Текст книги "4-05. Finale spiritoso (СИ)"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 44 страниц)
Однако дубина так и не достигла конца намеченной траектории. Что-то не менее огромное с силой врезалось в бок полугорилле, и та, издав прежний странный полурык-полускрежет, с шумом рухнула куда-то в сторону. Новый титан, оказавшийся похожим на рыжую обезьяну, поднял к небесам собственную дубину, не уступающую первой размерами, второй лапищей гулко ударил себя в грудь и на удивление тонко заверещал, разрывая уши обертонами жести, царапающей стекло. Потом он замахнулся дубиной и ударил в том направлении, куда упало первое чудовище. Однако то, видимо, успело парировать, поскольку два толстых бревна с громким вибрирующим гулом столкнулись в воздухе.
Потом вокруг вдруг разверзлись бездны натурального бедлама.
Лес внезапно пропал, и два чудища бились на дубинах из слепящей клубящейся тьмы посреди вогнутой, словно чаша, долины, через которую под несколькими ослепительно сияющими солнцами текла широкая река. На одном из ее берегов с едва слышными отсюда воплями неслись друг на друга две конных армии – с развевающимися знаменами и вымпелами на концах длинных пик, с отблесками солнечных лучей на саблях. С диким ржанием и воинственными кличами, обдавая волнами горячего воздуха и запаха лошадиного пота, один кавалерийский отряд промчался мимо Фуоко, возникая из ниоткуда в десятке шагов и пропадая в никуда несколькими ударами копыт далее. Ни один из всадников не обратил ни малейшего внимания на гвардейцев Фуоко, вскинувших короткие мечи, такие смешные и игрушечные рядом с длинными пиками. Тут же волна гигантских, с тарелку, пауков затопила все вокруг. Насекомые-переростки деловито стремились в неизвестном направлении, обтекая отряд Фуоко по сторонам и ловко уворачиваясь от пинков Юно. Затем пропали и пауки, и далекая армия, и река, а над продолжающими биться гигантами закружилось два десятка крылатых драконов и не менее полусотни странных полуптиц-полуживотных с всадниками на спинах. Похоже, они тоже сражались друг с другом. Обстановка менялась с калейдоскопической быстротой: мчится мимо стадо антилоп, смешно вскидывающих белыми пушистыми задами; вздымаются из болота щупальца гигантского осьминога, каждое толщиной с магистральную водопроводную трубу, с присосками размером с запорный вентиль; четверо грязных, обтрепанных, с безумными взглядами людей, вооруженных топорами и копьями, с жуткими воплями бросаются на Фуоко и Юно, но растворяются в воздухе, не успев сделать и двух шагов; проплывает, не удостоив и взглядом, ослепительной красоты блондинка в белом балахоне и с четырьмя белыми же раскидистыми крыльями за спиной, а в ее руке пылает такой же меч, как и у Юно; сшибаются совсем рядом с отрядом люди с птичьими и собачьими головами, избивая друг друга короткими мечами и посохами с загнутыми петлей концами; в нескольких шагах беззвучно палит неизвестно куда батарея старинных пушек, канониры с банниками суетятся вокруг...
А потом все кончилось так внезапно, словно кто-то повернул выключатель. Остались только сражающиеся гиганты и лесная тропа, которая уже не являлась лесной: деревья вокруг лежали неопрятным буреломом на расстоянии по крайней мере в цулу, дальше снова начинался лес, а за лесом – за лесом вздымались скалистые холмы, и на одном из них возвышался полуразрушенный каменный замок, который Фуоко уже видела неоднократно. «Белая цитадель», как назвал его координатор, советуя держаться от него подальше. То самое место, куда они пытались дойти уже неделю.
Однако времени на то, чтобы вглядеться в новый окружающий мир, у нее не осталось. Рыжая обезьяна увернулась от очередного удара дубины полумедведя и нанесла врагу страшный ответный удар по голове. Издав короткий скрежещущий звук, полумедведь с глухим ударом выронил оружие и начал сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее падать – прямо на отряд. Парализованная сознанием неизбежного, Фуоко зачарованно смотрела на мохнатую спину, растущую и заслоняющую собой небо и солнце... и в последний момент успела лишь подумать: и где же я видела ту рыжую обезьяну?
Удара она не почувствовала, и боли – тоже. Просто мир вокруг вздрогнул и заметался, потемнел, и в нем замелькали огненные всполохи и живые геометрические графики и плоскости знакомого ночного мира. Какое-то время девушка плавала в пустоте, бездумно наблюдая за переливами света. Потом она вздрогнула, осознав, что мир перестал быть немым и беззвучным. Торжественная оратория дальних хоралов заполняла его, и среди них отчетливо выделялась одна нота, далекая и печальная – нота Кириса. Фуоко потянулась к ней, отчаянно пытаясь вспомнить хотя бы одну букву или условный сигнал из кода связи – и мир взорвался снова.
Нота и хоралы пропали. Она лежала на полу, покрытом мягкой ковровой дорожкой, в коридоре, образованном двумя уходящими вдаль бесконечными книжными стеллажами. Так. Похоже, повторение пройденного. Какое-то время она валялась на спине, бездумно глядя в колышущийся белый туман, заменявший здесь потолок, потом вздохнула и села. Пол не колыхался и казался вполне себе устойчивым. В ногах чувствовалось какое-то неудобство, и, глянув на них, и потом и на остальное тело, Фуоко обнаружила, что снова обернута в длинную, до пят, узкую цветастую юбку, оставшись голой выше пояса. На голове снова красовался черноволосый парик из прямоугольных линий, покрытый полосатым платком. Жезла поблизости не замечалось. Ну ладно, не очень-то и хотелось... хотя идиотскую юбку разрезать без него не удастся, ходер! И отцовская брошка исчезла. Фуоко осторожно встала, но из-за скованных ног потеряла равновесие и не грохнулась на пол лишь потому, что успела вовремя опереться о стеллаж. Закусив губу от острого раздражения, она сорвала парик с платком, несколькими резкими движениями расслабила широкий узорчатый пояс и сбросила юбку на пол. Вот пусть тут и валяется, тем более что рядом все равно никого нет. Так, что дальше?
Коридор казался бесконечным в обе стороны. Книги на стеллажах стояли плотными рядами, заполняя все пространство, вытаскиваться отказывались, и посмотреть между или над ними на другую сторону не удавалось. Вскарабкаться наверх? Если такая махина потеряет устойчивость и грохнется на голову, мало не покажется. И потом, в прошлый раз ее вышвырнуло отсюда после того, как она позабавилась с одной из книжек. Не факт, что то же самое случится и сейчас, но лучше не рисковать. Сначала, ребята, мы немного поисследуем местность. Ходить по ограниченной с боков местности мы уже привыкли, так что хотя бы полчасика пошагать можно.
Интересно, где Юно? Где-то поблизости, или его выбросило в совсем другое место?
На всякий случай прислушавшись (нет, нота Кириса больше не прорезалась, и вообще вокруг стояла глубокая насыщенная тишина), она решительно зашагала в направлении, которое назначила на должность «вперед». От «назад» оно не отличалось ровным счетом ничем, но надо же как-то ориентироваться на местности? Ковровое покрытие чуть пружинило под подошвами сандалий, и девушка, подумав, сняла их, оставшись босой. Так идти казалось гораздо приятнее, но бросить обувь она не решилась – мало ли что там впереди? Удерживая сандалии двумя пальцами за ремешки, она шла мимо бесконечных полок и рядов книг с пустыми корешками разноцветных переплетов.
Минут через пять она вдруг обнаружила, что топает по густому высокому ворсу обширного ковра, ничуть не похожего на прежний, и встала как вкопанная. Коридор пропал. Она стояла посреди большой комнаты, почти что целого зала, обставленного мебелью с золочеными спинками и подлокотниками. Ее лакированные деревянные плоскости казались жутко неудобными на вид. На стенах висели разнообразные картины, преимущественно поясные портреты суровых бородатых мужчин в доспехах, между которыми затесались несколько дамочек в расфуфыренных платьях и шляпах с огромными декольте на преувеличенно большой груди. Под потолком болталась многоярусная круглая люстра с несколькими десятками ровно горящих свечей. Окон не было. Совсем. Позади Фуоко находилась большая дверь, но ее створки в ответ на толчок даже не шелохнулись.
Ну ладно.
Пройдя через комнату к дальней стене, Фуоко толкнула другую дверь, поменьше. Та неожиданно легко поддалась, и девушка перешагнула порог.
И тут ее охватила жуть.
Она уже попадала сюда в прошлый раз. Застекленные шкафы с книгами у стен, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в плотных гардинах, еще одна люстра под потолком, потрескивающий у стены камин – и стол посреди комнаты. А за столом...
На сей раз горбоносый старик не казался мертвым. Его белоснежный балахон слегка мерцал призрачным светом. Он сосредоточенно смотрел через увеличительное стекло на какую-то плоскую прямоугольную штуку на столе. Его губы неслышно шевелились, тонкие пальцы с несколькими перстнями рассеянно перебирали пряди длинной седой бороды. В других обстоятельствах он мог бы выглядеть рассеянным сказочным звездочетом или, скажем, добрым алхимиком, углубленным в изучение тайн мира, но девушка не могла даже пошевелиться от окатывающих ее одна за другой волн ужаса. Он точно знала: сейчас случится что-то плохое. Что-то совершенно ужасное и непоправимое...
– Руун! – выдохнул где-то рядом знакомый голос. – Бежать!
И сейчас Фуоко узнала его.
Голос, что вернул ее в обычный мир в прошлый раз.
Голос странного мальчика по имени Стаси Домо.
Старик начал поднимать голову, и яркая зеленая вспышка ударила по глазам.
– Руун! – снова прошелестел голос, и Фуоко, стряхнув оцепенение, рванулась обратно к двери – но взгляд старика, равнодушный и изучающий уже уперся в нее. Его голос прошелестел что-то непонятное – и мир мгновенно изменился снова.
Она стояла на вершине изогнутой песчаной дюны, и над головой по голубому небу стремительно неслись облака. Слепящее солнце било сбоку, налетающий горячий ветер забирался под опостылевшую узкую юбку, снова окутывающую ноги, под парик на бритой голове, повязанный платком, а над головой ее тени плавал высокий силуэт короны двух царств под названием «пшент». Рука Фуоко сжимала уже привычный золотой жезл с собачьей головой, оканчивающийся снизу двумя параллельными лезвиями. За ее спиной стояла армия – собакоголовые мужчины в набедренных повязках, вооруженных посохами, загнутыми вверху незамкнутой петлей. Еще одна такая же армия, состоящая из птицеголовых гуманоидов с короткими мечами, ровными рядами расположилась на гребне противоположной дюны. Во главе ее башней возвышалась уже знакомая зверюга – помесь медведя и гориллы, поигрывающая длинной дубиной. Для разнообразия она имела почти нормальные размеры – метра два в высоту, не больше, а дубина состояла из дерева, не из клубящейся тьмы
– Эстас тампа пер кимменчи ла батлон, реджидино, – прорычал над ухом суровый мужской голос. – Ордони!
Что? Фуоко стиснула пальцы на жезле, пытаясь понять фразу. Тампа... tempo? Время? Кимменчи – komenci, начинать? Батлон?.. Batalon, битва! Ордони?..
Время начинать битву, принцесса. Приказывай.
Да они что все, с ума посходили?
– Какая, ходер, битва! – в отчаянии крикнула она, поворачиваясь к стоящему рядом могучему мужчине (неожиданно вполне человекоподобному) в таком же плаще и парике, как у нее, но выше по крайней мере на полметра. – Вы все головой о камень ударились, да? Прекратить! Э-э... finiĝi! Ĉesi!
Мужчина одарил ее надменным взглядом и сделал знак зажатой в руке шипастым молотком. Ряды воинов тут же сломались. Собакоголовые бросились вперед, к птицеголовым, и те ринулись навстречу. Оглушительно заревел полумедведь, вздымая дубину, воинственные вопли с обеих сторон ударили по ушам, и Фуоко, стиснув зубы, взмахнула жезлом, целясь в пока еще пустое пространство между армиями. Огромный, метров пять в диаметре, огненный шар мелькнул в воздухе, и яркая вспышка ударила по глазам. Мощная волна воздуха сбила с ног солдат обеих рас, ударила в лицо Фуоко, и та, зажмурившись и закрыв лицо скрещенными руками, склонилась ей навстречу, старая удержаться на ногах.
Успокойтесь, мысленно попросила она так же, как просила уйти волют. Очень прошу, не надо. Перестаньте. Все хорошо, мы не враги. Ну уймитесь же, ребята, а?
Мертвая тишина резанула уши. Фуоко опустила руки и медленно осмотрелась. Обе армии неподвижно замерли, и даже ветер улегся. Большая воронка между дюнами курилась облаком пыли. Ну и что делать дальше?
Мир мигнул, погас, едва не вывернув желудок несколькими мгновениями неожиданной невесомости, и Фуоко обнаружила себя в комнате со стариком. Тот удивленно вглядывался в плоскую штуку на столе, подслеповато моргая глазами, и теперь девушка разглядела, что это такое.
Карта. Живая подвижная карта или даже просто вид сверху на холмистую равнину, на которой замерли две армии муравьиных размеров солдат.
– Не компренс... – надтреснутым голосом пробормотал старик. – Кьял джи не функшис? Кья ше ирис?
Вздохнув, он взял штуковину, больше всего напоминающую школьный ластик-переросток, и занес его над картой.
– Нет! – крикнула Фуоко, преодолевая уже знакомые волны ужаса. Теперь она чувствовала, что страх не принадлежит ей. Чувствовала точно так же, как умела отличать свои ощущения от приходящих от Кириса эмоций. А раз боится кто-то другой, ей поддаваться совершенно не обязательно. – Эй, подождите! Стойте! Чеси!
Она вскинула руки в останавливающем жесте – и только сейчас осознала, что золотой жезл все еще зажат в ее руке.
И что синие индикаторы на нем светятся по всей длине.
Огненный шар сорвался с конца жезла и медленно, словно в кошмаре, поплыл к старику. Тот еще успел поднять взгляд, и в его глазах Фуоко заметила потрясение.
– Реджидино?!. – успел выдохнуть он – и раскаленная вспышка поглотила его, стол, комнату, а потом и саму Фуоко.
Ночной мир по-прежнему кружился в своем бесконечном геометрическом вальсе. Паутина танцующих линий и огненных полотнищ тянулась в бесконечность, и где-то за горизонтом мирно посапывала в оранжерее мама-роза, окутанная туманом мирных грез о расцветающих бутонах. Далекие хоралы тянули свои ноты, отдававшие в основном кислым привкусом (опять синестезия начинается?) Девушка бесконечно долго плавала в океане бездумного счастья, теплая дремота лишала воли и мыслей, убаюкивала, втягивала в себя – и вдруг вдребезги разбилась о волнолом блаженства совсем иного рода. Того самого блаженства, что она не испытывала уже, кажется, целую вечность.
Нота Кириса грянула совсем рядом, торжественная и зовущая, и рядом с ней звучала еще одна – едва слышная, одновременно знакомая и незнакомая. Фуоко потянулась к ним всем бесплотным невидимым телом...
И в ее легкие потоком хлынул воздух. Настоящий.
06.30.1232. Персональное пространство Демиурга. Окрестности Паллы
Расслабляющая темнота комнаты отдыха нежно омывает меня, унося прочь усталость и раздражение. Все подключенные дроны временно переведены в режим ожидания или возвращены координатору. Не вижу, что еще можно сделать в нынешней ситуации... не только сию секунду, но и вообще. Аборигены Паллы уже оправились от первого шока, их правительства начали действовать, и усилия не то что десятка моих дронов, но и вообще всех инструментов координатора уже не требуются. Палла пришла в себя от первого шока: для нее такие вещи уже становятся привычными. Я бы на их месте побыстрее сбежала с планеты... но им бежать некуда. И даже мы, всемогущие, как еще недавно верили, Демиурги, не в состоянии им помочь.
Вот что больше всего выматывает: бессилие. В Игре я попадала и в цейтноты похуже, да еще и ограниченная жесткими правилами – одна проекция, физические способности человека, примитивная технология и так далее. Но тогда я знала, что могу победить. Что Игра запрограммирована на мою победу, если я приложу достаточно усилий. А сейчас?
Что я вообще здесь делаю? Зачем я здесь? Ну, если оставить в стороне любопытство? Без понятия. Площадка для следующей Игры ожидает меня уже полсекунды, завершенная еще до того, как благодаря любезному толчку под локоть, отвешенному Джа, я оказалась пленницей собственной психоматрицы и своего же изобретения – вирусного эффектора. Замечательная раса прямоходящих полулюдей-полулисиц с прелестной рыжей шелковистой шерсткой, раскосыми глазами на симпатичных мордочках, острыми подвижными ушками и весьма любопытными усовершенствованиями в анатомии и физиологии половых органов, требующими триплета для размножения. Мой проект, мой дизайн, моя находка, которую после завершения тестирования и обкатки во время Игры добавят в библиотеку шаблонов. Ну, и небольшой плюс к моему персональному Рейтингу тоже не повредит. И, самое главное, на сей раз никакой агрессии, войны и крови, в чистом виде экономическое и научное соперничество, веселые праздники, море любви и секса и всеобщее благоденствие. Что я забыла сначала на Текире, а потом на Палле? Ну хорошо, в текирский проект меня во многом втянул Джа, неугомонный племянничек, мастер игры на чужих нервах. Но даже он демонстративно самоустранился от Паллы, оставляя ее Младшим в качестве тренажера и ученым в качестве полигона. А я не смогла.
Я зажигаю в темноте портреты. Карина Мураций. Палек Мураций. Масарик Медведь и его отец, Сторас Медведь. Цукка и Саматта Касарий. Два десятка пробужденных нэмусинов, выступающих в роли аналитиков и вспомогательного посольского персонала, пока оставим за кадром, дело явно не в них. Поколебавшись, исключаю Стораса. Мальчик он весьма многообещающий, хотя и слишком скованный прижизненными предрассудками, не стертыми даже посмертной реабилитационной виртуальностью. Но на паллийский проект я подписалась до его пробуждения. Каси, Яни? Девочки слишком привязаны к Текире, их даже Кара за собой увлечь не сумела. Скорее, они убедили бы меня отказаться. А вот портрет Камилла добавить стоило бы... нет, не надо. Его невыносимое ехидство – тоже жирный отталкивающий минус. Интересно, ему нравится меня изводить своими комментариями лишь потому, что по возрасту он третий с конца, а я вторая? Типа, закомплексованный мальчик отрывается на младшей девочке? Нет, наверное. Он всегда такой, и со старшими тоже. Какая-то детская психологическая травма, наверное, не исправленная вовремя искин-компаньоном. Болезненное стремление подняться на вершину Рейтинга – из той же серии. Вот, кстати, тоже вопрос: почему он столько времени зависает сначала на Текире, а теперь на Палле вместо того, чтобы зарабатывать очки в очередной Игре? Неужто наш закоренелый циник и мизантроп нашел новый смысл жизни, помогая биоформам в беде? Ну ладно, не о нем моя дума.
Карина. Палек. Масарик. Цукка. Саматта. Я смотрю на них, и в несуществующем сердце шевелятся эмоции, которые я не испытывала, наверное, с начала жизни. Мне вдруг расхотелось анализировать свои чувства, но не в моих привычках поддаваться животному началу. Я знаю, что ощущаю, тем более что перед глазами пример Суоко и ее воспитанника, Юно. Не просто знаю – уже абсолютно уверена. Без малого стандартный день после моего рождения, полтора миллиона планетарных лет старой Земли спустя, материнский инстинкт все-таки настиг меня и вцепился в задницу всей сотней острых зубов.
Я даже знаю, почему его объектом стали именно Кара сотоварищи. Глядя на людей, я никогда не забываю, что рано или поздно они уйдут навсегда. Они смертны. Я бессмертная богиня. Ракуэн, недавнее изобретение Джа, к которому приложила руку и я, все еще не уложился в моей голове должным образом, и я все еще не могу заставить себя смотреть на людей как на нечто долговечное. За десятки тысяч лет субъективного времени, проведенного в Игре, я привыкла быстро сходиться с ними, легко дружить и не менее легко расставаться, когда пробивал их час. О, благодаря автономным проекциям я прекрасно знаю, что такое умирать по-настоящему. По мере возможности я компенсирую друзьям тяготы их смертной жизни – но все же никогда особо не грущу после их смерти.
Однако Молодые Демиурги – я уже свыклась с мыслью, что они такие же, как я. Что их жизнь не мелькнет короткой, но яркой вспышкой, поглощенной тьмой небытия. И как я ни пытаюсь смотреть на них с отстраненной снисходительностью, как на неуклюже возящихся щенков, новое знание исподтишка размывает... уже размыло плотину старых эмоциональных барьеров.
Я люблю их, следует признаться хотя бы самой себе. Не так, как люблю мужчин и женщин разных рас, с которыми занимаюсь сексом, а совершенно по-новому для себя. Необычно. Как мать любит детей, пусть даже приемных, а не рожденных самой. Ничего подобного я не испытывала, даже когда воспитывала Джа, последнего в линии Старших Демиургов. Он всегда оставался для меня просто другом, куда более близким, чем остальные из наших, но лишь другом. Родительских чувств к нему я никогда не питала.
Зачем я здесь? Нет ответа, потому что вопрос сформулирован некорректно. Нужно спросить: из-за кого я здесь? И тогда все встает на свои места. Джа считает, что птенцов нужно выпустить из гнезда и оставить в одиночестве, чтобы они набили собственные шишки, но я так не могу. Не могу не признавать его правоту, но оставить их без присмотра выше моих сил. Когда-нибудь, терций через... несколько я все-таки отойду в сторону, но пока пусть лучше остаются под моим приглядом.
А вот интересно, если наша Кара, в свою очередь, испытывает материнские чувства к той забавной парочке подростков, Кирису и Фуоко, то я, выходит, им бабушка? И я уже дважды в особо извращенной форме изнасиловала своих внуков? Ай, какая скверная, нехорошая я! Нужно повторить при случае, а то они плохо усваивают уроки. Кара ругает меня, но я же вижу, что она, уроженка раскрепощенной Катонии, не вкладывает в свои слова реальные чувства. Марик, консервативный княжич до мозга костей (вот что значит отсутствие рекреационного сна перед трансформацией в Демиурга!) – тот да, хмурится и молча осуждает по-настоящему. Но помалкивает, поскольку понимает, что ничего не сможет со мной поделать. Ну, вот такая я – распутная, веселая и беззаботная девочка-припевочка, порхающая бабочка, юная и беспечная с зарождения мира до скончания веков. Вот такая я, Майя. Ничего, Марик, когда немного повзрослеешь и переборешь подростковые комплексы, поймешь, что права я, а не ты. Нельзя относиться к Вселенной настолько серьезно, иначе попросту сойдешь с ума от ее бездонного бесконечного равнодушия.
Куда запропастился Камилл? Обещал же, что вот-вот вызовет!
Как бы в ответ на импульс раздражения приходят вызов и канал для подключения.
«Майя, контакт. Камилл в канале».
«Сторас в канале».
«Майя в канале. Привет. Специально мне нервы ожиданием накручивали?»
«Здесь Камилл. Извини. Стораса отвлекли, а он, в отличие от нас, параллельно работать пока не умеет».
«Здесь Сторас. Прости, Майя. Пришлось выступить в качестве арбитра между Ставрией и Кайтаром. И те, и другие хотели побольше наших дронов в больницы. Министры здравоохранения в клинче сошлись, едва ли не в глотки вцепились. Координатор пожал плечами и свалил политику на меня, спасибо ему за нежданный подарок. Мало мне без них работы, можно подумать... Ох. Извини. Я опять начал брюзжать».
«Здесь Майя. Ничего страшного. Кто победил в конечном итоге?»
«Здесь Сторас. Победила дружба. Я отправил все две сотни дронов резерва на Фисту. Их здравоохранение в зачаточном состоянии, там дела куда хуже, чем в больших государствах. Министры поскрипели зубами, но поскольку я не отдал предпочтения сопернику, оба смирились».
«Здесь Майя. Стор, лапочка, ты такой способный малыш, что я бы прямо сейчас тебя расцеловала. Как насчет уединиться после разговора?»
«Здесь Камилл. Кхм...»
«Здесь Майя. Я тебя ждала? Вот теперь и ты меня подожди!»
«Здесь Камилл. Я выяснил, кто стоит за резней в Кионаре».
«Здесь Сторас. Не следует ли подключить к разговору Суоко? Дело напрямую касается Юно».
«Здесь Камилл. Юно мертв. Кроме того, я хочу пояснить кое-что насчет него. Истерики Суоко мне нужны сейчас в последнюю очередь. Потом своими словами ей перескажете».
«Здесь Майя. Договорились. Итак, кто?»
"Здесь Камилл. «Скальпель. Я нашел брошенные машины, на которых убийцы убрались из города. Их затопили в болоте, но дрон сумел собрать достаточно фрагментов ДНК из салонов».
«Здесь Сторас. У тебя есть база ДНК всех жителей Паллы? Или хотя бы Могерата? Когда ты успел ее собрать?»
«Здесь Камилл. У меня нет базы, зато логика пока что имеется. Поскольку орудовали явно профессионалы, первый круг подозреваемых – Анъями. Некоторые погибшие оказались зарублены, причем явно не мечом, который использовал Юно. Так что я начал с клана, имеющего нездоровое пристрастие к холодному оружию. Видишь ли, „Скальпель“ просто обожает расчлененку... ну, или распускает такие слухи для поддержания репутации».
«Здесь Сторас. Я прекрасно знаком с профилями крупных кланов Тьмы. То есть ты нашел в „Скальпеле“ конкретных исполнителей?»
«Я нашел образцы их ДНК в помещениях, активно использующихся „Скальпелем“. Люди пока не обнаружены. Вряд ли их ликвидировали, поскольку такими профессионалами не разбрасываются. Скорее, они где-то отлеживаются. Но благодаря зацепке я поставил на плотную прослушку всех главарей ранга от среднего и выше, и несколько планетарных минут назад один из дронов зафиксировал обсуждение деталей операции, а также мотивов».
«Здесь Майя. Мотивов?»
«Здесь Камилл. Деньги, как обычно. Если точнее, передел сфер влияния. Бедолаги, перебитые во время праздника, в общем, оказались всего лишь показательными жертвами для запугивания тех, кто реально контролировал город. О настоящих исполнителях бойни все, кому следует, знали, но помалкивали, разумеется. Ну, а попутно, чтобы избавиться от внимания Управы благочиния, которая не могла не возбудиться от такого безобразия, „Скальпель“ решил подставить нашего благородного мстителя».
«Здесь Сторас. Сарказм неуместен. Мстителем его сделал ты».
«Здесь Камилл. По его настоятельной просьбе, смею напомнить. И если бы он не послал меня так решительно и бесповоротно, „Скальпель“ горько пожалел бы о подставе. Так пожалел бы, что несколько поколений кобунов Анъями хватались бы за сердце при одной мысли о том, чтобы попытаться подставить меня – или моих людей. Но Юно выбрал свой путь и перестал являться моей проблемой. Впрочем, я не о нем. Сторас, у меня все-таки чешутся руки устроить „Скальпелю“ демонстративную кровавую баню, тем более что очень много влиятельных родов на Могерате радостно бы мне поаплодировали. Но вот обе Управы благочиния и без того косятся на нашу самодеятельность на материке. Спецслужбы почему-то крайне болезненно относятся к утрате монополия на насилие – как бывший руководитель одной такой службы ты и сам все понимаешь. Я обещал, что в силовых вопросах финальное решение за тобой».
«Здесь Сторас. С учетом, что мы все-таки намерены принять предложение Мэй Лю Сяня, подобные акции сейчас неуместны. Только, Камилл, раз уж зашла речь, ты ничего больше не хочешь рассказать насчет Юно?»
«Здесь Камилл. В смысле?»
«Здесь Сторас. Если бы я не изучил внимательно твое жизнеописание...»
«Здесь Камилл. На скорую руку сляпанное Джао?»
«Здесь Сторас. ...взятое из официального хранилища Рейтинга, в котором ты занимаешь такое почетное тринадцатое место, я бы, возможно, поверил твоему искреннему недоумению. Однако же я его изучил. И хотя по сравнению с тобой я просто грудной младенец, несколько десятилетий на посту директора Службы внешней разведки у меня за плечами имеются. В день, когда погиб Юно, мой дрон зафиксировал локальную радиопередачу другого дрона в том же районе. Катару, незашифрованно, всем, кто меня слышит, вы не враги друг другу, и так далее. Помимо тебя, меня и координатора, дронов на Могерате не контролирует больше никто, и передачу точно инициировали не мы с координатором. Объяснения?»
«Здесь Камилл. Почему ты решил, что передача исходила от дрона?»
«Здесь Сторас. Да брось! Ты как минимум не хуже меня знаешь, чем дроны отличаются от человеческих радиостанций в местных условиях. Узкая фокусировка, отсутствие характерного джиттера, и так далее. Камилл, что твой дрон делал в то время в том месте? С учетом того, что Юно тебя послал, как ты сам признался?»
«Здесь Майя. Браво, Стор! Камилл, я свидетель: твою игру раскусил подросток. Умный, одаренный, но подросток. С учетом того, что незадолго перед тем ты потерял контроль над своим человеком... мне кажется, или ты и в самом деле расслабился и потерял хватку? И не надо посылать мне скрежет зубовный по ста вторичным каналам, я и так догадываюсь о твоем смущении, мой милый. Присоединяюсь к вопросу: что и с какой целью ты химичил в том месте и в то время? Впрочем, догадываюсь и сама. Ты пытался убрать Юно чужими руками, да только не все срослось, как планировалось. Нэ?»
«Здесь Камилл. Ладно-ладно, уговорили. Признаю свое унижение и провал. Смейтесь сколько угодно, только Карине и Суоко не говорите. Я действительно пытался ликвидировать „Адаути“. Свою задачу группа выполнила, оставить их на свободе означало получить лишнюю непредсказуемую переменную в и без того сложной системе. Однако я пытался не ликвидировать Юно, а сохранить ему жизнь».
«Здесь Сторас. С помощью спецназа Управы благочиния и боевиков „Крыльев бури“? Слабо верится, уж прости за скептицизм».
«Здесь Камилл. „Крылья бури“ – мой прокол. Их я не ждал. А спецназом командовал офицер, легко предсказуемый и управляемый. Я так настойчиво просил его ликвидировать Юно при задержании, что он просто не мог не взять мальчика живым, чтобы выяснить, что же тот такого знает. Всех остальных убрали бы, ну, а Юно я бы вытащил на обратном пути. Нападение неопознанных бандитов на горной дороге – я туда десяток дронов загнал заранее – несколько обгоревших тел, и всё. На место Юно я уже подготовил свежевыкопанный труп с кладбища. „Анъями“ официально ликвидирована, подсчет по головам сошелся, все концы в воду».
«Здесь Майя. Ликвидирована вместе с офицером Управы? Бережешь ты доверенных людей, я восхищена. Но почему мы должны тебе поверить на сей раз?»
«Здесь Камилл. Потому что я даю честное слово, что именно в том и заключался мой план».
«Здесь Сторас. Ну да, честное слово – отличный аргумент...»
«Здесь Майя. Стор, не перегибай палку».
«Здесь Камилл. Стор, я пропущу твою реплику мимо ушей, потому что ты молокосос, не понимающий, о чем речь. Но даже и без честного слова – ты понимаешь, что Юно, попавшего в руки следователей Управы живым или мертвым, обязательно бы опознали? Он выступал в роли посольского курьера Ставрии, его отпечатки пальцев и фотографии имелись в распоряжении обеих Палат. А еще они вполне могли бы затребовать у Университета карту его ДНК – они ведь знают, что картирование проходят все, кто появлялся у нас хотя бы на день. Его опознали бы, связали бы с Хёнконом... Даже если забыть, что проект Университета мне все-таки небезразличен, и я обещал Карине заботиться о нем по мере сил, рано или поздно Юно связали бы со мной. Я встречался с ним несколько раз на территории Хёнкона, негласно, но не так, чтобы координатору не удалось вычислить, где и когда. Я планировал за ухо притащить мальчишку Суоко, чтобы та сама образумила своего воспитанника, но все пошло не по плану. Моя вина, согласен. Майя, можешь ехидничать сколько угодно, приму как должное».
