Текст книги "Виктор! Виктор! Свободное падение"

Автор книги: Ф. Скаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

Во всяком случае, накрапывало и дул сильный ветер. Пре-вос-ходно. В такое время пешеходы не стремятся сюда, как мухи на сладкое.

Нужно только выкроить момент, когда никто не будет проезжать мимо. Он открыл бардачок и достал фонарик. Права и техпаспорт он оставил – и самоубийце, и Гюлльхаугу они как рыбе зонтик. Как быть с ключом зажигания? Если оставить, машину могут случайно угнать какие-нибудь юнцы, а это не входит в план. Следы Мортена Мартенса должны обрываться здесь – у парапета, над стремниной. По привычке шофер запирает машину и сует ключи в карман. Такое действительно может случиться с самоубийцей. Он открыл дверь со стороны Канала и вылез из машины с тюком одежды. Потом вытащил рюкзак. Фонарик сунул в кармашек к термосу. Потом обежал «Ладу» и запер все двери. Все-таки несколько тысяч Анита за машину получит. А за квартиру на Свердрюпсвейен и того больше. Да кое-что на счету. Кари ни полушки не достанется – это было оговорено при разводе. В оставленном на столе письме он напомнил, что все оставляет Аните.

Он повернулся к воде и кинул в нее ключи. Если водолазам повезет, они их найдут. А труп нет, унесло течением.

Мартенс пригнулся за машиной. В ту секунду, когда из туннеля вынырнул грузовик, загрохотал маневренный паровоз. Локомотив пошел к Скансену, грузовик затарахтел вдоль по набережной в противоположную сторону. Из свидетелей остались слюнявые волны да молчальник Монастырский холм.

Мартенс медленно поднялся. Надел рюкзак, взял мешок с одеждой и осторожно пошел по гололеду наискосок. Перебежал мостовую и пошел через туннель по узенькой полоске тротуара. Волны на той стороне канала росли на глазах. Ни одна машина не встретилась ему в туннеле. Он шел быстро, но не бежал. Скоро он смог уже рассмотреть цифры на часах вокзала. Без десяти пять. Появился народ. Кончился рабочий день. Двери разъехались, Мартенс вошел в вокзал. И заспешил в мужской туалет.

Пять минут спустя оттуда же вышел Одд Кристиан Гюлльхауг. Он тоже был одет по-спортивному, навьючен рюкзаком и нагружен пластиковым пакетом, но от Мартенса его отличало более округлое лицо и низкий лоб. Не говоря уж о том, что он носил бороду и очки.

Гюлльхауг пересек зал и подошел к киоску «Нарвесен», где отоварился тремя детективами и газетой «Верденс Ганг». Чтение он сунул в пластиковый мешок. Потом заспешил на выход, к воде. В толпе он увидел знакомое лицо, шофера, раньше работавшего в АО «ТРЁНДЕР-ПРИНТ». На всякий случай Мартенс на секунду задержался у табло прибытия и отправления поездов. Потом шагнул на улицу.

Длинная пристань компании «Фосен Трафиклаг» растянулась прямо напротив вокзала. Гюлльхауг зашел в административное здание и купил один билет до Систранда. В пять часов две минут он поднялся на борт одного из судов «Скорого рейса» и уселся на свободное место в глубине салона. Он поставил рюкзак между ног и раскрыл газету: приверженец здорового образа жизни, видимо, озабоченный тем, какие семена разумного и вечного готова сервировать ему «Верденс Ганг» 15 февраля 1982 года.

Спустя тринадцать минут, как всегда точно по расписанию, ракета отвалила от причала и скользнула в Канал, а когда вышла во фьорд и оставила город позади, прибавила ходу. Мужчину в аляске и бриджах поездка не интересовала. Когда на фьорд стала опускаться темнота, он отложил газету и принялся за детектив. В Брекстаде примерно треть пассажиров вышла. Ракета теперь бороздила Крогвогфьорд курсом на Фьяллвярэй; мимо Стурроссена; волна усилилась. От Кнаррлагсюнда, где на берег сошли еще несколько человек, судно домчало до Систранда за полчаса. Ракета шла дальше, до самой Маурсюндвяр и Сулы, но человек в спортивной одежде сошел здесь, как и большинство пассажиров – горстка людей, которым надо было в разные концы Фрейи.

Рядом с причалом Систранда, где с неба сочился дождь вперемежку с грязью, сиротливо поджидали два автобуса. Было уже восемь, и Мартенс сел в тот, на котором было написано «Стурхаллерен». Если верить расписанию, он идет до самого Титрана, когда находится желающий тащиться в такую даль.

Шофер подтвердил это, не выказав никакого неудовольствия; да и две дамы средних лет собрались туда же.

Автобус покатил на юго-запад; вот миновали уже и Флатвал, а пассажиров не прибывает. Поездка тянулась полтора часа, и, кроме нескольких огней вдали, ничего интересного не встретилось глазу. Дождь хлестал по стеклам, и мужчине в спортивном костюме постепенно расхотелось вылезать из автобуса. Почти полностью пустой, теплый салон был, видимо, его последним контактом с цивилизацией.

Он мог бы попросить шофера высадить его у поворота на Хьервогсюнд, но решил не делать этого. В памяти у всех должна остаться только необходимая малость. Лучше сделать вид, что он едет к кому-то в гости; Титран по здешним меркам крупный центр, мало ли какие дела могли позвать сюда.

По обеим сторонам дороги встали дома. Автобус миновал школу и остановился неподалеку от магазина. Мартенс пулей вылетел из автобуса, предоставив дамам делать это с чувством и расстановкой. Дождь прекратился, но немилосердно задул ветер. Мартенс пошел по дороге в обратном направлении, надеясь, что никто не обратит на него внимания. Человек с рюкзаком и мешком должен быть здесь самым заурядным зрелищем. Но до самого поворота ему никто не встретился. Чтоб ничего не напутать, пришлось осветить указатель фонариком: Хьервогсюнд 2. Мартенс свернул с шоссе и пошел чуть влево, к северу, по узкой проселочной дорожке. Осталось найти место, где он в прошлый раз ставил машину. Он шагал во мрак, подталкиваемый в спину порывами ветра. И вдруг согрело радостью – он больше не Одд Кристиан Гюлльхауг, а опять Мортен Мартенс, гениальный аферист, проделавший самый ловкий в современной истории номер с исчезновением. Его еще ждут несколько утомительные испытания, но зато потом уж за все воздастся сторицей.

Всю дорогу он считал про себя шаги: полтора километра – это приблизительно две тысячи шагов. Но теория и практика суть вещи разные. Вдруг впереди забрезжил слабый свет, огни одного из немногих на Хьервогсюнде домов. Похоже, он проскочил. Прошел ту маленькую боковую дорожку, на которой в субботу оставлял машину, и не заметил. Она спускалась в ложбинку. И где красные огни радиомачты, которую он, кстати, не помнит по 1977 году?

Он повернул голову влево, подставив лицо дождю и ветру. И почему ничего не видно?

Очки, понятное дело, запотели. Теперь они только мешаются. Он скинул с плеч рюкзак, отлепил бороду, снял очки и вынул ненавистную гадкую челюсть. И сразу увидел два красных пятна, одно повыше другого. Да, он спустился слишком близко к морю.

Две минуты спустя он добрался до низинки и отыскал тропку. Хоть он и включил фонарь, идти к месту стоянки автомобиля пришлось практически ощупью. Никаких следов на чуть припорошившем снегу. Теперь надо найти «лагерь». Повезло с этой мачтой. По ней Мартенс определял направление. Сейчас чуть правее, примерно метров триста от тропинки. По первоначальному плану он собирался припрятать все это гораздо ближе к воде, да времени не хватило. Позавчера надо было успеть на последний паром, а он и так выдохся, перетаскивая по этим буеракам тяжелые тюки, да еще в темноте. Пришлось несколько раз бегать взад-вперед, к тому же чуть не каждый раз блуждать. Попробуй сориентируйся на таком унылом однообразном ландшафте. Интересно, как далеко он от воды сейчас и какие сюрпризы приготовили ему эти буераки напоследок? Напрямки вряд ли больше трехсот метров, но он не может подходить близко к домам. Нет стопроцентной гарантии, что все обитатели Хьервогсюнда сидят по домам и млеют от «Семейного кино по понедельникам».

Он двинулся в путь. Пока он в низине, никто не заметит свет его фонарика. Снег лежал отдельными проплешинами. В субботу Мартенс, чтоб не оставить следов, обходил их стороной, и сейчас тоже. Если и дальше будет такая теплынь, то нежданно засыпавший Фрейю снег стает за несколько дней. Хотя погода может опять поменяться. Он помнил некоторые камни, выступы, но ориентировался прежде всего по мачте. Что, черт возьми, он бы без нее делал?

Мартенс снова считал шаги – от тропки до тайника порядка четырехсот. Дойдя до трехсот семидесяти, он прищурился и стал озираться, скользя лучиком по выступающим ребрам гор и оазисам из мха, вереска и снега. Медленно, чуть нерешительно Мортен крутился вокруг своей оси. Надо же так безукоризненно замаскировать тайник, что потом сам не можешь его найти… А вот тот валун, это не?..

Именно. Это был он. Беглец чуть не завопил от восторга. Но сдержался и только тихонько присвистнул. Он обошел камень и нашел лаз с тыльной стороны, который он прикрыл камнями. Мартенс наклонился и вытащил парочку из них. Посветил фонариком. Все на месте – шесть перетянутых скотчем ящиков, лодка и две канистры с водой.

Что чувствовали Руалд Амундсен и его парни, когда они, покорив Северный полюс, добрались наконец до базового лагеря, Мартенс точно не знал, но с трудом мог себе представить, чтоб они ликовали сильнее его. Сейчас, здесь, в темноте, он снова получил в свои руки то, без чего в данный момент никак нельзя было выжить. Все идет по плану. Накрапывало, но не сильно, во всяком случае, насквозь он не промок. Другое дело – ветер, он пробирал до костей, и Мартенс почувствовал необходимость спрятаться на ночь под крышу. Никакого походного опыта у него не было, но он знал зато, что люди могут умереть от переохлаждения даже при нулевой температуре.

Наручные часы показывали половину одиннадцатого. Интересно, его уже ищут или старший инспектор Рённес решил, что он явится к нему завтра утром? Это зависит от того, сколько и чего Рённес против него накопал. По большому счету все это его уже не интересует: он вне пределов досягаемости. И городские новости занимают его лишь постольку-поскольку.

Вообще-то он собирался перетаскивать свои тюки на берег по одному. В десять ходок, потому что у него как раз десять вещей плюс пакет с одеждой. Но в темноте и незнакомом месте надежнее, видимо, двигаться короткими перебежками, чтобы по возможности все вещи были в куче.

В первый заход он взял рюкзак и одну из канистр с водой. Посмотрел на красные огни мачты и прошел тридцать шагов в направлении север-северо-запад. Перед ним вздыбилась небольшая горка, которую предстояло преодолеть. Он надеялся, что после нее склон полого спустится к воде. Он положил вещи, повернулся на сто восемьдесят градусов и опять отсчитал тридцать шагов – чуть не влетел в валун. Похоже, идея поэтапного передвижения оказалась верной. Может ли он утащить за один раз две коробки или надорвется? Сделав несколько ходок, он пришел к выводу, что должен носить по одной вещи.

Двигаясь таким макаром примерно час, он услышал шум моря, но еще где-то далеко вдали. Руки уже отваливались, и не хватало дыхания. Дождь усилился. Ветер не налетал порывами, а дул непрестанно – холодный и пронизывающий. Теперь это стало более ощутимо, потому что и аляска, и галифе пропитались влагой. Впервые промелькнула страшная мысль – а одолеет ли он это вообще?

Но он снова взялся за дело, и стало лучше. Следующие метров двести оказались пологой вересковой пустошью, и теперь он оставил мачту позади и слева. В противоположной стороне никаких огней не было – то ли дома скрывала горка, то ли все уже улеглись. Во всяком случае, можно без опасений включать фонарик. Но все равно надо жалеть батарейки, он не помнит, в какой ящик пихнул запасные. Вперед-назад, вперед-назад, в скучном ритме, к тому же слишком изнуряющем, чтобы действовать усыпляюще. Болели плечи, но бодрило сознание того, что шум моря все ближе.

Покончив с очередным этапом, он всякий раз включал фонарь и пересчитывал тюки, поскольку посеять что-нибудь в пути было смерти подобно. Потом принимался таскать дальше. Когда темноту прямо перед ним разрезал белый свет, он буквально остолбенел. И стал тихо ждать, затаив дыхание. Свет появлялся и исчезал в неторопливом, пульсирующем ритме. Господи, это же прибрежный прожектор, который им показывал Нурдванг. В дневное время просто белый помпончик на одной из шхер к востоку от Свартнаккена. Осталось чуть-чуть!

А где же огни Шлетрингского маяка? Он крутанулся на месте, но увидел снова только радиомачту. Наверно, гора на которой стоит мачта, загораживает от него маяк. Во всяком случае, какое-то марево освещает ему путь все время, не то бы он давно свернул себе шею.

Он подхватил коробку и начал один из последних этапов. Раз-два-три-четыре (неожиданно под ногами оказался скалистый склон) пять-шесть-семь…. Он резко затормозил и попятился, скорее почувствовав, чем увидев, что гора обрывается в никуда. Поставил коробку и посветил фонариком перед собой. Еще бы два метра – и он сорвался в пропасть. На подгибающихся ногах он приблизился к обрыву. До камней внизу не более четырех-пяти метров; но и это могло означать конец. Мортен представил, как он искалеченный тыркается внизу, шаря по камням разбитыми окровавленными руками. Он перенапрягся, таская тяжести, и потерял бдительность. Нужно решительно взять себя в руки!

Мартенс поводил фонариком. Под ним виднелось что-то коричневое, а еще ниже – глянцевое. Он у цели! Это пролив, петляющий меж холмами.

Море лежало неправдоподобно тихое – естественно, ветру негде разогнаться между материком и грядой островов. Переплыть будет несложно. Он не собирался обходить острова кругом, достаточно просто высадиться на Свартнаккене. Лучше он там побольше поломается, перетаскивая вещи. Хотя он продрог так, что клацал зубами, внутри разлилась теплота. Остается только найти удобный спуск к воде.

Он посветил фонариком влево. Всего в нескольких шагах вниз стекал желобок, естественная расселина в горе, спустить по которой вещи – плевое дело. Он положил фонарик так, чтобы тот освещал верхнюю часть желоба. Потом взял коробку и осторожно полез вниз, спиной к морю. Гора была мокрая и скользкая, но не такая скользкая, как коричнево-желтый взморник. Мортен оступился и выронил коробку. Она застряла в расщелине, но сам он полетел вниз, сапоги плесканули о воду. Ему удалось вовремя затормозить, но все-таки он зачерпнул воду сапогами. Чертыхаясь, он полез обратно. Снова замечтался, поделом ему.

Ему удалось развернуться. Он сел на коробку, стащил с себя сапоги и вылил из них воду. Черт его задери. До сих пор хотя бы ноги были в тепле, но после такого купания в ледяной воде все станет гораздо хуже. Теперь он дрожал всем телом, хоть и был укрыт от ветра. Ему удалось натянуть сапоги и подняться на ноги. Он поискал, обо что бы упереться. И по тому же желобку вылез наверх. Положил фонарик иначе, чтобы лучше освещал низ расщелины. Стало ясно, что места для всего скарба внизу все равно не хватит. Значит, в первую очередь надо спустить лодку, надуть ее и уже на нее грузить вещи.

Когда он шел к вещам, в сапогах хлюпало. Он потащил за собой лодку, поднимать ее не было сил. Добравшись до расщелины, он распластался на ней и нашел опору для ноги. Потом медленно скатился вниз, увлекая за собой лодку.

Все сошло прекрасно, правда, квадратный мешок пару раз застревал. Когда правый сапог уперся во взморник, он остановился. То, чему предстояло стать лодкой, спокойно лежало рядом с коробкой. Он осторожно полез наверх за фонарем. Небо теперь сочилось не дождем, а изморозью, которая царапала кожу, как наждак. Перчатки отсырели, пальцы занемели. Они сжались на ручке фонарика. И Мартенс стал спускаться обратно. Осветил пакет с парусом. «ВЕРХ» было написано черным по красному. Это не имеет никакого значения, заверил его продавец. При надувании лодка автоматически поворачивается на нужную сторону. Но можно ли надувать лодку на суше? Опустить на воду тяжелый сверток он тоже не решался – если он сразу не совладает с баллончиком, лодка наверняка утонет. В кино и в руководстве по пользованию такие мелочи устраиваются до боли легко. К тому же он не большой знаток тонкостей морской науки. Правда, продавец утверждал, что лодка дуракоустойчива. Он посветил на шнур. «ДЕРНУТЬ ЗДЕСЬ. PULL HERE». Он полуопустил лодку в воду и изо всех сил потянул за шнур.

Пуууууух!

Впечатление было такое, будто огромный кит неожиданно вынырнул из воды, чтобы продышаться. И красный сверток стал пухнуть в объятиях Мартенса. Пришлось даже дать ему тумака, чтобы красный не наваливался на живот всей тяжестью. Бесформенная груда превратилась в широкую гондолу, уверенно легшую на воду. За неправдоподобно короткое время Мартенс получил полностью оснащенную лодку, с веслами и навесом.

Это вернуло ему силы и уверенность, помогло забыть, как он промерз. Осталось только поднять на борт багаж – и можно отплывать. Он привязал лодку к камню и взвесил на руке коробку, которая уже лежала в лодке. Без сомнения, все поместится, лодка рассчитана на четырех человек.

Интересно, сколько времени он лазил туда-обратно, пока спустил весь багаж – десять минут или полчаса? Задним числом он не мог сообразить, но пришел в ужас, поняв, что времени десять минут третьего. С проселочной дорожки он сошел четыре часа назад.

Он аккуратно перелез в лодку, сдвинул в сторону навес и угнездился на узкой скамье, предназначенной для гребца. Весла на воду! Прощай, цивилизация! Только взмахнув веслами, он понял, как одеревенело тело. Обе коленки расквашены. Дыханья не хватает. Заледеневшие руки и ноги. Мокрый почти насквозь. Но близость цели гнала его дальше в темноту. Сперва через канал, к «изнанке» холмов. Мелкий барашек осложнял маневры. Зато у корабля был легчайший ход. Канал он одолел в двадцать – тридцать гребков. И, не успев охнув, уткнулся в берег.

Но высаживаться на берег здесь глупо. Насколько он помнил, хижина Нурдванга отстояла от прожектора в шхере изрядно. Он попробовал плыть кормой вперед, до смерти боясь впаяться во что-нибудь. Время от времени он поднимал фонарь и освещал путь. Но видно ничего не было, только горы, взморник и вода.

У него опять застучали зубы, навалилась усталость. Попробовал считать гребки, но тут же сбился. Помнил только, что дважды доходил до двухсот пятидесяти. Холмы, мимо которых он плыл, оказались довольно протяженными. Но, видимо, узкими, потому что звук бьющихся о них с той стороны волн заглушали дождь и ветер. Хижина тоже на другой стороне, но он боялся заплывать так далеко: не надеялся справиться с управлением в неспокойном бурунном море. К тому же тогда, летом, море блестело. А сейчас ни зги не видно.

Вроде он уже достаточно отошел к востоку?

Увидев слева, низко над землей, всполохи, он понял, что это должен быть Шлетрингский маяк. Стоп машина. Он чувствовал, что это как раз нужный холм – Свартнаккен. Здесь еще такой маленький проливчик направо? Трясущимися руками Мартенс поднял фонарик. Лампочка садится, или просто его глаза подводят? Но все-таки он разглядел: верно, справа бухточка. Он свернул в нее, а дождь сыпал на лицо, плечи, колени. Потом он вытащил весла и снова взялся за фонарик. Здесь вроде можно сойти на берег. Он так закоченел, что с первой попытки и не встал. Но потом заставил себя, несмотря на внутреннее сопротивление. Да, это место он узнал. Вроде Нурдванг называл его Свинячьей бухтой?

Намотав на руку трос, он полез на берег. Там оказался пляж, и Мартенсу удалось вытащить лодку на сушу. Казалось, его шатает ветром, но он сумел-таки, под чавканье взморника, втащить вещи на гору. Больше всего Мартенсу хотелось лечь и не вставать, но он отчаянно боролся с этим желанием.

Он стал прыгать, приседать, боксировать невидимый прямоугольник, и это помогло. Он немного пришел в себя. Тело отогревалось – спина, руки, ноги. Потом он присел, спрятался от ветра.

Он пил прямо из термоса и чувствовал, как тепловатый кофе течет по подбородку вперемешку с каплями дождя. Надо же было не дотумкать взять с собой дождевик! Но все-таки он у цели. Он смог!

Когда холод снова стал подбираться, Мартенс встал на ноги и включил фонарик. Теперь он должен спуститься на ту сторону и найти хижину. Это не может быть далеко, потому что когда он вылез на гребень скользкого склона, его буквально оглушил шум волн. И подмял под себя жуткий ветер. Он шел согнувшись, закрыв руками нос и рот, чтоб как-то дышать. С этой стороны склон оказался просто катком. Он споткнулся и повалился на колени.

В первый раз Мортен Мартенс действительно испугался. Нет, так дело не пойдет. Даже если он доковыляет до моря, хижина может оказаться метрах в двухстах как в ту, так и в другую сторону. Единственный разумный выход – дождаться рассвета. Он дополз обратно и провел хилым лучиком по лодке и коробкам. В какой из них спальный мешок? Если он его найдет, можно укрыться под навесом в лодке и сохранить тепло. Он попробовал разыскать это, поднимая тюки по очереди. Но благодаря его гениальной прозорливости все коробки были одного веса. Тогда он стал действовать на ощупь, вспомнив, что переложил спальником какие-то консервы. Наверно, здесь, вроде что-то мягкое… Закоченевшие пальцы не могли совладать со скотчем. Наконец он рванул и выдрал клок.

По счастью, он не ошибся. Он вытянул спальник, звякнули банки. Еще немного попрыгать, чтоб разогнать кровь. Он и сам понимал, что прыгает, как рахит, прыжки походили на тур медленного вальса. Он запихнул спальник под навес. На дне лодки перекатывалась вода, шут с ней. Когда он опять нагнулся, чтобы влезть в лодку, из кармана вывалился фонарь. Потом, попробовав его зажечь, Мартенс обнаружил, что и стекло, и лампочка разбились. Все равно, через три часа рассветет.

Но мерз он нещадно, часто высовывал голову и с надеждой смотрел в черное небо. Странным, необъяснимым образом он почувствовал, что дождь прекратился. Стоило ему минуту полежать спокойно, его начинал колотить озноб, как при температуре. Время тянулось омерзительно медленно.

Прошла вечность тьмы, и он увидел просвет на востоке. Вылезя чуть позже из лодки, он прочувствовал, каково приходится подагрикам: прямо он шел с огромным трудом. Тело вышло из повиновения. Грыз голод, еще более страстно хотелось очутиться в тепле. Он взобрался на отполированную гору и увидел вдали, где бились о берег волны, белую полоску. Да, этот пейзаж что-то напоминает ему. Там ниже и правее…

Перед последним решительным броском он выждал минут пятнадцать – чтоб совсем рассвело и не было риска свернуть себе шею в расщелинах. Потом вышел к морю. Этот маленький пляж, должно быть, мини-Ривьера Нурдванга. Мортен прошел он еще немного, встал на четвереньки и посмотрел в бухту. Странно, что никто не водрузил на полюсе флаг, рассеянно подумал он. Провалявшись так какое-то время, Мартенс вдруг расхохотался. Не от истерической радости, а от щемящего страха. Никакой хижины не было.