Текст книги "Последний тайник"

Автор книги: Фернандо Гамбоа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

Кассандра некоторое время молчала – может, просто подыскивала подходящие слова, а может, никак не могла понять смысл того, что я ей говорил.

– Улисс… – Поставив чашку на стол, Касси взяла обе мои руки в свои. – Я со своей стороны могу сказать, что меня тоже к тебе влечет. К сожалению, я не способна предвидеть будущее – как, впрочем, не способен предвидеть его и ты, – а потому я не знаю, что может уготовить нам судьба, если мы решим быть вместе. Однако если ты позволишь мне быть откровенной, то, с моей точки зрения, все, что ты сейчас сказал, – это какая-то ерунда. Решать, конечно, тебе, и ты поступай так, как считаешь нужным. Я не стану поучать тебя и настаивать на чем-то своем.

Прошло уже три дня, как мы вернулись в Барселону, и, за исключением воскресенья, все это время было потрачено на лихорадочные приготовления к поездке в Мали, а потому разговор, состоявшийся между мной и Кассандрой в кафе, мало-помалу отошел в нашем сознании на второй план.

Мы разделили между собой работу по подготовке к предстоящей поездке: Кассандра искала и записывала всевозможную информацию о том, какие библиотеки и архивы существовали в Томбукту в начале четырнадцатого века, профессор Кастильо пытался выяснить, была ли какая-нибудь связь между тамплиерами и этим затерянным в пустыне городом, а я взял на себя хлопоты по организации нашего путешествия и по сбору сведений о том уголке планеты, куда нам предстояло отправиться. Последние две ночи мы почти не спали – отчасти из-за огромного объема работы, которую необходимо было выполнить, а отчасти из-за охватившего нас нервного напряжения. Когда же под вечер третьего дня мы собрались вокруг стола в моей гостиной, даже при тусклом свете свисавшей с потолка лампы у нас троих были отчетливо видны темные круги под глазами.

– Как твои успехи, Улисс? – спросила, склонившись над столом, Кассандра.

Ее волосы были заплетены в две изящные косички, а одета она была в шорты и в одну из тех своих футболок, в которых выглядела особенно обольстительной.

– Думаю, что неплохо… – ответил я, украдкой бросая взгляд себе между ног и глупо улыбаясь.

– Ого! – с притворным возмущением воскликнула Касси. – Ты прямо-таки жеребец!

– Да, что-то вроде того… Хотя нет, на жеребца я не потяну.

Касси, изображая разочарование, поджала губы, а затем, не сдержавшись, прыснула от смеха. Через секунду мы оба безудержно хохотали, вызывая недоумение у профессора, который не понял причину нашего смеха и теперь, переводя взгляд с Кассандры на меня и обратно, укоризненно покачивал головой, видимо терзаясь в догадках, что же произошло с этими двумя шалунишками.

Когда смех утих, профессор повторил заданный Кассандрой вопрос, но потребовал уже более подробного ответа.

– Да в общем-то, все готово, – сказал я, продолжая коситься на Кассандру. – Я связался с посольством Мали в Лондоне, и сотрудники посольства объяснили мне, что мы можем получить въездные визы прямо в аэропорту Бамако. Прививки против столбняка, гепатита и желтой лихорадки мы вчера уже сделали. Я забронировал номера в гостинице, а также выяснил, что нам, оказывается, придется нанять себе гида. Это меня отнюдь не обрадовало.

– Почему? – поинтересовалась Касси.

– Честно говоря, не люблю я этих гидов, – пробурчал я.

– Ну, тогда мы решим уже по приезде, стоит ли нам пользоваться услугами гида, – сказал профессор, – и согласимся на эти услуги только в случае крайней необходимости. – Мне тоже не очень хочется, чтобы рядом с нами все время находился какой-то посторонний человек.

– К сожалению, у нас не будет выбора. – Я уныло посмотрел на профессора. – Приезжающие в Мали иностранцы обязаны нанимать официального гида, куда 6ы они в этой стране ни направлялись. Так что тут уж нам никак не отвертеться.

– Тогда давайте этот вопрос больше не обсуждать, – предложил профессор. – Что-нибудь еще?

– Ничего экстраординарного. Мы проведем одну ночь в Бамако, а на следующий день, рано утром, – инш’алла – вылетим самолетом авиакомпании «Эр Франс» в Томбукту.

– Инш’алла? – в один голос переспросили профессор и Кассандра.

– «Если будет на то воля аллаха», – перевел я. Увидев, что и профессор, и Касси все еще вопросительно смотрят на меня, я, пожав плечами, добавил: – Я работал несколько месяцев на Красном море, так что ко мне прилипли кое-какие арабские слова.

– На Красном море… Прекрасно! – сказал профессор. – Ну а теперь слушайте меня очень внимательно, – с загадочным видом попросил он, – потому что я расскажу вам о том, что же мне удалось выяснить за все те часы, которые я потратил, лишив себя полноценного сна.

Кастильо уперся локтями в стол и, самодовольно усмехнувшись, посмотрел на нас с Кассандрой испытующим взглядом.

– Помните строки, – медленно произнес он, – в которых говорится о том, что некий ученик убегал от мистраля в направлении Томбукту?

– Да как же мы могли их забыть? – вырвалось у Касси.

– Так вот, имеется документальное подтверждение, что в 1346 году некий Хайме Феррер отбыл на судне с острова Мальорка в направлении юго-запада и, минуя Гибралтарский пролив, продолжал плыть вдоль африканского побережья, пока не высадился там, где в настоящее время находится Сенегал.

– Думаете, именно он и был тем пресловутым учеником, который упоминается в последних строках завещания? – спросил я.

– По правде говоря, я так не думаю, – равнодушно ответил профессор. – Хайме Феррер был мореплавателем, а не монахом, и, кроме того, судя по имеющимся о нем сведениям, он отнюдь не принадлежал к людям, способным потратить половину своей жизни на изучение различных языков и картографии.

– Тогда при чем здесь он? – поинтересовалась Кассандра.

– А при том, что, по моему мнению, именно на судне этого мореплавателя – то ли в составе судовой команды, то ли в качестве пассажира – и приплыл в Африку человек, которого мы ищем.

– На основании чего вы пришли к такому выводу? – спросила Кассандра голосом ученого-скептика. – Вы нашли какое-то письмо Хайме Феррера, в котором он рассказывает о своем путешествии и своих спутниках, или раздобыли список находившихся на его судне членов экипажа и пассажиров?

– Ни то ни другое, – ответил, широко улыбаясь, профессор. – Я пришел к такому выводу отчасти потому, что Хайме Феррер и его спутники так никогда и не вернулись из Африки.

Касси, удивленная охватившим профессора весельем, нахмурила брови и требовательно произнесла:

– Тогда, пожалуйста, объясните все поподробнее, иначе я тут с вами совсем запутаюсь.

Ничего не сказав в ответ, профессор открыл лежавшую на столе папку и вытащил из нее большой лист бумаги, который оказался ксерокопией участка Каталанского атласа, включающего в себя Канарские острова и африканское побережье до Мавритании и чуть южнее. Мы с Кассандрой стали внимательно рассматривать эту ксерокопию. Профессор, наблюдая за выражением наших лиц, вскоре понял, что мы не можем найти на ней ничего примечательного, и ткнул пальцем в парусный корабль, нарисованный как раз под Канарскими островами. Из корабля

высовывались четыре головы, три из которых смотрели в том направлении, в котором оно двигалось, то есть на восток.

– Не хотите ли вы сказать, что это судно…

– Прочитайте вот здесь… – перебил меня профессор, показывая на надпись возле судна:

Patrich l’uxer d’en Jaume Ferrer per anar al riu del or al gorn de sen Lorens qui és a X de Agost qui fo en l’any MCCCXLVI.

– Я не поняла ни одного слова… – пробурчала Кассандра.

– Я тоже… – признался я, – однако рядом с нами есть один человек, который горит желанием незамедлительно все объяснить. Я прав, профессор?

Как обычно, весьма польщенный тем, что он снова оказался в центре внимания, профессор Кастильо блаженно улыбнулся.

– Ну конечно же, ребятишки. Приблизительный перевод звучит так: «Служитель Хайме Феррера убыл, направляясь к золотой реке, десятого августа 1346 года в день Святого Лоренцо».

– А что такое «служитель»? – спросил я.

– Что-то типа адъютанта, – пояснила Касси.

– Именно так, дорогая моя, – кивнул профессор. – И хотя мы не знаем его имени, нам известно, что он высадился на африканский берег южнее Канарских островов. Он приплыл туда вместе с Хайме Феррером и, оказавшись на берегу, поехал на верблюде в сторону реки, которая в те времена называлась Золотой рекой и которая в настоящее время называется Сенегал. Если же ехать вдоль этой реки вверх по ее течению, то рано или поздно подъедешь к реке Нигер – главной водной артерии Западной Африки. Именно там, на берегу Нигера и находится легендарный город Томбукту.

– Вот здорово! Теперь у нас все сходится! – воскликнул я.

– Ты произнес эти слова очень даже кстати, – усмехнулся профессор. – Да, действительно, все сходится. – Он снова открыл свою папку и достал из нее ксерокопию еще одного участка все того же Каталанского атласа, которую затем положил рядом с первой ксерокопией так, чтобы изображения на краях этих двух участков совпадали. – Взгляните сюда.

На втором участке я увидел фигурку темнокожего царя, который держал в руке маленькое солнце, а возле ног царя – город Томбукту, расположенный неподалеку от реки Нигер. Левее этого города, причем на равном расстоянии от корабля Хайме Феррера и от чернокожего царя, был нарисован всадник в арабском одеянии, едущий верхом на верблюде по направлению к чернокожему царю. Исходя из всего того, что нам уже удалось выяснить, было понятно, что украшавшие эту средневековую карту рисунки означали, что некий человек, высадившись с судна на берег, отправился верхом на верблюде в сторону реки Нигер, а точнее – к расположенному неподалеку от нее городу Томбукту.

– Чудеса, да и только, – пробормотал я, не отрывая взгляда от карты. – Тут все нарисовано настолько доходчиво, что даже если бы наш друг Крескес разместил здесь сверкающую вывеску со стрелками, указывающими на Томбукту, то это не было бы более наглядно.

– Безусловно, – с готовностью согласился профессор. – Однако есть и еще один факт, который окончательно отметает все сомнения. Перерыв целый ворох бумаг, я натолкнулся на упоминание о том, что Томбукту называли Меккой Сахары, Римом Северной Африки, африканскими Афинами и самым таинственным городом. Должен признаться, что поначалу я немного сконфузился, потому что не нашел никаких сведений о том, что этот город называли «черной Александрией». Я искал везде, где только мог, но ничего не находил, пока, вконец отчаявшись, не решил взглянуть на данный вопрос под другим углом зрения. Вместо того чтобы разыскивать нужную мне информацию через поиск людей, которые высказывались когда-либо о Томбукту, я стал собирать информацию о самом Томбукту, надеясь таким образом все-таки натолкнуться на нужные мне сведения.

– И у вас это получилось? – нетерпеливо спросил я.

– Причем довольно быстро. Оказывается, в средние века, после восхождения на трон в 1317 году Мансы Мусы – чернокожего царя, который нарисован на этой карте и к которому направлялся наш «ученик», – Томбукту стал главным интеллектуальным центром всей коммерческой, религиозной и культурной жизни Западной Африки. Сановники и богатые торговцы, жившие в этом городе, соревновались между собой, кто из них наймет себе на службу самых ученых людей того времени и у кого из них будет самая большая библиотека во всем исламском мире. В результате подобного «соревнования» они собрали тысячи книг из различных уголков земного шара, и Томбукту в четырнадцатом веке вполне мог называться «черной Александрией», потому что в нем имелось такое же огромное количество книг, как и в легендарной библиотеке древней Александрии, а находился он на так называемом «черном континенте».

Весьма довольный своим выступлением передо мной и Кассандрой, профессор откинулся на спинку стула и бросил на нас с Кассандрой вопрошающий взгляд, как будто ожидая, что мы сейчас начнем ему аплодировать. Однако вместо того чтобы бурно выражать свой восторг, Кассандра решила немедленно выступить, следуя повестке дня, и с видом кота, который замышляет сцапать канарейку, сказала:

– А может, вам будет интересно узнать о том, что удалось выяснить мне?

– Слушаю тебя, дорогая моя, – уныло ответил профессор. Он даже и не пытался скрыть разочарование, которое вызвало у него наше с Касси равнодушное отношение к его рассказу.

– Видите ли, мне тоже удалось выяснить, что город Томбукту в начале четырнадцатого века превратился в своего рода африканскую Флоренцию. Более того, у меня с собой есть описание этого города, составленное вашим земляком… – С этими словами Кассандра начала лихорадочно рыться в лежавшей перед ней на столе кипе бумаг. – А, вот оно… В 1506 году в Томбукту приехал житель Гранады, Хасан ибн Мухаммед, более известный как Джованни Леоне по прозвищу Лев Африканец. Так вот, побывав в Томбукту, он написал про этот город следующее: «…там продается также много рукописных книг, каковые привозят из далеких стран, и от них получают больше дохода, нежели от остальных товаров. А еще в этом городе много кадиев, имамов и мулл, которым выдает плату царь и которые очень чтят людей письмéнных». – Кассандра оторвала взгляд от листа бумаги и посмотрела на нас с профессором: – Ну, что скажете?

– Скажу, что… – начал было я.

– Но это все еще ерунда! – поспешно перебила меня Кассандра. – Самое интересное заключается в том, что одной из семей, сумевших собрать наибольшее количество книг и документов, была семья – а точнее, целый клан – Кати. Есть ли в этом что-нибудь особенное? – спросила Кассандра, обращаясь как бы к самой себе, и тут же, не успев перевести дыхание, ответила: – Да, есть, потому что семья Кати эмигрировала из своего родного города Толедо по решению главы семьи Али ибн Зияба аль-Кути. Причиной отъезда были религиозные преследования, которым подвергались в пятнадцатом веке в Испании арабы. Приехав в Томбукту, эта семья вскоре стала одной из самых уважаемых семей города. Однако столетием позже марокканская армия во главе с еще одним выходцем из Гранады, которого звали Джудар-паша, захватила Томбукту, и поэтому семья Кати поспешно уехала из города и увезла с собой свою огромную библиотеку, в то время насчитывающую около тысячи книг. С тех самых пор, на протяжении многих поколений и вплоть до прошлого года, библиотека Кати переходила из рук в руки. В течение веков она обогатилась еще на несколько тысяч книг и документов. В настоящее время эта библиотека находится в недавно построенном здании и называется «Андалусийская библиотека Томбукту». Ее фонды систематизировали, был составлен подробнейший каталог. Так что нам, наверное, есть смысл порыться в этой библиотеке – а вдруг именно в ней и хранится зашифрованный документ, который, как мы предполагаем, когда-то привез в Томбукту убежавший из монастыря Мирамар монах-картограф.

– Извини, ты сказала «Андалусийская»? – недоверчиво спросил я.

– Именно так. Строительство здания библиотеки было профинансировано властями штата Андалусия.

– Поразительно! – искренне удивился я. – Мне даже в голову не приходило, что кто-то может выделять средства на строительство объектов культуры в африканских странах. Да, кстати, Кассандра, Андалусия – это не штат, а автономная область.

– Минуточку! – вмешался профессор. – Мне кое-что непонятно. Я, конечно, ни в коем случае не хочу умалять значение добытой тобой информации, – сказал Кастильо, обращаясь к Кассандре, – но ты сама сказала, что в Томбукту очень многие семьи имели библиотеки. Поэтому мы не можем быть уверенными в том, что документ, который, по нашему предположению, был привезен в Томбукту и в котором в зашифрованном виде указывается местонахождение сокровищ тамплиеров, хранится именно в этой библиотеке.

– Да, конечно, – согласилась Касси. – Об абсолютной уверенности не может быть и речи, однако данная версия, на мой взгляд, является наиболее правдоподобной.

– А почему ты так решила? – поинтересовался профессор.

– Да потому, что я считаю само собой разумеющимся, что этот документ был составлен на каталанском или испанском языке, – смущенно ответила Кассандра.

– Неужели?

Кассандра несколько секунд молчала, видимо собираясь с мыслями и подыскивая доводы, которыми можно было бы убедить скептически настроенного профессора.

– А! Поняла! – вдруг воскликнула она. – Какая же я глупая! Я забыла объяснить вам, что семья Кати проявляла особый интерес к рукописям, привезенным с их исторической родины, то есть с Иберийского полуострова, и любой документ, так или иначе с ним связанный и оказавшийся в Томбукту, рано или поздно, по всей вероятности, оказывался в библиотеке этой семьи. Так что туда вполне мог попасть и документ, доставленный вот этим сидящим на верблюде таинственным персонажем.

– Не знаю, как вы, – сказал я, выпрямляясь на своем стуле и окидывая взглядом кипы всевозможных бумаг, занимавших почти весь стол, – а я все больше и больше верю в то, что этот монах уехал именно в Томбукту. И если существует какая-то карта, письменный документ или, возможно, другая зацепка, которые привели бы нас к сокровищам тамплиеров, то все это нужно искать в Томбукту.

– Я с тобой согласна, – поддержала меня Кассандра. – Все добытые нами сведения свидетельствуют именно об этом, и, как говорят у нас в Мексике, «если видишь яйца, а еще конец, то это, безусловно, не самка, а самец».

– Однако остается один маленький нюанс, – сказал, иронически улыбаясь, профессор. – Мы ведь, между прочим, не знаем, сохранился ли этот документ, написанный на пергаменте или на чем-то еще, за прошедшие шестьсот с лишним лет… Может, он просто-напросто истлел, если вообще когда-либо существовал.

– Да ладно вам, проф. – Я укоризненно покачал головой. – Не будьте черным вороном, предвещающим крах наших надежд. Хотя шансов у нас, конечно же, маловато, мы не можем не ухватиться за эту ниточку. Или у вас есть предложение получше?

– По правде говоря, нет, – признался профессор Кастильо, задумчиво поглаживая лысину.

– Значит, вы согласны поехать с нами?

– Наверное... да, – нерешительно ответил профессор, посмотрев на меня поверх своих очков. – А что мне еще остается делать? Если я оставлю тебя без присмотра и с тобой что-нибудь случится, я буду чувствовать себя виноватым.

– Вот и прекрасно. Итак, мы обо всем договорились, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – А теперь я предлагаю побаловать себя хорошим ужином, а затем лечь спать пораньше, потому что завтра нас ждет трудный день.

– Завтра? – удивленно спросила Касси. – А что нам придется делать завтра?

– Ой, извините, я и забыл вам сказать... – Напустив на себя невинный вид, я сообщил: – В двенадцать часов дня мы вылетаем самолетом авиакомпании «Эр Франс» в Дакар… – Я сделал паузу, чтобы насладиться лицезрением того, как вытянулось лицо профессора, и продолжил: – Там мы пересядем на самолет до Бамако и уже завтра в это время будем в Мали.

25

Уже устремившееся к горизонту палящее солнце, лучи которого настойчиво пробивались сквозь облако пыли, поднявшегося над взлетно-посадочной полосой, было самым первым, что мы увидели в Мали, когда вышли из самолета и стали спускаться по трапу в международном аэропорту Бамако. Затем нас ждал убогий на вид терминал с не очень большим, но необычайно шумным залом прибытия, где люди в военной форме требовали от только что прилетевших пассажиров выстроиться в очередь.

Внутри этот терминал был еще более убогим, чем снаружи. В нем, несмотря на уже вечернее время, было очень жарко и душно, и мы, стоя в очереди к единственному имевшемуся здесь окошечку с надписью «Иммиграция», буквально обливались потом. Пока профессор с нескрываемым отвращением на лице посматривал по сторонам, а Касси приглядывала за нашим багажом, подозрительно косясь на снующих туда-сюда людей, я пытался объясниться с представителями здешней власти. Довольно твердолобые, как мне показалось, пограничники и таможенники никак не могли понять, что виз на въезд в Мали у нас нет и что в лондонском посольстве этой страны меня убедили в возможности получить временную визу прямо в аэропорту.

Примерно час спустя, облегчив свои карманы на пятнадцать тысяч франков КФА, мы покинули набитое людьми здание аэропорта и направились к первому попавшемуся нам на глаза такси. Однако не успели мы сделать и пары шагов, как нас окружила целая толпа таксистов, каждый из которых, громко тараторя, пытался доказать, что его автомобиль самый быстрый, самый удобный и вообще самый лучший, а он, таксист, самый честный человек на свете. Желая побыстрее выбраться из этой галдящей толпы, я поспешно шагнул к одному из таксистов, который выглядел не таким грязным, как остальные, и, положив ему руку на плечо, сказал:

– Отель «Амитье».

Как я и предполагал, этот человек тут же отпихнул в сторону конкурентов и повел нас к своему автомобилю, «Пежо-504», выпускавшемуся еще в те времена, когда я ходил в детский сад. Когда мы сели в машину, таксист довольно долго не мог ее завести, и его конкуренты, пользуясь заминкой, стали заглядывать в открытые окна и наперебой уговаривать нас выйти из автомобиля и поехать с ними.

Мы очень сильно устали – не только от долгого перелета и еще более долгого сидения в зале транзитных пассажиров в аэропорту Дакара, но и от необычайно мучительного процесса получения въездных виз в душном зале аэропорта Бамако. Тем не менее уже само осознание того, что мы наконец-таки прибыли в Мали, а стало быть, сделали еще один шажок к раскрытию тайны сокровищ тамплиеров, вызывало у меня счастливую улыбку, и я, высунув голову в окно, полной грудью вдыхал горячий африканский воздух.

К моему удивлению, мы довольно быстро преодолели пятнадцать километров, отделявших аэропорт от города, и оказались в самой гуще большого потока машин, повозок и пешеходов, то есть того самого потока, который захлестывает улицы африканских городов сразу же после захода солнца. Гостиница, в которой я забронировал для нас номера, находилась в коммерческом центре Бамако, где перед бесчисленными ларьками и лотками, которые были тускло освещены редко стоящими фонарями, толпилось такое огромное количество народа, что такси с большим трудом удавалось продвигаться по запруженной улице.

– Что с вами случилось? – спросил я, поворачиваясь к своим притихшим на заднем сиденье спутникам. – Вы не произнесли ни слова с того самого момента, как мы покинули салон самолета.

– А что мы должны тебе сказать? – ворчливо произнес профессор. – У меня такое впечатление, будто мы оказались на другой планете. Я никогда не бывал в таких вот местах.

– А ведь я раньше думала, что Мехико – это жуткий хаос! – присоединяясь к профессору, воскликнула Кассандра. – Тут так жарко, что мне остается только надеяться, что в гостинице найдется холодное пиво.

– Я тоже на это надеюсь, – сочувственно сказал я, понимая, какое впечатление произвела на моих друзей первая встреча с африканской действительностью. – Думаю, они тут не очень строго соблюдают мусульманские законы.

Несколько минут спустя такси наконец-то припарковалось возле нашей гостиницы.

– Ого! – воскликнула Касси, восторженно разглядывая роскошный вход в здание гостиницы. – Вот это уже намного лучше!

– Это самая шикарная гостиница в Бамако, – пояснил я, бросая взгляд на нарядно одетого швейцара. – Я подумал, что раз уж мы собираемся провести в этом городе всего лишь одну ночь, то нам следует хорошенько отдохнуть.

– Ну хоть на этот раз ты соизволил пошевелить мозгами, – хмыкнул профессор. – Молодец! Посмотрим, пошевелишь ли ты ими когда-нибудь еще…

– Я вижу, что вы, профессор, уже успели прийти в себя. Так что давайте-ка вместе вытащим из багажника наши дорожные сумки.

Мы уложили с помощью швейцара весь наш багаж на тележку и подошли к довольно потертой стойке дежурного администратора.

– Bonsoir[21]21
  Добрый вечер (фр.).


[Закрыть], – сказал я с таким французским прононсом, на какой только был способен. – J’ai une réservation au nom d’Ulises Vidal pour trois personnes[22]22
  Я забронировал номера на троих человек на имя Улисса Видаля (фр.).


[Закрыть].

– Oui, monsieur[23]23
  Да, мсье (фр.).


[Закрыть], – ответил дежурный администратор, взглянув в какой-то список, и затем поочередно выдал каждому из нас ключ от номера. – Combien de temps pensez-vous y rester, monsieur?[24]24
  Сколько времени вы намереваетесь здесь пробыть, мсье? (фр.)


[Закрыть]

– Cette nuit[25]25
  Эту ночь (фр.).


[Закрыть].

– D’accord. Bonne nuit, monsieur[26]26
  Хорошо. Спокойной ночи, мсье (фр.).


[Закрыть].

– Bonne nuit[27]27
  Спокойной ночи (фр.).


[Закрыть].

Взяв свой ключ, я обернулся и заметил, что Кассандра удивленно смотрит на меня.

– Не знала, что ты говоришь по-французски.

– А я по-французски не говорю, а так, слегка чирикаю. Я когда-то работал на Мартинике, так что ко мне прилипли кое-какие французские слова.

Прежде чем разойтись вместе с багажом по своим номерам, мы договорились, что примем душ и через полчасика все вместе пойдем ужинать.

В моем номере, как и во всей гостинице, ощущалась какая-то запущенность, отчасти объяснявшаяся отсутствием надлежащего техобслуживания. Я понял это, как только попытался включить кондиционер. К счастью, вода в ванной комнате была, и, простояв минут десять под душем, я наскоро вытерся полотенцем и облачился в свою самую лучшую одежду, состоявшую из помятой хлопковой рубашки и чистых брюк. Пройдя по коридору, я постучал в дверь номера, в котором располагался профессор. Когда Кастильо, открыв дверь, предстал передо мной в шортах и цветастой гавайской рубашке, я не смог удержаться от смеха, увидев его в столь необычном для него наряде.

– Что с тобой, Улисс? – раздраженно спросил профессор. – Во Флориде ты смеялся надо мной, потому что я ходил там в свитере и вельветовых штанах, а здесь смеешься, потому что я, находясь посреди Сахары, надел шорты. На этом свете есть вообще какая-нибудь одежда, которую ваша милость сочла бы для меня подходящей?

– Извините, профессор, я просто еще никогда не видел вас в подобном наряде. Вы произвели на меня впечатление.

– Ну, значит, тебе придется привыкнуть к моему наряду. Я собираюсь ходить именно так, поскольку здесь стоит невыносимая жара.

– Ну что ж, посмотрим… – сказал я, стараясь не улыбаться, а затем, чтобы сменить тему, добавил: – Давай поторопим Кассандру, а то я уже умираю от голода.

Мы подошли к номеру Касси и постучали в потрескавшуюся дверь, из-за которой тут же донесся женский голос, попросивший нас немножко подождать.

Через несколько секунд дверь отворилась и на пороге появилась Кассандра. Она надела легкое зеленое платье, прекрасно гармонировавшее с цветом ее глаз, а волосы заплела в косичку, так что шея осталась открытой и оттого выглядела особенно соблазнительной. В этот момент я подумал, что Касси была одной из самых красивых женщин, которых мне доводилось видеть в своей жизни.

– Привет, – с улыбкой сказала она, конечно же, заметив произведенный ею эффект. – Ну что, пойдем ужинать?

– Э-э… Да, конечно… ужинать, – с глупым видом пробормотал я.

– Прекрасно выглядишь, девочка, – отпустил комплимент профессор, глядя на Кассандру сверху вниз. – Если бы я познакомился с тобой лет двадцать назад…

– Благодарю, – сказала, кокетливо поморгав ресницами, Касси. – Не знаю, что бы подумали мои родители, если бы некий мужчина пригласил меня на свидание в те времена, когда я ходила в детский сад.

– К тому же мужчина в такой вот рубашке, – съязвил я.

– Вы оба необычайно любезны, – проворчал профессор, а затем повернулся и зашагал в сторону лестницы. – Необычайно!

***

Ресторан в этой гостинице оказался гораздо более изысканным, чем мы предполагали. В нем сидели преимущественно бизнесмены – как африканцы, так и европейцы, а также несколько состоятельных семейных пар из местных жителей. На фоне этих людей мы выглядели, как муха в супе. Особенно мне запомнился недоумевающий взгляд, которым уставился на профессора метрдотель, увидевший, как профессор заходит в ресторан в цветастой рубашке с нарисованными на ней пальмами.

Впрочем, метрдотель был далеко не одинок в своем недоумении: и прислуга, и сидевшие за столами посетители – все как один не преминули бросить укоризненный взгляд на обладателя столь вызывающего одеяния. Что касается официантов, то они, принося нам заказанную еду, а затем отходя от нашего столика, каждый раз демонстративно ухмылялись и в конце концов привели профессора в такое возбужденное состояние, что он был готов броситься в драку со всеми, кто находился в ресторане.

– Безобразие! – кипятился Кастильо. – Уму непостижимо! Можно подумать, что человек не имеет права одеваться так, как ему хочется! Они здесь что, никогда не видели гавайскую рубашку?

– Профессор, мне кажется, что проблема не только в рубашке.

– Неужели? Только не говори мне, что проблема еще и в моих очках!

– Нет-нет, ваши очки тут ни при чем. Проблема заключается в ваших шортах.

– Шортах?

– Видите ли, профессор, в этой части Африки шорты носят только дети, нищие и… полоумные.

Профессор Кастильо, опустив голову, задумался над моими словами и за весь оставшийся вечер не произнес больше ни слова.

После плотного ужина, с которого профессор удрал еще до десерта, я заплатил по счету, и мы с Кассандрой вышли из ресторана. Я взял Касси за руку и, кивнув в сторону входной двери, спросил:

– Может, прогуляемся, чтобы слегка утрясти в желудке то, что мы съели?

– Прогуляемся? Сейчас?

– Да. А то в гостинице уж слишком скучно.

– Дело в том, что… я очень устала, – вяло произнесла Кассандра.

– Так мы ненадолго – просто пройдемся возле гостиницы. Или ты боишься?

– Боюсь? Я? – высокомерно спросила Кассандра, показывая на себя пальцем. – Пошли!

Пройдя через входную дверь гостиницы, мы переместились из света во тьму, из относительной прохлады в изнуряющую жару, из жасминного благоухания в зловоние разлагающихся отбросов и приготовляемого на уличных жаровнях подгнившего мяса.

– Черт побери! – вырвалось у Кассандры. – Как говорится, почувствуйте разницу!

– Добро пожаловать в Африку! – сказал я, сопроводив свои слова широким театральным жестом.

– Не умничай, приятель. Это всего лишь грязная и темная улица города, который постепенно превращается в развалины.

– И ты права, – ответил я, – поскольку только что дала точную оценку реального состояния почти всей современной Африки.

Мы прошлись по центру Бамако, погрузившемуся в темень, потому что единственным видом освещения здесь были убогие керосиновые лампы торговок куриными крылышками, механиков, которые ремонтировали китайские мотоциклы прямо на тротуаре, и работавших почти на ощупь уличных брадобреев. Повсюду валялся мусор. Хаотический людской поток, который был виден в темноте большей частью благодаря светлым одеяниям женщин и поблескивающим белкам бесчисленных человеческих глаз, косившихся в нашу сторону, когда мы проходили мимо, нахлынул на нас, как цунами.

– У меня такое впечатление, что все жители Бамако вдруг дружно решили выйти на улицы… – потрясенно пробормотала Кассандра.