Текст книги "Приманка"

Автор книги: Фелис Пикано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

3

Эрик присоединился к ним в уличном кафе возле элегантного отеля в северной части Пятой авеню. Он подошел так небрежно и так естественно присел за их столик, что миновала целая минута, прежде чем Ноэль обратил внимание на вторжение в их с Аланой чудесный день наедине, которым он наслаждался до сих пор.

– Я попросил Поль-Люка позвонить, если вы появитесь, – объяснил Эрик, заказывая у слегка смущенного официанта водку со льдом. – Подумал, вы можете сюда заглянуть. Это любимое дневное место Аланы.

Она легко поцеловала Эрика в щёку. Ноэль несколько секунд сверлил его взглядом, но Эрику, кажется, было всё равно. Потом он заговорил, и три дня назад те же самые слова привели бы Ноэля в бешенство. Сейчас они просто казались лишними:

– Я знаю, тебе нравился Рэнди. Мне очень жаль слышать, что с ним такое случилось. Он заслуживал этого меньше, чем кто-либо другой. Ужасно. Его все любили.

Он не сказал ничего особенного; учитывая обстоятельства, чего-то подобного и следовало ожидать. И, однако, в его голосе звучал неожиданный гнев, который Ноэль не совсем понимал. Мог ли он ошибиться? Может быть, Эрик действительно сожалеет? Ноэль знал, что он всегда симпатизировал Рэнди. Или он просто играет свою роль настолько виртуозно? Или, ещё того хуже, у Эрика какой-то странный психоз, который позволяет ему отдавать подобные приказы, а потом настолько вытеснять это из памяти, что он и в самом деле может жалеть о случившемся?

– Думаю, в этом заключается опасность мест вроде «Le Pissoir», – ответил Ноэль вполне обыкновенным тоном. – Мишенью может оказаться кто угодно.

– Но почему Рэнди? – не успокаивался Эрик. – Когда вокруг столько настоящих уродов.

– Пожалуйста, хватит, – взмолилась Алана.

Даже претендуй он на «Оскар», он не смог бы так сыграть, решил Ноэль. Значит, психоз.

– Ещё только одна вещь, – извинился перед ней Эрик.

Потом снова обратился к Ноэлю:

– Я не думаю, что жертвой должен был стать Рэнди. Я считаю, что его просто перепутали с тобой в темноте.

Сначала Лумис, теперь Эрик. Он чувствовал, что начинает паниковать.

– Со мной? Почему? Причем тут я?

Эрику принесли его водку, он отпил глоток. Медленно вращая стакан между ладоней и избегая смотреть Ноэлю в глаза, он сказал:

– Чтобы добраться до меня. Вот причем. Вот на что это похоже – жить с нами, с Аланой и со мной. Тебе постоянно будет угрожать опасность. Всем нам.

– Эрик! – в её голосе была мольба. – Ты же сказал, что не будешь.

– Я должен ему сказать.

Он повернулся к Ноэлю.

– Теперь ты знаешь самое худшее.

Ноэль был так обескуражен этим новым поворотом событий, что едва мог ответить. Сперва он чувствовал себя обезоруженным этим признанием, потом разозлился, потом опять растерялся: теория о психозе тоже не работала. Может быть, это всё-таки ошибка. Работа какого-то психа. И Эрик и Алана смотрели на него в ожидании какого-нибудь ответа, поэтому он признался:

– В полиции думают, что это сделал я.

– Рид мне так и сказал. Не беспокойся, мы найдем тебе лучшего адвоката, если до этого дойдет. Но я сомневаюсь. У них нет дела. Кстати, какого черта тебя вообще туда занесло? Я был просто в шоке.

История выходила слишком длинная и запутанная, чтобы вдаваться в детали, поэтому Ноэль просто сказал, что занимался исследованием для книги.

– Господи! Мне следовало догадаться. Ну, ты явно преуспел.

– А что? Люди болтают?

– Люди всегда болтают.

– И что они говорят?

– Что ты был под кайфом. Что вел себя грязно, неистово и скандально. Не переживай. Твоёй репутации это только на пользу.

Внезапно его губы раздвинулись в улыбке.

– Я, пожалуй, даже жалею, что я это пропустил. Это всё равно как если бы Дева Мария лишилась девственности на съезде защитников лосей.

– Ублюдок, – откликнулся Ноэль, но тоже засмеялся, и скоро они уже все вместе хохотали над тем, как всего за одну ночь Ноэлю удалось полностью перевернуться свою репутацию холодного, сдержанного и отстраненного типа.

Они ещё смеялись, когда Алана посмотрела на часы. Было почти шесть.

– Я подумал, нам стоит уехать из города на следующие несколько недель, – сказал Эрик, внезапно становясь серьезным. – Пока всё это не уляжется.

– Я не уверен, что смогу уехать, – сознался Ноэль. – Полиция.

– Дорранс всё уладил. Ехать ты можешь. Так что? – спросил Эрик, пристально глядя на Ноэля.

«Я считаю, что его просто перепутали с тобой в темноте».

– Хорошо, – сказал Ноэль.

Они расплатились по счёту и вышли на улицу. Эрик с Окку полетят сегодня; Ноэль же не будет против доехать на машине вместе с Аланой?

Он будет в восторге, заверил Ноэль, когда они подошли к серебристому купе, припаркованному у обочины в полуквартале от кафе.

– Как тебе? Я его только что купил.

Машина была плоская, Ноэлю по пояс, и куда больше походила на произведение современного скульптора, чем на автомобиль.

– Что это за марка? – спросил Ноэль, пытаясь прочитать стилизованную табличку, вставленную в клапаны на передней решетке.

– «Ламборгини». Нравится?

– Такое ощущение, что её угнали с лужайки загородного музея, – ответил Ноэль. – Невероятная штука.

Эрик сел в машину, и окно мгновенно уехало вниз. Он сделал Ноэлю знак подойти, чтобы отдать последние указания.

– Веди осторожно. Если возникнут какие-нибудь проблемы, в «мерседесе» лежит заряженный пистолет. Под фальшивой крышкой в бардачке. Алана знает, где он.

Алана наклонилась, чтобы поцеловать Эрика. Он помахал им, легко коснулся руля и, сорвавшись с места, умчался вниз по Пятой авеню.

4

– Чего я не могу понять, так это зачем ты занимаешься заведениями вроде «Le Pissoir»? – сказал Ноэль.

Они жили на вилле уже четвертый день. Эрик и Ноэль как раз закончили ленивую пробежку туда и обратно вдоль подъездной дорожки – в общей сложности почти пять километров. Дом Эрика располагался в стороне от двухполосной дороги, соединяющей Спрингс и Амагансетт. Теперь они валялись на надувных матрасах, дрейфуя под сенью трёх огромных деревьев у края большого круглого бассейна, которые не стали срубать при его установке, и разговаривали. Если бы они встали, то оказались бы возле единственной открытой части террасы – на балконе, нависающем над обрывом глубиной в несколько сотен метров среди суровых скал. На северо-востоке открывался великолепный вид на бухту и Гардинерс Айленд. Стоя в ясный день у перил и глядя строго на восток, можно было разглядеть пик Монтаук, а если смотреть на север, то становились видны берега Коннектикута.

– Я занимаюсь баром «Зло» и «Le Pissoir», потому что если бы этого не делал я, это сделал бы кто-нибудь другой. Только у меня получается лучше, – ответил Эрик. – Такие бары с тёмными комнатами существуют с конца шестидесятых. Я поднял их на новый уровень. Я не продаю выпивку за бешеные деньги. Я слежу за тем, кто получает членские карты, чтобы туда не попадало слишком уж много нежелательного народа. Я добился того, что атмосфера стала более чистой, более сексуальной, более привлекательной, более безопасной – да, Ноэль, более безопасной: пожарные выходы, спринклерная система. Из каждого бара есть десяток выходов на случай чрезвычайных обстоятельств. Загляни как-нибудь к кому-нибудь из конкурентов. Это свинарники, из которых никто не выберется в случае пожара. Уборку делают раз в месяц, если делают вообще, и работают там наглые хамы, которые ненавидят геев.

– Это всё равно остаётся эксплуатацией человеческих слабостей, – сказал Ноэль.

– Или удовлетворением потребностей, – отозвался Эрик. – У этого вопроса две стороны. Если прибавить к этому «Облака» и «Витрину», всё меняется. Ты знаешь, какая там особая публика. Кинозвёзды просят о членстве в клубах. А в «Витрине» собирается лучшая клубная публика в стране. Ты там был. Ты сам всё видел. По твоей теории это тоже получается эксплуатация. И да, для меня это бизнес, хотя я всё равно вкладываю весь доход от клубов обратно в них же или в новые заведения. Но в моих клубах люди получают то, за что платят, и ещё кое-что сверху – качество. Мафия своими клубами управляет не так. Всё, что их интересует, – это возможность снять сливки, и пусть место загибается через годик-другой. У моих клубов есть репутация. Каждый из них уникален. Они выдерживают проверку временем.

– Но зачем тебе они все?

– Дискотеки? Людям нужны отличные развлекательные площадки, где они могли бы отдыхать и устраивать вечеринки. То же самое и с секс-барами.

– Но почему тогда всё это настолько тайно, настолько скрытно, настолько сомнительно?

– Сначала по-другому было нельзя. Люди не желали видеть много геев, собирающихся в одном месте, независимо от повода собрания. Они и сейчас не хотят этого видеть. Ты же понимаешь это, Ноэль, правда? Несмотря на свою башню из слоновой кости.

– Это превратилось в гетто.

– Может быть и так. Но теперь это добровольное гетто. Это место, где подростки не могут скопом наброситься на одинокого пьяного педика. Если такое случится, собирается группа бдительности и приструнивает ребят. Такого просто нигде не существует за исключением нескольких мест: на Файр Айленд, [34]34
  Файр Айленд (Fire Island) – барьерный остров к югу от Лонг-Айленда (штат Нью-Йорк, округ Саффолк); одно из мест отдыха жителей штата и города Нью-Йорк. На Файр Айленд существовали две известные гейские общины: Пайнс (Fire Island Pines) и Черри-Гроув (Cherry Grove).


[Закрыть]в некоторых районах Сан-Франциско, в Вест-сайде на Манхэттене.

– Но всё это в таком подполье. И связи с организованной преступностью – зачем они?

Эрик улыбнулся.

– Всё, что я делаю, – преступление по законам этого штата. Я живу с женщиной, с которой мы не женаты. Я сплю с мужчинами, и меня могут привлечь за содомию. Я принимаю наркотики, большей частью – нелегальные. Всё, что я делаю, считается преступлением, а я – преступником. И ты тоже. Мы все. Ты спрашиваешь, почему геи традиционно старались заручиться поддержкой организованной преступности, даже зная, что их обирают. Скажи, как с тобой обошлись в полиции пару дней назад?

Ноэлю не требовалось напоминать об этом.

– Вот видишь, – продолжал Эрик, приняв молчание Ноэля за согласие. – А ведь ты уважаемый член общества, преподаёшь в университете. Надо начинать с этого, с этих притеснений, если ты действительно хочешь понять, почему гейская субкультура выглядит так, как выглядит. Иначе твоя книга получится просто ещё одним куском академического дерьма.

– Если всё действительно так, с притеснениями надо бороться, а не усиливать их.

– Мы пытаемся это делать. А усиливаем мы общее самосознание и понимание общности интересов, чтобы геи смотрели на самих себя не как на преступников и ненормальных, а как на полноправное меньшинство. С помощью политики и законодательства мы будем двигаться дальше. Мы сейчас делаем только первые шаги, малыш. Обществу Маттакин [35]35
  Общество Маттакин (Mattachine Society) – правозащитная гейская организация, основанная в 1950-м году Гарри Хаем (Harry Hay) из Сан-Франциско.


[Закрыть]всего двадцать лет, между прочим.

Прежде чем Ноэль успел ответить, Эрик резко вскинул голову.

– Погоди. Кажется, у нас появилась компания.

Ноэль проследил за его взглядом, и увидел на другой стороне бассейна крупного детину, загорелого, молодого и незнакомого, которого Окку только что вывел на террасу.

Ноэль ещё не успел его толком рассмотреть, как Эрик прокричал:

– Ты опоздал на час, Маквиттер.

– Ты же всё равно никуда не торопишься.

Детина подходил к ним вдоль края бассейна, Окку шёл следом.

Когда детина приблизился, Ноэль узнал в нем вышибалу с частной дискотеки в Саутхэмптоне, где они с Эриком и Аланой были прошлой ночью. В какой-то момент Эрик говорил о чем-то с Маквиттером, и даже купил ему выпить, когда у того случился перерыв. Сперва Ноэль подумал, что Эрик просто пытается его снять. У перекачанного Маквиттера, с его огромным телом и детским лицом, определенно был такой вид, словно он любит жёсткие игры. Но Эрик вернулся домой один.

– Это вторая ошибка, которую ты сделал на данный момент, Маквиттер, – предупредил Эрик с самым угрожающим видом, ни на дюйм не меняя своего положения на матрасе. – Хочешь попробовать совершить третью?

На секунду Ноэлю показалось, что Маквиттер сейчас прыгнет в бассейн и набросится на Эрика. Челюсти сжались, подбородок угрюмо выдвинулся вперед; его ясные зелёные глаза внезапно потемнели, словно в них мгновенно опустилась непроницаема защитная завеса. Вытянутые вдоль тела руки напряглись. Он ничего не говорил и не двигался, кажется, очень долго, нависая над краем бассейна, пока Эрик не нарушил молчание.

– Я вижу, ты решил обидеться. Это третья ошибка, Маквиттер. Убирайся.

– Ты говорил, у тебя есть для меня работа.

– Я сказал, чтобы ты приходил говорить о работе в одиннадцать. Сейчас уже за полдень. Вон.

– Ты сказал, у тебя есть работа.

– Окку, выстави его, – велел Эрик, переворачиваясь на живот и одновременно подгребая воду одной рукой, чтобы развернуть матрас к стоящим у бассейна мужчинам.

– А как же моя работа? – пожаловался Маквиттер.

– Можешь её куда-нибудь засунуть, – предложил Эрик.

Маквиттер переводил взгляд с Эрика на Окку и обратно, словно пытаясь решить, кого из них лучше разорвать в клочки. А потом, поднимая кулак в воздух, бросился прямо на дворецкого.

Дальше всё случилось очень быстро. Окку уклонился, развернулся, схватил Маквиттера за руку и за плечо и швырнул его вперед. Маквиттер тяжело упал, но тут же вскочил – в тот самый момент, когда Окку прыгнул на него ногами вперед. Маквиттер откатился в сторону, поднимаясь, и, пользуясь тем, что Окку на миг потерял равновесие, закрутил его, словно штопором, перемежая это глубокими каратэшными ударами в нижнюю часть живота. Окку отступил, словно ему было очень больно, а потом вдруг стремительно кинулся вперед, нанося Маквиттеру два удара раскрытыми руками, один в голову, другой в корпус. Детина упал на колени, обхватывая Окку за бёдра, в то время как на него продолжали сыпаться удары: в шею, в голову, в спину. Но секунду спустя Окку уже висел в воздухе – Маквиттер поднял его и перекинул через перила, держа за икры.

Ноэль спрыгнул со своего матраса и поплыл к краю бассейна.

– Не двигайся, или я его брошу!

Маквиттер мотнул Окку по широкой дуге и снова посмотрел на Эрика. Тот даже не шелохнулся, продолжая лежать, распростершись на животе и опустив подбородок на скрещенные руки, словно он был на полу у себя в гостиной, а по телевизору крутили реслинг.

– Ну? – крикнул Маквиттер. – Я получаю работу или бросаю его?

– Ты умеешь готовить? – спросил Эрик.

– Готовить?

– Именно это я и спросил. Ты умеешь готовить?

– Не знаю. Ну, гамбургеры там, такую фигню.

– Человек, которого ты хочешь сбросить, – один из лучших поваров в стране. Специализируется на французской, китайской, итальянской и региональной американской кухне. Если ты его сейчас отпустишь, ты получишь работу. Но тебе придется ещё и готовить.

Маквиттер посмотрел на вытянувшегося Окку.

– Он хороший повар? – крикнул он Эрику.

– Я так и сказал.

– Я не повар. Я массажист. Разве я тебе вчера этого не говорил?

– Ты принят, – ответил Эрик и снова перевернулся на спину.

Маквиттер перекинул Окку через перила обратно на террасу и довольно аккуратно опустил на землю.

– Надеюсь, вы в порядке, мистер, – сказал он. – Ничего личного, вы же понимаете?

Окку поднялся на ноги и отошёл на безопасное расстояние. Выглядел он целым, но слегка потрясенным.

– Когда начинать? – спросил Маквиттер.

– Немедленно, – небрежно откликнулся Эрик. – Можешь идти, Окку. Спасибо. Давай, громила. Ты же умеешь плавать?

Маквиттер избавился от одежды, открывая взглядам впечатляющее накачанное тело. Воздев руки, словно в молитве, он выгнулся и нырнул в воду, проскользил до другого края бассейна и тихо вынырнул у самого изголовья эрикова резинового плота. Слегка дотрагиваясь до края матраса и держась на воде, Маквиттер стряхнул с лица капли и немедленно поцеловал Эрика в губы.

– Ты не против? – услышал Ноэль его вопрос, заданный тихим и слегка хриплым голосом. – Физические упражнения меня всегда немножко возбуждают.

Потом он повернулся к Ноэлю. Взгляд был оценивающий и недружелюбный.

– Возбуждает в каком смысле? – услышал Ноэль вопрос Эрика.

– В прямом.

– Тогда давай выбираться из бассейна, – сказал Эрик.

Минуту спустя Эрик уже провожал Маквиттера сквозь стеклянные двери своего павильона. Он подмигнул Ноэлю и даже пожал плечами, словно хотел сказать: «Можешь в это поверить?»

На этом занавес опустился.

5

Оставшись один, Ноэль почувствовал себя не у дел. Заняться было нечем, и в то же время очень хотелось что-нибудь сделать – абсолютно всё равно, что именно.

Он заглянул к Алане. Она блаженно дремала, свернувшись калачиком на своих бледно-голубых шёлковых простынях. Он решил не будить её.

На кухне было пусто. Наливая себе попить, Ноэль услышал, знакомый звук: внизу, в пристроенной к гаражу прачечной, заработала стиральная машина. Очень похоже на Окку с его флегматичностью: минуту назад висеть на волосок от смерти и тут же заняться стиркой.

Потом он вдруг сообразил: сейчас же самый подходящий момент, чтобы позвонить Лумису. Уже четыре дня прошло с тех пор, как он отмечался последний раз.

По номеру первой «петли», который он набрал из гостиной, ответили мгновенно. Ноэль уже собирался назваться, как услышал молодой жизнерадостный женский голос:

– Алло!

Такое случалось с ним впервые. Должно быть, кому-то уже выдали этот номер. Он неловко извинился, сказав, что ошибся номером, и повесил трубку, надеясь, что хотя бы один из трех оставшихся номеров по-прежнему не занят.

По второму номеру ответили после третьего гудка. Знакомая тишина сообщила ему, что он попал на открытую «петлю». Он подождал с минуту для надежности, потом сказал:

– Приманка на линии.

– Секунду, Приманка, – ответил смутно знакомый голос и оставил его висеть на телефоне ещё на минуту.

– Где вас черти носили?

Это был Лумис, и он был в бешенстве. Ноэля это не обеспокоило.

– Я не мог позвонить раньше.

– Где вы?

– У Рэдферна в Амагансетте. Сейчас тут все заняты. Мне первый раз удалось вырваться.

Это была не совсем правда. Причины, по которым он не попытался позвонить раньше, были в действительности куда сложнее. Он по-прежнему злился на «Шёпот» за то, что они не избавили его от унижения в участке. Он получал удовольствие от своего нового статуса – не объекта вожделения, а друга, обличённого доверием Эрика, пускай и в малой степени. Он наслаждался обществом Аланы – сколько бы того общества ни было. Радовался ленивой жаркой солнечной погоде и неспешной комфортабельной жизни на вилле.

– Вы звоните прямо из самого дома? Вы что, с ума сошли? Он отследит звонок. Я перезвоню. Повесьте трубку.

– Нет! Тогда подойдет Окку, – возразил Ноэль. – Кроме того, мне нечего доложить. Всего одна вещь. Только что появился новый человек. Думаю, телохранитель. Его зовут Маквиттер. Он раньше был вышибалой на одной здешней маленькой дискотеке, называется «Голубые брюки». Это все, что я о нём знаю.

– Сколько ещё вы там пробудете?

– Без понятия. Неделю. Две. Всё лето.

– Поблизости есть телефон-автомат?

– До него ехать пятнадцать минут.

– Чёрт! Тогда совсем не звоните. Мы не можем рисковать.

– Конечно, если что-нибудь случится… – Ноэль начал фразу, но не договорил, позволяя словам повиснуть в воздухе.

– Ему что, вообще не нужно бывать в городе? – спросил Лумис.

– Он ездил вчера. Окку отвез его в аэропорт Ист-Хэмптона. Он слетал в город и вернулся через несколько часов.

– Мне не нравится, что вы там совсем один, – сказал Лумис.

– Я не один.

– Он ничего не подозревает?

– С чего бы?

– Помните, как вы злились?

– Помню. Это уже не проблема. Я не думаю, что он это сделал.

– Разумеется, он этого не делал. Это был один из его…

Но за последние несколько дней Ноэль уже успел это обдумать.

– Нет, – сказал он, – я уверен, что он не несет за это ответственности.

– Да ладно, вы что. Вы же не верите всерьёз в эту чушь о каком-то чокнутом гомофобе?

– Я не знаю, чему верить. Но я вполне уверен, что Эрик этого не делал. Какой у него мотив?

Лумис замолчал, задумался.

– Чтобы вы принадлежали только ему.

– Не годится.

– Тогда месть. За то, что Рэнди перестал на него работать.

– С этим не было проблем. Он собирался оплачивать возвращение Рэнди в колледж.

– Слушайте, он должен был знать, что вы оба будете там той ночью, – ответил Лумис измученным голосом. – Он мог сделать это, чтобы натравить на вас полицию.

– Он обещал найти мне адвоката, – ответил Ноэль. – Я не вижу мотива. И вы не видите. Признайтесь.

– Тогда кто это сделал? – поинтересовался Лумис, на этот раз уязвленный.

– Вы же детектив. Вы мне и скажите.

Возникла пауза, потом Лумис сказал:

– Хорошо. Я поставлю на это дело несколько человек. Кстати, будьте поосторожнее с Вегой. Он ведь знал, что вы там будете, так? Что вы оба будете там?

– Я думал, он на нашей стороне, – заметил Ноэль.

– Возможно, – зловеще сказал Лумис. – Ладно, Приманка. Позвоните, когда сможете. Но не из дома. Вы меня слышите?

Подозрения старика становятся все причудливей с каждым разговором. Вега виноват в гибели Рэнди? Это же просто смешно! Что ж, теперь пройдет много времени, прежде чем Ноэлю опять придется выслушивать бредни Лумиса. Жизнь на вилле была прекрасным предлогом не звонить.

Он уже повесил трубку и просто сидел, бессознательно играя со свечкой на зеркальном телефонном столике, когда его внимание привлекли отразившиеся в нём неожиданные цвета, и он обернулся в поисках их источника.

Алана в голубом купальном халате стояла, подбоченясь, возле стеклянных дверей, ведущих из гостиной к террасе и бассейну. Такого выражения на её лице Ноэль никогда прежде не видел и не мог теперь его понять. Как давно она там стоит? Что она слышала? Он ведь говорил тихо.

– Привет! – жизнерадостно сказал он. – Хорошо поспала?

– Pas mal. Было очень жарко. С кем ты разговаривал, Ноэль?

Господи, она что-то слышала. Но что именно? И сколько?

– С другом. Из города.

– С другом? – её взгляд не изменился. Она не шелохнулась, и это грозило ему самыми разнообразными и ужасными возможностями.

– С одним знакомым парнем, – ответил он настолько равнодушно, насколько смог. – Он говорил мне, что иногда бывает в Хэмптонс. Я решил узнать, не собирается ли он сюда на этой неделе.

Несмотря на свою гладкую ложь, он был убежден, что она не поверила ему. Она не могла расслышать разговор, стоя у двери. Или могла? Он встал с дивана и подошел к ней.

– Почему ты на меня сердишься? – спросил он. – Потому что я не следую твоему совету?

– Я не сержусь, – возразила она, но уклонилась от его прикосновения.

– Мне было немножко одиноко. У Эрика гость. Ты спала. Окку был занят. Всё в порядке. Он не приезжает. Я в безопасности.

Она посмотрела на него так, словно вот-вот собиралась сказать: я всё знаю, зачем ты мне врешь? Но она произнесла только:

– Я надеюсь, Ноэль. Я очень надеюсь, что ты в безопасности. Ради всех нас.

Теперь её взгляд показался ему обеспокоенным, и он почувствовал себя дрянью, предателем.

Но прежде чем он успел сдаться, Алана отвернулась и вышла на террасу. Она сбросила халат и нырнула в бассейн, обнаженная, загорелая, сияющая.