Текст книги "Прости, но я люблю тебя (ЛП)"

Автор книги: Федерико Моччиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

– Не парься, вот увидишь, скоро его выпустят.

– Неа. У него уже две судимости, дадут лет пять минимум.

Мауро поднимает брови и делает глоток пива, потому что толком не знает, что ответить. Сова смотрит на него. Вдруг его взгляд становится ясным и проницательным.

– Слушай, почему бы тебе не пройтись со мной? Пошли. Есть два-три места, всё очень просто. Детская забава. Как минимум по пять тысяч на рыло.

Мауро трясёт головой.

– Нет, нет.

Сова настаивает.

– Давай, – он пихает Мауро в плечо. – Станем командой, как в школе, когда играли на площади Ананьина… Помнишь чемпионат Кастелли? Нас называли звёздами-близнецами, как в песне Эроса.

– Честно говоря, не помню.

– Да давай, я тебе даже кличку уже придумал.

– Погоди, щас угадаю… Сыч!

– Слышь, ты отсосать захотел?

– Чё, обиделся?

– С тобой… Знаешь, после того, как Филина посадили, я решил сменить напарника. Я тебя всегда вижу одного, ты внушаешь доверие. У тебя одна-единственная женщина, чёрт, ты мне нравишься. Так что я подумал о Соколе. Об Орле. Ты знал, что орлы спариваются в полёте? Этого нельзя увидеть, но по телику так сказали. Прикинь. – Сова делает жест кулаком, имитируя половой акт, мятежный, быстрый, энергичный, бешеный, дикий. – Прямо в полёте, представляешь?

Мауро улыбается ему.

– А вот я наоборот предпочитаю твёрдую землю. Идея закончить тюрьмой мне абсолютно не нравится. И идея не увидеть больше никогда мою Паолу мне нравится ещё меньше.

Сова качает головой и делает большой глоток пива. Мауро приканчивает свой стакан.

– Как хочешь, Мауро, – говорит Сова, отступая. – Жаль, звёзды-близнецы могли бы подняться ввысь…

Мауро снова улыбается.

– Если бы ты меня в футбол позвал играть, то мог бы считать, что я уже на поле.

Сова тоже ему улыбается.

– Брось, брось, плачу я.

– Нет, нет, сегодня моя очередь, – он платит за два пива. Потом выходит из бара, прощается издалека, просто поднимая подборок. Жест, который распознают только друзья.

37

Комната цвета индиго. Она.

«Ни у одной из женщин, с кем он говорил когда-либо, не было такого голоса, как у неё. Любой самый слабый и короткий звук взращивал в нём любовь, каждое слово заставляло его дрожать. У неё был сладкий и музыкальный голос, богатый плод культуры и доброты. Слушая её, он чувствовал отголоски хриплых криков местных женщин, проституток, слабые молитвы, не такими жёсткими голосами, рабочих и девушек из его окружения».

Свет от лампы непрозрачного стекла из Икеи тепло обволакивает монитор. Окно комнаты открыто, и лёгкий ветерок колышет занавески. Девушка мечтательно читает эти слова, которые знают, что такое любовь. Каждый день они заставляют её чувствовать себя немного изменившейся. Какая удача, думает она, оказаться там в ту ночь. Конечно, это немного странно: поехать на мусорку и встретиться с этим Стефано и его словами. Знать бы, какой он. Знать бы, кому он посвятил это. Кто же эта женщина с прекрасным голосом? Его девушка? Карлотта из электронной почты? Знать бы, пишет ли он ей в данный момент. Знать бы, какой он на лицо. Возможно, он высок и у него тёмные волосы. Может, у него зелёные глаза. Мне бы понравилось, если бы у него были зелёные глаза. Они напоминают мне о траве на лугу. Девушка продолжает читать.

«Я никогда не отступал. Ты знаешь, что я забыл, каково это – засыпать со спокойным сердцем? Я заснул миллионы лет назад, когда мне захотелось, и проснулся, когда выспался. Теперь я подпрыгиваю, услышав будильник. Я спрашиваю себя, зачем я это сделал, и отвечаю: из-за тебя… Когда-то давно я хотел стать знаменитым, но теперь слава меня не волнует. Единственное, чего я хочу, – это ты. Я хочу тебя более, чем еду, одежду, известность. Я мечтаю положить голову тебе на грудь и проспать миллионы лет… Она почувствовала, что её безнадёжно тянет к нему. Эта волшебная атмосфера, которую он всегда создавал, исходила сейчас от его страстного голоса, от его живых глаз и силы, кипящей у него внутри… Ты меня любишь. Ты любишь меня, потому что я так не похож на других мужчин, которых ты встречала раньше и которых могла любить».

Она читает о любви, такой огромной, которая горы может свернуть. И вдруг понимает, что не может почувствовать того же, когда думает о нём. Она закрывает ноутбук. Но по щеке презрительно стекает слеза и падает на колено. Она начинает смеяться и глубоко дышать. Успокаивается. Она замирает в тишине. А потом начинает сердиться. Она прекрасно знает, что ничего не может сделать против всего этого…

38

Ники и Алессандро смеются и шутят напротив этой странной кулинарной беговой дорожки, говорят об этом и обо всех вещах на свете. Берут на ходу части свежеприготовленных японских блюд. Оплачивать следует согласно цвету выбранного блюда. Ники берёт оранжевое, очень дорогое. Пробует только половину сашими и кладёт блюдо обратно на дорожку. Алессандро беспокойно смотрит вокруг себя. Этого только не хватало! Даже здесь, когда он отдыхает, вдруг появляются Серра и Карретти, двое полицейских. Они проходят мимо со смехом. Анекдот. Любопытные взгляды. Не долго думая, Ники напрашивается к Алессандро в гости, и вот они уже в его доме.

– Офигенно! Блин, значит, ты и правда важная птица. Кое-кто очень успешен!

– Ну да, пока что всё шло неплохо.

Ники бродит по дому, возвращается и улыбается ему.

– Завтра увидим, как всё пройдёт с моими идеями.

– Да, – Алессандро улыбается, но предпочитает не думать об этом.

– Слушай, Алекс, правда, мне очень нравится твой дом. А ещё он такой пустой… Но это круто, серьёзно! Ничего лишнего. Диван в центре, телевизор на столе, компьютер вот здесь. Клянусь, это мечта. И ты… Нет! Не могу поверить.

Ники входит в кабинет. Большая библиотека и куча фотографий. Цветные, чёрно-белые, с подписями, сепия. С самыми известными фразами. Ноги, девушки, машины, напитки, лица, дома, небеса. Это – его великое творчество, самые разные работы разместились на стене с тёмно-синими нейлоновыми рамками и небольшой окантовкой тёплой охры, прикреплённые на тонкую проволоку.

– Чёрт возьми! Вся реклама, что я видела… Не-е-ет! Не могу поверить!

Ники показывает на фото женских ног. Самые разные, самые странные, самые разноцветные, самые строгие, самые сумасшедшие.

– Это ты сделал?

– Да, тебе нравится?

– Нравится ли мне?! Да я с ума схожу по этим колготкам! Ты понятия не имеешь, сколько я их скупила! Они мне по жизни помогают. Я их даже на руки готова надевать. Вообще-то, я рву по четыре-пять пар за неделю, и всегда покупаю этой марки.

– Я-то думал, что дело в моей рекламе. А продажи поднялись только потому, что ты постоянно рвёшь колготки!

Ники подходит к Алессандро и встаёт напротив него.

– Не будь таким скромным со мной. И кстати, знаешь… – Ники берёт руку Алессандро, поднимает немного юбку и проводит его рукой вверх по своему бедру. Она приближается к его лицу и смотрит наивным взглядом, своими большими глазами, томно, даже немного зло, а потом снова превращается в маленькую девочку, затем снова становится женщиной, и снова… Уфф. Но она прекрасна любой. И желанна. И её голос такой лёгкий, тёплый и возбуждающий. – Видишь? Я не всегда ношу колготки. – Она издаёт смешок и отступает от него, позволяя одежде упасть. Затем она снимает туфли и немного трясёт волосами, освобождая их из тюрьмы простой резинки. – Эй… – она поворачивается и смотрит на него. – В этом доме можно что-нибудь выпить? – улыбается она.

– Кхм, да, конечно. – Алессандро пытается прийти в себя и направляется к своему бару. – Чего хочешь, Ники? Есть ром, джин-тоник, водка, виски…

Ники открывает дверь террасы.

– Нет, это слишком крепкое. Есть просто Кока-Кола?

– Кока-Кола? Сейчас.

Алессандро идёт на кухню, Ники выходит на террасу. Луна высоко в небе, её пытаются скрыть лёгкие облака. Она похожа на подмигивающую подругу. На кухне Алессандро наливает колу и режет лимон. Ники кричит ему издалека:

– Алекс, почему бы тебе не включить музыку?

– Хорошо.

Он берет стакан, кладёт немного льда, потом идёт туда, где оставил куртку и копается в карманах. Находит диск, который дал ему Энрико. Их два, невероятно. Он ставит один, особо не обращая внимания на надпись. Нажимает кнопку, чтобы включить. Нажимает ещё одну, чтобы слышно было во всех комнатах. Выходит на террасу к Ники.

– Вот твоя Кока-Кола.

Ники берёт и быстро делает глоток.

– Ммм, вкусно, лимон идеально подходит.

В этот момент начинает звучать музыка.

«Как узнаешь ты о пшеничном поле, о поэзии божественной любви?..» И тут в его голове начинает звучать голос Энрико: «Итак, здесь Лучио хотел положить в основу невозможность объяснить, понять, трактовать, поставить любовь на ту же чашу весов, что и красота пшеничного поля, как все эти неожиданные эмоции, которые иногда, словно принесённые ветром, нельзя объяснить, а здесь он спрашивает её «Что ты узнаешь о пшеничном поле…» Просто вопрос, которые останется без ответа, а причины всех других слов, наоборот, станут ясными сами по себе».

И сразу же звучит другая песня Лучио Баттисти. «Вести машину среди ночи как сумасшедший с выключенными фарами». «Так, в этом случае, конечно же, продолжается предыдущая тема, тема Лучио и Моголь, что ясно следует из слов…»

– Кхм, извини, я перепутал диск.

Алессандро бежит, возвращается в гостиную, достаёт диск и видит надпись «Различные интерпретации». Берёт второй диск. «Только атмосфера». Так лучше. Ставит его в надежде, что в этот раз всё пройдёт гладко. Нажимает кнопку и ждёт, когда зазвучит музыка. Первые ноты. Алессандро берёт обложку диска и читает названия, написанные Энрико. Улыбается. Их песни. Дорога дружбы. Он смотрит на первые названия, и они кажутся ему идеальными. Он не знает четвёртую песню, но доверяется своему другу. Возвращается на террасу. Когда он выходит, то свет оказывается выключенным.

– Как темно…

Алессандро собирается включить свет.

– Нет, оставь, так красивей.

Ники здесь, совсем рядом с ним, между кустами жасмина. Она срывает цветок и кладёт его в рот.

– Ммм, Кока-Кола и жасмин… мечты сбываются.

– Да, – Алессандро берёт свой стакан и приближается к ней.

– Мы могли бы выпустить на рынок новый напиток. Жасмин-Кола. Как тебе?

– Слишком сложно. Людям нравится что попроще.

– Это правда, мне тоже. И ты мне кажешься таким простым, Алекс…

Алессандро ставит стакан.

– Звучит, как нападение.

– Почему? Ты простой. Очень простой.

– Но иногда простые вещи оказывается сложнее всего получить.

– Не усложняй себя. Серьёзно! Вместе мы могли бы сделать это. К тому же, ясно, чего ты желаешь. Чего ты хочешь. Это видно, это легко прочитать, и даже если я сама этого не понимала, твоё сердце рассказало мне.

– И что же оно рассказало? Иногда сердце лжёт…

Ники смеётся и прячется за жасмином. Но это слишком маленький куст. Слишком маленький, чтобы спрятать такую прекрасную улыбку.

– Со мной ты был честным, – Ники откусывает ещё один цветок. Высасывает нектар. – Это так вкусно. Поцелуешь меня?

– Но, Ники, я…

– Тсс… Что может быть проще поцелуя?

– Но ты и я… Это сложно.

– Тсс… Позволь говорить своему сердцу, – Ники приближается к нему. Кладёт руку на грудь Алессандро. Потом прикладывает ухо. Она слушает его сердце. И это сердце ускоряется с силой, с эмоциями. И Ники улыбается. – Я могу слышать его.

Она отстраняется от его груди. Смотрит ему в глаза и улыбается в полутени террасы.

– Оно говорит «нет»…

– О чём?

– Между нами всё не сложно. Всё просто.

– Ах да?

– Да. А потом я его спросила: «Что мне делать? Поцеловать его?»

– И что оно тебе сказало?

– Оно сказало, что для тебя это нелегко, но в то же время это так просто…

Алессандро сдаётся. Ники медленно приближается к нему. И целует его. Сладкая. Осторожная. Нежная. Лёгкая. Мягкая. Как жасмин. Как Ники. Она берет опущенные руки Алессандро и кладёт их себе на шею. Продолжает его целовать. И сейчас с большей страстью. Алессандро не может поверить. Дьявол. Ей семнадцать лет. На двадцать лет младше меня. А сосед? Если он смотрит? Алессандро приоткрывает глаза. Мы посреди жасминов. Кусты нас скрывают. Я правильно сделал, что посадил деревья на террасе. А Элена? Боже мой, у Элены есть ключи от квартиры! Но главное то, что она ушла. Она ушла и вовсе не собирается возвращаться. Или, может, собирается. Но из головы Алессандро улетучиваются все эти мысли. Утомительные. Бесполезные. Тяжкие. Ему бы хотелось, чтобы это к чему-то привело, но нет. И он не может больше любить. Всего одна простая улыбка. Ники опускает бретельки платья и даёт ему упасть на пол. Потом она запрыгивает на него в своих туфлях Адидас и в нижнем белье. Она опирается на куст жасмина, погружённая в его цветы, потерянная в его запахе, как роза, раздетая с осторожностью, которая случайно её убила. Она, пахнущая самой собой, с кожей, ещё пахнущей морем, с сильными руками и длинными ногами, с плоским животом, на котором немного проступают напрягшиеся мышцы. Ники, вся её естественность, здоровье, она словно берёт волну на доске. Этот момент принадлежит Алессандро, и спустя пару мгновений они уже бросаются в открытое море. Под луной, между нежными лепестками раскрытых жасминов. Ночь. Они за пределами тех ласк, что чувствовали раньше. Или пытались, по крайней мере. Он теряется в её длинных волосах, всё ещё влажных. Он задыхается от желания, застенчивый, неловкий, ощущая её обнажённое тело, открывая для себя то, на что боялся решиться. Но хотел. И очень. Он идёт дальше навстречу удовольствию. Даже не верится, эта музыкальная подборка прекрасна. Они продолжают под эти ноты, что сопровождают сладкое биение их сердец. Затем ещё одна классическая песня… ещё, и ещё. И вдруг, в центре шторма – «I was her, she was me, we were one, we were free...», в окружении высоких волн, «and if there's somebody calling me on, she's the one»… И ветер страсти подхватывает «we were fine all along...»

С полузакрытыми глазами Алессандро теряется в этом море, пахнущем ею, Ники, её поцелуями, её улыбкой, её глубокими вздохами, этой нежной и юной девушкой с запахом жасмина и многих других вещей.

Несколькими звёздами позже. Ники голая пересекает гостиную. Она идёт самодовольно и гордо, совсем не стесняясь. Открывает раздвижную дверь и исчезает, чтобы вновь появиться перед ним на скамейке. Она скрещивает ноги и кладёт на себя сумку, прикрывая наготу. Алессандро садится напротив неё, у него расстёгнута рубашка и лицо искажено. Он погружён в неверие, что это произошло между ними.

– Ты не против, если я закурю? Мы ведь все равно на открытом воздухе.

– Да, да, кури, если хочешь…

Ники зажигает сигарету и делает затяжку, затем выпускает облако дыма в небо.

– Знаешь, дома я не могу курить. Мои родители не знают, что я курю.

– Ясно, – Алессандро спрашивает себя, что будет, если они узнают об остальном.

– О чём ты думаешь? И не говори, как обычно, что ни о чём, ладно?

– Я думал о том, знают ли твои родители об остальном… О том, что ты…

– Что я не девственница?

– Ну, да.

– Ты что, ну как они узнают? Они даже затронуть на эту тему боятся, представь, если они узнают. Да и вообще, я думаю, мама знает… По крайней мере, догадывается. То есть однажды Фабио, мой бывший, забыл упаковку от презерватива у меня дома, а я не нашла её потом. Либо нашли предки, либо домработница, может брат, которому тогда было десять лет, и я сомневаюсь, что он понял, что это.

У Алессандро появляется странное чувство, когда он задумывается о презервативах её парня, то есть бывшего, и обо всем, что она только что сказала. Он не понимает. Ему трудно поверить. Это невозможно. Ревность? Ники делает ещё затяжку. Потом она видит, что происходит что-то странное.

– Что такое?

– Ничего.

– Как странно!

– Ничего, правда.

– Видишь, ты всегда так говоришь! Как маленькие дети. Скажи правду – тебе не понравилось, что я говорила о моём бывшем, о презервативах и об остальном. Скажи. Ты можешь сказать это. Серьёзно.

– Ладно, немного.

– Вау! Не верится. – Она выбрасывает сигарету, встаёт и снова остаётся абсолютно голой. – Я счастлива! Мне это нравится. То есть, я не поддерживаю ревность, терпеть не могу, когда меня ревнуют. Я думаю, двое или любят друг друга, или нет, а если есть ревность – то нет никаких чувств. Зачем тебе быть с тем, кого ты не любишь, так ведь? Но ты, всегда кажущийся таким хладнокровным, ревнуешь! Слушай, я схожу с ума.

Она страстно целует его в губы.

– Знаешь, – продолжает она, – я должна сказать тебе, что раньше тоже немного ревновала. Ехала к тебе домой и думала, где ты… занимался любовью со своей бывшей! Конечно же здесь, в шезлонге, между жасминов, но ведь такого не было, я права?

– На самом деле, на этом шезлонге я только загорал.

– Вот и хорошо, – Ники снова целует его. – А этой ночью здесь ты взял меня. Эта музыкальная подборка превосходна. Рождает самые прекрасные ощущения на самом деле. Знаешь, что мне понравилось больше всего? Понимаешь, мы вместе кончили, и именно в этот момент зазвучала песня «Эскимо», она мне так нравится.

– Честно говоря, я не думал о музыке.

– Что ты говоришь? Я же всё видела. И мне понравилось до смерти.

Ники поворачивает вокруг своей оси и садится на Алессандро, который растягивается на шезлонге. Ники делает глубокий вздох.

– Только ради моментов вроде этого стоит жить, правда?

Алессандро не знает, что сказать.

– Да. Я не знаю, что такое со мной произошло, – продолжает Ники. – То есть, это может показаться тебе абсурдом, но когда мы с тобой занимались сексом, я видела тебя и знала, что это ты…

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты это ты. Я верю в судьбу. Ты, это ты, ты мужчина моей жизни.

– Ники, но я тебя на двадцать лет старше!

– И что? Что такого? В наше время в мире всё возможно, и ты всё равно делаешь это проблемой, ставишь возраст напротив любви?

– Я – нет. Но как же ты будешь объяснять это родителям?

– Я? Объяснять будешь ты. Ты умеешь быть убедительным. Ты спокойный, рассудительный человек. К тому же, ты умеешь успокоить. Слушай, это было наше первое свидание, и ты смог затащить меня в постель…

– Вообще-то, в шезлонг, и в любом случае, чтобы убедить тебя, не пришлось прилагать великих усилий!

Ники оборачивается и бьёт его локтем.

– Ай!

– Идиот. Придурок. Думаешь, я бы переспала с первым встречным?

– Нет, с первым, кто бы сбил тебя на дороге…

– С тем, кто заставит меня что-то почувствовать, а тебе видимо нравятся плохие шутки. Я была до тебя только с Фабио. А сейчас я познакомилась с тобой, и мне захотелось, чтобы это случилось.

– Ну что ты говоришь, Ники? Мы с тобой абсолютно не знаем друг друга.

– Прости, но я же сказала, что говорила с твоим сердцем, и узнала… Что ты мужчина моей жизни.

– Ладно, я сдаюсь. – Алессандро замолкает. И Ники тоже. Но потом снова берёт слово.

– Окей, это правда, мы не так хорошо знакомы. Скажем, что сейчас мы представились друг другу с новой стороны. Мы ведь можем познакомиться поближе, так? Ты поможешь мне научиться водить машину, а я тебе – с твоей работой.

Алессандро решает не спорить.

– И найдём способ придать смысл этой истории.

– Да, мне нравится.

Ники смотрит на свои часы.

– Нам нужно ехать. Я сказала родителям, что скоро вернусь.

Она поднимается и берёт свою одежду с гамака.

– Было бы хорошо остаться здесь.

Алессандро застёгивает рубашку.

– Всё было прекрасно.

– Подумай о том, как будет прекрасно, когда мы заживём вместе, и после занятий любовью мы будем обниматься и спать вместе, на следующий день вместе завтракать и обедать, а вечером вместе возвращаться домой.

– Ники…

Алессандро смотрит на неё с открытым ртом.

– Ладно, ладно, и правда. Нужно узнать друг друга получше.

39

Немного позже они на улице. Алессандро смотрит на Ники, которая за рулём.

– Эй, да ты уже гораздо лучше. Скоро можно бросить наши уроки.

– Отлично, если ты на самом деле так думаешь, то я прямо сейчас куда-нибудь врежусь.

– Всегда всё отрицаешь.

– Отлично, браво! – улыбается Ники. – Нам нужно держаться вместе, но только против кого-то третьего!

– В твоём представлении нашего будущего будут иногда моменты, когда мы не будем вместе?

– Редчайшие.

– Так и думал.

Они подъезжают к скутеру, который оставили на заправке. Ники вылезает из машины, снимает цепь, складывает под сиденье и надевает шлем.

– Уезжай, если хочешь… Отсюда я легко доберусь до дома.

– Нет, я провожу тебя.

– Вот видишь? Говоришь и говоришь, а жить не можешь без меня.

Алессандро улыбается ей. В самом деле, волнуется он. Не хватало только, чтобы с ней что-то случилось. Последний, с кем её видели, это я, и я уверен, что меня найдут и допросят. Он уже представляет двух полицейских, что счастливы сделать свою работу.

– Да, я и не отрицаю, это правда. Давай, поезжай впереди, я следом за тобой.

Ники едет на своём скутере, а Алессандро за ней на своём Мерседесе. Лунготевере. Пьяцца Белле Арти, Валле Джулия, виа Салария, корсо Триесте, Номентана. Подъехав к дому, Ники снимает шлем, кладёт его в сиденье и достаёт цепь. Она прицепляет её как обычно и закрывает замок. Затем подходит к Мерседесу.

– Спасибо, что был в моём эскорте.

– Мне это было в удовольствие.

– Слушай, ты мог бы развеять мои сомнения?

– Конечно, жизнь полна сомнений, которым мы не должны поддаваться…

– Хорошая фраза. Это из рекламы?

– Нет, это моя. Давай, говори.

Ники дышит на стекло, пока оно не запотевает, а потом рисует сердце с буквами А и Н внутри. А потом добавляет 4ever[10].

– И что это значит?

– Алекс и Ники навсегда. Так, каждый раз, когда у тебя будет запотевать стекло, вместо того, чтобы злиться, ты будешь вспоминать обо мне и улыбаться…

– Да, я буду улыбаться. Так о чём ты хотела спросить?

– Приготовил ли ты речь для моих родителей.

– Ники! Ты ведь шутишь, да?

– Нет. Рано или поздно они захотят познакомиться с тобой. Захотят узнать, с кем я встречаюсь… Или ты боишься?

– Боюсь? Чего?

– Так, давай скажем, что ты в своеобразной манере общаешься с их дочерью.

– Но я не должен говорить такое в своей речи?

– Нет, нет, конечно.

Вдруг Ники резко поворачивается.

– Ой, они здесь. Привет, мам. Я тебя познакомлю с ней прямо сейчас.

Алессандро чувствует, как ноги становятся ватными. Он оборачивается, но никого не видит. Снова смотрит на Ники. И опять на улицу, пытаясь понять.

– Алекс… это шутка.

– А…

– Я думала, ты сейчас умрёшь…

– Плохо думала. Я просто никого не увидел.

– Да-да, львиное сердце. Слушай, у тебя за плечами куча успешных рекламных публикаций… придумай одну про самого себя! Может, моим предкам понравится, и они решат купить тебя.

– Да, неплохо. Подумаю над этим ночью. А пока что надеюсь, что им хотя бы упаковка понравится!

– Знаешь, по-моему, вы поладите, не знаю, мои родители иногда очень странные. Ладно, я пойду. – Она чмокает его в губы: – Спокойной ночи, пусть тебе приснятся ангелы. И не выходи на террасу, запах жасмина заставляет тебя делать странные вещи, – говоря это, она берёт свою сумку, а потом убегает к дверям дома и исчезает за ними, не обернувшись.

Алессандро заводит Мерседес и возвращается домой. Боже мой, в хорошенькую же передрягу я попал. Я и семнадцатилетняя девочка. Если узнают мои родители… Если узнают обе мои сестры, замужние и с детьми… Если узнают мои друзья и их жёны… Если узнает Элена, а самое главное – если узнают родители Ники… С такими мыслями, не успев понять как, он приезжает домой. Он никогда не ездил так быстро. Наверное, это потому что ему хотелось сбежать от всего этого… Он вызывает лифт и немного спустя снова оказывается дома. Он вбегает в квартиру и закрывается на замок. Фууух... Облегчённый вздох. Диск всё ещё звучит на небольшой громкости. Это песня Ligabue, L’amore conta. Какую же красивую подборку сделал Энрико! А потом вспыхивает воспоминание. И ещё. Ещё одно. Вспышки. Кадры его любви. Вкусы, запахи, детали, самые красивые моменты незабываемого фильма. Ники. Как сон. Произошло ли это на самом деле? Конечно же, произошло. Ещё как произошло… Она в самом деле прекрасная девушка. И сладкая. И щедрая. И забавная. И остроумная. И возбуждающая. И нежная. И… И семнадцатилетняя.

Алессандро берёт бутылку рома и наливает в стопку. И ещё немного грушевого сока не повредит. И почему нам нужно что-то ещё к тому, что уже есть, чтобы быть до конца удовлетворёнными? Ники тоже ему говорит, что достаточно просто наслаждаться моментом, и он выпивает содержимое залпом. Только ром. Чистый ром. Семнадцать лет. Разве тебя это останавливает? Да. Ещё бы. То есть, я не знаю. Потом он, почти сам того не желая, выходит на террасу. Лёгкая музыка поддерживает атмосферу. Он медленно подходит к месту, где они сделали это… Ему хочется назвать это местом преступления. Он предпочитает не думать об этом под таким светом. Смотрит. На пол, в каждый угол, на стакан Кока-колы с ломтиком лимона. И на шезлонг, в дальний уголок, на забытую резинку для волос. Затем он подходит к кусту жасмина, почти погружается в него и глубоко вдыхает, наполняясь этим запахом. В этот момент загорается свет на террасе напротив. Появляется синьора и кричит во весь голос:

– Альдо, Альдо!.. Где ты?

– Я здесь, Мария… Не ори!

– Ты не идёшь в постель?

Вдруг у ворот появляется мужчина, которого освещает лампа с террасы. Должно быть, это Альдо. Он смотрит в сторону Алессандро. Женщина возвращается в комнату.

– Давай, завтра нам рано вставать.

Мужчина входит в дом. Гаснет свет на улице, в гостиной, в коридоре, всё снова исчезает в темноте. Алессандро выходит из-за куста. Альдо. Его зовут Альдо. Наверное, этой ночью он был здесь и смотрел. Всё равно Алессандро не кажется, что сосед мог увидеть многое. Немного успокоившись, Алессандро тоже идёт в дом. Закрывает дверь на террасу. Одна вещь ясна: по крайней мере, этой ночью он меня не осуждал.

40

Доброе утро, мир. Твоя Ники ведёт репортаж. И надеется немного растянуть утро. Не могу поверить… Всё было восхитительно! Хватит, перестань думать об этом, Ники. Возвращайся в нормальность. Fly down… Твёрдо стой ногами на земле. А не в трёх метрах над небом… Чем выше взлетаешь… Тем больнее падать! Не хочу накликать беду, но – вау! Надо сменить статус. Так-то лучше. Что же сегодня? Сегодня у меня философские мысли. Вот дерьмо. Я ничего не хочу. Кажется, сегодня сдавать задание Попперу. Боюсь, что он окажется полным придурком. Поэтому надо одеться поярче, пусть одежда будет противоядием. Ники открывает шкаф. Окидывает взглядом вешалки. Розовые джинсы Onyx и полосатая рубашка. Нет. Я похожа на конфету. Юбка стретч и блузка с V-образным вырезом. Слишком по-школьному. Синие узкие брюки в стиле ретро и жёлтая блуза без рукавов с высоким воротником. Да, отлично. Поппер, я сражу тебя цветами солнечного утра! Потом, вытягивая одежду из шкафа, она снова задумывается. Как же я счастлива! Даже слишком! Но мне страшно…

Словно весь мир бежит в школу. Одна делает по дороге упражнения, другая сонно дышит утренним воздухом, третья – с выражением на лице, не оставляющим сомнений в том, стоит входить в эту дверь или нет. Четвёртая, более абсурдная, чем трое других, накладывает румяна на лицо и смотрится в зеркало на своём скутере. Наверное, хочет сразить всех своим новым образом. Но не она. Она чувствует себя старше, чем обычно. Она шагает в эйфории, гордая, смешная, как никогда. В принципе, это правда. Так или иначе, она уже достигла зрелости.

– Волны, вы готовы? Я встретила мужчину своей жизни!

– Ни хрена себе! Что ты сделала?

– И ты вот так нам это говоришь? Идиотка, объясни нам всё сейчас же!

Кажется, будто Олли, Дилетта и Эрика сошли с ума. Одна перестаёт делать зарядку, вторая – краситься, третья бросает сигарету.

– Так поэтому ты была вне зоны доступа ночью. Давай, рассказывай! Ты сделала это? Кто он, мы его знаем? Давай же, хватит держать нас в напряжении! – Олли хватает её за руку. – Если ты нам не расскажешь, абсолютно всё и прямо сейчас… то, клянусь, я расскажу всё Фабио.

Ники не может поверить своим ушам. Она оборачивается к подруге и смотрит на неё глазами размером с блюдца.

– Что?

– Я клянусь тебе, – Олли скрещивает пальцы и целует их. Потом она кладёт правую руку на грудь и поднимает левую, но, думая, что ошиблась, всё меняет. Кладёт левую руку на грудь, а поднимает правую. Потом решает поднять только пальцы правой руки. – Даю тебе слово. Я не знаю, как это работает, но если ты нам всё не расскажешь…

– Предательница, ты грязная предательница. Окей… – На мгновение кажется, что она собирается рассказать, но потом она высвобождается из рук Олли. – По вине одной грязной шпионки, Волны растворяются! – И убегает, хохоча, как сумасшедшая. Она поднимается по лестнице ко входу, перепрыгивая через две ступеньки, а Дилетта, Эрика и сама Олли быстро бегут за ней.

– Поймаем её! Ловите же! Заставим её говорить!

Они все бегут вслед за Ники вверх по лестнице, помогая себе руками, хватаясь за перила. Они хватаются и отталкиваются, пытаясь ускориться. Потом бегут по длинному коридору между аудиториями. Дилетта, которая всегда в лучшей форме, чем остальные, которая не пьёт, не курит, которая всегда чем-то занята, всегда рано ложится спать, уже наступает на пятки Ники. Олли, бегущая позади всех, кричит подруге:

– Давай! Останови её! Быстрее… хватай её!

У Дилетты получается, она ловит её за куртку, хватает и они падают на пол. Дилетта поднимается над Ники, прибегает Эрика, замедляется и в миллиметре от них останавливается. Последней прибегает задыхающаяся Олли, но не может затормозить и врезается в Эрику. И обе они падают на Дилетту и Ники. Вчетвером на полу они смеются и дурачатся. Трое поднимают Ники и щекочут её, заставляя говорить.

– Хватит, хватит! Боже, я вся потная. Не могу больше. Хватит, успокойтесь!

– Сначала расскажи!

– Хватит, хватит, пожалуйста, я сейчас описаюсь, ай, я не могу больше, успокойтесь, а-а-а!

Олли берёт её за руку и скручивает сзади.

– Сначала расскажи, ладно?

– Окей, окей! – Ники готова сдаться. – Его зовут Алессандро, Алекс, вы его не знаете, он старше нас.

– Насколько старше?

– Довольно-таки намного…

Олли садится на её живот.

– Ай, ай, мне больно, Олли, хватит!

– Говори правду, вы трахались?

– Нет, что ты несёшь!

Олли снова скручивает ей руку, пока остальные её держат. Олли пытается скрутить её, как дзюдоист.

– Ай, мне больно!

– Тогда говори! Вы трахались или нет?

– Немножко.

– Девочки.

Ники, Дилетта, Эрика и Олли видят огромные ботинки у своих лиц. Поношенные, но чистые мокасины. Осторожно, понемногу, они поднимают взгляд. Это директор. Они быстро вскакивают на ноги, стараясь немного изменить композицию. Олли, Дилетта и Эрика оказываются быстрее. Ники, немного пострадавшая, не успевает за ними.

– Извините, синьор директор, мы упали и, конечно, на нас напал смех… И, конечно же, мы просто шутили…

– На самом деле, они меня пытали…