Текст книги "4-05. Finale spiritoso (СИ)"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 44 страниц)
С неожиданной силой она подхватила Нян на руки и быстро перенесла в комнату, где та недавно разговаривала с Яной-атарой. Там она стащила с несопротивляющейся девочки ципао и уложила ее на кресло, в котором Нян немедленно утонула с головой, лишь лицо осталось на поверхности. Что-то начало медленно трогать ее тело, приятно массируя кожу. Потом кресло раздалось и выплюнуло ее на поверхность. Девочка лежала на нем, часто дыша, ее била мелкая дрожь.
– Все с тобой в порядке. Жить будешь, не помрешь. Выпей, – Рикона сунула ей в руку высокий стакан с приятно пахнущей зеленоватой жидкостью. – Успокоительное. Вкусное, между прочим. Давай, давай, не смотри на меня жалобными глазами, а то сама разревусь.
Нян проглотила вкусную кисловатую воду и начала механически жевать поданный Риконой брикет, на сей раз с банановым вкусом. Постепенно она успокоилась настолько, что смогла сесть вертикально. Кресло тут же подстроилось под нее, подняв спинку и слегка опустив сиденье.
– Но я честно не хотела! – жалобно сказала она. – А он дорогой? Шар?
– Он никакой, – Рикона отобрала у нее стакан, отнесла к дальней стене и сунула в какой-то блестящий шкаф. – Забудь. Просто пластмассовый экран... ну, не совсем пластмассовый, но не суть. Расходный материал. Заменят его через час, не переживай. Вот что с твоей одеждой делать... м-да.
Она подняла с пола ципао Нян, и девочка в новом приступе ужаса увидела, что его верхняя часть испещрена огромными дырами с обугленными краями. Починить такое невозможно, оставалось лишь выбросить. Второе – и последнее! – ципао за день... Как теперь идти домой? Что носить?
– Ну что, Рика, убедилась в моей правоте?
От нового ехидного голоса обе девочки синхронно вздрогнули. Нян быстро обвела взглядом комнату. Никого. Кто это сказал?
– В какой еще правоте? – буркнула Рикона, внезапно нахохлившись и ощетинившись. Она разом утратила свою уверенность и превратилась в обычную девчонку чуть старше Нян.
– В том, что регламенты соблюдать надо всегда. Их не просто так придумывали.
Только сейчас Нян разглядела, что у приоткрытой двери сидит, обернув ноги великолепным пушистым хвостом, крупная рыжая лиса. Она явно ухмылялась во всю пасть. Лиса? Лиса-оборотень? Здесь, у паладаров?!
– А что я нарушила? Ну что? – несмотря на агрессивный тон, в голосе Риконы проскальзывали неуверенные нотки.
– Тебе ведь ясно сказали – перед тем, как войти в терминал, надо переодеваться. И координатор о том же подсказывал, – голос лисы сочился сарказмом. – А что ты ответила? «И так сойдет, чтобы человека не напрягать лишний раз»? Ну и как, сошло?
– У меня инструкции, между прочим! – огрызнулась Рикона. – Сказано, что нельзя давить и создавать психологический дискомфорт, поняла?
– О да, и теперь наша феноменальная Нян пойдет домой голой. Страшно психологически комфортно, ага. Рика, дубина, если тебе старшие и умные говорят, как надо делать, на кой отсебятину порешь? Ей больно! И что делать собираешься?
– Я?
– Ну не я же! В отсутствии других инструкторов ты здесь старшая по званию, ошибка твоя, вот тебе и выкручиваться. Не-не-не, и не думай, координатор не подскажет. И я тоже, просто из вредности. Ты меня знаешь.
– Я... – Рикона явно растерялась. Она нерешительно переводила взгляд с полусожженного ципао на Нян и обратно.
– Э-э, атара... – Нян выбралась из кресла и поклонилась. Голая, в одних панталонах, она чувствовала себя ужасно неловко. Лиса, конечно, не оборотень, а еще один паладар (хотя и жутко странно смотреть на животное с другой планеты), но все равно неудобно. – Атара, я... не беспокойся, я... я закутаюсь и дойду. А дома у меня еще одежда есть... Я сама виновата...
– Цыц! – решительно заявила лиса, и Нян замолчала. – Так, как бы сделать, чтобы ты от удивления умирать перестала... А, знаю.
Лиса вдруг рухнула на пол, словно мгновенно умерла, зато рядом с Нян началось какое-то шевеление. Она подпрыгнула от неожиданности и отскочила в сторону. Кресло, на котором она только что сидела, шевелилось и менялось. Сначала оно словно расплавилось и превратилось в большую серо-зеленую каплю, а потом быстро вытянулось вверх и приняло форму человеческой фигуры. Через несколько секунд перед Нян стояла еще одна девочка того же возраста, что и Рикона – совершенно голая, костлявая и угловатая, словно сто лет некормленая, с короткими черными вихрами на голове. На ее щеке Нян уже автоматически рассмотрела три крупных черных родинки – знак паладара.
– Я – это она, – девчонка ткнула пальцем в неподвижную лису. – Точнее, я могу любые тела носить, как ты одежду носишь, но сейчас четвероногий вид у меня основной. Но когда я в человеческом виде, тебе проще. Меня зовут Маюми, а лучше Маю. И безо всяких глупых гонорифических суффиксов типа «атара», поняла? Маю, и все. Ну-ка, повтори. Как меня зовут?
– Маю-атара... – пролепетала Нян, окончательно сбитая с толку.
– Щас обратно в лису превращусь и нос откушу! Я же сказала – без суффиксов! Еще раз: как меня зовут?
– Ма... Ма... ю...
– Точно, Маю. Я – неб. Такой паладарский компьютер, ага? И мозгов у меня побольше, чем вот у той дурочки, – нахальная Маюми ткнула пальцем в надувшуюся Рикону. – Я за ней присматриваю на общественных началах. Как услышала, что она в первый же день на работе лажанулась, сразу своих детсадовцев на Раси бросила – и сюда. Хорошо, координатор специально на такой случай догадался микродрона здесь запасти, а то пришлось бы превращаться в монстролису величиной с корову. Ну так что, Рика? Сообразила, что делать? Имей в виду, запасов одежды здесь нет, не завезли. И голой по улице мы Нян гулять не пустим. Не мечи на меня огненные взгляды, лучше думай.
– У меня, между прочим, сейчас следующая группа в расписании стоит! – обиженно и растерянно сказала Рикона.
– То есть накосячила – и в кусты, чтоб другие расхлебывали? Нет уж, милая, фиг тебе. Кроме того, Дзии уже просигнализировал, что возьмет твою группу на себя. Ты от трансграничного перехода не отошла до конца, у тебя признаки информационного перегруза намечаются, для первого дня хватит. И вообще, ты уже опоздала. Так что на сегодня ты закончила. Только Нян сегодня на тебе. Ты мозгами шевелить намерена?
– Маю-ат... Маю, – Нян потянулась к остаткам своего ципао в руках Риконы. – Не надо, пожалуйста. Я пойду, ладно?
– Я сказала – цыц! – Маюми грозно нацелила палец ей в нос. – Тут дело принципа. Пусть думает, решение перед глазами.
– И думать нечего, – буркнула Рикона, бросая обугленную тряпку на пол. – Трусы у ней целые, а платье я свое отдам.
Она расстегнула свое ципао, вылезла из него, оставшись такой же голой, как и Маюми, только с обручем на шее, и подала Риконе.
– Одевайся. Тетке скажешь, что паладары подарили, если спрашивать начнет. Не хуже ведь твоего, да? Извини, я в вашей моде пока плохо разбираюсь.
– Оно... оно дороже, – Нян отступила на полшага и убрала руки за спину. – Очень благодарю, но не могу принять.
– Ты еще повыпендривайся здесь! – фыркнула Маюми, ухватив ее за шею твердыми пальцами. – Рика, я ее поймала. Одевай силой, чтобы время зря не тратить.
Нян тихо пискнула, не зная, как себя вести. Рикона улыбнулась зловещей улыбкой.
– Силой на тебя платье напялить, или как? – осведомилась она.
– Не... не надо силой, – прошептала Нян. – Я принимаю дар, огромное спасибо. Я... я так больше не буду...
– «Так» – это как? – осведомилась Маюми, наблюдая, как девочка одну за другой застегивает пуговицы дрожащими пальцами. – Только не говори, что больше сюда не придешь. Если сбежишь, ночами стану в кошмарах являться и плохим словам учить, а тетка тебе за них уши надерет. Ну ладно, недосуг мне. Рика, проводишь ее до дому, потом свободна. Отдыхай. К Фучи загляни, поболтайте, ей отвлечься надо.
– Ладно уж, вали... Ой! – Рикона вздрогнула. – А как я по улице пойду голая?
Тело Маюми осело на пол, словно оплавившаяся от жары свеча, и распухло сначала в полу-шар, а потом снова в кресло. Лиса, наоборот, пошевелилась и поднялась на все четыре лапы.
– Твои проблемы, – хладнокровно заявила она, потягиваясь. – Хочешь – прямо так и иди, паладара полиция не тронет. Не хочешь – думай, как выкручиваться, если мозги еще не окончательно протухли. Ну, а если не придумаешь, координатора спроси, он подскажет, ладно уж. Между прочим, пора тебя к финансовым отношениям подключать, чтобы знала, каково деньги зарабатывать и тратить. А то как-то уже слишком легко ты казенным имуществом разбрасываешься. Тане я рекомендацию отправила, она что-нибудь изобретет, готовься. Пока, крокодилы.
Лиса проскользнула в дверную щель и исчезла.
– Зануда и задавака! – фыркнула Рикона. – В Академии, небось, так нос не задирала. Подумаешь, неб третьей категории!
– Я слышала! – лиса сунула нос в комнату. – Имей в виду, зануду я тебе еще припомню.
И она снова исчезла, на сей раз окончательно – за мгновение до того, как подобранные с пола скомканные остатки ципао врезались в дверь на уровне лисьей головы.
Нян тихо вздохнула. Сегодняшний день оказался настолько насыщен событиями, что ничему удивляться она уже просто не могла.
– Как же тебя провожать? Так, что ли? – тело Риконы вдруг стало гладким и глянцево-черным, словно обтянутым трико из неведомой ткани. – Нет, так даже хуже, чем голой. О! Придумала. Нян, пошли.
Она снова стала прежней, толкнула дверь и вышла в раздевалку. Выйдя за ней, Нян увидела, как та достает из шкафа и натягивает на себя спортивную форму – шорты и майку. Подойдя к зеркалу, Рикона критически оглядела себя, поправила серебряное кольцо на шее.
– М-да, – резюмировала она. – В Ставрии или Кайтаре бы сошло, а у вас пялиться станут. Ну, что делать. Главное, чтобы полицию не вызвали. Кстати, чуть не забыла! Иди сюда.
Она прошла вдоль шкафчиков, ухватила лежащую сверху куклу, подаренную Нян, вернулась к зеркалу и открыла его, словно дверцу еще одного шкафа. За ним открылась небольшая ниша с квадратным постаментом.
– Иди, иди, не бойся! – нетерпеливо поторопила она. – Смотри, твоя кукла на самом деле меняется. Помнишь, что очки личного рейтинга получать станешь за участие в играх? У тебя сейчас десять баллов, и ты поднялась на первую ступень Теперь имеешь право добавить к кукле новые элементы, но пока простенькие и дешевые. Заработаешь больше – получишь доступ к продвинутым элементам. Делаешь так...
Она вставила ноги куклы в углубление на постаменте и захлопнула дверцу. Зеркало сразу перестало выглядеть зеркалом и налилось непроглядно-черной глубиной. Там, во тьме, разгорелся огонек, и вдруг снова появилась кукла, окруженная непонятными мерцающими значками.
– С первого раза кажется жутко сложно, но на самом деле все элементарно. Потом разберешься полностью, а пока просто скажи мне – что изменить хочешь? Одежду, лицо, прическу, форму тела – все, что угодно, но очень примитивно, потому что первый уровень. Ну?
Нян понимала, что не хочет уже ничего. Даже куклу. Ей вдруг захотелось оказаться дома, забраться под одеяло с головой и полежать так хотя бы несколько минут. Но вежливость есть вежливость, и она подошла к паладарке, вглядываясь в черное зеркало.
– А... можно ее одеть немного? – неуверенно спросила она. – А то неприлично выглядит.
– Одеть?.. – Рикона задумчиво почесала подбородок. – Хм, одеть. А, знаю! Смотри!
Она поводила пальцами по бывшему зеркалу, вызвав к жизни каскады каких-то пятен с буквами, которые Нян не успевала даже читать, и ноги куклы украсились коричневыми чулками, поднимающимися чуть выше колен.
– Нравится? – спросила Рикона.
– А можно чулки подлиннее?
– Нельзя! – отрезала паладарка. – Чтоб ты понимала – парни от такой полоски кожи между чулками и юбкой или шортами просто тащатся. Даже сильнее тащатся, чем от голых ног или даже от голого всего остального. Мне Таня рассказывала, она тетка опытная, знает. Вот так, фиксируем...
Она хлопнула ладонью по большому зеленому пятну сбоку куклы. Что-то тихо пискнуло, и дверца снова стала зеркальной. Рикона открыла ее, достала куклу из гнезда – на ее ногах и в самом деле красовались новые чулки! – и сунула Нян в руки.
– Все, топаем, – скомандовала она. – Сандалии не забудь, а то так босиком и ушлепаешь.
Сама паладарка никакие сандалии надеть и не подумала. Наверное, их у нее тоже не оказалось. Они вдвоем вышли из раздевалки в пустой холл, где за стойкой одиноко сидела Сируко. При первой встрече ошарашенная потоком впечатлений Нян толком ее не разглядела, но сейчас поняла, что паладар – «кусочек компьютера», сказала Яна-атара? – очень красива. Правильные черты лица с черными миндалевидными глазами; волосы, забранные в гладкий пук на затылке и проткнутые длинной серебряной заколкой, больше напоминающей стилет (а может, и в самом деле стилет, как у некоторых аристократок); облегающее красное шелковое ципао без рукавов и воротника, подчеркивающее фигуру и особенно высокую грудь... При виде девочек Сируко поднялась со стула и вышла к ним. Подол ее ципао, достающий до колен, оказался неприлично разрезан вдоль обеих бедер до самой талии, обнажая кожу. Узкую талию охватывала свободная цепочка из неизвестного голубоватого металла с зелеными камешками. На ногах женщина носила сандалии из нескольких узких ремешков с мягкой подошвой, поблескивающие тончайшими золотистыми узорами. Паладар-неб выглядела ослепительной, словно главная любовница придворного аристократа, и Нян уныло опустила взгляд. Ей-то самой точно никогда так выглядеть не удастся, даже если найти похожую одежду стоимостью в две их прачечные.
– Твоя тетя уже ушла домой, Нян-тара, – мелодично сказала Сируко. – Я надеюсь, тебе понравилось у нас. Мы очень ждем, что ты станешь приходить к нам почаще. И не забывай куклу – она твой атрибут игрока Арены. А еще она защитит тебя от плохих людей. Только, Нян-тара...
Она подхватила девочку под мышки и усадила на стойку. Та испуганно сжалась. Сируко наклонилась к ней и положила ладони на плечи.
– Крепко запомни одно, – сказала она, заглядывая в глаза. – Анъями и пальцем тебя тронуть не может. Если они попытаются тебя запугивать, а тем более ударят, немедленно приди сюда и скажи мне. Или позвони, если сможешь, – она сунула за отворот майки куклы Нян твердый картонный прямоугольник. – Но они не станут. Они предупреждены, что если станут приставать к игрокам, их очень сильно накажут. Вот со злыми мальчишками мы помочь не сможем, с ними тебе придется разбираться самостоятельно. Но ведь жила же ты с ними раньше, верно? А если станет совсем плохо – скажи мне или Рике, авось что-нибудь да придумаем. Договорились?
Нян молча кивнула. Сируко спустила ее на пол и потрепала по голове.
– А теперь беги. Постарайся сегодня как следует отдохнуть, а завтра или как сможешь приходи снова. В любое время – у нас пока что не так много народу, строгого расписания нет.
– Да, атара.
Нян поклонилась на прощание и, прижав к груди куклу, побежала за Риконой, которая уже стояла у двери, нетерпеливо оглядываясь и щелкая о бедро оттягиваемой резинкой трусов. Вместе они вышли на улицу. Судя по сумраку, сгущающемуся в узкой улице, дело шло к вечеру. Нян попыталась сообразить, сколько сейчас времени. Рынок, драка с мальчишками, поход к паладарам, разговоры с Яной-атарой и Риконой (называть ее атарой даже мысленно у Нян ну никак не получалось), игра на Арене и все прочее – сколько же удивительных новых событий произошло сегодня! Наверное, больше, чем за все время, что Нян успела провести в Тасиэ. А может, и за всю жизнь. Тетка, наверное, станет ругаться за то, что Нян сегодня почти не работала в прачечной – а завтра? Отпустит ли она?
Они с Риконой прошли возле фонарного столба, возле которого все так же отирался неприметный мужчина. Он улыбнулся и слегка кивнул Нян. Та поспешно вернула поклон, успев заметить в отблеске солнечного луча от высоко расположенного окна три точки на его щеке. Тоже паладар? Ой-ёй, сколько же их тут! Или он тоже кусочек компьютера, как Сируко?
Пустое пространство рядом со зданием Арены кончилось, и вокруг снова закипела толпа возле прилавков. Люди заметно косились на Рикону, но та не обращала на них внимания, жадно вглядываясь в окружающее. Она то и дело замедляла шаг возле прилавков с дешевой медной, латунной, стеклянной и никелированной бижутерией – брошками, браслетами, заколками и серьгами, разнообразными статуэтками и овальными бляшками с изображениями богов и храмов, простенькими ветряными колокольчиками из крашеной жести и стекла и прочей мишурой для туристов и бедняков. Остановиться полностью она себе не позволила ни разу, однако Нян то и дело почти теряла ее в толпе. После четвертого раза она перебралась за спину своей спутницы и ухватилась за ее майку, но добилась лишь того, что начала поминутно наступать ей на пятки. Да что с ней такое? Она же паладар! Неужели ей интересны какие-то дешевые поделки? Даже сама Нян хотя и не отказалась бы от вон тех браслетов из плетеной проволоки... или вон той брошки в форме резного листа с несколькими стекляшками по краям, словно капли росы... или даже просто от медной булавки с головкой в виде крохотной бабочки... но и она понимала всю их убогость.
Уже на площади Небесного Генерала, где прилавки мелких торговцев сменялись на магазины побогаче (некоторые даже со стеклянными витринами), Рикона вдруг встала как вкопанная возле небольшого лотка с сувенирами – шлифованными каменными бляшками диаметром в большой палец, на которых штрихи насечки складывались в разные изображения. Нян в очередной раз врезалась ей в спину, и когда осознала, что спутница не собирается двигаться, шагнула чуть в сторону, чтобы посмотреть в чем дело. Ну, бляшки и бляшки. Малахит, судя по цвету – наверное, из отходов какой-то камнерезной мастерской. Дядька мог бы и получше сделать, если бы захотел.
– Эй, тяма! – торговец, пожилой мужчина с проседью в усах подмигнул ей. – Вижу, твоей подруге что-то понравилось? Откуда она такая – с Фисты? Переведи – у меня все высший класс, не пожалеет.
– Нет, она не...
– Спасибо, атара, – перебила ее Рикона, которая пришла в себя так же неожиданно, как и остановилась. Она низко поклонилась. – Я говорю на катару. Но у меня нет денег. Извини, что побеспокоила.
– Что, ни одного кана нет, тяма? – усмехнулся мужчина. Нян неожиданно понравилась его улыбка – добрая и необидная. – Понимаю. Ну что же, за погляд денег в любом случае не беру. Смотри сколько хочешь.
– Спасибо, атара, – Рикона поклонилась еще раз. – Но мы пойдем. Спасибо.
– Погоди-ка, тяма, – остановил ее торговец. – А что тебе так понравилось?
– Ящерка, – со вздохом сказала Рикона, касаясь указательным пальцем бляшки, на которой резец художника изобразил небольшую гибкую ящерицу, вид сверху. – У нас в парке Академии водились похожие. По деревьям бегали... Очень талантливо нарисовано, атара. Я... я потом как-нибудь приду, ладно? Когда деньги найду.
На мгновение глаза продавца сузились и быстро пробежали по фигуре Риконы сверху вниз, потом вернулись на ее лицо, и на лицо вернулось то же добродушное выражение.
– Конечно, тяма, возвращайся, когда хочешь, – развел он руками. – Но можно сделать и так...
Он взял с прилавка бляшку с ящеркой и протянул Риконе.
– Держи. Подарок.
Та аж отступила на шаг.
– Спасибо, атара, я не могу, – она отрицательно затрясла головой. – Она дорогая. Мне нельзя. Мне... мне все равно деть некуда. Огромное спасибо, но я не могу принять такой ценный дар.
– Паладары уже дали нам куда больше, тяма, – серьезно сказал торговец. – Возьми. Такие безделушки не стоят мне почти ничего. Наоборот, ты окажешь мне честь.
– Откуда ты знаешь, что я паладар? – потрясенно спросила Рикона. – Я же даже знак со щеки убрала...
– Я и не знал, ты сама только что сказала, – засмеялся торговец. – Но кто же еще может выйти на люди в такой одежде и босиком? Особенно рядом с Ареной? Разве что туристы, но они по-нашему не говорят. Карина-атара тоже, по слухам, о наших приличиях не слишком-то заботится. Разве богиням интересны приличия смертных, э? Возьми, тяма, прошу. Не бойся, в убыток меня не введешь – когда слух разойдется, что я паладарам что-то подарил, оборот сразу вдвое увеличу.
– Спасибо... – явно растерянная Рикона обеими руками приняла бляшку и снова поклонилась. – Спасибо, атара. Мы пойдем.
– Заглядывай, когда захочешь, – кивнул в ответ торговец. – Меня зовут Огава Дэнта. Если найти не сможешь, спроси, кто угодно укажет.
Рикона поклонилась еще раз и поспешно двинулась сквозь толпу. Больше она не задерживалась. Она шла к дому Нян так уверенно, словно ходила туда каждый день. Уже войдя в тихий проулок, где стремительно сгущались вечерние тени, она остановилась и повернулась к своей спутнице.
– Я дура, – сказала она расстроенно. – Меня же специально инструктировали за пределами Арены никому не говорить, что паладар. Иначе сразу все начнут дарить всякую всячину, а ее и брать неэтично, и отказываться нельзя из вежливости. И Маю вот тоже дурой обзывается...
Она поднесла бляшку к глазам и некоторое время в нее вглядывалась, поворачивая под разными углами.
– Ну вот что мне с ней делать, а? Очень красивая... но я ведь здесь ненадолго. Я же просто к дронам подключаюсь, то к одному, то к другому в разных местах Могерата. У меня своя комната только в Хёнконе, в общежитии, да и то я там почти не появляюсь. В здании Арены оставить, чтобы она там потерялась?.. А!
Она просветлела лицом.
– Слушай, Нян, – сказала она заговорщицким тоном, – давай я гемму у тебя оставлю? А ты ее для меня храни, ага?
– Хорошо, – согласилась Нян, принимая из рук спутницы холодный каменный овал. – Я ее на полочку поставлю рядом с котом. Хочешь, я тебе кота покажу? Он у меня тоже красивый.
– Ага! – с энтузиазмом согласилась Рикона. – Сначала я с твоей теткой поговорю, а потом покажешь. Идем, а то поздно уже.
Вместе они зашагали по пустынному переулку. Мимо проехал, страшно тарахтя, древний мотоцикл (мотоциклист аж вывернул шею, уставившись на Рикону, ненароком повернул руль и едва не упал). Девочки пропустили его, прижавшись к стене. До дома Нян осталось два десятка шагов, и они уже прошли то место, где на Нян напали мальчишки – но дойти до дома без приключений ей оказалось не суждено сегодня и во второй раз.
Двое мужчин выскочили из щели между домами, словно сидели там в засаде. А может, и не «словно». Одинаково одетые – в рваные халаты, короткие штаны и сандалии на деревянных подошвах, с деревянными кругами с дыркой в центре – символом Вегешота – на груди, с глазами, одинаково горящими мрачным огнем, они казались близнецами, несмотря даже на разницу в возрасте и в лицах. Старший носил бороду и усы с густой проседью, щеки его морщинистого лица впали, словно он уже потерял половину зубов. Тот, что помладше, брил лицо гладко. На его щеках красовались синие татуировки: кружок и несколько линий, изображающие голову жаворонка. И их левые локти закрывали грязные неопрятные повязки.
Нян отпрянула от них, словно от огня: о локтевиках в последние дни ходило много очень страшных и неприятных слухов. Некоторые работницы прачечной ходили на собрания. Локтевики проводили их на закате, когда воплощение Вегешота милостиво одаряет мир с небес последними лучами, и работницы шепотом рассказывали удивительные вещи. Локтевики проповедовали, что грядут последние дни, что паладары препятствуют Вегешоту явить себя во всей своей мощи, пусть даже она испепелит всю Паллу. Они требовали изгнать паладаров, уничтожить всех жрецов Миндаллы и взамен сделать культ Вегешота главным и единственным на всем Могерате. Волюты и кольчоны, как они утверждали, являются слугами Вегешота, посылаемыми для наставления людей на путь истинный, и противостоять им грешно. А еще про них рассказывали, что они умеют посылать руками молнии и убивать неверных.
Нян сама умела посылать руками молнии, так что мистической силы локтевиков особо не боялась. Но два таких взрослых дядьки с безумными глазами могли избить ее похлеще мальчишек. Или даже убить. Мало ли что им в голову взбредет...
– Избранная! – возвестил старший локтевик, тыкая в Нян немытым пальцем. От него ощутимо несло застарелым потом и непонятной вонью: похоже, в отличие от нормальных людей, мыться он не любил. – Приветствуем тебя, избранная дочь человеческая! Радуйся, ибо Вегешот отметил тебя своей милостью, омм маа хаанан! Отныне ты среди своих, и ты понесешь славу Его людям! Идем с нами, избранная, и ты уже сегодня вкусишь с нами святых даров Его!
– С нами, избранная! – эхом откликнулся молодой. – Идем с нами!
Он протянул руку, чтобы ухватить девочку за плечо, но та увернулась.
– Я не хочу! – Нян начала пятиться назад. Рикона почему-то застыла на месте как статуя, абсолютно неподвижная, словно мертвая. – Не трогайте меня! Я... я тете пожалуюсь! Я полицию позову!
– Чего ты боишься, избранная? – удивился старик. – Нам рассказали о твоем даре свыше. Ты должна занять подобающее место среди нас. Тебе найдут хорошего достойного мужа, и тебя больше никто и никогда пальцем не тронет. Идем!
Он тоже попытался поймать Нян, но девочка снова увернулась. Убежать? Но они старше и сильнее, они догонят и утащат с собой. Попытаться проскочить мимо них, вбежать в дом и позвать на помощь? Но дяди сегодня нет, там одна тетка с прачками, и они не отобьются от двоих мужчин. А если они сами умеют кидать молнии?
Пока она соображала, Рикона ожила. Она шагнула вперед и оказалась между Нян и локтевиками.
– Довожу до вашего сведения, что Нян Су находится под защитой паладаров, – сказала она странным звонким голосом, похожим и не похожим на прежний одновременно. – Паладары не вмешиваются в религиозные диспуты среди конфессий, но не позволят вам силой забрать ребенка. Прошу оставить ее в покое во избежание конфликта.
– Паладары? – старший ощерился. – Паладары не имеют силы за пределами своего мерзкого Хёнкона! Ты паладар? А, я вижу – лишь бесстыжие паладарские женщины могут ходить по улице полуголыми. Изыди, нечисть! Скройся с глаз наших! Беги и забейся в свою вонючую нору, иначе наш праведный гнев истребит тебя на месте!
«Вонючую нору», кто бы говорил! Дуновение ветра снова донесло до Нян запах, и она сморщила нос. Идти куда-то с такими? Нет уж, спасибо. Младший локтевик поднял руки, и их окутала густая сеть синих молний. Между его ладонями начал набухать зловещий красный комок.
– Сгусток энергоплазмы слишком медленен, – все тем же странным тоном ответила Рикона. – Вы не знаете, по каким законам он движется, и не сумеете попасть им в моего дрона. Но вы можете случайно задеть девочку. Предупреждаю, что если вы меня вынудите, ради защиты ребенка я могу вас убить. Снова предлагаю разойтись мирно.
– Мы не договариваемся с пакостными дхайнами! – прошипел молодой. – Я позволю тебе сбежать, чтобы и в самом деле не повредить девочке. Но предупреждаю, что когда досчитаю до пяти, отправлю тебя в Коодо, из которого ты и выбралась. Раз! Два!..
Резкий свист разорвал тишину переулка. Нян, вздрогнув, повернула голову. На крыльце их дома стояли трое мужчин: все в безукоризненных черных кайтарских деловых костюмах и ослепительно-белых рубашках, и все носили зеркальные темные очки. Анъями! В ухе переднего мужчины блеснули четыре металлические блика. Оябун! Настоящий оябун, предводитель большого клана! Тетка Нян униженно сгибалась в поклоне рядом с ними.
Мужчина с четырьмя металлическими кольцами-клипсами неторопливо сошел с крыльца и приблизился вальяжной походкой под настороженными взглядами локтевиков (багровый сгусток по-прежнему тлел между ладонями младшего). Оказавшись в нескольких шагах, оябун остановился, медленно снял очки и зацепил их дужкой за нагрудный карман пиджака.
– Здравствуй, Рика-тара, – вежливо сказал он. – Я вижу, у тебя сложности с аборигенами?
– Мэй Лю Сянь-атара, – откликнулась Рикона. – Здесь координатор. Я временно перехватил контроль за дроном. Рикона слышит тебя, но не может ответить. Она передает «здравствуй, Мэй-тара». От себя хотел бы поинтересоваться, что привело тебя сюда?
– Камилл сообщил об инциденте с кобуном «Скальпеля», нарушившим правила, – усмехнулся оябун. – А поскольку я отвечаю за... защиту Арены, решил сам сходить и познакомиться с выдающимся ребенком. Как же я мог пропустить единственную выявленную девочку-эйлахо во всей столице? Но меня можно обсудить позже, сейчас нужно избавиться от насекомых.
Он обратил взгляд на локтевиков, и на его губах появилась надменно-презрительная ухмылка.
– Вы двое, – сказал он. – Я Мэй Лю Сянь, оябун клана «Кобра». Пошли вон, пока живы.
– Анъями не указывает служителям Вегешота! – проскрежетал старик. – Такие, как ты – пыль перед его ослепительным ликом! Ты зря выбрался наружу под его пристальным взглядом, Тьма должна жить во тьме. Убей его! – он бросил взгляд на своего спутника.
Молодой локтевик ощерился, и комок пламени в его ладонях зловеще вспыхнул. Нян невольно сжалась. Но оябун уже как-то странно раскинул руки со скрюченными пальцами в стороны, и локтевик задушенно взвизгнул, запрокидывая голову. Шаровая молния вырвалась из его рук и зигзагом устремилась вдоль улицы. Врезавшись в дорожную пыль, она взорвалась ослепительной вспышкой. Нян зажмурилась, а когда рискнула открыть глаза, локтевик корчился на земле. Мэй стоял, склонившись над ним, и лежащий мужчина быстро окутывался облаком серого тумана, казалось, сочившегося сквозь поры его тела. Его хрип перешел в писк и заглох. Тело дернулось еще раз и затихло, а серый туман начал закручиваться спиралью и подниматься вверх. Через несколько секунд в воздухе висела волюта – раза в три крупнее, чем недавно призвала Нян. Чудище медленно развернулось, что-то невнятно пробубнило, а потом вдруг рассеялось и пропало, словно и не существовало.
– Ну что, шо, не одни локтевики умеют фокусы показывать? – оябун, тяжело дыша, опустил руки и повернулся к старику, переводившему взгляд с него на лежащее на земле тело и обратно. – А теперь скажи мне, почему я не должен прикончить вот так же и тебя?
Вместо ответа старик выдернул откуда-то из-под халата нож и бросился на оябуна. Он двигался удивительно быстро и ловко, но бандит оказался быстрее. Он блокировал руку локтевика ударом своего предплечья, неуловимо повернулся, дернулся – и с отчетливым хрустом запястье старика вывернулось в неправильную сторону. Нож упал на землю, а оябун ударом кулака раздробил нос врага и с силой пнул его в живот. Локтевик отлетел на несколько шагов, ударился о стену дома и сполз по ней на землю. Его глаза закатились, из носа текла струйка крови. Нян невольно ухватилась за свой собственный недавно разбитый нос.
– Насекомые больше не помеха, – оябун повел плечами, ногой отбросил нож в сторону и повернулся к Риконе. – Старший еще жив.... полагаю. Координатор-атара, надеюсь, ты проинформируешь Управу благочиния, чтобы их кто-нибудь забрал? Есть у меня подозрение, что наш общий знакомый окажется весьма рад такому улову, но мне не с руки звонить ему напрямую.
