Текст книги "Хей, Осман!"

Автор книги: Фаина Гримберг

   – Я к вам за ягнёнком пришёл!

Старшая выбранная из девчонок тоже встаёт с травы, отвечает, сдерживая смех, надувая круглые щёки, чтобы не засмеяться:

   – Ты бери любого ягнёнка. Мы тебе отдаём. Только сначала переберись через нашу реку!..

И не успеет мальчишка прыгнуть через верёвку, а вот одна из девчонок дёрнула, и мальчишка падает...

Однажды удалось Осману прыгнуть, прежде чем ловкая девчоночья рука отдёрнула змейку-верёвку.

   – Перебрался! Через реку вашу перебрался! – победно закричали девчонкам мальчишки.

Те зашептались, склоняя друг к дружке длинноволосые головки в пёстрых маленьких шапочках на маковках...

   – Иди к нам, выбирай себе ягнёнка! – сказала выбранная старшая.

Но один лишь небольшой шажок сделал Осман, а девчонки уже припустились бежать, хохоча...

Бойкие девчонки у кайы. И нельзя иначе! На женщине-кочевнице – весь груз тяжёлых забот домашних. Она – помощница матери своей. Отец и братья должны гордиться дочерью и сестрой. А после она перейдёт в юрту мужа, и тогда будет ещё больше забот на её плечах. И пусть говорят мужчины, что не должны женщины давать им советы; однако добрый, мудрый совет не грех принять и от женщины; мудрую женщину почитают...

А чем старше становятся мальчишки, тем чаще играют уже одни, без девчонок, которых всё более матери нагружают трудами многими многих домашних забот. А мальчишки играют, укрепляя в играх свои тела. Ведь скоро и для них придёт пора настоящих воинских упражнений. А покамест играют. Кидают палку – кто дальше. Гоняются друг за другом. В пастуха, овец и волка играют. Крики нестройные звонкие ребячьи, топот босых ног – стоп крепких – на вытоптанной траве...

Скоро, скоро сменяются детские игры вступлением в жизнь взрослых. И самое первое приобщение к делам воина – охота. На всю жизнь полюбит Осман охоту с птицами ловчими.

Эти птицы – ястребы, соколы, беркуты, орлы – давние спутники тюрок; ещё в самой давней кочевой их жизни, в краях, откуда возможно добраться к подножию престола горного, туда, где обретается языческое великое божество – Небо!.. А ведь птицы и небо – это одно! Сильные, когтистые птицы... Может, от них и произошли тюркские племена. Птицы – прародители людских колен... Ведь и имя «Коркут» означает «беркут»!.. В юрте Эртугрула поёт слепой сказитель сказание о древнем богатыре:

 
Он садился во сне
на белую лошадь с седлом золотым.
Он взобрался на лошадь, за гриву её ухватившись.
В белого кречета он обратился
И на небо взлетел.
Гурии в небе встретили его,
с ними он говорил.
Выше гурий взлетел он в небе.
Серого гуся он в небе схватил.
Опустился на гору и клевал грудь гуся...
Что значит сон такой, никто разгадать не мог!
Только один самый старый старик знал разгадку этого сна.
«Ты счастливый, – сказал старик, – ты достигнешь
своих желаний!
Кто увидит во сне ястреба, – сказал старик, -
тот великим человеком сделается!
Кто увидит во сне сову, – сказал старик, – тот получит
милость от правителей.
Кто увидит во сне, будто ведёт беседу с птицами,
тот вершины своих желаний достигнет!..»[120]120
  ...достигнет!.. – Фрагмент народного сказания. Перевод Ф. Гримберг.


[Закрыть]
 

Отец Эртугрул также рассказывал сыновьям старинные истории о птицах, выводя из них мудрые поучения...

   – Жил на свете в давние времена удалой охотник Домрул. Вот однажды ангел смерти Азраил унёс душу Домрулова друга. Закричал тогда удалой Домрул:

   – Эй, Азраил! Я хочу сразиться с тобой и отнять у тебя душу моего друга-йигита!

Явился Азраил в обличье искусного воина. Обрадовался удалой Домрул, потому что привычен был к победам воинским и думал, будто и в этом поединке легко одолеет... Только взмахнул Домрул мечом, а вот уже и на него направлен чёрный меч Азраила... Но – чудо! Уже одолевает Азраила, ангела смерти, удалой Домрул!.. И тут Азраил превратился в голубя дикого и полетел вверх. Удалой Домрул хлопнул в ладоши, захохотал победно и закричал:

   – Смотрите все, Азраил испугался меня, превратился в голубя и летит! Но я не успокоюсь, покамест не поймаю его!..

И удалой Домрул вскочил на своего быстрого коня, взял на руку сокола своего и в поле пустил сокола на голубей диких. Двух голубей сокол схватил и после не захотел лететь. Домрул поехал к своему дому. И вдруг Азраил показался перед его конём в подлинном своём обличье ангела смерти. Домрул не мог видеть Азраила, но конь увидел, испугался и понёс... И сбросил удалого Домрула на землю, и сел ангел Азраил на грудь удалого Домрула и признал Домрул своё поражение. Умер удалой Домрул! Потому что смерти не избегнет никто, ни самый мудрый, ни самый храбрый. Всё своё достояние мы оставим на земле и умрём. Но кто думает о смерти в самом цвету своей жизни, тот – живой мертвец!.. А вот теперь я расскажу вам историю о том, как следует обращаться со своими жёнами! Любите их и живите с ними в мире и согласии, но никогда не исполняйте их капризов, даже когда красота их и прелесть будут свыше всех возможных похвал!.. Далеко-далеко на Востоке жил мудрый царь Сулейман[121]121
  ...Сулейман... - Легенда о Домруле содержится в эпосе «Книга Коркута». Сулейман – библейский царь Соломон – также любимый персонаж исламского фольклора; ему приписывается власть над духами-джиннами и знание языков птиц и зверей.


[Закрыть]. Как-то раз он увидел на берегу большого озера, где он охотился на диких гусей, красавицу юную, которая была дочерью рыбака. Полюбилась она царю и он сделал её своей любимой женой. А он был самым мудрым человеком на земле и понимал наречия всех птиц и зверей. Но поддавшись чарам красоты телесной, он исполнил многие желания своей любимой жены, не видя, как мелка и глупа её душа. И вот однажды, в один плохой день, эта женщина сказала мужу своё новое желание. Она захотела, чтобы он построил для неё огромный дворец из костей птиц. И Сулейман пообещал исполнить и это её желание! И повелел всем на свете птицам собраться, слететься к нему. А когда все птицы собрались, царь объявил им свою волю; сказал, для чего он их всех собрал. Зарыдали птицы и принялись умолять пощадить их! Но ослеплённый любовью к этой женщине, Сулейман оставался неумолим. Тогда все птицы изъявили покорность своей грядущей участи; и только лишь попросили Сулеймана, чтобы он пересчитал их – все ли они явились на его волшебный призыв. Сулейман пересчитал их, и вдруг оказалось, что нет одной маленькой птички бай-гуш. Послали за нею сокола-кобчика. Но сокол-кобчик вернулся к Сулейману ни с чем и сказал такие слова:

   – Бай-гуш отвечает, что занят важнейшим делом и потому не может покамест явиться к мудрому царю!

   – Что ж! – решил Сулейман. – Если этот бай-гуш не послушался кобчика, быть может, явится ко мне по призыву ястреба!

И царь послал ястреба за бай-гушем.

Но и ястребу маленький бай-гуш сказал, что занят слишком важным делом и не может бросить это дело. Даже ради царя Сулеймана!

Когда царю передал ястреб такие дерзкие слова бай-гуша, разгневался царь; и приказал самому большому соколу полететь и принести бай-гуша в клюве!

И большой сокол исполнил приказание.

   – Почему ты, бай-гуш, не явился по моему первому приказанию и по моему второму приказанию?! – грозно спросил царь.

   – Я бедная маленькая птичка, – отвечал бай-гуш, – я важным счётом занят был. Я считал, кого более на свете, живых или мёртвых...

   – И которых более ты насчитал? – полюбопытствовал мудрый Сулейман.

   – Мёртвых больше!

   – Ложь ты говоришь!

   – Нет, правду!

   – Но как же ты считал?

   – Я причислил к мёртвым и тех, что просыпают утреннюю молитву.

   – Что ж, твоя правда!

А царь ведь и сам частенько просыпал утреннюю молитву.

И вот он спросил бай-гуша:

   – А когда я послал за тобой ястреба, почему ты не прилетел? Ведь уже завершил ты тогда счёт живым и мёртвым!

   – Я не явился на твой второй зов, потому что считал, кого больше на свете, мужчин или женщин!

   – Что же по твоему счету вышло?

   – Вышло, что на свете женщин на одну больше, нежели мужчин!

   – Это почему же ты так вывел?

   – А потому, государь, что я всех мужчин, которые слушаются женщин, причисляю к женщинам![122]122
  ...к женщинам... - Эту легенду излагает русский этнограф Т.Н. Потанин, работавший в конце XIX – начале XX в.


[Закрыть]

Тогда Сулейман понял, наконец, что не следует ему исполнять прихоти жены. И он отпустил всех птиц. А жене сказал так:

   – Вследствие твоей прихоти, самая ничтожная маленькая птица причислила меня к женщинам!..

И с той поры жена не осмеливалась требовать от него исполнения её прихотей и капризов!..

А я рассказал вам, сыновья, для того эту историю, чтобы вы знали, что как бы я ни любил своих жён, матерей ваших, а важные мужские решения принимаю я один, не слушая женских слов!..

Так сыновья узнали, что отец не прислушивается к речам злокозненным, а ценит лишь всё истинное – истинную смелость, истинный ум…

На фоне неба облачного запомнил Осман своего отца, как тот сидит на коне, вскинув голову в шапке войлочной, зорко глядя, бородку чуть выпятив; и большой беркут – на его руке, на большой рукавице...

С шести лет Осман уже ездил на охоту с ловчими птицами вместе с отцом и ближними воинами отца. Восьми лет Осман убил из лука дикого гуся. Это была первая дичина, убитая им. Остановились на месте охоты на три дня и праздновали по приказу Эртугрула возмужание его сына; скакали на конях наперегонки, состязались: кто дальше пустит стрелу из лука... Жиром убитого гуся натёрли руки маленького охотника, так по обычаю положено было...

А в одиннадцать лет Осман уже сам поймал в сеть, нарочно поставленную, своего первого беркута. Отец стоял рядом, но мальчик уже заранее знал, что надобно делать. На лапы птицы навязал путлища и посадил птицу на руку. А после запеленал беркута в подстилку стёганую насёдельную и связал платком поперёк крыльев, и привязал к седлу вверх головой. Только клюв и когти оставались свободными; так надо было, чтобы хватким удачливым вышел беркут для охотника. Зарезали трёх баранов на становище и отпраздновали первую поимку Османом беркута. Этот беркут служил Осману долго и любимцем его был...

Отец Эртугрул всегда перед охотой надевал чистую хорошую одежду. Та из его жён, в юрте которой он ночевал накануне, сама стирала для него белую нижнюю рубаху. Так и сыновей он приучил – чистое хорошее надевать платье, сбираясь на охоту...

Ловчие птицы прекрасной были утехой! Однажды Осман и его младший брат Гюндюз, возрастные уже юноши, выследили черно-бурую лисицу. Осман приметил, что на этот раз беркут Гюндюза выдался ловчее. Впрочем, лисицу в тот раз не поймали. «Но отчего же так?» – подумал Осман. А беркут его был всегда хорош. На другой день снова решили охотиться за этой лисицей с таким редкостным мехом. Вечером до того дня Осман сидел в гостях в юрте супруга своей кормилицы и говорил:

   – Не пойму я, что с моим беркутом!..

   – Ты бы ему нутро промыл. И сделай, как я научу тебя...

И Осман так и сделал, по научению старого охотника.

Дал беркуту на ночь большой кус курдючного сала, и на ночь посадил над холодной ледяной водой в большом сосуде. От воды поднимался холодный пар. А под утро Осман дал беркуту ещё маленький кусочек парного мяса. Затем Осман дал птице катышек шерсти, нарочно скатанный, чтобы у птицы вся пища вышла из нутра; чтобы птица в голоде остром устремлялась бы на охоту. Затем он промыл птице кишки и желудок подсоленной водой. И когда повторили напуски, беркут Османа взял лисицу!..

Но не всякая ловчая птица – к добру охотника. Случаются зловещие птицы. Если будешь охотиться с такой птицей, рука отсохнет. Тундар подарил племяннику хорошего, выученного беркута. Но один из сыновей Тундара сказал, что это птица зловещая и надо потому отпустить её на волю. Тундар посердился на сына и сказал Осману:

   – Завистливые его слова! Он завидует тебе. Я ведь ему обещал этого беркута, но решил почтить тебя, сына моего старшего брата!..

Осман вечером смазал жиром густо кожаную рукавицу. Но поутру остались на ней следы жира. Стало быть, птица не была зловещей. Однако Осман не хотел доверять Тундару и применил ещё и другой способ для опознания зловещей птицы. Стал внимательно разглядывать беркута. Но рука в рукавице, на которой Осман носил беркута, не сохла, не болела. А всё же собаки боялись одного вида этой птицы, поджимали хвосты короткие и без того и выли. И когти у этого беркута были незатупленные и белые – верный признак! И на хвосте у беркута жёлтого были серые пятна – ещё верный признак! И на хвосте вместо обычных двенадцати перьев – четырнадцать. А глаза были у этого беркута разные – один светло-серый, а другой – тёмно-серый. Нет, зловещая птица это была! Старший сын Тундара тоже так говорил. Но младший сказал:

   – Я не могу допустить и терпеть, чтобы Осман думал, будто наш отец Тундар хочет погубить его! Я сам буду охотиться с этим беркутом! И не говорите моему отцу!..

Осман и старший сын Тундара тогда подумали, что и младший его сын не доверяет отцу; пробовали отговорить юношу, но он заупрямился. И стал охотиться с этой птицей. Какое-то время всё шло хорошо. Рука не сохла, не усыхала, и никаких бед не случалось. Но минуло тридцать дней, а после – ещё пятнадцать, и все трое отправились на охоту. Охотились на волка. Пустили птиц ловчих. Младший сын Тундара поскакал в нетерпении следом за полётом своей птицы. Конь вдруг споткнулся на скаку и юноша упал на землю и ударился головой о камень. Вышло – насмерть! И Осман, и старший сын Тундара тогда совсем поверили: беркут был подаренный Тундаром птицей зловещей доподлинно!.. А Тундару так и не сказали, что его сын охотился с беркутом, которого Тундар подарил Осману!.. Но вот как-то раз вечером на охотничьем привале старший сын Тундара вдруг вспомнил смерть младшего брата и заговорил такими словами:

   – А не могло бы это быть всё же случайностью горькой?..

Осман тогда подумал, что трудно человеку поверить в коварство своего отца! И не стал возражать, а отвечал коротко:

   – Да, и я так думаю: это могло быть случайностью горькой!..

Но с той поры старался не доверять полностью ни Тундару, ни сыну Тундара; но делал это так, чтобы они не могли заметить его недоверия к ним!..

А на охоту надевали самую чистую нарядную одежду, помнили завет Эртугрула. И многие девицы на становище заглядывались на Османа, когда он, юный, в чистой нарядной одежде, проезжал на хорошем коне, с птицей ловчей на рукавице согнутой в локте руки... Разных ловчих птиц знал Осман, различал хорошо, зорко их приметы; у кого какой клюв, лапы, когти, глаза. Умел и нарядить птицу, как надобно, чтобы хороша была и ловка... Пёструю петельку с диском-подвеской округлой надевал птице на шею, на грудь. На хвост, на лапы навешивал бубенцы. Маленький колпачок, чтобы головку птицы прикрывать, пёстрым тонким мелким-мелким узором расшит был... А рукавица, чтобы птицу ловчую носить, крепкая сделана была, из кожи сыромятной... Любил сидеть перед юртой и кормить сокола; наклонял голову в простой войлочной шапке, будто говорил тихо с птицей... Бывали у него и ловчие орлы. Орел ловчий – глядит горделиво, гордостно – гроза лисиц, и волков... Вечером, перед охотой утренней, никогда не забывал помолиться Аллаху молитвой особой. И никогда не молился перед охотой огню, как молятся многобожники-язычники... А когда линяли его птицы, устраивал для них своими руками особую клетку большую с четырьмя решетчатыми стенками и крышей. И там две чаши ставил. В одну наливал чистую ключевую воду, чтобы птица могла пить и купаться; а в другую чашу засевал ячмень. Птица грудью ложилась на молодую зелень, расправляла, сушила крылья и клевала молодые побеги... Но старцу Буркуту-Коркуту поклонялся...

   – Этот старец святой – от Аллаха! – так говорил.

Старец Буркут-Коркут – человек-беркут – повелевает облаками и тучами. Собирает облака и велит им:

   – Идите и проливайтесь дождями для пользы людям!

И облака и тучи идут по небу и проливаются дождями для пользы человеку!..

А по небу ночному длинная небесная дорога тянется. Это летят стаей длинной многие множества небесных птиц, птиц Аллаха...

Много рассказов за свою жизнь выслушал Осман. Однако приметил вдруг, уже возрастным будучи, что более всего помнится слышанное в детстве самом первом, раннем...

Старики говорили, что Небо – Тенри – Тангра – оно и есть Аллах. Но нельзя было верить в такое. Вера многобожников полна соблазнов, но не следует соблазняться! Нельзя верить, будто существуют иные боги, кроме Аллаха! И женщин, когда они поклоняются языческой богине Умай для лучшего деторождения, надобно порицать сурово и налагать на поклонение подобное запреты строгие! И нельзя верить, будто вся земля на свете покоится на рогах жёлтого быка, а под быком-земледержцем – рыба, а под рыбой – море безбрежное. Нельзя верить в это! А в одного лишь Аллаха, в его волю надо верить! Пусть эта воля не может быть понята людьми, но она – для их блага!.. И быть может, и можно носить на себе, и на детях и жёнах своих амулеты из волчьего меха; но непотребно это – верить в божественность волка!.. Но ведь поётся в песнях, что «лицо волка – благословенно», в особенности же – гёк-бури – голубого волка. Да и сам ведь Осман навешивал на своих коней клочки волчьей шкуры. От иных обычаев трудно, а порою и нет возможности отказаться!..

Но Осман не верит в Небо и в сыновей Неба, которых звали – Ак Хан – Белый Хан, Кызыл Хан – Красный Хан, Йешиль Хан – Зелёный Хан; и ещё одного сына звали когда Жёлтым Ханом – Сари Ханом, а когда и Чёрным Ханом – Кара Ханом...

Но закинешь голову, поглядишь в небо, а там будто бы и различишь прекрасное лицо небесной красавицы – Солнечной Девушки; сияет-сверкает её прекрасное лицо округлое... а вот её пальцы огневые тянутся к людям – свет несут на землю... Облака закрывают лицо Солнечной Девушки, потому и лицо невесты на свадьбе тюркской закрывают покрывалом красным – дуваком...

Но можно верить в святого Хызра, который волею Аллаха омылся в источнике бессмертия и с той поры по земле бродит и творит добро людям...

В кочевые жилища тюрок часто заглядывает Хызр, потому что тюрки неприхотливы, никогда не просят о многом...

Самое хорошее на свете жилище – юрта, деревянный её остов четырёхчастный – решётки образуют стены, сверху прикреплены жерди и составляют жерди верх юрты, а круг деревянный скрепляет жерди крыши, и из отверстия выходит дым очага, а свет – входит. И войлоком вся юрта крыта. Собрал – разобрал! Собрал – разобрал! На двух верблюдов, а то на трёх лошадей погрузил – повёз на другую стоянку!.. В проем – вход-выход – входишь-выходишь. Ковровой занавесью завешивается вход-выход... Юрта лучше, чем каменные жилища неверных; лучше, чем дворцы султанов! В летнюю жару в доме сыро и жарко, а в юрте прохладно... Юрта лёгкая, четыре сильные женщины и сложат её, и поставят без труда... А внутри – каких только нет ковров, подушек, кошм!.. Тонкие узоры красные закруживаются кругами яркими... А свернуть всё при укладке – легче лёгкого!..

В самой серёдке внутри юрты – место очага. Здесь разводят огонь, чтобы зимой холодной не замёрзнуть, здесь и пищу горячую можно готовить. А за очагом против входа-выхода – место для почётных гостей. О нём, об этом месте, говорят старики:

   – На почётное место не устремляйся!..

И то, не устремляйся; жди, когда хозяин пригласит!..

Рядом с почётным местом гостевым – сундуки резные деревянные, серебряными бляшками изукрашенные. Днём на сундуке постель свёрнутая положена. На гостевое почётное место детям забегать нельзя, оно – только для почётных почтенных гостей и в чистоте содержаться должно. А справа от почётного места – ковры настланы для отдыха хозяев, здесь и супруги спят вдвоём... А налево от почётного места – дети спят и играют... А у входа-выхода конскую упряжь хранят. И в юрту нельзя обутым входить... Порфирородными зовут византийских императоров, потому что они по обычаю рождаются в комнате, красной тканью затянутой, в таком прекрасном покое... Там рождают их матери их, императрицы... Осман же явился на свет в юрте кочевой, в Сугюте, и мать его, когда рожала его, ухватилась за уздечку, привязанную к особому шесту; как все женщины-кочевницы в родах, когда рожают своих детей... И когда маленький Осман, младенец ещё, плакал громко, обносили его троекратно вкруг очага... А когда он, едва на ножках стоящий, кинул в очаг щепку и горсть пыли, тогда муж его кормилицы ударил его по щеке – нельзя бросать грязь в очаг!..

В юрте, где отец жил один, мальчик подросший много времени проводил, разглядывая отцово оружие... Спрашивал:

   – Отчего этот лук не похож на другие луки здесь?

Отец отвечал:

   – Это очень старый лук. Моя мать ещё в девичестве своём пускала стрелы из этого лука. Если бы осталась в живых одна хотя бы из твоих старших сестёр, я бы ей подарил этот лук прародительницы их...

   – И моя сестра стреляла бы из этого лука? В битву ходила бы?

   – Нет, ныне, в наше время, девицы в битвах не бьются. А так, на охоту, быть может, ездила бы...

Осман видал, как девицы охотятся с малыми ловчими птицами...

   – Ты любил бы мою сестру?

-Да.

   – Она ведь была бы девица, женщина! А любить надо сыновей!

   – И дочерей, запомни! Женщина родила на свет каждого из нас в больших муках! Дочь возможно выдать замуж хорошо, и тогда зять добрый сделается твоим союзником и другом, а то и сына заменит...

   – А раньше, давно, женщины бились в битвах? Твоя мать, моя бабушка, билась?

   – Да. Только в рукопашный бой нельзя допускать женщин, потому что пойдёт такая резня, упаси Аллах! Женщины стреляют издали из луков, обстреливают издали врагов...

   – А это длинный меч старинный, правда?

   – Не тронь его, клинок острый, ты пальцы обрежешь!..

   – Трудно сделать хороший меч?

   – Даже и плохой меч трудно изготовить! Прежде богатыри отправлялись за мечами в далёкие земли, где живут мастера!..

   – А теперь? Я тоже поеду далеко, чтобы добыть меч!

   – Теперь в этом нет нужды! Поедешь недалеко в большой город, золотые монеты с собой возьмёшь в кошеле – побольше! – и покупай меч, какой только захочешь!..

   – А почему этот нож – каменный?

   – Кремнёвый. Потому что очень старый.

   – Твоего отца, моего деда?

   – Нет, куда старше. От самых старых предков наших.

   – И его никто не бросил, не выбросил?

   – Грех – бросить, как сор, оружие предков!

   – Я тоже не брошу!

   – Ты хороший мой удалец!

Похвала отцова как веселит сердце, душу мальчика! И как хочется, чтобы отец не отсылал его из своей юрты подольше; хочется задавать много-много вопросов и слушать спокойные, серьёзные ответные слова отца...

   – А рукоять – из камня? Почему такой лёгкий камень, и жёлтый такой?

   – Это не камень, это слоновьи рога – бивни...

   – Какие рога?

   – Далеко-далеко живут огромные звери – слоны. Слон имеет длинный мягкий нос и два рога. Очень дорого стоят такие рога, потому что их привозят издалека...

   – Слон – страшный? Страшнее волков?..

   – Слон большой, высокий, траву ест. Я слыхал, что на слоне ездить возможно, как на верблюде. Нет, слон сам по себе не свиреп, но если разозлить его, может и затоптать большими толстыми ногами...

   – А это железный нож?

   – Это железный.

   – А это?

   – Этот металл – бронза...

   – А что крепче?

   – Железо закалённое...

. – А бронза красивее, да?

   – Нож ценится за прочность.

   – Мне красивые ножи нравятся, пусть будут прочные и красивые!

   – Пусть тебя Аллах сохранит, умная голова!

   – Ты зачем смеёшься? Не смейся!

   – Да я не смеюсь, нет!

   – Нет, ты смеёшься, ты надо мной смеёшься...

   – Право, не смеюсь я над тобой...

   – Я мало знаю, потому что я ещё маленький. Но ты не смейся надо мной, ты мне всё говори, всё рассказывай мне...

   – Я и рассказываю...

   – И не смотри на меня так сейчас!

   – А как я смотрю?

   – Как будто хочешь отослать меня!

   – И отошлю. У меня дела есть...

   – Нет, сейчас не отсылай! После! Отошлёшь меня после?

   – Ладно, соглашусь на этот раз, отошлю тебя после!..

   – А это тоже ножи?

   – Ножи. Это кинжалы... Эй, не обрежься!..

   – Рукоятки золотом обложены... Я хочу такой острый клинок; и чтобы рукоятка золотая!..

   – Всё будет! Потерпи, подрасти...

   – Долго расту...

   – А ещё дольше будешь жалеть о быстротечности детства, когда вырастешь!

   – Как? Отчего буду жалеть?

   – Не скажу сейчас. Поймёшь, когда вырастешь; а покамест не вырастешь, не поймёшь... Смотри, вот ещё кинжал, рукоять изогнута, видишь, как... Это из далёких земель Хиндостана кинжал... Видишь, камень красный прозрачный, вделан в рукоятку, это рубин, дорогой камень, драгоценный...

   – А вот тоже золотая рукоятка...

   – Это насечка золотая...

   – А здесь цветы на рукоятке...

   – Не забывай! Клинки острые...

   – Но я ведь буду ходить с кинжалом?

   – Будешь. И даже скоро. А покамест берегись, не обрежься!..

   – Сколько у тебя кинжалов!..

   – Много...

   – Тебе от твоего отца достались?

   – Какие – от отца, от деда, от прадеда, от самых дальних предков; а какие – сам добыл в битве, в поединках с монголами...

   – Вот люди вырезаны на рукоятке! Один другому руку отрезает... Кто они?

   – Не знаю. Это древний кинжал, и воины древние изображены...

   – Монголы?

   – Монголы не древние!

   – А какие?

   – Монголы – плохие люди! Убивают без толку. Женщин-старух, детей-младенцев не жалеют. Монголов гнать надо, чтобы и следа от них не осталось!

   – А ты много бился с монголами?

   – Много! Монголы изгнали нас из наших давних земель!

   – А когда мы совсем победим монголов, мы вернёмся в наши давние земли?

   – Нет, не вернёмся. Теперь наши земли – здесь. У нас будет много земель. Все земли здесь будут наши!

   – Ты завоюешь их?

   – Из меня плохой завоеватель! Завоюешь ты, но и тебе не хватит жизни твоей. Земель много. И внукам, и правнукам твоим ещё останется для воинского труда!..

   – А почему ты плохой завоеватель? Ты храбрый, сильный!..

   – Я охоту люблю, пиршества, людей своих жалею слишком...

   – А я что, не буду жалеть людей?

   – У тебя жизнь будет другая. Ты в другое время будешь жить!

   – А ты уже умрёшь, когда я буду жить в другое время?

   – Наверно, умру. А даже если ещё и не умру, то сделаюсь старый, немощный, дела свои оставлю...

   – Я не хочу, чтобы ты был старый и больной!

   – До этого ещё много времени. Теперь не хочешь, а кто знает, чего захочешь, когда вырастешь!

   – Твоей смерти никогда не захочу!

   – Аллах ведает!

   – Аллахом сейчас клянусь: я никогда не захочу твоей смерти!

   – Верю!..

   – Только ты ещё не отсылай меня сейчас!

   – Так вот зачем все твои клятвы! Ладно уж, не отошлю покамест. Но отошлю скоро.

   – А после опять позовёшь?

   – Позову.

   – Покажи ещё мечи. И я уйду. Только после ещё приду!

   – Придёшь, когда я позову тебя. Не хочу, чтобы мой сын рос балованным и капризным...

   – Только вот этот меч покажи, и я сразу уйду!

   – Запомни свои слова! Сын вождя не должен бросать свои слова на ветер!

   – Я уйду, клянусь. Только вот этот меч покажи, вот этот.

Отец держит обеими руками плашмя красивый меч, богато украшенный, с клинком широким.

   – Это франкский меч. Из далёкой земли франков. Франки сюда пришли захватывать города румов; самый большой их город захватили – Истанбул. Там, в землях франков течёт река Рейн. Там, на берегах реки этой, много мастеров живёт, хорошие мечи куют...

   – Ты был там? Давно? Когда меня ещё не было на свете?

   – Мог бы я солгать тебе, но мой тебе добрый совет: всегда, когда можешь не лгать, не лги! Нет, я никогда не бывал в землях франков на реке Рейн...

   – Ты бился с франками здесь?

   – Сегодня для тебя день разочарований! Нет, мне не довелось биться с франками. Этот меч я взял, когда одолел одного монгола. У монголов чего только не увидишь! – оружие со всех концов мира...

Эртугрул много раз повторял сыновьям, что настоящий воин должен носить простую одежду, когда выходит с хорошим оружием.

Сколько раз мальчик Осман лакомился в отцовой юрте лепёшками, испечёнными из муки ячменной.

   – Такую муку, смолотую из жареного ячменя, хорошо брать с собой в поход...

В небольшом сундуке Эртугрул сохранял бережно самую простую утварь, доставшуюся ему от отца и матери, – ступу, деревянные потемнелые чашки, нож самый простой, уже совсем затупившийся, деревянное блюдо, украшенное процарапанными простыми узорами, огниво, деревянное стремя, казавшееся таким неуклюжим...

В сундуках было много монет, золотых и серебряных.

   – Это деньги, – говорил отец. Брал монеты на ладонь, подбрасывал, золото и серебро падало, сыпалась звонко...

   – Когда-нибудь поедем в город...

   – В Истанбул?

   – Зачем в Истанбул? До Истанбула далеко! Истанбул ещё надо сделать нашим городом! А есть ведь и другие города, большие и маленькие. Поедем... Там увидишь чаршию – торговые ряды – выставлено много разного – одежда, оружие, сладости. Подходишь, отдаёшь вот такие золотые и серебряные диски и забираешь всё, что хочешь...

   – Почему?

   – Так положено.

   – А если не давать ничего взамен, никаких золотых и серебряных денег, тогда можно всё взять?

   – Экая голова твоя! Можно всё взять и без денег, только оружием и воинской храбростью. Беда в том, что ведь нет возможности всегда брать всё оружием войны! Даже монголы не могут так жить. Когда-нибудь надо остановиться, утвердить свою власть, дать людям хорошие законы. Это ведь хорошо, когда в твоих городах у людей много денег; хорошо, когда в торговых рядах продаётся всё, что только бывает на свете... Да что я тебе говорю, ты мал ещё!..

   – Я всё понимаю! А ты всё знаешь, а ничего не делаешь. Где твои города с твоими законами? Почему наши воины не берут франкские и румские города? Почему ты не становишься самым великим правителем на всех землях?!

   – Да я, может, не хочу! Большая власть – большое рабство! У султана власть большая, а сколькими цепями прикован он к этой власти своей! А я – свободный воин! Я не захватил много земель, но ты посмотри, ты скажи, кто посмеет напасть на меня, на моих людей? Никто не посмеет!..

Отец, казалось, говорил сам с собой, не для маленького сына, не для Османа говорил; казалось, сам себя хотел убедить... В чём же убедить?..

   – А если ты такой свободный, почему ты хочешь, чтобы я сделался большим вождём и чтобы у меня было много земель и разных городов? Ты же так говорил!

   – Говорил. Я так говорил, и говорю, и буду говорить о тебе, потому что время расцвета жизни твоей будет другое. А это ещё что! Как подумаю о временах твоих сыновей, и внуков, и правнуков!..

   – Они будут жить в юртах, а по стенкам – вот такие монеты будут сплошь!..

   – В юртах! А не хочешь во дворцах?! Все франки и румы будут у них в ногах валяться!

   – И монголы?

   – Кто будет помнить о монголах! Здесь всё будет твоё, твоё и твоих потомков. Я видел дворец султана Алаэддина Кейкубада, сына Кейхюсрева, я пировал в зале для пиров. Но дворцы твоих внуков прославятся на весь мир! Высокие, белокаменные, а вокруг сады... Эй! да ты не знаешь, что такое сады... Вот, видишь знаки на этой монете! Это письменные знаки, знаки халифов, наместников великого пророка Мухаммада. Это имя Бога, призыв к Аллаху показан этими знаками... Это древняя монета, в государстве древнем персов чеканили её... – Отец вдруг улыбнулся...