Текст книги "Прости, но я люблю тебя (ЛП)"

Автор книги: Федерико Моччиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Элена смотрит на него. Видит злость в его глазах. Сощуривает свои в попытках понять. Что я сделала этому типу? Может, мы знакомы? Кто это? Почему он всё смотрит прямо на меня? И, в ужасе, абсолютно ничего не понимая, она сильно кусает руку Совы и начинает кричать.

– На помощь, на помощь, помогите мне!

Сова тоже кричит и трясёт рукой в воздухе, пытаясь облегчить боль от укуса. Затем, чтобы ответить ей как следует, из холодной мести бьёт Элену по лицу. Она падает и сильно ударяется о ступеньки. Мгновение тишины. Всё замирает в напряжении. Мауро замирает с открытым ртом. Парализованный. Сова даёт ему пощёчину.

– Что с тобой, Сокол-Странник, ты заснул? Бери её сумку, быстро, валим отсюда.

Мауро берёт сумку. Снова смотрит на Элену. Она лежит, повернувшись к лестнице, без движения. Мауро, очень напуганный, смотрит на неё. Одна за другой двери начинают открываться, слышны звуки открывания замков.

Люди, которые проснулись от шума, от криков Элены.

Мауро быстро убегает в ночь, прыгает на огромный мотоцикл, заводится и изо всех сил жмёт на газ. Сова копается в сумке, находит ключи, заводит BMW и тоже на полной скорости теряется в ночи.

120

На следующее утро, в новых Ray-Ban, которые Дилетта подарила всем, они уезжают. Такси привозит их на вокзал. Сейчас очень рано. Только что собранные рюкзаки, пронумерованные рубашки, один, два, три, четыре... с маленькой синей волной. Ники, улыбаясь, раздаёт их всем. А ещё нарисовано маленькое красное сердечко. Эрика купила большую записную книжку Moleskine.

– Эй, девчонки, это будет дневником путешествия Волн... И к настоящему моменту я уже написала на первой странице великую новость. Я рассталась с Джорджио.

– Не-е-ет!

– Поверить не могу!

– Ты шутишь! Это невозможно.

Эрика делает подтверждающий кивок головой.

– Не только это, ещё я подумываю устроить настоящий загул. Хочу наверстать упущенное. Завоюю Грецию. И в конце на каждой странице будет по новому имени...

Они бегут по платформе, заходят в поезд и садятся в своё купе. Закрываются внутри. Им всё ещё есть что рассказать друг другу, что придумать, о чём помечтать вместе. Они смеются и дурачатся. И поезд отправляется. Вот они и уехали.

– Я засыпаю. Сейчас только рассветает, так нельзя. Я приеду с темными кругами вокруг глаз.

– А чего ты хочешь? Мы ведь не могли сесть на поезд до Бриндизи в полдень! Тогда мы бы опоздали на паром!

– Но ведь ещё есть самолёты! Мы так всю жизнь пропустим!

– Да-да, самолёты! У нас впереди вся жизнь! Прости, куда ты спешишь? Это путешествие взросления, понимаешь? Взро-сле-ни-я, и мы должны прочувствовать его, наслаждаться им, жить им, выстрадать его. И не строй из себя принцессу...

– Да, на горошине!

– Олли! Хватит ссориться, ты всегда в своём репертуаре.

– Эрика права. Мы – Волны. Рюкзак и немного денег в кармане!

– На какой паром мы должны сесть?

– Hellenic Mediterranean Lines. Я заказала места палубе. Лучше, чем крёсла, те неудобные, на них не полежишь. В любом случае, у нас с собой коврики и спальные мешки.

– Круто, Эрика, молодец!

– А если будет дождь? – спрашивает Дилетта.

– Ну, тогда ты промокнешь! – отвечает ей Олли, не позволяя ей продолжить. – Или возьмёт и приедет твой маленький Филиппо, чтобы защитить тебя?

– Нет, ты ведь знаешь, что он остался дома. Я уже по нему скучаю...

– О-о-о, теперь она будет нас снабжать подробностями всё время! Успокойся, никто его не украдёт у тебя, нет. Маленький Филиппо сидит в домике и ждёт тебя!

– Идиотка!

Ники надевает наушники своего айпода. Она не сняла очки, несмотря на то, что ещё рано и солнце не светит прямо в вагоне. Она скачала почти все песни Баттисти с i-Tunes. Эти слова причиняют ей боль, но это сильнее неё. Иногда боль засасывает тебя настолько, что оказывается почти привычным чувством. В окнах быстро пробегает пейзаж. Так же, как воспоминания в её сердце. Эрика бьёт её по ноге.

– Эй, детка, ты спишь? Греция нас ждёт! Для тех двоих, которые только что расстались, то есть для нас, это будет отличный праздник, отметим!

– Да-да, я его устрою вам! – Олли подпрыгивает на своёи сиденье. – Але! И только что я сказала «але», не Алекс! – кричит она.

Пара пожилых синьоров оборачивается и смотрит на неё, Ники натягивает улыбку, чтобы не обижать подруг, но потом снова приковывает взгляд к окну в поисках чего-нибудь отвлекающего, чего там нет. Поезд мчится быстро, в небе поднимается солнце. Запах каникул, свободы, лёгкости. Но он должен был быть другим. Мог быть другим. Мои подруги счастливы. Каждая нашла свою дорогу или исправила ошибки. Каждая знает, куда идти. А я просто позволяю им вести себя. Но, наверное, так и должно быть, когда тебе плохо. «Твои глаза хотят видеть всё. И остаться…. А ноги хотят бежать... мы – узники в мире, который нам даст лишь мечтать, лишь мечтать...»

А потом ночь на пароме. Затем море, солнце, шум волн. И дорога от парома. И мысли, которые не могут исчезнуть. Ники опирается на ограждения. Мимо неё проходят какие-то ребята. Парень, лежащий на деревянной скамейке, которую разъедает соль, читает старую книгу Стивена Кинга; другой – новую, Джеффри Дивера. Триллер. Ужасы. Страшилки. Ники улыбается. Снова смотрит на море. Ей не нужна никакая книга, чтобы испытывать страх. Она обхватывает себя руками. И чувствует себя одинокой. И ей бы очень хотелось суметь остановить эту слезу. И ей очень хотелось бы не любить его тогда. И ей очень хотелось бы не любить его и сейчас. Но у неё не получается. И эта слеза катится по щеке и падает в синее море, такое же солёное, как и она. Ники смеётся сама с собой. Немного всхлипывает. И старается не плакать. Наконец, у неё почти получается. Начинаются каникулы. Пошло всё к чёрту... Я не собираюсь давать этой боли завладеть мной.

Полдень. Олли только что собрала свой мешок и зевает с открытым ртом, так широко, что чуть не получает вывих челюсти. Затем встаёт на ноги и смотрит на приближающийся порт.

– Объяснишь мне, как у тебя получается спать вот так столько времени? Людям ничего не оставалось, кроме как топать практически по тебе, – Эрика хлопает её по спине.

– Я ничего не замечала. Я ведь тебе сказала, что мне снился сон. Они крадут наше время. Не ты ли мне говорила, что здесь другой часовой пояс, на один час больше, чем в Италии? Воры. Ты заставляешь меня вставать в несусветную рань, заставляешь меня... И всё равно я возбуждена.

– В каком смысле?

– Ночью, когда вы замёрзли и пошли спать внутрь, я здесь встретила вон того, – Олли показывает на парня, который стоит немного впереди, опираясь о перила моста. Рядом с ним, на синей скамейке, стоит огромный рюкзак. – Он из Милана, учится в политехническом. Очень классный парень. Он собирается присоединиться к своим друзьям, которые бросили его одного. Ему нужно было сдать экзамен! Я сказала ему, что мы едем на Родос, и дала номер своего мобильного. Так мы сможем встретиться там.

– Славно.

– Славно?

– Да, ночью, когда мы были внутри, познакомились с двумя из Флоренции. Они так говорят, когда случается что-то хорошее. Славно.

– А. И как они вам?

– Ну... Один неплох, а второй похож на копию Дэнни Де Вито в его не самой лучшей версии.

– Мечта...

– Эй, идёмте, сказали, что мы можем сойти, – Ники надевает рюкзак, когда Дилетта наклоняется, чтобы достать из кармана джинсов телефон. Наконец-то пришло. Она открывает телефон и читает только что пришедшее сообщение.

«Привет, красавица. Как дела? Ты знаешь, как сильно я тебя люблю и как скучаю? Поскорее возвращайся, и поедем в Испанию...»

Дилетта улыбается и целует дисплей телефона. Олли видит её.

– Ну, всем нам хорошо! Давайте, Волны, идём! – она выбегает, проходя мимо парня из Милана, который улыбается ей и делает жест правой рукой, говорящий «Поболтаем позже».

Эрика, Дилетта и Ники идут за ним. Они сходят с парома. Море голов, шляп, коротких рукавов, рюкзаков, цветных сумок, голоса и звуки простираются вдволь пирса Патры, прежде чем разойтись повсюду. Прощания, обещания встреч людей, которые уже были знакомы или познакомились этой ночью на пароме. Чей-то лабрадор прыгает вверх и вниз, как сумасшедший, пока его хозяин не берёт его и не уносит за ошейник.

– Эй, там есть ларёк. Купим крем для загара? Я забыла!

– Нет, сначала прогуляемся. А потом нам нужно на автобус! Между тем, посмотри за свою спину: это же гора Панахаикон!

– Ты редкая зануда, Эрика! Ты похожа на гида! Должны, должны! Гора, гора! У нас каникулы! Возможно, самые крутые каникулы в нашей жизни!

Ники смотрит вокруг себя. Справа от пирса огромная парковка. Немного дальше небольшой бар.

– Ладно, давайте пройдёмся.

Волны начинают пробираться в толпе людей, которая окружает их. Узкие улочки, активное движение, а оттуда они поднимаются, опускаются, смеются, останавливаются перед какой-то витриной. Амфитеатр, Часы, площадь Псила Алония, откуда видно всё Ионическое море. Временами Ники замирает, вбирая в себя эту красоту, Дилетта продолжает отправлять сообщения с мобильного, Эрика пытается читать различную информацию в своём гиде, но ничто из этого не привлекает её внимания, а Олли разговаривает практически с каждым, кого встречает. Так безобидно они распоряжаются совместными каникулами. А внутри у них кипит столько всего. Желание чего-то нового. Безумного времяпрепровождения. Свободы. Огромной и безграничной свободы. А у Ники. Желания... Ностальгия и грусть. Воспоминание о безудержной любви. Прекрасной. Одной из тех любовных историй, которые длятся всю жизнь, которые никогда не получается забыть полностью.

Ещё одна неделя. Приятный климат, жаркий, но не слишком. Тихое лето. Ники сидит за столиком на террасе небольшого кафе, окруженная характерными белыми стенами. Она ест йогурт и рассматривает проходящих людей.

– Ты знала, что здесь полно знаменитостей? Это круто!

– К тому же, Миконос великолепен, все эти улицы, бары, ночные клубы, всегда открытые магазины! Я бы осталась жить здесь!

– И не говори! А мы к тому же в Хоре! Не говоря уж об остальном, её называли летней столицей геев, и мне так это нравится, это родина толерантности!

– Да, но и гетеро – просто потрясающие! Заметили вчера на пляже?! А те, из Милана, просто потрясные парни! Ники, ты осталась с самым классным из всех! Эммануэле такой крутой!

– Олли, я ни с кем не оставалась! Это ты постоянно сеешь хаос! Ты хоть понимаешь, что с того дня, как мы выехали, не говоря о парне из Милана, который был на пароме, ты переспала уже с троими?! Блондин из Неаполя, тот, из Равенны, который был похож на Кларка из «Смоллвиля», и ещё какой-то иностранец...

– Да! Француз, очень модный, который подарил тебе лавандовые духи!

– И что? Для чего ещё нужны каникулы, если не для этого? И вообще, ты, чего ты ждала? Да он просто тает при виде тебя! Как бы там ни было, этой ночью мы их увидим на дискотеке, и я мечтаю увидеть, что ты будешь делать! Конечно, после того, как ты вчера ночью отшила его... Бедняжка.

– Почему это он бедняжка? Я не могла, не хотела целоваться с ним.

Жасмины. Терраса. Ночь. Улыбки. Вот о чём думала Ники, когда тот привлекательный парень после тысячи и одного комплимента приблизился к её губам... И она не смогла. Так что она просто улыбнулась ему и ушла, погладив его по щеке.

– Какое расточительство!

– Вернёмся завтра на Super Paradise Beach? – спрашивает Дилетта, закончив писать сообщение.

– Нет, я бы предпочла пойти на пляж Элиа. Ещё неподалёку есть тихая бухта, и от неё идёт дорога, которая через несколько минут ходьбы нас приведёт прямо на пляж Паранга. Знаешь, Ники, там катаются на досках. Попробуешь?

– Не знаю, Эрика, завтра посмотрим. Но мне всё равно, в любом месте хорошо.

– Ладно, завтра возьмём скутеры на прокат. Мне надоело следить за расписанием автобусов, по крайней мере, сможем пробыть на пляже, сколько захотим.

Олли приближается к Дилетте.

– Говорю тебе, как только вернёмся в Рим, я встречусь с этим уродом Алексом и раскрою ему рожу, только посмотри, в каком состоянии он нам её оставил. Хуже старой швабры, – шепчет она ей, устав от грустной Ники.

– Ага. Но мы не сдадимся.

– Пойдём в душ? – кричит Олли, поднимаясь со стула. – Превратимся в богинь на эту ночь? У меня уже всё готово! Следуйте за маэстро церемоний! Я запаслась информацией. Аперитив в Аграри, каменный бар, который не так переполнен, а ещё там классные официанты, которые к каждым двум заказам предлагают тебе третий бесплатно. А если мы на них произведём впечатление, нам даже приготовят коктейль!

– Славно!

– А потом пойдём поесть в порт Литтл Венис. Там куча баров! И еда лучше, чем в ресторанах! Салат с сыром фета, пита, греческий кебаб с соусом тсатзики и острым перцем! А я точно съем мусаку, мне она очень нравится! Всё равно мне уже точно не помешает физическая нагрузка, чтобы не растолстеть!

– Славно! – отвечают Волны хором.

– Так что потом – танцы! Сначала в «Скандинавиан», затем отправимся на вечеринку на пляж Парадиз! И каждая сэкономит по пятнадцать евро, потому что я знакома с парнями из Милана, с которыми мы уже тусили. Затем нас ждёт «Cavo Paradise»... он открыт всё утро. Музыка в стиле хаус, чтобы изгнать этого придурка Фобию, к тому же, это клёвое место. Дискотека на свежем воздухе, над скалами. На закате посмотрим на уставших людей вокруг, которые продолжают танцевать, освещаемые первыми рассветными лучами! Ну что, готовы?!

– Да-а-а! – Волны поднимают руки к небу и счастливо кричат. Ники тоже присоединяется. И они уходят по этим улочкам, переполненным людьми, в свои апартаменты. И на мгновение она отбрасывает свои мысли. Воспоминание продолжается. Этот прилив любви, который накрывает её так часто безо всякой причины. И она позволяет своим подругам Волнам вести себя. Она обнимает их, они шагают все вместе под руки, в ритме песни, которую они поют.

Ещё одна неделя. Внезапная искренняя улыбка появляется между темными морщинами, спрятанными от солнца в лицах стариков, которые спускаются по каменной аллее к небольшой площади. Ники улыбается женщине, которая плетёт корзину в окружении цветущей бугенвиллии. Вокруг слепящий свет, который отражается от извести стен. Небо синее и гладкое. Волны только что вышли из автобуса после того, как пережили панорамную дорогу с кучей поворотов, а Олли что есть сил сжимала руку Дилетты на каждом повороте. Эрика уже решила первую задачу – монастырь Панагия Хозовиотисса. Она опоздала туда почти на час, но оно того стоило. Тысяча ступеней, вырезанных в скале над морем.

– Девочки, вы с ума сошли?

– Да. Давай, идём.

Эрика, Ники и Дилетта начинают энергично подниматься, но стараясь не устать слишком. А Олли отстаёт от них и останавливается каждые две минуты под предлогом того, что любуется пейзажем. Иногда оливковые деревья бросают на них свои тени. А в конце подъёма, построенный на трёхсотметровой горе, появляется он. Тоже белый, как всё остальное, храм кажется крепостью. Монахи-отшельники приветствуют туристов, проверяя их одежду. Один из них быстро предлагает девочкам юбки в цветочек, улыбаясь им.

– А что это такое? Последний писк гореческой моды? А у вас нет парео?! Скажем, голубого!

– Олли! Прояви немного уважения... Это нужно, чтобы войти. Это святое место, а мы пришли почти голые.

Олли ухмыляется и надевает юбку. Потом они молча входят. В конце их поджидает сюрприз. Монахи подходят с разными вазами в руках.

– Что это? – спрашивает Олли, снимая юбку. – Они собираются напоить нас наркотиком?

– Нет, – объясняет Эрика. – Это лукумаде, сладкий напиток, который готовится из мёда. Они дают его тебе, чтобы ты набралась сил после подъёма.

– Это афродизиак?

– Да, для рта.

– Что теперь?

– Ничего. Наслаждайся пейзажем...

Море вокруг – это настоящее представление. Ники молча разглядывает его.

– О чём задумалась? – спрашивает Дилетта, подходя к ней.

– О песнях Антоначчи.

– О какой конкретно?

– «Иногда я смотрю на море, бесконечную эту гладь, но двух глаз слишком мало, чтобы эту необъятность понять, знаю лишь, как я одинок. По планете хожу, понимаю, что ног двух не хватит никому, чтобы пройти её всю...»

Дилетта не отвечает. Раздаётся сигнал её мобильного. Она смотрит на Ники слегка растерянно.

– Извини, я на секунду.

Ники наблюдает, как она достаёт телефон из кармана своих укороченных брюк, открывает его и читает. Лёгкая улыбка освещает её лицо.

– Филиппо? – спрашивает Ники.

– Да, но ничего особенного. Просто говорит, что идёт на тренировку.

– Не ври мне. Я рада за тебя. Даже если мне плохо, я могу радоваться за своих влюблённых подруг.

– Он говорит, что любит меня и ждёт.

Ники улыбается ей. А потом подходит и вдруг обнимает.

– Я люблю тебя, чемпионка.

Приходит Олли и видит их.

– Можно к вам?!

Ники и Дилетта оборачиваются.

– Ну конечно, иди сюда!

– Я тоже! – Эрика тоже подходит, и это объятие становится больше, как символ дружбы, которая соединяет их навсегда. Соединившиеся Волны напротив моря.

– Что теперь?

– Всего в четырёх километрах находится Катапола.

– Всего? К концу мне придётся носить с собой кислородные баллоны!

– Давай, идём. Там много домиков у моря, есть рыбаки, может, мы даже сможем прокатиться на муле! А ещё там пляж Агиос Пантелеймон. Да ладно, может, ты немного устанешь, но в гиде пишут, что там много потрясающих мест...

– В путь!

Они бегом спускаются по тропинке. И подходят к морю. Оставляют рюкзаки на песке и покупают арбуз у уличного продавца. Он хранит арбузы в своей машине, наполненной льдом, чтобы сохранить свежесть. Девочки раздеваются и залезают в воду. Брызгаются. Чуть позже делят арбуз на большие куски. Съедают мякоть и надевают корки на головы.

А потом возвращаются в воду с этими маленькими сладкими касками, чтобы оставаться здесь и болтать до заката. Прекрасные, простые, счастливые, сбежавшие от мира. Уставшие, но это здоровая усталость, которую чувствуешь, когда делаешь то, что тебе нравится, когда тебе хорошо, когда ты с теми, кого любишь. Ещё несколько дней и ещё одно приключение для копилки воспоминаний. Той, которую будешь открывать тогда, когда понадобится...

А потом – только потом – домой. В Рим.

121

Почти месяц спустя.

Родители Ники останавливаются на светофоре. В машине. И оба открывают рты. Оба замолкают от потрясения. На площади – серия гигантских рекламных плакатов. И на всех появляется Ники. Ники, спящая лицом вниз. Ники, спящая с поднятым задом, с рукой на полу, и, наконец, Ники только что проснулась, её волосы немного убраны назад, а в руке коробочка карамели. Она улыбается. «Хочешь помечтать? Возьми ЛаЛуна».

Всё ещё в шоке, Роберто поворачивается к Симоне.

– Когда это Ники успела сняться в рекламе карамели?

Симона пытается успокоить Роберто. Как бы там ни было, она должна дать ему понять, что они с Ники всё друг другу рассказывают.

– Да-да, она мне что-то говорила... но я не думала, что это что-то такое серьёзное!

Отец Ники вновь заводит машину, но не кажется убеждённым.

– Ладно, но фотографии странные... то есть, будто не в студии снимали, больше похоже... будто их украли. Именно так. Будто их сделали у кого-то дома. Но они неплохо научили её. Кажется, будто она спит на самом деле, понимаешь? А тут она будто только что проснулась. Как бы тебе сказать... Именно это лицо я вижу уже восемнадцать лет каждое воскресное утро...

Симона вздыхает.

– Ага. Отличные снимки.

Затем Роберто смотрит на неё немного более убеждённый и счастливый.

– Как думаешь, Ники хорошо заплатили за эту рекламу?

– Да, думаю, да.

– Как это – ты думаешь? Вы не говорили на эту тему?

– Дорогой, ну не нужно давить на неё. Если так сделать, она ничего больше не будет мне рассказывать.

– Ах, ну да... Ты права...

А когда они подъезжают к своему дому, их ждёт ещё больший сюрприз. Там Алессандро. Он ждёт их. Симона узнаёт его и пытается как-то подготовить мужа.

– Милый...

– Что случилось, дорогая, мы забыли молоко?

– Нет. Видишь того парня? – показывает она на Алессандро.

– Да. А что?

– Это фальшивый агент по вкладам, о котором я тебе говорила. Но главное, что сейчас он – самый важный человек для Ники.

– Этот?! – Роберто паркуется.

– Да, ты можешь не восхищаться им, но он довольно привлекательный...

– Ну, он отлично скрывает свою привлекательность.

– Очень смешно. Давай я с ним поговорю, всё-таки мы уже знакомы. Подожди меня наверху.

Роберто жмет на ручной тормоз, глушит мотор.

– Конечно. Но это ведь не закончится как в «Выпускнике», правда?

– Дурак!

Симона шлёпает его и выпихивает их машины. Роберто выходит, идёт за Симоной, и вместе они подходят к Алессандро. Роберто игнорирует его, обходит и заходит в дом. Симона, в свою очередь, останавливается перед ним.

– Я уже поняла. Вы хорошенько всё обдумали и хотите, чтобы я сделала какой-нибудь другой странный вклад...

Алессандро улыбается.

– Нет. Я хочу попросить Вас кое о чём. Я знаю, что Ники возвращается завтра. Вы не могли бы отдать ей это?

Алессандро протягивает ей конверт. Симона берёт его, рассматривает и на какое-то мгновение замирает в задумчивости.

– Ей будет больно?

Алессандро хранит молчание. Потом улыбается.

– Надеюсь, что нет. Мне бы хотелось, чтобы это заставило её улыбнуться.

– Мне тоже. И ещё как. И ещё больше этого хотелось бы моему мужу, – с этим она уходит, не попрощавшись.

Алессандро садится обратно в свой Мерседес и уезжает.

Симона заходит в дом. Роберто тут же подходит к ней.

– Ну и, чего он хотел?

– Он дал мне это, – она кладёт закрытый конверт на стол.

Роберто берёт его. Старается разглядеть что-то на просвет.

– Ничего не читается, – затем он поворачивается к жене. – Я открою его.

– Ни в коем случае, Роберто.

– Давай, поставь чайник.

Симона удивлённо смотрит на него.

– Ты уже проголодался? Хочешь поужинать?.. Сейчас только полвосьмого.

– Нет, я хочу открыть конверт над паром.

– Где ты такое прочитал?

– В «Дьяволике», как всегда.

– Ага, вот бы знать, сколько моих писем ты так открыл.

– Может, одно, но мы не были женаты.

– Ненавижу тебя! И от кого оно было?

– Да ни от кого. Это был счёт.

– Надеюсь, ты его хотя бы оплатил!

– Нет, это был счёт за подарок для меня...

– Вдвойне тебя ненавижу!

Роберто снова смотрит на конверт. Вертит его в руках.

– Слушай, я открываю его.

– Ни за что! Твоя дочь никогда тебя не простит. И никогда больше не станет доверять тебе.

– Да, но зато будет доверять тебе, потому что ты мне запретила это сделать. Я скажу ей, что ты не хотела открывать, что мы долго спорили... и ты заработаешь у неё ещё больше очков! Мы можем сделать, как американские полицейские на допросах, ты – хороший полицейский, а я – плохой полицейский. И так мы узнаем, что же этот должен был сказать ей...

Симона забирает конверт из рук Роберто.

– Нет, твоей дочери уже восемнадцать, она совершеннолетняя. Она вышла в эту дверь и сможет вернуться сюда всякий раз, когда захочет. Но это её жизнь. С её улыбками. Её болью. Её мечтами. Её иллюзиями. Её слезами. И её счастливыми моментами.

– Я это знаю, мне просто хотелось бы знать, есть ли в этом письме что-то, что может причинить ей боль...

Симона берёт конверт и убирает его в ящик.

– Его откроет она, когда вернётся, и будет рада, что мы уважали её. И наверняка то, что она прочитает, порадует её. По крайней мере, я на это надеюсь. А сейчас я иду готовить ужин... – Симона уходит на кухню.

Роберто садится на диван. Включает телевизор.

– Я уже знаю, – кричит он ей из гостиной. – Именно это твоё «я на это надеюсь» меня и беспокоит.

122

– Эй, что ты такое делаешь?

– Я приехал кое-что забрать. Есть кое-какие документы, которые я не хочу оставлять в офисе.

Леонардо опирается на стол и улыбается ему.

– Слушай, Алекс, я никогда себя не чувствовал таким счастливым... В Японии подтвердили заказ на всю линию. Ты знал, что у нас теперь есть заказы на рекламу из Франции и Германии?

– Даже так?

Алессандро всё достаёт и достаёт бумаги из ящиков. Пробегается по ним глазами. Они уже не нужны. Он выбрасывает их в мусорку.

– Да. Они уже отправили все упаковки. Мы должны провести кампанию для нового продукта, который выйдет через два месяца... Моющее средство на основе шоколада... но пахнет мятой! Полный абсурд, на мой взгляд, но я уверен, что ты придумаешь что-то подходящее, чтобы сделать так, чтобы люди приняли твою большую подругу.

Алессандро только что вытащил последние бумаги и поднимается. Он немного наклоняется назад, кладя руки на спину. Леонардо замечает. Улыбается.

– Возраст, да? Но ты всё-таки сделал того мальчишку. Возьми, здесь некоторые детали, а остальную документацию я оставил на твоём столе.

– Мне кажется, что тебе нужно вызвать этого мальчишку из Лугано.

– Что? Что ты хочешь сказать? – Леонардо смотрит на него с широко открытыми глазами.

– Что я уезжаю.

– Что? Тебе предложили другую работу, да?! В другом агентстве, правда? Скажи мне, кто это. Скажи, кто это был. Butch & Butch, так ведь? Давай, скажи, кто это был, я покончу с ними.

Алессандро спокойно смотрит на него. Леонардо успокаивается.

– Ладно, будем разумными, – глубокий вздох. – Мы можем предложить тебе больше.

Алессандро улыбается и проходит мимо.

– Не думаю.

– Как это – нет? Хочешь увидеть? Назови цифру.

Алессандро останавливается.

– Хочешь знать цифру?

– Да.

Алессандро улыбается.

– Да ладно, нет никакой цифры. Я еду в отпуск. У моей свободы нет цены.

Он направляется к лифту. Леонардо бежит за ним.

– Ну, это совсем другое дело. Мы можем поговорить. Нет смысла возвращать этого парня... Что с тобой, ты зол?

– С чего бы мне злиться? Я победил.

– Ах, ну да, разумеется. У меня есть идея. Пока ты гуляешь, я скажу Андреа Сольдини, чтобы он всё подготовил, что скажешь?

– Хорошо, я рад. Самое главное, должен тебе сказать, я очень рад кое-чему.

Леонардо с любопытством смотрит на него.

– И чему же?

– Тому, что ты запомнил его имя.

Алессандро нажимает кнопку первого этажа. Леонардо улыбается.

– Ну, конечно. Как его можно забыть... Этот тип такой крутой.

В последний момент Алессандро задерживает двери.

– А, кстати, мне кажется, что ты должен оставить Алессию в Риме. Не переводи её в Лугано. Тут её будет очень не хватать, поверь мне.

– Конечно, ты шутишь? Считай, она никогда не уезжала. А ты сам, когда собираешься вернуться?

– Я не знаю...

– А куда ты едешь?

– Ты не поймёшь.

– А, ясно... Это как в той рекламе, где парень в одиночку с кредитной картой оказывается на необитаемом острове.

– Леонардо...

– Да?

– Это не реклама. Это – моя жизнь. – Потом Алессандро улыбается ему: – Ну что, ты меня отпускаешь? Пожалуйста.

– Конечно, конечно… – Леонардо отпускает двери лифта, и они медленно закрываются. – Я буду ждать тебя здесь, – он наклоняется в сторону в поисках последнего зазора между дверьми. – Скорей возвращайся. – Он наклоняется ещё больше и кричит уже почти в пустоту: – Ты сам знаешь, что ты незаменим!

123

Ники вставляет ключ в замок своей квартиры. Роберто и Симона слышат этот родной звук. Счастливые, они улыбаются, любопытные и радостные от всех историй, мест, анекдотов, приключений их юной дочери, которая только что стала совершеннолетней. Красивая, загорелая, немного похудевшая... но, прежде всего, невероятно повзрослевшая.

– А потом, знаете, что сделала Олли? Напилась на пляжной вечеринке, которая длилась до самого утра. Должно быть, она что-то приняла, потому что ей было плохо целых два дня. Она ничего не помнила. Даже того, кто мы такие.

Симона и Роберто слушают почти в ужасе от этих слов, но делая вид, будто в этом ничего такого нет, и даже пытаясь веселиться.

– А у Эрики была история с немцем, он выглядел кем-то вроде Халка, но блондин. Она говорит, что хочет съездить в Монако в субботу и воскресенье. А Дилетта миллион раз просила своих родителей не донимать её своими звонками, чтобы позвонить Филиппо. И когда она была вне зоны доступа или без денег, то выстаивала бесконечные очереди, чтобы позвонить ему с телефона-автомата. Первая любовь – абсолютная зависимость. Клянусь вам, она нас донимала каждый день, рассказывая всё, что они друг другу сказали, пересказывая сообщения, которые он ей написал и которые она ему отправила! Бесконечная история!

Симона смотрит на неё.

– А ты?

– Я? Ну, я веселилась, хорошо проводила время, отлично. Спокойно. Мама, смотри, что я купила.

Ники идёт к своей сумке и достаёт белую рубашку, всю помятую, с V-образным вырезом и камешками, пришитыми на декольте. Она прикладывает её к себе.

– Вам нравится? Она не очень дорогая.

– Да, красивая! – но едва Симона успевает закончить фразу, Ники уже бежит обратно к сумке. – Это я привезла вам: парео для мамы, а для тебя, папа, этот синий пакет. Это кожаные сандалии!

Роберто берёт их.

– Классные, спасибо. Какого они размера?

Ники смотрит на него расстроенно.

– Твоего, папа, сорок третьего!

– Хорошо, просто они мне показались маленькими.

Симона поднимает и подходит к цветочной вазе.

– У нас тоже кое-что есть для тебя, – она достаёт конверт Алессандро.

Ники берёт его и тут же узнаёт почерк.

– Извините меня, – она уходит в свою комнату, закрывает дверь и садится на кровать. Вертит конверт в руках. Решает больше не думать и открывает его.

«Здравствуй, милая жасминовая девушка...» Она читает, улыбаясь, иногда перемещаясь на кровати, иногда смеясь над каким-нибудь отрывком. Читает, улыбается. Вспоминает события, места, фразы. Вспоминает поцелуи и вкусы. И многое другое. Наконец, её сомнения рассеиваются. Она выходит из комнаты и возвращается в гостиную к родителям. Роберто и Симона сидят на диване, стараясь как-то отвлечься. Симона листает журнал, Роберто рассматривает швы сандалий, он изучает их так внимательно, что в какой-то момент кажется, будто он хочет съездить на эту фабрику. Симона видит, как она подходит. Закрывает журнал и пытается восстановить спокойствие, словно это письмо волнует её меньше всего на свете. Но она умирает от любопытства, умирает от правды, она заплатила бы какую угодно цену, чтобы узнать, что в нём было написано. Однако она лишь изображает лёгкую улыбку, чтобы не давить на дочь.

– Всё хорошо, Ники?

– Да, мама, – Ники садится перед ними. – Папа, мама, мне нужно поговорить с вами...

И она начинает говорить. Почти не останавливается. Её родители молча слушают это подобие вырвавшейся из берегов реки, все причины, по которым они никак не могут препятствовать.

– Всё. Я закончила. Что скажете?

Роберто смотрит на Симону.

– Я ведь тебе говорил, что мы должны были открыть письмо...

124

На коленях под белой раковиной на холодных плитках ванной. Жарко. Он вытирает рукавом пот со лба. А потом видит её. Пара туфель All Stars останавливается в нескольких шагах от него. Молодой сантехник поднимается из-под труб, и Олли улыбается ему.

– Хочешь воды? Кока-Колы? Кофе? Чаю? – ей хотелось сделать как Тесс МакГилл, молодая и боевая секретарша Кэтрин Паркер в фильме «Деловая женщина», и добавить: «Меня?» – но ей кажется это неуместным. Парень-сантехник садится на пол, опирается на раковину и улыбается.