Текст книги "Приманка"

Автор книги: Фелис Пикано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Выражение лица Эрика сообщило ему, что нужно остановиться – он несёт какую-то бессмыслицу. Он замолчал. Его снова начала бить дрожь. Эрик выглянул из арки, оглядел улицу в обоих направлениях.

– Тут никого нет. Мы сейчас выйдем и сядем в машину. Ты понимаешь?

Ноэль попытался сказать «да»; вместо этого у него вырвался только какой-то лепет.

– Там никого нет, Ноэль. Никто не причинит тебе вреда.

Ноэль ухватился за Эрика, но тот стряхнул его руку.

– Давай. Побежали.

Они бросились через широкую улицу к машине, нырнули в салон, и Ноэль скорчился на сиденье, стараясь превратиться в максимально незаметную мишень, а Эрик завёл машину, скрипнув колёсами, завернул за один угол, потом, не сбавляя скорости, за второй и, пробираясь сквозь плотное движение, помчался вверх по Шестой авеню.

Когда они добрались до Тридцать четвёртой улицы и остановились на светофоре, на Ноэля нахлынули воспоминания: звук, с которым пули разбивались о стену; голова Бадди, склонённая к одному плечу; Маквиттер без головы. Тогда его охватил страх, которого ему удалось избежать и благодаря этому выжить: он начал что-то бормотать и яростно жестикулировать, не различая лица Эрика и его слов, не понимая, что опасности больше нет, не помня ничего, кроме ледяного ужаса, пробирающего до костей – а потом увидел летящий в лицо кулак, как в трёхмерном кинотеатре, и экран залила тьма.

Часть 4. Попался

1

август, 1976 г.

Когда Ноэль проснулся, было темно. Он спустился на лифте в столовую на главном этаже и обнаружил там Эрика и Алану. Своим появлением он нарушил их тет-а-тет.

– Тебе лучше? – окликнул его Рэдферн через комнату. – Есть хочешь? Мы только начали.

Присоединившись к ним, Ноэль сразу понял: то, что он принял за интимную беседу, на самом деле было, похоже, ссорой. Эрик выглядел слегка раздражённым. Алана бросила один взгляд на покрытое синяками лицо Ноэля и закусила губу, словно боялась того, что может сказать, если не будет себя контролировать. Тарелку Ноэля она наполнила, не сказав ему даже «привет».

– Прости, что так получилось, – тихо сказал Эрик.

Ноэль не был уверен, за что именно Эрик извиняется: за стрельбу, за слежку или за то, что вырубил его в машине, – поэтому решил остановиться на последнем варианте. По крайней мере, меньше всего отдаёт паранойей.

– Я плохо себя контролировал, – ответил Ноэль.

– Я боялся, мы разобьёмся. Вижу, тебе уже лучше.

Отстранённость и молчание Аланы и неожиданные извинения Эрика внезапно сделали их союзниками, пусть даже этот союз был мимолётным и непрочным. После всего что произошло за день, Ноэль чувствовал себя рядом с Эриком в безопасности. В большей безопасности, может быть, чем с кем-то ещё. И он чувствовал, что Эрик ему тоже наконец доверяет. Теперь у него практически не осталось выбора. Им обоим больше не на кого было положиться. Кроме Аланы, конечно. Аланы, которая держалась так отчуждённо и с такой несвойственной ей деловитостью сосредоточилась на своей тарелке, что Ноэль был уверен: если бы не его появление, эти двое уже орали бы друг на друга.

– Я чуть было не вернулся, – признался Эрик.

– Ту… туда?

– Мне нужно было увидеть это своими глазами. Но я не мог рисковать.

Ноэль вздохнул.

– Ты бы не захотел на это смотреть.

– Я должен был выйти на Вегу, – с горечью сказал Эрик. – И я на это попался. Чёрт! Но почему он? Именно он?

Ноэль подозревал, что знает, почему. Ведь предсказания Бадди на собственный счёт сбылись. Кому ещё Вега рассказывал о досье? И достаточно ли этой причины, чтобы «Шёпот» его убил? Или он выяснил что-то ещё? На этот раз ошибки быть не могло. Тот, кто стрелял в Ноэля, убил Маквиттера. А Вегу повесили на стропилах ещё до того, как они приехали.

– Это агентство, которое тебя финансирует, – начал Эрик, внимательно глядя на него. Это прозвучало так неожиданно и без всякой связи с предыдущим, что Ноэль не сразу понял, о чём речь. – Кто они такие?

– Агентство? Ты про книгу? На самом деле, они просто помогают. Так, немного.

– Кто они?

– Какая-то группа, которая занимается общественными исследованиями. Мой завкафедрой предложил мне дюжину на выбор. Эта одна из них. Они откликнулись первыми. Больше я про них ничего не знаю.

– Они знают, о чём твоя книга?

– Должны. Когда я подавал заявку, я приложил к ней довольно подробное описание. А что?

– Я тут тоже навёл справки, – сообщил Эрик. – Их финансируют какие-то очень странные ребята с Запада. Ультра-«правые». Ультраконсервативные. И очень решительно настроенные против каких-либо социальных перемен.

– Бессмыслица какая-то.

– Твоя книга будет в поддержку геев?

– Она не будет ни «за», ни «против». Это исследование. Графики там, статистические таблицы…

– О геях. Которые можно будет использовать против нас.

– Можно, – согласился Ноэль. – Но для этого придётся делать серьёзные натяжки или искажать данные. Эрик, книга будет довольно технической. Она для специалистов. И она позволит социологам получить много новой информации о жизни и отношениях среди геев. В этом смысле да, она получается «в поддержку». Подобные знания могут только помочь.

Он продолжал говорить ещё с минуту, поражённый словами Эрика. Всё это были заранее приготовленные ответы, которые он оттачивал с Рыбаком. Но если выкладки Эрика верны, зачем было финансировать его через это агентство, а не какое-нибудь другое, более либеральное?

– Кроме того, – завершил свою речь Ноэль, – они никак не контролируют содержание книги. Совсем. Она будет публиковаться в издательстве университета. Если бы они хотели устроить гей-сообществу какие-то неприятности, я думаю, они бы нашли более сенсационный материал, разве нет?

– Не знаю. Я в последнее время вообще много чего не знаю, – мрачно откликнулся Эрик.

Некоторое время они молчали. Ноэль пытался привлечь внимание Аланы, но она отворачивалась или смотрела в свою тарелку. Когда она поднялась, чтобы выйти из-за стола, Ноэль потянулся и взял её за руку.

– А ты почему с нами не разговариваешь?

Она отдёрнула руку, но не ушла: остановилась, потирая запястье.

– Ну? Ответь. Хочешь что-то сказать – так говори.

На этот раз она всё-таки удостоила его взглядом. Взгляд был презрительным.

– Посмотри на себя! И тебе не стыдно?

Потом повернулась к Эрику:

– И ты тоже. Что с тобой вообще такое?

– Ничего нельзя было поделать, – ответил Эрик.

– «Ничего нельзя было поделать»! – передразнила она.

– Эрик прав, – заметил Ноэль. – Он не знал, что в меня будут стрелять.

Ещё не договорив, Ноэль уже понял, что нужно остановиться. Эрик жестами показывал ему, чтобы он молчал. Несколько секунд Алана смотрела на него с открытым ртом.

– Стрелять? Значит, вот до чего уже всё дошло?

– В меня не попали, – попытался успокоить Ноэль.

– Тебя задели, – заметил Эрик. – Ухо, сверху. Нет, в другом месте.

Ноэль дотронулся до правого уха и нащупал кусочек пластыря. Внезапно поток страха нахлынул снова: он прижат к стене, деревянная дверь болтается на петлях, тошнотворные хлопки выстрелов… Ухватившись за стол, он заставил волну отступить.

– Прямо как в гангстерских фильмах по телевизору, да?

Ноэль ещё ни разу не слышал от неё сарказма.

– Ничего нельзя было поделать, – повторил Эрик.

– Конечно, ничего нельзя было поделать. Просто перестань, перестань сейчас же.

– Перестать что?

Кажется, теперь Эрик сердился не меньше.

– Не знаю, что. Играть с этими людьми. Перестань заниматься тем, из-за чего мы все оказались в опасности.

– Я не могу. Они ненавидят не то, чем я занимаюсь, а то, кто я такой.

– А как же он? – она указала на Ноэля. – Вот он. Почему доставаться должно ему?

– Спроси его, – ответил Эрик, и Ноэль почувствовал, как их взаимное доверие уходит.

Несколько секунд она вглядывалась в Ноэля, словно умоляя его что-нибудь сказать. Потом мотнула головой:

– Нет! Я ничего не хочу об этом знать. Ничего.

– Расскажи ей, Ноэль. Расскажи ей, как люди, на которых ты работаешь, только что пытались тебя убить. Расскажи.

Ноэль промолчал.

– Конечно, – продолжал Эрик, – всё это могло быть ошибкой. Довольно крупной ошибкой, но всё равно… А может, это было то же самое, что около бань.

– Хватит! – выкрикнула она.

Потом обратилась к Ноэлю уже более спокойным голосом:

– Уезжай из этого дома и больше не возвращайся. А ты не мешай ему, Эрик.

Ни тот, ни другой ей не ответили, и это говорило само за себя.

– Пф-ф! Вы мне противны. Оба. Ты что, не понимаешь, Ноэль? Для него же это идеальная садомазо фантазия! Или тебе уже плевать на собственную жизнь?

– Да ладно, Алана, это никак не связано, – запротестовал Эрик.

– Не рассказывай. У меня есть глаза. Я вижу. По сравнению с этой историей всё, что происходит в задних комнатах «Le Pissoir» – просто детские игрушки.

– Ты ошибаешься, – вставил Ноэль.

– А ты его защищаешь! Скажи мне, Эрик, если эти люди правда тебя преследуют – почему? Скажи мне, почему?

– Потому что я отказываюсь сидеть в подполье. Я не согласен унижаться.

– А! Политика! – презрительно фыркнула она. – Я думала, разговоры о политике закончились для меня много лет назад.

– Кто-то должен это сделать, – сказал Эрик. – Рано или поздно, но кто-то должен.

– Ну да. Понятно. Как Ленин и его друзья. Мы всё погибнем за идею.

– Или как Джордж Вашингтон и его друзья, – напомнил Эрик.

– Хорошо. Отлично. Делай, что хочешь. И ты тоже, – добавила она, глядя на Ноэля и качая головой. – А я завтра уезжаю. Надену чёрное и прилечу на ваши похороны. Вы этого хотите?

– Я думал, мы сегодня идём в «Облака»? – удивился Эрик, но она уже направилась через коридор к своей спальне.

– Да ладно тебе, Алана! – крикнул он ей вслед. – Ты никогда раньше так себя не вела!

– А мужчины ещё никогда не были такими дураками, как вы двое, – откликнулась она и захлопнула дверь.

2

«…будьте любезны, оставьте своё имя, номер телефона и дату звонка, и я вам перезвоню. Би-и-ип!»

Сообщение повторилось. Звонивший повесил трубку. Некоторое время плёнка прокручивалась беззвучно, потом Ноэль услышал оборванный звонок телефона – и снова своё сообщение.

Было утро следующего после двойного убийства дня, и Ноэль чувствовал себя на удивление спокойным. Легче стало потому, что он вернулся в свою квартиру – хотя вчера вечером в первый момент она и показалась ему маленькой и чужой. Сначала помогали и сообщения на автоответчике. Пока что он насчитал с дюжину звонков, сделанных за те несколько недель, что его не было дома. Разумеется, звонила Мирелла Трент – дважды. Но кроме неё, звонили родители Моники и Пол Воршоу, хотя Ноэль до сих пор не знал, он ли выходил из воды той ночью. Несколько раз звонили и вешали трубку. Он подозревал, что часть этих звонков была от оперативников «Шёпота». И ещё было одно тревожное сообщение от Бадди Веги.

Эрик не мог его слышать: звонили уже после того, как Ноэль вернулся в особняк – на следующий же день. Сообщение, к счастью, было коротким, но таким загадочным, что Ноэль мог повторить его слово в слово: «Это Звезда! – Вега представился, пользуясь своим кодовым именем. – Я выяснил ещё кое-что. Много всего. Это касается тебя, меня – всего проекта. Те досье – это чепуха по сравнению с тем, что я узнал, Ноэль. Я их сдам. Позвони мне».

Слишком поздно ему звонить. Бадди Вега уже никого не сдаст.

Нужно позвонить Присцилле Вега. Она ведь наверняка уже знает? Или лучше сначала уточнить у «Шёпота»? Просто на всякий случай? Если её не известили, он не хочет стать тем человеком, который обрушит на неё эту новость.

Но вместо того, чтобы позвонить ей, он проиграл плёнку до конца, сидя посреди студии на маленьком покрывале племени навахо. Ему не хотелось говорить с Лумисом. Или с Присциллой. Или с Эриком. Хотелось просто остаться здесь, дома, в комфорте и безопасности – пускай и на время. Может, стоит уехать ненадолго из города, навестить родителей Моники; они будут ему рады. Позвонить Полу Воршоу и предложить ему погреться недельку на солнышке – уехать в горы или ещё куда-нибудь. Даже если это значит признать себя голубым. Разве теперь это имеет какое-то значение? Как сказал Вега в своём сообщении, это всё чепуха, чепуха!

Телефон зазвонил так внезапно, что Ноэль от неожиданности сразу снял трубку. Сначала ему никто не ответил, потом смутно знакомый мужской голос поинтересовался:

– Это рыболовная справочная?

– Рыболовная справочная? – повторил Ноэль и тут же вспомнил, что это кодовый позывной «Шёпота». – Да.

– У меня здесь Рыбак, хочет с вами поговорить.

Через несколько секунд раздалось:

– Приманка?

– Я думал, вы больше не будете пользоваться телефонами, Лумис. Слишком рискованно, помните?

– Теперь с вашим телефоном всё нормально. Послушайте, Приманка, вы как, в порядке?

– Ну, вы же со мной говорите, не так ли?

– Что-то пошло не так, – сказал Лумис. – Я не знаю точно, что произошло. Но, видимо, каким-то образом Рэдферну удалось послать туда кого-то раньше вас.

«Теперь с вашим телефоном всё нормально». Значит ли это, что жучок у него поставил «Шёпот», а не Эрик?

– Конечно, – откликнулся Ноэль.

– Я не хотел, чтобы вы видели… что бы то ни было. Вот почему вас оттуда прогнали, – объяснил Лумис. Голос у него был нервный.

– Вы там были?

– Ну, не лично я, разумеется.

– Тот, кто там был, мог бы бросить камешек или ещё что-нибудь. Я бы догадался. У меня, между прочим, не было оружия.

– Мы не знали.

– Конечно.

– Не знали!

– Конечно.

– Перестаньте повторять одно и то же!

– А что мне сказать, спасибо за волнительный вечер?

И кого мог послать Эрик? Окку? Он был дома. А сам Эрик не успел бы добраться туда раньше Маквиттера. Больше Рэдферн никому настолько не доверял. Дорранс? Всю прошлую неделю провел по делам в Калифорнии. Или нет?

– Я же говорю, произошла ошибка, – повторил Лумис.

– Миссис Вега знает?

– Да.

– Что она знает?

– Ничего. «Убит при исполнении», стандартная формулировка.

– Я собираюсь ей позвонить.

– Может, не стоит? Что, если Рэдферн?..

– Лумис, – перебил Ноэль, – я позвоню миссис Вега, чтобы выразить ей свои соболезнования! Мне плевать, что об этом думает Рэдферн, или вы, или кто угодно. Это минимум, что я могу сделать после того, как заманил её мужа в смертельную ловушку.

– Вы не должны чувствовать себя виноватым.

– О моих чувствах не переживайте.

– И ничего ей не рассказывайте.

– Я её даже не знаю, – солгал Ноэль. – Так, а теперь, если вы закончили со своими дурацкими отговорками, я вешаю трубку.

– Мы уже близки, – сказал Лумис.

– Близки к чему?

– К мистеру Икс, – в голосе Лумиса послышалось возбуждение. – Мы подготовили для него хорошенькую засаду, и на этот раз он не улизнёт. Возвращайтесь в особняк и держитесь. Осталась неделя или около того. Больше нам не потребуется.

– Для чего?

– Чтобы добраться до него. Мы устроим кое-что, небольшое и аккуратное. Возьмём его по мелкому обвинению. А потом предъявим всё.

– Ага. Если мы все при этом выживем, то меня устраивает.

– Я же вам сказал, – повторил Лумис, – это была ошибка! Не волнуйтесь. На этот раз никто не пострадает.

– Надеюсь. Неудивительно, что на случай смерти вы не страхуете.

Лумис говорил с кем-то на своём конце линии. Похоже, последнюю фразу он не расслышал. К телефону он вернулся с кратким:

– Мы дадим вам знать, когда придёт время.

– Для ареста Рэдферна?

– Вы не будете в нём участвовать. Вы будете нашим запасным вариантом. На всякий случай. Так что держитесь. Скоро всё закончится. Не звоните. Информируйте меня записками.

На том конце был слышен чей-то тихий голос, и Лумис, наконец, повесил трубку.

Ещё долго после этого разговора Ноэль чувствовал облегчение. Он хотел скинуть с себя эту ношу, и, судя по всему, до этого оставалось недолго. Если ему больше не придётся служить связующим звеном между Лумисом и Эриком, ему всё равно, что с ними будет.

После обеда он позвонил Мирелле Трент. Её не было дома. Тогда он позвонил матери Моники. И тут не повезло. Пола Воршоу он застал, но тот, кажется, был занят и обещал перезвонить. Наконец, Ноэль набрал номер Веги.

Присцилла ответила таким тоненьким голоском, что сперва Ноэль принял её за дочку.

– Миссис Вега? Это Ноэль Каммингс.

Она резко втянула воздух.

– Dios gracias! Я надеялась, что вы позвоните. Где вы?

– Дома, а что?

– Приезжайте ко мне. Немедленно, прошу вас. Можете?

– Да, но…

– Немедленно. Ничего не говорите, – велела она и положила трубку.

Телефон. Она знала про жучок. Вот почему она не хотела говорить. Эрик тоже думал, что телефон прослушивается. Поэтому он хотел, чтобы Ноэль проиграл сообщения, – чтобы услышать жучок. Ну конечно. Но какого чёрта прослушивать телефон Ноэля?

3

Фотография Бадди на бюро соседствовала с изображениями Джона Кеннеди и Иисуса Христа. Все три картинки были украшены свежими цветами, и перед каждой горела молитвенная свеча. Помимо этого, только отсутствие детей и указывало на горе и потерю, которую перенесла Присцилла Вега.

– Вы же не думаете, что после того, что случилось, я оставлю их здесь? Они уже у моей двоюродной бабушки в Сан-Хуане. Все, кроме малышки. Она у моей матери. Я каждый день её навещаю.

Памятуя о её пламенном темпераменте, Ноэль ожидал от неё ярости, горечи, жажды мести, но она была очень спокойна. В ней чувствовалось горе, но кроме него – ещё и целеустремлённость.

– Бадди сказал, если вы доберётесь к нему вовремя, всё будет в порядке, – заметила она, когда Ноэль выразил ей свои соболезнования.

Это значило, что Бадди отправлялся на встречу, зная столько же, сколько и Ноэль. Такой поступок требовал мужества. Ноэль ещё сильнее устыдился всего, что произошло, и своего страха после.

– Я опоздал, – признался он, не уверенный, сколько ещё можно ей рассказать.

– Бадди говорил, если вы опоздаете, то, значит, Лумис его обманул, – ответила она и остановилась, ожидая его реакции.

Когда Ноэль не ответил, она продолжила:

– Он сказал, я должна вам помочь. И я помогу, – с жаром пообещала она.

– Поможете в чём?

– Во-первых, найти убийц моего мужа, – отозвалась она, и Ноэль услышал в её словах отголосок того гнева, которого ждал с самого начала. – И закончить за него его работу.

– Он нашёл другие досье? – спросил Ноэль, уже понимая: она считает, что он обязан расплатиться с ней за смерть мужа, что-нибудь для неё сделать.

Список тех, кто требовал с него какие-то долги, рос с каждым месяцем. Лумис. Эрик. Теперь вот Бадди Вега, пусть и с того света. И, разумеется, Моника. Его кредиторы.

– Да, другие досье. Ещё ужаснее предыдущих.

Она снова достала папку-гармошку. Дурное настроение Ноэля ухудшилось ещё сильнее. Он пока не смирился даже с прошлыми откровениями. Нужно ли ему и правда знать больше?

Присцилла вручила ему не пухлую папку, а три листочка компактно набранного текста, к которым крепились фотокопии ещё четырёх документов разного размера. Он скользнул глазами по верхней строчке первого листка – и она процитировала по памяти:

– Служебная записка ОРС. Предмет: оружие. Класс Б, психологическое. Кодовое имя: «Приманка».

Ноэль трижды перечитал эту строку.

– Бадди считал, что ОРС означает Объединённую разведывательную сеть. Связующее звено между ЦРУ, ФБР, полицией штата и городской полицией. Бадди говорил, что это противоречит конституции, но она всё равно существует, а слышим мы о ней так редко потому, что бюрократия делаёт её неэффективной.

До Ноэля только теперь полностью дошёл смысл прочитанного.

– Приманка – это я, – без всякого выражения произнёс он.

– Да. Мы это знали.

В её голосе звучала глубокая жалость.

– Давно?

– Три недели. Чуть больше.

– Оружие – это я. Оружие против кого?

– Против мистера Икс.

– Против Эрика?

– Читайте дальше. Страница два, четвёртый абзац.

Он перевернул страницу.

– Двадцать третье августа! Это же сегодня.

– Да. Но записку составили восьмого марта. Прочитаете. Или лучше я?

– К указанной дате, – зачёл Ноэль вслух, – объект достигнет фазы пять, называемой «без предохранителя». Недавние события привели его в состояние всеобъемлющего психосексуального кризиса. Вкупе с повторяющимися покушениями на его жизнь, это должно лишить его способности к близким физическим отношениям; он будет полностью растерян и неспособен принимать любые жизненно важные решения, например, кому верить и кого считать своим другом. Он начнёт стремительно погружаться в себя. Никому не доверяя, он будет искать уединения, возможно, даже предпримет попытку выйти из игры. Во всяком случае, чувство психологической безопасности он будет испытывать, только находясь в собственном доме.

– Это так, – сказал Ноэль. – Но зачем всё это?

– То есть это правда? – уточнила она.

– Да, очень похоже, – признал он.

– Вам сказали, что ваша задача состоит в том, чтобы подобраться к мистеру Икс как можно ближе и заманить его в ловушку, так?

Ноэль не ответил. Разумеется, это тоже могло быть ловушкой – или испытанием.

– Неважно, – продолжила она. – Здесь так сказано, второй абзац на первой странице. Но настоящая ваша роль в «Шёпоте» заключается не в этом. В этом-то и весь ужас. Читайте дальше.

Она указала место внизу страницы, но прежде чем он успел что-то прочесть, она сказала:

– Вы не приманка, вы тот, кто в течение двух недель совершит покушение на жизнь мистера Икс. Вас нашли, выбрали и запрограммировали специально для этой цели, чтобы вы сделали это вне зависимости от того, сознаёте вы это или нет, хотите вы этого или нет.

Они сидели за кухонным столом. Прочтя страницу, где другими словами повторялось то же, что только что сказала ему Присцилла, Ноэль резко встал, уронив стул. «В течение двух недель. Это значит до Дня труда».

– Всё это очень страшно, – сказала она.

Что-то странное произошло с Ноэлем в этот момент. Он почувствовал, что словно раздваивается. Первый Ноэль был поражён и абсолютно раздавлен этой окончательной катастрофой, последним ударом, нанесённым ему после месяцев растерянности, боли и сомнений. Всё это время его контролировал кто-то другой… нет, даже хуже: его превратили в робота, запрограммированного на убийство. Но другая его половина, профессионал и интеллектуал, испытывала только восхищение. Он тут играет с отношениями и установками социального меньшинства, а тем временем Лумис, гений, проводит эксперимент по социальной модификации поведения – и не на лабораторных мартышках, не на детях, а на нём самом!

Если бы другие учёные посмотрели на созданную Лумисом социально-психологическую модель, они бы назвали её решение «элегантным». Мирелла Трент, к примеру, была бы в полном восторге от её структурных красот.

Конец хрупкому, но абсолютно реальному внутреннему раздвоению положила одна-единственная мысль: как он мог вырваться из-под контроля Рыбака, если до этого момента даже не подозревал о его существовании? Его привязанность к Эрику, даже к Алане по сравнению с этим была всё равно что шёлковая лента по сравнению со стальным тросом.

Или всё-таки нет? Его первой мыслью, когда он прочитал описание своего предполагаемого состояния, было: «Да, всё так и есть». Но дальше он подумал – ну и что! Всё не так уж плохо. Это правда. Всё правда. Но, несмотря на всё это, несмотря даже на опасность, я жив. И почему-то доволен жизнью; это глупо – но доволен. Что бы ни произошло – это произошло с ним, и если бы он не сделал свой выбор тем мартовским утром на заброшенном складе, ничего этого не случилось бы. Да, он ходит по краю. Но благодаря этому он чувствует себя более живым, чем когда-либо прежде.

Поэтому он не верил, что может убить Эрика. И в то же время подозревал, что сложись обстоятельства чуточку иначе, он бы, наверное, смог. Вот в чём вся проблема.

Он остановился, осознав, что уже давно кружит вокруг стола, и посмотрел на Присциллу Вега. Она сидела с чашкой кофе в руках, терпеливая и озабоченная. Он сел рядом.

– Хорошо, – сказал он. – Допустим. Я бомба. Как будем меня деактивировать?

Прежде чем ответить, она внимательно оглядела его, словно пытаясь мысленно что-то взвесить.

– Мы не говорили вам этого раньше, – начала она осторожно, тщательно следя за интонациями, – так как предполагалось, что узнав об этом, вы впадёте в шизофрению. У вас должно было начаться раздвоение личности, после чего вы должны были уничтожить себя.

– У меня действительно было раздвоение, – ответил он. – Только что. Но это быстро прошло.

– А это значит, что в программе есть сбой. Мы с Бадди так и думали. Но откуда этот сбой взялся?

– Там что-нибудь говорится о женщине? – спросил Ноэль.

– Много. О двух женщинах. Одна вас оттолкнёт, отвергнет. Другую отвергнете вы, после того как каким-то образом оскорбите её. Из-за них обеих вы начнёте испытывать отвращение ко всем женщинам, что только усилит вашу проблему.

Ноэль задумался, пытаясь нащупать истину внутри себя, потом сказал:

– Но я не испытываю отвращения ко всем женщинам. И мне кажется, это из-за неё.

– Из-за той, которая вас отвергла? Её тянет к вам, потому что вы удовлетворяете её потребность в мужчине определённого типа.

– Это так. Я знаю. Но мне всё равно. Алана слишком добра ко мне. Я ей небезразличен. Думаю, всем остальным на меня плевать, но ей нет. Мне кажется, именно это вызвало сбой в программе.

– Может быть, – ответила Присцилла, однако, судя по голосу, Ноэль её не убедил. – Но что если вы всё ещё не деактивированы? Что если вы до сих пор опасны? Возможно, даже опаснее, чем раньше, поскольку теперь у вас нет цели.

Это стало вторым потрясением. Но слова Присциллы Вега звучали разумно. Вполне в духе Лумиса встроить в программу все возможные предохранители. Насколько предсказуемой была его повседневная жизнь на протяжении последних шести месяцев, какую её часть определяли другие? Тот мужчина, который попал под машину, например. Ночь в «Le Pissoir». А сколько всего другого? Его жизнь изменилась не только в крупном – работа, друзья – но и в мелочах: другой режим дня, другие раздражители… даже музыку он слушает теперь другую. Привычное расписание пришло в беспорядок; ценности оказались под угрозой; его прежняя жизнь практически рухнула, а новая вселяла постоянное чувство тревоги. Неужели Лумис и его компьютер – если он пользовался компьютером… могли ли они предсказать, например, когда он пойдёт чистить зубы и пойдёт ли он чистить их вообще? Возможно. Невероятно. Но возможно.

– Ноэль! – Присцилла уже кричала и трясла его за руку.

Он очнулся.

– Снова оно, это раздвоение. Но всё в порядке. Это поможет мне понять, как именно обойти программу.

Она молча смотрела на него.

– Я в норме. Правда. Так как мы будем меня деактивировать?

– У Бадди был план. Без всякой статистики, психологии и прочих премудростей. Но мы обсуждали его несколько раз. Он думает, это может сработать.

– Думает!

– Я хотела сказать «думал». Прошу вас. Я знаю, что он умер. Иногда мне трудно в это поверить. Но я знаю.

Стараясь говорить как можно мягче, Ноэль спросил, в чём состоял план Бадди.

– Вы знаете, почему Бадди пришлось уйти с флота? – спросила она.

– Да, но…

– Не потому, почему он вам говорил. Он был вором. Одна группа попросила его украсть документы у другой группы. Он попался. Дело замяли. Он ушёл на гражданку, и время от времени к нему приходил кто-нибудь от правительства и просил что-нибудь украсть. А потом явился этот важный полицейский и предложил Бадди работу. Он знал, что Бадди вор.

– Значит, Бадди должен был украсть те досье и показать их мне?

– Те – да. Но у Бадди появились подозрения на ваш счёт. Когда он прочитал ваше досье, оно напомнило ему кое-какие документы, на которые он наткнулся и которые, как он потом понял, он не должен был видеть. Об этих отчётах нам было не положено знать.

Она указала на фотокопии, прикреплённые к плану подготовки психологического оружия.

Ноэль заглянул в один отчёт, потом посмотрел остальные. В каждом описывалась деятельность одного подконтрольного ОРС оперативника. Все они совершили успешные покушения на убийства. Все четверо теперь не работали, живя на некое подобие пенсии, хотя один из них оказался даже моложе Ноэля, и были вполне счастливы, даже не подозревая о том, что произошло. Они просто не помнили, что совершили.

– Посмотрите на последний отчёт, – велела она. – Не на текст, вот на эту метку.

– Похоже на печать какой-то организации, – сказал он.

Метка была едва различима.

– Бадди нашёл место, где её смогли увеличить и сделать потемнее. Вот она.

Присцилла вытащила из папки новый листок. Печать на нём была крупнее и ярче. В верхней части Ноэль с лёгкостью разобрал название исследовательского агентства в Олбани, через которое «Шёпот» выплачивал его жалованье. Как там о них отзывался Эрик? «Ультра-„правые“. Ультраконсервативные. И очень решительно настроенные против любых социальных перемен».

Присцилла продолжала:

– Мы не знаем точно, кто они такие. Но Лумис как-то с ними связан. Бадди был уверен, что полиция не знает, насколько глубоко эта группа вовлечена в дело. В архив департамента полиции были отправлены только две копии этих меморандумов. Обе, как выяснил Бадди, подписаны простыми секретарями. Потом на них поставили гриф «оплаченные расходы» и сделали пометку, что выдавать их следует только по особому запросу. Бадди был первым, кто видел их после того, как их зарегистрировали в архиве.

– Это не предсказывалось? – спросил Ноэль.

– Предсказывают только вас. Оружие – вы, а не Бадди. Он должен был просто найти досье и показать их вам. И всё. Но украсть досье оказалось слишком просто, поэтому он заподозрил что-то неладное и вернулся, чтобы посмотреть ещё раз. Его заинтриговали постоянные упоминания ОРС и плана подготовки психологического оружия. Поэтому он решил выяснить всё сам. Так он и нашёл вот это. Планы касаются только вас. От него можно было избавиться, – с горечью добавила она.

– Но если всё так, как вы думаете, и они его убили, они должны знать, что он нашёл всё это, – заметил Ноэль, встряхнув бумагами.

– Нет. Всё дело в том дурацком звонке вам. Ваш телефон прослушивается. Но он был так взволнован! – её голос упал почти до шёпота.

Помолчав минуту, она объяснила ему план Бадди.

Он был не так сложен или безупречен, как развёрнутая Лумисом кампания, но казался вполне эффективным. Ноэль, «Приманка», должен сам представить все эти документы комиссару полиции. Присцилла пойдёт с ним, чтобы подтвердить его рассказ. Они объяснят, каким образом Лумис превратил расследование убийства в экспериментальную площадку для проверки механизмов создания психологического оружия, разработанных агентством социальных исследований с севера штата. Они попросят, чтобы Лумиса отстранили от руководства «Шёпотом». Ноэль откажется дальше с ними работать. Если не будет нужных обстоятельств, использовать оружие не получится.

Ноэль обдумал её слова. Он не был уверен, что их история покажется комиссару полиции достаточно правдоподобной, чтобы тот решил распустить «Шёпот».