Текст книги "Прости, но я люблю тебя (ЛП)"
Автор книги: Федерико Моччиа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)
Кристина хранит молчание.
– Ладно, ты ведь знаешь, какой я была, я просто не понимаю, чего ты ожидал. Думал, что я наверняка уйду?
– Нет.
– А что тогда?
– Я думал, ты станешь счастливой. Ты хотела выйти замуж, завести ребёнка... И у тебя всё это получилось. Чего ещё тебе не хватает?
Кристина пару секунд молчит. А потом отвечает.
– Знаешь, что на самом деле меня беспокоит?
– Многие вещи.
Кристина смотрит на него, смотрит на него очень жёстко. Флавио понимает это и старается обернуть всё в шутку.
– Да ладно, я пошутил...
– Алекс должен был прийти на ужин с этой девчонкой, чтобы мы поняли, в какой момент между нами всё закончилось.
Ночь. Ночь, которая движется. Ночь, которая бежит. Ночь звёзд, спрятавшихся в тишине.
Энрико спокойно ведёт машину. Камилла смотрит на него и улыбается.
– Слушай, она мне нравится больше, чем Элена. Она довольно взрослая, спокойная, приятная, вежливая. Конечно, иногда, когда она говорит, то кажется таким ребёнком, но ведь это вполне нормально. Я думаю, она превратится со временем в прекрасную женщину. А тебе она нравится?
Энрико улыбатеся и кладёт руку на её колено.
– Не так, как мне нравилась ты в семнадцать лет. И не так, как нравишься сейчас...
– Ну же, скажи правду. Ты на три года старше Алекса. Ты бы хотел иметь рядом с собой такую молодую девушку?
– Она девушка красивая, с ней весело. Но это может кончиться тем, что они поймут, какие разные у них взгляды. Я только надеюсь, что ей не надоест Алекс.
– Или она Алексу...
– Он кажется мне таким спокойным.
– Да, это очень заметно, но не похоже, что она его правда волнует... Я хочу сказать, он, наверное, всё ещё думает об Элене.
– Нет, я так не думаю. Дело в том, что в таких парах мужчина осторожничает, это же естественно. Ты понимаешь? Он испугается проблем. И того, что ей не хватит терпения. То есть, она выходит из института, и после учёбы у неё весь вечер и вся ночь свободные... в то время как у него эти графики, работа, совещания, дела.
– И это всё важнее любви? – смотрит на него Камилла.
Он улыбается ей. Берёт её ладонь, подносит к губам и целует.
– Нет, на самом деле нет ничего важнее любви.
Облачная ночь. Ветренная ночь. Нежная ночь. Тёплая ночь. Ночь весело танцующих листьев. Иная ночь. Лунная ночь.
Сюзанна, не отрываясь, смотрит на него.
– Ты всё ещё мне не ответил.
– Я тебе уже сказал, я никогда её не видел, и она мне всё равно не нравится.
– Да, я это уже слышала, но в тот день, когда я встретила тебя у дверей ресторана, ты сказал, что был с Алексом, потому что он был немного подавлен.
– И это правда!
– Но они уже больше месяца вместе.
– Откуда я знаю, кажется, ты больше моего осведомлена. В тот день ему было плохо. Спроси его самого.
– Я спросила у неё. И она сказала, что у них всё хорошо, любовь и всё такое.
– Ну ладно, что ты хочешь от меня услышать?
– Итак, посмотрим, в тот день вы ходили обедать в «Panda».
– И что? Там были мы с Энрико и Алексом.
– Вы трое и больше никого?
– Да.
– И вы потратили все эти деньги? Я видела выписку...
– Мы взяли две бутылки шампанского, чтобы отметить с Алексом... Дорогая, я работаю в его офисе юристом и даже не сделал ему подарок...
Пьетро пытается обнять её, но Сюзанна отстраняется.
– Я думаю, вы были там с Ники и её подружками, естественно, они примерно одного возраста с ней... И что вы уговорили Алекса. И не только это, Алекс не сказал Ники, потому что тогда она бы их не привела, если только из солидарности. Ясно, что она не разрушительница семей.
– Да, сплошная психология. Почему ты не ищешь работу в специальном подразделении полиции? Даже в обычном обеде ты выискиваешь лихо закрученные и сомнительные планы.
– Всё равно рано или поздно я что-нибудь выясню, я в этом уверена.
Пьетро снова пробует обнять её.
– Да, но пока ты что-то там выясняешь... ты не могла бы быть поласковее?
Пьетро пытается поцеловать её. А она изображает холодность, но в итоге позволяет ему сделать это.
Ночь. Ночь гудков, телефонных звонков, ревности. Ночь борьбы сердца и фантазии. Ночь тайных встреч.
– Ты готов? Сейчас я расскажу тебе, как всё, по-моему, прошло.
Алессандро, развеселившись, смотрит на Ники.
– Давай, рассказывай, умираю от любопытства.
– Жене Энрико, Камилле, я вроде бы понравилась. Она приятная женщина, я заметила, что она смеялась над моими историями. Она держалась со мной даже как подруга. Мне она понравилась. А вот Сюзанна наоборот... жену Пьетро зовут Сюзанна?
– Да.
– Так вот, думаю, я могла бы ей понравиться, но она не очень-то доверчивая. То есть, не то, чтобы она не доверяет мне, просто она боится, потому что знает, что Пьетро очень хитрый, даже слишком, он способен на измену... и я – это очередной повод для риска. А вот Кристина тотально против. Полный аут. Она абсолютно меня не принимает... Я отлично это видела, особенно, когда мы выходили покурить. Она не переставала тщательно рассматривать меня. Как я одета, что я говорила, соглашалась я или нет, она изучала меня. В общем, я ей не нравлюсь.
– И почему, как ты думаешь?
– У меня нет даже самого отдалённого предположения. Но думаю, что мы воспринимаем окружающих согласно своему уровню счастья... Подумай хорошенько. Когда мы чувствуем себя счастливыми, все вокруг кажутся нам лучше, в такие моменты мы не считаем различия недостатками.
Алессандро смотрит на неё и хмурится.
– Ты начинаешь меня пугать. Кто ты такая на самом деле?
– Перестань! Девчонка, которой нужно сдавать экзамены. Эта фраза принадлежит Ньютону. Мы карлики на плечах гигантов, да ладно, эта история ещё как-то связана с Платоном.
– Да, это кажется важным, и ты не должна бывать об этом. Ты не знаешь? Запоминаются не большие системы. Запоминаются мелкие индивидуумы.
Мобильный Ники начинает звонить. Она достаёт его из сумки.
– Это Олли! – она отвечает. – Да? Не говори, что ты снова во что-то вляпалась, как обычно, ладно? Ты ведь не собираешься переночевать у меня?
Тишина. И вдруг рыдания.
– Ники, беги сюда скорее. Дилетта.
– Дилетта что?
– Она попала в аварию.
90
Алессандро на всей скорости прорезает ночь. Рядом с ним Ники. И тысячи звонков, тысячи вопросов по телефону, тысячи предположений, тысячи почему. Безнадёжные попытки что-то понять. Это невозможно. Больница Святого Петра. Алессандро проезжает барьер и паркуется. Ники быстро выходит и заходит в отделение «скорой помощи». Бежит по коридору, пока не замечает Олли и Эрику. Они подходят друг к другу и обнимаются.
– Я так ничего и не поняла. Что случилось? Как она?
– Какой-то тип ехал со скоростью две тысячи километров в час на своём Порше на корсо Франча. Она поворачивала на светофоре, ехала на Паинс, и тут этот урод врезался прямо в неё. Её машинка развернулась, она была просто пробита, а остановилась она уже рядом с другим светофором. Машина всмятку. Ничего не осталось. Кроме неё самой. Вся помятая.
– Да, но как она? Это серьёзно?
– Нога и рука разбиты. К тому же, она ударилась головой. В этом и проблема. Они делают тесты на повреждение мозга. Её уже прооперировали... Посмотри.
Волны подходят к стеклу. В холодной стерильной комнате, покрашенной в светло-голубой, Дилетта полностью перевязана, она лежит неподвижная на маленькой койке, которая кажется слишком узкой для того, чтобы на ней хоть кто-то уместился. Различные проводки пересекаются и теряются в её руках. Успокоительное, витамины и прочие лекарства для контроля её состояния. Неподалёку родители Дилетты в тишине смотрят на неё, неспособные двигаться или говорить, почти шокированные, они не смеют даже дышать. Но они замечают приход Ники. Приветствие, простой жест рукой. Конечно, никакой улыбки.
– А что врачи говорят? – шёпотом спрашивает Ники Эрику.
– Ничего, они не хотят делать поспешных прогнозов. Сказали, что будет тяжело.
– Что тяжело?
– Вернуть её к прежнему состоянию. То есть, например, снова научить её говорить.
Ники чувствует, как потрясение, ураган, прилив огромной боли накрывает её, она едва не падает, чувствует, как перехватывает у неё дыхание, как в этой боли внутри неё тонет её желание радоваться. Быть счастливой. Внезапная вспышка гнева, ступор, неверие. Она чувствует себя преданной жизнью. Это невозможно. Только не Дилетта. Дилетта. Она такая сильная. У неё никогда не было парня. И волна всё растёт, всё больше с каждым разом. Она почти накрывает её, её дыхание прерывается. Потому что это словно произошло с ней, или ещё хуже. Она не смогла бы сказать этого. Но она здесь, смотрит на подругу и не может ничего сделать. Это невозможно. Она не может больше, не хочет думать. Разбитые Волны. Её Волны. Тогда Ники подходит к Алессандро, который стоит немного поодаль. Из-за страха попасть под горячую руку, сказать что-нибудь не то. Потому что так он чувствует себя перед трагедией окружающих его людей. Он тоже переживает за Дилетту. Она для него – одна из тех людей, которых толком не знаешь, с которыми нечасто видишься, но которая существует рядом каждый день, о ней тебе постоянно рассказывает любимая девушка, и ты сам знаешь, что она заставляет её улыбаться. Такие люди со временем становятся словно твоими близкими. И, в конце концов, ты тоже начинаешь считать их друзьями. Ники подходит к нему и сильно сжимает манжеты его пиджака, практически рвёт их, цепляется за ткань в отчаянии, словно это – единственный спасательный круг в открытом море абсурдной боли. Затем она прислоняется к его груди и тихо плачет, словно пытаясь утопить свою боль в его пиджаке. Из уважения, от страха, чтобы не показывать свою слабость безутешным родителям Дилетты. Алессандро не знает, что делать. Он медленно обнимает её своими сильными руками.
– Тсс... Тише, Ники... Тсс… – Достаточно этого и его объятия, чтобы она почувствовала себя немного спокойней. Глубокий, медленный вздох. Ещё. И ещё. И слёзы высыхают. Понемногу. Немного спокойствия в этом пиджаке. Он как безопасный остров. Маленькая бухта. Гавань, где можно переждать бурю. И затем воздух. Она глубоко дышит. Ники снова хватает руки Алессандро. Она приходит в себя, восстанавливает спокойствие. Вытирает нос длинными рукавами блузки. Немного поправляет волосы обеими руками, заправляя их за уши. Волосы, немного влажные, повинуются. Она покорно возвращается на своё место и тихо позволяет своему лицу вновь светиться.
– Я в порядке, – она пытается убедить в этом саму себя. Она посылает слабую улыбку Алессандро. – Поехали домой. Я вернусь сюда завтра, – едва ли не лучше, чем в знаменитом фильме.
И они просто уезжают в тишине ночи, полной ожидания, страха, бессилия, надежды, молитв и уверенности в завтрашнем дне. Это всё ясно, но завтра может наступить не для всех. Какова жизнь? Как же странно, когда мы не разбиты, когда мы не торопимся, когда умеем останавливаться. И улыбаться. И понимать. И закрывать глаза. И даже замечать секунды, что пробегают у нас перед глазами. И в глубине души знать, как мы все живём. И наслаждаться улыбкой, волнением, надеждой, желанием, ясностью, любым сомнением. Именно наслаждаться этим. Наслаждаться этим сознательно. Об этом думает Ники, садясь в Мерседес ML. Об этом и ни о чём больше. У неё нет сил представлять, что она может потерять одну из Волн.
9 1
В последующие дни Волны организованы. Они собираются вместе, чтобы поехать в больницу. Иногда они привозят мороженое или что-нибудь ещё для родителей Дилетты. Газету, журнал, какую-нибудь сладость из пекарни «Монди» или «Эуклиде». Так они приезжают и уезжают временами, Волны моря, которое рано или поздно успокоится. Главное верить в это. Одна за другой, бесконечный прилив. Улыбчивые Волны, весёлые, но не слишком. Оптимистичные. Притворяются, будто у них нет никаких сомнений. Убеждённые. Всё будет в порядке. И каждый раз отрицающие, может, перед самими собой, что это может быть не так. Неутомимые. История дружбы, которая не знает конца. Они проходят эту проверку на прочность с улыбкой. Ники. Олли. Эрика. Через пару-тройку дней они снова начинают готовиться к экзаменам.
– От этого не сбежать.
– Конечно, нет.
– Дилетта, тебе всё равно придётся сдавать экзамены! – они смеются с надеждой, пытаясь проклясть эту аварию. За этим стеклом воспоминания о Дилетте. Смешной анекдот. Её огромная способность поддержать в любой момент. Её мощная, суперсильная, здоровая красота. Её экстраординарная игра в волейбол. И парень, которого у неё никогда не было.
– Знаешь, кто за ней ухаживал в последнее время?
– Нет.
– Филиппо из пятого «А».
– Да ладно, ты шутишь! Он лакомый кусочек! А она?
– Она ничего, словно его не существует.
– Поверить не могу, она просто сумасшедшая! – Олли трясёт головой. – Блин, я...
– Олли, здесь её родители. И к тому же, твой авторитет в этом сомнителен.
– Я знаю, но всё равно, вы ведь тоже легли бы с ним.
– Да, но не так быстро, как ты.
– Потому что я более откровенная и менее придирчивая. – Смех, шутки и сплетни, словно Дилетта с ними рядом, они пытаются провести эти часы так, словно не было никакой аварии.
Когда происходит такое, дома тоже всё кажется другим. Это как стекло, которое раньше было тусклым, вдруг позволяет тебе лучше разглядеть жизнь.
Ночь аварии. Бум. Ники. Звонкая пощёчина прямо в лицо.
– Ай, мама! Ты с ума сошла?
– Я? А тебе кажется, ты вернулась домой вовремя?
– Дилетта в больнице, она в коме!
– Да, конечно. Уверена, ты только что это придумала. Ники, тебе совсем не стыдно?
– Мама, но это правда, она попала в ужасную аварию.
– Хватит! Ты прямо сейчас отправляешься в свою комнату!
И несколько дней спустя, когда Симона узнает, что сказанное её дочерью – это правда, именно ей становится до смерти стыдно.
– Мне жаль, милая моя, я подумала, что ты врёшь.
– Ты думаешь, что я способна придумать что-то вот такое? За кого ты меня принимаешь, мама?
– И как она сейчас?
– В данный момент никак. По крайней мере, никаких ухудшений. И лучше ей, конечно, тоже не стало. Мне очень плохо.
– Мне так жаль...
Симона обнимает Ники, и та начинает плакать у неё на плече. Она отпускает все свои эмоции, так, словно она снова стала маленькой девочкой, ещё большей дочерью, чем раньше, маленькой, как никогда. А Симона обнимает её и хочет заставить улыбнуться. Как всегда. Больше, чем всегда. Игрушкой. Конфетой. Куклой. Платьем. Одним из тех её таких маленьких пожеланий, которые она всегда умела удовлетворить. Но не сейчас. Сейчас она не может. Сейчас ей не остаётся ничего, кроме как молиться. Ради дочери. Ради её подруги. Ради жизни, которая иногда поворачивается спиной и совершенно игнорирует твои желания. И дни тянутся медленно и мучительно. Один за другим, без малейшего лучика солнца в этом маленьком туннеле. Тёмные и молчаливые дома. Вставать с постели. Ждать и надеяться. Возвращаться в кровать. И снова вставать. Ждать. Идти спать. И любой звонок любого телефона – это всегда волнение, замирание сердца, надежда, мечта, желание... И наоборот – ничего. Ничего. Иди дальше в молчании.
92
Тем же вечером.
– Sapere aude! – Ники сидит рядом с её кроватью. Она вслух читает главу по философии. Кант. – Дерзай знать. Поняла, Дилетта?
Ники кладёт книгу на ноги. Она с отчаянием разглядывает её спокойное, расслабленное лицо, ей кажется, что она не может слышать её. Но это её последняя надежда. Поддерживать живым её внимание. Вдох. Ники собирает все силы.
– Ладно, бесполезно делать вид, что ты такая глупая. Ты тоже должна повторить Канта. Ты ведь не думаешь, что освободишься от экзаменов? Извини, но мы уже решили, что все вместе пойдём в университет. А Волны никогда не нарушают своих обещаний! – Ники читает дальше. – Посмотрим, это уже посложнее. И именно поэтому мне нужно, чтобы ты немного сосредоточила внимание. Поговорим о гносологии Канта...
– Гносеологии.
Внезапный голос. Хриплый. Тихий. Слабый. Но её голос.
– Дилетта!
Дилетта поворачивается к Ники и улыбается ей.
– Это произносится через «е». Ты всё время путаешь.
Ники не может в это поверить. Она начинает плакать крупными слезами. Плачет и смеётся одновременно.
– Гносеология, гносеология, я могу повторить это тысячу раз, чёрт, через «e», через «e». Это самое прекрасное слово в мире!
Она встаёт и неловко обнимает её, пытаясь не трясти её, но у неё не получается сдержаться. Она утыкается лицом в её шею и плачет, как малышка, какой она была, какой она и сейчас является, какой она обожает быть.
– Говорят, философия дарит мечты!
Эта маленькая девочка вознаграждена. Она давала обещания день за днём и только что получила самый прекрасный подарок в мире. Ответ на свои молитвы. Её подруга вернулась. И один за другим входят Олли, Эрика и родители, а ещё какая-то кузина, имени которой они никогда не помнили, и наконец старшая медсестра.
– Разойдитесь, вон отсюда, дайте ей вздохнуть, здесь слишком много народу, выйдите!
– Что за манеры!
Не говоря о манерах её самой, Олли.
– Это наша подруга, чёрт побери!
Все смеются, даже родители, счастливые, что настал день, когда им не нужно больше ни с кем бороться. Светящиеся, Олли, Ники и Эрика выходят из палаты. Они словно безумные.
– Этим вечером все идём в «Аляску», да о чём я, я пойду к фонтану ди Треви. Вы со мной?
– Олли, так делают все!
– Но мы наверняка встретим какого-нибудь красавчика, вроде этого... Марчелле... Марчелло... Come here!
– Мы уже знаем, зачем тебе это. У тебя идея фикс!
Они смеются. Затем обнимаются все вместе, вкруг, как команда регби, посреди коридора. Наклоняются друг к другу головами.
– Ради Дилетты.
– Гип-гип-ура! – и они высоко подпрыгивают, все враз, смеясь, не обращая внимания на медсестёр, которые кричат им «Тишина!», которые не могут также крикнуть, хотя, вероятно, им тоже хотелось бы так.
На улице перед больницей. Ники надевает шлем.
– Девочки, сегодня вечером я буду дома, надо позаниматься. Эх, немножко осталось.
– Мы столько времени потеряли.
– Потеряли ради чего! Мы выиграли. Ведь это мы заставили вернуться её! Ну, и немного помогли эти чёртовы врачи...
Как раз в этот момент выходит один из них.
– Эй, не тот ли это, который говорил, что Дилетта не сможет больше нормально говорить?
– Да, кажется, он самый.
– Это он!
Олли поднимает сиденье скутера и что-то достаёт. Затем закрывает его и подходит к врачу.
– Эй, что ты собралась сделать? Олли!
– Эй, доктор.
Услышав, что его зовут, врач оборачивается.
– Да?
Олли прицеливается ему в лицо водяным пистолетом.
– Соси это, неудачник, урод!
Врач, абсолютно мокрый, вытирает глаза полами своего белого халата, пока девчонки быстро выезжают с территории больницы верхом на скутерах.
Ники приближается к Олли.
– Круто, ты всего его облила! Цель повержена!
Эрика появляется сзади.
– А нафига ты возишь это с собой?
– Он у меня со стодневной битвы.
– Ага, всю жизнь с ним! И ты его ещё не опустошила?
– Пару дней назад заправила. Мне помог Джанкарло, который живёт в моём доме.
– Как он тебе помог?
– Каждое утро я заставляла его писать в пистолет!
– Заткнись, Олли! Фууу!
– С тех пор, как врач сказал ту фразу, я ждала этого момента. Мне бы хотелось увидеть, будет ли он и дальше говорить подобную дрянь!
Они уезжают, хохоча во всё горло, мятежные Волны, юные Робины Гуды в чувствах, Доны Кихоты в мини-юбках, которые в первый раз, пусть всего лишь с водяным пистолетом, заставили задуматься это тупое трепло.
93
– Мама, мама, ты не поверишь! – Ники заходит домой, крича как сумасшедшая. – Мама! Я читала Дилетте Канта, и она очнулась! Она пришла в себя, представляешь?
Симона встаёт из-за стола, где помогает Маттео с уроками. Подходит к ней. Смотрит на неё. Обнимает. Прижимает к себе. Поднимает глаза к небу, а затем закрывает их, дыша одной этой фразой.
– Спасибо, Господи.
Потом она снова отпускает её.
– Ники, я так рада. Слушай, зайдём на секунду в твою комнату. Маттео, а ты продолжай делать упражнения. Если не сделаешь, я не повезу тебя на поле играть в футбол.
– Но, мама...
– Сиди тихо, ты ничего не знаешь. Ты станешь отличным футболистом, но если ты не учишься – ты не играешь, ясно? Как раз обратное тому, что делают они.
Маттео вздыхает.
– Как же скучно… – он быстро листает книгу, пытаясь что-нибудь понять.
Симона открывает дверь комнаты Ники и, как только входит, закрывает её за собой.
– Итак, Ники, я очень счастлива за твою подругу. Ты не представляешь насколько.
– Знаю, мама, я тоже.
– Представляю себе. Слушай, я не хотела доставать тебя до этого дня, потому что, в свете происшедшего, обыденные вещи стали неуместными... Незначительными.
Ники сужает глаза.
– Конечно, мама, так и есть. Но успокойся, всё это время я занималась учёбой.
Симона поправляет волосы.
– Честно говоря, я не об этом хотела поговорить. Учёба меня не слишком волнует.
– А что тогда, мама?
– Ники, скажи мне правду. У тебя есть парень?
Ники на мгновение теряется.
– Ну... да, я ведь тебе уже говорила, что кое с кем встречаюсь.
– Да, встречаешься... Никогда толком не знаешь, что значит это «встречаться», но мне кажется, что это слишком широкое определение.
– В любом случае, я не хочу говорить об этом сейчас, мама.
Симона замолкает на мгновение. Ники смотрит на неё и старается построить наиболее вежливый вопрос, какой только можно.
– Мы закончили? Я могу идти?
– Нет. Ты ведь помнишь, что мы с тобой договорились всё друг другу рассказывать, правда?
Ники молча замирает на секунду.
– Да, я знаю, что мы договорились. И я постоянно всё тебе рассказывала.
Ники старается не думать об этих пятнадцати или шестнадцати вещах, о которых, по какой-то странной причине, она забыла рассказать матери.
– Мне бы хотелось кое-что узнать. Ты сказала, что парень, с которым ты встречаешься, немного старше тебя.
Ники смотрит на неё и изображает слабую улыбочку. Ничего не поделаешь, от матерей ничего не скроется. Даже если они притворяются, что ничего не знают.
– Да, немного...
– Насколько немного?
– Ты правда хочешь знать?
– Ну, конечно. Поэтому я тебя и спрашиваю.
Ники обдумывает это с момент. И решает рискнуть.
– Ладно, скоро ему исполнится тридцать семь.
Бум.
Симона не ждёт ни секунды. Она от всей души бьёт дочь по лицу ладонью.
– А-а-ай! – Ники замирает без дыхания и без слов. Вдруг ей захотелось смеяться. Но у неё горит щека. – А-а-ай... – Она обдумывает это как следует. Массирует своё лицо и растерянно смотрит на свою руку, словно думает найти какой-то знак на ней. – Мне же больно!
– Конечно! Ты думала, я тебя за это по головке поглажу?
– Но, мама, ты же сказала, что мы можем всё рассказывать друг другу...
– Да, но не всё-всё! Скажи мне, я прошу тебя. Скажи, что я теперь должна сказать твоему отцу?
– Ну, так ничего ему не рассказывай!
– Конечно, потому что, по-твоему, он ничего не понял, когда твой парень прикинулся агентом по вкладам. На что он рассчитывал? Что ему было здесь нужно?
– Ничего, он просто хотел познакомиться с вами.
Симона смотрит на Ники, широко раскрыв глаза.
– Чтобы сказать мне что, Ники, а? Чтобы что сделать? Я должна знать ещё что-то?
– Конечно, нет. Ты не станешь бабушкой, не сейчас, – Ники обдумывает эту мысль один момент. – Ну, я так думаю!
Симона поднимает руки к голове.
– Ники!
– Я пошутила, мама. Хватит, ничего страшного не происходит. Никакой опасности.
– Что ты хочешь этим сказать? – Симона смотрит на неё, она уже немного успокоилась. Только немного.
– Слушай, мама, я не хочу сейчас говорить. Он приходил, просто чтобы представиться, чтобы немного вас успокоить.
– Ну да! После такой новости мы бы успокоились, если бы вы больше не виделись... Тридцать семь лет. Боже, тридцать семь...
– Скоро будет.
– Конечно... Отлично, не забудь напомнить мне, чтобы я поздравила фальшивого агента по вкладам, – Симона выходит из комнаты, хлопнув дверью.
Ники идёт к зеркалу. Смотрит на своё лицо. Щека красная. Она улыбается. Ладно, что бы ни случилось, главное, я всё рассказала. Теперь она знает. Тогда она достаёт Нокию из кармана и быстро набирает сообщение.
«Любимый, я так счастлива. Моя подруга в порядке, она очнулась! Потом я поговорила с матерью. Рассказала ей! Шлю тебе особенный поцелуй!»
Мобильник Алессандро издаёк звук. Он в своём офисе в отчаянных поисках идеи для японцев. Читает сообщение. И тут же отвечает.
«Отлично! И я счастлив. А что ты рассказала маме? Что твоя подруга в порядке?»
Отправляет.
Ники улыбается и отвечает с невероятной скоростью.
«Нет… Что мы с тобой в порядке!»
Алессандро читает это. И тут же впадает в панику.
« Ты рассказала ей о нашей, так сказать, небольшой... "разнице"?»
«Да»
«И что она тебе сказала?»
«Ничего. Она позволила пощёчине говорить за себя. А, нет. Погоди-ка... Ещё она сказала, что поздравит тебя с днём рождения!»
94
Несколько дней спустя. Дилетте становится всё лучше.
– Ты это осознаёшь? – Олли меряет шагами небольшую больничную палату, как сумасшедшая. Дилетта весело смотрит на неё. – Нет. Думаю, ты не понимаешь... А вы? Ну же, хоть вы-то понимаете или нет? Она же с ума сошла!
Ники сидит на стуле, опираясь грудью на спинку. Эрика прислонилась к стене.
– Чего мы не понимаем?
– Скажи, и мы покончим с этим.
Олли резко останавливается.
– Вы всерьёз не понимаете, о чём я говорю? Она едва не исчезла с лица земли, просто – паффф... – Олли щёлкает пальцами, – по вине какого-то урода, гнавшего на полной скорости. И не попробовала самую прекрасную вещь в мире. Лучше, чем пицца из «Джанфорнайо». Лучше, чем мороженое из «Аляски», «Сан Криспино» и «Сеттимочело» вместе взятых, лучше снега и моря, дождя и солнца...
Эрика смотрит на неё.
– И что это, наркотики?
– Нет, намного лучше… Секс! – Олли подходит к Дилетте и берёт её за руки. – Ты не можешь так рисковать. Больше не можешь. Я прошу тебя, пожалуйста, доверься мне. Расслабься, откуси это вкусное яблоко.
Ники начинает смеяться.
– Ну, конечно. Яблоко. Подумай, что случилось в раю из-за этого яблока.
Олли скрещивает руки на груди.
– Вот именно. Дилетта, можешь быть спокойна, не может случиться ничего хуже. А с фруктом я всё равно ошиблась. Я имела в виду банан.
Дилетта дрыгает ногами под простынёй.
– Олли! Почему ты должна всё время быть такой пошлой?
– Извини, думаю, я неверно тебя поняла... Пошлый – это тот, кто говорит подходящее слово в нужный момент? Тот, кто говорит правду? Тогда я самая настоящая пошлячка! Но я этого не стыжусь. Потому что я тоже твоя подруга.
Олли отходит от кровати Дилетты и направляется к двери палаты. Открывает её. Высовывается в коридор.
– Заходи.
Она возвращается с широченной улыбкой. Все смотрят на неё, улыбаясь.
– И? Кого ты позвала?
Ники не знает, что и думать. Эрика – тем более. Дилетте любопытно. Хотя у неё есть предположения.
– Вот и он, помнишь такого?
Ещё бы. Именно то, чего она ожидала.
Филиппо, тот самый очаровательный парень из пятого «А», стоит в дверях с букетом потрясающих красных роз в руках.
– Привет, Дилетта... Я спросил твоих подруг, как ты, и Олли мне сказала, что я могу навестить тебя, так что... вот я здесь.
Олли подходит к Дилетте.
– Ладно, пока, мы уходим. Мы будем за дверью, надо готовиться к экзаменам, зови, если что.
Дилетта краснеет. А потом шёпотом говорит ей:
– И ты не могла предупредить меня? Посмотри, в каком я виде! Ни капли макияжа, вся побитая, с перевязанной головой...
– Тсс… – Олли чмокает её. – Спокойно. Такой вид ещё больше возбуждает. И если хочешь наконец «решить задачу», не волнуйся, мы будем подглядывать за дверью. Давай, навестай упущенное.
Дилетта пытается ударить её.
– Что ты несёшь! – от этого жеста у неё чуть не выпал катетер из руки.
Олли на время отстраняется и со смехом возвращает ей удар. Затем берёт Эрику и Ники под руки и ведёт их к выходу.
– Пока, мы уходим, – и на выходе она подмигивает Филиппо: – Всё понял?
Он улыбается, пока Олли выходит из палаты. Потом видит вазу с завявшими маргаритками у окна.
– Можно?
– Конечно-конечно, – Дилетта немного приводит себя в порядок, откидывается назад и выпрямляет спину.
Филиппо берёт старые цветы и выбрасывает их в мусорное ведро под столом. Затем промывает вазу в умывальнике, наливает свежую воду и ставит свои восхитительные розы. Осторожно поправляет их.
– Вот, теперь у них есть своё место и они раскроются... Через пару они будут прекрасны.
Дилетта улыбается.
– А вот мне нужно немного больше времени.
– Неправда, – смотрит на неё Филиппо. – Ты так же красива, как в институте. На самом деле, в прошлом году я провалил экзамены, чтобы и дальше видеться с тобой...
– Да, а я взяла и поверила в это.
Филиппо начинает смеяться.
– Ну, скажем, это было неизбежно, и тогда я себе сказал, что так, по крайней мере, я смогу видеть её.
Затем он заглядывает ей прямо в глаза. Дилетта, немного смущённая, сминает простынь рукой, словно поправляя её.
– Уф, так жарко, правда?
– Да, – Филлипо улыбается и берёт стул. – Можно?
– Конечно.
– Спасибо, – он садится. – Просто приближается лето. Но мы не спешим.
За дверьми. Олли прижимается ухом к двери и пытается услышать, что они говорят. Ники тянет её за руку.
– Ладно, оставь её в покое... Чего ты хочешь?
– Чего я хочу, ты шутишь? Эта идея была моя, вплоть до того, что я его цветы принести заставила.
Эрика толкает её.
– Отлично, только не говори, что и эти потрясающие розы тоже ты выбрала.
– Нет, этого я не делала. Но идея была моя. Дилетта всегда хотела увидеть Большое Яблоко... Но раз уж в данный момент она застряла здесь, увидит хотя бы Большой Банан!
– Ты просто невозможна, Олли. Ты полная идиотка.
Они начинают толкаться и смеяться, бегать по коридору, под страшным взглядом одной из медсестёр. Когда она уходит, они начинают играть в ляпки.
– Твоя! – начинает Олли, задевая Ники.
– Твоя! – Ники заляпывает на бегу Эрику, которая, быстрая, как молния, оборачивается и возвращает щлепок Олли.
– Твоя! И не стоит возвращать!
– Ха, так играть нельзя.
Эрика смотрит вглубь коридора. И тут она понимает, что родители Дилетты прямо сейчас войдут в её палату.
– О нет, девочки! Мы ведь должны были стоять на охране.
– Не парься! – Олли, ещё более несносная, чем обычно, подносит ладонь ко рту. – У Филиппо всё под контролем!
Затем она заляпывает медсестру, смеётся и выбегает из больницы, преслеудемая подругами.
Приходят новые дни. Более спокойные.
– Вы все по домам? Но сегодня вечерком выйдем, да? Давайте, в «Гоа» вечеринка, очень крутая, с DJ Coko. Будут и другие англичане, что-то вроде битвы диджеев.
– Олли, совсем чуть-чуть осталось до экзаменов, нам нужно заниматься, да и ты тоже должна бы.
– Ники, мы теряем лучшие годы нашей жизни.
– Подожди, кто это сказал?
– Zero.
– Assoluto?
– Нет. Ренато...
– Да, пойди и спой это моим родителям, и посмотрим, что они тебе ответят.
93
Мозговой штурм. Собрание в офисе. Интуиция. Фантазии. Гипотезы.
– Нет, это не пойдёт. Очень явно.
– Слишком нереально!
– Им нужно что-то естественное.
