Текст книги "Прости, но я люблю тебя (ЛП)"

Автор книги: Федерико Моччиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

– Хочешь выпить чего-нибудь? Чай, кофе, кока-кола, кинотто? Ещё у меня есть Ред-Булл, смотри… – он открывает маленький холодильник с прозрачной дверью. – Его у меня тут много! – холодильник заполнен баночками цвета синего металлика. – Просто мы провели отличную рекламную кампанию, а они оказались очень щедрыми.

– Нет, спасибо, я ничего не хочу.

Алессандро садится напротив него. Видит фото, на котором они с Эленой смеются, и убирает её в сторону, пряча за другие рамки. Затем удобнее устраивается в кресле.

– Рассказывай, друг мой. Что могло с тобой случиться?

– Это было фото Элены, то, что ты спрятал, правда?

Алессандро начинает оправдываться.

– Да, но я его не прятал, просто убрал.

Энрико улыбается ему.

– Думал, что Элена тебе изменила? Вы ведь расстались, так? Ты вчера нам об этом сказал.

– Да, расстались.

– Как давно?

– Уже больше двух месяцев назад… Она ушла из дома.

– И ты никогда не думал, что она могла изменить тебе, может, даже с кем-то из нас? Например, со мной?

Алессандро замирает, словно пригвождённый к креслу. Потом он смотрит прямо в глаза другу.

– Нет. Я никогда так не думал.

Энрико ему улыбается.

– Хорошо. Это очень хорошо, ты знаешь? Я не знаю, сойдётесь ли вы снова. Но это было бы замечательно. Я хочу сказать, что единственное, чего я желаю тебе, – чтобы вы снова были вместе, если это – то, чего ты хочешь на самом деле, но в любом случае ты молодец, ты жил эти два месяца без драм и ревности. Это прекрасно, что, хоть вы и расстались, ты не думал, что она тебе изменила… Это замечательно.

Алессандро смотрит на него.

– Я тебя не понимаю. Я ошибаюсь? Правда? Тебе есть, что сказать мне?

– Нет. Шутишь? Я по поводу своей проблемы, только своей.

Они сидят в тишине. Алессандро не знает, что и подумать. Энрико прячет лицо в ладонях, потом кладёт их на стол и смотрит Алессандро прямо в глаза.

– Алекс, боюсь, что Камилла мне изменяет.

Алессандро откидывается на кресле и делает глубокий выдох.

– Извини, а ты не мог сказать мне это прямо? Ты зашёл настолько издалека, заставил меня думать чёрт знает что, навоображать себе с три короба, разволноваться…

– Я хотел знать, сможешь ли понять меня. Измена. Ты не знаешь, каково говорить такое… Тебе повезло, что ты ничего такого не испытал. Это зверь, пожирающий тебя изнутри, разъедающий, разрывающий в клочья, ломающий тебя. Ты днями и ночами ломаешь голову…

– Да, да, я тебя уже понял, хватит.

– Поэтому я задавал тебе столько вопросов. Я уже сказал, ты не можешь понять этого.

– Ладно, я не понимаю.

– Нет, не понимаешь, но не говори с такой иронией.

– Я ничего такого не делаю. Просто я пытаюсь понять, но ты говоришь, что я не могу понять.

– Тогда постарайся ещё. Видел фильм «Неверная» с Ричардом Гиром?

– Да, кажется, мы смотрели его все вместе.

– Да, ты тогда ещё был с Эленой. Помнишь ту историю?

– Более или менее.

– Если не помнишь, я тебе расскажу. Она, красотка Диана Лэйн, там её звали Конни Самнер, замужем за Ричардом Гиром, Эдвардом. Они прекрасны и кажутся счастливыми. У них восьмилетний сын, пёс, и все в Сохо завидуют им. В один ветреный день Конни встречает того красивого парня с длинными волосами. Она упала, поранила колено и согласилась пойти к нему домой, чтобы он наложил повязку. Просто чтобы он ей помог. А потом, потом они весь фильм трахаются, как кролики!

– Не упрощай. Там было не только это.

– Было только то, что ты сам понял.

– Да, но я тебя уверяю, я всё понял, как надо.

– Ладно, всё равно, от этого фильма меня стало тошнить, но самое главное случилось потом, и я прекрасно всё помню. Под конец фильма все стали подниматься со своих мест, Элена посмотрела на Камиллу, и они друг другу улыбнулись. Теперь ты понимаешь?

– Понимаю. Проблема в том, чтó именно я понял. Кто знает, почему они улыбались? Может, у них что-то произошло до этого… Может, они столкнулись, или Камилла потеряла равновесие, кто-то из них чуть не забыл куртку на сиденье.

– Нет, нет… мне жаль, – Энрико мотает головой, – но это был знак. Было ясно, что в какой-то момент они совершили то, что увидели в фильме. Ладно. Потом мы пошли ужинать, но это уже неважно, потому что потом ничего не случилось.

– Извини, Энрико, но мне не кажется, что у тебя достаточно доказательств, ни чтобы что-то сказать, ни чтобы думать об этом, ни чтобы предъявлять настоящие обвинения…

– Ах, да? Помнишь ту сцену, где Ричард Гир понимает, что его жена в нерешительности, потому что она оставляет две пары туфель под стулом, на котором её платье?

– Да, кажется, да.

– Так вот, на прошлой неделе Камилла оставила под стулом две пары туфель.

– Может, она забыла одну пару прошлым вечером, до этого.

– Нет, Камилла ничего не забывает.

– Значит, она просто не могла решить, какие именно выбрать. Но я всё равно не понимаю, извини. На этот раз я правда не понимаю. Если женщина в нерешительности, значит, она изменяет?

– Что ты сказал?

– Ничего, просто мысли вслух. Из-за этой истории я тоже разнервничался. Я на самом деле ничего не понимаю! В любом случае, я не могу позвонить Элене. Мы уже два месяца не общались, и ясно, что я не могу ей позвонить, чтобы спросить: «Привет, извини, а Камилла не спит с другим?».

– Нет, конечно же, нет, я не об этом хотел тебя попросить, – Энрико сгибается пополам.

– Что с тобой? – Алессандро обеспокоенно смотрит на него.

– Ничего, мне становится плохо от одной только мысли.

– Слушай, Энрико, давай спокойно всё проанализируем. Как у вас с ней дела?

– Хорошо.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, более или менее.

– И?

– Я ревную, умираю от ревности, и поэтому мне очень плохо.

– Ладно, ладно, но вам ведь хорошо вместе? Я имею в виду, вы ведь занимаетесь сексом?

– Да.

– Как всегда? Больше, меньше?

– Как всегда.

Алессандро на секунду задумывается о том, каково ему было в последнее время с Эленой. Она была великолепна, красива, ласкова, к тому же изобретательна, горяча, проявляла инициативу. Она страстно целовала его, она целовала его между пальцев, потом целовала всё тело, даже ноги, и во всех интимных местах. А через два дня она ушла, оставив обычную записку. Он качает головой и возвращается к проблемам своего друга, который смотрит на него с тревогой.

– О чём ты думаешь?

– Ни о чём.

– Алекс, скажи мне, потому что я не знаю, понимаешь ли ты, насколько мне плохо, как сильно я схожу с ума.

Алессандро вздыхает.

– О том, как хорош был секс с Эленой, доволен?

– А. Ладно, у нас с Камиллой всегда всё было хорошо, скажем, мы занимались любовью неторопливо, спокойно. Но в последнее время она изменилась. Она кажется более, более…

– Более?

– Не знаю! Не могу объяснить.

– Так, ты говорил, что более…

– Более похотливой, что ли, да.

– Может, у неё стало меньше поводов для беспокойства. Или она хочет завести ребёнка.

– Она принимает таблетки.

– Послушай, мне кажется, ты создаёшь проблему на пустом месте.

– Думаешь?

– Да. Мне кажется, у вас всё хорошо. Если ты хочешь ребёнка, попроси её не пить таблетки.

– Я уже это сделал…

– И?

– Она сказала, что подумает.

– Вот видишь? Она не сказала нет. Сказала, что подумает, это уже что-то, потому что это нормально – иметь детей. Это важно, это важный шаг, это то, что объединяет тебя с женщиной больше, чем просто брак. Это соединяет навсегда.

Именно в этот самый момент, когда он договорил фразу, Алессандро понимает, насколько ему не хватает этого в своей собственной жизни, и сколько раз ему об этом говорили его мать и сёстры, и даже отец, и все вокруг. Даже в рекламе, которую он делает в своей фирме, всегда счастливые семьи и обязательно с детьми. Но на этот раз Энрико спасает его.

– Приходя домой, она всегда достаёт телефон и ставит его на беззвучный режим.

– Возможно, она не хочет ни с кем разговаривать. Она же работает с бизнесменами, они могут разговаривать целыми днями.

– Ещё она удаляет входящие сообщения.

Алессандро сдаётся и наклоняется немного к нему.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Энрико? Скажи мне сам.

– Я хочу, чтобы ты съездил вот сюда, – и из кармана куртки он достаёт страницу из «Жёлтых страниц». Он разворачивает её и кладёт на стол, чтобы Алессандро прочитал.

«Тони Коста. Детективное агентство. Доказательства, документальные свидетельства, фотографии, полученные законным путём, для бракоразводных процессов и опеки над детьми. Максимальная конфиденциальность за минимальную цену».

Алессандро качает головой.

– Зачем тебе ввязываться в такие проблемы?

– Я много об этом думал, и у меня нет другого выхода. Ладно, если быть до конца честным, то моё единственное решение… это ты.

– Я?

– Да, ты. Я никогда не наберусь смелости пойти туда, подняться на этаж и рассказать всё этому Тони. Я представляю выражение его лица, и что он подумает, как он будет улыбаться, покручивая усы.

– С чего ты взял, что у него есть усы?

– Они есть у всех детективов. Разве ты не знаешь, что они их используют для прикрытия? Ну, он обязательно будет думать: очередной придурок! Очередной обманутый муж, который оплатит мне аренду.

Ладно, думает про себя Алессандро, глядя на листок, тут и правда «минимальная цена». Несмотря на данную ситуацию, он хочет сэкономить.

– Окей, Энрико, я съезжу туда. Только ради тебя.

– Спасибо, я уже чувствую себя лучше, серьёзно.

– Я только надеюсь, что ты потом не пожалеешь, и это не разрушит нашу дружбу.

– С чего бы это? Я знаю, что могу рассчитывать на тебя. Я всегда это знал, и это не более чем очередное подтверждение.

– Знаешь, почему я говорю тебе это, Энрико? Потому что в очень и очень многих ситуациях случается так, что друг, делающий одолжение, оказывается в гуще событий и в конце концов перестаёт быть другом. Его признают виновным в том, что всё становится плохо…

– Ревность поддерживает любовь, подобно тому, как зола хранит огонь, как сказала Нинон де Ланкло. Но это не мой случай. Без ревности я буду себя чувствовать намного лучше. И неважно, что вскроется, мы всегда будем друзьями.

– Я тоже на это надеюсь.

– На самом деле я надеюсь, что этот Тони не найдёт абсолютно ничего.

Энрико осматривается вокруг. Сейчас он более расслаблен.

– А у тебя тут хорошо, в твоём офисе. Это странно, но я ни разу к тебе не приходил.

Потом, немного смущённый, он улыбается.

– Просто раньше не было необходимости, – Алессандро улыбается ему и поднимается с кресла. – В отличие от сегодняшней ситуации. Ты просто пришёл ко мне, чем меня удивил. Уверен, что ничего не хочешь, даже кофе?

– Нет, правда, и так нормально. Знаешь, что мне нравится в тебе? Ты всегда твёрдый, на самом деле.

– Почему ты так говоришь?

– Ну, ты всегда рядом и, не теряя самообладания, помогаешь другу. Я просто побыл немного с тобой, и ты меня успокоил. Я занял всё твоё утро.

– Ты шутишь? Ты и не представляешь, в какую драму мы попали с этим проектом. Ты появился в наихудший момент моей «рекламной» жизни.

– Хорошо, но, по крайней мере, ты не переживаешь из-за личной жизни…

– Я и не знаю, что меня убивает больше.

– Тем не менее, вчера вечером, когда ты сказал, что вы с Эленой расстались, ты выглядел спокойным.

– Ага. Если тут у меня ничего не получится, то подамся в актёры. Судя по твоим словам, я гений в притворстве…

– Тебе и в самом деле так плохо?

– «Плохо» – мягко сказано.

– Значит, ты очень хорошо это скрываешь.

В этот момент звонит мобильный Алессандро, который он достаёт из кармана и без промедления берёт трубку, даже не посмотрев на номер.

– Да?

– Это я, Ники.

– А, привет, какой сюрприз, – он смотрит на Энрико, улыбается и подходит к окну. – Как это ты мне звонишь? Ты не в классе?

– Должна быть там, но я спряталась в туалете для учителей! Мне очень захотелось тебя услышать.

– А, понятно… Значит, ты закончишь с этим быстро?

– В туалете? Ты о чём вообще?

– Ты меня не понимаешь, да?

– Конечно, понимаю, понимаю. Ты на совещании? Прости.

– Нет, я с одним своим другом, который зашёл поздороваться, – он поворачивается к Энрико и снова ему улыбается.

– Ну и какого чёрта ты тогда так со мной разговариваешь, если ты с другом? Слушай, я тебя не понимаю. Ты загадка всей моей жизни. Многие из моих подруг решают судоку, которые мне кажутся очень сложными, но, по сравнению с тобой, это всё равно, что песни петь.

– Ладно, Ники, чего ты хотела?

– Боже мой, как суетливо… Ты злишься?

– Нет, но мне не нравится разговаривать по телефону, когда я с кем-то другим.

– Окей, я буду краткой. Так вот… Автосервис будет открыт. Точка. Механик поклялся меня подождать. Точка. Подвези меня, пожалуйста. Точка. Ты получил мою телеграмму?

– Да, да, встретимся у института как обычно.

– Окей, прекрасно. Пошлёшь мне поцелуй?

– Нет.

– Да ладно, мне ещё нужно сдать экзамен, а ты приносишь удачу.

– Ладно, лови.

– Спасибо… стеснительный мальчик! – Ники вешает трубку.

Алессандро так и застывает, глядя на телефон. Потом он смотрит на Энрико, который ему улыбается. Он кажется очень спокойным.

– Извини, но я не мог не подслушать. Ники, как обычно, увидимся в институте. Кто это, твоя племянница? Это точно не одна из дочерей твоих сестёр, потому что они слишком маленькие… Конечно, они уже ходят в садик, но я не думаю, что в три года они уже звонят тебе по мобильному. Ах, да, может, это твоя кузина? Возможно, по отцовской линии…

– Слушай, чтобы ты не строил больше предположений, это девушка, о которой я вам вчера рассказывал, когда мы выходили из ресторана, я познакомился с ней случайно. Мы врезались друг в друга на дороге, была авария.

– И у вас уже такие доверительные отношения?

– Да.

– А сколько, ты говоришь, ей лет?

– Семнадцать.

– Не очень-то хорошо для тебя. Хотя и неплохо. Теперь я знаю, почему ты уже пережил кризис после расставания с Эленой. Эта Ники – твоё спасение. Это была не просто авария.

– Если она станет моим спасением, то это была слишком серьёзная авария.

– Слушай, пойми, мы совсем не хотим видеть вещи такими, какие они есть. Семнадцатилетняя девушка – это уже женщина. Вспомни нас двадцать лет назад. Возможно, мы были бóльшими мужчинами, чем сейчас. Короче говоря, спустя годы, нет никакой разницы, мы делаем в постели то же самое. С оговоркой, что у нас сейчас есть какие-то проблемы в этом смысле.

Алессандро улыбается ему.

– Послушай, Энрико, я поеду к Тони Коста ради тебя. Но ты не влезай в мою личную жизнь. Это ни к чему, потому что это может напугать тебя.

– Ты так говоришь, потому что уже сделал это? – говорит Энрико и подмигивает.

– Нет, потому что ты можешь наткнуться на чёрные дыры внутри меня.

– Знаешь, ты мне сегодня столько всего сказал, позволь и мне сказать тебе кое-что: развлекись с этой Ники! А потом… потом, как бог даст! Когда Элена вернётся, всё будет как раньше, нет, даже лучше. – Он открывает свою папку с документами: – Возьми, – протягивает он Алессандро цветной CD. На нём написано Love relax. – Это тебе.

– Красивое название.

– Нравится? Это я придумал. Моя подборка самых красивых песен, одна лучше другой, позволит тебе заткнуть любую женщину. Я хотел поставить его как-нибудь ночью, с Камиллой, чтобы сделать ребёнка, но сейчас хочу дать его тебе, чтобы ты поставил его с Ники.

– Ты шутишь? Что я должен делать?

– Ты сам прекрасно знаешь, что. Всё равно это всё есть у меня в компьютере, я могу сделать копию. Есть тут одна песня, которая мне очень нравится, с самыми красивыми фразами Баттисти. Называется Le domande di Lucio. Типа «Как ты узнаешь о божественной любви…» И потом рассказываешь ей о божественной любви.

– Ты серьёзно?!

– Конечно, прочувствуй красоту этих слов… «Что ты знаешь о пшеничном поле?..» Он прав, так ведь? Если ты не там, среди этих колосков, с лёгким ветерком, то этого нельзя понять… А ещё он проводит параллели с кино, например, «Комната с видом», там Джулиан Сэндс во Флоренции, он начинает рисовать в поле и срывает колосья руками. Тогда приходит актриса, сыгравшая Люси, и они целуются. Кроме того, в «Гладиаторе» Рассел Кроу всегда приходил в поле и обнимал колосья пшеницы, когда чувствовал, что ему не хватает любви его умершей возлюбленной. Это – контакт с землёй, другими словами, пшеница – это любовь, та любовь, которая рождается из земли и даёт нам хлеб, так же, как когда мы находим нужного человека… любовь рождается в нас. Ещё тут есть песня Nostalgia di un amore profano, но, по-моему, её труднее понять…

– Уверен, что так и есть. И ты думаешь, что Ники понравятся все эти объяснения?

Энрико смотрит на него, потом закрывает глаза и мотает головой.

– Она уже твоя.

– Только вот есть одна маленькая проблемка, – Алессандро закрывает папку Энрико и провожает его до двери.

– Какая?

– Я не люблю её.

– Ладно, как хочешь. Но, пожалуйста, съезди к Тони поскорее.

– Да. Не волнуйся об этом.

Алессандро закрывает дверь и возвращается к столу. Удручённо садится в кожаное кресло. Только этого не хватало. Потом он берёт CD и рассматривает. Все песни хороши. Written in your eyes Элизы. Le chiavi di casa J Ax. Una canzone per te Васко. Canciones de amor Венегас. Sei parte di me Zero Assoluto. Tu non mi basti mai Даллы. Потом куча песен Баттисти. Алессандро просматривает названия дальше. Находит ещё Never Touch That Switch Робби Уильямса, которая ему очень нравится. Как же постарался Энрико, чтобы сделать этот диск, выбрал песни и записал в нужном порядке. Он очень любит Камиллу. Они прекрасная пара, всегда вместе и любят друг друга, но, несмотря на это и безо всякой видимо причины, я должен ехать к этому Тони Коста! Вот дерьмо. Но ему не хватило, он ещё и меня заставил мучиться сомнениями. Что, если у Элены и правда был другой? А если это кто-то из моих друзей? Точно не Энрико. Он не такой гений, чтобы придумать всю эту историю, чтобы отвлечь от себя подозрения. Флавио? Нет, Флавио никогда бы так не поступил, он слишком боится Кристину и того, что может быть пойман. Пьетро? Пьетро. Остаётся только Пьетро. На самом деле, не знаю, что и думать о нём. Конечно, он отличный друг, но он никогда не упустит возможности переспать с женщиной. Даже если это женщина друга! Кроме того, ему всегда нравилась Элена, он всегда так говорил. Когда мы ходили смотреть «Лучший друг моей жены», он так и сказал мне: «Слушай, если бы мне было плохо, то я бы сделал то же самое перед операцией. Я бы побежал к тебе просить разрешения провести ночь с Эленой». Я всё ещё помню, как мы засмеялись, и я похлопал его по спине. «Без проблем. Ты здоровее всех».

Кто-то стучится в дверь.

– Войдите.

Это Андреа Сольдини.

– Мы собираемся пойти на обед, но не у нас в столовой. Хотим почувствовать себя чуть более свободными, пойти, куда принесут ноги, и съесть по салату. Присоединишься к нам?

– Да, но только напомни мне, что я должен забрать Ники из школы, – говоря это, Алессандро берёт свою куртку и выходит. Андреа ему улыбается.

– Я и не знал, что у тебя есть дочь.

– Да, я тоже.

30

У входа в институт. Целая река ребят вторгается в холл. Некоторые уходят домой. Остальные штурмуют автомат с едой. Дилетта стоит в хвосте очереди рядом с Ники.

– Ты закончила перевод?

– Нет. А ты?

– На три четверти.

– За меня делала Серени. Она мне была должна.

– За что?

– Я одолжила ей свою блузку от Эксте на вечеринку по поводу восемнадцатилетия в субботу. Этот долг тянет как минимум на шесть текстов.

– Понятно! Давай, твоя очередь.

Ники кидает в автомат евро. Плинк. Правильный звук. Выбирает шоколадный кекс и нажимает кнопку.

– Что ты творишь?

– Что такое? Ты не читала Бенни? Мир (согласно Сократу, дедушке Маргариты) делится: на тех, кто ест шоколад без хлеба; на тех, кто не может съесть шоколад, не съев при этом также и хлеб; на тех, у кого нет шоколада; на тех, у кого нет даже хлеба. А у меня есть всё.

– Ясно.

– Привет… – Дилетта оборачивается. На неё смотрят зелёные глаза, цвета надежды, так идеально подходящие этому загорелому лицу. – Я принёс тебе евро. Теперь точно сработает.

– Эй, что это? У тебя такая фишка? – смеётся Ники, доставая свой кекс.

– Ты не должен был. У меня есть деньги.

– В любом случае, лишним не будет. Используешь в другой день.

Парень достаёт из кармана батончик мюсли.

– Ещё я достал это для тебя.

Дилетта смотрит на него с удивлением.

– Совершенно незачем было это делать.

– Да. Знаю. Но мне захотелось это сделать.

Ники поворачивает голову то к одному, то к другому, словно они играют в теннис.

– Ладно, но я тебе уже говорила, что мне не нравятся долги.

– Хорошо, тогда не оставайся в долгу.

Ники решает вмешаться.

– Давай, Дилетта, не ломайся. Он тебе предлагает батончик, а не коробку трюфелей из Норчии[7]! Всё хорошо! Очень красивый жест! – Она насмешливо улыбается им.

Он протягивает батончик Дилетте.

– Нет, спасибо, я не хочу, – она уходит.

Ники смотрит на неё, а потом поворачивается к нему.

– Знаешь, она немного странная. Но сильная. Она играет в волейбол, иногда ей в голову прилетает мяч, поэтому она ведёт себя так. Но потом это проходит.

Он пытается улыбнуться, но выглядит это неестественно, так как он заметно уязвлён тем, как повела себя Дилетта.

– Слушай, дай это мне.

– Нет, это для неё.

– А я-то для кого беру? Давай мне, я буду доставщиком батончиков, – она забирает батончик у него из рук и убегает. Не останавливаясь, она оборачивается на секунду. – Как тебя зовут?

– Филиппо, – успевает ответить он, пока она не скрылась за углом, оставляя его с евро в одной руке и с надеждой – в другой.

31

– Что с тобой? Почему ты молчишь? – Мауро гонит на всей возможной скорости среди машин. – Эй, почему ты не отвечаешь? – Паола с силой бьёт его по спине. – Не делай вид, что ты меня не слышишь. Что такое, я тебя разозлила?

– Всё нормально.

– Ага, у тебя такое лицо, но ничего не случилось… Можешь рассказать мне.

Мауро заезжает на улицу, где живёт Паола, но проезжает мимо её дома.

– Эй, ты что, дебил? Я живу в тридцать пятом доме!

Но Мауро едет дальше, затем останавливается и слезает. Паола делает то же самое. Она снимает шлем.

– Мадонна, когда ты так себя ведёшь, ты просто невыносим. Что происходит, какого чёрта происходит, можно узнать, что с тобой?

– Ничего, ничего и ничего.

– Ничего – это ответ всех больных на голову. После съёмок ты ни разу рта не раскрыл. Меня не уволили, всё было нормально… Что стряслось? Мадонна, перестань вести себя, как ребёнок.

– Ничего. Меня беспокоит кое-что.

– Что? Сцена, которую снимали? Мы играли в баскетбол. Поэтому меня выбрали, разве нет? Я высокая и раньше немного играла. В конце я улыбнулась в камеру и сказала первую фразу в своей жизни: «Я не могу проиграть…» Я даже не упоминала рекламируемый продукт. Что, не можешь порадоваться за меня? Нет, скажи мне. Что тебя так разозлило?

– Ничего из этого.

– Что тогда?

– Когда ты ушла с режиссёром.

– Я так и знала, – Паола начинает ходить вокруг скутера в ярости. – Так я и знала… Знаешь, что я делала? Ходила попрощаться с режиссёром, как делают все воспитанные и вежливые девочки, и он, кстати, спрашивал меня о тебе, встречаемся ли мы…

– Да, я видел, что вы разговаривали.

– Да.

– Потом он дал тебе какой-то листок из папки.

– Да, – Паола находит этот листок и достаёт его из сумки. – Вот он. И знаешь, что тут написано, а, знаешь? Так смотри. Да смотри, как следует.

Она даёт ему этот листок. Мауро отходит от неё, разозлённый.

– Я не могу его прочитать.

– Тогда я прочитаю. Это номер телефона. 338… и так далее, это даже не его номер. Понимаешь? Это – номер фотографа. Фотографа! И ещё адрес. И знаешь, почему он дал мне это? Потому что был вежливым. И понял, что я с парнем. Эта бумажка для тебя. – Она в ярости бросает листок в него. – Он сказал мне, что они ищут парня для другой рекламы, бедного, но симпатичного, вроде тебя… Понимаешь? Он сделал несколько комплиментов по поводу тебя и посоветовал фотографа, чтобы ты сделал фото и не слишком потратился. Это его номер, ясно тебе? И ниже адрес, куда ты должен прийти со снимками. Сейчас-то понятно или как? Что у нас в итоге: я была вежлива, режиссёр был очень великодушным, а ты вместо благодарности ведёшь себя, как мудак, который старается испортить мне день.

Мауро пытается обнять её.

– Любимая, ну откуда я знал?

– Разве не проще было сначала спросить, вместо того, чтобы психовать? Поговорить? Обсудить? Не вести себя, как животное?

– А что делают животные?

– Рычат, как ты.

Мауро присаживается, пожимает плечами и начинает изображать свинью. Он прижимает нос к её животу, толкаясь и ворча, пытаясь рассмешить её. Но Паола продолжает сердиться.

– Отпусти меня, что ты делаешь? – она отстраняется и скрещивает руки. – Хватит! Не беси меня ещё больше. Ты испортил мне настроение. Это просто абсурд. Мне всё время кажется, что я встречаюсь с маленьким ребенком. Но дети хотя бы растут в отличие от тебя.

– Всё время… Ладно, не преувеличивай, я не всегда так делаю. Это была просто сцена ревности.

– Да что ты говоришь? Ты всегда мне их закатываешь, при любом удобном случае.

– Когда?!

– Почти всегда мы с тобой вдвоём, а какие сцены можешь мне устраивать в такие моменты? Но стоит мне только заговорить с кем-то, как сегодня, ты сразу это расцениваешь, как повод, и взрываешься.

– Не забывай, что ревность… это признак любви.

– Ах, да? И где ты это прочитал? В перуджианском бачи[8]?

– Любимая, давай перестанем ссориться.

– Хватит, я устала. Я с семи утра работаю и хочу пойти домой. Потом созвонимся… – Паола берёт сумку, которую оставила висеть на скутере, и уходит. Мауро собирается и заводится. Через несколько секунд он снова оказывается рядом с ней.

– Любовь моя, не будь такой, пожалуйста.

– Это пройдёт скоро, но сейчас просто оставь меня.

– Завтра я поеду к фотографу. Съездишь со мной?

– Нет, ты иди один. У меня завтра новое собеседование.

– С режиссёром?

– Ты опять? Всё-таки хочешь поругаться как следует?

Мауро останавливается недалеко от её дома и слезает с скутера.

– Согласен, не будем ругаться. Давай, поцелуй меня.

Паола делает это, лишь бы он поскорей уехал. Мауро снова залезает на скутер.

– Завтра я сделаю фотографии и съезжу по тому адресу, что ты мне дала, ладно?

– Да, пока, – Паола собирается пойти в дом.

– Не выключай телефон, может, попозже немного поболтаем…

Паола закрывает ворота.

– Не выключу, если получится. Если нет, то выключу. Ты ведь знаешь, что мои родители слышат всё, постоянно контролируют меня.

– Окей… Слушай, как ты думаешь, а не гей ли твой режиссёр?

– Иди уже, – Паола недовольно качает головой, а потом закрывает дверь. Мауро смотрит на неё, хорошенько прячет бумажку в кармане куртки и уезжает.

Оказавшись на площадке у своего дома, он паркует скутер и ставит на него цепь, но когда отходит от него, то кто-то выходит из тени.

– Мауро?

– Кто это? Чтоб ты сдох, Карио, ты так меня напугал!

Его брат подходит к нему.

– Извини, я не хотел тебя пугать. Сегодня я обсуждал с папой, как провести время. Вчера ты даже не пришёл на ужин. Мы тебя ждали, но ты так и не показался. Ты всё время должен быть со своей, да?

– Не доставай меня, Карио, я забыл, ясно? И я уже взрослый, мне двадцать два, а не три, ничего не случится, если я разок не переночую дома.

– Да, ты взрослый, но только по паспорту. Ты бросил школу, у тебя даже нет никакого образования, и теперь ты, как четырёхлетний, просто болтаешься по улицам, чем ты занят?

– Как это – чем занят?

– Да, чем ты занят? Ты не понимаешь по-итальянски?

– Мадонна… – Мауро идёт рядом с Карио, пропуская его вперёд. – Ты похож на нашего отца.

– Нет, будь я им, то надрал бы тебе зад. Потому что он сказал, что именно это и сделает.

– Ну, тогда я не иду домой.

– Так, не будь придурком. Как ты можешь не понимать?

Мауро возвращается к скутеру, снимает цепь и убирает её.

– Мау, почему бы тебе не поработать со мной? Мне нужен помощник. Это нетрудно, ты всему научишься, заработок приличный… Кого всегда не хватает, так это сантехников. Если у тебя всё получится, то мы сможем принимать больше заказов, и когда ты всё увидишь и поймёшь, то сможешь работать на себя самого. Это не так уж плохо, правда.

Мауро садится на скутер. Заводит его.

– Честно, я нашёл работу. Но я тебе не расскажу ничего, потому что, как и вы, в конце концов, всё профукаю. Вы приносите мне неудачи. – Он изо всех сил давит на газ, оставляя своего брата одного на площадке.

32

Подъехав к институту Ники, Алессандро останавливается и буквально погружается в созерцание всего, что происходит вокруг. Какие-то девочки весело болтают, покуривая при этом классические сигареты на выходе из класса. Другие ребята, которых ещё могут видеть родители, целуются друг с другом почти с жадностью, опираясь на скутеры. Парень с широко открытым ртом набрасывается на девушку и засовывает весь язык ей в рот. Вы бы ещё прямо тут потрахались! Если бы у меня была дочь и я увидел подобную сцену, что бы я сказал? Безопасней всего просто не появляться перед её школой. В любом случае, я бы не смог ничего сделать. Если не здесь, то они целовались бы в парке, в туалете, в любом другом месте. И хорошо бы они ограничивались только поцелуями… И парень, словно услышав мысли Алессандро, залезает под блузку девушки. Она открывает глаза, всего мгновение оглядывается вокруг, потом улыбается, закрывает глаза, снова целует парня и позволяет ему продолжить. В этот момент к ним подходит устрашающего вида тип. Алессандро наблюдает эту сцену с ещё большим вниманием. Будет драка? Одна из тех драк, о которых я читал в газетах, но никогда не видел? Хоть бы. Тип ждёт с момент, потом решает вмешаться.

– Эй, слезайте с моего скутера, я должен ехать!

Тот, что целуется, поднимает руку к небу.

– Отли-и-ично… Ты должен был выбрать именно этот?

Тип поднимает подбородок.

– Ну да, потому что это мой скутер.

Парень разводит руками.

– Ладно, ладно, но я тебя предупреждаю, твой скутер сейчас очень возбуждён…

Алессандро улыбается, но вдруг вздрагивает. Дверь его машины внезапно открывается и Ники залезает внутрь.

– Давай, быстро заводись и поехали!

Алессандро не нужно повторять дважды. Она снова прячется под сидением, пока он уезжает с территории института и заворачивает за угол. Потом он смотрит сверху вниз на съёжившуюся у него в ногах Ники.

– Эй, ты уже можешь вылезать.

Ники спокойно садится на своё место. Алессандро серьёзно смотрит на неё.

– Неужели мы каждый раз должны устраивать эту сценку, потому что твоя мать ждёт тебя у школы? Я не понимаю этого, мы не делаем ничего плохого, мы просто попали в обычную аварию.

– Моя мама сегодня не приехала!

– Тем лучше. Что тогда? Но почему ты пряталась?

– Там был мой бывший.

Алессандро смотрит на неё, сделав глаза размером с блюдца.

– Твой бывший? И что?

– Ничего. Ты это не поймёшь. Но, прежде всего…

– Прежде всего?

– Прежде всего, он тот парень, которому дай только помахать кулаками.

– Слушай, я не хочу быть вовлечённым в ваши разборки.