Текст книги "Полет Стрижа"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)

21

Погибающего подобным образом можно уже человеком не считать. Это или один большой кусок ужаса, или зверь, пытающийся спастись любой ценой, даже при отключившемся мозге, за счет инстинктов и памяти далеких предков.

Стриж не пролетел и двух метров, пальцы его намертво уцепились в перила ограждения. Тело с размаху ударилось о железо решетки ограждения, у него перехватило дыхание, но пальцы, как клещи, держались за теплое дерево. Восстановив дыхание и чуть-чуть осознав происшедшее, Анатолий силой воли изгнал из головы ощущение разверзшейся снизу бездны и попробовал подтянуться вверх. Это ему удалось со второй попытки, настолько он еще не отошел от шока после падения.

Все-таки вскарабкавшись на балкон, он первым делом посмотрел в окно, потом зачем-то на свои руки, тряхнул головой и, уже забыв о происшедшем, толкнул дверь в комнату. На его счастье она оказалась открыта. Немцы настолько точно подогнали дверь к косяку, что у генерала не возникло мысли повернуть круглую ручку замка.

Осторожно войдя в номер, Стриж перекинул сумку вперед, достал кассеты и, найдя пульт управления, занялся настройкой картинки.

Когда генерал Андреев, вытирая голову полотенцем, вышел из ванной комнаты в зал, первое, что он увидел – лицо дочери на экране телевизора. Сложись все по-другому, генерал первым делом метнулся бы в спальню, где среди одежды лежала кобура с пистолетом. Но лицо дочери, какое-то шальное или пьяное, но все-таки родное, просто парализовало его.

– Здравствуйте, – донесся из угла спокойный, негромкий голос.

Генерал перевел взгляд на человека, сидевшего в объемном кресле, спросил:

– Вы кто?

– Я тот, на кого пытаются свалить убийство вашей дочери, – ответил Стриж тщательно продуманной фразой.

Андреев глянул на него внимательнее, отметил явное сходство с фотографией, показанной начальником милиции еще в машине по дороге из аэропорта. Припомнил он и исходные данные, добавил личные впечатления от неожиданного появления этого человека, исходившую от него явную энергию силы и сделал вывод: «Опасен».

– Что вам надо? – довольно резко спросил генерал.

– Я хочу вам показать, как все было на самом деле и кто виноват в смерти вашей дочери.

Стриж нажал на кнопку пуска. Картинка ожила, зазвучали глуховатые, типичные для закрытых небольших помещений голоса.

– Вы садитесь, – предложил Стриж генералу. – Это надолго.

Андреев как был в трусах, майке, с мокрым полотенцем на шее, так и подошел поближе и устроился на диване, метрах в двух от Анатолия. Несколько минут они молчали. Стриж искоса посматривал на генерала, гадая, чего от него можно ждать. Тот был еще мужик в силе, может быть, чуть за пятьдесят. Седые виски, холодные серые глаза, тело человека, еще недавно поддерживавшего хорошую спортивную форму.

А действие на экране развивалось со всей гнусностью формы и содержания. Из груди Андреева вырвался стон, потом он спросил:

– Зачем это все снималось?

– Такая у них была система. Пленка монтировалась, и девушке поневоле приходилось идти на панель.

– Кто они? – задал другой вопрос генерал.

– Самый главный – вот этот, в черных очках, Шварц. Он контролировал всю проституцию в городе, дҰ и не только ее. Остальные – его шестерки. Вон тот, с камерой, делал монтаж…

– Где они сейчас? – прервал его Андреев. Он не отрывал глаз от экрана, лицо окаменело. Стриж покачал головой.

– Их уже никого нет. Чтобы достать эту пленку, мне пришлось убить всех.

Генерал оторвал глаза от экрана, взглянул на Стрижа, потом отвернулся и снова уставился в экран. Анатолий успел заметить на его щеках мокрые полоски от слез. Когда Валя на экране начала кричать и размахивать фотографией, Андреев заволновался, даже привстал, словно хотел крикнуть дочери: "Зачем! Не надо!", но Шварц уже наклонился над девушкой.

Бесстрастная камера оставила генерала наедине с мертвой дочерью. Андреев снова застонал, закрыл лицо руками и долго сидел так. Анатолий помолчал, дождался нужного ему момента и сказал:

– Генерал, а вот этот еще жив, он из ваших.

Андреев оторвал руки от лица, вытер его полотенцем. На капитана он смотрел уже сухими, холодными глазами.

– Его фамилия Калинин, он шеф полиции нравов, – комментировал все происходящее Стриж. – На самом деле он помогал Шварцу установить монополию в торговле "живым товаром".

Кассета кончилась. Последний кадр так и замер – белое тело на черном бархате. Генерал молча встал, прошел в спальню. Через несколько минут он вернулся одетый по полной форме. Сейчас он очень походил на самого себя с той фотографии, только седины прибавилось.

– Как ты говоришь его фамилия, Калинин? – переспросил он Анатолия, набирая номер телефона.

– Да, – подтвердил Стриж.

– Полковник Седов? – обратился генерал к невидимому собеседнику. – Это Андреев. Скажите, кто у вас возглавляет полицию нравов? Калинин? Пришлите его ко мне. Нет, это не относится к делу о смерти моей дочери, я это так, попутно.

Положив трубку, Андреев обернулся к экрану телевизора, несколько секунд смотрел на дочь, потом взял пульт, отключил изображение. Отойдя в сторону, он пододвинул поближе второе кресло так, что оно оказалось напротив Стрижа, сел в него. Некоторое время он не мог собраться, взгляд был рассеян, видно было, что он думает о чем-то своем. Потом он вздохнул, сказал даже не собеседнику, скорее себе:

– Вот как бывает. За все ошибки приходится платить…

Сдержав еще один тяжелый вздох, он обратился к Стрижу:

– Ну, а теперь рассказывай все с самого начала.

Анатолий глянул в серо-стальные глаза генерала и понял, что говорить придется все, даже про то, о чем он хотел умолчать, о роли Веры и Нади во всей этой истории. Генерал, похоже, обладал, впрочем, как и сам Стриж, хорошо развитым чутьем на ложь.

22

Закончив свой рассказ, Стриж взял в руки пульт.

– Я хочу вам показать еще одну пленку. Это уже на вилле Шварца. Кстати, это объяснит, как я смог сюда попасть, и вообще, что могло бы случиться.

Он включил запись разговора Шварца со своим киллером с фразы:

– …Слушай, Санек, а может, нам и папашу грохнуть, пока он копать не начал? Кэп даже номер назвал…

Докрутив запись до самого конца, Стриж отключил видик.

– Больше у тебя ничего нет? – с легкой усмешкой спросил генерал.

– Нет, – не понял смысла его усмешки Стриж и насторожился.

– Жаль. Если бы все так фиксировали свои преступления, это сильно облегчило бы нам работу. Ладно, я шучу, – улыбнулся он, поднимаясь с кресла, – вторую часть со своими подвигами смело можешь стереть.

Речь его прервал осторожный стук в дверь. Стриж соскочил с кресла, оглянулся по сторонам.

– Одну минуточку подождите, – громко отозвался Андреев, а сам кивнул Анатолию на балкон. Пока Стриж менял позицию, генерал вытащил одну кассету и поставил другую. Чуть отогнав запись назад, он все отключил и положил пульт на диван. Закончив эти сложные приготовления, Андреев обернулся к двери.

– Войдите! – суровым начальственным голосом рявкнул он.

В комнату вступил Калинин, одетый по-походному: в пятнистой куртке с погонами, при портупее и кобуре.

– Товарищ генерал, капитан Калинин по вашему приказанию прибыл! – бодро доложил он.

– Вольно, капитан. Я вас вызвал вот по какому вопросу… – официально начал генерал, а потом остановился, удивленно оглядел Калинина с головы до ног. – А что это вы, капитан, как будто с фронта пришли? Портупея, кобура? Вы такими способами с девицами боретесь?

Капитан смешался. У него и так тряслись поджилки с той самой минуты, как он узнал про вызов к генералу. Полковник вроде бы обнадежил, что Андреев даже фамилии его не знает, просто ему нужен конкретный руководитель отдела.

– Да нет, – запинаясь, начал он – я, это, помочь найти убийц вашей дочери. Вся милиция мобилизована.

– Вот как, – усмехнулся генерал, – а вы и стрелять умеете?

– Так точно! Из ста выбиваю в среднем восемьдесят, – с гордостью в голосе доложил Калинин.

– Да что вы говорите?! – все тем же насмешливо-высокомерным тоном продолжал Андреев. – Пару лет назад я был с проверкой в одном маленьком городке, так вот у одного местного снайпера в стволе паук паутину сплел. Ну-ка, покажите мне ваш табельный «Макаров».

И генерал протянул руку.

Калинин замешкался, в душе что-то снова дрогнуло, его посетило какое-то нехорошее предчувствие, но генерал дружелюбно улыбался, глаза его искрились смехом. Кроме того, капитан всегда боялся большого начальства, это уже въелось в кожу и кровь, стало частью его души. Расстегнув кобуру, он протянул Андрееву свой пистолет.

– Сейчас посмотрим, а вы пока присаживайтесь, капитан, видик можете посмотреть. Нажмите вон ту кнопку, да-да, пуск.

Пока Калинин разбирался с пультом, генерал отошел в сторону и в самом деле заглянул в ствол пистолета, вытащил обойму, сунул ее назад, снял с предохранителя.

Капитан же, включив видеомагнитофон, несколько секунд смотрел на экран, ничего не понимая. Потом до него дошло, холодная испарина покрыла тело, он просто оцепенел от ужаса. Тут сбоку лязгнул затвор пистолета, его пистолета! Он все понял, сорвался с дивана и с коротким отчаянным криком рванулся на балкон. Но оттуда уже выходил Стриж, они встретились взглядом. Анатолий толкнул его обеими руками так, что Калинин, отлетев назад, упал прямо перед генералом. Быстро перевернувшись, он, стоя на коленях, обхватил ноги Андреева и с подвыванием запричитал:

– Товарищ генерал, господин генерал! Прошу вас, ради всего святого пощадите, я не хотел, я не знал, я уже потом подошел, когда он ее убил!

– Нет здесь генералов, капитан, ни господ, ни товарищей, – негромко ответил ему Андреев и отшвырнул его пинком от своих ног – Есть только несчастный отец своей дочери.

И выстрелил ему в лоб.

Через несколько секунд в дверь застучали.

– Спрячься, – шепнул генерал Стрижу, а сам аккуратно протер платком пистолет и вложил его в руку капитану. Оглянувшись и убедившись, что Стрижа уже в комнате нет, он шагнул к двери и открыл замок.

Вбежавшие охранники просто ошалели от неожиданной картины: один милиционер лежит на полу с простреленным лбом, а другой, в форме генерала, стоит рядом. Не дав им опомниться, Андреев рявкнул на них во всю глотку:

– Смирно!

Двое в зеленой форме дружно щелкнули каблуками, явно проявив свое недавнее армейское прошлое.

– Охрана? – спросил генерал все тем же строгим голосом.

– Так точно! – еще больше вытянулись эти двое.

– Быстро сюда милицию и «скорую», капитан Калинин застрелился. Бегом!

Охранники рванулись так, что чуть не вышибли дверь.

– Стриж! – позвал генерал Анатолия. Тот зашел в комнату с балкона – Иди домой.

– Но я под следствием, – попробовал возразить тот.

– Иди, сынок, иди! – Андреев взял его за плечи и проводил к двери.

– Иди и ничего не бойся.

Стриж достал из кармана похищенные документы, протянул их Андрееву. Они встретились взглядом, генерал кивнул ему.

– До свидания, – тихо попрощался Стриж.

– Счастливо, – уже вдогонку сказал генерал и закрыл дверь.

Оставшись один, он по привычке глянул на часы, засекая время до прибытия наряда милиции, потом подошел к «Филлипсу», сменил кассету, нашел тот момент, когда Стриж начал стрелять, и нажал на кнопку, стирая запись. Перебирая бумаги, оставленные Стрижом, он нашел свою фотографию с дочерью, покачал головой, прошептал тихонько:

– Валя, Валя, как же так…

И снова редкая слеза прокатилась по его щеке.

23

Из «Паруса» Стриж направился было домой, но тут вспомнил про запертого в холодильнике капитана. По идее его должны были уже освободить, но кто знает?

Взглянув на часы, Стриж все-таки свернул в сторону злосчастной столовой. Он спокойно вошел в ту же самую дверь, постоял несколько секунд, прислушиваясь к голосам, женскому смеху, гулкому грохоту посуды. Никем не замеченный, он проскользнул в коридорчик, ведущий к подвалу, продолжая гадать, в холодильнике пленник или нет? А дела Белоусова обстояли следующим образом.

В четыре часа прозвенел будильник, поднявший сторожа с боевого поста. В это время ему полагалось включать громадные электрические печи, дабы к приходу поваров вода в котлах успела согреться. Выйдя, позевывая, из своей каморки, сторож от изумления вытаращил глаза: громадный зал полыхал во всю мощь. Рысцой пробежавшись по зданию, дядя Володя обнаружил самое главное: открытую дверь и россыпь битой посуды. Сторож метнулся было к телефону, звонить в милицию, но мысль о том, что его самого накажут за этот безмятежный сон, заставила прикусить язычок. Заперев дверь, он еще раз прошелся по объекту, осмотрел кабинет директора столовой, кассу на раздаче питания. Спустился и в подвал, но там его больше интересовал опечатанный большой морозильник. Убедившись, что печать цела, сторож сразу повеселел и бросился на ликвидацию стеклотарной баррикады. Через час интенсивного труда вся битая посуда исчезла в мусорных баках, а ее недостаток хитрый караульный замаскировал, поставив пустые ящики вниз под полные.

Завершив с сознанием исполненного долга все эти операции, он уже солидно и спокойно встретил первых тружениц пищеблока. И хотя любил дядя Володя поболтать с девками о погоде и политике, но в этот раз на работе он не задержался ни секунды. Мало ли чего.

Так что, открыв дверь холодильника, Стриж увидел в неярком свете маломощной лампочки посередине кондитерского благолепия мощную фигуру изрядно замерзшего капитана.

А вот кого меньше всего ожидал увидеть Белоусов, так это своего врага. За бесконечно длящуюся ночь он уже множество раз прокручивал в голове предстоящую картину освобождения. И каждый раз сцена получалась удручающе однообразной. Лязганье ручки, круглые лица баб в белых поварских колпаках, их визг, снова хлопок двери, уже закрывающейся, а немного погодя суровые фигуры коллег по работе. Ну, а уж потом и совсем скучно: расспросы, допросы, стыд и срам. Предаваясь бесконечному унынию, капитан машинально сожрал штук двадцать пирожных, запивая их то пивом, то «Нарзаном». Несколько раз он пробовал задремать, но холод, постепенно проникший вместе с напитками внутрь его могучего организма, не позволил сделать этого. Последние три часа Белоусову даже приходилось несколько раз заняться гимнастикой, до того допекал искусственный мороз. К утру он, измучившись как физически, так и морально, все-таки задремал, и разбудил его звук открывающейся двери.

– Выходи! – мотнул головой Стриж. – Все прояснилось, капитан.

Омоновец поднялся с ящика, пригнувшись, вышел из своего необычного карцера. Анатолий захлопнул за ним дверь, снова вставил фиксатор. Белоусов как-то неуверенно попробовал заломить ему назад руку, но Стриж только отмахнулся от него:

– Да отстань ты! Я же сказал – все прояснилось, настоящего убийцу нашли, меня оправдали. Пошли, по дороге поговорим.

Они уже поднялись наверх и свернули в коридорчик, ведущий к выходу, когда навстречу им попались две румяные от жаркой плиты бабы, одинаково круглые, в белых фартуках и колпаках. Сзади вслед им кто-то крикнул:

– И минералки захватите.

"За пирожными", – понял капитан, глянув на два больших подноса в руках женщин.

– А вы что тут делаете? – нимало не смутившись грозного вида омоновца, накинулась на них та, что постарше.

Белоусов достал из кармана свое удостоверение и сунул его под нос кухарке, сиплым голосом сказал:

– Проверка помещения. Вы никого постороннего в здании не видели?

– А кого ищете? – заволновались женщины.

– Мужчину лет тридцати-сорока, с бородкой клинышком, тут вот залысины, слегка картавит, – начал на ходу сочинять капитан, машинально почему-то давая описание всемирно известной личности мирового масштаба. – Исчез где-то в вашем районе.

– Нет, такого не видели! – дружно, в один голос ответили поварихи.

– Да мы и не открывались еще, – добавила одна.

– Ну хорошо, если что заметите подозрительное, звоните, – сказал, откашлявшись, капитан.

Выйдя на улицу, омоновец первым делом достал сигареты, сунул одну в рот, протянул пачку Стрижу. Тот отрицательно мотнул головой:

– Не курю.

– Молодец, – привычно похвалил Белоусов и только потом, наконец, спросил:

– Ну и кто убил ту девицу?

– Шварц, – коротко ответил Анатолий, позевывая и поглядывая по сторонам. Уже рассвело, но народу на улицах было немного, погода, видно, не способствовала.

– А, как же, – кивнул головой капитан, – известная личность, давно до него добирались. Взяли?

– Нет. Кто-то из своих пристрелил.

– Жаль, – с душой отозвался омоновец. – Его бы посадить, а так все равно что ушел.

Мило беседуя, они добрались до перекрестка с большой будкой ГАИ. Белоусов покосился на Стрижа, тот спокойно мотнул головой:

– Иди, спрашивай.

Капитан чуть ли не рысцой убежал к коллегам, быстро переговорил с ними и уже спокойно вернулся к Стрижу.

– Поздравляю, – с чувством сказал он, протягивая Анатолию руку. – Я полковнику говорил, что во всей этой истории с девицей что-то не то. Мало ли что у человека было в прошлом, а боевые медали у нас за просто так не дают.

– Ты чего это так сипишь? – прервал его сумбурное словоизлияние Стриж.

– Горло что-то болит, и трясет всего, – поежился капитан.

– Ну-ка покажи горло! – потребовал Анатолий.

– Зачем? – опешил омоновец.

– Давай-давай, не спрашивай!

Белоусов, смешно присев на корточки перед низкорослым Стрижом, растянул старательно свою пасть и, выкатив от усердия глаза, застыл в такой позе, пока тот разглядывал луженую глотку вояки.

– Ну, брат, у тебя же типичная ангина. Можешь смело идти в поликлинику, больничный тебе гарантирован. У меня дочь недавно переболела, так что я уж разбираюсь, – пояснил Стриж.

– Это все холодное пиво, – подвел неутешительный итог Белоусов.

– Ну ладно, мне сюда, – показал рукой Анатолий. – Извини, что не дал нормально отдохнуть.

– Бывает. Зато пирожных наелся на всю оставшуюся жизнь.

Немного посмеялись, и уже затем Белоусов спросил, отводя глаза:

– Ты это, никому не говорил про то, как я?.. – он замялся с определением своего необычного плена.

– Нет, не говорил и никому не скажу, – понял его сомнения Стриж.

Белоусов облегченно вздохнул, они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

24

Шторм бушевал уже вовсю. Оказывается, давно наступило утро, просто сквозь плотную, серую, рваную дерюгу неба пробивался только прозрачно-серый свет. Мгновенно промерзший Стриж, а он плохо переносил морскую зиму, казалось, целую вечность добирался до дому. Глянул на свои окна, потом на часы.

"Ого, восемь. Ленка сейчас на работе, Верочка в саду, опять один в пустой квартире".

Поднявшись на свой этаж, он открыл дверь, снял в прихожей обувь и куртку, сразу прошлепал на кухню, поставил чайник. В ванне содрал с себя всю одежду, сунул ее в мешок с бельем, долго, отчаянно отмывался под душем, словно смывая все пережитое за эту проклятую ночь. Наскоро вытершись, он завернулся в полотенце и, шлепая голыми пятками, прошел на кухню, где неистовствовал обкипевшийся чайник. Налив себе стакан чая покрепче, он повернулся лицом к двери и… встретился взглядом с женой.

Лена стояла в дверном проеме, вся фигура ее, глаза, лицо, высоко поднятые брови казались одним сплошным знаком вопроса.

– Ну и что все это значит? – выдержав длинную паузу, спросила она своим необычно красивым, переливающимся голосом.

– Ба, а ты почему дома? – удивился Стриж.

– Здравствуйте, – рассмеялась Лена, – совсем, бедный, счет времени потерял. Я что, по-твоему, и по выходным работать должна? Сегодня суббота!

– И Вера дома? – зачем-то спросил Анатолий.

– И не только Вера, сын твой у нас ночует, пришел, а отца нет. Черт-те где его носит.

– Андрюшка у нас? – вспыхнул радостью Стриж.

Оксана, первая его жена, редко отпускала сына к нему, чувствовалось, что она ревновала. Уж больно проявлялась любовь Андрея к внезапно появившемуся отцу.

– Иди, посмотри, как спят, – улыбнулась Лена.

Они потихоньку прошли в спальню. Дети лежали на одной кровати, обнявшись, почему-то одетые.

– Заигрались вчера, – шепнула, поясняя Лена, – так и уснули не раздевшись.

Стриж долго не мог налюбоваться спокойными лицами детей, потом со вздохом покинул спальню, прошел до софы, откинулся поперек нее на подушку.

– Ну ты мне хоть что-нибудь объяснишь? – насела на него Лена. – Прихожу домой, в квартире полный разгром. Муж заявляется только утром, весь грязный, усталый, голодный. По бабам что ли опять начал шляться?

Допытываясь, она сверлила его взглядом своих темных глаз. Стриж улыбнулся, настолько эта версия показалась ему забавной.

– У тебя одно на уме.

– Просто я тебя знаю, – сурово заявила Елена.

Стриж снова улыбнулся и неудержимая волна усталости обрушилась на него.

– Ну так где ты был? Милиция всю ночь одолевала, три раза приходили… Что опять натворил?

– Давай потом, – с трудом пробормотал Анатолий. – Я что-то устал.

Через секунду он уже спал. Лена вздохнула, закинула ноги Стрижа на софу, укрыла одеялом. Постояла рядом некоторое время, разглядывая спящего мужа, покачала головой и пошла на кухню. Первым делом она выглянула в окошко. Картина, открывшаяся ей за стеклом, показалась настолько безрадостной, что она сморщилась и, отвернувшись, принялась готовить завтрак. Но даже во время этого простого занятия мысль о блуднях Стрижа не оставляла ее.

– Черного кобеля не отмоешь добела, – пробормотала Лена и яростно принялась взбивать тесто на блины.

А за окном по-прежнему бушевал шторм, самый обычный в сезон штормов.

* * *

В это самое утро, в восемь пятнадцать местного времени, из столовой номер шесть вызвали милицию. Чем персоналу столовой не понравился преподаватель местного института Клищенко, поварихи объяснить толком не смогли, лишь твердили, что он похож на беглого преступника.

А человек с виду вроде бы тихий, интеллигентной внешности, к тому же язвенник. Как сам он заявил, в столовую ходит уже три года, потому как пребывает в холостом состоянии, да и живет неподалеку. На всякий случай его забрали, но в горотделе подозрения не подтвердились и доцента все-таки отпустили, даже слегка извинились перед ним.

Придя домой, Клищенко первым делом зачем-то сбрил свою аккуратную бородку клинышком. С тех пор он в столовую ни ногой. Странные там люди, мало ли что им еще взбредет в голову.