Текст книги "Прости, но я люблю тебя (ЛП)"
Автор книги: Федерико Моччиа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)
– Какие русские? Какая ночь? Только не говори, что он развлекался с нашими моделями.
Приходит Дарио.
– Как это – ваши модели? Они из нашей компании, Освальдо Феста, до сегодняшнего дня, по крайней мере. Они должны были сниматься ещё один день, у них контракт. Кроме того, они же наши воспитанницы. Что с вами, вы ревнуете?
– Мы? За кого ты нас принимаешь?
Именно в этот самый момент входит Алессандро.
– Можно узнать, о чём вы так много болтаете? Хотите остаться без работы? Давайте же, напрягитесь, вы должны выжать всё, что в ваших головушках! Я не собираюсь ни ехать в Лугано, ни терять вас!
Джорджия пинает Микелу.
– Видишь? Он любит меня!
Та фыркает и качает головой.
– «Меня»? Вообще-то, он использовал множественное число, что включает тебя и меня тоже!
– Ну, за работу!
Андреа Сольдини подходит к Алессандро, который смотрит на коробочку карамели. Он ставит её на стол. Неподвижно рассматривает. Закрывает глаза.
Представляет. Мечтает. Ищет вдохновение… Андреа похлопывает его по плечу.
– А? Кто это? – он немного раздражается.
– Я.
– Кто – я?
– Андреа Сольдини.
– Да знаю, я пошутил. Говори…
– Мне жаль.
– Из-за чего? Это всё – игра. Мы уже начали, так и продолжим, всё получится.
– Я говорю об Элене.
– Элена? Причём здесь она?
– Ну, потому что вы расстались.
Андреа возвращается к Джорджии и Микеле, которые притворяются невозможно занятыми в своих компьютерах.
– Ладно, ничего, извини, я ошибся… Думал, что…
– Вот именно, очень хорошо, что ты думал, думать – это как раз то, чем ты и должен заниматься. Но думать о ЛаЛуна. Только об этом. Всегда, непрерывно, день, ночь, даже во сне. Это должно стать твоим кошмаром, одержимостью, чтобы что-то придумать. И если ты не придумаешь ничего, то начни думать о ЛаЛуна каждую секунду. Всё, не отвлекайся. ЛаЛуна… ЛаЛуна… ЛаЛуна…
В эту секунду звонит телефон.
– И когда мы все вместе, когда у нас мозговой штурм, творческая буря, в которой мы преследуем идею для ЛаЛуна, давайте выключать все проклятые телефоны.
Подходит Джорджия и протягивает ему Мотороллу.
– Держи, босс. Это твой.
Алессандро смотрит на него слегка смущённо.
– Ах, да… и правда… Отлично, «босс» мне нравится гораздо больше, чем «шеф». – Он отходит, чтобы ответить: – Да? Кто это?
– Ты до сих пор не сохранил мой номер?
– Что?..
– Это Ники.
– Ники…
– Та, что ты сбил этим утром.
– Ой, прости, правда, Ники… Слушай, сейчас я очень занят.
– Ладно, не волнуйся, когда увидимся, я тебе помогу. Но сделай мне одолжение. Сохрани мой номер, и тебе не придётся каждый раз тратить время на то, чтоб вспомнить, кто я такая, и потом эта авария, а она случилась по твоей вине…
– Окей, окей, клянусь, я сделаю это.
– И самое главное – сохрани под именем Ники, ладно? Ники и ничего больше. Моё имя звучит именно так. Это никакое не сокращение! И не путай с Николеттой, Никотиной, Николь, ничего такого.
– Понял, понял, что-то ещё?
– Да, нам нужно встретиться, чтобы обсудить проблему.
– Какую проблему?
– Авария, мой скутер. Мы должны заполнить этот лист, как же он называется?
– Квитанцию.
– Да, квитанцию и ещё, то, о чём я тебе говорила… Ты помнишь, правда?
– О чём?
– Что ты должен приехать и отвезти меня к механику. Я не могу без скутера.
– А я не могу без работы. Я должен разработать концепцию для очень важного задания, и у меня очень мало времени.
– Сколько?
– Месяц.
– Месяц? Да за месяц можно успеть что угодно… Даже поехать и пожениться в Лас-Вегасе.
– Ага. Но мы в Италии, и здесь всё гораздо сложнее.
– Да, но так ведь и нам не нужно жениться, так ведь? По крайней мере, не так вот сразу.
– Слушай, Ники, я правда очень занят. Я не могу больше говорить по телефону.
– Понятно, ты мне уже говорил. Ну, тогда сделаем проще. Полвторого у института[3]. Помнишь, где он?
– Да, но…
– Окей, тогда до скорого.
– Послушай, Ники… Ники? Ники?
Она бросила трубку.
– Ребята, я пойду в свой кабинет. Продолжайте работать. ЛаЛуна, ЛаЛуна, ЛаЛуна. Вы слышите? Решение витает в воздухе. ЛаЛуна, ЛаЛуна, ЛаЛуна.
Алессандро выходит, качая головой. Ники. Только её ему не хватало.
Когда он уходит, Джорджия и Микела переглядываются. Джорджия хмурится. Микела замечает.
– Что с тобой?
– Мне кажется, что босс скоро придёт в себя.
– Ты думаешь?
– Интуиция подсказывает.
– Хоть бы так и было. Когда он нервный, работается не очень-то здорово.
Андреа Сольдини перемещается в центр стола. Он улыбается, вытянув руки.
– Однажды я прочитал одну красивую фразу. Любовь… это мотор. Как верно, не правда ли? Любовь всё приводит в движение.
Дарио поворачивает голову.
– Я иду искать старую рекламу карамели, – перед уходом он подходит к Микеле с очень грустным выражением лица: – Не знаю, почему, но я очень скучаю по Алессии.
Андреа Сольдини берёт записную книжку и начинает читать.
– Ладно, давайте распределим работу. Объективное и субъективное, верно? Как нам сказал босс. Между тем, кто-то должен всё разузнать о Марчелло Санти. Кто он. Что делает. Откуда взялся. Что ест. О чём думает. Как работает.
Микела смотрит на него с любопытством.
– Зачем это всё?
– Потому что знать противника – это хорошо. Я мало знаю о нём, очень мало. Какая-то победа или какая-то история мне не подходят, если они не имеют ничего общего с нашей работой.
– Какая история?
– Я же сказал, что это не имеет ничего общего с нашей работой.
– Тогда зачем ты вообще сказал об этом?
– Ладно, – Микела поднимает руку, – Марчелло Санти займусь я.
– Отлично, ещё нужно заняться исследованием продукта и придумать слоган ЛаЛуна.
– Я уже думаю над слоганом, – говорит Джорджия.
Дарио хранит молчание. Андреа смотрит на него.
– Кроме того, нужно придумать новый тип упаковки, не знаю, новая коробка, добавить распределитель, но не похожий на другие.
Дарио всё ещё молчит. Андреа глубоко вздыхает.
– Если мы организуемся, всё пойдёт лучше. Хоть я и старший менеджер, но для меня – мы все одна команда, которая должна победить.
Дарио качает головой и выходит. Не знаю, почему, думает он, но я с каждым разом всё больше скучаю по Алессии.
19
– Да? Ура! Ты наконец-то сохранил мой номер!
– Да.
– И?
– И – что?
– Ты сейчас опоздаешь. Давай, ускоряйся.
– Я почти на месте…
– Смотри, если приедет моя мать и увидит меня, то будет беда…
– Почему ты говоришь, что…?
Клик.
– Алло? Алло, Ники? – Алессандро смотрит на телефон. – Не могу поверить. Опять отключилась. За что мне это! – он качает головой, потом поворачивает направо и ускоряется, едет на всей скорости к институту. Подъезжает к углу. Ники уже там. Она бежит к Мерседесу, чуть ли не запрыгивает на него. Пытается открыть дверь, но она закрыта на замок. Ники стучит в окно.
– Давай, открывай же, открой…
– Потише, ты мне сейчас стекло разобьёшь.
Алессандро нажимает на кнопку. Замки открываются. Ники залезает внутрь, почти что ложась на пол, потом умоляюще смотрит на Алессандро.
– Едем, едем!
Алессандро тянется со своего места и закрывает дверь, которую она оставила открытой. После, спокойно и медленно зигзагом пробираясь между других машин на парковке, которые, вероятно, ожидают других учеников, он удаляется. Ники потихоньку залезает на кресло.
Выглядывает наружу.
– Видишь ту синьору рядом с «жуком»?
– Вижу.
– Вот, это моя мама. Не останавливайся, не останавливайся, едем скорее.
Алессандро продолжает спокойно вести.
– Мы её уже проехали. И ты уже можешь сесть нормально.
Ники устраивается в своём кресле и смотрит в зеркало заднего виденья. Её мать уже далеко.
– Красивая женщина.
Ники испепеляет его взглядом.
– Не говори о моей матери.
– Честно, это был просто комплимент.
– Для тебя моя мать не существует, даже для комплиментов.
Мобильный Ники начинает звонить.
– Нет! Она звонит мне! Чёрт, я думала, она даст мне немного времени… Немного спокойствия. Нам сюда.
Алессандро послушно останавливается. Ники показывает ему знаками, чтобы он молчал.
– Тссс… – шипит она. И открывает свой телефон, чтобы ответить. – Мама!
– Где ты?
– У Олли. Сегодня мы ушли немного раньше.
– Но как это? Ты забыла, что сегодня я должна была приехать за тобой, что мы собирались в парикмахерскую?
Ники хлопает себя по лбу рукой.
– И правда, мама… чёрт, я совсем забыла, извини.
Симона, мать Ники, качает головой.
– Итак, ты совсем не там, где должна быть. Должно быть, это всё из-за экзаменов, или этот парень, который ни на секунду тебя не отпускает… как же его там? Фабио.
– Мама, мы прямо сейчас должны об этом говорить? Я дома у Олли, – Ники смотрит на Алессандро, как бы говоря: ведь я именно там, не так ли? – И, кстати, мы расстались.
– Ох, наконец-то, хоть одна хорошая новость.
– Мама!
– Что такое?
– Не говори так! А если я вернусь к нему?
– Именно поэтому я и говорю это, чтобы ты к нему не возвращалась! Вообще-то, мы с тобой пообещали друг другу кое-что, нет? Мы должны всегда всё друг другу рассказывать!
– Окей, окей, хорошо. Слушай, мы с Олли пойдём съедим что-нибудь, я вернусь поздно, не жди меня, хорошо?
– Извини, Ники, но разве тебе не нужно учиться?
– Пока, мам…
Слишком поздно. Симона тоже остаётся с молчащим телефоном в руке. Её дочь бросила трубку.
Ники ставит телефон на беззвучный режим и блокирует клавиатуру. Она опирается на руку и засовывает телефон в задний карман брюк. Алессандро смотрит на неё и улыбается.
– И как часто ты врёшь маме?
– Нечасто… Например, то, что я рассталась с ним, – правда. И вообще, тебе-то что? Ты мне не отец.
– Именно поэтому я тебя и спрашиваю, потому что я не отец. Если бы я был им, ты бы мне ни за что не ответила.
– Мадонна, какой же ты философ! Поворачивай сюда, давай, сюда, быстрей, – Ники хватает руль и помогает ему свернуть. Автомобиль даёт небольшой крен, вторгаясь на встречную полосу, но ему удается восстановить траекторию.
– Спокойно. Что же ты делаешь? Отпусти руль! Ещё немного, и мы врежемся!
Ники усаживается обратно в своё кресло.
– Эй, да ты параноик!
– Станешь тут параноиком! Мне не хватало только ещё одной вмятины, и ещё надо разобраться с тобой, из-за этой машины мне придётся сводить концы с концами.
– Не преувеличивай.
– Ты видела, что сделала своим скутером с моей дверью?
– Только царапина… Столько шума из ничего. Преувеличиваешь, говорю тебе, всё время преувеличиваешь.
– Ладно, какая тебе разница, машина-то моя.
– Хватит, ты сейчас похож на мою мать. Сейчас мы с ней именно это изучаем, собственность. Осторожно!
Алессандро замедляется и чувствует удар по машине. Смуглый парень на старом скутере, позади которого сидит девушка с каштановыми волосами, обнимающая его изо всех сил, проезжает на знак «стоп». Они ничего не понимают. Или им просто всё равно. Алессандро опускает стекло.
– Придурки! – но эти двое уже далеко. – Ты видела? Они не остановились, даже не посмотрели на знак. А потом все говорят об авариях.
– Ладно, не будь занудой. Главное, что ты их увидел и смог избежать удара, так ведь? Может, у них важное свидание…
– Ага, в такой одежде.
– Может, торопятся куда-то. Должны работать. Не все вокруг папочкины детки, ты в курсе? Мать моя… ты такой древний. Ты судишь о людях по их одежде?
– Не только по одежде… всё в целом важно. Нехватка уважения, моральных ценностей. В лучшем случае, они как те ребята из книг Пазолини… Им нужна помощь, они пытаются сами разобраться в происходящем…
– Пазолини? Ага, ещё скажи, они едут со стороны Париоли, и у них что-то запрятано под этим дряхлым сиденьем! Да что ты знаешь? Эх, ты на самом деле похож на моего отца!
– Слушай, ты заставила меня приехать и забрать тебя, это ладно… Но мы должны всю дорогу спорить?
– Нет, зачем. Но если бы ты сбил этих двоих, я не стала бы давать показания в твою пользу…
– Я понял. Ты хочешь поругаться.
– Нет, я ведь уже сказала. Просто напоминаю тебе, что этим утром ты отвлёкся и сбил меня. Или ты будешь отрицать?
Алессандро смотрит на неё.
– Если бы это было так, меня бы здесь не было.
– Слава богу. Так, сверни на следующем повороте.
– Так куда мы едем?
– К механику. Я ему отправила смс в последний момент, он сказал, что подождёт меня… Теперь сюда, направо… Хорошо, тише, тише, это здесь, чуть сзади… Вот и приехали.
Но автосервис уже закрыт.
– Нееет, он меня не подождал… Закрыто. И что теперь? Чёрт. Что мне делать?
– Как это – что тебе делать? Теперь у тебя есть личный шофёр, нет?
– Ещё чего. Сегодня мне нужно съездить в кучу разных мест без тебя.
– Да, конечно.
– В смысле?
– Я не был приставлен к тебе. Я и не собирался никуда с тобой ехать.
– До скорого. Мы не были знакомы… – Ники вылезает из машины. – Ты – всего лишь авария, – и закрывает дверь.
– Да, я знаю. Но авария может быть и позитивной, и негативной. Зависит от того, как посмотреть. Ведь она может навсегда изменить твою в жизнь в тот самый момент, не так ли?
Ники подходит к своему скутеру, который припаркован рядом с автосервисом. Садится на него. Дважды ударяет ногой. Пытается завестись. Ничего не выходит.
– Теперь, – говорит она, – Милла не заводится.
– Милла? Кто это?
– Мой скутер!
– И почему Милла?
– Всегда и на всё должна быть причина?
– Мать моя, ты становишься невыносимой…
Ники почти не слышит его и слезает со скутера.
– Так и знала, поставил свечу. Поэтому не завелась от удара, – Ники снова встаёт на ноги и подходит к Мерседесу. – Вот дерьмо! – Она вытирает руки о свои потёртые джинсы, которые сразу же пропитываются тёмным маслом. Тогда она делает движение, чтобы сесть в машину.
– Прости, что ты делаешь?
– Как это – что делаю? Сажусь.
– Я это уже вижу. Но посмотри на себя, ты же вся грязная. Секунду, возьми это, – и Алессандро протягивает ей новую светло-бежевую замшевую тряпочку для полировки.
Ники ему улыбается. А потом вытирает руки.
– Если хочешь знать, Милла – это от слова «ромашка»[4], может, потому что езда на скутере меня расслабляет… В общем, так зовут мой скутер, и точка. А вот есть кое-что ещё… Знаешь что? Между нами все идеально.
– Что ты имеешь в виду, говоря «между нами»?
– Мы с тобой настолько разные… Во всём. И мы рискуем безнадёжно влюбиться друг в друга.
Алессандро улыбается и заводит мотор.
– Попала в точку.
– Ну, а что в этом плохого? Чего ради тогда вертеться? Этим уже занята планета, нет? Я иду прямо.
– Почему ты такая? – Алессандро поворачивается и смотрит на неё, стараясь хоть что-то вбить ей в голову. – Любишь разочарования? Дочь разведённых родителей? Пострадала от жестокости, когда была маленькой?
– Нет, когда была большой. Как раз сегодня утром, из-за одного Мерседеса… Я иду прямо к цели, а ты всё пропускаешь. А ещё ты ничему не учишься. Не знаю, почему я такая. Что значит это «почему»? Я тебе уже говорила, иногда нет никаких «почему». Я такая и всё, говорю, что думаю. Всё ещё умею так.
Алессандро улыбается ей.
– Да. И у тебя вся жизнь впереди.
– Как и у тебя. Жизнь заканчивается только тогда, когда ты сам себе не позволяешь жить. Нравится?
– Да.
– Это я придумала. Авторские права принадлежат Ники. Но я тебе дам попользоваться фразочкой с великим удовольствием, потому что сейчас я переживаю момент странного счастья. Я чувствую себя свободной, счастливой, спокойной… Я боюсь, что если говорить это вслух, то всё исчезнет. – Алессандро смотрит на неё. Красивая. Весёлая. Такая юная. – А самое главное, я рада, что приняла решение.
– Имеешь в виду, что решила взяться за учёбу?
– О чём ты? Прошлой ночью я сказала своему парню, что наше расставание окончательно. Нас нет. Превратилось в пыль. Распалось. Исчезло. Испарилось…
– Ладно, я уловил суть. Но если ты используешь так много слов, значит, ваша история была для тебя очень важной.
– Да ну.
– Ага, теперь ты строишь из себя каменную со мной. Должно быть, всё это для тебя как раз прошло очень болезненно.
– Сегодня уже нет. Но в ту ночь, когда он пошёл на концерт Робби Уильямса со своим другом, – да… Понимаешь, он не взял меня с собой. Он не взял меня, но зато взял своего друга, понимаешь? В тот момент всё и стало рушиться. Но я продолжала развлекаться, и, когда я решила, что всё кончено, ему было наплевать на меня.
– Я понимаю, но почему тогда ты так сердишься?
– Потому что не порвала с ним раньше. Злюсь, что не слушала своё сердце.
– Знаешь, возможно, ты не была готова сделать это.
– Это не так. Всё, что я делала, – это врала самой себе. Так всегда бывает, когда тебя что-то тяготит. С тех пор, как я приняла решение, прошло два месяца. Я врала себе самой в течение двух месяцев. И это нехорошо. Можно врать всему миру, но только не самому себе.
– Согласен, но всё-таки лучше поздно, чем никогда, так ведь?
– О-о-о, теперь ты похож на мою тётю.
– И что я должен сказать? Я не могу и слова вставить?
– Именно это мне всегда говорит мой брат.
– Я понимаю, почему тебе так хорошо со мной: тебе кажется, что вся твоя семья рядом.
Ники хохочет.
– Было бы неплохо. Клянусь тебе, ты заставил меня смеяться… Я начинаю смотреть на тебя другими глазами. Серьёзно, правда.
– Я набрал у тебя очки?
– Немного, но тебе всё ещё не хватает огромного количества, авария с моей Миллой отняла у тебя по меньшей мере двадцать… К тому же, ты одеваешься, как подросток.
– Что? – Алессандро осматривает себя.
– Темный костюм с обувью Адидас, слишком светлая голубая рубашка, пуговица на шее расстёгнута, и галстука нет.
– И?..
– Отчаянная попытка вернуть ушедшее время. По крайней мере, Пруст бы не заслужил такого уважения за всё, что написал, если бы так одевался.
– Вообще-то, в его эпоху Адидас ещё не существовали, а всё это – моя рабочая одежда. Когда я со своими друзьями, то я одет в более спортивном стиле.
– Или ещё молодёжней. Словно говоря: «Эй, ребята, смотрите на меня, я один из вас!» Но ты уже не один из них. Ты ведь это понимаешь, правда?
Алессандро улыбается и качает головой.
– Мне жаль, но ты ошибаешься на мой счёт.
Ники подтягивает колени к груди и ставит ноги прямо в обуви на сиденье.
– Опусти! – Алессандро хлопает её по ногам.
– Зануда, зануда… – потом она смотрит на него с хулиганским выражением лица. Ей что-то пришло в голову. – Слушай, предлагаю тебе игру. Что тебе понравилось во мне?
– Почему? Мне волей-неволей должно было что-то понравиться?
– Знаешь, это нормально, когда, встречая нового человека, что-то тебе в нём нравится, а что-то нет, так? Ну, для меня нормально. Может, тебе не нравится, когда слишком много парфюма, или слишком длинные волосы, не нравится жвачка, или слишком много движений, когда ставят ноги на сиденье… Например, я уверена, что тебе не понравились мои сиськи, – Ники немного приподнимает их. – Конечно, сейчас они маловаты, я похудела. Я участвую в волейбольном турнире… Знаешь, мы на третьем месте… Да ладно, пофигу. В любом случае, я знала, что это не было первым, на что ты обратил внимание, когда мы встретились.
– Нет, конечно, первым, на что я посмотрел, была царапина на машине.
– Да знаю я! Я что хочу сказать, бывают такие мужики, которые первым делом смотрят на сиськи. Кто знает, что они там ищут. Какой секрет, какую великую тайну женщины они думают найти в груди? Ну так вот, что тебе понравилось во мне?
Алессандро смотрит на неё одно мгновение. Потом продолжает вести машину спокойно и с улыбкой.
– Мне понравилась твоя храбрость. После аварии ты сразу же подскочила на ноги. Ты не испугалась. Не стала терять времени. Сразу бросилась навстречу реальности. Сильная… Серьёзно. Значит, именно такой ты и бываешь в эти моменты, когда происходят болезненные и непредвиденные вещи, когда раскрываются истинные качества людей.
– Получается, что ты в такие моменты просто ужасен! Ты кричал, как псих! Ты волновался за машину!
– Ещё бы. Просто потому, что я уже увидел, что с тобой ничего не случилось.
– Да-да, именно так я и подумала… – Ники посерьёзнела. – А что тебе не понравилось во мне?
Алессандро не знает, как начать.
– Ладно… Так… Посмотрим… – список кажется ему довольно длинным.
– Окей, нет, нет, подожди, я всё обдумала… Я абсолютно ничего не хочу знать!
Алессандро кажется это очень забавным.
– Ладно, если кто-то не переносит критику в свой адрес, то он никогда не изменится в лучшую сторону.
– А кто сказал, что я хочу стать лучше? Из всех девчонок, что я знаю, я уже на уровне выше среднего. К тому же, мне также не хочется слишком сходить с ума. Ясно же, что тогда я ни за что никому не понравлюсь, а симпатия – это фундаментальное. Она рождается благодаря недостаткам. Например, одна из вещей, что мне понравились в тебе, несмотря на драму, которую ты разыграл с машиной, это сочувствие. Вообще, должна сказать, что нет на свете никого, кто бы мне не нравился.
Алессандро смотрит на неё, а потом вдруг поднимает бровь.
– Ммм, слишком много комплиментов. Плохое приходит позже.
– Смотри, как быстро ты перестал мне доверять. Об этом я и думаю. Разве я не сказала, что всегда говорю, что думаю?
– А куда мы денем всю ту ложь, что ты наговорила маме?
– Это – то же самое. В таких случаях я говорю то, что, как я думаю, она хочет слышать.
Ники снова поднимает ноги и ставит их на сиденье. Обнимает свои колени.
– Опусти ноги с кресла…
– Ой, какой правильный, – и она ставит ноги на приборную панель.
– И отсюда их тоже опусти.
– Ты такой старик!
– Всё, я везу тебя домой. Где ты живёшь?
– Ах да, я нашла в тебе недостаток. Ты слишком расчётливый. Должен всё контролировать. Что творится, куда всё катится, почему. Почему ты это делаешь? Почему ты хочешь, чтобы от тебя ничего не ускользнуло? Ты слишком рационален в эмоциях. Строг к глупостям. Рассчитываешь самые обычные вещи. Жизнь нельзя принижать до простых вычислений. Прости, кем ты работаешь?
– Я рекламщик.
– Как ты можешь что-то придумать, если разрушаешь и душишь любую неожиданность? Творение рождается от удара молнии, благодаря ошибке по отношению к обычному ходу вещей. У нас ничего не получится, как надо, если мы не перестанем думать о том, как это сделать.
– Прекрасно. Ты прямо философ.
– Это не я. Уильям Хэзлитт.
– Кто это?
– Я не знаю. Знаю только, что это сказал он. Я это прочитала в своём школьном дневнике.
Алессандро качает головой.
– Ты на последнем курсе института, так? Выпускные экзамены. Я где-то читал, что это пик знаний человека…
– Какие глупости.
– Не говори так. После этого каждый находит свою дорогу, специализацию, выбирает карьеру в университете, и в итоге он всё больше углубляется в этом направлении, но только в нём.
– Знаешь, мне совсем не нравится слушать, что ты говоришь.
– Почему?
– Ты видишь жизнь как нехватку свободы. Жизнь и есть свобода, должна быть такой, ты должен достичь этого.
– Конечно, кто тебе запретит? Например, ты будешь вольна сама выбирать факультет. Куда ты хочешь?
– Я хочу на сёрфинг.
– Мы говорили о другом.
– Слушай, у меня есть идея. Поедем всё-таки туда. Прямо, ещё прямо, а на последнем повороте направо.
– Но это вот так, спонтанно!
– Опять! Мадонна, какой же ты зануда!
– Я не зануда, просто ответственный, и хочу избежать прямого столкновения с проблемами. А вот ты наоборот безответственная. Как в случае с твоим скутером. Если поехать по этой улице в том направлении, то можно попасть в серьёзную аварию.
– В данный момент, единственный, кто устраивает аварии, – это ты. Только если…
– Если – что?
– Только если это не был просто план, чтобы познакомиться со мной.
– Ага, отличный план… В таком случае, я должен был сам тебя остановить и спросить, кто ты, не разбивая машину…
– Жаль, мне бы больше понравилось, если всё это было ради знакомства…
– Ну почему ты должна быть таким ребёнком всё время?
– Просто я и есть ребёнок, папочка. Смотри, поезжай сюда, направо. Сюда, если так можно.
– А потом?..
– Потом мы будем в центре. Виа дель Корсо, знаешь?
– Конечно, знаю, а ещё знаю, что там нельзя парковаться.
– Какая тебе разница. Давай, поехали. Ты же креативщик, тебе нужно дышать этой средой, людьми, творить с ними, для них. Давай… – Ники снова хватается за руль и вертит его. – Едем сюда, – она тянет руль к себе. – Вот же, здесь есть место, въезжай, давай!
– Успокойся, мы не влезем!
Ники отпускает руль.
– Ладно, но вон туда мы войдём идеально!
– Да, конечно, идеально для того, чтобы мне выписали штраф. Ты никогда не читаешь, если написано «запрещено»?
– Да ладно, у дорожных полицейских сейчас обед.
– Ох, конечно, они все сейчас на обеде. Ведь они никогда друг друга не сменяют.
– Боже, просто заткнись и поехали! – Ники приземляется на своё место со смехом, не давая ему ответить, в то время как он всё ещё не собирается останавливаться. Алессандро мотает головой и паркуется на том месте, которое она ему показала. Он выходит и закрывает машину.
– Если мне выпишут штраф, заплатим пополам, да?
Ники берёт его под руку.
– Конечно, а как же иначе… Для начала найди себе дорогую тачку, а потом выбери штраф.
– Вообще-то штрафы не выбирают.
– Ты и правда креативщик? У тебя всегда есть подходящий ответ в подходящий момент по поводу подходящей темы… Если бы я была такой быстрой, то знаешь, я бы могла избежать всех долгов.
– Не могу поверить. Ты такая молодая, а у тебя уже есть долги?
– О чём ты? Я же имею в виду школу.
Звонит мобильник.
– Да ладно, это реально круто. Ты поставил на звонок песню Васко Росси. Тебе не подходит, она слишком громкая, эта музыка тебе не подходит.
Действительно, думает Алессандро, мне не подходит. Её мне поставила Элена. Но, конечно, он не скажет этого Ники. Он достаёт телефон из кармана куртки и смотрит на номер.
– Извини, мне звонят из офиса, я должен ответить. Да?
– Привет, Алекс, это Джорджия. Мы все уже готовы. Мы отобрали материал, видео, всю рекламу прошлых лет. Тут просто лавина рекламы карамели. Возможно, мы могли бы придумать что-то, если бы просмотрели всё. Мы бы могли сделать это по-быстрому.
Алессандро смотрит на Ники. Та смотрит на витрину, кивает головой направо, потом – налево, изучает брюки, которые выставлены в витрине. Затем она поворачивается, смотрит на Алессандро, улыбается и морщит нос, как бы говоря: «Нет, мне они не нравятся».
– Окей, тогда начинайте просматривать материал все вместе.
– А ты? Когда ты приедешь?
– Попозже. Очень скоро.
Услышав эту фразу, Ники качает головой. Она достаёт лист бумаги из своего рюкзака и начинает писать так быстро, как только может. Потом показывает это Алессандро.
«Не нужно постоянно думать об этом. Сегодня я работаю со свободным вдохновением. Скажи это. Креативность и безумство. Какого хрена!» Ники качает это перед его носом. Так близко, что Алессандро практически не может прочитать.
– Один момент, Джорджия, подожди секундочку…
Алессандро смотрит на плакат. Ники права. Снова берёт телефон и читает громко вслух.
– Не нужно думать, сегодня – свободное вдохновение, креативность и безумство… Какого…! – Он останавливается. Смотрит на Ники. Показывает подбородком на бранное слово. – Какого чёрта! Иногда нам это нужно, не правда ли?
Алессандро закрывает глаза, ожидая реакции своего копирайтера. Момент тишины.
– Ты прав, Алекс. Отлично, мне кажется, это прекрасная идея. Остановиться ненадолго. Думаю, эта пауза принесёт неплохие плоды. Так мы и поступим. Увидимся утром. Пока! – и она вешает трубку.
Алессандро, ошеломлённый, смотрит на свой мобильник.
– Невероятно.
А потом кладёт его в карман.
Ники улыбается и обнимает себя за плечи.
– Ты видел? Она тоже со мной согласилась.
– Как странно, я никогда бы не стал ожидать от неё такого. Обычно она за всё переживает и работает, как сумасшедшая…
– Сколько времени, ты сказал, вам дали на этот проект?
– Месяц.
– Этого даже слишком много.
– Мне так не кажется.
– Конечно же, много, смотри, лучшие решения находятся по щелчку. Они здесь, в воздухе, уже готовые для нас. Пора ловить их. Конечно, это всегда зависит от момента, который мы переживаем, но постоянные мысли только об этом могут просто всё испортить.
– Это тоже сказал Уилльям Хэзлитт?
– Нет, честно говоря, это моё.
20
– Закрой свои глаза, Алекс, закрой их. Дыши, дыши людьми, – Ники идёт с полуоткрытыми глазами в толпе людей, которые то и дело врезаются в неё, и смотрит немного выше, в небо. – Ты это чувствуешь? Это они… Это люди, которые должны вести твоё сердце. Не думай ни о чём и дыши.
Потом она останавливается. Открывает глаза. Алессандро, спокойный, немного позади неё, у него всё ещё закрыты глаза, и он вдыхает воздух. Немного открывает один глаз и смотрит на неё.
– Я чувствую какой-то на самом деле странный запах…
Ники улыбается.
– Да-да. Мимо нас только что прошла карета с лошадьми.
На земле, рядом с Алессандро, до сих пор оставались их «следы».
– Вот теперь я понимаю, почему люди мне всегда казались таким де…
– Круто. Это была смешная шутка. Серьёзно. А какое место занимает твой офис в компании?
– Важное.
– Конечно-конечно. И ты очень образованный.
– Ещё бы. Я закончил Боккони в Милане, потом ещё учился в Нью-Йорке, и теперь я там, где есть, без потребности в какой-либо помощи других людей.
– Скажи мне хотя бы, что ты не говоришь таких шуточек в своём офисе.
– А как же, каждый день.
– Но кто ты конкретно?
– Креативный директор.
– Креативный директор… конечно, поэтому все и смеются над твоими шутками! Сделай одну вещь. Напиши все свои шутки, и пусть их рассказывает уборщица. Посмотрим через два дня, будут ли все смеяться, или она будет плакать, потому что её уволят.
– Это просто зависть.
– Нет, мне жаль, но это факт. Если бы я и завидовала, то тому, кто изобрёл те крутые доски для сёрфинга, или тому, кому пришла в голову идея построить искусственный риф на пятьдесят восьмом километре трассы Аурелия. Вот так-то. Но, уж конечно, я не буду завидовать какому-то креативному директору. Кстати, что вообще скрывается за этим названием?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, кроме всех твоим шуток, чем конкретно ты занимаешься в своей компании?
– Я придумываю всю эту рекламу, которая тебе так нравится, в которой отличная музыка, красивая девушка и что-то ещё красивое. В общем, я думаю о том, чтобы та или иная вещь въелась тебе в мозг, и когда ты пойдёшь в магазин, ты бы не могла пройти мимо неё.
– Звучит неплохо, когда ты так рассказываешь. Значит, ты можешь заставить людей сделать для тебя что угодно…
– Более или менее.
– Значит, ты можешь поговорить с моим преподом по математике, чтоб он оставил меня в покое.
– Мы только репетируем чудеса.
– Это уже устарело, я слышала эту фразу.
– Я придумал её много лет назад, и у меня её украли.
– Честно говоря, я так и знала… Мы делаем возможное, пытаемся делать невозможное, мы репетируем чудеса. Это было в одной из серий «Бог видит и располагает»!
– Да ты словно подготовилась, ты всё наизусть знаешь?
– Только то, что мне нужно. Эй, зайдём сюда, в «Музыкальные послания»?
И вот она уже затаскивает его в огромный магазин, заполненный CD, DVD и книгами. А ещё видео и кассетами.
