Текст книги "В космосе холодно (СИ)"
Автор книги: Евгения Духовникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)
Быстрым шагом она пересекла ярко освещённый вестибюль. Из широких окон были видны тускло поблескивающие панели солнечных батарей и бесчисленные люки ангаров, издали напоминающие пчелиные соты. Ещё дальше, уходя за горизонт, простиралось лётное поле, куда заходили на посадку корабли. Отсюда угловатые силуэты катеров и неуклюжие, дутые диски грузовых танкеров были не крупнее мошки.
Станция жила своей жизнью: деловито стрекотали траволаторы, хлопали двери шлюзов; по огромному, во всю стену светодиодному табло, бежали строки текста – название рейсов, время старта и номер корабля. Периодически из громкоговорителей доносились объявления – голос диктора гулким эхом отражался от стен, плавно переходящих в куполообразный потолок.
На табло Сол даже не взглянула. Она и так помнила вводные. И сейчас уже можно было не спешить: корабль ждал её в ангаре в секторе "С", а это совсем рядом, буквально в паре минут ходьбы от центрального вестибюля.
Она выпила традиционную чашку горячего шоколада в кафетерии, и уже хотела было идти к своему кораблю, как вдруг её окликнули.
– Сол!
Девушка обернулась. Через вестибюль к ней спешил Траверс Прест, второй помощник председателя Управления по пассажирским перевозкам.
– Счастливый день, – осторожно поздоровалась она. Появление господина Преста здесь, на Станции было событием из ряда вон выходящим – всякий знал, что Траверс Прест до жути боится высоты, даже на аэробусах летает только в самых исключительных случаях. Про это даже байки ходили.
– О, он поистине счастливый, Сол! – с чувством воскликнул Прест. – Счастье, что я застал тебя здесь, а ведь могли бы разминуться. Ты же летишь сегодня на Аргент, я прав?
– Сначала на Либер, – неохотно уточнила Сол. – Причём без посадки. Там цепляю эскадру – и на Аргент.
– А с Аргента?
– Сюда, – кажется, она начала понимать, к чему тот клонит. – А что?..
Прест перевёл дух, словно собираясь с мыслями.
– Видишь ли, дело в том, что… У меня к тебе одна личная просьба. Ты не могла бы на обратном пути забрать с Аргента одного человечка?
Сол мысленно застонала. Она очень не любила, когда ей навязывали те или иные обязательства, облекая их в форму невинной просьбы, отказать в которой не так-то просто.
Если она даст себя уговорить, значит, на обратном пути у неё будет пассажир. Не то чтобы она была категорически против такого соседства, но…
– Почему же он не летит регулярным рейсом, как все? – резонно спросила Сол.
– Оттуда сейчас нет регулярных, только чартеры, – пояснил Прест, суетливо переступая с носков на пятки. Сразу бросалось в глаза, что он сильно нервничает, опасаясь отказа. А Сол вполне могла отказать ему: участок пути с Аргента на Феррум не был оплаченным отрезком полёта, и Сол имела полное право лететь одна. – Понимаешь, там уже который месяц бушуют метеорные потоки, все чартеры отменены, последний был полгода назад или даже раньше. А человек, о котором я говорю – видный учёный, доктор наук – застрял на Аргенте, в то время как он позарез нужен здесь!
– То есть, как это – "застрял"? – в голосе Сол послышалось раздражение. – Организуйте внеочередной чартер, в чём проблема-то?
– Это небезопасно. Я же объясняю: метеорные…
– Так отправьте приму!
– Ах, Сол, ну ты же знаешь наши порядки… Прим и так не хватает, всё расписано на месяцы вперёд. А пока вся эта бюрократия и волокита – полгода пройдёт, не меньше!
– Господин Прест, я лечу на Вольтурисе, – Сол старалась говорить спокойно. – Там не предусмотрено кают для пассажиров.
– Д-да, – Прест издал нервный смешок. – Конечно, я знаю. Просто я подумал… Ты могла бы взять его… в кабину.
Вообще-то, Сол ждала такого поворота. Её катер, Вольтурис, изначально проектировался для обычных пилотов, не для прим, поэтому в кабине было предусмотрено четыре места: для двух пилотов, бортинженера и штурмана.
Разумеется, прима-пилоту штурманы были не нужны.
– Я вам не такси, – недовольно проворчала девушка.
– Сол, пожалуйста…
Сол шумно вздохнула, осознавая, что дала-таки себя уломать.
– Что это хоть за крендель-то? Как я его найду?
– Он сам тебя найдёт, – Траверс Прест просиял. – Я сейчас же свяжусь с ним, через пару минут он будет в курсе.
– Имейте в виду, я не стану его ждать. Пусть не опаздывает. И развлекать его в пути я не собираюсь!
– Разумеется, разумеется, – казалось, господин Прест готов был согласиться со всем, при этом он не переставал улыбаться во все тридцать два зуба. – За мной должок, Сол. Как мне тебя отблагодарить?
– После сочтёмся, – Сол поставила пустую чашку на столик и поднялась на ноги, слегка хмурясь.
Как и все пилоты, она была суеверна. А договариваться о чём-либо и тем более давать обещания перед вылетом в рейс считалось дурной приметой. Так же, как и прощаться вслух.
Она подняла руку в универсальном жесте, который служил одновременно и приветствием, и прощанием, и молча направилась к своему кораблю. Траверс Прест ответил ей таким же жестом, присовокупив к нему лишь лаконичный кивок. Хоть он и не был пилотом, да и вообще открытого космоса боялся как огня, но обычаи чтил.
Парой минут спустя Сол уже набирала код на электронном замке ангара. Когда уровень давления в ангаре стабилизировался, мигнула зелёная лампочка, возвещая о том, что дверь разблокирована. Корабль ждал её внутри – серебристо-серая остроносая машина с треугольными, грациозно изогнутыми крыльями. Непропорционально длинный нос катера смотрел вверх, к пока ещё закрытому люку. На пыльной обшивке корпуса блестели капельки конденсата.
"Миллениумы" относились к категории сверхлёгких катеров последнего поколения. Если лайнеры повышенной грузоподъёмности могли достигать нескольких миль в длину, то Вольтурис был способен без труда уместиться на волейбольную площадку. Впрочем, весьма скромные размеры никак не сказывались на его мощности, скорости и маневренности.
Сол положила ладонь на глянцевую панель сканера.
– Солярис Кеплер, Вольтурис, пароль "восток – шестьдесят один – двенадцать".
На кораблях последнего поколения стояла система двухфакторной идентификации: для подтверждения личности пилотов помимо совпадения отпечатков пальцев, требовалось ещё и совпадение тембра голоса.
– Личность подтверждена, – после секундного размышления корабль согласился впустить своего пилота.
– Привет, Вольтурис, – Сол поднялась в кабину и опустилась в кресло. – Бортовой компьютер, запуск. Двигатели, запуск. Диагностика, запуск. Готовность номер один.
Компьютер послушно зашелестел процессорами. Где-то в недрах корабля активировался и зарокотал двигатель. По корпусу прошла лёгкая дрожь.
– Вольтурис, это центр управления полётами, – произнёс динамик. – Старт через сорок три минуты, коридор двенадцать минут.
– Есть, – Сол методично проверяла приборную панель, активируя необходимые опции. Взгляд её упал на мягкую игрушку, шушпанчика. По сути, это был просто меховой шар с глазками и магнитиком внутри, чтоб можно было крепить его к металлической поверхности. Когда-то игрушка принадлежала младшему брату Сол, а сейчас это был её талисман, неизменно сопровождавший девушку во всех полётах.
Сол ласково погладила шелковистый мех, так, как она гладила бы мурра: между глазками-бусинками.
– И тебе привет, дружище.
В отличие от Вольтуриса, Шушпанчик не отозвался.
– Диагностика завершена, – сообщил корабль.
– Отлично, выведи информацию на монитор.
По синему экрану побежали длинные колонки чисел.
– Вольтурис, твоё заключение? – вопрос был адресован кораблю.
– Все жизненно важные показатели в пределах нормы, – немедленно отозвался тот. – Уровень энергоёмкости двигателя – сто процентов. Запас кислорода – двенадцать суток автономного полёта. Неисправности не выявлены.
– Порядок, – сказала Сол одновременно кораблю и диспетчеру станции.
– Передаю координаты для гиперперехода, – диспетчер замолчал на секунду. – Подтвердите получение.
– Подтверждаю, – Сол бросила взгляд на экран слева. – Сектор сигма-три? – она вставила в разъём флешку с маршрутным листом и щёлкнула тумблером. – Вольтурис, рассчитай гипер.
Пару секунд корабль анализировал данные.
– Расчёт интегрального гиперпространственного перехода произведён, вывожу на монитор, – корабль явно был горд собой.
Сол хмыкнула.
– Откуда столько пафоса, Вольтурис?
– Это не пафос, а официальная формулировка, – мгновенно отозвался корабль. – К тому же, содержание всегда важнее формы.
– Ладно, ладно, не спорю, – девушка не была сейчас настроена заводить пространные философские диспуты с искусственным интеллектом. – Работаем.
На всякий случай Сол сама проверила расчёты гипера. Разумеется, мощнейший процессор корабля не мог ошибиться, но привычка всё перепроверять была у неё в крови.
– Внимание! Взлёт разрешён. Счастливого пути, Кеплер.
Из иллюминатора Сол увидела, как крышка люка медленно поднялась, открывая её взору лоскут звёздного неба.
– Вольтурис, приоритет ручного управления. Взлетаем, – вдохнув побольше воздуха, она положила руки на штурвал.
И окружающий мир перестал для неё существовать.
Потому что реальность перестала быть трёхмерной, мгновенно наполнившись всем тем пёстрым множеством образов и форм, что были доступны лишь примам.
В голосовом управлении больше не было нужды: корабль стал её продолжением, – или она стала одним из элементов корабля, сказать сложно, да это и не меняло сути: они стали единым целым, единой органичной системой: девушка-пилот и катер с искусственным интеллектом.
Примы искренне не понимали, как обычные люди могут обходиться без всего этого.
Как же это прекрасно! Как глоток холодного цитрусового сока в знойный июльский полдень, как первые капли долгожданного дождя, живительной влагой падающие на пересохшую почву, как золотисто-рыжие лучи рассветного солнца, робко касающиеся влажных заспанных облаков…
Оставив пустые сомнения, напрасные переживания, ненужные философствования, не задумываясь ни о прошлом, ни о грядущем, просто наслаждаться настоящим моментом…
Просто лететь.
На скорости мысли, со скоростью мысли…
Скорость была для неё всем. Только так она могла ощутить настоящую, подлинную свободу. Только так могла прочувствовать, что живёт. Лишь в такие моменты она чувствовала себя по-настоящему счастливой: когда пространство искривлялось, сминалось и съёживалось под мощными турбинами фотонно-кварковых двигателей, будто тонкая капроновая тюль под чересчур разогретым утюгом, когда звёзды слева и справа по курсу размазывались светящимися линиями, как на картинах поздних импрессионистов, а тёмная материя, пронизывающая всю Вселенную незримой пеленой, ощущалась как свежий морской ветер, бьющий в лицо.
Только до ближайшего моря было по меньшей мере двести центиллионов пути.
Сол даже не знала, если на Либере, куда она летит, моря – настоящие, природные моря, а не искусственные водохранилища, выкопанные для создания резервуаров с запасами пресной воды.
Но зато Сол прекрасно помнила вкус и запах настоящего солёного моря – того самого моря, на берегу которого некогда стоял её родной дом.
Помнила. И была не в силах забыть.
Стать пилотом мог далеко не каждый. Требовались долгие годы обучения и практики, сотни и тысячи часов налёта, глубокие познания в технике, не говоря уже о высокой скорости реакции, умении ориентироваться, анализируя множество переменных, хладнокровии и выносливости.
Стать прима-пилотом было невозможно. Примой нужно было родиться.
Нет, конечно, примы не были ни сверхлюдьми, ни полубогами, ни киборгами. Но одно отличие у них всё же наблюдалось. Крошечное отличие, любопытная особенность в генетическом коде, внешне не выражавшаяся никак.
Разница крылась внутри.
Обладатели специфического гена имели уникальные способности, недостижимые для обычных людей и свойственные скорее машинам, нежели живым существам: нечеловеческую ловкость, молниеносную скорость реакции, умение обрабатывать гигантские массивы информации в миллисекунды. А ещё – абсолютную память. Всё, что прима когда-либо видел или слышал, он помнил наизусть. Прима мог запомнить звёздную карту, взглянув на неё лишь мельком, а потом в точности воспроизвести по памяти вплоть до самых мелких деталей; мог решить уравнение, не прибегая к помощи калькулятора или даже листка бумаги с карандашом; мог производить в уме любые операции с числами, например, с ходу определить необходимый угол атаки, скорость и ускорение, чтобы аккуратно выйти на орбиту или нырнуть в гипер.
Но это было ещё не всё. Самое главное – примы могли взаимодействовать с компьютерами и другими электронными устройствами напрямую, без использования измерительных приборов, мониторов, экранов и датчиков: осязательные рецепторы примы считывали информацию с электрических импульсов, передавая нервным окончаниям, после чего мозг расшифровывал её и переводил в удобную для работы форму. Для этого был нужен всего лишь контакт с источником такого сигнала – любым открытым участком кожи.
Всё это давало примам колоссальные возможности.
Но у любой медали существует и обратная сторона. Для нормального метаболизма примам был нужен адреналин, много адреналина. Это была жизненно необходимая потребность: как потребность в кислороде у любого живого существа. Недостаток адреналина вызывал у прим состояние, похожее одновременно на голод и на депрессию, а длительное его отсутствие могло привести к необратимым последствиям и даже к смерти. Поэтому с самого детства примы неосознанно тяготели к занятиям, так или иначе связанным с определённым риском: экстремальным видам спорта, испытаниям и пилотированию межпланетных транспортных средств, работе со сложными механизмами.
Когда же Независимые гильдии пилотов одна за другой объявили о наборе пилотов из числа прим, почти все они восприняли это предложение с энтузиазмом и дружно пополнили стройные ряды покорителей космоса в белой униформе. Конечно, где ж ещё искать неиссякаемый источник драйва и азарта, как не в бескрайних просторах космических глубин?
Да, где-то, разумеется, оставались примы, избравшие иной жизненный путь, скажем, путь учёного или преподавателя, но то были единицы, исключения из правила.
О происхождении прим ходили самые разные слухи. Кто-то утверждал, что появление данного гена – следствие естественной мутации; иные отстаивали противоположную точку зрения: якобы примы были искусственно созданы в генетических лабораториях, а затем по какой-то причине эксперимент был свёрнут и закрыт, но перед этим – строго засекречен.
У обеих версий были свои сторонники и противники, и обе отвергались как учёными-генетиками, так и официальными властями, а при детальном разборе не выдерживали никакой критики. Действительно, ничто не могло объяснить то, что ген примы не передавался по наследству, его невозможно было воспроизвести в лабораторных условиях, а попытки внедрить этот ген в обычную человеческую ДНК не давали никакого результата. Говорили, что якобы эти эксперименты были продиктованы закономерным желанием создать побольше пилотов и финансировались Гильдией пилотов Первой префектуры, а когда все они закончились ничем, директора Гильдии обвинили в нецелевом использовании средств, превышении служебных полномочий и растрате. Всё, как и всегда: нашли крайнего, наказали и успокоились.
Впрочем, были и другие изыскания, спонсируемые структурами куда более могущественными, чем Гильдия пилотов, но в итоге все они были прекращены как не имеющие практической ценности, а прим, наконец, оставили в покое. Злые языки поговаривали, что примы – порождение тёмной энергии Вселенной, что мутация эта противоестественна и противоречит самой природе человека и что скоро примы переведутся сами.
Но вопреки ожиданиям злопыхателей, примы не выродились и не исчезли. Больше, однако, их также не стало. Интересно, что частота проявления гена не имела никакой связи с расами или нациями, не просматривалось также какой-либо зависимости от внешних факторов вроде климата планеты, её геологии, атмосферного состава и радиационного фона.
Со временем примы перестали быть диковиной и заняли в обществе свою уютную нишу в штате пилотов Гильдий, – благо что эта работа подходила им как нельзя лучше.
Годы шли, человеческая цивилизация разрасталась, дотягиваясь до самых отдалённых областей наблюдаемой части Вселенной; росло и население, и число заселённых планет, и, соответственно, трафики грузовых и пассажирских перевозок, – дефицит прим среди пилотов нарастал, ощущаясь всё сильнее и сильнее. Потому-то прима-пилоты и были на вес золота, впрочем, день их работы примерно столько и стоил.
Разумеется, везде где только можно было обойтись без прим, обходились без них: на региональных и даже на среднемагистральных рейсах, при перевозке грузов класса "B" и ниже, на хорошо обкатанных маршрутах, где вполне мог справиться тандем из опытного экипажа и искусственного интеллекта корабля. И всё равно прим не хватало – у каждого из них график был расписан на полгода вперёд, а тендеры на свободные смены проводились за два-три года.
Бюрократические подробности, впрочем, Сол ни грамма не интересовали. Она заглядывала в свой рабочий календарь-график на планшете только чтобы узнать, куда ей завтра предстоит лететь и на чём.
Добравшись до сектора сигма-три, Сол маякнула Станции, что всё в порядке, и ушла в гипер.
Мгновение неестественной, вязкой тишины – и картина окружающего пространства полностью изменилась. Словно кто-то проворно заменил один слайд на другой.
Иные планеты и созвездия. Иная тьма. Иной холод.
И совсем рядом, по космическим меркам – рукой подать – стройная цепочка зелёных огней грузовой эскадры.
В космосе холодно. Звёзды дарят свет, но не тепло. Равнодушный, безжизненный свет. Звёзды одинаково безучастны ко всем – и к тем, кто их любит, и к тем, кто ненавидит.
Сол чуть сжала штурвал, разворачивая корабль. Адреналин тёплой щекочущей волной разливался по жилам.
– Ну что, Сол, – шепнула она самой себе, улыбаясь уголком рта. Стиснула в руке талисман-Шушпанчика, целиком уместившийся в ладони. – Полетаем?..
II. Проблемные пассажиры и внезапные перемещения
Компьютер Вольтуриса, не дожидаясь команды пилота, уже сканировал окружающее пространство, вычисляя новые координаты корабля.
Сол не стала ему мешать: она искала сигнал.
"Текущие координаты определены, погрешность гиперперехода в пределах допустимого, – раздался в голове голос Вольтуриса. – Наблюдаю эскадру. Передаваемые позывные совпадают с искомыми".
"Хорошо", – так же мысленно ответила Сол кораблю. Огляделась.
Они вышли из гиперперехода далеко за пределами гравитационного поля Либера. С такого расстояния немаленькая планета выглядела просто как яркая точка, одна из тысяч.
"Запрашивают наши позывные".
"Передай".
В ту же секунду динамик щёлкнул и заговорил голосом, принадлежавшим не машине, а человеку:
– Вольтурис, ответьте, как слышно? Эскадра шестнадцать-тридцать семь готова, ждём код для подключения.
– Эскадра, слышу вас нормально, – отозвалась Сол. – Отправляю ключ, синхронизируйтесь.
Это было относительно новое, но уже оправдавшее свою целесообразность и удобство техническое решение. Вместо того, чтобы сажать за штурвал каждого корабля прима-пилота, можно было обойтись одним-единственным кораблём под управлением примы, остальные же корабли становились реципиентами: автоматика синхронизировала их действия с главным кораблём, таким образом, прима вела не только свой корабль, но и весь караван. Иногда в целях экономии корабли-реципиенты даже не комплектовались экипажами – управление осуществлял искусственный интеллект.
На этих кораблях пилоты-люди всё же были.
Сол молча наблюдала, как на экране одна за другой загораются красные точки, обозначавшие подключившиеся к Вольтурису корабли.
"Готово, – уловила она невербальный сигнал Вольтуриса. – Можно лететь".
– Синхронизация успешно произведена, – почти сразу же отрапортовал капитан эскадры. – Передаю управление.
– Беру управление. Тест.
Сол повела штурвалом – и вереница грузовых кораблей повторила движение вслед за Вольтурисом. Теперь она управляла не одним кораблём, а двумя дюжинами.
Отойти в условленный сектор. Ещё раз проверить координаты и время. И уйти в гипер.
– Что за груз? – полюбопытствовала Сол от скуки.
– Насколько мне известно, чипы и программные модули.
– Понятно. Запчасти.
Груз класса "А" – "ценные и особо ценные грузы, подлежащие особому контролю при межпланетарной транспортировке".
Аргент был планетой-заводом, чему способствовала прежде всего, его геология: богатейшие запасы минералов, главным образом, благородных и редкоземельных металлов. Конечно, на Аргенте имелись и жилые районы, в основном на островах, но большая часть его территорий была промзоной. А вот высокоточное производство располагалось на нескольких планетах, в том числе и на Либере.
– Расчётный сектор достигнут, – Сол начала сбрасывать скорость. – Приготовиться к гиперпереходу.
– Есть.
Разумеется, исходная скорость корабля никак не влияла на процесс перехода. Но в момент выхода из гиперпространства скорость оставалась точно такой же, как на момент входа, а в данном случае это было немаловажно.
Сол потянулась к бутылке с водой и сделала несколько больших глотков, утоляя жажду. Ещё раз проверила данные. Длинные столбцы цифр пронеслись в сознании, суммируясь, умножаясь, выстраиваясь в красивое равенство. Отлично.
– Давай, Вольтурис.
Опять вязкая, как клейстер, тишина изнанки пространства, – и эскадра кораблей во главе с Вольтурисом вынырнула из потаённых глубин космоса в системе Аргента.
"Защитные экраны, – тут же приказала Сол кораблю. – И постоянно сканируй пространство".
Экраны, конечно, не помешают, но это не панацея: от каменной крошки они ещё помогут, а вот от более крупных "камушков" не спасут. В любом случае, лишним не будет.
Вольтурис молча подчинился. Искусственный интеллект превосходно чувствовал, когда пилоту лучше не говорить ничего под руку.
Финниган не преувеличивал, говоря о метеорных потоках вблизи Аргента: Сол скучать не пришлось. Но эскадру кораблей-реципиентов она ощущала за спиной так явственно, будто эти корабли были частью её самой. Впрочем, в какой-то степени так и было.
В какой-то момент крупный, размером со скалу, астероид пронёсся совсем близко; девушка не видела его, – иллюминаторы не давали полный обзор, но почувствовала локаторами Вольтуриса. А вот скопление из нескольких довольно внушительных глыб она решила обойти: пытаться просочиться между ними было рискованно из-за габаритов идущей позади эскадры.
Но всё в этом мире кончается; область космического шлака в конце концов тоже осталась позади, и полёт перестал походить на допотопную компьютерную игру-симулятор. Аргент постепенно приближался, Сол уже могла разглядеть его кольца. Еще несколько минут пути – и она услышала сигнал с космодрома.
"Передай им наши позывные, Вольтурис", – Сол расслабленно прикрыла глаза, восстанавливая дыхание. В крови всё ещё бурлил адреналин, будоража нервы.
"Позывные приняты. Включаю динамик".
– Вольтурис, проверка связи, – кашлянул динамик. – Слышите меня?
– Слышу, слышу, – торопливо ответила Сол. Гравитационное поле планеты мягко, но настойчиво тянуло корабль вниз. – К посадке готовы, жду коридор.
– Коридор свободен, можете приземляться. Южный космодром, сектор омега-пять.
"Стоп, что? Южный?!"
Сол недоумённо нахмурилась. Навязанный Престом пассажир должен был ждать её на Северном космодроме. Наверняка он уже там.
– Аргент, уточните информацию, – попросила Сол. – Южный космодром? Точно? Разве не Северный?
Динамик чихнул, запнулся. И выдал после паузы:
– Информация верна. Южный космодром, сектор омега-пять, поле девятнадцать.
"Странно".
Сол мысленно пробежалась по маршрутному листу. Нет, всё верно: в исходных данных значился именно Северный космодром.
– Аргент, прошу подтверждения, – спокойно, но настойчиво повторила Сол. – У меня в маршрутном листе указано иное. Данные не совпадают.
На этот раз динамик молчал чуть ли не целую вечность.
– Подтверждаю, – наконец, сказал он с едва заметным раздражением. – Вольтурис, вам на Южный космодром.
Сол пожала плечами, но решила не тратить время, продолжая бессмысленный спор. Надо было садиться.
"Вольтурис, оболочку".
"Выполняю".
Вокруг корабля возникло силовое поле, из открывшихся форсунок пошёл инертный газ, окутывая корпус невидимым одеялом. Такая система защиты от возгорания устанавливалась на все корабли последних поколений.
"Оболочка установлена. Минута до входа в атмосферу".
"Отлично, Вольтурис".
– Эскадра, идём на посадку, – сказала Сол вслух. – Можете отцепляться.
Для посадки синхронизация с флагманом была не нужна. Пилоты грузовых кораблей вполне были способны посадить свои машины самостоятельно.
Теперь Аргент стремительно наползал на них, постепенно превращаясь из эллипсоида в плоскую тарелку.
Сол почему-то вспомнила своё самое первое приземление на поверхность планеты – в то время она была на первом курсе лётной академии, но под чутким руководством и бдительным надзором инструктора могла управлять учебным кораблём. Тогда, в свой первый раз ей отчего-то стало жутковато: казалось, планета стремится упасть на неё, раздавить своей чудовищной массой, прижать и не отпускать. Иллюзия была столь сильна и правдоподобна, что лишь нечеловеческим усилием воли она смогла погасить панику, взять себя в руки и посадить корабль.
От нахлынувших воспоминаний губы непроизвольно растянулись в счастливой улыбке, но от осознания, что её почему-то отправили не на тот космодром, создав тем самым дополнительные проблемы, улыбка быстро погасла.
"Скорость ноль, – возник в голове голос Вольтуриса. – Посадочное поле прямо под нами".
Сол не было нужды смотреть в иллюминаторы: расстояние до земли она ощущала через радары корабля. Но всё равно открыла глаза – и успела увидеть белокурые клочки облаков, похожие на сладкую вату. Корабль завис прямо над космодромом в миле над землёй. Вольтурис уже включил реверсивные двигатели, и теперь, мягко покачиваясь на антигравитационной тяге, как на пуховой подушке, неторопливо опускался вниз. Позади то же самое делали грузовые корабли.
С пружинистым толчком шасси коснулось земли. Долетели. Обычно серый и пасмурный Аргент встречал их сегодня на удивление прекрасной погодой: прозрачно-чистое бирюзовое небо, лишь слегка сдобренное скромной порцией кучевых облаков, лёгкий ветерок и плюс двадцать. Идеально.
Сол вновь подумала о пресловутом пассажире, и радости заметно поубавилось. Ладно, надо решать проблемы по мере их поступления. Она застегнула куртку, прихватила бутылку из-под воды, планшет и направилась к дверям.
– Да, Вольтурис, – уже стоя на земле, Сол обернулась к кораблю. – Посчитай, пожалуйста, полёт отсюда до Северного космодрома.
– Зачем? – вежливо поинтересовался корабль. – Мы вроде бы собирались возвращаться на Феррум. Я не прав?
– Посчитай. Так… на всякий случай.
Куртку вскоре пришлось расстегнуть: солнце ощутимо припекало. Конечно, не так, как на Ферруме – там в знойные летние дни даже асфальт не выдерживал и плавился как сливочное масло на раскалённой сковородке. Но Сол привыкла к прохладному климату своей родины.
Столько лет прошло, а она всё не отвыкнет…
У стоявших чуть поодаль грузовых кораблей толпились пилоты. Увидев Сол, они приветственно замахали руками и что-то прокричали. Сол махнула им в ответ.
Судя по тому, что Аргент в её полётных планах в ближайшее время не значится, назад их поведёт другая прима. Ей же нужно было возвращаться на Феррум: время поджимало, стык в стык с сегодняшним стоял другой рейс.
В здании космодрома было прохладно, даже свежо, и Сол, наконец, вздохнула свободно. На кондиционерах здесь, к счастью, не экономили.
Ей не хотелось мешкать, но без формальностей было никак. Дежурная просканировала её жетон и лениво застучала по клавиатуре, заполняя формуляр полёта. Она печатала медленно, к тому же, постоянно делала ошибки – в эти моменты флегматичный взгляд женщины менялся, и, близоруко сощурившись, она вносила исправления.
– Прошу прощения, – не выдержала Сол. – Мне нужно переместиться на Северный космодром. Дело в том, что меня там ждут…
Диспетчер оторвалась от документа и угрюмо уставилась на Сол.
– А я тут при чём?
– Так нужно же оформить…
– Это не ко мне. Рейсы оформляют в третьем корпусе, – равнодушно пробубнила диспетчер, – Пожалуйста, идите, оформляйтесь…
– На Северный космодром? – молодой человек за стойкой непонимающе нахмурился, не переставая сверлить Сол внимательным немигающим взглядом. – Я правильно понял: вы ходите оформить рейс с Южного космодрома Аргента на Северный?
– Правильно.
– Но я не вижу в этом никакого смысла, – сотрудник космопорта покачал головой. – Что у вас в полётном плане?
– В полётном плане я должна была сесть на Северном космодроме! – раздражённо ответила Сол.
– Там сейчас нет свободных участков, – видимо, это объяснение должно было её полностью удовлетворить. – Крупный рейс, срочная поставка. На ближайший месяц космодром полностью занят, поэтому все прочие рейсы перенаправляются сюда.
– Понимаю, – перебила Сол. – Но я там не задержусь. Сяду и практически сразу же улечу. Что, неужели нельзя найти свободную площадку? На полчаса всего, не больше.
– К сожалению, это невозможно.
– Но почему?!
– Я же вам объясняю: всё занято.
– Что, не найдётся места для сверхлёгкого катера? – она начинала терять терпение.
– Увы.
Сол в сердцах ударила кулаком в стеклянную перегородку – так, что та отозвалась глухим вибрирующим звоном.
– Да как же вы не понимаете, что… – она вдруг осеклась.
Что-то подсказывало, что не стоит рассказывать о маленькой просьбе господина Преста кому попало.
А лучше вообще никому не рассказывать. Не стоит.
– Чего я не понимаю? – несмотря ни на что, мужчина продолжал оставаться невозмутимо-вежливым.
– Ничего, – буркнула Сол. И, не удержавшись, язвительно добавила: – Спасибо за помощь.
"Вот чёрт! И как теперь ей быть?"
Ладно, если колесо не катится к кузнецу… или рыбаку?.. Как там в старинной поговорке? Неважно, в общем, придётся на ходу изобретать план "Б". Сол мрачно вздохнула.
– Где у вас тут центр связи?
– В главном корпусе, левое крыло, серое здание под куполом.
Надо же, её опять одарили лучезарной улыбкой. Какая щедрость.
Мысленно костеря на все лады и господина Преста, сумевшего-таки её отловить прямо перед стартом и уломать поработать космическим таксистом, и составителя полётных планов, так некстати допустившего столь досадную ошибку, и ещё незнакомого, но уже заранее несимпатичного ей горе-учёного, застрявшего на планете-промзоне, Сол отправилась в главный корпус.
– Девятая префектура, Феррум.
Она прикрыла за собой дверь кабины. Вздохнула. Автомат защёлкал, и байты информации полетели в пространство, преодолевая немыслимые расстояния.
