Текст книги "Последний тайник"

Автор книги: Фернандо Гамбоа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

– А может, он решил взять ружье?.. – предположил профессор.

– Этого только не хватало, – пробормотал я. – Сегодня нас уже пытались убить, но больше одного раза в день я такого, наверное, не выдержу.

– Перестаньте болтать глупости, – перебила Кассандра. – Он, скорее всего, пошел за ящичком.

Так оно и было. Едва Касси успела договорить, как хозяин дома вернулся, держа в руках предмет, завернутый в белый холст. Он осторожно положил этот предмет на пол у наших ног, а затем, присев напротив нас на корточки, жестом показал, что мы можем развернуть холст.

Мы все трое переглянулись, удивляясь тому, насколько легко нам удалось заполучить вещь, поиски которой едва не привели нас к гибели. Аккуратно разворачивая холст, я невольно задумался о том, а стоило ли нам ради этого «ящичка» так сильно рисковать.

После того как я размотал последний слой холста, нашему взору предстал деревянный предмет размером с большой телефонный справочник. Он был изготовлен из эбенового дерева и украшен искусно вырезанным изображением, от одного вида которого у меня перехватило дыхание, а у Касси вырвался сдавленный крик. Первым, кто сумел произнести хоть что-то членораздельное, был профессор.

– Красивая штучка, – коротко сказал Кастильо.

Мы долго с зачарованным видом смотрели на этот предмет, который, похоже, был никаким не ящичком, а просто куском дерева, имеющим форму параллелепипеда. Со всех сторон он был украшен резьбой на африканские и арабские мотивы, и лишь на верхней части находилось весьма необычное изображение: два всадника в одеяниях средневековых воинов ехали верхом на одной лошади. Это было не что иное, как символ ордена тамплиеров.

Профессор поправил на носу очки и, взглядом спросив разрешения у хозяина, провел рукой по черной поверхности загадочного предмета.

– Красивая штучка, – повторил профессор.

– Вы уже говорили это, – пробормотал я, чувствуя, что и меня тоже гипнотизирует необычная красота «ящичка».

– Но почему черный цвет? – спросила Кассандра. – Не правда ли, это очень странно?

– Вовсе нет, – спокойно возразил Кастильо. – Черный цвет являлся цветом ордена тамплиеров, он символизировал мудрость и эзотерические знания. Честно говоря, – сказал профессор и повернулся ко мне, – большинство из исполненных в черном цвете изображений Девы Марии имеют тамплиерское происхождение – в том числе и то, которое находится в монастыре Монсеррат.

– Значит, этот предмет принадлежал тамплиерам, – констатировала Касси.

– Несомненно, – согласился профессор, снова уставившись на изображение двух всадников на одной лошади. – Этот предмет – уникальный. Благодаря засушливому климату здешних мест, он прекрасно сохранился и выглядит так, как будто его вырезали всего лишь несколько лет назад.

– А может, именно так оно и было? – спросил я, не очень-то веря, что этому отлично сохранившемуся куску древесины более шести сотен лет.

Профессор Кастильо с недовольным видом покосился на меня и решительно заявил:

– Конечно нет! Никто, кроме высококвалифицированного специалиста, знающего историю ордена тамплиеров, не смог бы изготовить такую искусную подделку. – Профессор поднял брови. – И я уверен, что это – не подделка.

– Ну что ж, значит, мы имеем дело с подлинником, – согласился я. – А какой вывод вы можете сделать, глядя на все эти рисунки?

– В данный момент, естественно, никакого. Мне необходимо взять этот предмет с собой, тщательно его изучить, провести сравнительный анализ и…

– Минуточку, – горя нетерпением, перебил я профессора. – Вы, кажется, сказали, что вам необходимо забрать его с собой?

Профессор Кастильо посмотрел на меня поверх своих очков с таким видом, как будто я только что спросил у него, откуда берутся дети.

– Это само собой разумеется, – невозмутимо ответил он. – Данный экспонат требует тщательного научного исследования в течение нескольких недель, а то и месяцев.

Я не смог удержаться от улыбки и кивнул в сторону хозяина «экспоната», который, все еще сидя напротив нас, закурил сигарету и стал пускать вокруг себя клубы дыма.

– Я даже не упоминаю о том, что мы дали честное слово бывшему владельцу этого предмета, пообещав ему ни при каких обстоятельствах не пытаться забрать «ящичек» с собой, – продолжил я. – Мне просто хочется спросить вас, дорогой профессор, каким образом вы собираетесь убедить нашего нового друга отдать неведомо откуда взявшимся иностранцам свадебный подарок его невестки?

Кастильо ничего не ответил, видимо задумавшись над этим маленьким нюансом, который он впопыхах упустил из виду.

– Мы могли бы его купить, – наконец сказал он.

– Наличных денег у нас осталось только на еду, да и то дня на два, не больше, – возразил я. – А ведь нам еще нужно как-то доехать обратно до Бамако. Вы, наверное, забыли, что большую часть своих бумажных денег нам пришлось оставить в дорожных сумках, а в карманах у нас только небольшая сумма наличными. У нас, правда, есть кредитные карточки, но я что-то не заметил в Табришате вывесок с надписью «Принимаем оплату кредитными карточками «VISA».

– А если мы попытаемся обменять этот предмет на какую-нибудь вещь? – предложил профессор.

Я хотел отпустить по этому поводу язвительную шуточку, но Касси меня опередила:

– У меня есть «Тампакс» и жевательная резинка!

– Ладно, беру свои слова обратно, – смущенно пробормотал профессор.

Мы погрузились в молчание, размышляя над возможным решением возникшей у нас проблемы, а хозяин дома тем временем с любопытством наблюдал за нами, пребывая в полном неведении относительно наших замыслов.

– Мы могли бы, – поразмыслив, сказал профессор, – э-э… взять его во временное пользование.

– Об этом не может быть и речи! – возмущенно воскликнула Кассандра. – Я ни в коем случае не соглашусь обирать этих бедных людей и никому другому не позволю этого делать.

– Кроме того, – добавил я, – вряд ли им это понравится, а люди здесь, как вы уже, видимо, заметили, могут быть довольно решительными.

– Хорошенькие дела! – Профессор сокрушенно покачал головой. – Нельзя же просто встать и уйти после всего, что нам довелось пережить, прежде чем мы добрались сюда! Не забывайте, что эти изображения, – он показал на резьбу на поверхности «ящичка», – могут содержать информацию, благодаря которой мы сумеем разыскать самые большие за всю историю человечества сокровища… А для этого человека данный предмет – всего лишь украшенный резьбой кусок древесины.

Касси, наклонившись вперед, задумчиво провела рукой по резьбе и, внезапно нахмурившись, спросила:

– А вы уверены, что это всего лишь кусок дерева?

Я с удивлением посмотрел на Касси:

– Что ты хочешь сказать?

– Ну… дело в том, что ремесленник из той деревни называл данный предмет «ящичком».

– Он называл его так чисто условно, – возразил я. – Если ты имеешь в виду, что перед нами своего рода шкатулка, то почему на ней нет ни замочка, ни хотя бы какой-нибудь щели? Во всяком случае, ничего этого я не заметил.

– Да, это верно, – согласилась Кассандра. – Однако мне с трудом верится, что монах-тамплиер – или какой-нибудь ремесленник, получивший от него заказ, – стал бы вырезать такой большой и тяжелый предмет, чтобы изобразить на нем то, что вполне можно было бы вырезать и на маленькой дощечке. Кроме того… – Она взяла «ящичек» обеими руками и, приподняв его сантиметров на двадцать над полом, уверенно произнесла: – Мне кажется, что он весит меньше, чем должен был бы весить. – Касси легонько постучала костяшками пальцев по «ящичку», и его хозяин тотчас бросил на нее встревоженный взгляд.

Повернувшись ко мне, Касси с сияющим видом воскликнула:

– Он полый!

Хозяин «ящичка», которому, очевидно, показалось, что мы обращаемся с его собственностью недостаточно бережно, попытался забрать у нас странный предмет. К счастью, мне не составило большого труда убедить его, что у женщины с синеватыми волосами не все в порядке с головой и потому он должен ее простить. Затем я пообещал, что больше не позволю этой женщине так вести себя.

– Я заверил его, – объяснил я своим друзьям, – что мы даже не прикоснемся к его «ящичку». Так что лучше засуньте руки в карманы, иначе у этого любезного господина иссякнет терпение и он вышвырнет нас из своего дома.

– Ну тогда расскажи мне, каким образом ты собираешься узнать, не открывается ли эта деревянная штуковина, если к ней нельзя даже прикоснуться! – в сердцах воскликнул профессор. – Вполне возможно, что внутри нее находится то, ради чего мы сюда приехали. Нам нужно хотя бы попытаться открыть ее!

– Я с вами согласна! – поддержала профессора Кассандра. – Этот «ящичек» необходимо открыть. Непонятно только, как это сделать.

– Ну что ж, – пробормотал я с коварной улыбкой на губах и бросил взгляд на хозяина «ящичка», сидевшего на корточках и докуривавшего свою сигарету, – мне тут пришла в голову одна мыслишка.

– Все в порядке, – сообщил я своим друзьям через несколько минут. – Мне пришлось объяснить хозяину дома, что в соответствии с существующей у нас традицией мы хотим преподнести ему подарок в знак благодарности за то, что он так любезно согласился показать нам подарок своей невестки. Он, в общем-то, ничего не имеет против.

– Прекрасно, – сказал профессор. – Ну и какую хреновину ты собираешься ему подарить?

– Никакую, – ответил я, улыбаясь от уха до уха. – Дарить, проф, будете вы.

– Я? – изумленно воскликнул Кастильо, тыкая пальцем в грудь. – А что я могу ему подарить? Свой паспорт?

Я медленно покачал головой, наслаждаясь, как обычно, тем, что сумел привести профессора в замешательство.

– Да я, признаться, подумывал о содержимом того целлофанового пакетика, который лежит у вас в кармане.

Касси от неожиданности вздрогнула.

– Ты хочешь подарить этому бедному человеку марихуану? – спросила она. – Он, скорее всего, даже не знает, что это такое!

Моя улыбка стала еще шире.

– Да, именно это я и хочу ему подарить, – сказал я и, повернувшись к профессору, добавил: – Мне нужно, чтобы вы подготовили для него самую лучшую самокрутку из всех, какие вы когда-либо делали. – Я незаметно подмигнул Кастильо, давая понять, что под «самой лучшей» подразумеваю самую крепкую.

Профессор и Кассандра тут же догадались, какую цель я преследую, и в глазах обоих загорелся озорной огонек.

– Ну ты и мерзавец, – тихонько пробормотала Касси, однако ее лицо приобрело такое же коварное выражение, как и у меня.

Двадцать минут спустя хозяин «ящичка» – его, как и спасшего нас водителя грузовика, звали Буйко – уже порхал по комнате, гоняясь за розовыми слонами и бешено хохоча каждый раз, ему доводилось увидеть собственное отражение в висевшем на стене зеркале.

– Мне очень стыдно за нас, – сокрушенно произнесла Кассандра, наблюдая, как этот пожилой мужчина скачет туда-сюда, словно маленький ребенок.

– Не переживай, – ответил я, слегка обняв Касси за талию. – Поверь, через пару часов он снова превратится в нормального человека, и единственное, что останется от его нынешнего состояния, так это лишь воспоминание о том, как с ним случилось нечто странное. По крайней мере, ему будет о чем поболтать со своей женой.

Кассандра с укоризненным видом покачала головой.

– Я, тем не менее, чувствую угрызения совести из-за того, что мы заставили обкуриться марихуаной этого бедного человека, лишь бы только добиться своей цели.

– По правде говоря, я тоже не очень горжусь нашим поступком, но зато мы сможем узнать, нет ли там чего-нибудь внутри. – Я показал на «ящичек», который в этот момент очень внимательно рассматривал профессор. – Мы оставим интересующий нас предмет в таком же состоянии, в каком он и был, и когда действие марихуаны закончится, Буйко уже и сам не сможет точно сказать, в самом ли деле к нему приезжали иностранцы или же они ему просто приснились.

– Ну ладно… – пробормотала Кассандра. – Все равно теперь уже поздно отступать.

Мы втроем уселись на корточки на земляном полу вокруг таинственного «ящичка» и стали рассматривать его поверхность, пытаясь найти какую-нибудь щель или вообще что-нибудь такое, что позволило бы нам открыть его и узнать, есть ли там что-нибудь внутри.

– Странно, – вполголоса сказал профессор. – Что-то не похоже, чтобы у него была крышка или вообще какая-нибудь отделяемая деталь.

– Если внутри этого предмета имеется полость, значит, эту полость кто-то сделал, а затем ее пришлось закрыть. Я уверен, что эта загадочная штуковина обязательно должна как-то открываться, – заявил я.

– Это все теория, – ворчливо ответил профессор. – А на практике я не вижу никаких признаков того, что «ящичек» можно открыть.

– В фильмах, помнится, в подобных случаях всегда находится какая-нибудь потайная кнопочка, с помощью которой ларчик очень легко открывается, – усмехнулась Касси.

– Прекрасная мысль! – воскликнул профессор. – Давай, Кассандра, найди эту кнопочку. Улисс на нее надавит, а я произнесу волшебные слова: «Сезам, откройся!» Тогда этот ящичек уж точно больше не сможет нам сопротивляться.

– Очень остроумно… – обиженно произнесла Кассандра, слегка надув губы.

– Ладно, хватит болтать глупости, – вмешался я. – Понятно, что все мы нервничаем, а потому давайте помолчим хотя бы пару минут и попытаемся определить, каким образом его можно открыть. Если же у нас ничего не получится, то просто разрубим его пополам – да и дело с концом.

– Только через мой труп! – разволновавшись, воскликнул профессор. – Перед нами – уникальное произведение искусства, имеющее огромнейшую историческую ценность!

– Ну вот и думайте, как его открыть, чтобы ничего не повредить.

Не обращая никакого внимания на беззаботный хохот Буйко, который смотрел на нас, сидя на своем розовом облаке, вернее, сидя напротив нас на корточках, мы долго и тщательно разглядывали абсолютно целостную поверхность «ящичка». И когда я уже стал украдкой искать глазами какой-нибудь режущий инструмент, Касси вдруг положила ладонь на мое плечо и уверенно сказала:

– Мне кажется, я догадалась. – Она прикоснулась к выпуклому изображению двух всадников, едущих на одной лошади.

Мы с профессором впились взглядом в эту часть «ящичка», а Кассандра добавила:

– Его, по-моему, можно отделить.

Взяв из чайного стакана ложечку, я просунул ее кончик под край этого выпуклого изображения, имевшего округлую форму, и почувствовал, что оно приклеено к остальной части «ящичка» необычайно твердым черным веществом.

– Похоже, что оно приклеено с помощью какой-то особой смолы, которая, на первый взгляд, ничем не отличается от черной древесины эбенового дерева. Именно поэтому мы и не увидели никаких щелей. Их тут просто нет.

Профессор аж задрожал от восторга.

– Получается, – воодушевленно произнес он, – что изображение двух монахов-воинов, скачущих на одной лошади, является своеобразной дверцей. Именно через нее мы доберемся до тайны, которая хранится внутри этого «ящичка». Очень символично.

Аккуратно соскоблив черную смолу ложечкой, я затем, используя все ту же ложечку в качестве рычага, начал потихоньку отделять от «ящичка» округлую деревянную пластину с изображением двух всадников на одной лошади. Пластина эта была закреплена на корпусе «ящичка», как пробка в бутылке, и, приподняв сначала ее нижнюю часть, я затем принялся за верхнюю, потом снова за нижнюю – и поступал так до тех пор, пока мне не удалось полностью отделить эту пластину от остальной части «ящичка».

Мы нервно переглянулись, не решаясь засунуть руку в открывшуюся перед нами полость. То, что лежало внутри, могло означать либо успех наших поисков, либо полный провал и, следовательно, абсолютную бессмысленность всех тех лишений, которые мы перенесли за последние несколько дней. Однако, несмотря на жгучее желание узнать, что же находится внутри этой деревяшки, никто из нас не торопился, потому что зияющая перед нами полость казалась нам мрачной и загадочной – словно это был колодец глубиною в семь сотен лет.

– Черт бы нас всех побрал! – не выдержав, выругалась Кассандра. – Чего сидим, как истуканы? Давайте посмотрим, что там внутри!

Она решительно засунула свою маленькую ладошку в отверстие «ящичка» и стала ощупывать его содержимое. Однако буквально через пару секунд она вдруг замерла и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

– Что случилось? – нетерпеливо спросил профессор. – Что ты там нашла?

Кассандра с полуоткрытым ртом перевела взгляд с меня на профессора.

– Не… не знаю, – растерянно пробормотала она.

После этого Касси очень медленно, словно фокусник в финальной части своего выступления где-нибудь в Лас-Вегасе, вытащила из «ящичка» что-то наподобие цилиндрического свертка из бесцветной кожи. Этот рулончик, перевязанный тесемкой из того же самого материала, был сантиметров двадцать в длину. Касси аккуратно развязала тесемку, развернула кожаный рулончик и извлекла из него желтоватый пергамент, запечатанный печатью из красного воска. На этой печати мы с замиранием сердца разглядели знакомое нам изображение двух всадников, едущих на одной лошади, рядом с которыми виднелись слова «Magíster Mappamundorum».

35

Солгав, что наши паспорта пропали вместе с багажом, мы без особых хлопот получили в консульстве Испании в Бамако временные удостоверения личности (срок действия наших въездных виз истек, а в Мали в этом случае уж лучше потерять паспорт и получить временное удостоверение, чем иметь паспорт с просроченной визой). Гораздо больше усилий нам потребовалось, чтобы убедить чиновника из местного департамента по вопросам иммиграции в том, что мы потеряли свои документы, когда находились в пустыне. Естественно, мы не стали рассказывать ему об инциденте с туарегами, чтобы не дай бог не стать объектом полицейского расследования, и он дал нам разрешение покинуть Мали в тот же день – правда, лишь после того, как мы согласились «профинансировать» приобретение новых часов для его начальника.

Из Табришата мы уехали накануне, устроившись в кузове грузовика, перевозившего коз, так что под конец этой поездки от нас исходил примерно такой же запах, как и от этих животных. Поздно вечером мы прибыли в Гао, где сняли номер в единственной в этом городе гостинице, в которой можно было оплатить проживание при помощи кредитной карточки.

На следующий день, рано утром, мы сели в старенький винтокрылый «Антонов», который доставил нас в международный аэропорт Бамако.

После нескольких часов хождения по различным бюрократическим инстанциям мы, не имея при себе уже никакого багажа, вошли в зал ожидания. Спустя какое-то время измученные своим недолгим, но утомительным пребыванием в Мали, одетые в пропахшие потом грязные лохмотья, которые вызвали панику и ужас у стюардесс, мы медленно поднялись по трапу аэробуса авиакомпании «Эр Франс», чтобы улететь на нем обратно в Европу. Войдя в салон самолета, мы наконец оставили где-то далеко позади себя удушающую африканскую жару и вернулись к столь милой нашему сердцу западноевропейской действительности, в том числе и к охлажденному кондиционером воздуху, которого нам в Африке так сильно недоставало.

Мы плюхнулись в тесные сиденья туристического класса, показавшиеся нам самыми комфортабельными сиденьями на свете, и не успел самолет взлететь, как Касси и профессор заснули.

Чувствуя, что вот-вот последую их примеру, я покрепче прижал к себе матерчатую сумку, которую я несколько часов назад купил в Бамако: в ней лежало то, из-за чего мы едва не расстались со своими жизнями и с помощью чего, как мы были уверены, нам удастся разыскать пропавшие сокровища тамплиеров.

После шестнадцати часов пребывания в пути и двух пересадок мы с Касси высадили профессора из такси прямо у подъезда его дома, а затем я объяснил таксисту, как довезти меня и мою спутницу до моего дома на Парижской улице.

Мы молча вошли в парадное, а затем поднялись на мой этаж. Возле моей двери стоял громадный горшок с полузасохшим фикусом, который я только для того и поставил, чтобы прятать возле его корней ключ от квартиры. Когда я стал ковыряться в земле и после безуспешных поисков уже начал нервничать из-за того, что ключ все никак не находился, дверь моей квартиры неожиданно отворилась и появилась особа, которую я меньше всего желал встретить в это время и в этом месте.

– Улисс! – воскликнула моя матушка. Она была одета в явно не соответствующее ее возрасту ярко-красное пальто.

– Привет, мама, – растерянно пролепетал я.

– Где тебя носило? Ты выглядишь, как настоящий оборванец! – Матушка с обеспокоенным видом покачала головой. – Такое впечатление, что ты лазал по каким-то мусоросборникам. Что с тобой случилось?

– Со мной все в порядке… Я просто ездил на несколько дней за границу.

– И это ты называешь «все в порядке»? Да ты только посмотри на себя! Ты, между прочим, заставил меня очень сильно переживать. Я позвонила по всем телефонным номерам, которые нашла в твоей записной книжке, но никто не смог сказать мне, где ты находишься. А еще я нашла в твоей квартире разные бумажки, из которых следовало, что ты уехал в Африку, и это меня отнюдь не успокоило. Так ты расскажешь мне, где ты был, или нет?

– Я даю тебе честное слово, что завтра утром я тебе позвоню и обо всем подробно расскажу… – ответил я, не желая вдаваться в долгие объяснения. – А сейчас, пожалуйста, позволь нам пройти в квартиру.

– Да, но… – Матушка взглянула на мою спутницу и сладко улыбнулась. – Разве ты не познакомишь меня с этой девушкой – такой красивой и такой молчаливой?

Это было похоже на один из тех кошмарных снов, которые все никак не могут закончиться.

– Ее зовут Кассандра Брукс… – со стоическим видом произнес я.

– Рада с вами познакомиться, сеньора. – С этими словами Касси улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.

– Я тоже, дорогая моя, я тоже, – затараторила моя матушка. Затем она сделала шаг вперед и поцеловала Касси в обе щеки. – Мне радостно осознавать, что у моего сына наконец-таки появилась подруга, а то я уже и не помню, когда последний раз видела его с девушкой.

– Мама, пожалуйста, прекрати. Ты пристыдишь меня как-нибудь в другой раз. А сейчас нам хотелось бы по-быстрому перекусить и сразу завалиться спать. Кстати, а… а что ты тут делаешь?

– Я же тебе объяснила, что пыталась узнать, куда ты подевался. Ты уехал, ничего мне не сказав, и когда я узнала, что Эдуардо тоже куда-то запропастился, решила прийти в твою квартиру и попытаться на месте определить, куда же все-таки отправился мой сын. Я боялась, что ты можешь встрять в неприятности. – Взглянув на Касси, матушка добавила: – Но теперь я вижу, что ошибалась.

– Ты обыскивала мою квартиру?

Матушка сделала обиженное лицо, а затем с укоризненным видом ткнула в мою сторону пальцем:

– Если бы ты поставил меня в известность, куда и зачем ты уезжаешь, мне не пришлось бы этого делать!

– Хорошо, пускай виноватым буду я. Однако меня удивляет, почему после того как я в течение нескольких лет пребывал в разъездах, этот мой вояж, длившийся всего лишь несколько дней, так сильно тебя обеспокоил.

– Да я, по правде говоря, поначалу-то ни о чем и не беспокоилась… – призналась матушка, – пока мне не позвонил тот человек.

– Какой человек?

– Да тот… как его… Джон Хеч или что-то в этом роде, – ответила, нахмурившись, матушка. – Он из компании, которая называется… э-э… в общем, какие-то там эксплорейшнз. Судя по его акценту, он либо англичанин, либо американец.

– Джон Хатч, – задумчиво произнес я. – Из компании «Хатч Мэрин Эксплорейшнз».

– Да, именно так! – воскликнула матушка. – Ты его знаешь?

– Немного, – ответил я, а затем, начиная волноваться, спросил: – Ты сказала ему, что мы находимся в Мали?

– Да, менее десяти минут назад… – чувствуя себя виноватой, тихо произнесла матушка. Видя по выражению моего лица, что ее поступок явно не вызвал у меня восторга, она добавила: – Когда я поняла по твоим записям, куда именно ты уехал, я позвонила этому человеку прямо отсюда, из твоей квартиры, по номеру, который он мне продиктовал.

– Он сказал тебе, что хотел бы поговорить со мной?

– Вообще-то, он сказал, что переживает за вас. – Матушка перевела взгляд с меня на Кассандру, а затем снова посмотрела на меня. – Мистер Хатч попросил сообщить ему, где вы находитесь, потому что вам, как он объяснил, может понадобиться его помощь.

Мы с Касси ошеломленно переглянулись.

– Его еще тут только не хватало, – пробормотал я.

– Думаешь, он попытается за нами следить? – спросила Кассандра.

– Раньше, может, и не пытался, но теперь, когда этот тип узнал, что мы ездили втроем в Мали, он наверняка насторожился. А если вспомнить о том, как много стоит на кону, то можно не сомневаться: Хатч пойдет на что угодно, лишь бы только добраться до нас и выяснить, что нам удастся нарыть. – Я устало вздохнул и, словно обращаясь к самому себе, добавил: – Похоже, нам нужно пошевеливаться.

Как только моя матушка ушла и мы с Кассандрой остались одни, мы тут же стащили с себя грязную одежду. Затем Касси, прихватив с собой чистые шорты и рубашку, отправилась в душ, а я, набросив халат, занялся приготовлением обеда.

Через полчаса мы уселись за стол и стали уплетать за обе щеки приготовленную мною пиццу, в которую я не пожалел добавить побольше сыра.

– Ммммм… я просто умираю от голода, – бормотала, не переставая жевать, Кассандра.

– Неужели твоя мама не учила тебя, что разговаривать с набитым ртом – нехорошо?

Касси, не замечая, что у нее из уголка рта свисает тоненький кусочек расплавленного сыра, бросила на меня лукавый взгляд:

– А еще она учила меня, что нельзя позволять всяким разным мужчинам лапать себя, а ты меня лапаешь.

Я, усмехнувшись, не смог удержаться, чтобы не спросить:

– Это что, намек?

– Как сказать, – ответила Касси, напуская на себя равнодушный вид. – Зависит от того, насколько сильно ты устал.

Я поднялся и, обойдя стол, нежно обнял Касси.

– Не так уж сильно я устал… – прошептал я ей на ухо, засунув руки под ее рубашку.

Я стал водить губами по ее шее, тихонько покусывать мочки ее ушей и ласкать руками ее упругие груди, а Касси, быстро положив кусок пиццы, который она держала в руке, на стол, начала едва слышно постанывать. Не изменяя положения, я медленно расстегнул на Кассандре рубашку, снял ее и аккуратно положил на пол. Затем я стал ласкать гладкую спину Касси – сначала кончиками пальцев, а потом губами и языком.

Кассандра поднялась на ноги и, повернувшись, посмотрела на меня. Я заметил в ее глазах желание, и это еще больше подстегнуло мое стремление овладеть ею. Не произнося ни слова, она взяла меня за руку и провела моей ладонью по внутренней части своих бедер, Затем она медленным шагом повела меня за собой в спальню, где мы занялись любовью и делали это до тех пор, пока окончательно не обессилели и, мокрые от пота, не заснули прямо на стеганом одеяле, которым была покрыта моя кровать.

Звонок звенел так громко, как будто он находился внутри моей головы. Мне понадобилось более десяти секунд, чтобы понять, что это звонит телефон, а также – с превеликой радостью – вспомнить, что я нахожусь уже не в шатре посреди пустыни Сахары, а в своей собственной квартире. Еще толком не проснувшись, я стал искать на ощупь этот чертов телефон, который продолжал настойчиво звенеть. Наконец, сняв трубку и напрягшись, я попытался сказать в нее что-нибудь членораздельное.

– Я… я вас… слушаю, – прохрипел я.

– Улисс, это я, – раздался с другого конца линии голос профессора Кастильо.

– А-а, профессор… – пробормотал я, усилием воли заставив себя воздержаться от комментариев по поводу того, что он так некстати разбудил меня.

– Вы не могли бы приехать ко мне через часок-другой?

К моему удивлению, в голосе Кастильо не чувствовалось усталости, хотя до наступления утра было еще очень далеко.

– А вам что, настолько невмоготу, что вы не можете подождать до утра? – сердито спросил я, едва сдерживая свое недовольство. – Мы только что легли спать. Завтра утром я вам сам позвоню.

– Вы только что легли спать? А чем же вы тогда все это время занимались? Мы ведь приехали еще вчера!

Мне понадобилось еще несколько секунд, чтобы привести свои мысли в порядок, взглянуть на часы и понять, что мы с Кассандрой проспали почти сутки. Как сказал кому-то юморист Мигель Хила: «Ну и дрыхнете же вы! А еще взрослые люди…»

Я извинился перед профессором за свой недовольный тон и рассказал ему о том, что моей матушке звонил Джон Хатч. Затем мы договорились, что я приеду к нему с Кассандрой через пару часов. Этого времени, быстро прикинул я в уме, мне будет вполне достаточно для того, чтобы принять душ, чем-нибудь перекусить и, возможно, еще немножко заняться любовью с красивой женщиной, которая – все еще со следами краски индиго на волосах – спала в очень соблазнительной позе на моей кровати, посапывая своим симпатичным носиком.

Через пару часов мы, как и договаривались, подъехали на такси к старинному дому, в котором жил профессор Кастильо, а еще через пять минут уже стояли втроем возле стола, заваленного картами, ксерокопиями рукописей и справочниками. В самом центре лежал облаченный в прозрачную целлофановую обертку пергамент, который мы привезли из Мали.

– Вы, я вижу, времени зря не теряли, – с восхищением сказал я.

Профессор скромно пожал плечами.

– Мне не спалось.

– Вам удалось что-нибудь выяснить? – напрямик спросила Кассандра.

– Как раз это я сейчас и пытаюсь сделать. – Кастильо показал рукой на стол и со значением в голосе произнес: – Пока мне удалось лишь выяснить возраст данного документа и сделать перевод его содержания.

Я, вытянув шею, с любопытством уставился на пергамент.

– Ну и?..

– Во-вторых, – невозмутимо продолжил профессор, – мне удалось установить, что данный документ написан на растянутом, обработанном специальным составом и отбеленном куске кожи жвачного животного.

– Что вы сказали? – удивленно спросил я.

– Я говорю, что документ, который мы привезли из Мали, написан не на бумаге, сделанной из целлюлозы, а на специально обработанной коже животного. Возможно, козьей.

– Вы что, решили подшутить надо мной?

– Не кипятись, Улисс, – перебила меня Кассандра и спокойно пояснила: – В средние века и в самом деле очень часто использовали специально обработанную кожу, когда хотели создать документ, который смог 6ы сохраниться в течение долгого времени. Такую обработанную кожу и называли пергаментом.

– Совершенно верно, дорогая моя, – охотно согласился профессор, горя желанием продолжить свои разглагольствования. – Отсюда напрашивается вывод, что данный документ был составлен до пятнадцатого века, в начале которого, как известно, использование пергаментов прекратилось. Кроме того, – с самодовольным видом сообщил профессор, – анализ лексики и грамматики текста этого документа позволяет сделать вывод о том, что он был написан в период между 1200 и 1350 годами.