Текст книги "4-05. Finale spiritoso (СИ)"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 44 страниц)
Рассказывая, она словно наблюдала со стороны за какой-то чужой и совершенно незнакомой девочкой. Не за собой. Неужели она так изменилась менее чем за год после первой встречи с Рисой? Прежняя Фуоко Деллавита – взбалмошная, капризная, высокомерная – куда-то пропала, умерла, растворилась в небытии, а нынешняя она копалась в старых воспоминаниях, усмехаясь им – когда с ностальгией, а когда и с откровенным стыдом. Принцесса – так презрительно называл ее Кирис при стычках. Да, принцесса – однако не всем нравящаяся добрая и ласковая красотка из детских сказок, а вздорная сучка, ни на секунду не забывающая о своем высоком положении, не боящаяся наказаний и не доставляющая окружающим ничего, кроме проблем. Тихий ужас. Как хорошо, что ее больше не существует!
Не существует? Но жадное любопытство к окружающему миру никуда не делось, как остались отлично работающие мозги, с лёту усваивающие любую информацию. И она никогда не причиняла неприятности другим намеренно, из вредности. Она просто не знала, что делает и как из-за нее страдают другие, а сказать ей никто не осмеливался. Пройдя через стычки с пиратами и бандитами Анъями, похищения и смерть, она научилась понимать последствия принимаемых решений – но ее внутренняя суть осталось все той же. Нет, та принцесса не умерла. Она изменилась. Поумнела. Повзрослела (значит, вот так это происходит?) Но она осталась собой. Невелика заслуга, разумеется – при заботливом папочке и под личной опекой ректора Университета, не зная голода, холода и страха перед будущим... Но всё же – всё же она по-прежнему Фуоко Деллавита. Дочь отца, превратившего себя из бедного, но амбициозного юнца в главу огромной финансово-промышленной империи, и матери, бросившей университет и блестящую карьеру ради детей и мужа. Девочка, еще не знающая, зачем живет, но твердо уверенная, что роль украшения спальни и гостиной не для нее. Что бы там с ней ни сделали этаи, она остается собой.
А потом, в свой черед, она воспитает ребенка... или двух, или даже трех, если сумеет дожить до таких преклонных лет, и передаст им свое отношение к миру. А они передадут его дальше. И каждый ребенок пройдет через то же, что и она – от твердой уверенности в рациональности мира и самых лучших родителях до взрослого понимания, сколь велика, несправедлива и опасна, но в то же время прекрасна Вселенная...
В какой-то момент она настолько углубилась в свои мысли, что почувствовала довольно грубый толчок в бок.
– Эй, Фучи! Проснись! – посоветовал Кирис. – Или тебя прямо щас в психушку отправят.
Девушка встрепенулась и сообразила, что смотрит куда-то в пространство, оборвав фразу на полуслове.
– Ой, простите! – поспешно извинилась она, смущенно улыбаясь. – Просто... ну, воспоминания внезапно накатили. И папа... он... я лишь сейчас понимать начала... Я никогда и не думала, сколько он... Только когда он умер...
Она снова замолчала, стиснув в кулаке брошку, так что та вонзилась ей в ладонь иглой заколки. Выворачивать душу наизнанку совсем не хотелось, и как закончить, она не знала.
– Да, вака, именно так все и происходит, – с неожиданной мягкостью в голосе отозвалась монашка. – Очень часто мы начинаем понимать, что для нас значат люди, только когда они уходят навсегда. Но не надо расстраиваться. Ваш отец был достойным человеком. Я уверена, вы когда-нибудь увидитесь в райских садах Ваххарона.
– Я больше не верю в бога, тесса, – Фуоко упрямо нахмурилась. – Я знаю, религия питается страхом смерти, и не только своей. Но я не боюсь. Я ведь уже умирала, помните? Я и так знаю, что ТАМ ничего нет.
Она тут же запоздало подумала, что не следовало бы восстанавливать против себя члена комиссии, но сказанное назад не возьмешь.
– Многие так думают в юности, вака, – пожала Венуста. – Но очень часто с возрастом точка зрения меняется. Посмотрим, что вы скажете лет через сорок-пятьдесят. Впрочем, не станем углубляться в теологические диспуты. Дэй Сальва, вы, кажется, о чем-то спрашивали?
– Да-да, – кивнул доктор. – Дэйя, вы упоминали про пиратов?
Мысленно пожав плечами, Фуоко рассказала о том, как в третьей декаде года пираты напали на Хёнкон в надежде поживиться сокровищами паладаров, как они с Кирисом, приехавшими туда первыми из студентов, столкнулись на улице с основным отрядом вторжения, как она сожгла заживо пиратского главаря и еще одного... Заодно она упомянула, как сожгла еще двоих бандитов в Шансиме в двадцать третей декаде, а чуть позже обожгла еще одного, пытавшегося отрезать ей палец – в городке, куда ее привезли похищенную. И потом она спалила бар, хотя, к счастью, умудрилась никого не убить... Стараясь вспоминать все подробности, она перечислила отложившиеся в памяти инциденты. Романтическое настроение испарилось, осталась лишь свинцовая усталость, навалившаяся из ниоткуда. Ренато пытался ее перебивать, спрашивать о чем-то еще, но она продолжала безостановочно говорить с упрямством магнитофона. В конце концов психиатр замолчал и принялся внимательно ее слушать.
– Вот так, дэй доктор, – глухо закончила Фуоко. – Всего я убила четверых и еще даже и не знаю, скольких покалечила. Мне рядом с людьми находиться нельзя. Паладары нам с Киром бункер под лабораторию дали на дальнем острове, железобетонный, так мы и его разнесли в клочья, до сих пор не починили... Может, лучше, если бы я в самом деле не оживала после той гранаты. Я ведь и в самом деле больше не человек.
Она сгорбилась, зажала ладони между коленями, и уставилась в пол.
– И вот так все время, – проворчал Кирис. – Дэй Сальва, скажите ей что-нибудь! Задрала уже со своим комплексом вины – и меня, и куратора своего, и Дзии... Дзии-то пофиг, он компьютер, а Тане деваться некуда, ей по должности слушать положено.
– Куратора? – доктор приподнял бровь.
Фуоко нехотя рассказала о Тане Каваровой. Психиатра неожиданно заинтересовала система кураторов в Университете, а еще больше – как Фуоко уживается со ставрийкой. Конечно, Ставрия – более-менее цивилизованная страна, доверительно сообщил он, но, между нами, дэйя, я никогда не доверял там живущим, уж больно они странные... Фуоко обиделась за Таню так, что даже забыла про свою депрессию, и экспрессивно объяснила, что та вполне классная тетка, и один из ее научных кураторов тоже оттуда, и тоже классный дядька. Кирис добавил про своего куратора Павла Штиля, фаната фехтования и ролевых игр.
С игр разговор плавно перетек сначала на тренировки по ринье, потом на Арену и ее терминалы, на индивидуальный график учебы, на парсов, эксперименты в лаборатории, передачу ощущений между Кирисом и Фуоко и их друзьями (казалось, монашку хватит удар от упоминания о других любовниках), на беременность, на статью Фуоко о перестройке нервных тканей под влиянием этаи (которую, она вспомнила со стыдом, так до сих пор и не исправила с учетом новых данных), на ее похищение бандитами Анъями, закончившееся взрывом гранаты у лица, блуждания по виртуальности Арасиномэ и бестолковые попытки общения с мамой-розой, как она воспринимала супер-разум этаи, и от которой за последнюю декаду так и не удалось добиться ничего, кроме невнятных эмоций... Постепенно она забыла про свой приступ самоедства, и когда доктор поднял руки ладонями вперед, останавливая ее, сначала даже не поняла, чего он хочет.
– К несчастью, дэйя, я вынужден прервать беседу, – с неподдельным огорчением в голосе сказал он. – Жутко интересно, но времени уже много. Слушания открываются через час, а нам нужно еще оформить заключение.
– А обследование? – удивилась девушка.
– А чем мы, по-вашему, занимались? – вопросом на вопрос ответил Ренато. – Дэйя, рад сообщить, что у меня нет сомнений в вашей вменяемости и дееспособности. У меня их, собственно, не осталось уже после прошлого раза. Но мы – знатоки человеческих душ, а вот технике не доверяем, так что решили побеседовать лично просто на всякий случай. Ужасно жаль останавливаться, ваши приключения невероятно интересны. Не как врач, но как человек могу посоветовать записать все на бумаге, или как там принято у паладаров, и издать в виде мемуаров. Уверяю, за год состояние заработаете даже без учета нынешней популярности. Но нам пора забыть о личном любопытстве и вспомнить о профессиональном долге. У вас есть вопросы, тесса? Каков ваш вердикт?
– Как я уже сказала, я изложу свое мнение письменно, – поморщилась монашка. – Вопросов у меня нет, разве что к паладарам по поводу возмутительных порядков в их так называемом «университете». С вашего позволения, я займусь делом. До свидания, молодые люди, и да благословит вас пресветлый Ваххарон.
Она поднялась, осенила присутствующих косым знамением и вышла. Доктор Сальва скупо попрощался и последовал за ней, прихватив чемоданчик с энцефалографом. Фуоко глянула на тихо пощелкивающие часы над дверью. Стрелки показывали без десять минут одиннадцать. Когда успел настать полдень? Неужели общение с психиатрами заняло больше трех часов? Парсы встрепенулись и вскочили на ноги.
– Болтун – находка для шпиона, – укоризненно проинформировал Гатто.
– Все болтуны! Все шпионы! – поддержала его Зорра. – Языком треплют, секреты выбалтывают! В кар-рцер! В камер-ру! На хлеб, воду и батончики!
Дверь открылась, и в комнату, вошли мать с Лойзой, за которой следовали Джион и адвокат.
– Ну, Фучи, жизнь у тебя просто зашибись! – оживленно прокомментировала сестрица. – Мне аж завидно. У вас там в Университете лишнего местечка нет? А то я бы поучилась декады три-четыре.
– Не поняла! – подозрительно прищурилась девушка. – Вы что, подслушивали? Мам?
– Как мать я имею право знать, о чем мою дочь пытают какие-то неведомые психиатры, – улыбнулась Марта. – Координатор предложил использовать парсов для трансляции, и мы согласились, чтобы от скуки не помереть. Да уж, Фучи, мне-то ты и половину не рассказывала.
– А психиатрам не стоило и четверти рассказывать, – неодобрительно нахмурился Себастиан. – Особенно то, что связано с... проявлениями ваших необычных возможностей вроде гравитационных полей или плазменных сгустков. Боюсь даже представить, что они там понапишут в своих бумажках.
– А по-моему, дэй Сальва вполне нормальный... – растерянно сказала Фуоко.
– Дэй Сальва – один из самых известных в городе психиатров, а возможно, и в стране, специализирующихся на разоблачении мнимых сумасшедших. Знаете, иногда преступники, чтобы уйти от наказания, начинают психов изображать. Он не просто так с вами болтал, не заметили? Он постоянно ловушки ставил, одни и те же вопросы на разные лады формулировал и по многу раз задавал, провоцировал на откровенность и заставлял говорить то, что по своему почину вы бы точно не сказали. Уж поверьте моему опыту присутствия на допросах, я такие штуки хорошо распознаю. Что, если он сейчас напишет отрицательное заключение?
– Но он же сказал...
– Дэйя, никогда не верьте словам судебных психиатров! – отрезал адвокат. – У них одна задача – вашу подноготную вскрыть и на солнышко вытащить, на всеобщее обозрение, по возможности не слишком сильно вас насторожив. И не забывайте, что, помимо него, здесь присутствовала еще и тесса Венуста. Во всей Церкви она славится как одна из наиболее квалифицированных разоблачителей психов, выдающих себя за свидетелей чудес – да-да, у клириков есть и такие должности. А еще три опытных криминальных психиатра наблюдали за вами через телекамеру, и об их реакции вам вообще ничего не известно. Впрочем, ладно. Попытайся вы запираться или врать, вас разоблачили бы в два счета, и стало бы еще хуже.
– Ну-ну, Себастиан, – успокаивающе сказала мать. – Вы излишне параноидальны. Я понимаю, таковы издержки профессии, но дэй Сальва не произвел на меня впечатление подлеца.
– Увидим, – адвокат посмотрел на часы над дверью. – Час до слушаний. С вашего позволения, я еще немного поработаю с документами.
Он отошел к столику в углу, вытряхнул на него из портфеля груду бумаг и пару толстенных томов и, усевшись в кресло, начал быстро раскладывать документы по стопкам.
– Схожу на разведку, – сказал Джион. – Посмотрим, как там журналисты. Вдруг уже двери высадили и с охраной бьются? Эй, мохнатые! – он глянул на парсов. – Остаетесь за старших. Если враг прорвется, действуйте по обстановке.
– Хочу врага! – с горячим энтузиазмом сообщила Зорра, нарезая вокруг него круги. – Скучно! Голодно! Подраться!
Джион ухмыльнулся и ушел.
Лойза с размаху плюхнулась в одно из кресел психиатров, вытянула ноги и зевнула.
– Встала ни свет ни заря, – пожаловалась она. – В сон тянет. Ну, сестренка, в прошлый раз тебя как больную беспокоить не велели, но сейчас ты от меня легко не отделаешься. Слушай, – она наклонилась вперед и перешла на таинственный шепот. – Джион такой лапочка, оказывается! Ты бы видела, как он старательно от экрана отворачивался, когда тебя психиатры щупали!
– Да? – Фуоко хихикнула. – А... дэй Проциано? – она покосилась в угол. Адвокат казался полностью погруженным в свои бумаги.
– Фучи! – тихо, но энергично одернула ее мать.
– А дэй Проциано смотрел не отрываясь, – все тем же шепотом поведала Лойза. – Но он, кажется, импотент. Смотрел, как... ну, я даже не знаю. Как на детишек, играющих с куклами. Фучи, а что, в Хёнконе честно нудистские пляжи на каждом углу? Вот так прямо приходишь, раздеваешься, берешь мальчика, у которого... ну, та штука побольше, и ведешь в кусты?
– Да ну тебя! – возмутилась Фуоко. – Ты знаешь, какой на экваторе ультрафиолет? Приходишь, раздеваешься, лезешь в воду, максимум десять минут лежишь на солнце, чтобы не обгореть до мяса, потом идешь под зонт и под ним сидишь. А если из-под зонта вылазишь, типа мячик покидать, обязательно что-то на плечи накидывать надо. Голой разве что вечером ходить можно, перед закатом, а тогда мало кто купается. И потом, какие кусты, блин? Ты вообще на корнях и сучьях этим заниматься пробовала? Мы с Киром как-то раз попытались, так я всю задницу ободрала, а он колени! В своей комнате куда удобнее, а ты меньше газетки разные читай. Ты лучше сама скажи, как у тебя с мужем? Ты еще рожать не решила?..
Час прошел в болтовне о всякой всячине и девичьих пустяках. Кириса Лойза напоказ игнорировала, но то и дело стреляла в него глазами, проверяя реакцию. Пару раз, когда речь заходила об совсем интимных вещах, парень явно пунцовел, но рта не раскрывал и изображал, что его разговоры ничуть не интересуют. Тему приближающихся слушаний все, словно сговорившись, полностью игнорировали, но чем ближе стрелки подкрадывались к часу дня, тем сильнее у Фуоко нехорошо сосало в животе. Кирис, если судить по текущим от него чувствам, чувствовал что-то похожее. Хотя, разумеется, он мог напрягаться и от выкрутасов Лойзы. Напряжение нарастало, и когда без пяти час адвокат сгреб в портфель свои бумаги, отложив несколько листов в отдельную папку, Фуоко даже не поднялась, а выпрыгнула из своего кресла.
– Пора? – нервно спросила она.
– Да, дэйя. Поскольку, молодые люди, больше с вами наедине поговорить не удастся, еще раз повторяю то, что уже говорил раньше. Слушания о признании человека юридически живым – дело вполне обычное. Не так уж и редко люди пропадают без вести и внезапно появляются много лет спустя, когда их уже признали мертвыми. Ваш случай довольно необычный, поскольку без вести вы не пропадали, но и не из ряда вон выходящий. У нас достаточно и свидетелей, и доказательств. Не волнуйтесь, не болтайте языком попусту, держите себя достойно, и проблем не возникнет.
– Что с судьей? – поинтересовалась мать.
– Сегодня утром подтвердили, что слушание ведет Рафаэль Даматто. Он юрист очень опытный, человек старой закалки, но не чрезмерный консерватор. Из-за пристального внимания общественности мне не удалось... м-м, наладить с ним взаимопонимание заранее, но и наши оппоненты в том же положении. В целом я оцениваю ситуацию как умеренно-оптимистичную. К сожалению, с учетом политической составляющей дела точный прогноз итогов не смог бы дать, вероятно, и сам Ваххарон, но я верю, что мы победим. Идемте.
Вслед за адвокатом вся компания, эскортируемая по бокам непривычно тихими и чинными парсами, прошла обратно к холлу у лестничной площадки, а из холла – в раскрытые двери судебного зала. Возвышение судьи пустовало, но по его бокам стояли, вытянувшись и заложив руки за спину, два судебных пристава. В задних рядах уже сидело преизрядно народу – мужчины и женщины с нагрудными значками прессы. Джион с ними не вошел, а ушел дальше по коридору. Фуоко мысленно удивилась, но переспрашивать не стала. Мало ли, вдруг какие-то местные правила. Не до того.
Они расселись на стульях в первом ряду в правой половине зала. С левой стороны от прохода за столом сидели трое: незабвенный дядюшка Рикардо Деллавита, выглядящий так, словно полгода пьянствовал без перерыва, высокий поп в пурпурной рясе прелата и с изможденным лицом профессионального аскета, и еще какой-то дядька в черном с синим отливом костюме. Судя по стоимости костюма и золотых часов, выглядывавших из-под обшлага пиджака, а также по профессионально-непроницаемой физиономии, он являлся адвокатом. Дядюшка одарил Фуоко злобным взглядом и, не ответив на холодный кивок, демонстративно отвернулся. Поп же, напротив, вперил в нее горящие глаза, словно намеревался просверлить дырку взглядом.
Слева от Фуоко сел Кирис, еще левее – адвокат. Мать села справа, а парсы шмыгнули под стулья по флангам. Лойза устроилась за спиной во втором ряду. Убедившись, что боевой порядок выстроен, Фуоко чинно сложила руки на коленях, уставилась прямо перед собой и принялась ждать. Страшно хотелось взять Кириса за руку, ощутить ее тепло и надежную твердость, но выказывать слабость перед неожиданными противниками, тем более перед дядюшкой, она не собиралась.
Дверь позади возвышения открылась, и через нее прошел судья в черной мантии. Все присутствующие встали (Кириса пришлось ткнуть кулаком в плечо) и тут же сели, когда судья занял свое место.
– Приступаем к делу, – без лишних предисловий заявил судья, стукнув молотком по деревянной тарелке. – Слушается объединенный иск Рикардо Деллавита и епископата города Челестины об опротестовании завещания дэя Хавьера Деллавита в части распределения наследства между наследниками. Председательствует член высшего суда дестры Каллан Рафаэль Даматто. Здесь ли истцы?
– Да, ваша честь, – поспешно откликнулся дядька в дорогом костюме, привставая. – Я Гаспаро Хутэйо, юрист также присутствующего здесь дэя Рикардо Деллавита.
– Я Фульвио ди Граччиолани, глава юридического отдела епископата Челестины, – сообщил поп, воздвигаясь во весь свой немалый рост.
– Здесь ли ответчики?
В соответствии с протоколом мать представилась как официальный опекун Фуоко, Себастиан – как защитник обоих. Фуоко и Кирис тоже назвались. Бульдожье-брылястое лицо судьи осталось непроницаемым, но в его глазах мелькнула странная искорка.
– Принято, – кивнул он. – Намерена ли одна из сторон заявить отвод суду, и если да, по какой причине?
Никто не ответил.
– Тогда слушания объявляю открытыми, – судья снова трахнул молотком по тарелке. – Уведомляю всех присутствующих, что по просьбе премьер-министра Кайтара сэрат дэя Чьяко Ментеллано в виде особого исключения данное заседание напрямую транслируется телевидением всех четырех континентов при помощи предоставленных паладарами технических средств.
Фуоко словно пробило током от макушки до пят. Трансляция на всю планету? И их опять никто не предупредил? Она растерянно посмотрела на мать, и та ответила успокаивающей улыбкой. Она знала! Ну, мамочка, погоди только, пока суд закончится!
– Истцы, правильно ли я понимаю, что вы настаиваете на неспособности Фуоко Деллавита и Кириса Сэйтория принять наследство в результате их смерти? – меж тем осведомился судья.
– Да, ваша честь, – подтвердил адвокат дядюшки. Сам дядюшка не сказал ни слова, лишь втянул голову в плечи. Он выглядел так, словно не понимал, что происходит – неужто и на суд умудрился явиться пьяным?
– На первый взгляд, ответчики кажутся суду вполне живыми. Дэй Хутэйо, тесса Фульвио, изложите ваши аргументы.
– Да, ваша честь, – адвокат снова поднялся. – Мы намереваемся доказать, что якобы присутствующие здесь Фуоко Деллавита и Кирис Сэйторий на самом деле являются монстрами – марионетками, управляемыми неведомыми Чужими ради неизвестных нам целей. Несмотря на то, что они выглядят как люди, на деле они людьми не являются, а потому не могут обладать гражданскими правами и владеть имуществом.
По задним рядам пробежал шепоток, зашелестели карандаши о бумагу.
– Вызываю первого свидетеля – врача хирургического отделения Мемориального госпиталя Эйфрата, старшего нейрохирурга дэя Пиано Матэя.
Врача Фуоко помнила хорошо. Видимо, нехило получив от ее отца на лапу, все время, пока она оставалась в больнице, дядька назойливо крутился вокруг нее, так что в конце концов страшно достал своей навязчивостью. Явно нервничая, из комнаты для свидетелей он даже не вышел, а почти выбежал, словно боялся опоздать. После приведения к присяге он не менее торопливо принялся отвечать на вопросы дэя Хутэйо и попа. Он подробно описал, как бессознательную Фуоко доставили в больницу, как он лично проводил операцию трепанации черепа и восстановления височной кости, как в тот же день она сначала пришла в себя, а потом внезапно потеряла сознание. С его слов выходило, что все экстренные реанимационные методы результатов не дали – как электрическая стимуляция сердца, так и внутривенное и даже внутрисердечное введение стимулирующих препаратов. В течение по крайней мере двадцати минут сэрат дэйя Фуоко Деллавита (здесь он извиняющеся посмотрел на Фуоко) находилась в состоянии клинической смерти. Да, смерти, поскольку у ее тела полностью отсутствовали признаки жизни, включая дыхание и сердцебиение. Но в операционной дэйя Фуоко Деллавита внезапно пришла в себя – да, еще до того, как у нее восстановилось сердцебиение... но он должен упомянуть, что уже через минуту ее тело полностью вернулось в норму.
– Скажите, дэй Матэй, – вкрадчиво спросил адвокат, – в течение какого время человеческий мозг может существовать без кислорода?
– Ну, разные ткани реагируют на гипоксию по-разному. В общем, в современной медицине принято считать, что верхний предел для коры головного мозга – примерно пять с половиной минут.
– Что происходит затем?
– Ну... затем кора погибает.
– И каковы последствия? В терминах, понятных высокому суду?
– Ну... – доктор явно чувствовал себя не в своей тарелке. – В общем, человек больше не приходит в сознание и остается в состоянии комы навсегда.
– Превращается в овощ, иными словами?
– Журналисты используют такой термин, да. Однако я...
– Скажите, осколок гранаты, который вы извлекли из головы дэйи Фуоко – он ведь пробил череп и глубоко вошел в головной мозг? В месте, повреждение которого смертельно?
– Ну, действительно, место очень уязвимое. Однако должен заметить, что его травма не обязательно смертельна, как считается среди неспециалистов. По статистике известно, например, что самоубийство путем выстрела себе в висок не так уж и редко оказывается неудачным, потому что пуля, навылет пройдя через мозг...
– Спасибо, дэй Матэй. У меня больше нет вопросов.
– У защиты есть вопросы к свидетелю? – поинтересовался судья.
– Да, ваша честь, – Себастиан поднялся. – Дэй Матэй, какие обследования головного мозга вы проводили в больнице?
– Ультразвуковые обследования, анализы крови и прочих биологических жидкостей.
– Вы делали лучевые снимки головного мозга, чтобы определить характер глубоких повреждений?
– Да. Но все они оказались неудачными. Как позже пояснила дэйя Дзии, небиологический интеллект и главный врач паладаров, в ее мозге содержится... э-э, термин еще не является общепринятым в науке, но за неимением лучшего... Ее мозг содержит энергоплазму. Она по природе своей является чистой концентрированной энергией и не пропускает через себя электромагнитное излучение любого вида.
– Что показали ультразвуковые исследования?
– С левой стороны – повреждения лобной и височной долей мозга, к счастью, не слишком значительные, что мы уже знали по результатам трепанации. Осколок гранаты оказался мелким и в основном засел в костях черепа. После удаления давящих на мозг осколков кости и гематомы в субдуральном пространстве...
– Спасибо, дэй Матэй, обойдемся без специальных терминов, я в них все равно ничего не понимаю. Мой коллега оборвал вас на полуслове, но теперь уже я прошу пояснить, является ли данное повреждение безусловно смертельным.
– Безусловно? Нет, не является. Науке, в первую очередь военной медицине известны многочисленные случаи проникающих ранений головного мозга, не просто не приведших к смерти, но иногда даже вообще не повлиявших на сознание и личность пациента. Разумеется, любое повреждение мозга крайне опасно для здоровья и жизни, но не всегда ведет к фатальным последствиям.
– Что еще выявило ультразвуковое обследование?
– О, весьма удивительные вещи. Дэйя Дзии...
– Извиняюсь, дэй Матэй, но прошу вас говорить исключительно о том, что вы обнаружили лично. Информация от дэйи Дзии нам сейчас неинтересна. Итак?
– Ну... наиболее удивительное открытие – общее состояние нервной системы дэйи Деллавита. Ее нервы... просто невероятны. В диаметре они по крайней мере втрое или вчетверо больше, чем нервы нормального человека. Предоставленные ее семьей данные прошлых медицинских наблюдений не показывают ничего подобного, так что изменения произошли в течение примерно последнего года, с тех пор, как она отбыла в Хёнкон для обучения в колледже паладаров. Поскольку я никогда ранее не сталкивался с подобными случаями, могу лишь предположить, что изменения в нервной системе произошли под влиянием... хм, неизвестных внешних факторов и являются целенаправленными. Ситуация тем более удивительная, что мы, с разрешения дэйи Деллавита и ее родителей, выполнили пункцию, чтобы взять образец перестроенной нервной ткани. Она... удивительна. Чего стоят одни многоядерные нейроны!
– Как, с вашей точки зрения, подобная перестройка ткани могла повлиять на ее устойчивость к недостатку кислорода?
– Неизвестно. Однако с учетом, что питающие нервы кровеносные капилляры тоже увеличены как в размерах, так и количестве, в теории улучшенное кровоснабжение... запас крови... общая биохимическая перестройка организма... Простите, мне точно не следует ссылаться на данные, полученные от паладаров?
– К паладарам мы перейдем в свое время, дэй Матэй. Прошу ответить с учетом ваших собственных опыта и знаний.
– Я не могу дать точного ответа. Однако могу предположить, что перестроенная нервная ткань может оказаться более устойчивой к гипоксии.
– Спасибо, дэй Матэй. Защита больше не имеет к вам вопросов.
– Дэй Матэй, сядьте в зале, – сказал судья. Один из приставов тут же подошел к свидетелю и указал ему рукой на стулья.
Затем дэй Хутэйо последовательно вызвал еще нескольких врачей и медсестер госпиталя, но ничего нового они не добавили. Следующей пригласили Абеллину Тапас, врача-невролога базы «Дельфин». Та, с явной враждебностью отвечая на вопросы адвоката, с неохотой рассказала, как к ней доставили Кириса после того, как на голову ему свалились трубы на складе. По всем признакам, у него диагностировался ушиб спинного мозга с аксональными разрывами на уровне шестого и седьмого позвонков.
– Поясните, как каким последствиям обычно приводят такие ушибы, – потребовал адвокат.
– Я ни разу не сталкивалась с ними ранее.
– Однако вы должны знать теорию, дэйя Тапас. Отвечайте на вопрос.
– Прерывание дыхания...
– Случилось ли такое с дэем Сэйторием?
– Я не видела. В моем присутствии он дышал без затруднений.
– А до того? У меня имеются свидетельские показания персонала базы о том, что когда дэя Сэйтория извлекли из-под труб, он не дышал, его сердце не билось.
– Понятия не имею, о чем вы говорите, сэрат дэй. Возможно, они так и говорили, и, кажется, после вашего упоминания у меня даже всплывает что-то похожее в памяти. Однако у меня нет привычки действовать на основании или хотя бы запоминать слова людей, не имеющих даже базового медицинского образования, – с ядовитым сарказмом заявила врач, и Фуоко почувствовала к ней горячую симпатию. – У меня, вон, прямо сейчас в сумочке брошюра на тему диабета лежит за авторством какого-то шарлатана, от которой любого эндокринолога на месте инфаркт хватит. А бабка моя ее читает и не нахвалится – и автор умница, и написано все правильно. Хорошо хоть, я ее пока удерживаю от описанных там методов лечения! Но даже если предположить, что дилетанты, паникуя вокруг мальчика, заваленного грудой труб, на полном серьезе сумели достоверно определить остановку сердца и дыхания, с момента катастрофы до его доставки в медицинский пункт прошло менее пяти минут. Кора головного мозга за такое время отмереть не могла, как специалист заявляю.
Адвокат скрежетнул зубами.
– Но разрыв аксональных связей в спинном мозгу имел место? – в его голосе явно слышалась злость.
– Понятия не имею, – врач пожала плечами. – Энергоплазма в теле дэя Сэйтория уже полностью блокировала лучевую диагностику, так что снимки получить не удалось. Ультразвуковая диагностика в таких случаях бесполезна. Некоторые симптомы действительно выглядели типичными для разрыва, но они очень быстро прошли. Более того, дэй адвокат, даже если разрыв имел место в реальности, он совершенно не обязательно мог привести к остановке дыхания. Медицине известно, что даже полный разрыв спинного мозга не всегда блокирует передачу нервных сигналов в мышцы. Например, импульсы могут передаваться через экстрамедуллярные связи возвратных нервов в переднем и заднем сплетениях твердой оболочки. Плюс к тому в спинномозговые корешки входят волокна паравертебральных симпатических ганглиев, так что мышцы могут получать двигательную и чувствительную иннервацию из двух-трех соседних сегментов. Опять же, известны случая функционального восстановления за счет роста новых отростков аксонов и образования ими синапсов с поврежденными...
– Спасибо, дэйя Тапас, – перебил ее судья, – но мы не на медицинском симпозиуме. Ваша точка зрения понятна, пока достаточно. У истцов или ответчиков есть еще вопросы к свидетелю?
– Вопросов больше не имею, – проскрежетал Гаспаро Хутэйо. Дэй Проциано лишь отрицательно качнул головой. Тесса Фульвио изобразил из себя статую. Сходя с возвышения для свидетелей и проходя мимо, врач едва заметно подмигнула Кирису и Фуоко. Пока девушка раздумывала как среагировать, та уже уселась где-то в задних рядах.
Затем вызвали еще двух врачей базы «Дельфин», обследовавших Кириса в день катастрофы, но они ничего нового не добавили. Более того, все они теоретически относились к свидетелям истца, но откровенно саботировали, отделываясь фразами типа «не помню точно» и «я не специалист в данной области».
