Текст книги "4-05. Finale spiritoso (СИ)"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц)
– А вот отсюда надо срочно выбираться, – Юно повторил ее движение и шмыгнул носом. – Простыть не простынем, но намерзнемся всласть. Ускорим шаг, дэйя.
Фуоко не пришлось упрашивать. Она быстро пошла, почти побежала вперед, оскальзываясь и то и дело теряя равновесие. Юно поддерживал ее под локоть. Позади в такт стучали сандалии гвардейцев. Вскоре тропа вильнула за очередной сталагмит, и слева нарисовалась гладкая, словно отшлифованная, ледяная стена, в которой проявились отражения отряда. Как Фуоко ни торопилась, она все же не удержалась и замедлила шаг, вглядываясь в себя – как-никак, первое зеркало, с которым она столкнулась. М-да. Оборвашка, замарашка и вообще подозрительная личность. Обкромсанная выше коленей и разрезанная сбоку юбка вкупе с импровизированным топом из полосы ткани с неряшливыми узлам на груди выглядели подобранными на помойке. Руки, ноги, видимую кожу на торсе и физиономию покрывали грязные пятна, а наголо бритая башка, наоборот, блестела в солнечных лучах, словно полированная. Узорчатый золотой пояс казался тусклым и облупившимся, словно театральный реквизит из плохо окрашенной жести. Протыкающее губу слева стальное колечко казалось ржавым... колечко? Она резко остановилась на месте, так что Юно почти врезался в нее, и схватилась за рот. Отражение в точности повторило движение – но у нее в губе не ощущалось никаких посторонних предметов! И еще одна стальная булавка, вертикально проколовшая левую бровь... и какие-то татуировки на груди, полускрытые топом, которых на ней самой не видно в упор! Она бросила жезл, вцепилась ногтями в узлы ткани и после десятка секунд упорной борьбы сорвала топ и уронила его на землю. Точно: у отражения от шеи вниз уходили причудливо закрученные абстрактные завитки. Линии спиралями сходились к соскам, опоясывали грудную клетку и талию. Фуоко расстегнула пояс и сбросила юбку, оставшись нагой. На вид ее собственная кожа оставалась гладкой и монотонной, но на отражении линии бежали вокруг талии, острыми стрелками сходились к безволосому паху, спускались по бедрам и голеням к ступням... Вокруг коленей татуировка превращалась в нечто, смахивающее на оскаленные зубастые пасти неведомых животных. Из пупка торчало еще одно стальное колечко.
– Простите, дэйя, что вы делаете? – удивленно спросил Юно. Фуоко глянула на него. Мужчина стоял, глядя подчеркнуто в сторону. Гвардейцы смотрели кто куда, но даже обращенные на Фуоко, их взгляды оставались пустыми и равнодушными.
– Дэй Юно, посмотрите на меня, – скомандовала девушка.
– Вы уверены, дэйя?
– Ну да. Блин, дэй Юно, я уже привыкла голой перед людьми ходить! И одежду постоянно в золу сжигаю. Смотрите!
Юно обратил на нее внимательный взгляд, в котором не замечалось ни капли интереса, который мужчины обычно испытывают к женщинам. Таким образом он мог бы разглядывать каменную статую в музее... или нет, статуи тоже могут вызывать интерес. Фуоко даже слегка обиделась, но тут же мысленно дала себе по башке. О чем думаешь, дура? Нашла время кокетничать!
– Дэй Юно, вы видите на мне татуировку?
– Да, разумеется.
– Опишите.
– Сложный рисунок из темных линий от шеи до пят. Несколько шаблонных повторяющихся изгибов, но в целом особой системы не вижу.
– Пирсинг?
– Стальной штырь в левой брови. Стальное кольцо в губе. Стальное кольцо в пупке.
– Проведите по какой-нибудь линии.
Юно протянул руку и проследовал указательным пальцем по причудливо изогнутой полоске, на отражении спускающейся по руке от плеча к локтю. На себе, как видела Фуоко, здесь находилась абсолютно нормальная монотонная кожа... кстати, даже без небольшой родинки с растущим из нее белым волоском, как в реальности.
– Блин...
Фуоко вздохнула, подняла с пола юбку с поясом и принялась застегивать ее на талии. Ледяной сквозняк все сильнее пробирал голую кожу, тело начала бить дрожь.
– Что-то не так, дэйя?
– Я на себе никаких татуировок не вижу. И пирсинга не чувствую. А на отражении они есть. Мы опять мир видим по-разному, да? Но почему я сама себя не так воспринимаю, как вы?
– Не знаю. Специалист по компьютерным играм, возможно, что-нибудь бы ответил – о методах отрисовки сцены, обратной трассировке лучей, виртуальных камерах и так далее. Но я перед Первым Ударом был всего лишь подростком, нахватавшимся по верхушкам общих знаний. Боюсь, не ко мне вопрос. Как вернетесь, спросите координатора, у него наверняка найдется куча версий. Кстати, я себя вижу тоже не так, как в отражении. У меня меч, оказывается, полыхает, а я его вижу сделанным из обычной стали. И ножны у отражения прозрачные, а не деревянные, обтянутые черной кожей, как вижу я. И все-таки, дэйя, отражение – штука интересная, но я замерз. Может, пойдем дальше?
Фуоко, как раз заканчивающая завязывать узел на груди, кивнула, подобрала жезл и кинула последний взгляд на отражение. То вдруг состроило ей рожу, высунув язык и оттянув пальцем нижнее веко. Девушка подозрительно уставилась на него, но картинка в ледяной стене в точности копировала ее движения, больше самостоятельности не проявляя. Неужто она глюки ловить начала? Или виртуальность фокусничает от нефиг делать?
Они двинулись дальше, дрожа от пробирающего ветра. Чуть погодя Фуоко ускорила шаг, а потом и побежала вдоль зеркальной стены – и чтобы согреться, и чтобы побыстрее выбраться отсюда. Первая часть плана блестяще провалилась: через несколько минут тело налилось свинцовой тяжестью усталости, так что ей пришлось перейти на шаг, но дыхание ни капли не участилось, и теплее не стало. Со второй частью тоже вышел облом. Неведомая сила вовсе не спешила переносить их куда-то еще, и кончаться ледяная тропа тоже не собиралась. Отряд в компании своих отражений по-прежнему двигался между стеной и сталагмитами. Ноги вдруг отказались повиноваться, и Фуоко бессильно опустилась на колени, а потом плюхнулась на задницу, поджав ноги вбок и опираясь ладонью о лед.
– Дэйя, отражение! – вдруг сказал Юно. – Смотрите, быстрее!
Фуоко вскинула взгляд – и почувствовала, что ее челюсть медленно отвисает. Отражения Юно и гвардейцев в точности дублировали их настоящие позы, но зеркальный двойник Фуоко вовсе не сидел на земле. Наоборот: татуированная девица стояла вполоборота и приглашающе помахивала рукой, указывая вперед.
– А ведь непростое здесь место, – задумчиво констатировал бывший оябун «Мести». – Кажется, нас сюда притащили намеренно. Есть мнение, что раз зовут, надо идти. Как думаете?
– А в ловушку не заманят? – с сомнением спросила девушка, хватаясь за его протянутую руку и поднимаясь.
– А вы умеете распознавать ловушки? Думаю, что если хозяева захотят, то мы в них вляпаемся, даже не заметив заранее. Только какой им смысл?
– Сами же говорили, что не надо здешний мир по известным шаблонам судить, – буркнула Фуоко. – Может, и есть смысл, да мы не знаем.
– Туше, – усмехнулся Юно. – Но раз внезапно активировалась именно ваша копия, решать вам.
– Ну, идем, – Фуоко дернула плечом. – В крайнем случае, убьют, тогда назад вернемся, в деревню.
Отражение уже снова послушно копировало ее движение, но доверия к нему девушка больше не испытывала. Тоже мне, самостоятельное какое! Выбрало бы уже – копируешь или само движешься! Отряд снова двинулся по тропе, но на всякий случай Фуоко жестом указала одному из гвардейцев двигаться между собой и стеной. Мало ли кто оттуда выскочить может!
Шагов через двести зеркальная стена кончилась, словно обрезанная бритвой. Дальше начинался простой заснеженный склон, уходящий вверх почти вертикально. Однако в нескольких метрах обнаружилось еще одно овальное ледяное зеркало в человеческий рост. Отразилась в нем одна лишь Фуоко – ни пейзажа, ни Юно, ни гвардейцев оно стоящими внимания не посчитало. Точнее, в нем на темном фоне проявилось ее отражение – но опять излишне самостоятельное: оно манило, судя по жестам, к себе, сквозь ледяную твердь. Юно дотронулся пальцем до льда, потом постучал по нему костяшками пальцев.
– Твердое, – констатировал он. – Попробуйте вы.
Девушка протянула руку и коснулась зеркала кончиками пальцев. Те провалились сквозь поверхность, не почувствовав сопротивления. Кончики пальцев, оказавшиеся за зеркалом, оставались прекрасно видными. Отражение по-прежнему манило к себе механическими повторяющимися движениями.
– Кажется, одну меня приглашают... – с сомнением сказала Фуоко.
– Смахивает на то. Однако я даже и не знаю, стоит ли вам туда соваться. Кто его знает, что там ожидает...
– Ожидает – и пусть ожидает. Меня больше пугает, что мы можем разделиться и больше не встретиться.
– Вряд ли. Пока что местная управляющая сила упорно держит нас вместе. Но... – Юно развел руками. – Честно, не знаю, что вам посоветовать.
– Тогда я иду, – решила Фуоко. Она приблизилась к зеркалу и осторожно погрузила в него одну руку с жезлом. С той ничего не случилось. Более того, ее окутало блаженное тепло. Она осторожно, словно в воду, окунула в лицо в зеркало – и пространство за ним немедленно изменилось. Пораженная Фуоко смотрела на свою комнату в общежитии на Колуне: шкаф, аккуратно застеленная кровать, стол с торчащим на тонкой ножке прямоугольником терминала, задернутое плотной шторой окно... Она осторожно шагнула вперед. По коже пробежала волна блаженства от теплого воздуха, но девушка не обратила на нее внимания. Ее взгляд зафиксировался на золотом овале, лежащем посреди стола. Брошка. Отцовская брошка. Рубиновые глаза саламандры ритмично вспыхивали. Девушка медленно подошла к столу и взяла брошь в свободную руку – и тут же комната начала меркнуть и расплываться. Пару секунд спустя она обнаружила себя стоящей перед пустым снежным склоном. Ледяной ветер снова пронизал ее до костей, но брошка в руке казалась теплой. Ее глаза погасли и стали темно-красными.
– Что там у вас? – осведомился Юно.
Фуоко продемонстрировала ему украшение.
– Опять появилась. А... вы же ее не видите.
– Брошь, что вы упоминали в прошлый раз? – Юно протянул руку и дотронулся до украшения. – На сей раз вижу прекрасно. Просто на всякий случай – ажурный золотой овал диаметром примерно в половину вашей ладони, в него вписана какая-то неизвестная мне ящерица...
– Саламандра.
– Не могу сказать, не разбираюсь в пресмыкающихся. Золотая ящерица с извилистым телом. Два рубиновых светящихся глаза. Изо рта выходит большой развесистый... язык пламени, я полагаю, тогда узор на броши тоже походит на пламя. Верно?
– Ага. Саламандра – такая мифическая ящерица, живет в огне. Я в старых сказках читала. Если с ней подружиться, может принести драгоценные камни типа рубинов или сапфиров. У меня имя на древнем кваре значит «пламя», вот папа и подарил... А в Ставрии вроде бы тоже есть сказочная ящерица, да? Только живет не в огне, а в горах, и превращается в человека. В женщину.
– Наоборот. Женщина, дух и властительница гор и руд, способная превращаться в ящерицу и других животных и награждать рудокопов. Впрочем, может и карать жадных и нерадивых – обвалы в штольнях, внезапные потопы в шахтах, взрывы рудничного газа...
– Тоже легенды, да? Надо посмотреть... – Фуоко осеклась, в последний момент удержавшись от завершения «когда вернусь». Не стоит лишний раз намекать товарищу о его проблемах.
– Посмотрите. Насколько я понимаю, их на кваре переводили, хотя лучше читать в оригинале, если ваше владение камиссой позволяет. Только сразу предупреждаю – они вам не понравятся: грустные, часто с трагичным концом. В прошлом рудокопы и шахтеры, их придумывавшие, нередко гибли – технику безопасности еще не придумали, шахты являлись весьма опасным местом. Какая жизнь, такие и легенды. Только...
Юно нахмурился.
– Могу я попросить вас вытянуть руку и поместить брошь на ладони горизонтально?
Фуоко с недоумением подчинилась.
– Теперь медленно повернитесь – и наблюдайте за ящерицей.
Девушка медленно повернулась вокруг своей оси – и ее глаза округлились.
– Ящерица вращается! – почему-то громким шепотом сообщила она.
– Точно. И ее морда все время направлена вдоль тропы. Похоже, нам подарили компас, причем неведомый благодетель хорошо вас знает. Я бы сказал, он очень долго наблюдал за вами в реальной жизни и вычислил, на что вы не можете не обратить внимание. Еще один эксперимент – можно мне взять эту штуку?
Он протянул руку, и Фуоко положила в нее брошь. На мгновение та задержалась в его ладони, но потом внезапно провалилась насквозь и упала на землю.
– Интересно, – спокойно констатировал Юно. – Все-таки компас предназначен для вас лично. Значит, вам его и нести. Ну что, последуем подсказке, пока не обросли инеем, как снеговики?
Только сейчас Фуоко сообразила, что ледяной сквозняк по-прежнему пробирает ее до костей. Вот что значит отвлечься!
– Да, конечно. Идем.
Она наклонилась, подобрала украшение и расположила его горизонтально. Какое-то время они молча шагали между заснеженным обрывом и стеной ледяных сталагмитов. Саламандра все время показывала туда, куда шла тропа. Однако метров через триста ее глаза стали поначалу медленно, а потом все чаще мигать красным. Еще через пару десятков шагов они загорелись ровным светом, а потом саламандра резко повернулась влево и указала на сплошную заснеженную кручу, уходящую вертикально вверх.
– Кажется, нам туда, – Юно вытянул руку, и конец его ножен погрузился в стену, словно та состояла из тумана. – Ага, опять скрытый проход. Ну что, ныряем? На всякий случай держитесь поближе, дэйя.
Фуоко молча ухватила его под руку и прижалась к боку, чувствуя его тепло сквозь тонкую накидку.
– Вообще-то я имел в виду несколько большую дистанцию, – усмехнулся тот. – С другой стороны, какому же мужчине не лестно, когда к нему льнет такая прелестная молодая девушка!
Фуоко почувствовала, что краснеет. Интересно, ей только кажется, или снаружи тоже заметно? Зеркало бы сюда, хотя бы фальшивое...
– Идемте, – решительно сказала она и потянула его вперед.
Сначала ей показалось, что ее окатили котлом кипящей воды. Выпустив Юно, она упала на четвереньки, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Несколько секунд спустя она сообразила, что учащенное дыхание никак не помогает, и никаким кипятком ее не обливали: просто стоящее в зените солнце изо всех сил жгло с бледно-голубого выцветшего неба, а вокруг расстилались барханы безбрежной песчаной пустыни. На каком-то расстоянии, не поддающемся оценке на глаз, возвышалось внушительное сооружение: почти правильный тетраэдр, сложенный из непонятного камня, цветом мало отличающегося от песка. На одной его грани виднелся рисунок (огромный, если ее оценка размеров верна): собакоголовый мужчина в профиль, замерший на полушаге. Как и Юно, он носил белую набедренную повязку до колен и держал в правой, вполне человеческой руке посох, верх которого в вертикальной плоскости закручивался плоской спиралью. Похожие тетраэдры виднелись и дальше. На них тоже имелись рисунки, неразборчивые отсюда из-за слепящего солнца.
– Пирамиды... – пробормотала Фуоко, садясь и вглядываясь в сооружения из-под ладони. – Египетские пирамиды. Дэй Юно, мне паладары показывали типичные сооружения из «египетского культурного контекста», это они!
– Внушительно, – Юно помог ей подняться. – Что показывает компас?
Фуоко машинально сжала пустую ладонь, потом присела на корточки и разгребла песок руками. Брошка обнаружилась почти сразу. Девушка сделала мысленную заметку: не стоит ее терять. В отличие от жезла, она может и не вернуться. Подумав, она стащила с торса многострадальную полосу ткани, откромсала от нее узкий клочок и пропустила его сквозь ажурные узоры. Затем при помощи Юно она привязала компас к левому запястью. Ящерка поворачивалась на основании, совершенно не обращая внимание на дополнительную помеху.
– Вот так не потеряется, – Фуоко помахала рукой. Держалось устройство крепко и указывало точно на ближайшую пирамиду. – Ну что, идем?
– Плечи лучше закрыть, – посоветовал Юно. – Обгорите. И голову стоит закрыть, а то кто его знает, вдруг здесь солнечный удар тоже можно получить.
Девушка глянула на раскаленное небо и накинула ткань на голову, завязав как косынку. Ее концы спускались на спину. А плечи, грудь? А, да ладно. Обгорит и обгорит. Вон, гвардейцы в одних набедренных повязках, и ничего, на солнце вообще внимания не обращают.
– Так сойдет, – сказала она. – Идем. Туда километра два, наверное. За полчаса дотопаем. Кстати, Кир, наверное, уже проснулся, скоро звать начнет.
Идти по невысоким дюнам оказалось куда сложнее, чем она себе представляла. Песок осыпался под ногами и забивался между стопами и подошвами сандалий, мешая идти и натирая ноги. Уже минут через десять Фуоко почувствовала, что солнце и пустыня выжали из нее все силы. Оступившись и потеряв равновесие на спуске с дюны, она на спине съехала к ее подножию и осталась лежать, чувствуя тяжелую усталость во всем теле. Вставать не хотелось. Хорошо хоть жажду она не испытывала. Впрочем, полежать ей не дали. Сильные руки подхватили ее с двух сторон, и она, тихо взвизгнув, обнаружила, что ее несут. Два гвардейца хитро переплели руки, так что она сидела словно на качающемся стуле. Она поспешно ухватилась за их плечи, чтобы не навернуться, и оглянулась на Юно. Мужчина шел позади в окружении остального отряда. Заметив ее взгляд, он ободряюще улыбнулся. Девушка вздохнула и смирилась: скорость важнее гордыни.
Кир прорезался, когда они преодолели, на глаз, примерно половину расстояния. А может, и меньше – пирамиды оказались куда дальше, чем казались.
«Прием-я-здесь», – просигналил он преамбулу. – «Как-ты?»
«Норма», – откликнулась Фуоко. – «П-У-Т-Ь-М-Е-Ж-Д-У-М-И-Р-А-М-И. Д-А-Л-И-К-О-М-П-А-С. З-Д-Е-С-Ь-П-И-Р-А-М-И-Д-Ы».
«Понял», – откликнулся друг. И, после паузы: «Ю-Н-О?»
«Норма. В-М-Е-С-Т-Е. В-Р-Е-М-Я-?»
«8-1-3. С-Т-А-С-И-?»
«Н-Е-Т».
«Ч-Т-О-В-А-Ж-Н-О-?»
«Н-Е-Т. С-К-У-Ч-Н-П-Р-И-К-Л-Ю-Ч-Е-Н-И-Я».
«Хорошо. Е-Д-У-Н-А-Г-Е-О-М-Е-Т-Р-И-Ю. С-Л-Е-Д-С-Е-А-Н-С-Ч-Е-Р-Е-З-Ч-А-С».
«Хорошо. Отбой».
– Я с Киром поговорила, – сообщила она Юно. – Сейчас восемь тринадцать утра.
– Что-нибудь интересное сообщил?
– Не-а. Просто обменялись.
– А-а... – непонятным тоном протянул спутник. Фуоко снова кольнуло в сердце: она-то вернется в реальность, а вот он – уже нет. Как же ему помочь?
До пирамиды они добрались еще через полчаса. Как-то сразу она придвинулась вплотную, и возле ее подножия обнаружился небольшой оазис с озером под открытым небом, несколькими пальмами на берегах и довольно большим тростниковым навесом над деревянным помостом. Их ждали: несколько женщин в длинных, до пяток, обтягивающих юбках типа той, что появлялась на Фуоко, но монотонно-серых, и с такими идеальными фигурами, что девушка чуть не взвыла от зависти, синхронно поднялись из тени и приблизились к процессии.
Фуоко не успела и глазом моргнуть, как ее уже сгрузили на помост возле озера, вытряхнули из одежды, сняли с запястья брошку и принялись обливать прохладной водой из глиняных кувшинов и обтирать губкой. Гвардейцы и Юно остались где-то снаружи. Потом ее натерли чем-то, сильно смахивающим на мазь от загара, но приятно пахнущим, засунули в новую юбку до пят и напялили на голову черный душный парик. Она не сопротивлялась, решив для разнообразия сосредоточиться на ощущениях тела. Те разнообразием не баловали: хотя температурные колебания чувствовались очень даже неплохо и кожа определенно стала более чувствительной, чем в прошлый раз, касания женщин все равно доходили до нее словно сквозь толстую мягкую ткань. Или, как она почему-то представила себе, слой воска.
Пока ее обихаживали, Фуоко наблюдала за служанками (или кто они там?) Их шикарные бюсты при близком рассмотрении смахивали на сделанные из мягкой пластмассы. Мышцы под кожей не выделялись, ребра сквозь нее не проступали, и даже босые ступни казались кукольными, без малейших следов вен, костей и прочих необходимых анатомических деталей. Вокруг нее словно кружился хоровод больших человекообразных кукол. Она сосредоточилась на своем теле. Вроде бы они выглядело почти так, как в жизни... но вдруг Фуоко сообразила, что не может толком сфокусировать на нем взгляд. Давно знакомые упорные волоски, вырастающие в некоторых местах, как их ни выщипывай, родинки, шрам на левой груди от давнего ожога горящей волютой, проклятые складки кожи на талии – сейчас при беглом взгляде все вроде бы находилось на месте, но стоило к ним присмотреться, как они попросту пропадали. Кожа становилась матово-гладкой, монотонной и неживой, как и у окружающих женщин. Кстати, тогда, перед ледяным зеркалом, шрам на груди у нее тоже отсутствовал. Понятно, что тело ненастоящее, что его рисует то ли Станция, то ли Арасиномэ, то ли кто-то еще, но почему такие фокусы?
Когда женщины, наконец, отпустили ее, она огляделась. Когда они приблизились к оазису, она забыла про свой жезл – возможно, уронила его где-то. Но стоило о нем вспомнить, как перед глазами возникло неяркое сияние, и жезл повис перед ней в воздухе (женщины как подкошенные рухнули на колени и замерли, опустив головы). Фуоко задумчиво взяла его и прикинула, не стоит ли обкромсать юбку прямо сейчас. Наверное, нет. Вдруг ее снова начнут переодевать? Лучше отойти от заботливых дамочек подальше – и, кстати, нужно взять у них какие-нибудь накидки от солнца, и для себя, и для Юно. А где брошь? Она быстро осмотрелась. Забытый компас одиноко валялся у одной из ширм. Хм... Фуоко подняла его с песка и вытащила из него импровизированную матерчатую ленту.
– Мне нужен ремешок, – сказала она одной из женщин. Ходер! Как же сказать на эсперанто? Слово напрочь вылетело у нее из головы, даже если она его знала когда-то. Так, ладно, поищем синонимы. Скажем, «веревка». – Шнуро! Ми безонас шнуро!
Женщина поспешно вскочила, подбежала к сундуку, из которого раньше вытащили юбку и парик, и принялась в нем копаться. Фуоко подошла, отстранила ее и начала перетряхивать вещи сама. Сундук заполняли странного покроя одежды, но ничего похожего ни на ремешок, ни на веревку там не нашлось. В конце концов она наткнулась на какой-то тяжелый плащ из ткани, смахивающей на плотную парчу, обшитую по краю тесьмой. Повозившись пару минут, она отпорола ее с помощью клинков жезла и примотала брошку к левому запястью. Женщины по-прежнему неподвижно смотрели в пол и снова инициативу проявлять не собирались. Ну и ладно, обойдемся без них.
Сдвинув ширму, она выбралась за пределы импровизированного павильона. Юно обнаружился тут же рядом: в одной набедренной повязке он сидел в тени прямо на песке, скрестив ноги и положив меч на колени, и, казалось, дремал. Его прозрачная накидка и сандалии валялись на песке неподалеку, а кожу покрывали капельки воды: похоже, он успел выкупаться. Гвардейцы нестройной толпой, но по стойке смирно стояли поодаль прямо на солнцепеке, явно не обращая на жару никакого внимания. Услышав ее шаги, мужчина встрепенулся.
– Образ восстановлен до эталонного? – поднял он бровь. – Неплохо.
– Я по-прежнему татуированная? – осведомилась Фуоко.
– Да. Рисунок не изменился. Если хотите, можете посмотреть на свое отражение в воде, хотя его качество оставляет желать лучшего.
Когда девушка поделилась с ним наблюдениями, Юно лишь пожал плечами.
– У меня складывается впечатление, что мы видим не только и не столько себя, сколько собственное представление о себе, оставшееся в памяти. Виртуальность представляет нам базовые образы мужского и женского тела, а мы домысливаем детали – как запомнили из реальности или как хочется. Вот, например, бородавка у меня на шее...
Он показал пальцем чуть ниже левого уха. Наклонившись почти вплотную, Фуоко не заметила там ничего, кроме обычной пластмассовой кожи.
– Не видите? И я не вижу, точнее, пальцами не чувствую. А поначалу она была. При жизни я ее терпеть не мог, но времени не нашлось дойти до хирурга и убрать. Когда я сидел в тюрьме, ожидая вас, как-то раз я представил, что она исчезает – а она взяла и пропала на самом деле. Ну что, готовы двигаться дальше? Куда нам?
Фуоко поглядела на запястье. Саламандра указывала прямо на ставшую необъятной пирамиду – в то ее место, где на гладкой скошенной стене виднелись какие-то архитектурные украшения, возможно, вход внутрь.
– Туда, – махнула она рукой. – Ой! Надо же накидки найти от солнца!
– Накидки... – Юно провел ладонью по коже. – Наверное, не обязательно. Я проверил – солнечных ожогов нет, а ощущения под прямыми солнечными лучами те же и под тканью, и на открытом воздухе. Только у меня другая идея. Знаете, дэйя, возвращайтесь домой.
– А?
– Возвращайтесь домой прямо сейчас. Достаточно для первой прогулки. Информации у вас набралось много, передать ее паладарам необходимо. Заодно проверим, что происходит с телом после вашего отбытия. Мы прошли не так много, и если придется проходить тем же маршрутом еще раз, справимся быстрее – задним числом я, кажется, уловил систему в том подземном лабиринте. Опять же, место здесь приметное, встречаться удобно, если потеряемся, и климат меня устраивает – в тени, по крайней мере. Кто его знает, что там впереди окажется... Так что давайте, зовите своего друга, пусть вас вытаскивают.
Фуоко села рядом с ним на песок, с трудом согнув обтянутые узкой юбкой колени и обхватив их руками.
– Ну... наверное, имеет смысл, – с сомнением сказала она. – Только как-то... а все-таки, вдруг мы больше не увидимся?
– Если что-то суждено, то рано или поздно все равно случится. А здесь я хотя бы с красотками пообщаюсь, – Юно широко улыбнулся. – Не в том, к сожалению, плане, в каком мечтают мужчины, тело у меня как деревянное, но вдруг удастся их разговорить и что-нибудь узнать?
Девушка фыркнула (мужики!) и улеглась на спину.
– Хорошо, – согласилась она. – Дэй Юно...
– Да, дэйя Фуоко?
Девушка повернула голову и взглянула ему в глаза.
– Постарайтесь не потеряться, ладно? – попросила она. – Та тетка, дэйя Суоко... она очень страдала, что вы умерли. Не разочаровывайте ее снова.
– Договорились, – серьезно кивнул мужчина. – Пожалуйста, передайте ей: мне очень жаль, что я так подвел ее. Сами передайте, не через координатора. Ох... я бы отдал свою новую жизнь за возможность сказать это ей лично, но меня никто не спрашивает.
– Передам.
Фуоко закрыла глаза и сосредоточилась. Кир! – позвала она про себя, потянувшись к далекой ноте. Кир!
Ответ пришел через несколько секунд.
«Здесь. Как-ты?»
«Норма. Д-О-М-О-Й».
«Хорошо», – откликнулся друг. – «С-Е-К. У-Р-О-К. Н-А-Д-О-В-Ы-Й-Т-И».
– Он на занятиях сидит, – пояснила Фуоко, не открывая глаз. – Сейчас...
Почти сразу же пришел новый ответ:
«Д-З-И-И-готов. Н-А-Т-Р-Е-Т-С-И-Г-Н».
– Начинают... – успела сказать Фуоко перед тем, как нота длинно завибрировала: раз, другой, третий. На третьем отсчете ее тело пронзило мучительно-сладкое ощущение, словно от оргазма. Темнота, подсвеченная солнцем через закрытые веки, дрогнула, сквозь нее пробились огненные полотнища и органные хоры ночного мира... и тут же пропали. Несколько секунд спустя все повторилось – с тем же самым результатом. Фуоко открыла глаза и непонимающе уставилась на наблюдающего за ней Юно.
– Что-то не так? – спросил он.
– Да, типа. Не могу вернуться.
Мужчина тихо присвистнул.
– Чего я и боялся. Ощущения на сей раз куда сильнее приближены к реальности, чем в прошлый. Они могут перебивать сигналы, идущие от живого тела.
«Ф-У-Ч-И-как-ты?» – передал Кирис. – «Д-З-И-И-Н-Е-М-О-Ж-Е-Т».
«Норма», – откликнулась девушка. – «Ю-Н-О-С-К-А-З-А-Л-С-Е-Й-Ч-А-С-О-Щ-У-Щ-Е-Н-И-Я-Р-Е-А-Л-Ь-Н-Ы. Т-Е-Л-О-Н-Е-П-Р-О-Б-И-В-А-Е-Т-С-Я».
«Понял. Ждать».
– Они думают, – проинформировала Фуоко. Юно молча кивнул.
«С-Н-О-В-А», – передала подрагивающая нота. – «С-Ч-Е-Т-Т-Р-И».
И снова мучительное наслаждение пронизало тело, и снова метнулась перед глазами тьма ночного мира – и снова пропала.
– Опять не сработало... – сквозь зубы процедила Фуоко, чувствуя, как страх цепкими ледяными коготками пробегает по позвоночнику. – Дэй Юно, кажется, мы рано попрощались.
– Не паникуйте, дэйя....
Фуоко оборвала его, вскинув руку.
«Как-ты?» – пришел вопрос.
«Норма. Н-Е-М-О-Г-У-В-Е-Р-Н-У-Т-Ь-С-Я. И-Д-Е-И-?»
«Д-У-М-А-Ю-Т».
«Хорошо. Ждать».
– Скажите, дэйя, когда вы сумели вернуться назад в прошлый раз, как все произошло? – как ни в чем не бывало продолжил Юно, когда девушка снова обратила на него взгляд. – Что вы помните после того, как на нас рухнуло то чудище? Вы сразу очнулись в реальности?
– Нет, – Фуоко сосредоточилась, вспоминая. – Сначала я оказалась в ночном мире... там, где разные фигуры из пламени крутятся и мама-роза за горизонтом. Потом... ну... я почувствовала...
Щеки ощутимо потеплели. Интересно, видно ли Юно, что она краснеет? Одно дело – общаться по поводу интимных отношений с Дзии и Кариной, врачами по профессии, даже с Майей (пусть и паладар, но женщина), и совсем другое – с Юно, хорошим, но все-таки посторонним дядькой. С другой стороны, ты перед ним уже и голой покрасоваться успела. Что мнешься, как девочка, ни разу члена не видевшая?
– Потом Кир с Мартой любовью занялись, – решительно закончила она, – я тоже кончила... ну, насколько возможно без тела, и меня назад вытащило. Дальше Дзии меня откачивал, но я уже в сознание пришла.
– Судя по вашей реакции, вам не очень-то приятно обсуждать тему, – лицо Юно осталось спокойно-серьезным. – Прошу прощения, что вынужден развивать ее, но мной движет не досужее любопытство. Поскольку Марта – женское имя и в Ставрии, и в Кайтаре, я так понимаю, что вы вернулись в свое тело в разгар полового акта между вашим другом и посторонней женщиной? Благодаря ощущениям, переданным через ваш телепатический канал?
– Ничего она не посторонняя, – сердито, но в то же время и с облегчением сказала Фуоко. – Майя нас вместе трахала... ой, извините. Она меня с Киром, Мартой и Михаилом, они оба из Ставрии, изнасиловала в Шансиме. Сказала, медицинский эксперимент. А в результате у Кира с Мартой новая связь установилась, но куда слабее, чем со мной. Я... ну, я ему разрешила с ней... Когда я не могу.
– Дэйя, мне не интересны такие детали. Главное, что в прошлый раз вы вернулись благодаря не стимуляция ваших половых нервов, как другие люди, а ощущениям, передаваемым через канал от Кириса. Я бы предположил, что стоит попробовать такой метод еще раз.
Неожиданно для себя Фуоко хихикнула. Если Юно прав, значит, Кир окончательно обзавелся гаремом из двух наложниц. С Мартой ему придется заниматься сексом каждый раз, когда сама Фуоко решит прошвырнуться на прогулку в виртуальность. Мечта каждого мужика, ага.
– Попробуем, – сказала она. – Сейчас передам.
«Н-А-Й-Д-И-М-А-Р-Т-У», – передала она, когда Кир откликнулся. – «Т-Р-А-Х-Н-И».
