Текст книги "Прости, но я люблю тебя (ЛП)"
Автор книги: Федерико Моччиа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
Кристина пересекает гостиную и, ничего не говоря, хватает Сару с такой силой, что у девочки чуть не выпадает из руки игрушка.
– Пойдём, малышка, пора спать.
Кристина уходит, исчезает в комнате с ребёнком подмышкой, как с мешком.
Флавио садится обратно на диван. Заканчивается очередной выпуск программы «Друзья». В последнем кадре появляется Мария Де Филиппи.
– Добрый вечер, мы здесь, готовые к вызову этой ночи. Без противника чахнет и добродетель, как сказал Сенека.
Флавио улыбается. Будет ли знак?
– Дорогая, я ухожу!
Сюзанна бежит в прихожую, где Пьетро снова надевает пиджак и галстук.
– Что? Я думала, что сегодня вечером ты спокойно останешься дома и поужинаешь с нами.
– Нет, любовь моя, ты забыла? Этой ночью я ужинаю в «Ла Пергола» с управляющим нового сообщества, теперь это наши клиенты. Я заскочил на секунду, чтобы повидать Каролину и Лоренцо. – Он берёт в руки лицо жены. Долго и страстно целует её. Или, по крайней мере, так кажется. – И чтобы поцеловать тебя. – Сюзанна улыбается. Пьетро заставляет её чувствовать себя красивой, желанной. У него всегда это получается.
– Возвращайся не очень поздно. Мы никогда не бываем вместе.
– Я постараюсь, солнышко моё. Никогда не знаешь, как пойдёт в таких делах.
Он открывает дверь и выбегает, чтобы быстро исчезнуть на лестнице. Она подходит к перилам и смотрит на него. Он в последний раз оборачивается к ней и снова прощается. Сюзанна заходит домой. Закрывает дверь. Нет, я не знаю, как пойдёт.
– Он никогда не берёт меня с собой.
Несколько мгновений спустя, Пьетро летит. Берёт мобильный и быстро набирает номер.
– Солнышко моё, я еду.
Алессандро жмёт на звонок, он задыхается. Опоздал.
Кто-то отвечает.
– Кто это?
– Я!
Дверь открывается. Алессандро поднимается по подъездной лестнице на второй этаж и вызывает лифт. Когда он приезжает на нужный этаж, двери открываются. Она уже ждёт его.
– Алекс, слава богу, я уже начала волноваться. Почему ты так опоздал? Мы уже все за столом, хоть ещё и не начали.
Алессандро наспех целует мать.
– Ты права, мама, было совещание до последнего момента, – они вместе входят в гостиную. Кто-то ещё на ногах. Другие уже заняли свои места.
– Всем добрый вечер! Простите за опоздание.
Мать берёт его под руку.
– А Элена? Где ты её оставил?
Клаудия смотрит на него. Алессандро хочется ответить: «Нет, мама, ты ошибаешься, это она оставила меня». Но он хорошо знает, что его мать не поймёт такого юмора, и, по правде говоря, не поймёт большая часть присутствующих.
– Она сегодня закончила работу ещё позже меня.
– Как же много вы работаете! Так жалко. Я бы хотела увидеться с ней. Ладно, давайте рассаживаться.
Алессандро садится рядом с отцом.
– Как дела? Всё хорошо?
– Хорошо, сынок. А тебя я не спрашиваю, ты в отличной форме!
– Да, – смотрит он на своё отражение в застеклённой картине. Решает отвлечься, здороваясь со своими сёстрами и их мужьями.
– Как поживаете?
– Хорошо!
– Всё окей!
– Да, окей!
– Окей, не считая голода, – Давид, занудный, как всегда. Алессандро разворачивает свою салфетку. Какой грубый способ заставить меня почувствовать вину за опоздание. Он смотрит на Клаудию. Они улыбаются друг другу. Алессандро подмигивает ей и садится. Словно говорит: «Молодец, что разводишься с ним». Но мгновение спустя он отмахивается от этой мысли. Это неправильно. Клаудия, не делай глупостей.
Мать звонит в звонок, соединяющий их с кухней. Тут же появляется Дина. Вечно повторяющийся ритуал.
– Дина, дорогая, извини, не могла бы ты убрать эти приборы? Это не нужно. К сожалению, Элены нет. Она приедет позже, к десерту.
Алессандро наклоняется к матери.
– Мне кажется, она и позже не появится.
– Я знаю это. Но не считаю, что должна что-то объяснять. Тем более прислуге...
– Ясно... – Алессандро вновь устраивается в кресле. – Какой же я идиот.
Через некоторое время Дина возвращается с тележкой, заставленной блюдами. Алессандро рассматривает их. Клёцки с томатами и тальолини с кабачками. Два вида пасты. Неплохо. Дина раскладывает блюда перед всеми, кто сидит за столом.
– Принеси также приборы, чтобы раскладывать по тарелкам, пожалуйста...
– Да, сейчас, синьора.
Дина быстро возвращается на кухню.
– Я не могу с ней. Она забывает о них с того момента, как появилась в этом доме, уже тридцать лет, и даже когда уйдёт, всё равно будет забывать!
Маргерита, самая младшая сестра, вытирает рот салфеткой.
– Мама, скажи спасибо, что она здесь столько времени. У большей части наших друзей в домах работают филиппинцы или другие иностранцы сомнительного происхождения, которые не умеют так хорошо готовить... Наша хотя бы итальянка!
Луиджи, её муж, наклоняется вперёд, сам не понимая, к кому именно.
– И самое главное, – говорит он, – что в таких случаях никогда не знаешь, кого впускаешь в свой дом. Посмотрите на синьору Дева Марре, к примеру, и как плохо всё закончилось.
Дальше ужин продолжается в таком же духе. Новые налоги, книга, которая никак не может закончиться. Шведский фильм. Китайский. Фестиваль. Выставка. Новая стрижка. Какая-то американская новинка, о которой Давид много слышал, но конкретно ничего не знает, даже того, насколько она хороша, было бы неплохо, если бы он сам понимал, о чём говорит. Затем – котлеты с жареными артишоками, картофельным суфле и овощами. Ещё какое-то открытие. Дальше – обсуждение новостей. Ужасная новость. Юноша, убивший своих родителей. И другие банальные новости, но уже радостные. Дети друзей собираются жениться. Билеты на будущий концерт какого-то известного певца в Милане. Сплетня о какой-то знаменитости, кто-то из завсегдатаев, какие-то выдумки, ложь, как он бегает за каждой юбкой. Также возможность сходить на спектакль Фиорелло, хоть билетов уже и не осталось, а ведь цена заоблачная – даже дороже, чем отдых для всей семьи.
Маргерита вдруг встаёт на ноги. Бьёт по бокалу ложечкой.
– Минутку внимания. Я тоже должна рассказать вам новость. Наверное, она не настолько важная, как предыдущие, но для меня она самая главная! Скоро я догоню свою любимую сестру Клаудию. У меня тоже будет второй ребёнок!
Сильвия, мать, быстро встаёт и подходит к Маргерите. Обнимает её и покрывает поцелуями.
– Дорогая моя, какая прекрасная новость. Скоро я стану бабушкой четверых внучков! Ты уже знаешь, кто будет?
– Мальчик. Через четыре с половиной месяца.
– Чудесно! У вас будет парочка, как у Клаудии!
Старшая сестра съедает жареный артишок.
– Я так и знала. Но в нашем случае старший всё-таки мальчик!
– Уже придумали имя?
– Решаем между Марчелло и Массимо.
Алессандро смотрит на свою сестру Маргериту и поднимает брови.
– По-моему, лучше Массимо...
Клаудия и Маргерита поворачиваются к нему.
– Почему это?
– Ну, это имя победителей.
– А...
Луиджи встаёт.
– Я согласен... – кладёт руки на грудь и делает торжественное лицо. Он начинает декламировать, чтобы убедить всех в своём предпочтении: – Меня зовут Максимус Децимус Меридий, командующий северной армией, генерал легионов Феликс, преданный слуга истинного Императора Марка Аврелия, отец убитого сына, муж убитой жены, и я сумею отомстить. В этой жизни или в следующей.
– Да, он бы хотел назвать сына Массимо. Как гладиатора.
– Конечно. И однажды мы с ним сделаем одинаковые татуировки, как у нашего великого капитана! – так он абсолютно естественно выражает свой исторический взгляд на футболиста.
Сильвия смеётся и садится. Целует своего мужа.
– Луиджи, ты слышал, какая хорошая новость? Видишь, какую прекрасную семью мы создали, любовь моя?
Сильвия удобнее располагается в кресле. Потом берёт Алессандро за локоть.
– А ты, милый? Когда поделишься с нами какой-нибудь хорошей новостью?
Он вытирается салфеткой.
– Прямо сейчас, мама, но не знаю, хорошая ли она.
– Ладно, скажи нам. А потом мы решим.
– Окей. Господа, мы с Эленой расстались.
Стол вдруг погружается в ледяную тишину. Полнейшую. Клаудия смотрит направо и налево. Наконец, вмешивается, чтобы спасти брата.
– Извините, а ещё артишоки остались?
Позже. Все выходят из дома. Поцелуи в щеки. Все протягивают друг другу руки и обещают скоро увидеться. Поесть пиццы, сходить в кино, почему бы и нет? Хоть в итоге ничего этого не будет. Маргерита подходит к Алессандро, который говорит ей:
– Пока, сестрёнка, я рад за тебя!
– А я за тебя нет. Элена мне нравилась. Где ты теперь найдёшь такую, как она? – она прощается с ним поцелуем, не переставая качать головой.
Клаудия провожает её взглядом. Затем подходит к Алессандро.
– Всегда думает, что лучше нас всех знает, как нам жить. По крайней мере, что касается любви.
– Ты ведь её знаешь.
– Это так отталкивает. Слишком уверенная. Она всё знает... Сменим тему. Алекс, я на секунду даже подумала, что ты собираешься поделиться настоящей великой новостью.
– Что ты имеешь в виду?
– Господа, я встречаюсь с Ники, взрывной семнадцатилетней девушкой.
Алессандро смотрит на Клаудию и улыбается.
– С ума сошла? Для начала надо будет сказать маме, но ведь ещё придётся и папе объяснить... У него будет инфаркт от такой новости!
– Наоборот, я думаю, папа лучше это воспримет. Ты всегда его недооцениваешь.
– Думаешь? Может быть...
– Ладно, пора прощаться, – Клаудия целует его в обе щёки и собирается уходить.
– Клаудия...
– Да?
– Спасибо.
– За что?
– За артишоки, которых тебе не хотелось.
Клаудия отмахивает от него.
– Что ты! Ничего особенного. В следующий раз, в следующую ночь вроде этой, тебе придётся пригласить меня прямо в «Мессеге».
– Сделаю это с превеликим удовольствием. Есть вместо того, чтобы принимать странные решения.
– Идиот! Слушай, дай мне знать, когда решишь поделиться очередной новостью, которая разорвёт всех, как бомба... Два дня назад я села на диету!
65
Бывают дни, которые тянутся медленно. Когда бывает грустно. А другие проходят слишком быстро. Когда ты счастлив. Дни в подвешенном состоянии, когда остаётся немного до ответа японцев. Дни поездок на машине под CD Баттисти. Энрико сделал для них идеальную подборку. А у Ники сейчас внезапная вспышка счастья.
– Алекс, мне только что пришла в голову крутая идея.
Алессандро обеспокоенно смотрит на Ники.
– Так и быть. Рассказывай.
– Ты бы не хотел попробовать сделать всё, о чём говорится в следующей песне?
– Да, но… всё-всё?
– Ну, конечно, не из тех, что были раньше.
– Согласен. Тогда я выбираю песню.
– Нет, так не пойдёт... Поставь воспроизведение в случайном порядке, песня найдёт нас сама.
Алессандро нажимает кнопку на плеере. Любопытные и весёлые, они вдвоём слушают и ждут, какая песня станет их инструкцией на будущее. «В огромном супермаркете раз в месяц, вести полную тележку под руку с тобой...»
– Поверить не могу... Самая скучная песня!
– Мы ведь уже договорились, и должны сделать это. Давай, идём.
Немного позже они паркуются рядом с супермаркетом в Вилладжио Олимпико и быстро выходят из машины. Евро за тележку. Они решают заполнить холодильник на тысячи ужинов вперёд.
– Наверняка однажды мы сможем пригласить всех наших друзей, правда? Как ты думаешь?
– Конечно!
Алессандро представляет Пьетро, Энрико, Флавио, главное, каждый со своей женой, рядом с Ники, Олли, Дилеттой, Эрикой и их компанией. Это был бы идеальный ужин. Единственной трудностью стало бы подобрать нормальную тему разговора, подходящую абсолютно каждому в мире.
«Обсуждать, как дороги заморозки, стоять с тобой в конце очереди».
Он видит, как она улыбается, бегая по разным отделам. Она теряется за салатами, которые ей взвешивают, и персиками, которые так ей нравятся. Он сам становится ребёнком. Между тем, песня продолжается. И действия становятся сложнее.
– Так ты уверена? А если родители тебя поймают?
– Всё под контролем... Я сказала, что еду в институт, а потом переночую у Олли. Она меня прикроет... Идём! Мадонна, смотри-ка, ты такой трусишка! В конце концов, это ведь я иду на риск...
– Как хочешь.
«Приготовить лыжи и ботинки, проснуться ещё до шести...»
Алессандро приезжает за ней очень рано, паркуется неподалёку от её дома и видит, как она выбегает, сонная, ещё теплая ото сна. Они быстро уезжают. Через некоторое время Ники вновь засыпает в куртке. Он смотрит на неё, не забывая о дороге, и улыбается. И она кажется такой прекрасной, что даже не найти слов.
«Войти в какой-нибудь бар, просто чтобы съесть бутерброд...»
Это проще. Они оба голодны. Просят большой бутерброд, хорошо наполненный начинкой, свежеприготовленный, хорошо пропитанный соусом со всех сторон. Съедают его со смехом.
– Сколько ещё? Это далеко? Мы с тобой уже так долго в машине!
– Мы почти приехали. Уж извини, Ники, но это ты хотела снега, разве не так? Ну, так именно для этого нам и нужно ехать в Бреннеро.
– Блин! Как же далеко этот Бреннеро!
– Уж там, где он есть! И убери ноги с приборной панели, милая!
На ресепшене отеля у них впервые просят документы. Но молодой человек ни на что не обращает внимания. Даже на возраст.
«И валяться два дня в кровати, никуда не выходя...»
С этим пунктом тоже не возникнет проблем. С этого они и начали.
– Алекс, можно я позвоню родителям? Чтобы они не волновались.
– Конечно. Почему ты меня спрашиваешь? У тебя ведь есть телефон.
– Тссс, помолчи, идут гудки. Мама? Всё окей.
– Ники, где ты? На телефоне вышел странный код, 0043, Австрия...
Алессандро, который появляется в дверях комнаты, делает глаза размером с блюдца и качает головой. Говорит ей шёпотом:
– Ты что, свихнулась? И что теперь ты ей скажешь?
Но Ники смеётся. Уверенная, спокойная.
– Знаю, мама, мы захотели покататься на сноуборде и уехали. Да, мы переночуем у кузины Олли и вернёмся завтра, поздно вечером.
– Ники, но почему ты ничего нам не сказала, ты хоть что-нибудь соображаешь?
– Потому что ты бы стала волноваться, как всегда, и не разрешила бы мне поехать... Мама?
Тишина.
– Мама, мы поехали на поезде. И сегодня вечером, после лыж, даже позанимаемся.
– Ладно, Ники. Но позвони мне попозже...
– Конечно, мама. Привет папе. – Она вешает трубку и выдыхает. – Чёрт возьми, совсем забыла! Недавно они поменяли телефон в гостиной, поставили новый с идентификатором звонков!
Алессандро пропускает пальцы через волосы. Он уходит в другую комнату.
– Поверить не могу... Во что я ввязался.
В дверях возникает Ники.
– Единственное, во что ты ввязался, это то, что я собираюсь заставить тебя прокатиться на сноуборде.
Позже, на лыжной трассе – падения, отчаянные попытки, игры в снегу. Ники учит этого новоиспечённого смельчака, который неловко подпрыгивает и падает. Но Алессандро не страшно. К нему возвращается желание пытаться, падать, подниматься вновь... И кто знает, возможно, даже любить.
Потом, в вестибюле отеля, партия в бильярд, довольно экстравагантная игра, в которой все мячи должны оказаться в отверстиях. А затем сауна и телевизор. Затем их номер. Звонок маме.
– Да, я так долго занималась.
Ложь, которая никому не причинит вреда. Но звонок длится всего несколько секунд. Ники запрыгивает на Алессандро, и они смотрят друг другу в глаза. «Знать всегда, что ты любишь во мне...» Нет ничего лучше, чем сливаться воедино друг с другом.
И спокойно входить в новый день, не давя на газ вести машину, знать, что рядом с тобой то, что ты ищешь. Иногда касаться её колена, чтобы убедиться, что всё это правда. Шоссе, спускающееся вниз. Сопровождающая тебя музыка. Мир, идущий за тобой. Но не давящий на тебя. Бесшумный. Алессандро немного сбавляет звук. Смотрит, как она спит. Здесь, на пассажирском сиденье рядом с ним. Немного загорелая. А потом Алессандро улыбается. Её ноги на приборной панели, как будто так и надо. Наконец, они въезжают в Рим, который рядом с ней кажется другим городом. «Взять туристическую карту моего города и провести день с тобой, ходить по музеям, памятникам и церквям, болтать по-английски, и вернуться домой, обращаясь к тебе на Вы».
– Слушай, скоро у меня выупскные экзамены. Ты мне поможешь, правда?
– Конечно, о чём разговор. Ты мне очень помогла с ЛаЛуна...
– Но ты не должен делать это только потому, что не хочешь оставаться в долгу передо мной... Ты должен сам хотеть помогать мне.
– Нет, я это сказал, потому что для меня это много значит. В любой момент, когда сможем, мы должны протягивать друг другу руки.
– Это тоже не так. Чем больше ты пытаешься что-то объяснить, тем больше появляется ощущение, что делаешь это из чувства долга.
– Блин, как же тебе нравится оставлять последнее слово за собой. Тогда я не стану тебе помогать!
– Вот видишь? Мы уже развиваемся. Ведь на самом деле ты не хочешь мне помогать. А как ты сдал свои экзамены?
– Я получил девять.
– Старик! – Мгновение тишины. – Старик! – Ники вновь начинает смеяться. – В шаге от высшего балла! Какой же ты ботан!
– Посмотрим, сможешь ли ты сдать лучше!
– Конечно, – Ники улыбается и прижимается к нему. – А почему бы и нет? Почему нет?
Дальше вопрос попроще.
– Извините, но Вы меня вообще любите или нет?
И самый простой ответ.
– Я не знаю, но я с тобой!
66
Несколько дней спустя. Волны и другие девочки на волейбольной тренировке, поддерживают форму.
– Готова?
Звучит что-то похожее на гром. Глубоки и тёплые басы раздаются из двух колонок группы поддержки, которая тренируется внизу. Музыка наполняет огромный школьный спортзал. Рядом две знакомые красно-белые туфельки All Stars двигаются в ритме. Они хорошо знают эту музыку. Чья-то рука отбивает ритм в оконном стекле. Ники перестаёт играть. Она бежит к нему, уперев руки в бока.
– Вижу, что ты всё настаиваешь. Почему ты хочешь погубить всё то прекрасное, что было между нами?
Но у Ники нет времени закончить, потому что в плеере начинается новая песня. Фабио изображает усмешку на своём лице. И начинает петь под свою собственную музыку.
– «Не случайно ты той ночью маленькой звездой упала в мою постель... Мы не того искали, я знаю. Нежные обещания, глупая ложь. Но почему теперь уходишь? Прошлое лишь причиняет тебе боль. Помни, это было не случайно... ты той ночью маленькой звездой упала в мою постель».
Ники смотрит на него. Её глаза горят.
– Ты такой придурок, Фабио. Придурок, у которого всё с ног на голову, Фабио Фобия, или тебя лучше называть мудаком? – она убегает, прежде чем позволит ему увидеть свои слёзы. Он не заслуживает её слёз.
Фабио Фобия не нажимает на «стоп». Позволяет песне продолжаться. Садится на пол. Скрещивает ноги. Зажигает сигарету.
– Какого хрена вы смотрите, играйте дальше...
Он делает музыку громче.
«Помни, это было не случайно... ты той ночью маленькой звездой упала в мою постель».
Девушка пропускает мяч, который должна была отбить. Но Дилетта блокирует мяч, и он отскакивает от пола. Потом она уходит с площадки и гасит его сигарету.
– Бесит этот шум, – она идёт в раздевалку.
– Да, да, стройте из себя скромниц. Всё равно вы нуждаетесь в нас, если хотите получать удовольствие!
Фабио встаёт и бьёт маленькую стеклянную полку под окном, разбивая её. Потом выходит и курит дальше.
– Слушай, так ты только врагов наживёшь.
Фабио поворачивает назад. Олли стоит в дверях спортзала.
– Почему ты так себя ведёшь, кем ты себя возомнил? Может, твои песни и хороши, но в них слишком мало толку... и в тебе тоже. А так ты далеко не продвинешься.
Фабио Фобия делает две быстрые затяжки и бросает сигарету на пол. Притаптывает её. Сильно давит на неё ногой, стараясь потушить. А потом подходит близко-близко к Олли, останавливаясь буквально в миллиметре. Почти заставляет её вжаться в стену. И поёт ей в лицо.
– «Помни, это было не случайно... ты той ночью маленькой звездой упала в мою постель».
Фабио Фобия зовёт свою группу, смотрит на них через плечо и вновь проходит перед Олли. И даже не посмотрев на неё, он уходит через двор школы. Она остаётся в дверях спортзала, всё такая же спокойная. Смотрит, как он уходит, с некой отвлечённой мыслью, и ещё одной, более очевидной.
67
Алессандро сидит в кресле своего офиса, заложив руки за голову и откинувшись на спинку кресла. Он с любопытством рассматривает различные предложения для рекламы LaLuna, разложенные в определённом порядке на его огромном столе. От его команды неподалёку раздаётся музыка. Mark Isham. Расслабляющая.
– Разрешите...
– Войдите, – Алессандро меняет позу. Это Андреа Сольдини. – Входи, Андреа, садись. Какие-то новости? Нам ведь не нужно снова жульничать, правда?
Андреа Сольдини улыбается, садясь в кресло.
– Нет, мы всё ещё в ожидании решения. Но мне не кажется, что есть некие сомнения, ты согласен?
Алессандро встаёт на ноги.
– Нет, не похоже. Но лучше не запевать победную песню, прежде чем мы узнаем, что же всё-таки решили эти благословенные японцы, – подходит он к машине: – Кофе?
– Да, с удовольствием.
Андреа разглядывает Алессандро, пока тот готовит кофе. Берёт упаковку, открывает её, достаёт две капсулы, кладёт в машину и нажимает кнопку.
– Знаешь, Алекс, когда я видел тебя раньше, ты приходил забирать мою начальницу, Элену, и я не думал, что ты такой.
– Какой это – такой?
– Такой разный. Уверенный, спокойный, милый. Именно так, ты очень милый.
Алессандро возвращается к столу с двумя чашками кофе, двумя пакетиками сахара и двумя пластиковыми палочками.
– Мы никогда не узнаем, каков человек, пока лично с ним не познакомимся, за пределами обычной жизни.
Андреа разрывает пакетик сахара, высыпает его в кофе и размешивает.
– Ага. Иногда мы не можем как следует узнать человека, даже если живём с ним вместе.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я? Ничего, – отвечает Андреа. – Иногда я почему-то говорю такие вещи, – он начинает пить свой кофе.
Алессандро также поступает со своим. Затем смотрит прямо на него.
– Бывают моменты, когда я и вправду этого не понимаю. Почему ты всегда себя недооцениваешь и говоришь так сам с собой?
– Я всегда себя самого именно об этом спрашиваю. Проблема в том, что и я не нахожу ответа.
– Но если ты сам в себя не веришь...
– ...да, я знаю, как другие могут верить в тебя?..
– Наверняка русским ты показался очень симпатичным той ночью, хоть тебе и пришлось оказаться для этого при смерти.
Андреа допивает свой кофе.
– Не напоминай мне об этом... Мне становится плохо при одной только мысли об этой ночи.
– Пожалуйста, избавь меня от ещё одной «скорой».
Андреа улыбается.
– Шеф... работать с тобой – одно удовольствие.
– Как и иметь тебя в своей команде. Ты не можешь видеть себя со стороны. Но я тебя уверяю, ты производишь прекрасное впечатление.
– Хорошо! – Андреа поднимается на ноги. – Спасибо за кофе. Пойду на своё место, – он двигается по направлению к выходу, но вдруг останавливается. – Та девушка… Ники...
– Да?
– Не знаю, смогут ли японцы оценить, но она проделала огромную работу.
– Да, я с тобой согласен. Эти рисунки на самом деле новые и удивительные.
Андреа задерживается на секунду в дверях. Затем с улыбкой смотрит на Алессандро.
– Я имел в виду не рисунки, – закрывает он дверь.
Он не даёт Алессандро времени сказать что-нибудь. Тут раздаётся сигнал его мобильного. Он смотрит на дисплей. Сообщение. Он открывает его. Ники. Как же сказал Роберто Джервазо? «Жизнь – это приключение, в которое другие решают нас вовлечь и которого сами мы себе не пожелали бы, со множеством промежуточных случайных выборов, которые приводят к случайным результатам». Тогда о чём я волнуюсь? Леонардо часто вдохновляется им, чтобы писать открытки, которые он отправляет своей жене... И они всё ещё вместе. Это тоже случайность. Алессандро читает сообщение Ники. Улыбается. И отвечает так быстро, как только может. «Конечно», отправляет его. Потом берёт свой пиджак и уходит. Предпочитаю анонимную фразу. «Мы встречаем друг друга случайно. Мы встречаем друг друга поцелуем».
68
Ники выходит из дома. Смотрит вокруг. Она не знает, куда идти. Алессандро дважды сигналит ей. Мигает фарами. Ники на секунду прикрывает глаза рукой, чтобы лучше видеть, как дежурный юнга. Наконец, она узнаёт его издалека и тут же бежит к машине. Алессандро открывает ей дверь, и она залезает внутрь.
– Давай, скорее, заводись, мои родители сейчас выйдут.
Алессандро заводится. и в один момент они оказываются за углом.
– Блин... – Ники начинает смеяться, – я тебя не узнала. Но, – оглядывается она вокруг себя, – что ты делаешь в этой машине? Наконец-то понял, что настоящая креативность исходит от простых людей, да? И поэтому взял эту развалину, скажи же мне правду.
– Ещё чего! Это машина моей матери. Я её попросил, и она мне дала.
– Поверить не могу. Так твоя в автосервисе? Разве мы не должны были сначала обсудить детали? Марио, мой механик, вернул бы тебе её как новенькую ещё до того, как ты съешь свою пасту.
Алессандро становится весело.
– Нет, нет, моя машина всё такая же помятая, какой ты её оставила. А эту я взял ради тебя.
– Ради меня?
– Да, она с механической коробкой передач.
Ники смотрит. Видит руку Алессандро между двумя сиденьями. В этот момент он переключается на четвёртую передачу.
– Да ладно... спасибо! Круто… ты подумал обо мне. – Вдруг она останавливается: – Ты попросил её у своей матери? Ради коробки передач, ради меня... Но это означает, что ты всё ей рассказал о нас! – она залезает на него и целует, заставляя его неудобно наклониться.
– Перестань, Ники, не будем и эту машину разбивать!
– Больше, чем она есть?! – Ники снова устраивается на своём месте. – И как она узнает?
– Матери всегда знают обо всём. Знаешь, эту машину водил я в твоём возрасте, – говоря это, он пытается осознать тяжесть этой странной правды. – Она знала, курю ли я, пью, или даже подвозил ли я кого-нибудь, или бывают ли у меня половые акты...
– Половые акты? Блин, как ты вообще разговариваешь? Мать моя, ты чокнутый! К тому же, извини, но у тебя были «половые акты» в этой машине, и теперь ты в ней возишь меня? – Она оборачивает всё в шутку.
– Слушай, прошло уже двадцать лет!
– И что? Всё, что ты делал с восемнадцати лет до этого момента, сводит меня с ума. То есть, с моего рождения. Почти. Мне бы хотелось вернуться назад во времени, посмотреть на тебя, как на DVD. Или лучше даже посмотреть на это прямо в кино. Сесть в первый ряд с ведром попкорна и в тишине смотреть фильм о твоей жизни, и чтоб никто мне не мешал.
– Ну, я могу сказать то же самое и о тебе. Я бы тоже хотел пойти в кино и посмотреть самые важные сцены твоей жизни.
– Да, но ты бы увидел только короткометражку! Ты не многое пропустил! И у тебя есть возможность прожить со мной мою жизнь!
– Как и у тебя. Самый прекрасный день тот, который ещё только предстоит прожить.
– Который предстоит услышать! Это ты придумал. А что ты собираешься делать со всем хламом, который оставлял в этой машине? Или ты забыл о нём?
Алессандро смотрит на неё, повернув к ней голову.
– Поверить не могу.
– Во что?
– Ты ревнивая. Знаешь, что говорит Баттисти?
– Такими темпами я уже стала главным экспертом по Баттисти. Конечно же, знаю его слова. «Дорогая подруга-ревнивица, это позор, болезнь, и ты не можешь забыть о том, что не можешь узнать обо мне, а все мои прошлые истории любви причиняют тебе большую боль, чем зубная боль, все поцелуи, что я раздавал, не улетят в бездну...»
– Ты возбуждена, да?
– Думаю, да. После всех сборников и трактовок Энрико, о которых я слышала в последнее время...
– Тогда ты уже понимаешь, что и мужчины тоже страдают. В той же песне говорится, что «В доверии, моя любовь, у меня тоже есть проблемы, я не могу не говорить о твоих бывших, тех, кто был в твоей постели».
– Да, да, не меняй тему! Признавайся! Ты занимался любовью в этой машине или нет?
Алессандро думает только момент.
– Нет.
– Поклянись в этом!
– Я клянусь тебе. Только один поцелуй, только один раз в drive in в Остии.
– Drive in! Как здорово! Я такое только в кино видела.
– Мы помирились?
– До гроба.
– Мир до гроба?
– Да, так я говорю, когда совершенно не хочу больше спорить!
– Ладно, тогда я остановлюсь, чтобы пустить тебя за руль. Но не превращайся в гонщицу, хорошо? Останавливайся иногда.
Он медленно подъезжает к обочине и останавливается. Ники перелезает через Алессандро.
– Ники, дай мне выйти.
– Давай, не будь занудой, мы закончим ещё до того, как ты окажешься внутри.
Они неловко пытаются перелезть каждый на своё место, случайно мигают фарами, Алессандро ударяет по приборной панели, «Ай!», застрявшая нога, смеющаяся Ники. «Какой ты зануда...», и эти слишком облегающие брюки... Но в конце концов каждый занимает своё новое место.
– Я завожусь?
– Заводись. И осторожно.
Ники жмёт рычаг. Включает первую передачу.
– И как я?
– Отлично... наверное, потому что мы всё ещё стоим на месте. Выжми сцепление и осторожно отпусти рычаг.
Ники подчиняется. Машина медленно заводится.
– Хорошо, теперь вторая передача.
Ники снова жмёт на рычаг и меняет передачу.
– Вот, вторая...
– Скрипит.
– Какой же ты зануда, я ведь перешла на вторую, разве нет? – они теряются в ночном движении. Одна передача за другой. Один скрип за другим. Какой-то стук. Слишком поздно она нажала на тормоз. Длинный тормозной путь. Алессандро кладёт руки на лобовое стекло.
– Ай. Ну почему ты должна вот так тормозить?
– Извини... – Ники смеётся и снова заводится. И весёлый урок вождения продолжается.
– Руки на руле поставь на десять часов десять минут.
– Поздно.
– В каком смысле, тебе нужно вернуться домой?
– Нет, десять-десять – это поздно, а у руля часов нет, разве я не права? Мы с тобой с таким объяснениями разобьёмся!
– Очень смешно.
– Это одна из тех шуточек, которые ты отпускаешь в офисе, и все смеются. Всё равно, я уже устала.
– Ну тогда останавливайся.
– Я смогу ещё немного, – Ники вздыхает и замедляется. И тут же снова выезжает. – Хорошо. —Машина резко срывается вперёд.
– Плохо. Я снова прошу тебя остановиться.
Так они и едут дальше, учась понемногу, иногда замедляясь, спокойно ведя машину, не слишком загружая старый мотор.
– Ники, ты выехала на автостраду.
– Да, тут проще, – она начинает петь: – «Поездка, поездка, путь освещая фарами, чтобы дорогу смело познавать, осторожно, осторожно, но с удовольствием... – они подпрыгивают на кочке, – избегаю ям и кочек и не ведаю я страха, просто руль держу отважно».
– Что ты делаешь, останавливаешься?
– Да, я ведь сегодня отлично покаталась. Я устала, – Ники паркуется на небольшой зоне отдыха. – А сейчас, если то, что ты говорил мне, правда, я бы хотела опробовать машину твоей матери.
Она включает радио и выключает всё остальное.
Темнота. Повторяющиеся вздохи. Переплетающиеся руки, нежные, влюблённые. Расстёгивают, ищут, находят. Прикосновенние, поцелуй. Ещё поцелуй, и рубашка падает. Ремень расстёгивается. Медленно расходится молния. Прыжок. В темноте, окрашенной в темноту. Быть счастливыми здесь и сейчас... Темнота, исполненная желания, прикосновений, недалёких перемещений. Самая прекрасная, самая лёгкая, самая желанная. Машины, которые быстро проезжают по шоссе. Фары, которые вспыхивают, как молния, и исчезают. Вспышки света, которые рисуют приоткрытые рты, их желание, восхитительное, больное, стремительное, полное, закрытые глаза, а затем открытые. Больше, больше. Как среди облаков. Спутанные волосы и неудобные сиденья. Руки, доставляющие удовольствие. Губы в поиске других губ, машины, продолжающие проезжать мимо, такие быстрые, что ни у кого нет времени разглядеть эту любовь, которая следует ритму случайной музыки, звучащей по радио. И два сердца, которые ускоряются и ускоряются, которые вот-вот нежно столкнутся друг с другом.
