Текст книги "Прости, но я люблю тебя (ЛП)"
Автор книги: Федерико Моччиа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)
«Привет. Мы все с Флавио. Его отец умер».
Алессандро не может поверить.
– Нет.
Ники, напуганная, поворачивается к нему.
– Что случилось?
– Умер отец моего друга. Флавио. Флавио, ты его знаешь. Знаешь, кто это? Муж Кристины... Ты сказала, что не понравилась ей.
Ники сочувствует ему.
– Мне жаль. Хоть я с ним и не знакома толком.
Они подъезжают к дому Ники.
– Так не должно было случиться. Проклятье. Как же мне жаль. Слава богу, что я уже вернулся. Поеду к нему.
Ники улыбается.
– Конечно. Позвони мне, когда захочешь, если тебе захочется. Правда, когда захочешь. Я не буду выключать телефон.
Ники чмокает его. И уходит. Потом она вдруг останавливается и улыбается.
– Эй, там, в багажнике, лежит мой чемодан! Я оставлю его тебе. Заберу его, когда всё успокоится...
– Конечно. Когда захочешь.
Алессандро ждёт, когда Ники зайдёт в дом. Коротко машет ей рукой издали и растворяется в ночи.
97
Все уже там. Самые близкие друзья, самые честные, те, что знают всю правду семьи, те, что помогали решать в тишине большие и маленькие проблемы, были вместе на больших торжествах, поздравляли с большими и маленькими радостями в жизни. Это и есть дружба. Уметь регулировать громкость своего присутствия. Как только Алессандро видит его, то сразу подходит и обнимает. Полностью всего. Сильно. Крепко.
Каждый по-своему вспоминает самые разные моменты жизни.
– Чёрт, мне так жаль, Флавио...
Они смотрят друг другу в глаза и не знают, что сказать. Один из тех моментов, которые неизбежно приносят с собой молчание. Быть здесь, как-то присутствовать, хотеть сказать столько всего, но ничего не получается. Вот бы можно было всё исправить простым похлопыванием по плечу, чувствительным объятием, одной фразой, которая заставит всех чувствовать себя странно, но ты не можешь вспомнить другой. Она кажется тебе лучшей, самой правдивой, самой искренней. Но это не так. Хотя иногда так и есть. Кто знает... У тебя комок в горле. Ты знаешь, что если скажешь что-то ещё, то начнёшь плакать. У тебя блестят глаза. И ты понимаешь, что другие сильнее тебя. Они не плачут. Они кажутся спокойными, словно ничего не случилось. У них хорошо получается спрятать свою боль. Или, может быть, думаешь ты, их не волнует случившееся. Что это за люди? Например, эти двое, должно быть, его двоюродные братья... Они сидят в гостиной и не перестают болтать, они смеются и кажутся шумными. Кажется, что чья-то смерть – это единственный для них повод встретиться. Или, может, так они только маскируются. Словно они не могут позволить себе такую роскошь, как чувствовать себя плохо, страдать открыто, свободно, не стыдясь, плакать. Эта странная цена, которую твой характер заставляет тебя заплатить в некоторых случаях, оставляя тебя за бортом красоты чувств.
Алессандро, Пьетро и Энрико составляют компанию Флавио всю ночь, и каждый из них приносит ему что-нибудь, просто чтобы побыть с ним рядом. Все трое счастливы от этого и никто словно не жалеет о потере.
Ночь слов. Ночь воспоминаний. Ночь откровенности. Старые смешные анекдоты. Истории, которые только боль с громким всхлипыванием иногда может вытащить на свет. Эпизоды из прошлого, скрытые, утерянные, но на самом деле их никогда не забывали.
– Знаете что, парни? – Флавио отпивает немного виски и смотрит на них. Никто не отвечает. В этом нет необходимости. Флавио говорит дальше: – Ты начинаешь думать о тех вещах, которые не сказал ему. О моментах, когда ты его разочаровывал. О том, что хотел сказать ему раньше, что хотел бы сказать ему сейчас. Бежать к нему домой. Нажать на звонок. Попросить его выйти. Папа, я забыл тебе кое-что сказать. Ты помнишь тот день, когда мы ездили в…? – Флавио сновь смотрит на своих друзей. – Это больно. Возможно, это просто глупость, но мне так хотелось бы иметь возможность сказать ему это...
Несколько дней спустя. Похороны. Цветы. Слова. Молчание. Люди, которых давно не было видно, появляются вновь. Как воспоминания. Встречи. Рукопожатия. Шок. Все подходят с любовью поздороваться с Флавио. Кто-то приносит цветы. Другие объявляются из далёкого прошлого, а затем опять исчезнут навсегда, но они не хотели пропустить это последнее свидание. После похорон. Последнее прощание. Последняя мысль. Дальше уже ничего. Фьююю. Тяжёлый шар, который исчезает в небе. Тишина. С каждым разом всё дальше. Затем он начинает кропотливо издавать первые звуки. Это как будто Великая Машина снова заводится. Тяжёлый грохот несмазанных цепей, колёса скрипят. Но она заводится. Вот так... Чух-чух, чух-чух, дууууу! Словно этот далёкий поезд на горизонте находит свой путь, свою дорогу, ускоряет ритм, вздыхает, снова, да, к далёким концам, к новым дням... Чух-чух, чух-чух, чух-чух... Она свистит, снова и снова. Главное – не останавливаться. Не останавливаться. Все, абсолютно все, остаются позади. Рано или поздно они смогут что-то вспомнить. А может и нет. Но и в этом сомнении есть великая красота.
98
На следующей неделе Алессандро решает сделать себе подарок. В воскресенье утром он звонит ему.
– Кто звонил тебе сегодня рано утром?
– Алекс.
Мать Алессандро, Сильвия, подходит к своему мужу Луиджи в гостиной и обеспокоенно смотрит на него.
– В воскресенье утром, в такой час? И чего он хотел, что сказал?..
– Ничего. Не знаю. Он сказал мне: «Папа, я бы хотел прогуляться с тобой».
– Боже мой, что-то произошло.
– Это ничего, золотце, он хочет мне что-то рассказать.
– Как раз это меня и беспокоит.
Он улыбается ей и пожимает плечами
– Ай, ну не знаю... Он сказал: «Ты бы хотел что-нибудь сделать вместе со мной, но никогда не говорил об этом?».
Сильвия смотрит на своего мужа так, словно внутри у неё всё заморозилось.
– И по-твоему я не должна волноваться?
Луиджи надевает куртку. Затем улыбается ей.
– Нет. Для этого нет причин. Когда вернусь, всё тебе расскажу.
Звонят в дверь. Он уходит на кухню и отвечает. Это Алессандро.
– Я уже выхожу.
Сильвия поправляет куртку на своём муже.
– Как бы мне хотелось побыть с вами.
Луиджи улыбается ей.
– Ты будешь.
Они целуются. Луиджи выходит и закрывает за собой дверь.
Немного позже он в машине вместе с Алессандро.
– Ладно, папа, ты уже придумал, чем хотел бы заняться?
Отец улыбается ему.
– Да. Это по пути к Брачано.
Немного позже Мерседес Алессандро припаркован под горячим полуденным солнцем.
– Итак, не слишком сильно жмите на сцепление. Вовремя сворачивайте и не тормозите, так как потреять контроль очень просто. Пожалуйста, не отпускайте сцепление на поворотах...
Алессандро смотрит на своего отца. Он на своём месте, в красном шлеме. Выглядит комично. Он довольно улыбается, как самый счастливый ребёнок на борту этого мощного мини-карта.
– Ты готов, папа?
– Ещё как... Кто последний через десять поворотов, тот платит, согласен?
Алессандро улыбается.
– Согласен.
Они заводятся, как два новых шумахера на этой странной дороге. Алессандро сразу же вырывается вперёд, но не расслабляется. Иногда он ускоряется, весело смотрит на этого семидесятилетнего мужчину, который берёт повороты, наклонив голову набок, потому что думает, что ему поможет эта игра в весы.
Позже.
– Отлично... мне было так весело! Сколько ты заплатил, Алекс?
– Какая разница, папа. Заплатил, что был должен. Это ведь я проиграл.
Они садятся в машину. Алессандро спокойно везёт отца домой. Отец иногда поглядывает на него. Он решает играть свою роль дальше.
– Всё хорошо, правда, Алекс?
– Всё хорошо, папа.
– Точно?
– Точно.
Отец расслабляется.
– Хорошо. Я рад это слышать.
Алессандро смотрит на своего отца. Снова на дорогу. И опять на него.
– Папа, я очень рад, что мы провели день вместе. Конечно, я даже представить не мог, что ты захочешь этого.
Его отец улыбается.
– Может, потому, что сын всегда ждёт от отца большего.
Примерно с минуту они молчат. Затем Луиджи начинает говорить спокойным тоном.
– Знаешь, я отлично провёл время, придумывая, чем мы могли бы заняться. А потом я сказал себе: чего бы я ни попросил, ему этого не захочется, – он поворачивается и смотрит на Алессандро, – по-моему, я никогда не смогу соответствовать твоим ожиданиям. Вот так, наконец, я и решил, что будет лучше сказать тебе правду. Я подумал, что ты сможешь оценить это и не разочаруешься.
Алессандро смотрит на него и улыбается ему.
– Я всегда мечтал сделать это. С детства я хотел прокатиться на мини-карте, но так никогда и не смог.
– И сегодня у тебя получилось.
– Ага, – отец смотрит на него слегка обиженно. – Ты позволил мне победить.
– Нет, пап. Серьёзно, ты был очень быстрым. Ты даже взял поворот, при этом поворачивая руль в другую сторону.
– Да, но я не поднял ногу со сцепления, наоборот, я вдавил его поглубже, в обратном случае я потерял бы управление. Это была отличная дорога.
– Да, классная.
Подъехав к дому родителей, Алессандро останавливается.
– Вот мы и приехали...
Отец смотрит на него.
– Когда я касаюсь зелёным холста, это не всегда трава, когда касаюсь синим, это не обязательно небо.
Алессандро удивлённо смотрит на него. Он не понимает.
– Это Анри Матисс. Я знаю, что это ни о чём не говорит, но мне понравилось, когда я прочитал, – Луиджи выходит из машины и наклоняется, чтобы попрощаться. – Знаешь, Алекс? Не знаю, вспомнишь ли ты обо мне однажды из-за этой фразы, которая даже не моя, или из-за того поворота... и не знаю, что хуже...
– Хуже будет, если я о тебе не вспомню.
– Конечно, ты прав... Для меня, по крайней мере. Я хотел сказать, что ничего не сумел сделать правильно.
– Папа...
– Ты прав. Оставим это. В конце концов, у меня получилось обогнать сына в семьдесят лет. В любом случае, твоя мать засыплет меня вопросами. И больше всего её будет интересовать, как твои отношения с Эленой, стоит мне войти в дом.
Алессандро улыбается.
– Тогда скажи ей, что ты обогнал меня на мини-карте... И что я счастлив.
99
Проходят дни. Дни учёбы. Дни любви. Важные дни.
Алессандро собирается со всей своей командой.
– Итак, ваши предложения хороши, очень хороши, но чего-то не хватает. Не знаю, чего, но не хватает... – он оглядывается вокруг. – А куда делся Андреа Сольдини?
– А, как раз его-то нам и не хватает!
Дарио скрещивает руки, а Микела, Джорджия и остальные члены команды начинают смеяться. И в этот самый момент входит запыхавшийся Андреа Сольдини.
– Я должен был выйти на минутку, извините, нужно было отослать пакет.
Алессандро смотрит на него.
– Что? Мы ведь больше не должны отправлять наши наброски, нет?
– Нет, – Андреа Сольдини кажется немного нервным. – Это было личное.
Алессандро вздыхает.
– Я вас очень прошу, осталась всего неделя. Наброски, что мы делаем, если у нас что-то получается, мы отправим по e-mail и только для утверждения. До следующего воскресенья вы должны погрузиться в это телом и душой. Вы не можете ни дышать, ни есть, ни спать.
Дарио поднимает руку.
– А можно заниматься сексом, если при этом думать об этой идее?
– Если после этого ты что-то придумаешь – да!
– Что ты говоришь? Это нельзя обдумывать дважды... Тебе просто придёт это в голову и всё...
Все начинают смеяться. Одна из девушек краснеет. Алессандро призывает собрание к порядку.
– Пожалуйста, хватит! Давайте, продолжим работать. Что мы сейчас делаем?
И тут звонит его телефон.
– Простите, я на секунду, – Алессандро отворачивается к окну. – Да?
– С днём рождения тебя, с днём рождения тебя, с днём рождения, милый Алекс... Думал, я забыла?!
Алессандро смотрит на свои часы. И правда. Сегодня одиннадцатое июня. Мой день рождения.
– Ники, ты не поверишь. Забыл об этом я сам.
– Ну, я исправила это за двоих. Я заказала столик в одном фантастическом месте и приглашаю тебя. Ты сможешь забрать меня в девять?
Алессандро вздыхает. На самом деле, ему хотелось бы поработать. Точнее, он должен. Лугано с каждым разом видится ему всё ближе.
– Да. Но раньше половины десятого я приехать не смогу.
– Согласна. Тогда хорошо тебе поработать, и до скорого.
Алессандро закрывает свой мобильный телефон. Проходится по офису. У всех ребят из его команды на голове цветные колпаки, а на столе большое блюдо с кучей изысканных пирожных. А рядом с ним только что открытая сумка Монди.
– Поздравляем, шеф! Мы тоже чуть не забыли из-за этой проклятой ЛаЛуны!
В руках Андреа Сольдини бутылка.
– Я выходил за этим... И оставил всё за дверью. Я знал, что рано или поздно ты отвлечёшься!
Алессандро смущённо улыбается.
– Спасибо, ребята, спасибо.
Дарио, Джорджия и Микела подходят к нему с пакетом в руках.
– Поздравляем, босс...
– Не нужно было...
– Мы знаем, но так мы сможем надеяться на небольшое повышение.
– Это от всех нас...
Алессандро открывает пакет. В его руках появляется MP3-плеер CD-диск, Moon, на котором написано: «Поздравляем... так мы не отходим от темы! Твоя прекрасная команда!».
Андреа Сольдини открывает бутылку и начинает разливать шампанское по пластиковым стаканчикам, которые подаёт ему Дарио.
– Давайте, берите по одному, не проходите мимо.
Наконец, у всех в руках шампанское. Вот Алессандро поднимает свой стаканчик. Вдруг в кабинете наступает тишина. Алессандро прочищает голос.
– Хорошо, я рад, что вы вспомнили. И мне очень понравился подарок, идея с диском очень забавная... Когда хотите... я вижу, какие вы креативные и у вас рождаются отличные идеи! Так что я надеюсь, что скоро у вас появится ещё одна, которая позволит нам завоевать нашу желанную, выстраданную и заслуженную победу! – он поднимает стакан. – За всех нас, завоевателей ЛаЛуны!
Все с улыбкой делают то же, что и он, поздравляют его, шеф, поздравляем, Алекс, с днём рождения... Алессандро улыбается, чокаясь своим пластиковым стаканчиком со всеми остальными. Он делает глоток. Но небольшой. Он не хочет перепить. А главное, чего бы он хотел на свой день рождения, – это разом найти среди всех лучшую чёртову идею для японцев.
После обеда вся команда серьёзно работает под аккорды нового CD. Кто-то приносит ему своё предложение, заметку, какую-то старую идею. Андреа Сольдини находит старую публикацию, появившуюся в газете очень давно.
– Это было неплохо, Алекс, – он кладёт статью на стол перед ним.
Алессандро наклоняется на ней, чтобы лучше разглядеть. Андреа Сольдини отворачивается, чтобы что-то положить в свой карман. Алессандро ничего не замечает и продолжает внимательно разглядывать старую рекламу. Затем отрицательно качает головой.
– Нет... не сработает. Это вышло из моды. Не одобрят.
Андреа Сольдини пожимает плечами.
– Жаль, ну да ладно, я хотя бы попробовал... – он удаляется.
Он исподтишка улыбается. Может, как реклама, его предложение не сработало бы. Но что касается остального... это было идеально.
100
Половина девятого. Алессандро, измученный, входит в лифт своего дома. Смотрит на себя в зеркале. На его лице прекрасно отражается вся усталость этого дня. А главное – стресс оттого, что он не может найти победной идеи. Двери лифта открываются. Алессандро кладёт руку в карман пиджака. Достаёт ключи. Он едва успевает открыть входную дверь, как усталость улетучивается напрочь.
Эй, что случилось? Кто сюда вошёл? По всей гостиной зажжены одинаковые ароматические свечи. Огонь танцует, движимый легким ветерком. Лёгкая музыка раздаётся по всей квартире. От запаха кедра кажется, что здесь чище и свежее. В центре гостиной, на полу, стоят два больших и низких светлых глиняных горшка, наполненных лепестками роз. И от них запах исходит ещё сильней, он опьяняет. Алессандро не знает, что и думать. Только у одного человека есть ключи. И она их так и не вернула. Элена. Но в этот самый момент его сомнение, этот страх, это странное волнение – всё исчезает. Лёгкая японская музыка, древние ноты, сухой ритм, который нельзя ни с чем перепутать. Из тени спальни выходит она. Белое кимоно с маленькими рисунками, вышитыми серебром, и такая же лента на поясе. Маленькие сандалии на ногах, шаги короткие, ритмичные, типичные для настоящих японок. Ладони прижаты друг к другу у груди. Волосы собраны, только одна тонкая светло-каштановая прядь выбилась из этого странного пучка
– Я здесь, мой господин... – улыбается она. Перед Алессандро – самая красивая гейша, какой никогда раньше не существовало. Ники.
– Как ты это сделала?
– Не задавайте вопросов, мой господин... Сегодня все твои желания исполнятся, – она снимает с него пиджак и аккуратно вешает на кресло в зале. Она усаживает его, снимает туфли, носки, брюки, рубашку.
– Но я хотел бы знать, как ты это сделала.
– Один из твоих рабов сделал это возможным, господин.
Ники заставляет Алессандро надеть чёрное кимоно
– И попросил меня отдать тебе это, – Ники протягивает Алессандро записку.
Он открывает её.
«Дорогой Алекс, я взял твои ключи из кармана, так, чтоб ты не заметил, и отдал их Ники. Она сделала копию и вернула мне их. Как ты уже понял, мы их положили обратно в твой карман. Думаю, что в некоторых случаях стоит рискнуть ради прекрасного вечера. P . S .: приглашаю на шампанское. На остальное... нет. Надеюсь, ты меня не уволишь. В противном случае… знаешь, наверное, я слишком рисковал, но надеюсь, это того стоило... Андреа Сольдини.»
Алессандро сворачивает записку. И тут же слышит, как за его спиной открывается бутылка. Ники разливает шампанское по двум бокалам. Предлагает один Алессандро.
– За любовь, которой ты желаешь, мой господин, за твою улыбку, самую красивую в мире, которую, я надеюсь, ты всегда даришь мне одной.
Они чокаются бокалами. По гостиной разносится мелодичный звон бокалов, а Алессандро пьёт отлично охлаждённое сухое шампанское. Такое же, как рука Ники, которая немного позже приводит его в ванную. Она снимает с него кимоно и помогает залезть в ванну, которую подготовила заранее.
– Расслабься, любимый, – и Алессандро погружается в горячую, но не слишком, воду. Идеальная температура. По краям ванны поставлены маленькие чашечки с сандаловыми свечками внутри. На дне растворяются синие кристаллы минеральной соли. Понемногу ванна заполняется лёгкой пеной, от которой у воды появляется аромат. Алессандро ныряет под воду с головой и закрывает глаза. Посреди этой тишины сквозь толщу воды пробивается лёгкая далёкая музыка. Всё, как мягкая подушка. Всё спокойно. Это просто сон, я сплю, думает он. И полностью расслабляется. Даже его волосы завиваются, словно убаюканные этой тихой водой. Немного позже что-то трётся о его ноги. Алессандро поднимается, возникает вновь наружу, выплёвывая воду. И видит её. Ники. Как маленькая пантера. Она садится на него, полностью раздетая. Ставит одну ногу, затем другую, сгибает их. Плечо, другое, так она погружается, всё ещё сухая, в эту воду с маленькими ароматными пузырьками. С открытым ртом, жаждущим любви, она ныряет над ним, на его тело. Она опускается всё ниже и тоже ныряет с головой. Сейчас видны только её спина и мокрые волосы, которые будто растворяются в этой воде, как испуганный осьминог, который вдруг раскрывает свои щупальца, как взрыв фейерверков в ночном небе. Она снова вылезает, мокрая, вода стекает по её лицу, по шее, по груди. Она целует его. Ещё поцелуй. И ещё. Два скользящих рта, которые находят друг друга, которые не останавливаются, которые любят друг друга. Она снова бесстыдно опускается вниз, как прекрасная гейша, которая находит в удовольствии мужчины своё единственное счастье. На дне. Раскрашивая воду в синий. С запахом возможной жизни.
Позже Ники полоскает его водой в душе и вытирает огромным полотенцем. Укладывает его голого в постель на живот, брызгает ему на спину немного масла, которое она держала до этого в кастрюле с горячей водой.
– Ох... горячо.
– Сейчас станет лучше, – и своими сильными руками волейболистки чемпионка Ники ударяет по этим мускулам, разглаживая, расслабляя их, сбрасывая его напряжение. Затем она наклоняется над ним и проходит по его спине своей грудью. Дальше продвигается ниже, массирует поясницу, ноги, и обратно вверх. Работает с позвоночником, шеей, плечами. И опять вниз. Как скользкий кусок мыла, сошедший с ума, бегает вверх и вниз... и никогда не останавливается.
– Это называется «body massage».
Алессандро почти не может говорить.
– Мне кажется, что ты учишься не в институте Мамиани!
Они начинают смеяться и снова занимаются любовью, а затем Алессандро засыпает. Просыпается. И не может поверить.
– Что ты делаешь, Ники?
Она лежит рядом с ним и весело улыбается.
– Я приготовила ужин! – но здесь кое-что действительно особенное. Она разложила лучшие суши и сашими на этом странном мягком блюде. На своём животе. В общем, словно это небольшой поднос.
– Вот здесь соевый соус... ешь осторожно, чтобы не капнуло на меня, потому что скорее всего очень горячо! – и они смеются, в то время как Ники протягивает ему палочки в бумажном пакетике.
Алессандро не может поверить тому, что видят его глаза.
– Ты с ума сошла...
– От тебя!
Алессандро достаёт палочки и отодвигается.
– А ты не ешь?
– Позже, мой господин.
Алессандро смотрит на суши, потом на сашими. Не знает, с чего начать. Всё выглядит очень красиво.
– Ох... быстрее, Алекс, я тоже есть хочу!
Алессандро качает головой.
– Ты превосходный экземпляр гейши, – он начинает есть, как самый настоящий идеальный Алекс-сан. Он пробует всё, иногда что-то давая Ники, которая весело улыбается. Она откусывает, хитро глядя на него, разделяя суши этими маленькими палочками. Затем Ники поднимается и наливает отличное пиво Sapporo в два стакана.
– Ммм, такое вкусное. Ты идеально всё подготовила, Ники! Я не мог и желать иного, всё было волшебно.
Ники наклоняет голову набок.
– Серьёзно?
– Серьёзно.
– Значит, ты простишь Андреа Сольдини?
– Думаю повысить его.
Ники начинает смеяться. Берёт его за руку.
– Идём, – они голышом проходят в гостиную. – Держи.
Ники протягивает ему записку. Алессандро открывает её.
«Я бы хотела, чтобы это был лучший день рождения в твоей жизни. Но также и худшим из всех, что мы с тобой ещё отметим вместе. Мне бы хотелось, чтобы мы не потеряли прошлого времени. И не хочется терять времени после. Мне бы хотелось, чтобы мы праздновали каждый день, как бы наш „счастливый не день рождения“, как в той сказке. И даже больше . Мне бы хотелось, чтобы мы были волшебной сказкой. Мне бы хотелось прожить с тобой этой сон, никогда не просыпаясь. Поздравляю, любимый»
Алессандро сворачивает записку. У него блестят глаза. Красиво. Очень красиво. Потом он смотрит на неё.
– Скажи мне правду, скажи, что я не сплю. А главное, скажи, что больше никогда не попадёшь в аварию с другим.
Ники начинает смеяться, затем берёт Алессандро за плечи и нежно ведёт его.
– Идём. Это для тебя.
Огромная коробка, отлично упакованная, спрятана в уголке в гостиной.
– Но как же ты ухитрилась занести её?
– Не спрашивай. У меня даже спина ноет. Давай, открывай! – Алессандро начинает разрывать бумагу. – Значит, ты хочешь знать? Твои соседи мне помогли!
– Поверить не могу! Если ты смогла сделать так, чтобы тебе помог тот тип, который всегда осуждает меня и вызывает ко мне полицию, должно быть, у тебя есть какие-то сверхъестественные силы.
Алессандро, наконец, разворачивает коробку и, увидев подарок, замирает с открытым ртом.
– «Море и риф»... Эта скульптура была во Фреджене, у Мастина.
– Да, она так тебе понравилась... И я принесла её тебе.
– Милая, как ты это сделала? Это прекрасный подарок! Даже слишком. Интересно, чего это тебе стоило.
– Не волнуйся по этому поводу, ты больше на бухгалтера похож, чем на креативщика! Какая тебе разница! Приятно делать подарок, не думая о цене. Слушай, этим летом мне придётся поработать у Мастина посудомойщицей, или официанткой, или даже уборщицей, но это ничего по сравнению с удовольствием видеть это в твоей гостиной. Это бесценно.
Алессандро шокированно смотрит на скульптуру. Ники замечает это.
– Что такое, тебе не нравится? Можешь поставить её в гостиной, или на кухне, или на террасе, или выбросить её... Это твой подарок, ясно? Можешь делать с ним всё, что захочешь! И даже не думай, что я хочу заняться твоей квартирой!
– Спокойно, спокойно, я просто думал. Это самая красивая вещь, что мне дарили. Ты и понятия не имеешь, как часто я о ней думал, но решил, что Мастин не станет продавать её.
– Я тоже. Кстати, сомневаясь, что он мне её отдаст, я купила тебе ещё и это, – и Ники достаёт коробку поменьше. – Возьми, всё равно я это покупала тебе ко дню рождения.
– Но, Ники, это уже слишком! Ты можешь подарить мне это в другой раз!
– Да ладно тебе, не нужно считать чувства, в другой раз будет другой подарок! Открывай уже и хватит болтать.
Алессандро открывает её.
– Камера! Классная!
– Теперь, когда в следующий раз окажемся в Евродиснее, не будет проблем! – улыбается Ники. – К тому же, неужели тебе кажется нормальным то, что у тебя, суперкреативщика, коим ты являешься... есть всё, но нет фотоаппарата? Он тебе всегда пригодится. Вот ты увидел что-то, пришла в голову какая-то идея, и ты нажимаешь кнопку... клик – и она останется с тобой.
Алессандро улыбается.
– Встань туда, рядом со скульптурой. Хочу начать пользоваться прямо сейчас.
Ники прячется сзади и скромно высовывается, пряча свою наготу.
– Я делаю это только ради тебя. Я очень стеснительная. Давай, фотографируй уже, пока я не передумала.
Алессандро снимает её. Она так красива в полутени гостиной, в объятиях этой белой скульптуры.
– Вот и всё. Посмотри, – Алессандро подходит к Ники и показывает ей фото. – Это могло бы стать картиной. У меня уже есть название. Море, риф... и любовь, – они целуются. – Во сколько тебе нужно вернуться домой?
– Мне не нужно возвращаться. Я сказала родителям, что иду заниматься к Олли и останусь у неё ночевать.
Алессандро улыбается ей.
– Вот видишь?.. Иногда и учёба пригождается.
101
Позже. Ночь. Глубокая ночь. Выключенный свет. Лёгкий ветерок, пришедший издалека, с моря. Луна наполняет светом террасу. Шторы исполняют простой танец. В полутени комнаты не спит Алессандро. Он смотрит на спящую Ники. На ней его голубая рубашка. Жизнь – странная штука... Вот он – я, отметил своё тридцатисемилетие с девушкой, которой едва исполнилось восемнадцать. Я собирался жениться. И вдруг, безо всяких причин, меня оставили одного. Элена даже не вспомнила, что нужно меня поздравить, ни сообщения, ни звонка. Может, она меня бросила как раз, чтобы не поздравлять. Но почему? Почему я хочу оправдать её? У меня впечатление, что моя жизнь оказалась неопределённой, хаотичной, с долей риска – да что я говорю? – почти на краю, ещё немного, и я уеду в Лугано. Однако здесь и сейчас я счастлив.
Алессандро рассматривает её. И моё счастье зависит от неё. От тебя... Но кто же ты такая? Можем ли мы и вправду быть волшебной сказкой? И разве не более вероятно, что ты просто устанешь от этого? Тебе предстоит сделать в жизни столько всего, а у меня уже всё это было... И наверняка ты встретишь кого-то веселее меня. Моложе. Да просто глупее. Кого-то, кто сможет заставить тебя почувствовать себя на свой возраст, кто всё ещё ходит по дискотекам и может танцевать до четырёх утра, вести разговоры ни о чём, идиотские, но лёгкие, прекрасные, которым нет конца, которые и вовсе не нужны, которые и не должны ничего особенного значить, но которые очень смешат... И заставляют чувствовать себя так хорошо. Как же я скучаю по глупостям.
Вдруг Ники переворачивается, словно слышит эти мысли. Она ложится лицом вниз и, хотя всё ещё спит, поднимает ноги и сгибает их. Смешная поза, странная, несовершенная. И тогда Алессандро видит её. Чёткая. Ясная. Идеальная. Ему только что пришла в голову идея. Он тут же вылезает из постели и берёт камеру, которую ему только подарила Ники. Он медленно опускает ноги. И, освещённый луной, ловит эту картинку. Клик. Он ждёт. Ники немного поворачивается. Снова клик, ещё фото. Он ждёт дальше. Тишина. Ночь. Ещё раз клик-клик. И через полчаса снова клик. Фото. Одно за другим, он крадёт эти моменты. Захватывает их. Забирает себе. Оставляет их в тюрьме этой очаровательной камеры. Затем он подходит к своему компьютеру, скачивает их туда, сохраняет. Потом он кликает по этим только что сделанным фотографиям, всё ещё источающим свежесть и креативность идеи. Он обрабатывает их в Photoshop. Делает светлее, добавляет немного цвета, что-то исправляет. И настоящее небо за окном тоже начинает светлеть. Почти рассвет. Алессандро продолжает работать. Идёт на кухню и готовит себе кофе. Потом возвращается к своему компьютеру и работает дальше. Когда он заканчивает, на часах уже почти девять утра.
– Милая, просыпайся.
Ники поворачивается на кровати. Алессандро присаживается на корточки рядом с ней. Он улыбается, когда она открывает глаза.
– А сколько времени?
– Девять. Я принёс тебе завтрак.
На столике рядом с ней стоит ещё дымящийся кофе с молоком, йогурт, апельсиновый сок и круассаны.
– Даже круассаны! Значит, ты уже выходил... Ты давно проснулся?
– Я не спал!
– Что? – наклоняется Ники. – А почему, тебе было плохо? Сашими не удались?
– Нет, все было хорошо и вкусно, а ты самая прекрасная. И ты была великолепна.
Ники откусывает круассан.
– Ты тоже...
– Нет, ты лучше...
– Ладно, – делает она глоток апельсинового сока, – в таких случаях, гейша доминирует... И я уверяю тебя, что не хотела быть вульгарной...
– Знаю. Ты была великолепна, когда спала.
– Почему? Что я сделала?
– Вдохновила меня. Пойдём.
Ники допивает свой сок и слезает с кровати. Идёт за Алессандро в гостиную. И, оказавшись там, не может проверить. На стене висят три её огромные фотографии, где она спит в самых разных позах.
– Эй... а что случилось?
Алессандро улыбается.
– Ничего, это просто ты, спящая...
– Я это вижу, но, видимо, мне приснился кошмар. Должно быть, мне стало плохо от суши или сашими... Посмотри на эту... Я ужасно искривилась. Вот бы знать, что мне снилось.
– Я не знаю. Но ты заставила меня мечтать. Мне пришла в голову эта идея.
Алессандро подходит к первому фото, на котором появляется Ники с согнутыми ногами.
– Смотри, вот здесь у нас девушка спит в странной позе, и ей снится плохой сон... —Алессандро переходит ко второму фото. На этом Ники перекрутилась, рука её сползла с кровати и касается пола: – Здесь снится кошмар. – Алессандро идёт к третьей фотографии. Ники лицом вниз, с поднятой задницей, а простыни под ней смялись. – То есть, просто ужасные кошмары...
– Мать моя, здесь мне всерьёз было плохо!
Тогда Алессандро останавливается перед четвёртой и последней фотографией. Она на стене напротив.
– А эта и есть моя идея! – разворачивает он её. Ники спокойно спит. У неё спокойное выражение лица, блаженное, она обнимает подушку руками, полуулыбка, как жест удовлетворённости. Она восхитительна. А сверху коробочка карамели с огромным слоганом: «Мечтай... с ЛаЛуна».
