Текст книги "4-05. Finale spiritoso (СИ)"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 44 страниц)
Поведя плечами и пару раз присев посреди большого спортзала, сменившего белое сияние, под тихую ритмичную музыку Кирис начал разминку. Шея, плечевой пояс, мышцы спины и пресса, бедра, голеностоп... Кукла-двойник послушно отзеркаливала движения. Уже через несколько минут сердце начало бешено колотиться в ушах, но он даже и не подумал притормозить. Сознание, болтающееся где-то вдали от мозга, он потерять не может, а остальные части тела переживут. Приседания, отжимания, перекаты, махи ногами на растяжку, удары по невидимой боксерской груше, нарастающая тягучая ломота в мускулах по всему телу – когда в ушах мягко прозвучал гонг, он сначала даже и не понял, что случилось.
– Полчаса прошло, дэй Сэйторий, – напомнил Дзии. – Передышка.
– Да я не устал!
– Обсуждению не подлежит. Нормальная сила тяжести, перерыв не менее чем на полчаса.
Кириса словно вынули из резинового скафандра, и чувство невыносимого облегчения охватило его. Раздраженно цыкнув, он уселся со скрещенными ногами на невидимую упругую поверхность, сформированную суспензорным полем, положил ладони на бедра, закрыл глаза и начал размеренно дышать, как учил лейтенант Каллавиро. Завтра, кстати, как раз очередная тренировка, нужно обязательно сходить. Хотя... зачем ждать завтра?
– Дэй Дзии, – спросил он, когда почувствовал, что дыхание восстановилось, – а можно меня к рукопашному бою подключить? На третьем уровне?
– Третий уровень закрыт для игроков, не имеющих по крайней мере второго нивела в ринье. Вы, смею напомнить, пока не прошли аттестацию даже на первый. На втором уровне – не возражаю, но лишь после того, как закончится период восстановления. Дэй Сэйторий, если хотите, могу включить половинную силу тяжести, чтобы лучше отдыхалось.
– Не надо. Я лучше погуляю пойду.
– Хорошо. Открываю терминальную капсулу.
Его мягко опустило на вогнутый пол сферы, и изображение спортзала вокруг пропало в ровном белом сиянии. Дверца прошипела, отворяясь. Отцепив магнитную защелку кабеля, Кирис выбрался из терминала и вернулся в жилую комнату. Прикинув в уме, он решил не переодеваться, чтобы потом не натягивать сенко снова. Сандалии защитят комбинезон на ступнях, а всем остальным он ни за что цепляться не намерен. Растянув и опустив на спину капюшон и кинув еще один взгляд на капсулу, скрывающую тело Фуоко, он коротко свистнул парсам. Затем он с усилием толкнул тяжелую стальную дверь тамбура и поднялся по бетонной лестнице к выходу, чувствуя неприятную слабость в утомленных ногах. Да, прав Дзии, нужно такими вещами заниматься без фанатизма. Потянешь мышцы ненароком, а то и связки повредищь, благо боль почти не чувствует – и что? Бросать тренировки?
Гатто и Зорра опередили его, пулей выскочив наружу, навстречу волне теплого душного воздуха и закатным лучам солнца, опускающегося в океан. Выход из бункера располагался на пологом берегу под обрывом метрах в двадцати от кромки прибоя. Широкая дорожка из плавленого камня – до предыдущих приключений в Ценгане вместо нее лежали растрескавшиеся бетонные плиты, проросшие травой – спускалась от двери к прибрежной гальке. Там она плавно переходила в помост из шероховатого пластика, полого уходящий в воду рядом с бетонными сваями пирса. На несколько секунд поколебавшись, не купнуться ли по-быстрому (не, ну нафиг – раздеваться, потом опять сенко натягивать...), парень повернулся и начал через две ступеньки подниматься по крутой и истертой каменной лестнице, ведущей вверх, в густые джунгли, где громко пересвистывались невидимые птицы. Парсы карабкались впереди: Зорра семенила по ступенькам, а Гатто запрыгнул на стальной трубчатый поручень, оплетенный пеньковым канатом, и деловито топотал по нему вверх на четырех задних лапах, периодически подтягивая себя передними в местах, где поручень шел особенно круто. Добравшись до верхней площадки на высоте метров тридцати, Кирис обернулся к океану, уперся ладонями в колени и принялся отдуваться, слушая бешено колотящееся сердце и вглядываясь в искрящуюся дорогу, протянувшуюся от берега к солнцу. Светило уже почти ушло за горизонт, быстро темнело. Небо уже начало переливаться ночной радугой, и редкие перистые облака в вышине горели на ее фоне багрово-красным, подсвеченные снизу.
Вечерняя какофония непуганых джунглей, нимало не смущенных присутствием человека, неслась со всех сторон. Щелканье, щебетание и треск неведомых птиц, далекие резкие вопли обезьян, жужжание мелкой и, к счастью, некусачей мошкары, кроны деревьев, шелестящие в вечернем бризе – звуки сливались в привычный умиротворяющий и убаюкивающий шум. Парсы нырнули в подлесок – невысокие кусты даже не шелохнулись – и растворились в сгущающемся мраке. Отдышавшись, Кирис ступил на плотно утоптанную грунтовую дорожку, извивающуюся между деревьями, и пошел по ней, ориентируясь по пятнам света от фонарей с солнечными аккумуляторами, автоматически включающихся при приближении человека и так же автоматически отключающихся за спиной. Вот если подумать, зачем паладарам экономить электричество? Координатор же говорил, что они могут по каналам субсвязи транслировать сколько угодно энергии, собранной в космосе. Да один дрон, наверное, за минуту жрет больше, чем все фонари в окрестностях за ночь. Наверное, опять построили систему, рассчитанную на работу после их ухода. И ведь не пожалели же сил и денег на тропу, по которой люди ходят раз в несколько декад!
Неужели они и в самом деле собираются когда-то уйти? Ведь еще год назад никто про них не слышал – а теперь представить мир без них уже и не получается. Даже если забыть про реальное прошлое Паллы, про Большую Игру, Демиурга Чонду, управляющую игрой Станцию, успевшую спасти Паллу в день Первого Удара – все равно Университет стал привычной и неотъемлемой деталью повседневности. Университет – и его ректор Карина Мураций, среди своих предпочитающая маску щуплой, на грани возможностей дрона, Рисы Сереновой. И гениальный инженер-строитель, художник и приколист Палек, носящий маску высокого худого парня с торчащими во все стороны белобрысыми лохмами. И мрачно-солидный Сторас Медведь, показывающийся на людях лишь во время дипломатических визитов. И здоровяк Саматта Касарий, иногда заглядывающий к Джорджио на тренировку. И его то ли жена, то ли любовница, веселая улыбчивая красавица Цукка Касарий, проректор по научной работе. И даже загадочный парень Масарик Медведь, иногда замечаемый рядом с ректором...
Инопланетяне. Натуральные инопланетяне, бессмертные и бестелесные, знающие и умеющие больше, чем Ваххарон с Креодом и все боги Миндаллы, вместе взятые. Только вот воспринимать их как нелюдей ну никак не получается. Свои в доску. Больше, чем свои. Друзья, верящие в Фучи, а за компанию и в него, Кириса. И он не подведет ни Фучи, ни Рису. Стать строителем, видно, не судьба, потому что паладары и без него все успеют застроить, но он придумает что-нибудь еще. Может, в космонавты пойдет, раз на него меняющиеся законы физики не действуют...
Кстати, не забыть бы записаться на лётный тренажер, чтобы отрабатывать взлет и посадку. А когда Фучи очнется, было бы классно прокатить ее над Хёнконом на настоящем самолете...
Желудок опять стиснуло спазмом мгновенного ужаса. Нет, все нормуль, строго сказал он себе. Не парься, дебил, она обязательно очнется. Не впервой.
Под сандалиями похрустывала каменная крошка, и тьма стала уже кромешной, разгоняемой только яркими пятнами света от фонарей. Кирис прищурился и привычно напрягся. Он уже неплохо научился совмещать обычное и ночное зрение, не позволяя огненному вальсу ночного мира перекрывать реальность, а источникам электрического света и электропроводке – слепить глаза. Впрочем, сейчас перекрывать было нечего: из-за света ламп тьма в джунглях стала совершенно непроглядной. В ней лишь проскакивали бледно светящиеся пятна и плавали едва заметные линии ночного мира.
Минут пятнадцать Кирис просто шел, куда глаза глядят, по дорожкам, разбегающимся и сливающимся снова. На указатели и стенды на развилках он внимания не обращал. Гатто где-то поблизости, свистнуть – выведет. Тягучая усталость в мышцах медленно уходила, и, вероятно, следовало поворачивать назад. Сколько сейчас времени? Посмотреть на часы в бункере он забыл, прикупить наручные так и не сподобился, но закат – незадолго до шести, так что сейчас начало седьмого. Вернуться, полчаса спарринга с куклой на Арене (и все-таки – башку обрить или нет?), потом пожрать, освежить в памяти последние темы... что там завтра, физика, химия и геометрия?.. пообщаться через коммуникатор с Чином, если только тот опять не возится в гараже со своим драгоценным мотоциклом, и лечь дрыхнуть. И еще надо попросить у координатора доступ к заметкам Фучи по поводу программы экспериментов, составленной ей на прошлой декаде, незадолго до злосчастной поездки в Санъяму. Наверняка он сможет что-то сделать и в одиночку.
Впереди негромко ударил колокол – раз, второй, третий. Ему тут же начал вторить еще один, чуть более басовитый и какой-то надтреснутый. Потом равномерные удары сменились перезвоном. Удивленный, Кирис остановился в пятне света и прислушался. Что там такое? Парсы вынырнули из кустов и замерли рядом. В передней лапе Зорры, зажатая между двумя острыми когтями, слабо трепыхалась крупная цветастая бабочка.
– Подарок для Фучи, – прокомментировала она, хвастливо демонстрируя добычу. – Фучи проснется, бабочка рядом. Красиво!
– Молодец, пестрая. Га, что там за колокола клацают? – осведомился парень. – Церковь, что ли, построили?
– Кирис в печали, – ехидно прокомментировал парс, почти невидимый на фоне ночных кустов в своей черно-белой расцветке. – Кирис новости не читает. Попы приехали, один из Ставрии, один из Кайтара, будки поставили, по ушам ездят. Паладары разрешили! Никто не приходит! Всем до фонаря!
– Фигасе... – пробормотал парень. – Точно надо посмотреть.
Он размашисто зашагал по тропинке, сейчас ведущей примерно в нужную сторону. Метров через двести та вывела на обширную расчищенную площадку на скале, отделенную от океана стеной деревьев. Кирис смутно вспомнил, что раньше здесь располагался старый храм Теллеона, в который вроде бы ходили молиться некоторые техники из группы Чина. Храм стоял здесь по-прежнему – тускло освещенный парой фонарей, бросающих густые тени на облупившуюся штукатурку стен и высоченную, с пятиэтажку, бронзовую статую бога с головой выдры. Однако в неподалеку от него располагались два сарая – не сарая, но какие-то невнятные одноэтажные строения. Над ними возвышались Стабилоны: золотой над одним, серебряный над другим. Почему серебряный? А, точно! Кайтарские попы говорят, что ставрийцы все делают не по-людски, и Стабилон у них тоже покрашен неправильно. Хотя, в конечном итоге, и те, и другие дурью маются. А паладары – ехидные: собрали на одном пятачке все храмы, чтобы по-честному друг с другом конкурировали. Пусть попы сами выясняют, у кого сказки красивее, типа.
Перезвон колоколов затих, и откуда он вообще шел, оставалось непонятным. Колоколен над сараями и вообще в окрестностях не наблюдалось. Вообще вокруг не замечалось ни единой живой души: старый храм, два новых, поросшая густой травой площадка между ними, несколько фонарей, окруженных облаками вьющейся мошкары – и полное запустение и безмолвие, заполненное лишь ночными звуками окружающих диких джунглей. Западная версия церкви Рассвета, та, что с золотым Стабилоном, оказалась ближе всего, и Кирис, оступаясь на травяных кочках, подошел и заглянул внутрь.
Та же самая тишина заполняла микроскопический зал с десятком скамей по каждую сторону от центрального прохода. По стенам висели, подсвеченные электрическими лампадами, напечатанные на бумаге фигуры святых. Алтарь в дальнем конце стоял пустой и печальный, с еще одним золотым Стабилоном и парой золоченых подсвечников (тоже с лампочками вместо свечей), но цветы и прочие мелкие положенные безделушки там отсутствовали. Покосившись на бассейн со святой водой возле входа и безуспешно попытавшись вспомнить, что с ней положено делать (макнуть пальцы – а потом?..), Кирис вошел в храм и приблизился к алтарю. Пусто и уныло. Интересно, сюда хоть кто-то заходит? Колокола звонили – значит, какое-то важное время, но ни одного молящегося.
Разочарованно оглядевшись по сторонам и так и не обнаружив колокола, Кирис уже повернулся, чтобы покинуть тоскливое местечко. Но тут за приоткрытой дверью за алтарем его второе зрение внезапно зацепило вспышку лампочки – яркую в потустороннем, но тусклую в обычном мире. Интересно, а там что?
Обогнув алтарь, он осторожно толкнул дверь и заглянул в щель. Однако прежде, чем он успел что-то увидеть, могучая лапища ухватила его за горло и как пушинку втащила внутрь. Кирис попытался сопротивляться, но с тем же успехом он мог бы отбиваться от водопада Найгры. Если не считать Джорджио и других солдат и офицеров на военной базе в Барне, а также паладарских дронов, за последние годы он ни разу не сталкивался с кем-то настолько сильнее себя. Его швырнули через всю комнату, и когда он немного очухался, то обнаружил, что валяется поперек кровати, злосчастный затылок снова саднит от удара о стенку, а над ним во весь рост возвышается здоровый мужик в черной сутане рядового серва. В одной руке дядька держал полупустую бутылку какого-то вина с невнятной наклейкой, другой поигрывал стальным Стабилоном на груди, и от него отчетливо несло алкоголем. В неярком свете лампы под потолком его нос казался темно-сизым.
– Ну, вака, колись – чего шаришься по святому месту? – грозно вопросил мужик. – Спереть чего задумал? А?
Кирис пощупал затылок, поморщился и сел на кровати.
– Вы чего кидаетесь? – сумрачно спросил он. – А если бы я в хлебало навешал с перепугу?
– Хо! – ухмыльнулся поп. – А ты, вижу, парень не робкий. Нравишься ты мне. Ну, ежели прилетит в хлебало, а я пропущу, то сам и виноват. Так что ты здесь забыл, вака? Только не говори, что помолиться зашел, все равно не поверю.
Кирис осмотрелся. Комната явно выглядела жилой: узкая койка из панцирной сетки, стол с неизбежным паладарским терминалом, несколько стульев, пара шкафов, картинки святых на стенах, насупленных, словно от трехдневного запора. Похоже, он влез на чужую территорию. Ладно, заслужил по башке, и нефиг трепыхаться.
– Извините, – все так же хмуро сказал он. – Я не знал, что вы здесь живете. Я просто... ну, колокола услышал, а потом церковь увидел. Ее раньше здесь не стояло, вот и зашел посмотреть.
– Студент? – осведомился поп. – На каком факультете? Из Кайтара приехал?
– В колледже я, – пояснил Кирис, поднимаясь. – Ага, из Кайтара.
– Веруешь в пресветлого Ваххарона и его ангелов?
– Ну, нет, типа. Извините, – быстро добавил Кирис, заметив, что глаза попа опасно сузились. – Мы с отцом эмигранты из Хёнкона, еще до Первого Удара.
– Значит, ложным богам Миндаллы подношения жертвуешь? – в голосе попа прозвучали гневные нотки. Он поднял бутылку, приложился к горлышку и сделал могучий глоток. – Солнцепоклонник?! Или выдропоклонник?!
Кирис огляделся. Поп стоял между ним и выходом, и пространства для отступления в комнате особо не имелось. Как бы изловчиться и проскочить мимо него? Псих какой-то... Хорошо хоть парсы куда-то пропали, а то еще набросятся на него, выполняя охранную функцию, и полетят клочки по закоулочкам.
Неожиданно поп басовито заржал, выпустив Стабилон и хлопая себя по бедру от полноты чувств.
– Ну, вака, ты бы на себя посмотрел со стороны! – сказал он нормальным голосом, отсмеявшись. Слышалась легкая хрипотца, но в остальном никаких признаков опьянения не замечалось. – Расслабься. Не обижу я тебя. Просто почудилось спросонья, что я опять в «черных бригадах», на часах закемарил, вот и прихватил тебя крепче нужного. Только уснул, понимаешь, как ты крадешься, а у меня рефлексы в подкорке засели. Пойдем на свежий воздух, пусть здесь проветрится. А зовут меня, кстати, отец Анатолио Муарра. Можно просто Анатоль. Тессой не называй, не люблю.
Он приложился к бутылке, положил здоровенную ручищу на плечо Кирису и увлек его за собой в молельный зал. Парень не сопротивлялся: даже если забыть, что хозяин дома в своем праве, физической силой Ваххарон своего служителя не обделил. У алтаря, однако, поп замер.
– Что за... – пробормотал он изумленно.
Кирис выглянул из-за его спины – и подавился хохотом. Зорра с Гатто устроились на передних скамьях по обе стороны от прохода, сидя на двух задних лапах и вытянувшись вверх во весь рост со сложенными перед собой четырьмя передними (Зорра по-прежнему ухитрялась держать в когтях бабочку). Они неторопливо отбивали поклоны, словно молились. Отец Анатолио быстро осенил себя косым знамением, но парсы пропадать явно не собирались. Наоборот, темп их поклонов явно ускорялся, и они начали тихо монотонно гудеть, словно читая молитву быстрым речитативом.
– Кажется, допился... Слышь, вака, – поп глянул на Кириса. – Что видишь?
– Два дурных шестиногих лопоухих паладарских зверя, – сообщил тот, с трудом удержавшись от ответа «ничего». – Называются парсы. Эй, мелочь пузатая! Чё творите?
– Кирис глупый, шуток не понимает! – пожаловалась Зорра, опускаясь на скамью на все пять свободных лап. – Гатто несчастный, как только с ним живет!
– Кирис спросонок глупый, днем нормальный, – утешил Гатто, следуя ее примеру. – Можно даже ногами не бить, так всё понимает.
– Ты их знаешь, вака? – ошарашенно спросил поп. – Что за чудо в перьях такое? На шести ногах, да еще и болтают?
– Они мои друзья. Черно-белый – Гатто, типа кобель, а пестрая – Зорра, она су... э-э...
– Сучка. Я понял, – отец Анатолио опять приложился к бутылке и сделал огромный глоток. – Не волнуйся, отрок, я еще и не такие слова знаю. Кусаются?
– Кого как. Бандитов и в клочья порвать могут. Дэй Муарра, не бойтесь, они нормальные, только шутки у них дурацкие. Они паладарские микродроны, но самостоятельные личности.
– Ох, куда я попал... – пробормотал поп. – Точно, нужно проветриться.
Он размашисто зашагал к выходу между скамьями. Проходя мимо Гатто, отец Анатолио ткнул его пальцем в бок. Парс лениво щелкнул зубами в воздухе, предупреждая, но поп уже шел дальше. Кирис поспешил за ним.
Снаружи, отойдя чуть в сторону, отец Анатолио устроился на небольшой деревянной скамье.
– Значит, ты Кирис, если твой парс не соврал, – задумчиво сказал он. – Предупреждал меня сэрат дэй Сторас Медведь при встрече, что обитают поблизости некие Кирис Сэйторий и Фуоко Винтаре, и что держаться от них нужно подальше. А ты сам пришел... Что-то одет ты как-то странно... срамно, я бы сказал.
– Это сенко, – Кирис насупился. – Сенсорный комбинезон для Арены. Я ненадолго перерыв сделал. Я пойду, дэй Муарра.
– Стой на месте! – рявкнул поп командным басом, но тут же сбавил тон: – Не обижайся, вака. Странное тут место, и люди странные, не привык я еще. Полторы декады тут сижу, а на службы вот за все время человек десять пришли, и те местные, из обращенных. Ни один студент так и не подумал явиться, а ведь тут их половина из Кайтара, не одна тыща. И у еретика из Ставрии дела не лучше. Безбожники...
Он поднял бутыль, задумчиво посмотрел на нее и отшвырнул в сторону. Стекло глухо стукнуло о дерево, отчетливо забулькало.
– Дэй Муарра, а откуда колокола звонили? – спросил через пару минут Кирис, поняв, что рассматривающий небо поп продолжать не собирается. Странный он какой-то. Бухает прямо из горла, и что он там про «черные бригады» упомянул? – Колокольни же нет.
– Запись, – вяло пояснил отец Анатолио. – Где-то там динамики спрятаны. Не знаю, где, паладары все построили, я лишь пальцем в экран тыкаю, чтобы включить. А смысл? На кой меня начальство вообще сюда загнало? Я же сразу говорил, что дохлый номер. Любому идиоту понятно, только не нашим епископам.
– А зачем вы тогда сюда приехали?
– Приказы не обсуждают, – коротко ответил поп.
– А... ну, я, типа, пойду, да?
– Ну, иди, вака, что ж с тебя взять. Не держать же тебя здесь силой, стариковские бредни слушать.
– Ну, если вы старик, тесса, то меня уже давно закапывать пора.
Кирис повернул влево, откуда донесся голос. Риса, тощая и голая пигалица, шагала к ним через ближайшее световое пятно.
– Привет, Кир, – сказала она. – Я решила в гости заглянуть, тебя проведать, а Дзии сообщил, что ты гулять ушел. Гатто сказал, что ты у храмового комплекса. Я вижу, знакомишься с новыми соседями?
– Привет, – невесело сказал Кирис. – Да я просто прошвырнуться вышел.
– А ты кто такая, вака? – отец Анатолио старательно смотрел в противоположную сторону. – Фуоко Винтаре?
– Нет, тесса. Я Карина Мураций, но в таком виде меня зовут Риса.
Поп резко повернулся к ректору и несколько секунд ошеломленно ее рассматривал.
– Карина... Мураций? – неуверенно спросил он в конце концов, снова отводя глаза. – Рад знакомству, сэрат дэйя. Э-э... я представлял вас немного иначе.
– Обычно я действительно выгляжу иначе, – согласилась Риса. – Но иногда надеваю и другие маски. Прошу прощения, я не подумала, что в вашей организации нагота, даже детская, является абсолютным табу. К сожалению, ни в одном дроне поблизости не запасена одежда, а выглядеть нечеловечески не хочется. Что же придумать... А, знаю. Вернусь через минуту.
И она неслышно растворилась во мраке за пределами освещенного пространства.
– Слышь, вака, она и в самом деле ректор? – вполголоса осведомился отец Анатолио. – Или просто подшутить надо мной решили?
Он кинул взгляд на сидящих неподалеку парсов, изображающих невинных паинек.
– Угу, в натуре, – кивнул Кирис. – Честно, ректор. Только она просит никому не говорить, что такую маску иногда носит. Да вы не бойтесь, дэй Муарра, она нормальная девчонка... в смысле, тетка, не выпендривается.
– А, ну и ладно, – поп махнул рукой. – И так я здесь вместо клоуна, так что если и шуточки шутите, громче хохотать уже не сможете. Кстати, я же сказал – зови меня просто Анатоль. Мне, для сведения, всего-то тридцать три.
– Я вернулась, – проинформировала Риса, возникая из темноты. – Теперь я одета в рамках приличий. Отец Анатолио, на меня можно смотреть. Кстати, можно я тоже стану называть вас Анатоль?
По периметру ее талии прямо из тела торчали широкие пальмовые листья, образуя что-то вроде юбки до колен, и еще один лист оборачивался вокруг цыплячьей груди. Почти против воли Кирис ухмыльнулся: ректор страшно напоминала юную дикарку из джунглей на Фисте, только совершенно не загорелую. Не хватало, пожалуй, лишь каменного ножа в руке и ушных подвесок из клыков тигра. Словно прочитав его мысли, Риса поднесла ладонь ко рту и издала негромкий улюлюкающий клич.
Отец Анатолио недоверчиво посмотрел на нее, на сей раз внимательно.
– Значит, вы, сэрат дэйя, и в самом деле ректор Университета? Знаменитая Карина Мураций?
– Чрезмерно и неприлично знаменитая, на мой вкус, – вздохнула Риса. – Могу фокус показать.
Она подняла указательный палец – и тот вытянулся в длинную тонкую спицу, потом снова стал нормальным.
– И давайте все-таки без «сэрат дэйя». За последние пять или шесть суток ко мне так или аналогично обращались не менее трехсот человек по всему миру. Тошнит уже, честное слово. Давайте вы Анатоль, а я Риса, ладно? И на ты?
Не отрывая от нее взгляда, поп задумчиво похлопал ладонью по скамье вокруг себя, словно что-то нащупывая. Потом оглянулся в ту сторону, куда отбросил бутылку.
– Кто я такой, чтобы спорить! – наконец пожал он плечами. – Пусть так... Риса. Все равно я тут не клирик, а клоун какой-то. Зачем вы вообще Церковь сюда пустили? Вы же ее ненавидите пуще всех на свете.
– Нет, Анатоль, мы вовсе не ненавидим церковь Рассвета, – серьезно ответила ректор. Она подошла к скамейке и уселась рядом с попом. – Кир, садись рядышком, посидим чинно и благородно. Или не хочешь?
– Не, – отказался Кирис. – Еще зацеплюсь за какую-нибудь щепку, сенко порву. Постою как-нибудь.
С тяжелым вздохом отец Анатолио поднялся со скамьи, отошел в сторону и принялся шарить в густой траве. Минутой позже он поднялся, торжественно сжимая в лапе давешнюю бутылку. Однако когда он поднес горлышко ко рту, на его лице отразилось разочарование.
– Почти все вытекло, – пробормотал он, возвращаясь к скамье и выхлебывая последние капли. – Поделом дураку. Так что... Риса, значит, вы не ненавидите Церковь? Как так? Все же знают, что паладары и Ваххарона отрицают, и иерархов ни в грош не ставят...
– Видишь ли, Анатоль, – Риса снизу вверх посмотрела на громадную тушу попа, возвышающуюся над ней как башня, – в основе любой религии лежит страх перед смертью, и не только своей. Зачастую от смерти близких людей страдаешь куда больше, чем от страха за себя. Всегда хочется верить, что те, кто тебе дорог, не исчезли насовсем, а просто переместились в другое место и живут там в счастье и довольстве. А паладары бессмертны. Как мы можем осуждать смертных людей за то, что они страшатся своего и чужого небытия? Нет, мы... уж я точно никогда не осуждаю людей за то, что они верят в богов и посмертное бытие. А там, где есть слепая вера, неизбежно возникают авторитеты. И они куда чаще, чем хотелось бы, объединяются в организованные структуры.
– То есть паладары одобряют существование Церкви? – подозрительно спросил поп. – Или просто не возражают против нее?
– Крупные религиозные организации – влиятельные социальные структуры, не признавать существование которых мы не можем. Они неизбежно возникают в любом обществе, склонном к мистическому мышлению. Нельзя назвать их однозначно плохими или хорошими – как и любые артефакты человеческого общества, они просто есть. Я не слишком одобряю их. Они сродни неуклюжим твердым льдинам, плывущим по реке времени и склонным застревать на мелях и крутых поворотах – вот как сейчас на Палле. Но нравятся мне церкви или нет, не имеет никакого значения.
Миниатюрная ректор вздохнула.
– В вашем мире обе церкви Рассвета, и Западная, и Восточная, обладают заметной властью, пусть и по-разному. Нам приходится учитывать их существование в своей долгосрочной стратегии. Мы не сотрудничаем с ними напрямую, но и стараемся не раздражать понапрасну: наша деятельность и без того дает консерваторам немало поводов для недовольства. Присутствие храмов здесь – наша реакция на справедливое замечание, что нельзя ставить верующих в Хёнконе в худшее положение по сравнению с остальным миром. Мы решили, что в определенных дозах организованная религия не повредит – до тех пор, пока ее представляют разумные люди, а не твердолобые ортодоксы и фанатики, разумеется.
– Значит, я – разумный человек? – поинтересовался поп, с досадой глядя на бутылку. – Ну, спасибо, что хотя бы не обругала, вака... Риса. Только скажи, почему я? Вы же меня специально отобрали. Пьяница и дебошир – на кой я вам?
Он протянул пустую бутылку в качестве доказательства.
– Потому что, Анатоль, у тебя есть определенная репутация думающего человека, – улыбнулась Риса. – Ты точно не консерватор. Ты известен как неплохой психотерапевт – в рамках своих ограничений, конечно. И ты не связан ни с какой конкретно группировкой в Церкви. А что пьяница – ты в любой момент можешь бросить. Избавление от любых наркотических зависимостей у нас выполняется совершенно бесплатно. Главное, чтобы ты захотел.
– А я захочу? – горько спросил отец Анатолио. – Да и на кой? Винище на меня в последние дни совсем не действует. Бутылками глушу, а проку никакого. Башка ясная, словно воду хлещу.
– Не действует? – быстро спросила Риса. – А раньше действовало? До приезда в Хёнкон?
– А то ж! Сколько раз меня разжаловали... в смысле, в чине понижали. Помнится, как-то раз на полуденную мессу приполз на рогах, просто в дупель бухим... А! – он махнул рукой.
– Так... Анатоль, можно, я возьму у тебя кровь на анализ? Совершенно безболезненно, обещаю.
– Зачем?.. А, да бери, конечно. Что надо?
– Дзии просит. Ничего особенного, просто протяни руку.
Риса поднялась, ухватила под локоть протянутую руку попа, другой задрала рукав его сутаны и приложила указательный палец к предплечью.
– Анализ завершен, – сказала она через несколько секунд. – Анатоль, в твоей крови содержится много алкоголя. Очень много. Достаточно, чтобы свалить без сознания быка в десять раз тяжелее тебя. Но я замечаю у тебя лишь легкую раскоординированность движений.
– Ну и что это значит?
– Что ты стал частью новой системы.
– Слушай, ва... Риса! – рявкнул поп. – Хватит голову морочить! Скажи по-человечески или оставь меня в покое!
– Извини, – Риса выпустила его руку и села обратно на скамью. – Мне известно, что когда тебя везли сюда на курьерском корабле ВМС Кайтара, ты подвергся нападению волют. В результате твое тело оказалось заражено энергоплазмой, которая, судя по всему, взяла под контроль нервную систему, как раньше она подчинила Кира. На его нервную систему тоже не действуют никакие посторонние препараты, даже банальные успокоительные. Анатоль, не стоит бояться. В таком состоянии находятся уже тысячи людей по всей Палле, и ничего плохого с ними не происходит. Заодно, – она вдруг улыбнулась широкой озорной улыбкой, – твоя проблема с пьянством, похоже, решилась сама собой. Привыкай к трезвости.
– Воистину, пресветлый Господь обладает странным чувством юмора... – пробормотал поп. – Скажи, создание из другого мира, а вот такое тоже с тысячами людей случается?
Он поднял левую руку, и ее кисть окуталась легким голубоватым свечением, медленно погасшим. Кирис не удержался и тихо присвистнул. Ого. Еще один проповедник со способностями электростанции. Если так дело пойдет и дальше, электрические компании обанкротятся. Зачем они, если каждый дурак собой генератор заменить сможет? Сел в кресло, прицепил к себе электроды – и читай газету под лампочкой.
– Интересно, – Риса задумчиво поболтала босыми ногами в воздухе. – Да, Анатоль, такое тоже случается с тысячами и тысячами людей. У всех по-разному, но случается. Однако же у тебя новые способности развились необычно быстро. Как правило, инкубационный период после заражения, если можно так выразиться, составляет многие декады, обычно несколько сезонов. Хм...
– Дядька в платье – феномен! – прокомментировала Зорра, подбираясь на пяти ногах поближе. Бабочка в ее когтях уже давно не трепыхалась, но выглядела совершенно неповрежденной. – Сдать в лабораторию для опытов! Разрезать на кусочки и под микроскоп!
– Тебя не спросили, лопоухая! – совсем по-мальчишески огрызнулся отец Анатолио.
– Между прочим, идея, – Риса снова ухмыльнулась. – Не разрезать, конечно, но обследование пройти неплохо бы. Анатоль, что скажешь насчет осмотра на стационарном сканере? Мой дрон может на скорую руку составить карту энергоплазмы в твоем теле, но результат окажется далеким от оптимального. Здесь рядом личная лаборатория Кириса и Фуоко, оборудованная всем необходимым. Процедура полностью безопасна, ты уже подвергался ей во время первичного медицинского обследования сразу по прибытии. Мы узнаем, как прогрессировало твое заражение энергоплазмой за последние декады. А?
