Текст книги "Полет Стрижа"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)

8

Двигаясь закоулками в сторону Морского проспекта, Стриж думал о своих врагах. Неведомого капитана Калинина он и в глаза не видел, а вот Шварца повидать довелось. Как-то в июле к башне подъехал черный «БМВ», из него не торопясь вышел человек в черных очках и черных же плавках столь необычного вида, что Стриж, сидевший на балконе спасалки под тентом, аж присвистнул от изумления. В сущности это была одна большая гора мышц. Ростом не ниже метра девяноста, просто необъятный в плечах, он поражал своей атлетически накачанной фигурой. По нему можно было изучать анатомию, настолько четко прорисовывался каждый мускул. Особенно поразила Анатолия шея. Она была необъятной, получалось, что загривок как бы подпирает голову, отчего казалось, что детина стоит слегка пригнувшись или ссутулившись. Волосы, густо посеребренные сединой, торчали вверх жестким ежиком, а виски и затылок были коротко подстрижены. Культурист повернул мясистое, грубое лицо к Стрижу и, небрежно ткнув назад пальцем, крикнул:

– Эй, чучело, присмотри!

Отдав приказание, он развернулся и, не оглядываясь, неторопливо прошествовал на пляж. Каждый шаг, движение ноги или руки вызывали на теле волну перекатывающихся мышц. Детина явно играл на публику.

– О, Шварц пожаловал, – с усмешкой, но и с уважением в голосе прокомментировал "явление Христа народу" вышедший на балкон Олежка. – Чего это он к нам, обычно он у старой башни тусуется?

– Ты его знаешь? Кто он такой? – спросил Стриж, продолжая разглядывать в бинокль монументальную поступь гиганта.

– Да местный Аль Капоне. Рэкет, девочки – все под его присмотром.

– Культурист?

– Ага, фанатик. Мужику за сорок, а он часами в спортзале пашет.

– Заметно. Я думал, такие только у них на Западе есть. На таблетках?

– Говорит, что нет, но ребята сомневаются.

– Шварц, он что, немец? – наивно спросил Анатолий.

Олег аж зашелся от смеха.

– Ты что, Шварц – это сокращенное от Шварценеггера. Арнольд его кумир, он собирает все про него – фильмы, книги, плакаты. А еще жутко любит черный цвет, такой уж у него бзик.

Шварц между тем, не торопясь, двигался по пляжу. Его голова мерно поворачивалась из стороны в сторону, словно Шварц искал кого-то в густой толпе. Все объяснилось очень быстро, достаточно забавно и вместе с тем страшно. Шварц нагнулся и одной рукой поднял за ногу тщедушного вихрастого парня. Тот, как паяц, болтал руками и ногами, а Шварц, судя по выражению его лица, что-то лениво и неторопливо выговаривал ему. Потом он закончил свои наставления, выслушал сбивчивый ответ, что-то переспросил, качнул головой с осуждением. Сцену он закончил эффектно – перехватил левой рукой волосы собеседника и одним движением, без замаха швырнул того метров на десять в "набежавшую волну". После совершенной экзекуции гигант развернулся, буркнул что-то двум всполошившимся бабам явно из провинции, судя по их толщине и купальникам, и так же не спеша, как пришел, двинулся в обратный путь.

– Силен, бык! – с невольным восхищением признал Анатолий.

Поведение культуриста и манера обращения Шварца к нему лично Стрижу не понравились. Но то, что незванный гость обладал просто чудовищной силой, сомнения не вызывало.

Дойдя до «БМВ», Шварц плюхнулся за руль, машина даже просела под его тяжестью, резко хлопнул дверцей и, развернувшись на пятачке перед башней, умчался в город. Позже Стриж встречал его еще несколько раз, и всегда на него словно давило что-то со стороны этого сильного и свирепого человека. За долгие годы суровой лагерной школы Анатолий научился хорошо разбираться в людях. Шварца он отнес к самой опасной категории. Рецепт в отношении таких, как он, был один – держаться как можно дальше.

"Везет, как утопленнику, – с невеселой усмешкой рассуждал про себя Стриж, – уехать за тысячи верст от родного дома и снова попасть в историю. Господи, что за планида такая!? Этот буйвол весит килограммов на пятьдесят больше, а я каким-то способом должен выбить из него всю подноготную этой истории. Почему они вешают на меня убийство девчонки? Как с ним разговаривать? А еще этот мент, капитан Калинин… И зачем им очень хотелось убить меня до допроса, ведь тот летеха явно пытался спровоцировать меня…"

Найдя нужный дом и квартиру, Стриж остановился перед дверью. В голове не было ни одной стоящей идеи, за душой, кроме кулаков, тоже ничего. На секунду Стриж пожалел, что не позаимствовал у усатого лейтенанта его табельный «Макаров». Но, отринув все сомнения, он утопил кнопку дверного звонка.

Долго никто не открывал. Анатолий нажал еще раз. Наконец за дверью послышались шаги, она приоткрылась. На пороге стояла высокая молодая женщина в черном бархатном халате почти до пят. Даже в желтоватом свете тусклой подъездной лампочки было видно, насколько она красива. Большие темные глаза, правильной формы нос, припухлые, чувственные губы, слегка впалые, как у Мэрилин Монро, щеки. И все это в обрамлении роскошной гривы темно-каштановых, завитых крупными волнами волос. Единственное, как показалось Стрижу, что не красило ее – явственно проглядывающая на лице усталость.

– Чего надо? – не очень приветливо спросила она.

– Шварца, – так же коротко ответил Анатолий.

– Нету его, уехал.

– Куда?

– Не знаю.

Она попыталась захлопнуть дверь, но Стриж не позволил ей сделать это, сунув ботинок между дверью и косяком. У дамы от изумления расширились глаза.

– Ты что, парниша, совсем одурел? Рога давно не отшибали? – Голос у нее внезапно стал вульгарным, с характерной протяжкой звуков.

"Э-э, да ты недавно с улицы", – подумал Анатолий.

– И все-таки, – спокойно сказал он, – где Шварц сейчас может быть?

– А тебе это зачем? – неожиданно весело продолжила красавица. – Помереть быстрей желаешь?

– Наоборот, его грохнуть хочу, – повинуясь какому-то неосознанному порыву, ответил Стриж.

Дама смерила его с ног до головы оценивающим взглядом, потом отступила в глубь прихожей.

– Ну заходи, коли так.

Она прошла в зал, уселась в кресло и с интересом уставилась на нежданного гостя. Тот же задержался на пороге, осмотрелся. Гнездышко было уютное, жаль только однокомнатное. Стриж, принявший в первые секунды хозяйку за жену Шварца, сразу резко понизил ее в звании. Конечно, только любовница. О недавнем свидании говорили и столик на колесиках с выпивкой и закуской. Но что особенно поразило Анатолия – кровать, застеленная черным бархатом. "Он действительно вольтанулся на всем черном", – подумал Стриж.

– Ну и за что же вы так жаждете расправиться со Шварцем? – с усмешкой спросила хозяйка гостя.

Тот, по достоинству оценив убранство квартиры и потеряв к нему интерес, расположился в кресле напротив дамы.

– За что? Он подставил меня. Кто-то убил девицу этой ночью, а дело шьют мне. Мало того, какой-то капитан Калинин очень хочет, чтобы меня грохнули сразу, без допроса. А за всем этим, как оказалось, стоит Шварц.

– Значит, вы его убьете? – продолжала допрос красавица.

– Придется. Конечно, лучше притащить вашего культуриста в ментовку и заставить во всем сознаться, но это вряд ли удастся. Вот и думаю, что вся бодяга кончится для него лично очень плохо.

– А для вас?

– У меня нет выбора. Или я раскручу это дело, или… – Он развел руками, усмехнулся.

Дама налила себе в небольшую чашечку кофе, пододвинула столик поближе к Стрижу.

– Угощайтесь.

– Спасибо. – Анатолия действительно одолевала жажда. Налив себе еще кофе, он с удовольствием отхлебнул ароматный напиток. Судя по вкусу, он был заварен из зерен, приготовлен прекрасно. В эпоху сплошной растворимости такое встречается нечасто.

– Уф, как хорошо. – Стриж глянул на дно пустой чашки, припомнил со слов Живца имя хозяйки, спросил:

– Вас, кажется, Вера зовут?

– Да, – подтвердила она.

– Можно еще чашечку?

– Конечно, хоть все пейте.

– Вкуснющий кофе, – похвалил Стриж. – Предпочитаете в зернах?

– Да, и Шварц такой любит, – и спросила: – А как вас зовут?

– Анатолий. Можно просто Стриж.

– Стриж, – улыбнулась Вера. Уличная девчонка, так некстати проявившаяся в прихожей, давно исчезла. Перед Анатолием сидела обаятельная женщина с плавными движениями и жестами. Губы улыбались, глаза блестели, голос стал мягким и волнующим. Даже руки, подпирающие сейчас подбородок, привлекали взор красотой линий.

– Скажите, Толя, вы уже кого-нибудь убивали?

– Да, – коротко ответил Стриж, смакуя кофе, – приходилось.

– И многих вы… – слегка растерялась хозяйка дома.

Стриж задумался, начал плюсовать одного к другому, наконец ответил:

– С десяток будет.

– Вы что, киллер? – расширив глаза, спросила Вера.

– Нет, что вы, – рассмеялся Стриж. – Я никого никогда не хотел убивать. Приходилось. Вот как теперь – хочешь не хочешь, а придется.

Вера откинулась на спинку кресла. Ситуация, казавшаяся ей до этого забавной, перестала быть такой.

– Вы сидели?

– Десять лет, – сухо ответил Стриж.

Она покачала головой.

– Шварц тоже сидел по молодости. Ему не понравилось. Может, вы хотите есть? – Она внезапно переменила тему разговора.

Стриж хотел было отказаться, но желудок тут же напомнил ему о вреде подобной идеи.

– Можно, только по-быстрому.

Вера ушла на кухню, зазвенела там посудой, хлопнула дверцей холодильника. Стриж прислушался, все ждал, что она попытается куда-нибудь позвонить, но похоже, хозяйка и не задумывалась над этим. Вскоре она принесла на подносе два больших бутерброда с ветчиной и сливочным маслом, пару разрезанных сочных помидоров и небольшую салатницу с болгарским лечо. Стриж поблагодарил и в охотку накинулся на еду. Хозяйка смотрела на него, а сама напряженно думала: как ей теперь быть, что делать? Решалась, может быть, самая главная задача ее жизни. На кого поставить, на ее хозяина, владыку или на вот этого невысокого, но очень уверенного в себе парня? Вера подспудно чувствовала, что они не уступают друг другу в некой внутренней силе, гораздо более важной, чем физическая мощь.

– Уф, спасибо! – Стриж благодушно откинулся на спинку кресла, с него даже спала напряженность, которая невольно проглядывала в нем раньше. – Напоили, накормили, с часок бы еще поспать, но некогда.

Они немного помолчали.

– Ну так что, Вера, где мне найти вашего Шварца? – вздохнув, вернулся Стриж к волновавшей его теме.

– Я расскажу, только и ты (она не задумываясь сменила местоимение) расскажи мне все с самого начала. Что там за девушку убили?

Стриж коротко упомянул о самом главном: как, где и почему пристали именно к нему. Потом достал из кармана милицейские документы, протянул Вере паспорт девушки. Та полистала его, всмотрелась в фотографию на паспорте и изменилась в лице. Соскочив с кресла, она достала из ящичка стенки фотокарточку, подала ее Стрижу.

– Это я нашла сегодня, сразу после ухода Шварца. Наверное, выпала у него из кармана.

Снимок был сделан «Поляроидом». Девушка, очень похожая на ту, что они видели на фотографии в паспорте, сидела на ручке кресла и одной рукой обнимала седого, чем-то неуловимо на нее похожего человека в расстегнутом мундире. На погонах у него Стриж разглядел большие генеральские звезды.

– Вот это да! Значит она дочь генерала милиции, – понял Анатолий. – Теперь ясно, почему они так всполошились. Приедет папа, начнет искать убийцу дочери, а его вроде бы уже и нашли. Только вот не уберегли, грохнули невзначай, при попытке к бегству. А по анкетке я им подхожу – судимость по «мокрой» статье, все сходится.

Вера смотрела на него с явным сочувствием.

– Что теперь будешь делать? – спросила она.

– Искать Шварца. Только он может объяснить причину ее смерти. Он или его люди. Так где он? – снова завелся Стриж.

Вера мотнула головой.

– Он никогда не говорит, откуда приехал и куда уедет. Может быть, и делами занимается, может, в ресторан завалился, а может, и домой поехал.

– Где у него дом?

– За городом, в Красном. Там дома "новых русских", вот и он себе не так давно виллу приобрел. Она там стоит самая первая, сразу за скалой, справа. Ночует он всегда там.

– Я найду этот дом?

– Должен, – она пожала плечами. – Слева еще новостройки.

– Хорошо, – кивнул головой Анатолий. – А теперь скажи, почему ты мне решила помочь?

Он глядел на нее в упор, пристально, словно пытался разгадать ее как загадку. Вера не отвела глаз, только улыбнулась, достала из пачки сигарету, закурила. Даже в этом простом действии проглядывалась какая-то завораживающая красота. Выпустив дым, она помолчала еще секунду, словно решаясь на что-то.

– Ты думаешь, это так легко – быть его любовницей? Два года назад он меня подобрал из обычных проституток. Что, корежит? Или нет? – резко спросила она, полоснув Стрижа пламенем глаз. – Всяко приходилось, и под неграми лежала, и какими только…

Она махнула рукой, снова затянулась, продолжила рассказ:

– Я сначала обрадовалась, квартирку мне вот эту купил, обставил, деньгами хорошо снабжает. Только платить за это дорого приходится. Вот, смотри, это он вчера приезжал. – Вера отвернула широкий рукав и показала Анатолию большой синяк чуть повыше локтя. – Летом одеть ничего не могу, хожу как дура, вся затянутая с головы до ног по такой жаре, халатов вот нашила, что б, не дай бог, соседки что-нибудь не заметили. Но главное не в этом.

Она снова затянулась, потом загасила сигарету.

– В последнее время Шварц в настоящего садиста превращается. Его и раньше не особенно интересовало, как там мне, хорошо, плохо, лишь бы ему было хорошо. А теперь сознательно причиняет боль, ему это нравится. Как не сломал еще ничего, удивляюсь, сила дурная. Каждого его приезда жду с ужасом. Ты вот гадаешь, кто эту девицу убил, а я точно знаю, его это манера. Одной рукой, как цыпленку, голову может отвернуть.

Она замолчала. Сидела, опустив голову, на ее лице снова появилось то выражение безнадежной усталости, поразившее Стрижа в первые минуты знакомства.

– Я все надеялась, насытится, отстанет, другую найдет. Нет. – Вера провела рукой по волосам, обнажив высокий, благородных линий лоб, – сам признался: натрахается вроде досыта на стороне, а все равно ко мне как магнитом тянет. Вот поэтому я тебе и хочу помочь. Но если он узнает…

Вера покачала головой, в глазах ее мелькнул неподдельный ужас, и Стриж понял, чего стоит ее простой рассказ.

– Спасибо, Вера. Пытать будут, ни слова про тебя не скажу. А теперь подумай, как эта девица могла попасть к Шварцу?

– Очень просто, он же контролирует всю проституцию в городе. Все сутенеры платят ему дань. Тебе надо встретиться с Лелькой, она дела эти знает досконально.

– Что за Лелька?

– Моя подруга. Мы из одного э-э… города, только она постарше. Ей уже за тридцать, но выглядит как пацанка, маленькая, фигуристая. Ты найдешь ее в «Бригантине». Как зайдешь – сразу ищи самую кроху, веселую-превеселую, и не ошибешься. Пожалуй, я ей даже напишу пару слов, так надежней.

Она принесла листок бумаги, ручку, задумалась на секунду, потом улыбнулась и черкнула на белом листе несколько слов. Свернув записку вчетверо, отдала ее Стрижу.

– А она точно поможет? – засомневался Анатолий.

– Лелька? Должна. Шварца все ненавидят, девочки только будут рады, если беда с ним случится.

Стриж хотел было подняться, но вспомнил еще кое-что.

– Да, Вера, скажи, а про такого капитана Калинина ты не слышала?

– Ну как же! – Она даже рассмеялась. – Начальник отдела борьбы с проституцией.

– Вот как! – усмехнулся Стриж. – Они что же, со Шварцем в одной упряжке?

– Да уж больше года. Прошлой осенью они его крутанули.

– Как?

– Ну, не устоял начальничек. Засняли его с женщиной, а он так боится за свою репутацию. Потом понравилось, в долю вошел.

– Понятно. Кто ж его так раскрутил? – без всякого умысла машинально поинтересовался Анатолий.

– Ну как же, я его и крутанула, – спокойно сказала Вера.

– Да? – удивился Стриж. – И Шварц позволил?

– Ради дела. Что так смотришь, думаешь, как это я смогла? Да просто.

Она поднялась с кресла, отошла в угол, на ходу включив настенный бра. Медленно повернулась, черный бархат плавно соскользнул с ее плеч. У Стрижа просто перехватило дух. Это была красота античной статуи. Узкая, высокая талия, плавно переходящая в широкие бедра, потрясающей красоты ноги, округлые холмики грудей, ниспадающие линии плеч при высокой, красивой шее. "Венера", – пронеслось у него в голове. Стрижа хватил жар, ему показалось, что сейчас он взорвется, но Вера засмеялась, подняла халат и быстро укрылась под черной тканью. Видно было, что она довольна произведенным эффектом.

Уже на выходе, в прихожей, она сказала, все так же лукаво улыбаясь:

– Ну, если останешься жив, заходи, попьем вместе кофейку.

– Может, и зайду, – решительно мотнул головой Анатолий. – Я умирать не собираюсь.

И он быстро сбежал вниз по лестнице.

9

Командир роты ОМОНа капитан Белоусов возвращался домой. Душу его раздирали досада и обида. Полчаса назад его, как мальчишку, отчитал полковник Седов, начальник ГУВД. А все Васильчиков. Верный своему противному характеру, он, даже весь перевязанный, все-таки настучал на Белоусова. Доложил, что арестованного доставили не по инструкции, вспомнил и про выходку с сопливчиком. И вот итог – вся милиция поднята на ноги, и капитан отправлен домой. Даже пистолет заставили сдать! Что ж, полковник Седов знал, как наказать провинившегося. Для Белоусова, человека дела, подобное наказание похлеще любого выговора.

И еще одно задевало больную струну его души: неужели он ошибся, не разглядел в этом парне явного врага? Владимир Белоусов видел в своей жизни много, в том числе и Афганистан, привык разбираться в людях не по анкетным данным, более доверял своему внутреннему чутью. Этот самый Стрижов не вызвал в нем того гадливого чувства отвращения, подступающего к горлу после очередного шмона по «малинам» или притонам наркоманов. Те люди однозначно воспринимались как подонки и отбросы общества. За Стрижом чувствовалась сила, капитану импонировала еще и его немногословность. Как нехотя он рассказывал про свое участие в заварухе с чеченцами. Другой на его месте лупил бы себя кулаком в грудь и вопил об этом на каждом углу. А еще эта мутная история с выстрелом Сазонова. Ни капитан, ни полковник Седов не поверили в тот жалкий лепет, что им преподнес лейтенант. Работал Сазонов у них в городе недолго, приехал издалека, но про его методы давно поговаривали не очень хорошо. Да и Васильчиков, благо, ранение оказалось не столь тяжелым, красочно расписал начальству всю сцену допроса, не пощадив хлопотливого и заботливого соседа по кабинету. Возникало слишком много вопросов, ответы на них мог дать только беглец. Поэтому Седов, тяжело вздохнув в конце "разбора полетов", скомандовал:

– Белоусову и Сазонову сдать оружие и отбыть домой. Сазонову временно находиться под домашним арестом. Сбежавшего брать живьем, голову откручу, если кто-нибудь по нему выстрелит. Все свободны.

Белоусов попробовал остаться в кабинете, сказать что-то в свое оправдание. Но лучше бы он этого не делал. То, что он услышал от полковника, и формой, и содержанием больше походило на избиение, хотя и моральное. Умел Седов найти и нужные слова, и интонацию.

Шагая по темным улицам, капитан чересчур задумался обо всех неудачах этого дня и на углу своего дома просто врезался в идущего ему навстречу человека.

– Ох, извините! – одновременно, в унисон, сказали они одну и ту же фразу, а Белоусов еще и добавил: – Задумался.

– Ничего, бывает, – ответил Стриж. В момент столкновения мыслями он тоже был очень далек от грешной земли.

Может быть, они так бы мирно и разошлись, но неожиданно в окне прямо над ними ярко вспыхнула лампочка.

– Вот это встреча! – весомо, с чувством протянул капитан и нашарил рукой на поясе кобуру. Ощутив рукой ее пустотелую сущность, Белоусов сморщился от досады.

Стриж осторожно отступил на шаг назад.

– Слушай, капитан, отпусти, а? – попросил Анатолий стараясь держать безопасную дистанцию.

– С чего бы это вдруг? – поинтересовался Белоусов.

– Мне надо выяснить, кто меня так подставил, – проникновенно попытался объяснить Стриж.

– Вот мы и выясним, – ласково протянул капитан, продолжая медленно надвигаться на собеседника.

– Да я знаю, как вы выясните. Один вон мне уже почки отшиб. Кстати, капитан, твоя фамилия случайно не Калинин?

– Нет, – усмехнулся омоновец, – моя фамилия Белоусов.

Беседуя подобным странным образом, они давно уже вышли из зоны света, густые кусты акации подавили последние отблески одинокого фонаря на противоположной стороне улицы, видны были только силуэты да голоса звучали в тишине. Продолжая медленно отодвигаться, Анатолий пяткой наткнулся на выступающий над поверхностью асфальта бордюрный камень. Стриж давно уже все просчитал. Капитан не производил впечатление пай-мальчика, совсем наоборот. Почти на голову выше Стрижа, с мощной фигурой, он без сомнения был опасным противником. К тому же еще и представитель власти…

И все же… Решившись, Стриж резко отпрыгнул назад и во все лопатки припустился бежать вдоль по улице. Сзади раздался звук тяжелого удара о землю, чертыхание – капитан споткнулся о бордюр и, расстянувшись во весь рост, потерял на этом уйму времени. Вскочив, он, прихрамывывая, бросился за Стрижом. Тот почти ушел, но, пробежав метров сто, заметил на ярко освещенном перекрестке патрульную милицейскую машину.

Резко развернувшись, Анатолий перепрыгнул через невысокий заборчик сквера и помчался наискось по газону, поневоле сблизившись с капитаном. Белоусов тоже заметил своих коллег, но звать на помощь не стал.

"Сам возьму, лично!" – с холодным азартом охотника решил он. Забыв об ушибленной ноге, он несся вслед за Стрижом не отставая, но и не приближаясь к нему.

"А капитан в неплохой форме", – подумал Анатолий, оглянувшись назад. Район этот он знал плохо, как, впрочем, и весь город. Не успел еще привыкнуть, разобраться во всех его архитектурных хитростях. Гонка продолжалась уже несколько минут, и не похоже было, чтобы кто-нибудь из участников собирался ее прекращать.

"Во пристал! – чертыхнулся Стриж, на ходу прислушиваясь к гулкому топоту сапожищ преследователя. – Это ж надо – с такими габаритами и так бегать!"

Вскоре они выскочили на другую магистральную улицу, и первое, что Анатолий увидел на ней – четыре силуэта с дубинками в руках, по счастью, удаляющихся от него.

"Не везет, так не везет", – мелькнула у него мысль. Похоже, он оказался в западне: впереди патруль, сзади капитан. Свернув влево, он неизбежно окажется на набережной с ее ярко освещенными витринами и непременной милицией. Оставался только один путь – вправо, в сторону массивного одноэтажного здания студенческой столовой. Метнувшись туда, Стриж свернул за угол, пробежал еще метров двадцать по инерции и только тут понял, как ошибся. С другой стороны к столовой вплотную примыкало здание студенческого общежития, построенное в форме буквы Г. Таким образом, он оказался в тупике, а сзади уже бухали шаги капитана.

Покрутив головой, Стриж метнулся к какой-то невзрачной двери, судя по мусорным бакам рядом с ней, ведущей на кухню. Рванув ее со всей силой, он неожиданно добился нужного результата – дверь лязгнула, зазвенела слетевшим с петли крючком и открылась. Пробежав коротким коридором, Стриж действительно оказался на кухне, о чем он узнал, с грохотом врезавшись впотьмах в какие-то громадные баки. А сзади в слабо освещенном дверном проеме уже виднелась знакомая массивная фигура. Наконец, сориентировавшись в обстановке, Анатолий перемахнул через железный прилавок раздаточного окна и растворился в темной громаде обеденного зала.

Капитан спешить не стал. В отличие от беглеца места эти и столовую он знал отлично. Пару лет он сам жил в общежитии, больше того, здесь работала его будущая жена, к которой он частенько забегал. Вряд ли здесь что-то с тех пор изменилось. Миновать его Стриж не мог. И окна давно уже забрали массивными железными решетками.

Продвигаясь по коридору, капитан искал на стене рукой распределительный щиток. Память его не подвела. Нащупав рубильник, он дернул его вверх. С мягким гудением начали загораться ртутные лампы, волна света постепенно залила здание.

Стриж замер посреди зала за одной из квадратных массивных колонн. По бетонному, с мраморной крошкой полу четко звенели подковки высоких, шнурованных полусапожек капитана. Тот прошел метра три, огляделся.

– Ну, выходи, – в полголоса сказал Белоусов, – все равно ведь достану.

Стриж понимал, что шансов у него почти нет, но сдаваться без боя он не привык.

Капитан только усмехнулся в ответ на красноречивую тишину, вышел назад в коридор, судя по звукам, запер ту дверь, через которую они попали в зал. Затем Стриж услышал еще какой-то непонятный шум и скрежет, но так и не смог понять, чем это занимается преследователь?

Пока омоновец отсутствовал, Анатолий лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Наконец он решился перебежать к входной двери, но капитан уже возвращался, и Стриж замер, прижавшись спиной к колонне. Белоусов старался идти тихо, но предательские подковочки выдавали его с головой.

"Приду домой, оторву к чертовой матери!" – с досадой подумал капитан, пытаясь разгадать, за какой из колонн скрывается Стриж. Слева в зале находились гардероб, кабинет заведующей столовой, какие-то подсобки. Но обостренным инстинктом, тем, что у собак называют верхним чутьем, он понимал, что Стриж скрывается именно за колонной.

Белоусов старался уловить какое-то движение, шум, дыхание, но Стриж ничем не выдавал своего присутствия. Даже тени не было видно в этом залитом светом пространстве. Негромкий звук подковочек сместился влево, и Анатолий бесшумно, благо, его кроссовки позволяли это, проскользнул за другую грань колонны, противоположную движению преследователя, потом еще дальше. Теперь они с капитаном поменялись позициями. Секунду Стриж еще колебался, а потом мягкими крупными прыжками рванул обратно к выходу.

Капитан засек его движение краем глаза, резко обернулся. Увидев Стрижа уже вбегающим в коридорчик, он только усмехнулся. Белоусов не зря столько времени провозился у входной двери. Теперь, чтобы открыть ее, надо было отодвинуть в сторону целую пирамиду ящиков с пустыми бутылками. Поняв, что быстро с этим препятствием ему не справиться, Стриж скрипнул от досады зубами и, оглянувшись назад, увидел капитана, уже неспешно входящего в коридор. Тогда Анатолий рванул всю бутылочную баррикаду на себя и, отскочив в сторону, метнулся в какой-то боковой проход. Сзади раздался грохот, лязг бьющейся посуды, чертыхание раздосадованного омоновца. А Стриж, забежав за угол, попал на лестницу, ведущую вниз.

"Подвал. Совсем хорошо", – вздохнул он, но другого пути не было. Судя по грохоту и лязгу сзади, капитан штурмовал баррикаду. Сбежав вниз, Анатолий очутился в тускло освещенном коридорчике. Веяло сыростью, холодом, на бетонном полу матово отсвечивала большая лужа. Справа находились какие-то двери, слева – громоздкая махина большого холодильника. Пробежав до самого конца подвала, Стриж обнаружил там еще одну холодильную камеру, правда, меньших размеров. Запиралась она большой хромированной ручкой, автоматически защелкивающейся при закрывании. В ручку был вставлен фиксирующий штырь с отверстием для замка, которого, впрочем, не было. Выхватив штырь, Стриж примерил его в руке, огляделся по сторонам. В метре от двери, в закутке между двумя камерами, стояла огромная пустая бочка. Она навела его на совсем другую идею. Открыв дверь холодильника, Стриж со всей силой хлопнул ею, а сам отпрыгнул в сторону и укрылся за бочкой. В этой ситуации его небольшой рост был добрым союзником.

Капитан появился вовремя. Он не только услышал звук, но и увидел последнюю фазу закрытия двери. Белоусову захотелось рассмеяться, он даже как-то разочаровался в противнике. Так долго уходить и так бездарно проиграть?! Омоновцу можно было прямо сейчас идти и вызывать «воронок», изнутри дверь холодильника не откроешь. Но капитан решил довести дело до логического и эффектного конца. Широко улыбаясь, он открыл дверь и шагнул на порог, оглядываясь по сторонам. Бесшумно выскользнувший из-за бочки Стриж с разбегу со всей силой поддал капитану ногой под зад и, пока тот летел, с грохотом сшибая на пути ящики с «Нарзаном», захлопнул за омоновцем дверь, не забыв вставить в ручку фиксирующий стержень. Через какую-то секунду дверь содрогнулась от одного тяжелого удара изнутри, другого. Ошалевший Белоусов не щадил себя.

– Капитан, брось ты это! – крикнул ему Стриж, стараясь понять, услышит ли его омоновец. – Все равно ведь не выломаешь.

В дверь еще пару раз увесисто бабахнули, затем Белоусов затих.

– Капитан, ты меня слышишь? – прокричал Стриж, приблизив лицо к щели, там по идее находились резиновые герметизирующие прокладки.

– Ну слышу, – глухо донеслось до него в ответ.

– Вот и хорошо. Ты извини, что так получилось, но мне в самом деле нужно самому во всем этом разобраться. Так что не мешай мне, посиди здесь до утра. Договорились?

Ответом была тишина.

– Вот и хорошо, – довольно подытожил Стриж и, пожелав собеседнику доброй ночи, поспешно покинул негостеприимный подвал и саму столовую.

Белоусов же, оставшись один на один со своей неудачей, обессиленно опустился на перевернутый ящик, достал сигареты, закурил. Затем он медленно огляделся по сторонам. Свет в камере был, кто-то с вечера забыл выключить небольшую, ватт на сорок лампочку. Ему даже повезло, это был не морозильник, а холодильник. Температура почти как на улице, да и он пока что горел лихорадкой погони. На стеллажах стояли торты, пирожные, громоздились ящики с пивом и минералкой. Достав бутылку «Жигулевского», капитан зубами содрал пробку, сделал большой, жадный глоток, опустошив ее чуть ли не на половину. Жар тела он немного остудил, хуже обстояло дело с душой.

– Эх ты, салага! – поименовал себя вслух капитан давно забытым словом. – Как щенка лопоухого, под зад коленом. Ох, смеху-то будет!

И отставив бутылку в сторону, Белоусов обхватил голову руками и застонал.

Вверху в маленькой комнате рядом с гардеробом безмятежно похрапывал, уронив на пол свою любимую "Советскую Россию", сторож дядя Володя. Соседям-пенсионерам, жене, детям и внукам он всегда жаловался на жутчайшую бессонницу.