был ключевым моментом в наших планах, а теперь мы оказались в тупике, причем исключительно из-за допущенной мною несусветной глупости. Однако я приехал в Томбукту совсем не для того, чтобы от меня могли отделаться чаем с мятой…

– Мне понятен ваш гнев, – примирительным тоном сказал я, – и я еще раз прошу у вас извинения. Однако поймите, для нас очень важно взглянуть на архивы вашей библиотеки. В конце концов, это ведь публичная библиотека, не так ли?

– Да, именно так, однако это еще и мое жилище, и в названии этой библиотеки фигурирует моя фамилия, а точнее, название того рода, к которому я принадлежу. Поэтому библиотека является для меня даже больше чем просто домом, и здесь не рады тому, кто приходит с ложью на устах.

– Мы можем вам заплатить, – не придумав никаких других аргументов, предложил я и тут же пожалел об этом.

– Сначала вы мне лгали, а теперь начали оскорблять меня, – ответил, нахмурившись, Даниэль. – У вас есть еще какие-нибудь оскорбления в мой адрес?

– У нас вовсе не было намерения обидеть вас, – вмешалась, как обычно, очень даже кстати Касси. – Да, нами допущена глупейшая ошибка, но мы ведь принесли вам за нее свои извинения… И вы должны понять, что мы приехали сюда только для того, чтобы взглянуть на ваши архивы. – Кассандра умоляюще посмотрела на хозяина дома. – Вы окажете нам великую честь, если позволите это сделать.

Лицо Даниэля смягчилось – то ли из-за логичности рассуждений Касси, то ли из-за ее изумрудно-зеленых глаз, которые явно оказывали на него чарующее воздействие.

– Ну ладно… – помедлив, произнес он и пристально посмотрел на Кассандру. – Будем считать, что произошло недоразумение. Вы, по всей видимости, неплохие люди.

– В этом можете не сомневаться, – поспешила заверить его Касси, понимая, что этот человек находится под властью ее чар. – Мы будем вам очень благодарны, если вы найдете возможность нам помочь.

Даниэль с глуповатым видом улыбнулся, обнажив при этом парочку золотых зубов.

– Я выполню просьбу такой красивой женщины, как вы, – сказал он. – По правде говоря, я просто не могу вам отказать…

Кассандра бросила на него свой самый кокетливый взгляд, одним лишь морганием длинных ресниц уничтожая последнюю преграду между нами и этим человеком, который еще мгновение назад собирался выдворить нас из своего дома.

– …а потому объясните мне, – продолжал Даниэль, – что я мог бы для вас сделать, и я сделаю все, что в моих силах.

Пока я сидел и помалкивал, стараясь, чтобы Даниэль хотя 6ы на время забыл о моем существовании, профессор вкратце рассказал ему о том, что мы ищем, умолчав, естественно, о сокровищах тамплиеров и заявив, что в основе наших поисков лежит исключительно научный интерес. Кассандра, которая старалась использовать свое чарующее воздействие на Даниэля, разбавляла скучноватый рассказ профессора вопросами, обращенными к хозяину библиотеки. Затем Даниэль повел нас на второй этаж, где и находилась библиотека.