Текст книги "Прости, но я люблю тебя (ЛП)"

Автор книги: Федерико Моччиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

Марчелло берёт одну, рассматривает. Потом с недоверием смотрит на Леонардо.

– Можно?

– Конечно, пробуйте их, ешьте, глотайте, живите с ЛаЛуна, полюбите их, не думайте ни о чём, кроме этой карамели.

Марчелло кладёт одну в рот. Жуёт медленно, грациозно, щурясь, словно дегустирует качественное вино.

– Ммм, неплохо.

– И правда, – говорит Алессандро, который тоже взял конфетку. – Моя – апельсиновая. – Потом он сразу пытается показать свой профессионализм: – Знаешь, идея с руками, в которых ничего нет, а потом из них выпадает карамель, ЛаЛуна, сверху, совсем не плоха…

– Да, но, к сожалению, американцы уже использовали такое в прошлом году.

– Действительно, – вмешивается Марчелло, – это были руки Патрика Суэйзи. Красивые руки. Их выбрали по фильму «Привидение», этими руками слепили глиняный горшок в любовной сцене, руки, которые передавали эмоции Деми Мур. В рекламе были только руки и больше ничего. Ему заплатили два миллиона долларов только за его руки…

– Отлично, – Леонардо откидывается в кресле, – нам они предлагают четырнадцать. И эксклюзивный двухлетний контракт на рекламу всех их продуктов также и на английском языке, TheMoon. Это будет шоколад, жевательная резинка, чипсы и даже молоко. Продукты питания, которые выпустит этот небольшой бренд. И у нас есть шанс выиграть четырнадцать миллионов долларов и контракт. У нас. И это в том случае, если мы превзойдём другие агентства, которые, как и мы, отправили заявку и получили заказ. Butch & Butch… Так как японцы не дураки, они подумали, что…

Именно в этот момент раздаётся стук в дверь.

– Войдите.

Сандра входит с двумя чашками кофе и ставит их на стол.

– Вот сахар и молоко. И ещё я принесла немного воды.

– Хорошо, поставь. Спасибо, Сандра. Ты уже отправила?

– Да.

– Какая фраза на этот раз?

– «Ты – солнце, что скрывается за тучами, когда идёт дождь. Я жду тебя, моя радуга».

– Хорошо, с каждым днём лучше. Спасибо, если бы не ты…

Сандра улыбается Марчелло, затем – Алессандро.

– Ты всегда так говоришь, всегда хвалишь, лучше бы зарплату повысил! – и она разворачивается, едва сдерживая улыбку.

– Всё будет, всё будет, только верь! – и с этим Леонардо берёт стакан воды. По крайней мере, верь как я, заканчивает он про себя, думая о фразе на открытке. – Так мы говорили, что…

Марчелло пьёт свой кофе глотками, медленно. Алессандро свой уже выпил.

– Что японцы не дураки.

– Точно – наоборот, они гениальны. На самом деле, они устроили соревнование между нами и Butch & Butch, более серьёзной компанией, нашим прямым конкурентом, которым мы не должны уступить, а прежде всего, мы должны победить. Возможно, я не так гениален, как они, конечно, я не неуклюж и не глуп, я сделаю то же самое. Я всегда копирую. В школе меня прозвали Копикопи. Японцы устроили соревнование между нами и Butch & Butch? Хорошо, я устраиваю соревнование между Алессандро Белли и Марчелло Санти. Приз – четырнадцать миллионов долларов, двухлетний эксклюзивный контракт на продукцию ЛаЛуна, и для одного из вас – место международного креативного директора, и, конечно, огромное повышение зарплаты… реально огромное.

И вдруг Алессандро всё понимает. Понимает, почему их двоих позвали на это странное совещание. Потом чувствует, что тот, другой, смотрит на него. Поворачивается. Встречается с ним взглядом. Марчелло сощуривает глаза, наслаждаясь происходящим. Алессандро не отводит взгляда, он уверен в себе. Марчелло улыбается ему со спокойствием, фальшиво, победно, хитро.

– Отлично, почему нет, привлекательный проект, – он протягивает руку Алессандро, что означает начало соревнования. Алессандро пожимает её. В этот момент у него звонит телефон.

– Упс, извините, – он смотрит на номер на дисплее телефона, но не узнаёт его. – Простите… – он отвечает, немного отвернувшись к окну. – Да?

– Привет, Белли, как дела? А мне поставили семь[2], я заработала семёрку!

– Ты получила семёрку?

– Да! Классная оценка! Ты приносишь невероятную удачу! Думаю, это моя первая семёрка и единственная, да ещё по физре! Ты ещё там? Или упал в обморок?

– С кем я говорю?

– Как это – с кем? Это Ники.

– Ники? Какая Ники?

– Как это – какая Ники? Ты шутишь? Ники, со скутером, ты меня чуть не убил этим утром.

Алессандро поворачивается к Леонардо и улыбается.

– Ах, да, Ники. Прости, я на совещании.

– Да, а я в институте, точнее, в мужском туалете. – Кто-то стучится в дверь. «Ты долго там ещё?» Ники изображает мужской голос: «Занято!» И продолжает, почти шёпотом, почти не слышимая в телефоне. – Слушай, я должна вешать трубку, там уже ждут. Знаешь, в чём весь абсурд? Нам здесь нельзя пользоваться мобильными. Это запрещено. Прикинь? Представь, если прямо сейчас что-то ужасное происходит с моей матерью…

– Ники…

– Что?

– Я на совещании.

– Да, ты мне это уже говорил.

– Так что пора заканчивать.

– Хорошо, я не хочу ничего плохого моей матери, зато тебе… Слушай, приезжай за мной, полвторого у выхода, окей? Просто, знаешь, у меня проблема, и никто не может мне помочь.

– И я не знаю, смогу ли. Почти уверен, что нет. У меня ещё одно совещание.

– Сможешь… Сможешь… – и она отключается.

Ники выходит из туалета. Перед ней стоит профессор, который только что поставил ей семёрку. Ники быстро прячет телефон в карман.

– Ники, это мужской туалет.

– Ой, простите.

– Не думаю, что ты ошиблась. К тому же, этот туалет и для профессоров…

– Тогда простите меня дважды.

– Слушай, Ники, не заставляй меня исправить твою оценку…

– Обещаю вам, что сделаю всё, чтобы заслужить её.

Профессор улыбается и заходит в туалет.

– Тогда, прежде чем начнётся урок профессора Мартини…

– Да? – Ники смотрит на него наивными глазами.

Профессор становится серьёзным.

– Выключи свой телефон, – и закрывает дверь за своей спиной.

Ники достает телефон из кармана и выключает его.

– Вот, профессор! Он выключен! – она кричит ему в дверь.

– Отлично! А теперь выйди из нашего туалета!

– Уже ухожу, профессор!

– Хорошо! Семёрка заслужена!

– Спасибо, профессор!

Ники улыбается и уходит в свой класс. Едва успела, пока профессор Мартини не перестала впускать. Ники останавливается, включает телефон и ставит его на беззвучный режим. Теперь, всё ещё улыбаясь, входит в аудиторию.

– Ну что, Волны, как отметим мою семёрку?

14

Алессандро разворачивается и выключает мобильный. Затем мягко улыбается.

– Всё в порядке, всё в порядке…

– Извини… – говорит Леонардо, улыбаясь ему, – но я всё слышал. Она получила семёрку. А я и не знал, что у тебя есть дочь.

– Нет, – улыбается Алессандро немного растерянно. – Это была моя племянница.

– Хорошо, это значит, она умница, вырастет, будет получать хорошие оценки, и, кто знает, присоединится к нашей команде! – Леонардо наклоняется над столом. – Конечно, если наша компания ещё будет существовать. Так как то, о чём мы говорили, – наша последняя возможность. Франция и Германия нас уже опередили. Испания наступает нам на пятки. И если мы не выиграем эти четырнадцать миллионов долларов и контракт, наш головной офис… – Леонардо руками изображает чайку, которая взлетает ввысь, – взлетит, – его руки теперь изображают разбитые крылья, превращаются в кулаки и с силой падают на стол. – Но мы не можем этого позволить, не так ли? И сейчас я точно знаю, что говорю с будущим креативным директором, – он смотрит на этих двоих вызывающе, почти со смехом, этим самым укрепляя неопределённость. – Я не знаю, кто из вас двоих это будет. Знаю только, что он не уступит испанцам. Но пасаран! И сейчас я хочу познакомить вас с вашими личными помощниками. Они оба оставили свою прежнюю работу. Они превратятся в ваши тени. Да что я говорю, больше, чем просто тени! Потому что тень молчалива, она просто следует и не имеет возможности предвидеть. А они, наоборот, будут вам помогать найти всё, что вам понадобится, они будут ожидать чего угодно. – Он берёт телефон: – Сандра?

– Да?

– Пожалуйста, пусть помощники войдут в указанном мною порядке.

– Конечно.

Дверь кабинета медленно открывается.

– Итак, это – Алессия.

Алессандро немедленно встаёт на ноги и приветствует её.

– Как же, Алессия! Отлично! Она идеальна для этой работы, всё будет невероятно. И, кроме того, ей не нужно беспокоиться за другие проекты, так что она сможет посвятить себя ЛаЛуне. Я очень рад работать с тобой!

Но Алессия молчит и кажется расстроенной.

– Что такое?

Леонардо вступает.

– Она будет помощницей Марчелло. Вы двое, Алессандро, слишком хорошо знаете друг друга. Вы спокойно можете и дальше оставаться друзьями. Но вы не можете больше удивить друг друга, вряд ли вы можете сказать друг другу что-то новое. Напротив, здесь мы должны создать новые, неожиданные команды. Тогда можно ожидать экстраординарных результатов.

Марчелло встаёт на ноги и здоровается с ней.

– Приятно познакомиться с тобой. Я слышал о тебе много хорошего. Уверен, вместе мы сотворим великое, Алессия.

– Я польщена, – и они пожимают друг другу руки.

Алессандро снова садится, рассерженный, но одновременно с любопытством, кто же станет его помощником.

– И для тебя… у меня есть идеальная тень.

Алессандро пододвигается немного вперёд, чтобы увидеть, кто это. И именно в этот момент в офис входит он. Он останавливается в дверях, улыбается. Алессандро поверить не может в то, что видят его глаза.

– Нет…

Он падает в кресло и почти вжимается в него. Леонардо копается в своих бумагах, бормоча про себя:

– Как же его зовут? Всё время забываю… Ах, да, вот оно, – счастливый, он берёт лист бумаги и поднимает его с улыбкой. – Твой новый помощник – Андреа Сольдини.

Андреа Сольдини улыбается, всё ещё стоя в дверях. И здоровается.

– Привет всем…

– Итак, представляю тебе Алессандро, человека, которому тебе придётся отдать всё. Вплоть до собственной жизни.

Алессандро смотрит на него, подняв брови.

– Посмотри-ка, вчера ночью ты уже начал отдавать мне жизнь, а?

Леонардо смотрит на них с любопытством.

– Вы знакомы?

– Да.

– Но вы никогда не работали вместе…

– Нет.

– Ладно, меня интересует только это. Прекрасно! А теперь все идите работать. Напоминаю вам, что происходящее – это игра, соперничество, соревнование, большой турнир. У нас есть возможность презентовать два проекта. И я играю в это с вами. Тот, кто выберет верную идею для рекламы ЛаЛуна, спасёт нашу компанию, а сам станет новым международным креативным директором.

Марчелло выходит с Алессией. Они улыбаются. Алессандро тоже подходит к двери. Немного подавленный, он смотрит на Андреа Сольдини. У него нет ни единого шанса. Он чувствует себя побеждённым с самого начала.

– Извините… – вдруг зовёт их Леонардо, – я не сказал вам кое-что ещё. Тот, кто проиграет, отправится в Лугано. Пусть победит сильнейший!

15

Улица. За городом. Оживлённая грязная улица, хаотично висящая одежда, помятые, покрашенные без любви мусорные баки. Его улицы. Мауро едет на старом, измученном скутере. На нём шлем, но он открыт, порванные джинсы, не стиранные сто лет. Он глушит мотор и паркуется у своего дома на небольшой площадке из потрескавшегося от солнца кирпича, у заржавевших со временем перил. Видит закрытую бакалейную лавку, всё заброшено, на земле только валяются старые персики. Всё это заставляет думать, что жизнь уже закончилась. Мауро стучит в дверь.

– Кто там?

– Это я, мама.

Пружина. Дверь открывается, и Мауро быстро входит. Дверь снова закрывается за их спинами. Две мухи играют в догонялки. Мауро поднимается по лестнице, не испытывая проблем с дыханием. В его двадцать два года воздуха у него предостаточно. Ему не хватает совсем другого. Слишком.

– Здравствуй, мама, – быстрый поцелуй на слегка влажной от пота щеке.

– Быстрей, все уже за столом.

Мать, пыхтя, поспешно возвращается на кухню. Она уже знает, что Мауро идёт к столу, не сделав одну важную вещь, и говорит ему об этом.

– Вымой руки, ты их вообще видел? Они же грязные.

Мауро входит в ванную, быстро открывает кран и моет руки под холодной водой. Но иногда мыла недостаточно, чтобы удалить все следы прошедшего дня. Потом он вытирает руки маленьким розовым полотенцем, местами дырявым, местами почерневшим. Вытирает ещё и ещё раз. Выходит, поправляет брюки, внутри них можно даже танцевать. Затем он садится за стол.

– Привет, Эли.

– Привет, Мау, – так его зовёт младшая сестра. Ей семь лет, у неё забавное весёлое лицо, она наполнена фантазиями, и он немного ей завидует из-за всего этого, она ещё не знает стольких вещей, не знает всех трудностей, что поджидают её прямо за углом, в ближайшие годы.

Мауро отделяет вилкой кусок омлета и кладёт его себе в рот.

– Может, подождём твою мать? – Ренато, отец, сильно ударяет его в плечо, Карио, старший брат, равнодушно смотрит на него.

– Но, папа, я голоден.

– Вот именно. Именно поэтому ты подождёшь. Потому что ты голоден и должен уважать того, кто тебя кормит. Твой брат может есть. Ты – нет. Ты подождёшь, пока придёт твоя мать.

Аннамария приходит из кухни с большим блюдом. Она ставит его в центр, но оно едва не выпадает из её рук и отскакивает от стола с невероятным шумом.

– Ладно… – наконец, она садится, поправляет волосы, убирает их назад, уставшая от очередной порции своих повседневных дел.

Ренато сначала накладывает еды себе, потом возвращает поварёшку в супницу. Карио берёт себе пасту с фасолью, накладывает того же Элизе, малышке, которая сразу же неловко схватывает ложку, словно это маленький кинжал, она энергично возит ею по своей тарелке, утоляя свой зверский голод.

– Мама, ты хочешь?

– Нет, я попозже. Предложи лучше брату.

Карио протягивает блюдо Мауро, тот сразу же накладывает себе хорошую порцию. Потом смотрит на мать.

– Ты правда не хочешь, мама? Тут осталось немного.

– Нет, правда. Доешь.

Мауро накладывает себе остатки и начинает есть. Все склоняются над едой. Без контроля. Без пределов. Только стук ложек по тарелкам и шум машин, проезжающих вдалеке, прерывают тишину. И ещё запахи. Запахи таких же домов, как их. Домов, воспетых Эросом, тех, что расположены на окраине, в той песне, где он уезжает далеко-далеко, чтобы забыть их. Дома из романов или фильмов, которых, скорее всего, никогда и не существовало, но все верят, что однажды встретят их. Дома, сделанные потом и кровью, фальшивыми фотографиями, пожелтевшими листами истёкшего календаря, у которого нет срока во времени, как у гола какого-то футболиста, который приносит победу на чемпионате, здесь хороша любая причина, чтобы изображать радость. Ренато первым съедает и отставляет тарелку.

– Эх… – Он чувствует себя лучше. Он на ногах с шести утра. Наливает себе воды. – Так что? Чем ты сегодня занимался?

Мауро поднимает лицо от тарелки. Он не думал, что с ним будут разговаривать. Надеялся только, что ему позволят доесть.

– А? Можно узнать, что ты делал?

Мауро вытирается салфеткой, которая лежала рядом с блюдом, как обычно, сложенная пополам.

– Что ты хочешь знать, папа? Когда я проснулся, то пошёл немного прогуляться. Потом проводил Паолу, которая должна была пойти на пробы…

– А дальше?

– Дальше я подождал её, проводил обратно домой, а потом – пришёл сюда. Но это ты уже знаешь, так ведь? Я приехал поздно… Этот скутер очень медленный, и движение сегодня было активным.

Ренато протягивает руку.

– Конечно, разве тебя что-то волнует, а? Во всяком случае, здесь тебе обеспечен ужин. В то время как мы пашем, как ломовые лошади, ты можешь проводить свою жизнь вот так…

Карио берёт себе кусок омлета.

– Посмотри на него, посмотри… – отец показывает на Карио. – Твой брат ничего не говорит тебе, потому что любит. Хотя он должен дать тебе пинок под зад. Он встаёт в шесть и идёт на работу помогать сантехнику. Он чинит трубы, пока ты на своём скутере катаешь Паолу…

Карио жуёт омлет и смотрит Мауро в глаза. Мауро ловит его взгляд, снова вытирает рот и кладёт салфетку на стол.

– Ладно, я ухожу. Я уже наелся.

Ногами он отодвигает стул от стола, немного подавленный и мятежный, и быстро идёт к двери.

– Конечно… – продолжает отец, указывая на него. – Он поел, чего ещё. Но этой ночью, Аннамария, ты сделаешь мне одолжение и запрёшься. Этот тупица больше не войдёт сюда.

Элиза смотрит, как он уходит. Аннамария забирает у неё уже пустую тарелку.

– Хочешь немного омлета, дорогая?

– Нет, не хочу.

– Тогда я почищу тебе яблоко.

– Нет, яблоко я тоже не хочу.

– Слушай, хоть ты не начинай. Ты съешь яблоко и точка.

Элиза немного склоняет голову.

– Ладно.

Мауро выходит из дома. Снимает цепь со скутера и складывает её в отделение под сиденьем. Он едет на всей скорости, даже не одев шлем. Наконец, съезжает с дороги и ускоряется в открытом поле. Потом, объехав пробку и попав на трассу Казилина, он останавливается. Глушит мотор и достаёт сигареты из кармана. Зажигает одну. Закуривает, нервный. Позади, между арками старого римского акведука, невзрачный закат начинает уступать ночным звёздам. Вдруг у него появляется идея. Он достаёт из заднего кармана джинсов свою Нокию, купленную на eBay. Ищет номер. Звонит ей.

– Привет, Паола, занята?

– Нет, нет, только что поужинала. Что произошло, что с тобой? Ты мне кажешься странным. Поссорился с родителями?

– Ещё бы! Я хочу немного поболтать с тобой, – и он объясняет ей всю чушь: что он ел, что сделал, когда вышел из дома. – А ты мне так и не рассказала, как прошли пробы.

– Знаешь, одна моя подруга, которая там работает, сказала мне, что шансы есть.

– Я же говорил. Вот увидишь, они выберут тебя. К тому же, там было столько выскочек. Ты была лучшая, говорю тебе. И вовсе не потому, что ты моя девушка.

И они продолжают разговор. К Мауро тут же возвращается хорошее настроение. Паола. Ещё немного надежды на то, чтобы стать хоть кем-то.

16

Алессандро выходит из кабинета Леонардо. Он всё ещё не верит.

– Просто… не могу поверить… – Андреа Сольдини следует за ним и в самом деле как тень, в буквальном смысле этого слова. – Или я должен был встретиться с ним лицом к лицу? Мои премии, мои победы, мои успехи, – всё на волоске. И из-за кого? Из-за кого-то, о ком ничего не известно. Никогда не слышал об этом Марчелло Санти. Что он такого сделал? Какие премии ему давали? Я даже не помню ни одной его рекламы.

– Ну… – нерешительно вмешивается Андреа Сольдини, – он делал рекламу Golia, Crodino, и ещё реклама кофе, например, та, где чашка поднимается в небо, как на воздушном шаре. Ещё – средства от москитов. В общем, много всего.

Именно в этот момент к ним присоединяется Алессия, которая подливает масла в огонь.

– Ещё он сделал рекламу Saila, в которой выходит, танцуя, та красивая девушка.

Алессандро осматривается вокруг.

– И где он сейчас?

– Пошёл выбирать остальных членов своей команды. Мне так жаль, что мы не можем быть вместе в таком важном проекте.

– Знаю, мне тоже жаль, но ещё я знаю, что работа есть работа, и что ты сделаешь всё, что можешь, для его победы, как это и должно быть.

– И ещё, дорогой Алессандро, потому что в сентябре, что бы ни случилось, меня отправляют в Лугано… и если ты проиграешь, то поедешь со мной! – немного смущённая, Алессия улыбается и уходит.

– Конечно, но только если проиграю! Хотя сейчас та, что всегда работала со мной, теперь будет против меня, с моим прямым противником. И не только поэтому этот человек хочет, чтобы я проиграл! Но я готов…

Андреа пожимает плечами.

– Да, но она это сделает, чтобы быть с тобой… в Лугано.

Алессандро смотрит на него и слегка опускает веки.

– Спасибо, ты такой тактичный. Но дело не в том, что я не люблю Лугано, наоборот. Просто я не желаю проигрывать.

– Хорошо, тогда сделаем всё возможное.

– Да, но только этого недостаточно, ты должен сказать «мы победим».

– Да, окей, мы победим, и снова благодаря прошлой ночи, а? Я ценю, что ты никому ничего не сказал, и прежде всего… Окей, кажется, это знак судьбы, что мы оба оказались сегодня здесь, ты и я, понимаешь? Когда вчера я тебе сказал, что у меня собеседование, я ещё не знал, чем стану заниматься. Видишь? В принципе, произошедшее прошлой ночью – лучшее, что могло произойти…

– Ах так? И почему же?

– Потому что это нас объединило. Так сказать, каким-то образом я обязан тебе жизнью, и я буду твоей тенью. И к тому же после вчерашнего одна вещь неоспорима.

– Да?

– …ты больше никогда не забудешь моё имя.

– Конечно, конечно… кто может тебя забыть? Я только надеюсь, что когда всё это закончится, ты не оставишь мне плохих воспоминаний о себе.

– О, нет, можешь быть уверен.

– Нет, тот, кто должен быть уверенным, это ты. Потому что если мы проиграем, я тебя убью, – он останавливается перед кабинетом. – Я представлю тебя моей команде.

Он открывает дверь, внутри за столом сидят две девушки. Одна рисует, другая листает газету, рядом стоит парень и скучающе играет пакетиком чая в чашке. Он поднимает и опускает его, чтобы заварить как можно крепче.

– Итак, это Джорджия.

Дизайнер поднимает коробку карандашей и с улыбкой машет ею рядом со своим лицом.

– А это Микела.

Молодая девушка кладёт газету на стол, закрывает её и тоже с улыбкой смотрит на Андреа.

– И, наконец, представляю тебе Дарио.

Парень прищуривается, чтобы лучше разглядеть вошедшего.

Алессандро продолжает:

– Ребята, это Андреа Сольдини. Вместе мы должны принять участие в очень важном соревновании и победить. Скажу вам только, что победитель станет международным креативным директором, в то время как проигравшая команда умрёт. Группу могут расформировать, но самое главное – меня могут перевести в Лугано. Понятно? Так что единственное, что мы можем сделать, – победить.

Дарио смотрит на него вопросительно.

– А наш менеджер Алессия?

– Теперь с врагом. Или, лучше сказать, превратилась во врага. Теперь наш менеджер – Андреа Сольдини.

Дарио не верит.

– То есть, Алессия со всем своим опытом, способностями, иронией, решимостью… теперь за другую команду. А можно узнать, кто их креативный директор?

Алессандро улыбается, стараясь преуменьшить значительность.

– Да какой-то Марчелло Санти.

– Что?! – Дарио и девушки словно окаменели. – Какой-то Марчелло Санти?! Да у него куча разных премий. Он новый гений, новатор нашего времени. Леонардо взял его в отдел маркетинга после того, как мы только-только обошли наших прямых конкурентов. – Алессандро слушает с удивлением. Похоже, он единственный, кто не слышал о таком успехе. – И более того, – Дарио продолжает, глядя на Андреа Сольдини, – у него теперь Алессия. Ну всё, ребят, я ухожу.

– Куда это? – спрашивает Джорджия.

– Искать новую работу. Это лучшее на данный момент, пока не стало поздно.

Алессандро его останавливает.

– Ладно, мне не нужны тут шутки. Именно когда игра становится жёсткой… когда жёсткие начинают играть.

В этот самый момент Андреа Сольдини преграждает путь Дарио, блокируя таким образом дверь и любой возможный выход.

– Не волнуйтесь за будущее. Ну, или волнуйтесь, если хотите, только зная, что это поможет вам так же, как жвачка поможет решить математическое уравнение. Реальные проблемы в жизни происходят сами по себе, ты не можешь решить их у себя в голове заранее, они вдруг произойдут в четыре часа пополудни в один ленивый вторник. Каждый раз, как это будет происходить, делай одну вещь: пой!

Алессандро стоит, открыв рот. Джорджия и Микела слушают речь с улыбками. Дарио аплодирует.

– Поздравляю, если бы не финал «Большой кахуны», было бы не так плохо.

Алессандро приходит в себя и смотрит на Андреа.

– Да, это и правда из того фильма, – узнаёт он фразу. – Но я знаю её наизусть…

Дарио толкает Андреа, пытаясь выйти. Алессандро хватает его, держит за шею и не отпускает.

– Окей, Дарио, давай поговорим. Важно, чтобы ты остался, чтобы в этот трудный момент остались вы все. Позвольте мне хотя бы рассказать, что нужно делать. Продукт – это конфетки. Называются ЛаЛуна, слитно. Конечно, они имеют форму полумесяцев. Фруктовые, очень вкусные. Вот упаковка, – он шарит в кармане и достаёт коробочку, которую стащил из кабинета Леонардо. – Я не могу рассказать вам больше.

Он отпускает Дарио, который берёт коробку и рассматривает. Белая с маленькими разноцветными полумесяцами.

– Похоже на мороженое «Радуга».

– Да, я сказал то же самое, – удовлетворённо улыбается Андреа Сольдини.

Дарио смотрит на него с полуулыбкой.

– Он сказал то же самое?

И пока Алессандро берёт его под руку и отводит на место, Дарио кладёт конфету в рот.

– Ммм, по крайней мере, на вкус – отлично.

– Так ты будешь работать над этим?

– Конечно, но я всё ещё не понимаю…

– Чего не понимаешь?

– Две вещи. Первая: почему без Алессии?

– Потому что Леонардо захотел перетасовать карты. Он сказал, что мы её знаем слишком хорошо… Что мы будем почивать на лаврах.

– Да, понимаю, но с ней мы всегда побеждаем. Спим, но побеждаем.

Алессандро пожимает плечами, как бы говоря: «Ничего не могу поделать».

– Ещё меня беспокоит…

– И второе: почему не выбрали меня на замену Алессии?

– Потому что Леонардо принял Андреа Сольдини.

– Ой, не неси чушь! Давайте называть вещи своими именами: его взяли сюда по блату!

– Нет, это не так. Леонардо даже не помнит его имени. Я думаю, он и правда хорош. Ему только нужно дать шанс. Ты дашь ему шанс, Дарио?

Дарио осматривает его примерно с мгновение. Затем вздыхает, разгрызает свою конфету и проглатывает. Улыбается и делает утвердительный жест головой.

– Ладно… Ради тебя.

Алессандро собирается уходить. Дарио его останавливает.

– Прости, я не хотел так поступать… Как ты сказал его зовут?

17

Коридор заполняется, как река после дождя. Цвета, смех, джинсы, музыка в МР3, звонки мобильных, взгляды, перебегающие от одного к другому, отскакивающие от стен, содержащие в себе секретные послания. Волны выходят из класса. Олли достаёт свой плотно завёрнутый в фольгу бутерброд.

– Он же просто гигантский!

– Да. Помидоры, тунец и майонез.

– И ты сама его сделала?

– Ещё чего. Его приготовила Джузи, синьора, которая помогает нам по дому. Она сказала, что в бутерах из магазинов куча дерьма, поэтому она сама будет мне делать их.

– Я пойду на поиски перекуса. Что-нибудь злаковое. И что бы ты ни ела, всё равно у меня будет вкусней, – Дилетта удаляется с преувеличенной радостью, на ходу очень смешно подпрыгивая, отчего её волосы болтаются в разные стороны.

– Неееет! Ненавижу тебя! Ты должна сразиться с Джузи! – кричит ей Олли со смехом.

Торговый автомат находится рядом с окнами, на углу коридора, где он превращается в вестибюль. Группа ребят толпится перед ним, выбирая. Дилетта знает одного из них.

– Один сэндвич для меня, – парень, одетый в North Sails, обращается к девушке, стоящей рядом.

– Хочешь с соусом тартар? Тогда держи.

– Не говори мне, что у тебя типа оказался лишний. Слушай, просто купи мне его, и в субботу я приглашу тебя на пиццу.

Но девушка не выглядит довольной.

– Пицца и кино.

– Ладно, хорошо… Ты посмотри, он не принимает монету.

– Как это не принимает?

– Вот так.

Дилетта оглядывает девушку, стоящую перед ней в очереди. Она закидывает монету в щель, но автомат выплёвывает её снова и снова. Она роется в карманах, как моряк. Находит другой евро и пробует ещё раз. Ничего не выходит.

– Не принимает? – спрашивает тип, который стоит у автомата с напитками рядом.

– Нет, – отвечает девушка.

– Слишком новая монета. Какие у тебя подошвы?

– Подошвы?

– Да, подошва на туфлях, лучше всего резиновая.

– Окей, и что дальше?

– Берёшь евро и трёшь его о свою резиновую подошву.

– Что за глупость!

– Ну, тогда делай так, как хочешь, и оставайся голодной.

Он возвращается к своему автомату. Две девушки бросают на него недобрые взгляды и уходят. Подходит очередь Дилетты. Пока она ждала, то вертела и вертела в руках свой евро, производя кто знает какой физико-энергетический ритуал, надеясь, что удача ей улыбнётся. Она кидает монету в щель. Клинк. Монета с неумолимым и циничным звуком вываливается обратно. Что же делать. Её евро, должно быть, тоже слишком новый. Она берёт и пробует ещё раз. Ничего. Опять. Снова. Дилетта начинает нервничать и бьёт автомат.

– Синьорина, бейте свой евро, этот аппарат дорогой. О чём вы думаете?

– Подождите, дайте мне попробовать, – голос за их спинами заставляет Дилетту обернуться. Высокий парень с золотисто-каштановыми волосами, немного загоревшее на весеннем солнце лицо, глаза зелёные, цвета надежды, он смотрит на неё немного смущённо и улыбается. Бросает евро в щель. Плинк. Другой звук. Работает. – Пока ты пробовала, я сделал то, что сказал тот парень.

«Тот парень» оглядывается и смотрит на него.

– Да ладно, хоть кто-то чему-то учится. Синьорина, давайте же скорей.

Дилетта бросает на него косой взгляд.

– Что хочешь? – вновь говорит тот голос.

– А, что? Да! Батончик мюсли!

Парень нажимает кнопку, и батончик падает в коробку. Он наклоняется и достаёт его.

– Вот, держи.

– Спасибо, но тебе незачем было это делать. Возьми евро.

– Да нет, я уже видел, что он не работает. И это вовсе не обязательно.

– Возьми же. Ты знаешь, как это сделать. И я не люблю долги.

– Долги? За батончик?

– Да, но мне всё равно не нравится. И всё равно спасибо, – и она уходит с батончиком в руке, не говоря больше ни слова. Парень остаётся на месте, немного ошарашенный.

Тип, стоящий рядом, смотрит на него.

– Эй, слушай, ты ей понравился.

– Ага, точно произвёл впечатление. Пока.

Дилетта возвращается к Волнам. Между тем, Олли уже доедает свой бутерброд.

– Прекрасно! Ничего общего с едой! Девочки, аппетит – как секс: чем больше, тем лучше!

– Олли, это отвратительно!

Дилетта распаковывает батончик мюсли и начинает есть.

– Что с тобой?

– Ничего. Автомат не хотел брать мою монету.

– И что ты сделала?

– Ну… мне помогли…

– Кто?

– Будто я знаю. Он достал мне это.

– Ага! Ты слышала, Ники? Он! – и вдруг трое начали хором кричать: – Это он! Наконец-то! – и они пихают Дилетту, которая сначала дуется, но потом её не остаётся ничего другого, кроме как смеяться вместе с ними. Потом они останавливаются, услышав удар. Дилетта оборачивается. Ники и Эрика тоже. Олли одна продолжает кричать:

– Наконец-то это он! – но, в конце концов, она тоже останавливается. – Что такое?

– Он, – говорит Дилетта и быстро входит в аудиторию.

Парень останавливается перед ними. В руках у него такой же батончик мюсли, как у Дилетты.

– Наконец-то это он, – и улыбается.

18

– Итак, теперь найдите мне всё, что можно найти о любых конфетах, что когда-либо публиковалось в Италии. Нет, лучше. В Европе. Что я говорю, в мире.

Джорджия смотрит на Микелу, показывая на Алессандро.

– Я просто с ума схожу, когда он такой.

– Да, я тоже. Он превращается в мужчину моей мечты. Как жаль, что, когда всё закончится, он станет таким, как обычно. Холодным, незаинтересованным ни в чём… – она рисует в воздухе кривую, – и, главное, уже занятым…

– Нет, ты не в курсе? Они расстались.

– Не говори мне. Ммм… Становится гораздо интересней. Может быть, мой аппетит не уменьшится после этого задания. Серьёзно, он расстался с Эленой? Теперь я понимаю эту историю о прошлой ночи, в его доме… Русские… Мне всё ясно.